Однажды Хиппа купила новый концерт группы «NIRVANA», заперлась в своей комнате и, на всю катушку врубив магнитофон, открыла окно. Холодный северный ветер обдал все тело приятной дрожью, и Хиппа принялась за свое любимое дело. Она стала беситься, топоча ногами, тряся головой, подражая рок-гитаристам. Подобный танец помогал ей забыть обо всем дерьме, которое было внутри и снаружи, от которого, очень часто не хотелось жить, ибо не было никакого реального видения жизни, не было цели, только пустота и внутренний протяжный вой. И когда она бесилась, то все нервное напряжение уходило и становилось легче, но ненадолго… Червь бессмысленности жизни грыз изнутри.
Войдя в состояние полной бесконтрольности, Хиппа уже хотела, как обычно, начать биться головой о стену, как вдруг вылетел замок, распахнулась дверь, и ввалилась обезумевшая мать, в нервозном состоянии, вся зареванная.
Истерическим голосом она начала орать:
– Доченька, милая, не надо, у тебя все будет хорошо…
Но на этот раз Хиппа не собиралась кончать самоубийством, а просто веселилась и потому спокойно ответила:
– Ма, да я просто танцую, че ты ревешь-то.
Мать слегка опешила, выпучив глаза, и после длительной паузы, как ни в чем не бывало, начала орать:
– Дура, неблагодарная свинья, как тебе не стыдно. Из-за тебя я проживу на пятьдесят лет меньше. За что Господь меня так наказал?
Подскочил папаша:
– Убирайся, скотина, глаза мои чтобы тебя не видели, садистка, обезумевшая тварь.
Тут Хиппа не выдержала, еще громче врубила музыку и начала орать:
– Я не просила вас рожать меня и воспитывать, вы мне не нужны, мне никто не нужен, я всех ненавижу, пошли вы все на...
Пнула ногой дверь и выбежала на улицу, захватив пальто и ботинки. Добежав до первого этажа, Хиппа залезла под лестницу, надела то, что удалось схватить, и пошла в лес. Психика была полностью расшатана. Сейчас она проклинала своих родителей и всех на свете.
Хотя Хиппа и говорила, что ей никто не нужен, но она не осознавала, что если бы ей действительно был никто не нужен, то она была бы счастлива, ей не хотелось бы кончать жизнь самоубийством, не было бы чувства ненависти к другим. Но весь этот хаос и внутренний конфликт в ее башке создавались как раз от того, что она не была целостной, а тупо следовала тем нелепым установкам, которые старательно вдалбливали родители и все окружающие ее черви. Ей внушили, что ее должны любить, оказывать знаки внимания, уважения (непонятно, за что), что у нее должен быть спутник жизни, с которым она должна разделить свое убогое существование. А чтобы не сдохнуть от тоски, она должна завести приплод и все свое время и силы полностью отдавать этому приплоду. Программы вовсю ебашили по башке. Хиппа не могла понять, что это просто программы, которые надо отбросить; она считала, что эти мысли и есть она. И чувствовала себя ущербной от того, что все эти бредни не осуществлялись в ее жизни.
Первая проблема, с которой она столкнулась – это то, что ей казалось, что родители не любят ее. Они не дарят ей подарков, они не уделяют ей достаточного внимания. С детства она слышала: «Бери пример со своего брата, какой он умный, примерный, аккуратный и прочее, а ты на кого похожа? Ты девочка или Бог знает что?» Ей не покупали новой одежды, как брату, а приходилось все донашивать за ним. И вот такие мелочи и пустяки выводили ее из себя, создавая иллюзорную проблему. Она мучилась вопросом: «Почему они больше любят брата, почему не меня, ведь я лучше его?». Она постоянно сравнивала, что есть у брата и чего нет у нее, каким тоном мать разговаривает с ним и каким с ней. И вот так беспокойный ум, болезненное воображение все больше и больше делало ее зомби, и проблема становилась все более неразрешимой. Хиппа не могла увидеть истинный корень зла и решила: «Буду делать все наоборот, специально буду выводить родаков». С каждым скандалом она видела и все больше понимала, что родители – это не люди, это звери. Они вообще не знают, что такое любить. Им нравилось говорить это слово только потому, что так делают все. В один момент мать говорит: «Я люблю тебя, ради тебя живу». Но через пять минут она говорит: «Убирайся, скотина, видеть тебя не хочу, ты убиваешь меня». И Хиппа спрашивала себя: «Разве это любовь? Сегодня есть, а завтра нет». И когда авторитет родителей полностью разрушился в ее глазах, ей стало намного легче, так как от них она уже ничего не ждала и не требовала, ибо увидела, что это жалкие, беспомощные существа. И ей было жутко страшно от мысли, что она может стать такой же. Хиппа понимала, что любовь должна быть настоящей и вечной, но она не знала, что такая любовь может быть только к Богу, а потому продолжала свои бессмысленные поиски непонятной любви в людях. Проблема родителей исчезла, иллюзия родительской любви разрушилась, но осталась еще более опасная и удушающая проблема: «Ппоиск принца».
В истерике Хиппа стала молить Бога: «Господи, когда все кончится, я хочу умереть, умереть, умереть…». Тогда она уже не верила в друзей, разочаровалась во всех авторитетах, но все же оставалась вера, что есть Бог, есть некая Сила, которая помогает ей. Тогда она просто звала Бога, но не знала, чего потребует Бог от нее, какую плату…
Обессилевшая от скандала Хиппа рухнула в сугроб и посмотрела на звездное небо, сказав себе: «Скоро я буду там», – и закрыла глаза. На улице была зима, сорок градусов мороза. Но, несмотря на этот мороз, Хиппа проспала в снегу всю ночь, так как состояние пофигизма лишало ее страха перед холодом, водой, высотой и смертью. Она не знала, для чего ей жить, но очень сильно хотела это узнать.
Единственная радость была в том, что хотя бы внешним поведением Хиппа отличалась от окружающих, и ей нравилось доводить своих родителей.
Однажды вся семейка переехала на новую квартиру. Хиппе выделили целую комнату, чему она очень обрадовалась. Только что закончился изрядно затянувшийся ремонт и ожидалось новоселье.
Хиппа узнала, что отец хочет устроить банкет, собрать всех своих коллег, директоров, заведующих, всю благополучную, как любил выражаться папаша, публику. Хиппа называла их проще – жирные свиньи. Она знала, как отец гордится, дорожит своим положением, авторитетом, решительностью, как он постоянно выламывается, чтобы казаться хорошим и правильным. Хотя желание быть хорошей в глазах других людей оставалось у Хиппы, в себе она его не замечала, а в других ненавидела. И вот на новоселье она решила устроить подарок «любимому папочке». Достала масляные краски, закрылась в своей комнате и начала разрисовывать только что наклеенные обои. Как можно безобразнее и ярче она намалевала дурацкие надписи вроде: «Панки хой», «NIRVANA», Пошли все на …», «Анархия – мать порядка», «Все дураки»…. Настроение сразу поднялось и стало весело.
Вечером собралась толпа жирных свиней и стали рассматривать квартиру. Тупой отец хвастался мебелью, которую смастерил сам, планировкой и всякой хуйней. Все усиленно делали вид, как они восхищены, и вот дошли до комнаты Хиппы. Когда открылась дверь и эти закостеневшие в ложной личности свиньи увидели «искусство», то они, грубо говоря, просто охуели. Отец, кажется, чуть не потерял сознание. А Хиппа на радостях побежала все рассказывать подружкам, чтобы повеселиться.
Вместо того, чтобы посмеяться над собой, над своей гордыней, над чувством своей важности, отец негодовал. У него не было непосредственного взгляда ребенка, он весь погряз в ложной личности и очень сильно держался за нее. Потому такая мелочь надолго вывела его из себя. Тем временем Хиппе было очень весело.
Тусовки собирались абсолютно в любое время дня и ночи. Однажды одной бабе вдарило в башку погулять. Она позвонила Хиппе и та, недолго думая, согласилась. Они вышли с разных концов города, договорившись идти только по сугробам до тех пор, пока не встретятся. Пройдя пять километров, они наконец встретились и начали орать песни на весь уснувший город. Людишки стали просыпаться, вылезать из окон, грозя милицией. В другой день Хиппа спорила с бабами, отгадывая имя рок-певца. Договоренность была такая, что тот, кто проиграет, должен встать посреди главной улицы города и крикнуть: «Я – дурак», – и засмеяться, затем лечь на спину и заорать «Я – псих». Хиппа проиграла и потому все это пришлось делать ей. Это была ее первая практика в орании днем, поэтому Хиппа ощутила некий дискомфорт и страх. Но потом вспомнила своего отца, разбесилась, испытывая к нему чувство ненависти и протеста, и решила, что сделает это назло ему.
Хиппари и панки проделывают разные приколы на отрешенность, на отказ от чувства значительности, но делают это не ради духовного совершенствования, а ради выражения внешнего протеста. Если бы Хиппа в этот момент стала осознавать внутренние процессы, и вместо ненависти к отцу культивировала состояние безличной ярости, то половина несуществующих проблем уже бы исчезла. Но пока все это было несерьезно, бессмысленно и поверхностно, потому страданию не было конца.
Бабы громко веселились, созерцая, как опупевшая толпа тычет пальцами на Хиппу. А кто-то уже позвал ментов. Заметив это, Хиппа что есть мочи дала деру, запутала след и спряталась в теплотрассе.
Вообще в последнее время теплотрасса стала для Хиппы излюбленным местом. Там всегда было тепло и тихо, только иногда забегали собаки и кошки.
Здесь она часто ночевала, когда ее выгоняли из дома, но через несколько дней все равно приходилось возвращаться, так как существовала еще материальная зависимость, и за это Хиппа ненавидела себя; но про себя она говорила, что когда-нибудь она уедет из дома и никогда не вернется.
Хиппа вновь погрузилась в воспоминания. Как-то вечером после очередной стычки с мамашей Хиппа в нервозном состоянии завалила в свою комнату (еще на старой квартире), где она жила с двумя братьями. Забралась на второй этаж двухэтажной кровати и стала мычать, издавать идиотские звуки. Так она обычно делала, когда было дерьмово внутри, и специально доводила всех окружающих. Старший брат не выдержал и заорал:
– Заткнись, свинья, сейчас врежу!
Свинья, свинка – это была одна из многочисленных кличек Хиппы, которыми неустанно награждал ее братец.
Но Хиппа продолжала действовать на нервы, и это всегда кончалось одним. Горилла (так называли Алексея его дружки за то, что у него были длинные руки и ноги, легко складывающиеся за головой, к тому же его лицо передергивалось, как будто он корчит рожи) без второго предупреждения вставал и начинал безжалостно лупить Хиппу. Она пыталась оказать сопротивление, но это заканчивалось всегда плачевно, потому что, если она давала сдачи, то Горилла становился еще бешеней и бил в два раза сильнее. Но Хиппа не успокаивалась, так как ее тупая вредность для нее была дороже, за что и получала. Ведь с самых детских лет мать ей позволяла абсолютно все, когда не было отца. А если она и хотела что-то запретить, то Хиппа начинала громко орать, топать ногами, валяться по полу. Тогда мать, не в силах все это выдерживать, шла на поводу у ненормальной дочери.
С отцом такие штуки не проходили, он просто брал ремень или свой туфель с каблуком и больно ударял куда попадет, затем брал за шиворот и закрывал в комнате. Хиппа не могла сопротивляться и только обижалась на отца. Вместо того, чтобы радоваться, что отец не дает потакать всей ереси, которую поддерживает мать. Тогда Хиппа еще не знала, что вся сентиментальность, все телячьи нежности, которые выдумала мать, выйдут ей боком, отчего ей придется страдать и мучиться, возможно, большую часть своей жизни.
Уже в детстве из-за вредности Хиппа каждый день получала от Гориллы. Тогда ей было мало лет и поэтому, стоило ей пожаловаться родителям, как Горилла бывал наказан.
Но она не подозревала, что в будущем за свою вредность будет получать намного больше от жизни, и жаловаться уже будет некому. Вот так дебильные родители создавали «счастливую» судьбу своей дочери, не думая о том, что делают ее моральным уродом, место которого на помойке. Хиппа уже стала бояться старшего брата и ночью ей было страшно даже спать с ним в одной комнате, и она придумала хитрый выход. Когда выключался свет, она делала вид, что уснула, начинала храпеть, бредить, затем досчитывала до тысячи и, по ее расчетам, к этому времени Горилла должен был уже заснуть. Полностью убедившись в этом, Хиппа брала подушку и что есть мочи бежала по длинному коридору в комнату родителей, как в логово спасения. В коридоре висели турник, груша и кольца, которые постоянно мешались на пути, и нужно было пробежать так, чтобы их не задеть. Под утро Хиппа снова перебегала в свою кровать, чтобы Горилла ничего не заподозрил.
Но однажды, так долго служивший план сорвался. Сначала все вроде шло как надо. Хиппа досчитала до тысячи, взяла подушку и начала тихонько прокрадываться в коридор, как вдруг грубый голос сказал:
– Ты куда, свинья, ну-ка, на место, кому сказал.
Хиппа вздрогнула от страха и дала деру, думая, что успеет добраться до комнаты родителей, но от страха она забыла про грушу, висевшую на пути, врезалась прямо в нее и свалилась. Тут ее догнал «любимый братец» и этой же подушкой начал душить, потом отпустил и пинками под зад погнал в постель. Родители уже спали, поэтому ничего не слышали. Всю эту ночь Хиппа не могла уснуть из-за страха того, что Горилла может снова напасть. Подобный страх она испытывала, когда пряталась от взбешенного брата под кроватью, а он своими длинными лапами вытаскивал ее и снова начинал бить. Огромное облегчение приходило, когда ей удавалось забежать в комнату первой, захлопнуть дверь и закрыть замок.
И пока Горилла выламывал очередной замок, Хиппа успевала выпрыгнуть в форточку и убежать в лес или к подругам. С годами все изменилось, побои прекратились, и Горилла с Хиппой, хотя и жили по-прежнему в одной комнате, но жили абсолютно разными интересами.
Горилла целыми днями сидел дома, постоянно что-то изучал, читал книжки, занимался стенографией, иностранными языками, за что все родственники говорили: «Какой умный мальчик, просто гений, а младшая туповатая вышла». А Хиппа тем временем выстригала волосы, разукрашивала их красками, тусовалась в теплотрассах и никогда не читала книг, из-за чего возникали очередные скандалы.
Бабка, будучи педагогом в школе, с мышиной настойчивостью твердила: «Я всю свою жизнь собирала мировую библиотеку для внучат, чтобы они стали умными и образованными. Как же ты можешь уважать себя, если не читаешь классику?» И сначала эта установка действовала на Хиппу, она даже пыталась начать читать классику. Но все эти книги ей казались настолько скучными, что ни одну из них она не могла прочитать даже до середины. Тогда она даже укоряла себя за неустойчивость, поскольку ей было стыдно, что она не знает классику «великих» писателей. Но позже она поняла, что все это полный бред. Так как эта долбанутая классика никого не сделала счастливым, а наоборот, еще больше долбала мозги и усложняла жизнь.
Почему-то бабка не стала мудрее от своей классики, лучше бы собирала священные писания и искала в них этот единственный смысл. Но нет, она была заядлой атеисткой и истинные ценности были для нее баловством, она об этом и слышать даже не хотела. Другая же бабка не имела высшего образования и классику не читала, зато внушала другую ересь. Например, стоило Хиппе зайти на порог дома, как она начинала: «Где ты шляешься целыми днями, скоро уже замуж, а ты все бегаешь, я с шести лет готовилась к семейной жизни. Женщина – это прежде всего примерная жена и заботливая мать. Ты должна уметь вязать, шить, работать на огороде и даже уметь стучать молотком. Вот цель жизни, иначе позор будет от людей». Но Хиппе это было все скучно слушать, она думала, – ну, это у бабки все так, а у меня будет принц, ведь я же смотрела сказку про Золушку. Она много работала, а позже встретила принца, работать перестала и они летали в облаках. И Хиппа свято верила, что у нее все так и будет, может, нескоро, но когда-нибудь это обязательно случится.
И вот однажды, как обычно после прогулки, развалившись на кровати, Хиппа увидела, как ее усердный брат что-то пишет. До этого у нее не возникало интереса, чем же он занимается. Все-таки у нее было чувство уважения к нему, так как он, казалось, был всем доволен и нашел занятие по душе.
Видя, как Хиппа бездарно тратит время, беспечно валяясь на кровати, Горилла не выдержал такого свинства и сказал: «Кончай индульгировать, лучше бы йогой занялась».
– Че-е-е, – безразлично протянула Хиппа. – Че это ты за слово сказал, что это такое?
– Вот ты сейчас лежишь, свинья, распустилась, самосожалеешь, потакаешь своей лени, что-то индульгируешь, – поучительно сказал брат.
– А че мне еще делать? Все заебали, – с раздражением ответила Хиппа.
– А ты других-то не вини. Ну-ка, давай, вставай, будем заниматься с тобой. Стойку на голове хоть сделаешь? – Горилла подошел и начал стаскивать Хиппу с постели. Потом стал показывать различные йогические асаны. Хиппа заинтересовалась и пыталась повторить. Самые, казалось бы, простые упражнения ей давались с трудом. В этот миг она с ужасом обнаружила, что двухлетний перерыв в занятиях спортом, боевыми искусствами сделал ее тяжеловесной, неуклюжей, тело уже не слушалось ее как раньше. Она с интересом спросила:
– И долго ты этому учился?
– Уже полгода занимаюсь. Ты думаешь, что я делаю, когда закрываюсь в комнате?
Каждый день в определенные часы Горилла закрывался в комнате, прежде говорил всем, чтобы не мешали, и вывешивал на дверь табличку на английском языке «Meditation». И все знали, что нужно ходить на цыпочках. Если же кто-то шумел, то после занятия разъяренный Горилла набрасывался на всех подряд. Больше всего доставалось матери, так как она была бесхребетна и занимала роль козла отпущения, на отца у Гориллы рука не поднималась.
И внезапно у Хиппы появился ко всему этому, еще совсем неизвестному, интерес. Она стала расспрашивать, что такое медитация, зачем нужно голодать и прочее.
С вдохновением брат начал поучение:
– Вот у тебя много желаний и ты не знаешь, как их осуществить, и все ждешь, что случится что-то во сне. Но так ты можешь ждать очень долго. А вот йоги поступали по-другому, они смотрели глубже, они четко отслеживали, что они хотят достичь не какого-то определенного предмета, а хотят получить состояние, впечатление. И потом с помощью духовных практик они вырабатывали необходимые состояния: таким образом, йогин становится господином самого себя.
С открытым ртом Хиппа слушала брата. Уже очень давно в ней не просыпался такой огромный интерес. Хиппа спросила с любопытством: «А есть такие йоги сейчас, в наше время?»
– Конечно, есть, – эмоционально сказал Горилла и протянул ей журнал «Путь к себе». – На вот, прочитай.
Хиппа быстро прочитала журнал.
Прочитав это небольшое объявление, Хиппа подумала: «Я хочу быть одной из избранных». В одно мгновение весь мир как будто перевернулся, и в ней возникло доселе нереальное чувство устремленности к чему-то высшему.
– А есть у тебя книжка? – быстро протараторила Хиппа, которая сроду никогда не читала книг.
– Конечно, – значительно изрек Горилла, – но в них написано, что эти книги нельзя давать в руки непосвященных, ибо в них сокрыта огромная Истина.
– Но я же хочу быть посвященной и участвовать в конкурсе, – жалобно проговорила Хиппа.
– Тогда сначала ты должна подготовиться. Каждый день осваивай медитацию. Также ты должна спать на полу и не есть мясо.
Сказав все это, Горилла сунул Хиппе статью под названием «Обращение Высшего Разума ко всем людям Земли». В этой статье описывался конец света и то, что пора одуматься. И только те, кто уже сейчас встал на путь самосовершенствования, спасутся и перейдут в шестую расу. Для этого человек должен стать вегетарианцем, чтобы со временем вообще отказаться от пищи.
И только теперь, читая эти строки, первый раз в жизни Хиппа серьезно задумалась о цели своего существования.
Так зачем же я хожу в школу, зачем я переживаю из-за оценок, экзаменов, из-за того, что родители орут каждый день, почему я должна думать об институте, если все равно конец света, а спастись я могу только путем самосовершенствования.
С этого дня мысль о духовном пути не оставляла Хиппу. На следующий же день Хиппа вытащила из своей комнаты всю лишнюю мебель, оставив только письменный стол, стул и книжный шкаф. Расстелила матрас и стала спать на полу. В течение дня Хиппа стала пытаться наблюдать за мыслями, чувствами и действиями, как сказал брат. Сначала ей это показалось легко, но чем больше она пыталась это делать, тем труднее давались задачи наблюдения за собой. Но в этом было что-то настоящее, что-то действительно ценное. Хиппа понимала важность этого процесса, и в ней возникал все больший интерес к жизни духовных людей. Алексей целыми днями занимался йогой и искал духовную литературу. Однажды он достал книгу Карлоса Кастанеды «Сказки о силе». Хиппа залпом прочитала ее и впервые она стала задумываться о роли духовного Учителя в жизни человека. Раньше она думала, что старший брат и есть Учитель, но теперь она понимала, что ей нужен Гуру, который сможет дать ответы на мучающие вопросы, что именно Гуру поможет обрести истинный смысл жизни. Каждый день стал наполняться новым смыслом. С удивлением для себя Хиппа обнаружила, что раньше она получала впечатления от общения с подругами, от бесива и прочего, а теперь ей нравилось жить, закрывшись в своей комнате, смотреть на свечу и изучать асаны. Она чувствовала себя наполненной и радостной. Но не могла, к сожалению, постоянно удерживать это чудесное состояние и продолжала нервничать с родителями, с учителями. А другие внешние факторы давили на нее, не давая вырваться из-под власти собственных чувств и мыслей. Зато прекратились драки с Гориллой и они стали ощущать единство все больше и больше, так как появилась одна общая тема духовного совершенствования. Алексей был более целостен и упорен, чем Хиппа, поэтому каждый день в одно и тоже время он занимался йогой, пранаямой, ел только вегетарианскую пищу, которую готовил себе сам. У Хиппы же не было воли и внутреннего стремления так сразу перейти на новый режим, но она уже делала некоторые попытки. И только спустя полгода все-таки совсем отказалась от мяса, чая, яиц, рыбы и масла, появилось даже отвращение ко всему этому. Алексей до сих пор не давал ей читать методики школы, а написать письмо в школу йоги Хиппа не решалась, боясь, что еще не готова и может получить отказ.
И вот однажды ночью Хиппе приснился сон. Она падала в глубокий колодец, которому, казалось, не было конца, как вдруг увидела ослепительный свет. Через несколько секунд из этого света появился человек с удивительно гармоничным лицом и длинными черными волосами. В этот миг он смотрел на Хиппу и улыбался. Все его существо излучало какой-то поистине Божественный свет. Его голубые глаза смотрели откуда-то из глубины. Еще никогда в жизни Хиппа не испытывала такого восторга, как в это мгновение. Вдруг она увидела надпись, но, к сожалению, не смогла прочитать ее, лишь заглавную букву «С» и слог «РУ». Внезапно сон прервался возмущением матери: «Сколько можно спать, уже уроки пора делать», – но это Хиппу теперь интересовало меньше всего. Весь день она ходила с этим восторженным состоянием в груди, и только вечером решила поделиться увиденным с братом. Выслушав Хиппу, Алексей через несколько минут достал чей-то портрет и показал Хиппе.
– Ты его видела?
Посмотрев на портрет, Хиппа от удивления раскрыла рот. Этот человек, она была уверена, и являлся к ней в сновидении.
– А кто это? – с восхищением спросила Хиппа.
– Это наш Учитель – с гордостью ответил Алексей.
У Хиппы было ощущение, что она видела Учителя, но не было уверенности. И вот сейчас, когда Алексей подтвердил это, невыразимая волна благодати наполнила все ее существо, и невольно покатились слезы. Впервые в жизни это не были слезы самосожаления и обиды, но это были слезы счастья и благодати.
Еще несколько минут Хиппа не отрывала глаз от магического портрета, ей ничего не хотелось говорить. Этот восторг нельзя было выразить словами, и лишь через несколько минут Хиппа спросила:
– А как зовут Учителя?
– Гуру Рулон, – с благоговением ответил брат.
– Ах, вот что это была за надпись, – размышляла вслух Хиппа, – а буква «С» что значила в моем сне? – снова спросила она.
– Сотилиан, – это еще одно имя Учителя, – добавил брат.
– Здорово!
– Сон, который ты видела сегодня, является знаком силы. Это Учитель дает тебе шанс встать на путь Истины, поэтому сегодня ты можешь для начала прочесть методику, написанную нашим Учителем, – проговорил брат.
Хиппа с жадностью взяла методику и стала буквально пожирать ее глазами, с каждой строчкой в ней росла уверенность, что это ее путь. Господь услышал ее молитвы, теперь у нее есть Учитель, теперь ей ничего не страшно. Думая так, Хиппа снова стала плакать от переполняющего восторга, она никогда не была так счастлива, как теперь. Она чувствовала, что свет рядом и что скоро все страдания и терзания прекратятся.
Но это было всего лишь начало. Хиппа не подозревала, что, встав на духовный путь, ей придется пожертвовать многим. И что этот путь далеко не легкий. И нужно быть стойкой и иметь твердое намерение измениться.
Каждый день самым главным для Хиппы стало общаться с Алексеем и все больше узнавать о практиках в Рулон-холле, о духовных Учителях. Теперь у нее было огромное желание встретиться с этими неземными людьми, ибо с каждым днем Хиппа все больше и больше убеждалась в том, что совершенствоваться в миру, а тем более живя рядом с родителями, было просто невозможно, так как не было знания, не было воли и ничего того, что бы продвигало. Одних книг уже было недостаточно. Ведь сколько раз она принимала решение каждый день делать асаны, как вдруг ее звали на день рождения, и она поддавалась соблазну. Потом снова она решала не отвлекаться на глупости, и вновь нужно было идти на школьное собрание или еще хуй знает куда. Хиппа понимала, что не может управлять собой, что она постоянно сбивается, не может быть целостной. Ибо нет стержня, нет того, кто бы пнул под зад и заставил совершенствоваться. И только несколько лет спустя Хиппа поняла, что мать, к которой она так была привязана, являлась самым главным врагом, сделав из дочери безвольный кусок говна, который постоянно потакает своим желаниям, своим слабостям, не может действовать в соответствии с принятым решением. Именно мать и другие родственники сделали из нее тупую машину, которая бессознательно реагирует на разные слова и мнения окружающих. Именно мать тщательно внушала, что у нее должен быть ебаный принц, единственный на всю жизнь до гробовой доски, и что, если у Хиппы в жизни не будет этого долбаного принца, то она навсегда останется несчастной и неполноценной.