Хлопает дверь. Тарин мчится за мной, ее платье развевается на утреннем ветру. Если бы я не знала, как выглядит настоящая принцесса Фейри, я бы подумала, что это она и есть. На мгновение кажется невозможным, что мы родственники, не менее идентичные.
-Что с тобой случилось?- спрашивает она. - У тебя такой вид, будто ты подралась.
Я ничего не говорю. Я просто продолжаю идти. Я даже не знаю, куда иду, такая же медлительная, окоченевшая и больная. Может быть, кБрайерну. Он найдет мне место для ночлега, даже если цена мне потом не понравится. Даже спать с Гримой Мог было бы лучше, чем это.
- Мне нужна твоя помощь, - говорит Тарин.
- Нет, - говорю я. - Нет. Ни в коем случае. Никогда. Если ты пришла сюда из-за этого, то теперь у тебя есть ответ и ты можешь уходить.
- Джуд, просто выслушай меня.- Она идет впереди меня, заставляя меня смотреть на нее. Я поднимаю взгляд и начинаю рассматривать развевающиеся юбки ее платья.
- Снова, нет, - говорю я. - Нет, я не стану тебе помогать. Нет, я не хочу слушать, как ты объясняешь, почему я должна. Это действительно волшебное слово: нет. Ты можешь говорить любую чушь, какую захочешь, а я просто говорю "нет".
- Локк мертв, - выпаливает она.
Я разворачиваюсь. Небо над нами яркое, голубое и чистое. Птицы перекликаются друг с другом с соседних деревьев. Вдалеке слышны звуки строительства и дорожного движения. В этот момент, когда я стою в мире смертных и слышу о кончине бессмертного существа—того, которого я знала, которого я целовала -это особенно сюрреалистично.
- Мертв? - Это кажется невозможным, даже после всего, что я видела. -Ты уверена?
В ночь перед свадьбой Локк и его друзья пытались оседлать меня, как стая собак, преследующих лису. Я обещала отплатить ему за это. Если он мертв, значит я в безопасности.
И он никогда больше не будет планировать другую вечеринку с целью унизить Кардана. Он больше не будет смеяться с Никасией, и не будет играть со мной и настраивать против меня Тарин. Может быть, мне стоит вздохнуть с облегчением, несмотря на все неприятности, которые он причинил. Но меня удивляет чувство горя вместо этого.
Тарин делает глубокий вдох, словно собираясь с духом.
- Он мертв, потому что я убила его.
Я качаю головой, как будто это поможет мне понять, что она говорит.
- Что?
Она выглядит более смущенной, чем когда либо, как будто она призналась в каком-то глупом несчастном случае, а не в убийстве своего мужа. Мне неприятно вспоминать Мадока, стоящего над тремя орущими детьми через мгновение после того, как он убил их родителей, с удивлением на лице. Как будто он не хотел, чтобы все зашло так далеко. Интересно, так ли себя чувствует Тарин?
Я знала, что выросла, чтобы быть похожей на Мадока больше, чем мне было нужно, но я никогда не думала, что она и он были чем-то похожи.
- И мне нужно, чтобы ты притворилась мной, - заканчивает она без видимого беспокойства, что предлагать тот самый обман, который позволил Мадоку уйти с половиной армии Кардана. Тот самый обман, который обрекал меня на согласие с планом, который привел меня к изгнанию, это дурной тон. - Всего на несколько часов.
- Почему же?- начинаю я, а потом понимаю, что не совсем ясно выражаюсь. - Только я спрашиваю не о том, о чем ты просишь. Я имею в виду, почему ты убила его?
Она делает глубокий вдох, затем оглядывается на квартиру.
- Пойдем в дом, и я тебе все расскажу. Я тебе все расскажу. Пожалуйста, Джуд.
Я смотрю в сторону квартиры и неохотно признаюсь себе, что мне больше некуда идти. Я не хочу ехать кБрайерну. Я хочу вернуться в дом и отдохнуть в своей постели. И, несмотря на усталость, я не могу отрицать, что перспектива проникнуть в Эльфхейм в качестве Тарин имеет тревожную привлекательность. Сама мысль о том, чтобы быть там, увидеть Кардана, заставляет мое сердце биться быстрее.
По крайней мере, никто не посвящен в мои мысли. Какими бы глупыми они ни были, они остаются моими собственными.
Внутри Хизер и Виви стоят в углу кухни возле кофейника и ведут напряженный разговор, который я не хочу прерывать. По крайней мере, они наконец-то заговорили. Это одна хорошая вещь. Я направляюсь в комнату Оука, где в нижнем ящике его комода лежит моя немногочисленная одежда. Тарин, нахмурившись, следует за мной.
- Я собираюсь принять душ, - говорю я ей. - И смазать себя какой-нибудь мазью. Ты приготовишь мне волшебный целебный чай из тысячелистника на кухне. Тогда я буду готова выслушать твою исповедь.
- Позволь мне помочь тебе, - говорит Тарин, раздраженно качая головой, когда я собираюсь возразить. - У тебя нет оруженосца.
- И никаких доспехов, которые он мог бы отполировать, - говорю я, но не сопротивляюсь, когда она поднимает мою рубашку над больными конечностями. Она окоченела от крови,и я вздрагиваю, когда она выдергивает ее. Я в первый раз осматриваю свои порезы, сырые, красные и опухшие. Я подозреваю, что Грима Мог не держит свой нож в чистоте, как мне бы хотелось.
Тарин включает душ, настраивает краны, а затем переворачивает меня через край ванны, чтобы подставить под согревающие брызги. Будучи сестрами, мы видели друг друга обнаженными миллион раз за эти годы, но когда ее взгляд падает на грязный шрам на моей ноге, я вспоминаю, что она никогда не видела его раньше.
- Виви что-то рассказывала, - медленно произносит Тарин. - О Ночи перед моей свадьбой. Ты опоздала, а когда пришла была тихой и бледной. Больной. Я беспокоилась, что ты все еще любишь его, но Виви настаивает, что это неправда. Она говорит, что ты пострадала.
Я киваю.
- Я помню ту ночь.
- ЭтоЛок... сделал это?
Сейчас она на меня не смотрит. Ее взгляд скользит по плиткам, по рисунку Оука, который он нарисовал для Хизер, по коричневому цвету ее кожи, по розовым волосам.
Я хватаю гель для душа, который Виви покупает в органическом магазине, тот, который должен быть естественным антибактериальным, и обильно размазываю его по засохшей крови. Он пахнет отбеливателем и чертовски жжет.
- Ты имеешь в виду, пытался ли он убить меня?
Тарин кивает. Я ловлю ее взгляд. Она уже знает ответ.
- Почему ты ничего не сказала? Почему ты позволила мне выйти за него замуж? - требует она.
- Я не знала, - признаюсь я. - Я не знала, что это Локк вел за мной охоту, пока не увидела на тебе серьги, которые потеряла в ту ночь. А потом меня забрали в подводный мир. И вскоре после того, как я вернулась, ты предала меня, так что я решила, что это не имеет значения.
Тарин хмурится, явно разрываясь между желанием поспорить и попыткой остаться спокойной, чтобы расположить меня к себе. Мгновение спустя спор побеждает. В конце концов, мы же близнецы.
- Я просто сделала то, о чем просил меня отец! Я не думала, что это имеет значение. У тебя была вся эта сила, и ты не использовала ее. Но я никогда не хотел причинить тебе боль.
- По-моему, я больше предпочла бы, чтобы Локк и его дружки гонялись за мной по лесу, чем воткнутый нож в спине от тебя. Сново.
Я вижу, как она едва сдерживается, чтобы не сказать еще что-нибудь, вздыхает и прикусывает язык.
- Извини, - говорит она и выскальзывает из ванной, оставив меня одну домываться в душе.
Я включаю горячую воду и долго жду.
Когда я выхожу, Хизер уже ушла, а Тарин порылась в холодильнике и соорудила что-то вроде нервно-энергетического чаепития из наших остатков.
В центре стола стоит большой чайник с чаем и маленький горшочек с тысячелистником. Она взяла нашу последнюю половинку имбирного печенья и разложила его на подносе. Наш хлеб превратился в два вида бутербродов: ветчина и сельдерей, арахисовое масло и Чириос.
Виви варит кофе и с беспокойством наблюдает за Тарин. Я наливаю себе кружку целебного чая и выпиваю его, затем наливаю себе еще. Чистая, перевязанная и одетая в новую одежду, я чувствую себя намного более бодрой и готовой принять новость о том, что Локк мертв и что моя сестра-близнец убила его.
Я беру бутерброд с ветчиной и откусываю кусочек. Сельдерей хрустящий и немного странный, но не плохой. Внезапно я осознаю, как сильно проголодалась. Я запихиваю в рот остатки бутерброда и кладу еще два на тарелку.
Тарин заламывает руки, прижимая их друг к другу, а затем к своему платью.
- Я сорвалась, - говорит она. Ни я, ни Виви не разговариваем. Я стараюсь похрустывать сельдереем потише. - Он обещал любить меня до самой смерти, но его любовь не защитила меня от его жестокости. Он предупредил меня, что народ не любит так, как мы. Я ничего не понимала, пока он не оставил меня одну в своем огромном, ужасном доме на несколько недель. Я выращивала гибридные розы в саду, заказывала новые занавески и устраивала месячные пирушки для его друзей. Но это не имело значения. Иногда я была грубой, а иногда целомудренной. Я отдала ему все. Но он сказал, что больше ничего не чувствует ко мне.
Я поднимаю брови. Это было ужасно для нее, но не обязательно то, что я ожидала услышать в ее последних словах.
- Наверное, ты ему показала.
Виви отрывисто смеется, а потом сердито смотрит на меня за то, что я ее рассмешила.
Ресницы Тарин блестят от непролитых слез.
- Думаю, да, - говорит она ровным, глухим голосом, который мне трудно истолковать. - Я попыталась объяснить, как все должно было измениться, они должны были измениться… - но он вел себя так, словно я была смешна. Он продолжал говорить, как будто мог отговорить меня от моих собственных чувств. На столе лежал украшенный драгоценными камнями нож для вскрытия писем и-ты помнишь все те уроки, которые давал нам Мадок? Следующее, что я поняла, это то, что оноказалсяв горле у Локка. А потом он наконец затих, но когда я вынул его, там было так много крови.
- Значит, ты не собиралась убивать его?- Спрашивает Виви.
Тарин не отвечает.
Я понимаю, каково это, твердить одно и тоже долгое время, чтобы в конце концов взорваться. Я также понимаю, каково это, вонзить в кого-то нож.
- Все в порядке, - говорю я, не уверенная, что это правда.
Она поворачивается ко мне.
- Я думала, что мы с тобой совсем не похожи, но оказалось, что мы совершенно одинаковые.
Я не думаю, что она верит, что это хорошо.
- А где сейчас его тело?- Спрашиваю я, пытаясь сосредоточиться на главном. - Нам нужно избавиться от него и...
Тарин качает головой.
- Его тело уже обнаружили.
- Каким образом? Что ты сделала?- Раньше я был расстроена, что она пришла просить о помощи, но теперь я раздражена, что она не пришла раньше, когда я могла бы позаботиться об этом.
- Я потащила его тело вниз, к волнам. Думала, что прилив унесет его прочь, но его просто опять выбросило на другой берег. По крайней мере, оно было наполовину изъедино. Им было труднее выяснить, как он умер.- Она беспомощно смотрит на меня, как будто все еще не может понять, как все это произошло с ней. - Я не плохой человек.
Я делаю глоток чая из тысячелистника.
- Я этого и не говорила.
- Будет расследование, - продолжает Тарин. - Они будут очаровывать меня и задавать вопросы. Я не смогу лгать. Но если ты ответишь вместо меня, то можешь честно сказать, что не убивала его.
- Джуд изгнана, - говорит Виви. - Изгнана до тех пор, пока не получит прощение Короны или еще какое-нибудь высокомерное дерьмо. Если они поймают ее, то убьют.
- Это займет всего несколько часов, - говоритТарин, переводя взгляд с одной из нас на другую. - И никто ничего не узнает. Пожалуйста.
Виви стонет.
- Это слишком рискованно.
Я ничего не говорю, и это, кажется, подсказывает ей, что я это обдумываю.
- Ты ведь хочешь поехать, не так ли?- Спрашивает Виви, пристально глядя на меня проницательным взглядом. - Тебе нужен предлог, чтобы вернуться туда. Но как только они очаруют тебя, они спросят твое имя. Или спросят что-нибудь еще, что их насторожит, когда ты не ответишь так, как ответила бы Тарин. И тогда тебе конец.
Я отрицательно качаю головой.
- На меня наложили заклятие. Оно защищает меня от чар.- Я ненавижу, как сильно меня возбуждает мысль о возвращении в Эльфхейм, ненавижу, как сильно я хочу еще раз вкуситьзапретного плода, еще один шанс на власть, еще один выстрел в него. Может быть, есть способ обойти и мое изгнание, если только я смогу его найти.
Тарин хмурится.
- Заклятие? Что это значит?
Виви пристально смотрит на меня.
- Скажи ей. Скажи ей, кто ты на самом деле и что сделала. Скажи ей, кто ты и почему не можешь вернуться туда.
В лице Таринесть что-то похожее на страх. Мадок, должно быть, объяснил, что я получила обещание повиновения от Кардана, иначе как бы она догадалась приказать ему освободить половину армии от их клятв? С тех пор как я вернулась в мир смертных, у меня было много времени, чтобы обдумать то, что произошло между нами. Я уверена, Тарин сердилась на меня за то, что я не рассказала ей о своей власти над Карданом. Я уверена, что Тарин еще больше разозлилась, когда я сделала вид, что не могу убедить Кардана уволить Локка с поста хозяина пирушек, хотя на самом деле я могла бы приказать ему. Но у нее было много других причин помочь Мадоку. В конце концов, он тоже был нашим отцом. Может быть, она хотела сыграть в великую игру. Может быть, она думала о том, что он мог бы сделать для нее, если бы сидел на троне.
- Мне следовало бы рассказать тебе все, о Даине и Дворе теней, но... - начинаю я, но Виви перебивает меня.
- Пропусти эту часть, - говорит она. - Перейдем к делу. Скажи ей, кто ты такая.
- Я слышала о Дворетеней, - быстро говорит Тарин. - Они шпионы. Ты хочешь сказать, что ты шпион?
Я качаю головой, потому что наконец понимаю, что Виви хочет от меня услышать. Она хочет, чтобы я сказала, что Кардан женился на мне и сделал меня, по сути, Верховной Королевой Эльфхейма. Но я немогу. Каждый раз, когда я думаю об этом, я чувствую прилив стыда за то, что он не собирался играть со мной. Я не думаю, что смогу объяснить хоть что-то, не выставив себя дурой, и я не готова быть настолько уязвимой передТарин.
Мне нужно закончить этот разговор, поэтому я говорю то, что, как я знаю, отвлечет их обеих, по совершенно разным причинам.
- Я решила пойти и притворитьсяТарин на дознании. Я вернусь через день или два, а потом все ей расскажу. Я обещаю
- Разве вы обе не можете просто остаться здесь, в мире смертных?- Спрашивает Виви. - К Черту Фейри. К черту все это. Мы найдем место побольше и получше.
- Даже если Тарин останется с нами, для нее будет лучше не пропускать дознание Верховного короля, - говорю я. - И я могу привезти вещи, которые мы сможем заложить за легкие деньги. Мы же должны как-то расплатиться за это место.
Виви бросает на меня раздраженный взгляд.
- Мы могли бы перестать жить в квартирах и играть в смертных, когда захочешь. Я сделала это для Хизер. Если это будем только мы, мы можем захватить один из заброшенных складов на набережной и заколдовать его, чтобы никто никогда не заходил внутрь. Мы можем украсть все деньги, которые нам нужны, чтобы что-нибудь купить. Просто скажи слово, Джуд.
Я достаю из кармана куртки пятьсот долларов, за которые боролась, и кладу их на стол.
- Брайерн придет во второй половине дня сегодня. Поскольку мы все еще играем в смертных. И поскольку Хизер, по-видимому, все еще здесь. А теперь я пойду вздремну. Когда я проснусь, я пойду в волшебную страну.
Тарин смотрит на деньги на столе с некоторым замешательством.
- Если понадобится…
- Если тебя поймают, тебя казнят, Джуд, - напоминает мне Виви, прерывая предложение Тарин. Я рада. Может быть, я и согласна на это, но это не значит, что я прощаю ее. Или что мы сново близки. И я не хочу, чтобы она думала, как будто это такесть.
- Тогда надо сделать так, чтобы меня не поймали, - говорю я им обеим.
Поскольку Оук в школе, я сворачиваюсь калачиком в его постели. Как бы мне ни было больно, сон быстро настигает меня, затягивая в темноту.
Мне снится сон.
Я на уроках в дворцовой роще, сижу в длинных тенях позднего вечера. Луна уже взошла-острый полумесяц на безоблачном голубом небе. Я рисую звездную карту по памяти, мои чернила темно-красные, которые сгущаются на бумаге. Я понимаю,это кровь. Я погружаю перо в чернильницу, полную крови.
Через рощу я вижу принца Кардана, сидящего со своими обычными спутниками. Валериан и Локк выглядят странно: их одежда изъедена молью, кожа бледна, и только черные пятна вместо глаз. Никасия, кажется, ничего не замечает. Ее волосы цвета морской волны тяжелыми локонами свисают на спину, губы кривятся в насмешливой улыбке, как будто в мире нет ничего плохого. Кардан носит окровавленную корону, наклоненную под углом, острые черты его лица так же неотразимо красивы, как и всегда.
- Ты помнишь, что я сказал тебе перед смертью?- Валериан зовет меня своим насмешливым голосом. - Я проклинаю тебя. Трижды я проклинаю тебя. Ты убила меня, пусть твои руки всегда будут в крови. Пусть смерть будет твоим единственным спутником. Может быть, вот-вот…тогда я умер, так что я не смог сказать остальное. Хочешь услышать это сейчас? Пусть твоя жизнь будет короткой и окутанной скорбью, а когда ты умрешь, пусть никто не плачет по тебе.
Я вздрагиваю.
- Да, этот последний кусочек действительно был поворотным.
Кардан подходит, наступая на мою звездную карту, пиная чернильницу своими сапогами с серебряными наконечниками, заставляя кровь разливаться по бумаге, стирая мои метки.
- Пойдем со мной, - властно говорит он.
- Я знал, что она тебе нравится, - говорит Локк. - Вот почему я должен был заполучить ее первым. Помнишь вечеринку в моем саду-лабиринте? Как я целовал ее, пока ты смотрел?
- Я помню, что твои руки были на ней, но ее глаза были на мне, - отвечает Кардан.
- Это неправда!- говорю я, но я помню Кардана на одеяле с девушкой-фейри с волосами цвета нарцисса. Она прижалась губами к краю его сапога, а другая девушка целовала его в шею. Его взгляд обратился ко мне, когда одна из них начала целовать его в губы. Глаза у него были угольно-яркие, влажные, как смола.
Воспоминание приходит вместе со скольжением ладони Локка по моей спине, жаром в моих щеках и ощущением, что моя кожа была слишком натянутой, что всего было слишком много.
-Пойдем со мной, - снова говорит Кардан, уводя меня от пропитанной кровью карты звездного неба и других людей, берущих уроки. - Я Принц Волшебной страны. Ты должна делать то, что я хочу.
Он ведет меня в пятнистую тень дуба, потом поднимает и усаживает на низкую ветку. Он держит руки на моей талии и придвигается ближе, так что оказывается между моих бедер.
- Разве это не лучше?- говорит он, глядя на меня снизу вверх.
Я не совсем понимаю, что он имеет в виду, но киваю.
- Ты такая красивая.- Он начинает рисовать узоры на моих руках, потом проводит ладонями по бокам. - Такая красивая.
Его голос мягок, и я совершаю ошибку, смотрю в его черные глаза, на его злой, изогнутый рот.
- Но твоя красота увянет, - продолжает он так же тихо, будто любовник. Его руки задерживаются, заставляя мой живот напрячься, и тепло растекается по животу. - Эта гладкая кожа будет в морщинах и пятнах. Она станет тонкой, как паутина. Эти груди будут свисать. Твои волосы станут тусклыми и тонкими. Твоизубы пожелтеют. И все, что у тебя есть,все, чем ты являешься, сгниет в ничто. Ты будешь ничем. Ты- ничто.
- Я ничто, - эхом отзываюсь я, чувствуя себя беспомощной перед его словами.
- Ты пришла ниоткуда и вернешься ни к чему, - шепчет он мне в шею.
Внезапная паника охватывает меня. Мне нужно отодвинуться от него. Я отталкиваюсь от края ветки, но не падаю на землю. Я просто падаю, падаю и падаю в воздухе, падаю, как Алиса в кроличью нору.
Затем сон меняется. Я лежу на каменной плите, завернутая в ткань. Я пытаюсь встать, но не могу пошевелиться. Я словно резаная кукла из дерева. Мои глаза открыты, но я не могу повернуть голову, не могу моргнуть, ничего не могу сделать. Все, что я могу, это смотреть на то же безоблачное небо, на ту же острую косу Луны.
Мадок появляется в поле зрения, стоит надо мной, глядя вниз своими кошачьими глазами.
- Это позор, - говорит он, как будто я не слышу. - Если бы только она перестала бороться со мной, я бы дал ей все, чего бы она, не пожелала.
- Она никогда не была послушной девочкой, - говорит Ориана рядом с ним. - Не то, что ее сестра.
Тарин тоже там, по ее щеке бежит тонкая слеза.
- Они собирались оставить в живых только одну из нас. Это всегда была я. Ты сестра, которая выплевывает жаб и змей. Я сестра, которая выплевывает рубины и бриллианты.
Все трое уходят. Виви встает рядом со мной, прижимая свои длинные пальцы к моему плечу.
- Я должна была спасти тебя, - говорит Виви. - Это всегда была моя работа- спасать тебя.
- Мои похороны будут следующими, - шепчет Оук мгновение спустя.
Голос Никасии разносится, как будто она говорит издалека.
- Говорят, фейри плачут на свадьбах и смеются на похоронах, но я думаю, что твоя свадьба и похороны были одинаково забавными.
Затем Кардан появляется в поле зрения с нежной улыбкой на губах. Когда он говорит, то делает это заговорщическим шепотом.
- Когда я был ребенком, мы устраивали похороны, как маленькие пьесы. Смертные были мертвы, конечно, или, по крайней мере, они были мертвы к концу.
На этом я, наконец, могу говорить.
- Ты лжешь, - говорю я.
- Конечно, я лгу, - отвечает он. - Это твой сон. Давай я тебе покажу.- Он прижимает теплую руку к моей щеке. - Я люблю тебя, Джуд. Я люблю тебя уже давно. Я никогда не перестану любить тебя.
- Прекрати это!- Говорю я.
А потом надо мной стоит Локк, из его рта льется вода.
- Давай убедимся, что она действительно мертва.
Мгновение спустя он вонзает нож мне в грудь. Это происходит снова, снова и снова.
В этот момент я просыпаюсь с мокрым от слез лицом и криком в горле.
Я сбрасываю с себя одеяло. Снаружи темно. Должно быть, я проспала весь день. Включив свет, я делаю глубокий вдох, проверяю лоб на лихорадку. Я жду, пока мои нервы успокоятся. Чем больше я думаю об этом сне, тем больше волнуюсь.
Я выхожу в гостиную, где на кофейном столике обнаруживаю открытую коробку из-под пиццы. Кто-то положил головки одуванчиков рядом с пепперони на несколько ломтиков. Оук пытается объяснить Тарин, что такое ракетная Лига.
Оба настороженно смотрят на меня.
- Привет, - говорю я своему близнецу. - Можно с тобой поговорить?
- Конечно, - говорит Тарин, поднимаясь с дивана.
Я возвращаюсь в спальню Оука и сажусь на край его кровати.
- Мне нужно знать, пришла ли ты сюда, потому что тебе было велено прийти, - говорю я. -Мне нужно знать, не является ли это ловушкой, устроенной Верховным Королем, чтобы заманить меня нарушить условия моего изгнания.
Тарин выглядит удивленной, но, к ее чести, она не спрашивает меня, почему я так думаю. Одна ее рука тянется к животу, пальцы скользят по гругу.
- Нет, - говорит она. - Но я не все тебе рассказала.
Я жду, не понимая, о чем она говорит.
- Я думала о маме, - наконец говорит она. - Я всегда думала, что она покинула Эльфхейм, потому что влюбилась в нашего смертного отца, но теперь я в этом не уверена.
- Не понимаю, - говорю я.
- Я беременна, - говорит она шепотом.
На протяжении веков, смертных ценили за их способность зачинать детей фейри. Наша кровь менее вязкая, чем у народа. Женщинам-фейри повезло было родить одного ребенка за всю свою долгую жизнь. Большинству-никогда. Но смертная жена-совсем другое дело. Я все это знала, но мне и в голову не приходило, что Тарин и Локк могут зачать ребенка.
- Вау, - говорю я, мой взгляд падает на ее руку, покровительственно лежащую на животе. - О.
- Ни у кого не должно быть такого детства, как у нас, - говорит она.
Неужели она воображала, что воспитывает ребенка в этом доме, а Локк морочит им головы? Или это потому, что она воображала, что если уйдет, он может выследить ее, как Мадок выследил нашу мать? Я не уверена. И я не уверена, что мне следует давить на нее. Теперь, когда я лучше отдохнула, я вижу в ней признаки усталости, которых раньше не замечала. Глаза с красными ободками. Какая-то резкость в ее чертах, отмечающая, что она забыла поесть.
Я понимаю, что она пришла к нам, потому что ей больше некуда идти… и она должна была поверить, что есть хотя бы шанс, что яей помогу.
- А он знал?- Спрашиваю я наконец.
- Да, - говорит она и замолкает, словно вспоминая тот разговор. И, возможно, убийство. - Но я больше никому не говорила. Никому, кроме тебя. Я рассказала про Локка а дальше … ну, ты уже слышала, как всебыло.
Я не знаю, что на это ответить, но когда она делает беспомощный жест в мою сторону, я кидаюсь в ее объятия, кладу голову ей на плечо. Я знаю, что должна была многое ей рассказать, и она должна была многое рассказать мне. Я знаю, что мы не были близки. Я знаю, что она причинила мне боль, больше, чем она может себе представить. Но, несмотря на все это, она все еще моя сестра. Моя овдовевшая сестра-убийца с ребенком на подходе.
Через час я уже упакована и готова к отъезду. Тарин вдалбливает мне подробности своего дня, рассказывает о людях, с которыми регулярно общалась, о том, как управляла поместьем Локка. Она дала мне пару перчаток, чтобы скрыть мой отсутствующий палец. Она переоделась из своего элегантного платья из тонкой ткани и сверкающего стекла. Я ношу его сейчас, мои волосы уложены грубо, в то время как она носит мои черные леггинсы и свитер.
- Спасибо, - говорит она, чего люди никогда не говорят. Благодарность считается грубостью, банальностью сложного танца долга и погашения. Но это не то, что имеют в виду смертные, когда благодарят друг друга. Это совсем не то, что они имеют в виду.
И все же я отмахиваюсь от ее слов.
- Не беспокоиться.
Оук подходит, чтобы его подняли, хотя в восемь лет он весь состоит из длинных конечностей и неуклюжего мальчишеского тела.
- Обними меня, - говорит он, это значит, что он подпрыгнет и обовьет руками твою шею, наполовину задушив тебя. Я подчиняюсь этому и крепко сжимаю его в ответ, слегка запыхавшись.
Поставив его на землю, я снимаю свое рубиновое кольцо—то самое, которое Кардан украл и вернул мне во время нашего обмена клятвами. То, которое я определенно не могу взять с собой, выдавая себя за Тарин.
- Ты сохранишь это в безопасности? Только пока я не вернусь.
- Обязательно, - торжественно говорит Оук. - Скорее возвращайся. Я буду скучать по тебе.
Меня удивляет его мягкость, особенно после нашей последней встречи.
- Как только смогу, - обещаю я, целуя его в лоб. Потом я иду на кухню. Виви ждет меня. Вместе мы выходим на траву, где она выращивает небольшой клочок амброзии.
Тарин идет за нами, дергая за рукав свитера, который на ней надет.
- Ты в этом уверена?- Спрашивает Виви, срывая растение с корнем. Я смотрю на нее, окутанную тенями, ее волосы освещены уличным фонарем. Обычно они выглядят коричневыми, как у меня, но при правильном освещении они переплетаются с золотыми прядями, которые почти зеленые.
Виви никогда не хотела жить с фейри, как я. Как она может, если напоминание об этом она носит с собой, куда бы ни пошла?
- Ты же знаешь, я уверена, - говорю я. - А теперь ты расскажешь мне, что случилось с Хизер?
Она качает головой.
- Останься в живых, если хочешь это выяснить.- Потом она дует на амброзию. - Конь, встань и неси мою сестру, куда она прикажет.- К тому времени, как цветущий стебель падает на землю, он уже превращается в истощенного желтого пони с изумрудными глазами и гривой кружевных листьев.
Он фыркает в воздух и ударяет копытами по земле, почти так же страстно желая летать, как и я.
***
Поместье Локка осталось таким, каким я его запомнила: высокие шпили и замшелые черепицы, покрытые густой завесой жимолости и плюща. Лабиринт живой изгороди пересекает территорию в головокружительном узоре. Все это место выглядит прямо как из сказки, где любовь-простая вещь, а не причина боли.
Ночью человеческий мир выглядит так, как будто он полон упавших звезд. Внезапно до меня доходят слова, которые сказал Локк, когда мы стояли вместе на вершине его самой высокой башни.
Я заставляю лошадь из амброзии приземлиться и спрыгиваю с ее спины. Оставляю ее рыть землю, пока я направляюсь к парадным дверям. Они открываются при моем приближении. Пара слуг стоит прямо внутри, их кожа настолько бледна, что видны вены, что делает их похожими на подобранный набор старых мраморных статуй.
Маленькие, покрытые пудрой крылья, свисают с их плеч. Они смотрят на меня своими холодными чернильными глазами, внезапно напоминая мне о бесчеловечности народца.
Я делаю глубокий вдох и выпрямляюсь во весь рост. Затем я направляюсь внутрь.
- С возвращением, Миледи, - говорит женщина. Они брат и сестра, сообщила мне Тарин.
Нера и Нив. Они были в долгу перед отцом Локка, но, когда он уехал, их оставили, чтобы они до конца своих дней заботились о его сыне. Они пробирались туда и раньше, оставаясь вне поля зрения, но Тарин запретила им делать это после того, как поселилась там.
В мире смертных я привыкла благодарить людей за небольшие услуги и теперь вынуждена сдерживать свои слова.
- Как хорошо быть дома, - говорю я вместо этого и прохожу мимо них в холл.