- Можно мне еще раз навестить вас?- Я стискиваю зубы, фальшивая улыбка, которую я ношу, больше похожа на гримасу.
Мне не нравится, как он смотрит на меня, словно я драгоценный камень, который он хочет превратить в металл.
- Мне бы этого хотелось, - говорит он, обводя рукой кузницу и все предметы, которые там находятся. - Как видишь, я люблю красивые вещи.
После моего визита кГримсену, я топаю обратно в лес, чтобы сделать обещанный поиск пищи с удовлетворительной агрессивностью, собирая ягоды рябины, древесный щавель, крапиву, немного сладкой смерти и огромные белые грибы. Я пинаю камень, отправляя его вглубь леса. Потом я пинаю еще один. Мне нужно много камней, чтобы почувствовать себя хоть немного лучше.
Я не приблизилась к тому, чтобы найти способ выбраться отсюда, и не стало яснее, о планах моего отца. Единственное, что вероятнее всего -это быть пойманой.
С этой мрачной мыслью я обнаруживаю Мадока, сидящего у костра снаружи палатки, чистящего и точащего набор кинжалов, которые он держит при себе. Привычка побуждает меня помочь ему с работой, и мне приходится напоминать себе, что Тарин этого бы не сделала.
- Садись, - настаивает он, похлопывая по голому боку бревна,на котором сидит. - Ты не привыкла к предвыборной кампании, и тебя втянули в самую гущу событий.
Подозревает ли он меня? Я сажусь, поставив переполненную корзину у огня, и убеждаю себя, что он не был бы таким дружелюбным, если бы думал, что разговаривает с Джуд. Я знаю, что у меня не так много времени, поэтому я рискну и спрошу его, о том что мне хочется знать.
- Ты действительно думаешь, что сможешь победить его?
Он смеется так, словно речь идет о маленьком ребенке. Если бы вы могли протянуть руку достаточно высоко, смогли бы вы сорвать Луну с неба?
- Я бы не стал играть в эту игру, если бы не был уверен в победе.
Я чувствую себя странно ободренной его смехом. Он действительно верит, что я Тарин и ничего не знаю о войне.
- Но как?
- Я избавлю тебя от всей этой стратегии, - говорит он. –Я собираюсь вызвать его на дуэль - и после того, как выиграю, я расколю ему голову как дыню.
- Дуэль? - Я в замешательстве. - Зачем ему драться с тобой? – Кардан-Верховный Король. У него есть армия, чтобы встать между ними.
Мадок ухмыляется.
- Во имя любви, - говорит он. - И по долгу службы.
- Любви к кому? - Я не могу поверить, что Тарин была бы менее смущена, чем я сейчас.
- Нет такого обильного пиршества для голодающего человека, - говорит он.
Я не знаю, что на это ответить. Через мгновение он жалеет меня.
- Я знаю, что ты не любишь уроки тактики, но я думаю, что этот урок понравится даже тебе. Для того, что мы хотим больше всего, мы будем использовать почти любой шанс. Есть пророчество, которое свергнет бедного короля. Он висит над его головой, но он верит, что может зачаровать этот путь, освободится от судьбы. Посмотрим, что у него получится. Я дам ему шанс доказать, что он хороший правитель.
- А потом?- Подсказываю я.
Но он только снова смеется.
- Тогда народ будет звать тебя принцессой Тарин.
Всю свою жизнь я слышала о великих завоеваниях Волшебной страны. Как и следовало ожидать от Бессмертного народа с небольшим числом рождений, большинство сражений очень формализованы, как и линии преемственности. Народ любит избегать тотальной войны, что означает, что это не редкость, чтобы решить вопрос с какой-то взаимно согласованной конкуренции. Тем не менее, Кардан никогда не практиковался в борьбе на мечах и не особенно хорош в этом. Зачем ему соглашаться на дуэль?
Но если я спрошу об этом, то боюсь, что Мадок узнает меня. И все же я должначто-что сказать. Я не могу просто сидеть и смотреть на него с открытым ртом.
- Джуд каким-то образом получила контроль над Карданом, - говорю я. - Может быть, ты сделаешь то же самое и...
Он качает головой.
- Посмотри, что стало с твоей сестрой. Какую бы силу она ни имела, он забрал ее обратно. Нет, я больше не намерен даже притворяться, что служу. Теперь я буду править.- Он перестает точить кинжал и смотрит на меня с опасным блеском в глазах. - Я давал Джуд шанс за шансом помогать семье. Каждую возможность рассказать мне, в какую игру она играет. Если бы она это сделала, все вышло бы совсем по-другому.
Меня пробирает дрожь. Неужели он догадывается, что я сижу рядом с ним?
- Джуд очень грустит, - говорю я, как мне кажется, нейтрально. - По крайней мере, если верить Виви.
- И ты не хочешь, чтобы я наказал ее еще больше, когда стану Верховным Королем, не так ли?- спрашивает он. - Это не значит, что я не горжусь. Чем она обеспечена не маленькая вещь. Она, пожалуй, самая похожая на меня из всех моих детей. И как дети во всем мире, она была непокорной, и ее хватка превышала ее досягаемость. Но ты …
- Я?- Мой взгляд устремляется к огню. Неприятно слышать, как он говорит обо мне, но мысль о том, что он может сказать что-то, предназначенное только для Тарин, еще хуже. У меня такое чувство, будто я что-то у нее забираю. Я не могу придумать, как это остановить, хотя это не означает, что я могу выдать себя.
Он протягивает руку и хватает меня за плечо. Это было бы обнадеживающее пожатие, за исключением того, что давление слишком сильное, а его когти слишком острые. Сейчас он схватит меня за горло и скажет, что я попалась. Мое сердце учащенно бьется.
- Ты, должно быть, чувствовала, что я благоволил к ней, несмотря на ее неблагодарность, - говорит он. - Но это только потому, что я лучше ее понимал. И все же у нас с тобой есть кое—что общее, мы оба неудачно поженились.
Я бросаю на него косой взгляд, облегчение и недоверие борются друг с другом. Он действительно говорит, что его брак с нашей матерью был похож на брак Тарин с Локом?
Он отстраняется от меня, чтобы подбросить в огонь еще одно полено.
- И оба закончили трагически.
Я делаю глубокий вдох.
- Ты же не думаешь... - но я не знаю, какую ложь выдать. Я даже не знаю, соврет ли Тарин.
- Нет?- Спрашивает Мадок. - Кто же убил Локка, если не ты?
Слишком долго я не могу придумать ни одного хорошего ответа.
Он заливается смехом и указывает на меня когтистым пальцем, абсолютно довольный.
- Это была ты! Правда, Тарин, я всегда считал тебя мягкой и кроткой,но теперь вижу, как ошибался.
- Ты рад, что я убила его?—Он, кажется, больше гордится Тарин за убийство Локка, чем всеми ее достоинствами и навыками, вместе взятыми, ее способностью успокаивать людей, выбирать подходящую одежду и лгать так, чтобы люди любили ее.
Он пожимает плечами, все еще улыбаясь.
- Живой он или мертвый, мне было все равно. Я заботился только о тебе. Если тебе грустно, что он умер, то я сожалею об этом. Если ты хочешь, чтобы он вернулся к жизни, чтобы ты могла убить его снова, я признаю это чувство. Но, возможно, тысовершила правосудие, и тебя беспокоит только то, что правосудие было слишком жестоким.
- Как ты думаешь, что он сделал со мной, чтобы заслужить такую смерть?- спрашиваю я.
Он разжигает огонь. Искры взлетают вверх.
- Я думаю, он разбил тебе сердце. Око за око, сердце за сердце.
Я помню, каково это, когда к горлу Кардана прижимают нож. Паниковать при мысли о его власти надо мной, осознавать, что есть простой способ покончить с этим.
- Так вот почему ты убил маму?
Он вздыхает.
- Я оттачивал свои инстинкты в бою, - говорит он. - Иногда эти инстинкты остаются, даже тогда, когда войны больше нет.
Я обдумываю это, гадая, что нужно, чтобы закалить себя, чтобы сражаться и убивать снова и снова. Интересно, какая-то часть его холодна внутри, такой холод, который никогда не согреется, как осколок льда в сердце. Интересно, есть ли у меня такой же осколок?
С минуту мы сидим молча, прислушиваясь к потрескиванию и хлопанью пламени. Затем он снова говорит.
- Когда я убил твою мать… твою мать и твоего отца, я изменил тебя. Их смерть была горнилом, огнем, в котором выковывались все три девушки. Погрузи раскаленный меч в масло, и любой маленький изъян превратится в трещину. Но как бы вы ни истикали кровью, никто из вас не сломался. Вы были только закалены. Возможно, то, что привело тебя к смерти Локка, больше моя вина, чем твоя. Если тебе тяжело переносить то, что ты сделала, отдай этот груз мне.
Я вспоминаю слова Тарин: "ни у кого не должно быть такого детства, как у нас".
И все же, мне хочется успокоить Мадока, даже если я никогда не смогу его простить. Что бы сказала Тарин? Не знаю, но было бы несправедливо утешать его своим голосом.
- Я должна отнести это Ориане, - говорю я, указывая на корзину с едой. Я встаю, но он хватает меня за руку.
- Не думай, что я забуду твою преданность.- Он задумчиво смотрит на меня. - Ты ставишь интересы нашей семьи выше своих собственных. Когда все это закончится, ты можешь назвать свою награду, и я позабочусь, чтобы ты ее получила.
Я чувствую острую боль оттого, что я больше не та дочь, которой он делает подобные предложения. Я не та, кого он привечает у своего очага, не та, о ком он будет заботиться и лелеять.
Интересно, что бы попросила Тарин для себя и ребенка в животе? Держу пари, безопасность-это единственное, что, по мнению Мадока, он уже дал нам, единственное, что он никогда не сможет по-настоящему обеспечить. Какие бы обещания он ни давал, он слишком безжалостен, чтобы долго держать кого-то в безопасности.
Что касается меня, безопасность даже не предлагается. Он еще не поймал меня, но моя способность выдержать этот маскарад истощается. Хотя я не уверена, как мне удастся пройти по льду, я решаю, что должна бежать сегодня вечером.
Ориана наблюдает за приготовлением ужина для компании, а я остаюсь рядом с ней. Я наблюдаю за приготовлением крапивного варева, тушенного с картофелем до тех пор, пока уйдет горечь, и разделкой оленей, их свежеотстрелянные тела дымятся на холоде, их жир используется для ароматизации нежной зелени. У каждого из компании есть своя чаша и кубок, звенящие на поясе, как украшение, и они сервированы и наполнены порцией еды и разбавленным вином.
Мадок ест со своими генералами, смеется и болтает. Двор Зубов держится своих палаток, посылая слугу приготовить им еду на другом огне. Гримсен сидит отдельно от генералов, за столом рыцарей, которые с восторженным вниманием слушают его рассказы об изгнании с Альдеркингом. Невозможно не заметить, что окружающие его люди носят, пожалуй, больше украшений, чем обычно.
Место, где стоят котлы и столы, находится на дальней стороне лагеря, ближе к горе. Вдалеке я вижу двух охранников, стоящих на страже возле пещеры, не покидая своей смены, чтобы поесть с нами. Рядом с ними два северных оленя роются в снегу в поисках зарытых корней.
Я жую крапивный суп, и в голове у меня зарождается идея. К тому времени, как Ориана уговаривает меня вернуться в нашу палатку, я уже приняла решение. Я украду одну из лошадей у солдат возле пещеры. Это будет легче сделать, чем взять одну из главного лагеря, и если что-то пойдет не так, меня будет труднее преследовать. У меня все еще нет карты, но я могу достаточно хорошо ориентироваться по звездам, чтобы идти на юг, по крайней мере. Надеюсь, я найду смертное поселение.
Мы пьем чай вдвоем и отряхиваемся от снега. Я нетерпеливо грею затекшие пальцы о чашку. Я не хочу, чтобы она что-то заподозрила, но мне нужно двигаться. Мне нужно упаковать еду и любые другие припасы, которые я смогу унести с собой.
- Ты, должно быть, совсем замерзла, - говорит Ориана, изучая меня. С ее белыми волосами и призрачно-бледной кожей, она выглядит так, будто сама сделана из снега.
- Смертельноустала.- Я улыбаюсь. - Еще одна причина скучать по островам Эльфхейма.
- Мы скоро будем дома, - заверяет она меня. Она не может лгать, поэтому должна верить в это. Она должна верить, что Мадок победит, что он станет Верховным Королем.
Наконец, она, кажется, готова уйти спать. Я умываюсь, потом кладу спички в один карман и нож в другой. Забравшись в постель, я жду, пока Ориана, не заснет, отсчитываю секунды, пока не проходит полчаса. Потом как можно тише вылезаю из-под одеяла и засовываю ноги в сапоги. Я бросаю немного сыра в пакет, вместе с коркой хлеба и тремя засохшими яблоками. Беру сладость смерти, которую нашла во время поисков пищи, и заворачиваю ее в маленькую бумагу. Затем я направляюсь к выходу из палатки, прихватив по пути свой плащ. Там есть один рыцарь, который забавляется тем, что вырезает флейту перед огнем. Я киваю ему, проходя мимо.
- Миледи?- говорит он, вставая.
Я обращаю на него свой самый испепеляющий взгляд. В конце концов, я не пленник. Я дочь великого генерала.
- Да?
- Я должен сказать вашему отцу, где он может вас найти, если спросит?- Вопрос сформулирован почтительно, но, без сомнения, неправильный ответ на него может привести его к менее почтительным вопросам.
- Скажи ему, что я занята, используя лес для ночного горшка, - говорю я, и он вздрагивает, как я и надеялась. Он больше не задает мне вопросов, пока я накидываю плащ на плечи и выхожу, понимая, что чем больше времени я буду ждать, тем подозрительнее он станет.
Путь до пещеры неблизкий, но я часто спотыкаюсь в темноте, и холодный ветер с каждым шагом все сильнее режет меня. Из лагеря доносятся музыка и веселье, песни гоблинов о потерях, тоске и насилии. Баллады о королевах, рыцарях и дураках.
Ближе к пещере я вижу трех охранников, стоящих по стойке смирно вокруг широкого проема, на одного больше, чем я надеялась. Вход в пещеру длинный и широкий, как улыбка, и темнота за ним иногда мерцает, как будто она освещена откуда-то изнутри. Два бледных оленя дремлют неподалеку, свернувшись в снегу, как кошки. Третий чешет Рога о ближайшее дерево.
Возьму вот этого. Я могу пробраться глубже в лес и заманить его одним из яблок. Как только я начинаю продвигаться к лесу, я слышу крик из пещеры. Плотный, холодный воздух доносит до меня этот звук, заставляя обернуться.
Мадок кого-то посадил в тюрьму.
Я пытаюсь убедить себя, что это не моя проблема, но еще один звук страдания прорезает все эти умные мысли. Там кто-то есть, и ему больно. Я должна убедиться, что это не тот, кого я знаю. Мои мышцы уже окоченели от холода, поэтому я иду медленно, обходя пещеру и взбираясь на скалы прямо над ней.
Мой импровизированный план состоит в том, чтобы спуститься в пещеру, так как охранники в основном смотрят в другую сторону. У него есть преимущество в том, что он скрывает меня на моем пути к падению, но тогда фактическое падение должно быть сделано очень, очень хорошо, или комбинация звука и движения немедленно предупредит их.
Я стискиваю зубы и вспоминаю уроки Призрака, идти медленно, делать каждый шаг уверенным, держаться в тени. Конечно, это приходит с воспоминанием о последовавшем предательстве, но я говорю себе, что это не делает уроки менее полезными. Я медленно спускаюсь с зазубренного куска валуна. Даже в перчатках мои пальцы мерзнут.
Затем, повиснув там, я понимаю, что совершила ужасный просчет. Даже полностью вытянувшись, мое тело не может дотянуться до земли. Когда я упаду, невозможно будет избежать какого-то звука. Я просто буду вести себя как можно тише и двигаться так быстро, как только смогу. Я делаю вдох и позволяю себе упасть на короткое расстояние. Услышав неизбежный хруст моих ног по снегу, один из охранников оборачивается. Я проскальзываю в тень.
- В чем дело? - спрашивает один из двух других охранников.
Первый смотрит в пещеру. Я не могу сказать, заметил он меня или нет.
Я стараюсь держаться как можно тише, задерживаю дыхание, надеясь, что он не видит меня, что он не чувствует моего запаха. По крайней мере, сдесь холодно и я не потею.
Мой нож совсем рядом. Я напоминаю себе, что сражалась с Гримой Мог. Если до этого дойдет, я тоже смогу с ними бороться.
Но через мгновение охранник качает головой и возвращается к песням гоблинов. Я жду, а потом жду еще немного, просто чтобы убедиться. Это дает моим глазам время привыкнуть. В воздухе ощущается минеральный запах, а также запах горящего лампового масла. Тени танцуют в конце наклонного прохода, искушая меня обещанием света.
Я пробираюсь между сталагмитами и сталактитами, как будто переступаю через острые зубы великана. Я переступаю порог нового помещения, и мне приходится моргать от яркого света факелов.
- Джуд?- говорит мягкий голос. Голос, который я знаю. Призрак.
Худой, с синяками на ключицах, он лежит на полу пещеры, его запястья скованы и прикованы к плитам в земле. Факелы пылают по кругу, окружают его. Он смотрит на меня широко раскрытыми карими глазами.
Как бы мне ни было холодно, мне вдруг становится еще холоднее. Последнее, что он сказал мне, было то, что «я служил принцу Дейну. Не ты». Это было как раз перед тем, как меня утащили в подводное царство и продержали там несколько недель, напуганную, голодную и одинокую. И все же, несмотря на это, несмотря на свое предательство, несмотря на уничтожение Двора Теней, он произносит мое имя со всем удивлением человека, который думает, что я могу прийти, чтобы спасти его.
Я подумываю прикинуться Тарин, но он с трудом может поверить, что это мой близнец проскользнул мимо охранников. В конце концов, это он научил меня так двигаться.
- Я хотела посмотреть, что здесь прячет Мадок, - говорю я, вытаскивая нож. - И если ты думаешь вызвать охрану, знай, что единственная причина, по которой я не вонзил тебе нож в горло, - это страх, что ты можешь умереть громко.
Призрак одаривает меня легкой кривой улыбкой.
- Я бы так и сделал, ты же знаешь. Очень громко. Просто назло тебе.
- Итак, вот плата за твою службу, - говорю я, оглядывая пещеру. - Надеюсь, предательство само по себе было наградой.
- Злорадствуй сколько хочешь.- У него мягкий голос. - Я это заслужил. Я знаю, что я сделал, Джуд. Я был дураком.
- Тогда зачем ты это сделал?- Я чувствую себя неуютно, уязвимой, даже когда спрашиваю. Но я доверяла призраку и хотела знать, насколько глупа была. Неужели он ненавидел меня все то время, пока я считала нас друзьями? Неужели он и Кардан смеялись вместе, над моей доверчивостью?
- Ты помнишь, как я сказал тебе, что убил мать Оука?
Я киваю. Лириопу отравили румянымгрибом, чтобы скрыть, что, будучи любовницей Верховного короля, она была беременна ребенком принца Даина. Если бы Ориана не вынулаОука из чрева Лириопы, ребенок тоже умер бы. Это ужасная история, и я вряд ли забуду ее, даже если она не касается моего брата.
- Помнишь, как ты посмотрела на меня, когда узнала, что я сделал?- спрашивает он.
Это было через день или два после коронации. Я взяла принца Кардана в плен. Я все еще была в шоке. Я пыталась собрать воедино планМадока. Я была в ужасе, узнав, что Призрак сделал такую ужасную вещь, но тогда я была в жутком ужасе. Тем не менее, румяный гриб, это кошмарный способ умереть, и мой брат тоже был почти убит.
- Я была удивлена.
Он качает головой.
- Даже Таракан пришел в ужас. Он так и не узнал.
- И поэтому ты предал нас? Ты думал, что мы слишком осуждаем друг друга?- Недоверчиво спрашиваю я.
- Нет. Просто послушай еще минутку. - Призрак вздыхает. - Я убил Лириопу, потому что принц Даин привел меня в Волшебную страну, обеспечил меня и дал мне цель. Потому что я был верен, я сделал это, но потом, я был потрясен тем, что я сделал. В отчаянии я подошел к мальчику, которого считал единственным живым ребенком Лириопы.
- Локк, - тупо говорю я. Интересно, понял ли Локк после коронации Кардана, что Оук, должно быть, его сводный брат? Интересно, чувствовал ли он что-нибудь по этому поводу, говорил ли он когда-нибудь об этом Тарин?
- Охваченный чувством вины, - продолжает Призрак, - я предложил ему свою защиту. И мое имя.
- Твое… - начинаю я, но он обрывает меня.
- Мое настоящее имя, - говорит Призрак.
Среди народа истинные имена, это тщательно охраняемая тайна. Фейри можно контролировать по их истинному имени, более надежному, чем любая клятва. Трудно поверить, что Призрак отдал так много себя.
- Что он заставлял тебя делать?- Спрашиваю я, переходя к делу.
- Много лет ничего, - отвечаетПризрак. –Что-то по мелочам. Шпионил за людьми. Выведывал их секреты. Но до тех пор, пока он не приказал мне отвести тебя в башню забвения и позволить подводным силам похитить тебя, я верил, что он имел в виду вред, а не опасность.
Должно быть, Никасия догадалась попросить его об одолжении. Неудивительно, что Локк и его друзья чувствовали себя в достаточной безопасности, чтобы охотиться на меня в ночь перед свадьбой. Он знал, что я уеду на следующий день.
И все же, я всееще непонимаю, что имеет ввидуПризрак. Я думала, что Локк всегда имел в виду вред, даже когда казалось возможным, что я умру от него.
Я отрицательно качаю головой.
- Но это не объясняет, как ты оказался здесь.
Призрак выглядит так, будто изо всех сил старается говорить ровным голосом, сдерживать свой гнев.
- После башни я старался держаться на достаточном расстоянии от Локка, чтобы он больше не мог мне приказывать. Рыцари поймали меня, когда я уходил из Инсмира. Вот тогда-то я и узнал о масштабах того, что сделал Локк. Он дал мое имя твоему отцу. Это было его приданое за руку твоей сестры-близняшки и место за столом, когда Балекин придет к власти.
Я втягиваю в себя воздух.
- Мадок знает твое настоящее имя?
- Плохо, да?- Он издает глухой смешок. - Твое появление здесь-первая удача за долгое время. И это большая удача, даже если мы оба знаем, что должно произойти дальше.
Я помню, как тщательно я давалаКардану команды, которые означали, что он не мог избежать или убежать от меня. Мадок, несомненно, сделал это и даже больше, так что Призрак считает, что для него открыт только один путь.
- Я собираюсь вытащить тебя отсюда, - говорю я. – И…
Призрак обрывает меня.
- Я могу показать тебе, где причинить мне наименьшую боль. Я могу показать тебе, как сделать так, чтобы казалось, что я сделал это сам.
- Ты сказал, что умрешь громко, просто чтобы досадить мне, - повторяю я, делая вид, что он шутит.
- Я бы не стал, - говорит он с легкой улыбкой. - Мне нужно было сказать тебе... мне нужно было сказать кому-то правду, прежде чем я умру. Теперь это сделано. Позволь мне преподать тебе последний урок.
- Подожди, - говорю я, поднимая руку. Мне нужно задержать его. Мне нужно подумать.
Он продолжает безжалостно:
- Это не жизнь, чтобы всегда быть под чьим-то контролем, подчиняться его воле и прихоти. Я знаю, о чем ты просила принца Даина. Я знаю, что ты была готова убить, чтобы получить его. Никакие чары не могут коснутся тебя. Помнишь, когда все было иначе? Помнишь, каково это-быть беспомощным?
Конечно, помню. И я не могу не думать о смертной служанке в доме Балекина, Софи, с ее карманами, полными камней. Софи, потерянная в подводном мире. Дрожь проходит через меня, прежде чем я могу отмахнуться от нее.
- Перестань драматизировать.
Я достаю мешок с едой, который был у меня с собой, и сажусь на землю, чтобы нарезать сыр, яблоки и хлеб.
- Мы не выйдем отсюда, если ты не подкрепишься. Ты выглядишь полуголодным, и ты нужен мне живым. Ты мог бы заколдовать стебель амброзии и вытащить нас отсюда, и ты должен хотя бы в этом мне помочь.
Он хватает кусочки сыра и яблока и запихивает их в рот. Пока он ест, я рассматриваю цепи, удерживающие его. Могу ли я раздвинуть звенья? Я замечаю отверстие на пластине, которое кажется как раз размером с Ключ.
- Ты что-то замышляешь, - говорит Призрак, заметив мой взгляд. - Гримсен сделал так, чтобы мои путы сопротивлялись всем, кроме самого волшебного клинка.
- Я всегда что-то замышляю, - отвечаю я. - Как много ты знаешь о плане Мадока?
- Очень мало. Рыцари приносят мне еду и смену одежды. Мне разрешили мыться только под усиленной охраной. Однажды Гримсен подошел ко мне, чтобы посмотреть на меня, но он был совершенно молчалив, даже когда я закричал на него.- Это не похоже на крик Призрака. Или кричать так, как он должен был кричать, чтобы я услышала его, кричать от горя, отчаяния и безнадежности. - Несколько раз Мадок приходил расспрашивать меня о Дворе Теней, о дворце, о Кардане, Леди Аше и Даейне, даже о тебе. Я знаю, что он ищет слабости, средства манипулировать всеми.
Призрак тянется за очередным кусочком яблока и колеблется, глядя на еду так, словно видит ее впервые.
- Зачем ты все это взяла с собой? Зачем устраивать пикник, чтобы исследовать пещеру?
- Я собираюсь бежать, - признаюсь я. - Сегодня вечером. Пока они не обнаружили, что я не та сестра, за которую себя выдаю.
Он смотрит на меня с ужасом.
- Тогда иди, Джуд. Беги. Ты не можешь остаться ради меня.
- Я не… я помогу тебе выбраться отсюда, - настаиваю я, прерывая его, когда он начинает спорить. - Я могу продержаться еще один день. Скажи мне, как открыть твои цепи.
Что-то в моем лице, кажется, убеждает его в моей серьезности.
- Ключ у Гримсена, - говорит он, не глядя мне в глаза. - Но будет лучше, если ты воспользуешься ножом.
Хуже всего то, что он, вероятно, прав.
Когда я возвращаюсь в палатку, охранника там нет. Чувствуя себя счастливой, я проскальзываю под полог, надеясь добраться до своей кровати до того, как Мадок вернется домой после того, что он замышляет со своими генералами.
Чего я не ожидаю, так это того, что зажгутся свечи и Ориана будет сидеть за столом, полностью проснувшись. Я замираю.
Она встает, скрестив руки на груди.
- Где ты была?
- Хм - говорю я, пытаясь понять, что она уже знает и во что поверит. - Был один рыцарь, который попросил меня встретиться с ним под звездами…
Ориана поднимает руку.
- Я тебя прикрыла. Я отпустил стражника, прежде чем он успел что-то сказать. Не оскорбляй меня больше ложью. Ты не Тарин.
Меня охватывает холодный ужас открытия. Мне хочется убежать обратно тем же путем, каким я пришла, но я думаю о Призраке. Если я сейчас убегу, мои шансы получить ключ ничтожны. Он не будет спасен. И у меня будет очень мало шансов спастись.
- Не говори Мадоку, - говорю я, надеясь, что смогу убедить ее быть на моей стороне. - Пожалуйста. Я никогда не планировала приходить сюда. Мадок лишил меня сознания и потащил в этот лагерь. Я только притворялась Тарин, потому что уже притворялась ею в Эльфхейме.
- Откуда мне знать, что ты не лжешь?- спрашивает она, ее немигающие розовые глаза настороженно смотрят на меня. - Откуда мне знать, что ты здесь не для того, чтобы убить его?
- Я никак не могла знать, что Мадок придет за Тарин, - настаиваю я. - Единственная причина, по которой я все еще здесь, это то, что я не знаю, как уйти, я пыталась сегодня вечером, но не смогла. Помоги мне,и ты никогда больше не увидишь меня.
Она выглядит так, как будто это чрезвычайно убедительное обещание.
- Если ты уйдешь, он догадается, что я приложил к этому руку.
Я качаю головой, пытаясь придумать какой-нибудь план.
- Напиши Виви. Она может забрать меня. Я оставлю записку, что ездила навестить ее и Оука. Он никогда не узнает, что Тарин здесь не было.
Ориана отворачивается, наливая темно-зеленый травяной ликер в крошечные стаканчики.
- Оук. Мне не нравится, насколько другим он становится в мире смертных.
Мне хочется закричать от досады на ее резкую смену темы, но я заставляю себя успокоиться. Я представляю, как он помешивает свои яркие хлопья.
- Мне это тоже не всегда нравится.
Она протягивает мне изящную чашку.
- Если Мадок сможет стать Верховным Королем, то Оук сможет вернуться домой. Он не будет стоять между Мадоком и короной. Он будет в безопасности.
- Помнишь твое предупреждение о том, как опасно находиться рядом с королем?- Я жду, пока она сделает глоток, прежде чем сказать. Она горькая и травянистая и взрывается на моем языке ароматами розмарина, крапивы и тимьяна. Я вздрагиваю, но мне это не нравится.
Она бросает на меня раздраженный взгляд.
- Ты, конечно, вела себя так, будто помнила об этом.
- Справедливо, - признаю я. - И я заплатилаза это.
- Я сохраню твой секрет, Джуд. И я пошлю Виви сообщение. Но я не буду работать против Мадока, и ты тоже не должна. Я хочу, чтобы ты пообещала.
Как Королева Эльфхейма, я единственная, против кого выступает Мадок. Мне было бы очень приятно, если бы Ориана узнала об этом, когда она так мало думает обо мне. Это мелочная мысль, за которой следует осознание того, что если Мадок узнает, у меня будут совсем другие проблемы, чем были до этого. Он будет использовать меня. Как бы мне ни было страшно здесь, рядом с ним, мне следовало бы бояться еще больше.
Я смотрю Ориане в глаза и лгу так искренне, как никогда раньше.
- Я обещаю.
- Хорошо, - говорит она. - А теперь объясни, почему ты пребывала вЭльфхейме, маскируясь под Тарин?
- Она сама попросила, - говорю я, приподнимая брови и ожидая, что она поймет.
— Зачем ей... - начинает Ориана и тут же замолкает. Когда она говорит, кажется, что она говорит в основном сама с собой. - Для дознания. Ах.
Я делаю еще один глоток травяного ликера.