Все изменилось по сравнению с тем, что я помню. Раньше где комнаты были почти пусты, там стояла старая тяжелая кожаная мебель с грубой обивкой. Длинный обеденный стол был пуст, как и полы. Больше ничего.
Подушки и ковры, кубки, подносы и полупустые графины покрывают каждую поверхность, все они в буйстве цветов: алого и умбрового, павлиньего синего и бутылочно-зеленого, золотого и сливового. Покрывало кушетки намазано тонким золотистым порошком, возможно, от недавнего гостя. Я хмурюсь слишком долго, мое отражение отражается в полированной серебряной урне.
Слуги наблюдают, у меня нет причин изучать комнаты, с которыми я должна быть знакома. Поэтому я стараюсь сгладить выражение лица. Чтобы скрыть, что я ломаю голову над теми частями жизни Тарин, о которых она мне не рассказывала.
Я уверена, что это она спроектировала эти комнаты. Ее кровать в крепости Мадока всегда была завалена яркими подушками. Она любит красивые вещи. И все же я не могу не заметить, что это место создано для вакханалии, для декаданса. Она говорила о том, что устраивает месячные пирушки, но только сейчас я представляю ее распростертой на подушках, пьяной, смеющейся и, возможно, целующей людей. Может быть, даже больше, чем целующей людей.
Моя сестра, моя близняшка, всегда была скорее жаворонком, чем ворчуньей, скорее застенчивой, чем чувственной. Или, по крайней мере, я думала, что была. Пока я шла по тропе кинжалов и яда, она шла по не менее опасной тропе желания.
Я поворачиваюсь к лестнице, не уверенная, что мне все-таки удастся это сделать. Я возвращаюсь к тому, что знаю, к объяснению, которое мы с Тарин придумали вместе в последний раз, когда я видела Локка. Я бы сказала, что он планировал встретиться с Селки, с которой у него был роман. В конце концов, это было правдоподобно. А подводное море так недавно было не в ладах с сушей, что я надеюсь, люди будут настроены против них.
- Вы поужинаете в Большом зале?- Спрашивает Нив, следуя за мной.
- Я бы предпочла, чтобы поднос принесли мне в комнату, - говорю я, не желая есть в одиночестве за этим длинным столом и чтобы меня обслуживали в демонстративном молчании.
Я иду наверх, совершенно уверенная, что помню дорогу. Я с трепетом открываю дверь. На мгновение мне кажется, что я нахожусь не в том месте, но это только потому, что комната Локка тоже изменилась. Кровать украшена занавесками, вышитыми лисами, крадущимися сквозь высокие деревья. Перед кроватью стоит низкий диван, на котором разбросано несколько платьев, а маленький письменный стол завален бумагой и ручками.
Я иду в гардеробную Тарин и смотрю на ее платья-коллекции менее буйные по цвету, чем мебель, которую она выбрала, но не менее красивые. Я выбираю сорочку и тяжелый атласный халат, чтобы надеть поверх него, затем снимаю с себя платье из тонкой ткани и стекла.
Ткань дрожит на моей коже. Я стою перед зеркалом в ее спальне и расчесываю волосы. Я смотрю на себя, пытаясь понять, что может выдать меня. Я более мускулистая, но одежда может скрыть это. Мои волосы короче, но не намного. И еще, конечно, мой характер.
- Приветствую Вас, Ваше Величество, - говорю я, пытаясь снова представить себя в Высоком дворе. Что бы сделала Тарин? Я опускаюсь в низком реверансе. - Прошло слишком много времени.
Конечно, Тарин, вероятно, видела его совсем недавно. Для нее это было совсем недавно. Паника барабанит у меня в груди. На дознании мне придется не только отвечать на вопросы. Мне придется притвориться, что я-сердечная знакомая Верховного короля Кардана в его лице.
Я пристально смотрю на себя в зеркало, стараясь вызвать правильное выражение почтения, стараясь не хмуриться.
- Приветствую Вас, Ваше Величество, предательская жаба.
Нет, это не сработает, как бы хорошо это ни было.
- Приветствую Вас, Ваше Величество, - повторяю я. - Я не убивала своего мужа, хотя он вполне заслужил это.
Раздается стук в дверь, и я вздрагиваю.
Нера принесла большой деревянный поднос, который она поставила на кровать и с поклоном удалилась, почти не издавая ни звука. На нем тост и мармелад с приторным, странным запахом, от которого у меня слюнки текут. Мне требуется больше времени, чем нужно, чтобы понять, что это волшебный фрукт. И они принесли его, как будто это ничего не значит для Тарин, как будто она ест его ежедневно. Неужели Локк давал ей его без ее ведома? Или она делала это намеренно, как некое развлечение, затуманивающее чувства? И снова я заблуждалась.
По крайней мере, есть еще чайник крапивного чая, мягкий сыр и три сваренных вкрутую утиных яйца. Это простой ужин, если не считать странности фруктов фейри.
Я пью чай, ем яйца и тосты. Мармелад я прячу в салфетку, которую засовываю в самый дальний угол шкафа. Если Тарин обнаружит, что он гниет через несколько недель, что ж, это небольшая плата за услугу, которую она получит от меня.
Я снова смотрю на платья, пытаюсь выбрать одно на завтра. Ничего причудливого. Мой муж мертв, и я должна быть печальна. К сожалению, в то время как заказы Тарин для меня были почти полностью черными, ее собственный шкаф пуст. Я проталкиваюсь мимо шелка и атласа, мимо парчи в узоре лесов с животными, выглядывающими из-под листьев, и вышитых бархатов шалфея зеленого и небесно-голубого. Наконец я нахожу темно-бронзовое платье и тащу его на диван вместе с парой темно-синих перчаток. Я роюсь в ее шкатулке с драгоценностями и достаю серьги, которые подарила ей. Одна из них- луна, другая-звезда, созданная мастером-кузнецом Гримсеном, чтобы сделать ее обладательницу еще красивее.
Мне не терпится улизнуть из владений Локка и вернуться во Двор теней. Я ничего так не хочу, как навестить Таракана и Бомбу, послушать придворные сплетни, побывать в этих знакомых подземных комнатах. Но эти комнаты исчезли - уничтоженные Призраком, когда он предал нас Подводному миру. Я не знаю, где сейчас находитьсяДвор теней.
И я не могу рисковать. Открыв окно, я сажусь за стол Тарин и потягиваю крапивный чай, вдыхая резкий соленый запах моря, дикой жимолости и далекого ветерка, гуляющего среди елей. Я делаю глубокий вдох, чувствуя себя дома и одновременно тоскуя по нему.
Дознание назначено на то время, когда на небе появится первая из звезд. Я прихожу в Высокий двор в бронзовом платье Тарин, с шалью на плечах, перчатками на пальцах и волосами, собранными в свободный шиньон. Мое сердце колотится, и я надеюсь, что никто не почувствует нервный пот, выступающий на моих руках.
Как Сенешаль Верховного короля, я пользовалась определенным почтением. Хотя в Эльфхеймея без этого прожила восемь лет, я очень быстро к этому привыкла.
На меня, как на Тарин, смотрят с подозрением, когда я проталкиваюсь сквозь толпу, которая больше не расступается передо мной автоматически. Она-дочь предателя, сестра изгнанника и подозреваемая в убийстве своего мужа. Их взгляды жадны, как будто они надеются на зрелище ее вины и наказания. Но они все равно ее не боятся. Даже с ее предполагаемым преступлением, они видят ее как смертную и слабую.
Хорошо, я полагаю. Чем слабее она кажется, тем более правдоподобна ее невинность.
Мой взгляд отскакивает от помоста, даже когда я приближаюсь к нему. Присутствие Верховного короля Кардана, кажется, заражает сам воздух, которым я дышу. На какое-то безумное мгновение я решаю развернуться и уйти, пока он меня не заметил.
Я не знаю, смогу ли я это сделать.
У меня немного кружится голова.
Я не знаю, смогу ли я смотреть на него и не показывать на своем лице ничего из того, что я чувствую.
Я делаю глубокий вдох и снова выдыхаю, напоминая себе, что он не узнает, что я стою перед ним. Он не узнал Тарин, когда она одевалась в мою одежду, и не узнает меня сейчас.
К тому же, говорю я себе, если ты не справишься, у вас с Тарин будут большие неприятности.
Я вдруг вспоминаю все причины, про которые говорила мне Виви, что это плохая идея. Она права. Это просто смешно. Я должна быть изгнана до тех пор, пока корона не простит меня под страхом смерти.
Мне приходит в голову, что, возможно, он ошибся с формулировкой. Может быть, я смогу простить себя? Но потом я вспомнила, как настаивала на том, что я Королева Фейри, и стражники засмеялись.
Кардану не нужно было отказывать мне. Ему нужно было только ничего не говорить.И если бы я простила себя, ему пришлось бы снова ничего не говорить.
Нет, если он узнает меня, мне придется бежать и прятаться, надеясь, что мое обучение при дворе теней победит обучение стражи. Но тогда суд будет знать, что Тарин виновна—иначе зачем мне вставать на ее место? А если мне не удастся сбежать …
Я лениво размышляю, какую казнь мог бы назначить Кардан. Может быть, он привяжет меня к каким-нибудь камням и позволит морю делать свою работу. Никасии бы это понравилось. Но если он не в настроении, то обычно обезглавливают, вешают, обескровливают, четвертуют и скармливают верховой жабе …
- Тарин Дуарте, - говорит рыцарь, прерывая мои мрачные мысли. Его голос холоден, чеканные серебряные доспехи указывают на то, что он один из личной охраны Кардана. - Жена Локка. Вы должны встать на место просителей.
Я двигаюсь туда, сбитая с толку мыслью о том, что стою там, где я видела так много раньше, когда была сенешалем. Затем я вспоминаю кто я и делаю глубокий реверанс, как человек, привыкший подчиняться воле Верховного короля. Поскольку я не могу сделать этого, глядя на его лицо, я стараюсь не отрывать взгляда от Земли.
- Тарин?- Спрашивает Кардан, и звук его голоса, его фамильярность шокируют.
Не имея больше никаких оправданий, я поднимаю на него глаза.
Он еще более ужасающе красив, чем я могла помнить. Они все прекрасны, если только не отвратительны. Такова природа народа. Наши смертные умы не могут постичь их; наша память притупляет их силу.
Каждый его палец искрится кольцом. С его плеч свисает гравированный и украшенный драгоценными камнями нагрудник из полированного золота, закрывающий пенистую белую рубашку. Сапоги сворачиваются у носков и высоко поднимаются над коленями. Виден его хвост, свернутый на одной стороне ноги. Я полагаю, он решил, что это больше не то, что ему стоит скрывать. На голове у него, конечно, Кровавая Корона.
Он смотрит на меня черными глазами в золотой оправе, в уголках его рта появляется ухмылка. Его черные волосы падают на лицо, распущенные и немного растрепанные, как будто он недавно встал с чьей-то кровати.
Я не могу перестать удивляться тому, как я когда-то имела над ним власть, над Верховным Королем Волшебной страны. Как я когда-то была достаточно самонадеяна, чтобы поверить, что смогу сохранить его.Я помню, как его губы скользили по моим. Я помню, как он обманул меня.
- Ваше Величество, - говорю я, потому что должна что-то сказать и потому что все, что я практиковала, начиналось с этого.
- Мы признаем твое горе, - говорит он с раздражающей царственностью. - Мы не стали бы нарушать твой траур, если бы не вопросы о причине смерти твоего мужа.
- Ты действительно думаешь, что ей жаль?- спрашивает Никасия. Она стоит рядом с женщиной, которую я не сразу узнаю: мать Кардана, леди Аша, в серебристом платье, украшенном драгоценными камнями, закрывающими кончики ее рогов. Лицо Леди Аши тоже разукрашено серебром-серебро сияет вдоль скул и на губах. Никасия, между тем, носит цвета моря. Ее платье цвета водорослей, глубокое и богатое. Ее волосы цвета морской волны заплетены в косу и украшены хитрой короной из рыбьих костей и челюстей.
По крайней мере, ни один из них не стоит на возвышении рядом с Верховным Королем. Позиция сенешаля, по-видимому, все еще остается открытой.
Я хочу огрызнуться на Никасию, но Тарин не стала бы, поэтому я молчу, проклиная себя за то, что знаю, чего Тарин не сделает, но не уверена, что она сделает.
Никасия подходит ближе, и я с удивлением вижу печаль на ее лице. Когда-то Локк был ее другом и любовником. Я не думаю, что он был особенно хорош в этом, но думаю, это не значит, что она хотела его смерти.
- Ты сама убила Локка?- спрашивает она. - Или ты заставила свою сестру сделать это за тебя?
- Джуд в изгнании, - говорю я, и мои слова звучат опасно мягко, а не так, как обычно. - И я никогда не делала больно Локку.
- Нет?- Говорит Кардан, наклоняясь вперед на своем троне. Виноградные лозы дрожат позади него. Его хвост дергается.
- Я люблю... - я не могу заставить свой рот произнести эти слова, но они ждут. Я выдавливаю их и тоже пытаюсь выдавить из себя тихое рыдание. - Я любила его.
- Иногда мне казалось, что да, - рассеянно отвечает Кардан. - Но ты вполне можешь солгать. Я собираюсь наложить на тебя чары. Все, что они сделают, это заставят тебя сказать нам правду.- Он изгибает руку, и магия мерцает в воздухе.
Я ничего не чувствую. Такова сила дараДаина, я полагаю. Даже чары Верховного короля не могут меня околдовать.
- Сейчас, - говорит Кардан. - Скажи мне, только правду. Как тебя зовут?
- Тарин Дуарте, - говорю я с реверансом, благодарная за то, как легко приходит ложь. - Дочь Мадока, жена Локка, подданная Верховного короля Эльфхейма.
Его рот кривится.
- Какие прекрасные куртуазные манеры.
- Меня хорошо обучали манерам.
Он должен знать. Нас учили вместе.
- Это ты убила Локка?- спрашивает он. Вокруг меня, гул разговоров замедляется. Не слышно ни песен, ни смеха, ни звона чашек. Народ полон решимости, гадая, не собираюсь ли я признаться.
- Нет, - говорю я и многозначительно смотрю на Никасию. - И не я организовала его смерть. Возможно, вам следует обратить внимание на море, где его нашли.
Никасия обращает свое внимание на Кардана.
- Мы знаем, что Джуд убилаБалекина. Она сама призналась в этом. И я давно подозревала ее в убийстве Валериана. Если Тарин не виновата, значит, виновата Джуд. Королева Орлаг, моя мать, заключила с тобой перемирие. Какую выгоду она может извлечь из убийства вашего хозяина пирушек? Она знала, что он твой друг—и мой тоже.- Ее голос прерывается в конце, хотя она пытается скрыть это. Ее горе явно неподдельное.
Я пытаюсь вызвать слезы. Было бы полезно заплакать прямо сейчас, но стоя перед Карданом, я не могу плакать.
Он смотрит на меня сверху вниз, сдвинув черные брови.
- Ну, что ты думаешь? Это сделала твоя сестра? И не говори мне того, что я уже знаю. Да, я отправил Джуд в изгнание. Это могло ее отпугнуть, а возможно и нет.
Как бы мне хотелось врезать ему по его самодовольной физиономии и показать, как меня не смущает его изгнание.
- У нее не было причин ненавидеть Локка, - вру я. - Не думаю, что она желала ему зла.
- Неужели это так?- Говорит Кардан.
- Возможно, это всего лишь придворные сплетни, но есть популярная легенда о тебе, твоей сестре и Локке, - рискует Леди Аша. - Она любила его, но он выбрал тебя. Некоторым сестрам невыносимо видеть другую счастливой.
Кардан бросает взгляд на мать. Интересно, что привлекло ее в Никасии, если только они обе не ужасны. И мне интересно, что думает о ней Никасия. Орлаг может быть свирепой и страшной королевой подводного мира, и я никогда не хочу проводить больше ни минуты в ее присутствии, но я верю, что она лелеет Никасию. Конечно, Никасия ожидала бы от матери Кардана большего, чем жидкая каша эмоций, которую она подала своему сыну.
- Джуд никогда не любила Локка.- Мое лицо горит, но мой стыд-отличное прикрытие, за которым можно спрятаться. - Она любила кого-то другого. Он тот, кого она хотела бы убить.
Я рада видеть, что Кардан вздрогнул.
- Хватит, - говорит он, прежде чем я успеваю продолжить. - Я услышал все, что хотел, на эту тему…
- Нет!- Перебивает его Никасия, заставляя всех под холмом слегка пошевелиться. Это огромная самонадеянность-прерывать Верховного короля. Даже для принцессы. Особенно для посла. Через мгновение после того, как она говорит, она, кажется, понимает это, но все равно продолжает. - На Тарин может быть наложено заклятие, что-то, что делает ее устойчивой к чарам.
Кардан бросает на Никасию уничтожающий взгляд. Ему не нравится, что она подрывает его авторитет. И все же через мгновение его гнев уступает место чему-то другому. Он одаривает меня одной из своих самых ужасных улыбок.
- Полагаю, ее придется обыскать.
Губы Никасии изгибаются в тон его губам. Такое чувство, будто я снова на уроках во дворце, против которого сговорились дети дворянства.
Я вспоминаю недавнее унижение, когда меня короновали Королевой веселья, раздевали на глазах у гуляк. Если они сейчас снимут с меня платье, то увидят повязки на моих руках, свежие порезы на коже, которым у меня нет хорошего объяснения. Они догадаются, что я не Тарин.
Я не могу этого допустить.
Я собираю все свое достоинство, стараясь подражать своей мачехе Ориане и тому, как она излучает власть.
- Моего мужа убили, - говорю я. - И верите вы мне или нет, но я оплакиваю его. Я не стану устраивать спектакль для развлечения двора, когда его тело едва остыло.
К сожалению, улыбка Верховного Короля только растет.
- Как пожелаешь. Тогда, полагаю, мне придется осмотреть тебя наедине в моих покоях.
Я в бешенстве иду по коридорам дворца, шагая за Карданом, сопровождаемая его охраной, чтобы не дать мне ускользнуть.
Мой выбор сейчас не очень хорошо.
Он отведет меня обратно в свои огромные покои, и что тогда? Заставит ли он охранника держать меня и лишить всего, что может защитить меня от чар-драгоценностей, одежды, - пока я не разденусь догола? Если так, то он не может не заметить мои шрамы, шрамы, которые он видел раньше. И если он снимет с меня перчатки, сомнений уже не будет. Недостающая половина пальца выдаст меня.
Если я разденусь, он узнает меня.
Я собираюсь сбежать. В его комнатах есть потайной ход. Оттуда я смогу выбраться через одно из хрустальных окон.
Я бросаю взгляд на охранников. Если их отпустят, я смогу пройти мимо Кардана через потайной ход и выйти. Но как от них избавиться?
Я вспоминаю улыбку Кардана на помосте, когда он объявил, что собирается сделать со мной. Может, он хочет увидеть Тарин голой. В конце концов, он желал меня, а мы с Тарин-близнецы. Возможно, если я добровольно разденусь, он согласится отпустить свою охрану. Он сказал, что осмотрит меня один.
Что приводит меня к еще более смелой мысли. Может быть, мне удастся отвлечь его настолько, что он вообще меня не узнает. Может быть, мне удастся задуть свечи и остаться голой только в полутьме. …
Эти мысли занимают меня настолько, что я едва замечаю копытную слугу, несущую поднос с графином бледно-зеленого сельдерейного вина и коллекцией стеклянных кубков. Она идет с противоположной стороны, и когда мы проходим мимо, поднос впивается мне в бок. Она вскрикивает, я чувствую толчок, и мы обе падаем на пол, стекло разбивается об пол.
Охранники останавливаются. Кардан поворачивается. Я смотрю на девушку, сбитую с толку и удивленную. Мое платье пропитано вином. Фейри редко бывают неуклюжими, и это не похоже на несчастный случай. Затем пальцы девушки касаются моей руки в перчатке. Я чувствую, как кожа и сталь прижимаются к внутренней стороне моего запястья. Она засовывает нож с ножнами мне в рукав, маскируя это тем что убирает пролитое содержимое подноса. Ее голова наклоняется ко мне, и она смахивает осколки стекла с моих волос.
- Твой отец идет за тобой, - шепчет она. - Жди сигнала. Затем заколи ближайшего к двери охранника и беги.
- Какой сигнал?- Шепчу я в ответ, делая вид, что помогаю ей убирать мусор.
- О нет, миледи, прошу прощения, - говорит она нормальным голосом, покачивая головой. - Вам не следует опускаться.
Один из личных охранников Верховного короля хватает меня за руку.
- Пойдем, - говорит он, поднимая меня на ноги. Я прижимаю руки к сердцу, чтобы нож не выскользнул из рукава.
Я продолжаю свой путь к комнатам Кардана, мои мысли приходят в еще большее замешательство.
Мадок придет, чтобы спасти Тарин. Это напоминание о том, что, хотя я больше не в его милости, она помогла ему уклониться от клятвы служить Верховному королю. Она дала ему половину армии. Интересно, какие у него планы на нее, какие награды он обещал? Я думаю, он будет рад, что она больше не обременена Локом.
Но когда придет Мадок, каков его план? С кем он собирается драться? И что он будет делать, когда придет за ней и вместо нее найдет меня?
Двое слуг открывают тяжелые двойные двери в покои Верховного Короля, и он входит внутрь, бросаясь на низкий диван. Я следую за ним, неловко останавливаясь посреди ковра. Никто из стражников даже не входит в его покои. Как только я переступаю порог, двери за мной захлопываются, на этот раз с мрачной решимостью. Мне не нужно беспокоиться о том, чтобы убедить Кардана убрать охранников; они никогда не задерживались.
По крайней мере, у меня есть нож.
Гостиная такая,какой я ее помню по заседаниям Совета. Она несет запах дыма, вербены и клевера. Сам Кардан отдыхает, его ноги в сапогах покоятся на каменном столе, вырезанном в форме грифона, когти подняты для удара. Он одаривает меня быстрой, заговорщической улыбкой, которая, кажется, совершенно не соответствует тому, как он говорил со мной со своего трона.
- Ну, - говорит он, похлопывая по дивану рядом с собой. - Разве ты не получала мои письма?
- Что?- Я настолько запуталась, что это слово прозвучало как карканье.
- Ты так и не ответила ни на одно из них, - продолжает он. - Я начал задаваться вопросом, не потеряла ли ты свои амбиции в мире смертных.
Это должно быть испытание. Это должно быть ловушка.
- Ваше Величество, - сухо отвечаю я. - Я думала, вы привели меня сюда, чтобы убедиться, что у меня нет ни амулета, ни заклятия.
Одна бровь приподнимается, и его улыбка становится еще шире.
- Я сделаю это, если хочешь. Мне приказать тебе снять одежду? Я не возражаю.
- Что ты делаешь?- Наконец, в отчаянии говорю я. - Во что ты играешь?
Он смотрит на меня так, словно это я веду себя странно.
- Джуд, ты же не думаешь, что я не знаю, что это ты. Я узнал тебя с того момента, как ты вошла в зал.
Я качаю головой, пошатываясь.
- Это невозможно.
Если бы он знал, что это я, меня бы здесь уже не было. Я была бы заточена в башне забвения. Я бы уже готовилась к своей казни.
Но, может быть, он доволен, что я нарушила условия ссылки. Может быть, он рад, что я отдала себя в его власть, сделав это. Может быть, это его игра.
Он встает с дивана, его взгляд напряжен.
- Подойди.
Я делаю шаг назад.
Он хмурится.
- Мои советники сказали мне, что ты встречалась с послом от двора зубов, что сейчас ты, должно быть, работаешь с Мадоком. Я не хотел в это верить, но, видя, как ты смотришь на меня, наверное, должен. Скажи мне, что это неправда.
На мгновение я не понимаю, но потом понимаю. Грима Мог.
- Не я здесь предатель, - говорю я, но внезапно осознаю, что у меня в рукаве торчит клинок.
- Ты злишься из-за... - он обрывает себя, вглядываясь в мое лицо более внимательно. - Нет, ты боишься. Но почему ты боишься меня?
Я дрожу от чувства, которое едва понимаю.
- Вовсе нет - вру я. - Я ненавижу тебя. Ты отправил меня в изгнание. Все, что ты мне говоришь, все, что ты обещаешь, - все это обман. И я, была достаточно глупа, чтобы поверить тебе однажды.
Нож в ножнах легко скользит по моей руке.
- Конечно, это была уловка... - начинает он, но тут же замечает оружие и обрывает то, что собирался сказать.
Все трясется. Взрыв, совсем рядом и такой сильный, что мы оба спотыкаемся. Книги падают и рассыпаются по полу. Хрустальные шары соскальзывают с подставок и катятся по половицам. Мы с Карданом удивленно переглядываемся. Затем его глаза обвиняюще сужаются.
Это та часть, где я должна ударить его ножом и убежать.
Мгновение спустя раздается безошибочный звук удара металла о металл. Совсем рядом.
- Оставайся здесь, - говорю я, вытаскивая клинок и бросая ножны на землю.
- Джуд, не надо... - кричит он мне вслед, когда я проскальзываю в холл.
Один из его охранников лежит мертвый, из его грудной клетки торчит копье. Другие сталкиваются с отборными солдатами Мадока, закаленными в боях и смертельно опасными. Я знаю их, знаю, что они сражаются без жалости, без милосердия, и если они так близко подобрались к Верховному королю, Кардан в ужасной опасности.
Я снова думаю о проходе, по которому собиралась проскользнуть. Я могу вытащить его таким способом- в обмен на помилование. Либо Кардан покончит с моим изгнанием и останется жив, либо его гвардию победят солдаты Мадока. Я уже собираюсь вернуться, чтобы предложить ему сделку, когда один из солдат в шлеме хватает меня.
- Тарин у меня, - хрипло говорит она.
Я узнаю ее: Силья. Частично Хулдра и полностью ужасающая. Я видела, как она вырезала куропатку жутким способом, ее радость от убийства была совершенно очевидна.
Я бью ее по руке, но толстая шкура ее перчаток поворачивает мой клинок. Покрытая сталью рука обвивается вокруг моей талии.
- Дочь, - говорит Мадок своим скрипучим голосом. - Дочь моя, не бойся…
Его рука поднимается с тряпкой, пахнущей приторной сладостью. Он прижимает ее к моему носу и рту. Я чувствую, как мои конечности расслабляются, и мгновение спустя я вообще ничего не чувствую.
Когда я просыпаюсь, я нахожусь в лесу, который не узнаю. Я не чувствую вездесущего запаха морской соли и не слышу грохота волн. Вокруг-папоротники, плесень на листьях, потрескивание костра и гул далеких голосов. Я приподнимаюсь. Я лежу на тяжелых одеялах, а сверху еще больше-лошадиные попоны, хотя и элегантные. Я вижу рядом крепко сложенный экипаж, дверь которого распахнута настежь.
Я все еще в платье Тарин, все еще в ее перчатках.
- Не обращай внимания на головокружение, - говорит добрый голос. Ориана. Она сидит рядом, одетая в платье из того, что кажется войлочной шерстью поверх нескольких слоев юбок. Ее волосы собраны сзади в зеленую шапочку. Она совсем не похожа на того прозрачного придворного, каким была все время, что я ее знаю. - Это пройдет.
Я провожу рукой по волосам, теперь они распущены, шпильки все еще в них.
– Где мы находимся? Что случилось?
- Твоему отцу с самого начала не нравилась мысль о том, что ты останешься на островах, но без защиты Локка это было лишь вопросом времени, когда Верховный Король придумает предлог, чтобы сделать тебя своей заложницей.
Я провожу рукой по лицу.
У огня веретенообразная насекомоподобнаяфейри помешивает что-то в большом котле.
- Ты хочешь супа, смертная?
Я отрицательно качаю головой.
- Ты хочешь быть супом?- с надеждой спрашивает она.
Ориана отмахивается и берет с земли чайник, стоящий рядом с огнем. Она наливает дымящееся содержимое в деревянную чашку. Жидкость благоухает корой и грибами.
Я делаю глоток и внезапно чувствую, что голова уже не кружится.
- Верховный король был схвачен?- Спрашиваю я, вспоминая, когда меня забрали. - Он жив?
- Мадок не смог добраться до него, - говорит она, как будто его жизнь-это разочарование.
Я ненавижу то облегчение, которое испытываю.
- Но... - начинаю я, собираясь спросить, как закончилась битва. Я вспоминаю кто я, вовремя, чтобы прикусить язык. На протяжении многих лет мы с Тарин иногда притворялись друг другом дома. В основном нам это сходило с рук, если только это не продолжалось слишком долго или мы не были слишком очевидны. Если я не сделаю ничего глупого, у меня есть хороший шанс провернуть это, пока я не смогу сбежать.
И что потом?
Кардан был так обезоруживающе небрежен, как будто приговорить меня к смерти было какой-то общей шуткой между нами. И говоря о сообщениях, которые я никогда не получала. Что они могли мне сказать? Мог ли он помиловать меня? Мог ли он предложить мне какую-то сделку?
Я не могу представить себе письмо от Кардана. Оно было бы коротко и официально? Полоное сплетен? Запачканное вином? Еще одна шутка?
Конечно, это была уловка.
Что бы он ни задумал, он должен верить, что я теперь работаю с Мадоком. И хотя это не должно меня волновать, но волнует.
- Главным для твоего отца было вытащить тебя оттуда, - напоминает мне Ориана.
- Не только это, верно?- Говорю я. - Он не мог напасть на дворец Эльфхейма из-за меня одной.- Мои мысли неуправляемы, они гоняются друг за другом. Я больше ни в чем не уверена.
- Я не ставлю под сомнение планы Мадока, - говорит она нейтрально. - И тебе не следует.
Я забыла, каково это, когда тобой командует Ориана, и всегда считала, что мое любопытство немедленно вызовет скандал в нашей семье. Особенно обидно, что с ней так обращаются сейчас, когда ее муж украл половину армии у Верховного Короля и планирует переворот против него.
Слова Гримы Мог эхом отдаются в моей голове. Придворные Двора зубов связали свою судьбу со старым великим генералом-твоим отцом-и целым сонмом других предателей. Я знаю из достоверных источников, что твой Верховный Король должен быть свергнут до следующего полнолуния.
Теперь это кажется более насущным.
Но поскольку я должна быть Тарин, я не отвечаю. Через мгновение она выглядит раскаявшейся.