Она слегка хмурится.
- Нельзя и дальше есть разныхфейри, и думать, что кто-то не попытается убедить тебя остановиться.
- Может быть, я съем тебя, милое дитя, - просияв, возражает она. Но отступает, пропуская меня в свое логово. Думаю, она не сможет сделать из меня ланч прямо в холле.
Помещение в стиле «лофт», с высокими потолками и кирпичными стенами. Симпатично. Полы отполированы и блестят. Большие окна пропускают свет и открывают красивый вид на город. Комната обставлена старыми вещами. Кое-где ткань на мебели порвана, и некоторые следы могут быть от случайного пореза ножа.
Все здесь пахнет кровью. Медный металлический запах перекрывается слегка приторно-сладким. Я положила гостинцы на тяжелый деревянный стол.
- Это тебе. В надежде, что ты забудешь о моей грубости, когда я нагрянула к тебе без приглашения.
Она обнюхивает мясо, вертит в руке бутерброд с медом и срывает рукой крышку с бутылки.Сделав большой глоток, она смотрит на меня.
- Кто-то посвятил тебя во все тонкости. Интересно, за что они беспокоились, козочка? Ты, очевидно, жертва, посланная в надежде, что мой аппетит можно умерить смертной плотью. - Она улыбается, показывая зубы. Возможно, в этот момент она сбросила с себя чары, хотя я не могу быть в этом уверена, поскольку уже ранее видела ее сквозь них.
Я моргаю. Она моргает в ответ, явно ожидая реакции.
Я раздражаю ее тем, что не кричу и не кидаюсь к двери. Это видно невооруженным глазом. Думаю, она с нетерпением ждет, чтобы броситься за мной вдогонку, когда я кинусь наутек.
- Ты Грима Мог, - говорю я. - Предводительница армий. Разрушительница своих врагов. Неужели ты правда хочешь вот так провести свою пенсию?
- Пенсию? - Она повторяет это слово так, словно я нанесла ей смертельное оскорбление.- Пусть я повержена, я найду другую армию и возглавлю ее. Армию побольше первой.
Иногда я тоже говорю себе что-то подобное. Слышать это вслух из чужих уст - неприятно. Но это подает мне идею.
- Ну, местные фейри предпочли бы не быть съеденными, пока ты планируешь свой следующий шаг. Очевидно, что, будучи человеком, я бы предпочла, чтобы ты не ела смертных — сомневаюсь, что тебе с этого будет какой-то прок.
Она ждет, пока я продолжу.
- Вызов, - заключаю я, думая обо всем, что знаю о красных колпаках. - Этого ты жаждешь, верно? Хорошего поединка. Бьюсь об заклад, люди, которых ты убила, мало что из себя представляли. Пустая трата ваших талантов.
- Кто тебя послал? - наконец спрашивает она. Анализирует. Пытается выяснить мою роль.
- Что ты сделала, чтобы разозлить ее? - Интересуюсь. - Твою королеву? Должно быть, что-то серьезное, раз тебя вышвырнули из двора Зубов.
- Кто тебя послал? - ревет она. Думаю, я задела ее за живое. В этом мне нет равных.
Стараюсь сдержать улыбку, но мне не хватало приливов силы, которые приходят во время подобных игр, состоящих из стратегии и хитрости. Тяжело это признать, но я скучала по возможности рискнуть своей шеей. Сожалениям нет места, когда ты занят тем, что стараешься выиграть. Или, по крайней мере, не умереть.
- Я же сказала тебе. Местный фейри, который не хочет быть съеденным.
- Почему именно тебя? - спрашивает она. - Зачем им подсылать ко мне девчонку, чтобы попытаться в чем-то меня убедить?
Сканирую глазами комнату и замечаю на холодильнике круглую коробку. Старомодную шляпную коробку. Мой взгляд цепляется за нее.
- Вероятно потому, что если я погибну, он ничего не потеряет.
На это Грима Мог смеется, делая еще один глоток кислого пива.
- Фаталистка. Так как ты собираешься переубедить меня?
Подхожу к столу и беру еду, подыскивая предлог, чтобы подобраться поближе к этой шляпе.
- Сперва уберу продукты.
Грима Мог выглядит удивленной.
- Полагаю, пожилой даме вроде меня не помешает молоденькая девчушка для мелких поручений по дому. Но будь осторожна: у меня в кладовке можно найти больше, чем ты рассчитываешь, козочка.
Открываю дверцу холодильника, и меня приветствуют останки фейри, которых она убила. Она собрала их руки и головы, каким-то образом законсервировала, запекла, зажарила и убрала, словно остатки большого праздничного ужина. Мой желудок переворачивается.
У нее на лице расползается злобная улыбка.
- Полагаю, ты надеялась вызвать меня на дуэль? Собиралась похвастаться тем, как хорошо ты дерешься? Теперь понимаешь, что значит проиграть Гриме Мог?
Делаю глубокий вдох. А потом подпрыгиваю и сбиваю коробку с холодильника прямо себе в руки.
- Не трогай! - голосит она, подскакивая на ноги, когда я срываю крышку.
Вот он: колпак, окрашенный кровью, слой за слоем.
Она уже на полпути ко мне, надвигается, оскалив зубы. Достаю из кармана зажигалку и, щелкнув большим пальцем, включаю ее. При виде огня Грима Мог резко останавливается.
- Знаю, ты потратила долгие и долгие годы, создавая патину на этом колпаке, - говорю я. Вот бы моя рука не дрожала, а пламя не погасло. - Возможно, на нем кровь как твоего первого убийства, так и последнего. Без него не останется никаких воспоминаний о твоих былых победах, трофеях, вообще ни о чем. А теперь мне нужно, чтобы мы договорились. Поклянись, что убийств больше не будет: ни фейри, ни людей до тех пор, пока ты живешь в мире смертных.
- А если не поклянусь, ты сожжешь мое сокровище? - заканчивает она за меня. - Это бесчестно.
- Думаю, я могла бы предложить поединок, - говорю. - Но я, скорее всего, проиграю. А так – выиграю.
Грима Мог тычет в мою сторону кончиком своей черной трости.
- Ты ведь смертное дитя Мадока, не так ли? Изгнанный сенешаль нашего нового Верховного короля. Которую выставили, как и меня.
Киваю, смущенная тем, что меня узнали.
- Что же ты натворила? - интересуется она с довольной улыбкой. - Должно быть, что-то очень серьезное.
- Я была дурой, - говорю, потому что сама это признаю. - Выпустила синицу из рукава и погналась за журавлем в небе.
Она отпускает громкий, раскатистый смешок.
- Что ж, разве мы не два сапога пара, дочь красного колпака? Но убийство у меня в крови и костях, и я не планирую останавливаться. Коль скоро мне суждено застрять в мире смертных, я намерена немного поразвлечься.
Подношу пламя ближе к колпаку. Его основание начинает чернеть, а воздух наполняет аромат зловония.
- Остановись! - кричит она, взирая на меня с неприкрытой ненавистью. - Хватит. Позволь сделать тебе предложение, козочка. Будем биться. Если проиграешь, возвращаешь мне мой колпак целым и невредимым, а я продолжаю охотиться как прежде. И ты отдашь мне свой мизинчик.
- Чтобы ты его съела? - спрашиваю и отвожу огонек от колпака.
- Если захочу, - отвечает она. - Или буду носить как брошь. Какая разница, что я с ним сделаю? Главное, что он будет мой.
- И с чего бы мне соглашаться на это?
- Потому, что если выиграешь ты, то получишь от меня нужное тебе обещание. И я расскажу тебе кое-что важное о твоем Верховном короле.
- Знать о нем ничего не хочу, - огрызаюсь я слишком быстро и сердито. Я не ожидала, что она упомянет Кардана.
На этот раз она смеется низко и хрипло.
- Маленькая лгунья.
Мы долго смотрим друг на друга. Взгляд Гримы Мог вполне дружелюбен. Она знает, что я клюнула, что соглашусь на ее условия. И я тоже это знаю, хотя это смешно. Она - легенда. Понятия не имею, как мне ее победить.
Но имя Кардана стучит у меня в ушах.
У него новый сенешаль? Новая любовница? Он сам ходит на заседания Совета? Говорит ли он обо мне? Насмехаются ли они надо мной вместе с Локком? Смеется ли Тарин?
- Бьемся до первой крови, - говорю я, выкидывая все остальное из головы. Приятно иметь кого-то, на ком можно сосредоточить весь свой гнев. - И моего пальца ты не получишь, - добавляю я. - Выиграешь - получишь свой колпак. Точка. И я уйду. Соглашаясь на это, я и так иду тебе на уступки.
- До первой крови - это скучно. - Грима Мог наклоняется вперед, ее тело в полной боевой готовности. - Давай договоримся: бьемся, пока кто-то из нас не закричит. Пусть это кончится где-то между кровопролитием и тем, что кто-то поползет умирать домой. - Она вздыхает, будто задумываясь о чем-то хорошем. - Дай мне шанс переломать каждую косточку в твоем тщедушном тельце.
- Ты бьешь по моей гордости. - Засовываю ее колпак в один карман, а зажигалку - в другой.
Она этого не отрицает.
- Значит, я ударила точно в цель?
До первой крови - это скучно. Вы танцуете друг против друга, выискиваете возможность ударить. Это не настоящий бой. Когда я отвечаю ей, сказанное мной слово будто слетает у меня с губ:
- Да.
- Хорошо. — Она возводит конец трости к потолку. - Идем на крышу.
-Цивильнее просто некуда, - говорю я.
- Тебе бы не мешало захватить с собой оружие, потому что я ничего одалживать не собираюсь. - Грима Мог направляется к двери с тяжелым вздохом, как будто она и впрямь старуха, под которую зачаровалась.
Я следую за ней по темному коридору на еще более темную лестницу. Мои нервы на пределе. Надеюсь, я знаю, что делаю. Она перешагивает сразу через две ступеньки, теперь ей уже невтерпеж, и она одним ударом открывает дверь на крышу. Слышу стальной лязг, когда она достает тонкий меч из своей трости. Ее губы растягиваются в широкой жадной улыбке, обнажая острые зубы.
Достаю длинный нож, который спрятала в сапог. У него не самая лучшая досягаемость, но я не обладаю способностью зачаровывать вещи; я не могу ездить на велосипеде с Закатом за спиной.
И все же, сейчас мне правда захотелось, чтобы я придумала, как это провернуть.
Шагаю на асфальтовую крышу здания. Солнце начинает подниматься, окрашивая небо в розовые и золотые оттенки. Дует холодный ветер, принося с собой запахи бетона и мусора, а также золотарника из парка неподалеку.
Сердце колотится от ужаса и нетерпения одновременно. Когда Грима Мог нападает на меня, я готова. Парирую ее удар и отхожу в сторону. Делаю это снова и снова, чем раздражаю ее.
- Ты обещала мне угрозу, - рычит она, но, по крайней мере, я улавливаю, как она двигается. Знаю, она жаждет крови, жаждет насилия. Она привыкла охотиться на добычу. Я лишь надеюсь на ее излишнюю самоуверенность. Не исключено, что она совершит ошибку, столкнувшись с кем-то, кто может дать отпор.
Маловероятно, но не исключено.
Когда она снова атакует, я разворачиваюсь и ударяю ее по колену с такой силой, что она падает на землю. Она ревет, вскакивает на ноги и несется ко мне на полной скорости. На краткий миг ярость на ее лице и внушающие ужас зубы посылают жуткий, парализующий разряд через все мое тело.
«Монстр!» — кричит мой разум.
Сжимаю челюсти, борюсь с желанием уйти от удара. Наши клинки сияют, рыбья чешуя блестит в свете нового дня. Металл ударяется друг о друга, звенит, точно колокол. Мы сражаемся, двигаясь по всей крыше, и я ловко переставляю ноги, когда мы сходимся и расходимся вновь и вновь. На лбу и под мышками начали собираться капли пота. Мое горячее дыхание обращается облачками пара в стылом воздухе.
Приятно сражаться с кем-то, кроме самой себя.
Грима Мог сужает глаза, изучает меня, выискивает слабые места. Прокручиваю в голове каждое наставление Мадока, каждую дурную привычку, которую старался выбить из меня Призрак. Она наносит серию безжалостных ударов, пытаясь оттеснить меня к краю здания. Я отступаю, в попытке защититься от шквальной атаки, от дальних ударов ее клинка. До этого она сдерживалась, теперь - нет.
Снова и снова она толкает меня к пропасти под открытым небом. Отбиваюсь с мрачной решимостью. Я вся мокрая от пота, его бисеринки собираются у меня между лопаток.
А потом я наскакиваю ногой на металлическую трубу, торчащую из асфальта. Я спотыкаюсь, и она наносит удар. Это все, что я могу сделать, чтобы лезвие не пронзило меня, и это стоит мне ножа. Он летит с крыши, и я слышу, как оружие с глухим стуком приземляется на улицу внизу.
Не следовало соглашаться на это задание. Не следовало соглашаться на этот бой. Не следовало соглашаться на брак с Карданом, и тогда меня бы не изгнали в мир смертных.
С гневом приходит прилив энергии, и я использую его, чтобы отскочить от Гримы, позволяя ее удару по инерции пронести клинок мимо меня. Затем со всей силы толкаю ее локтем в руку и перехватываю рукоять ее клинка.
Бесчестный ход, но я уже давно забыла, что такое честность. Грима Мог невероятно сильна, но вместе с тем — поражена. Секунду она колеблется, а потом бьет лбом о мой лоб. Я отшатываюсь. Мне почти удалось отнять у нее оружие.
Почти.
Сердце гулко стучит. Чувствую легкое головокружение.
- Это жульничество, девочка, - обращается она ко мне. Мы обе тяжело дышим. Такое ощущение, будто мои легкие сделаны из свинца.
- Я не рыцарь. - И словно подчеркивая это, я беру единственное оружие, которое попадается мне на глаза: металлическую трубу. Она тяжелая, да и лезвия у нее нет, но это все, что у меня есть. По крайней мере, она длиннее ножа.
Грима Мог хохочет.
- Тебе следовало признать свое поражение, но я рада, что ты этого не сделала.
- Я оптимист. - Теперь, когда она бежит на меня, у нее есть преимущество в скорости, а у меня - в досягаемости моего оружия. Мы кружим друг напротив друга. Она бьет - я парирую тем, что покачивается, как бейсбольная бита. Я мечтаю о многом, но в основном - выбраться с этой крыши живой.
Мои силы слабеют. Я не привыкла к весу металлической трубы, и сильно ей не размахнешься.
«Сдавайся», - всплывает среди шума в голове. «Откажись от сделки, пока еще стоишь на ногах. Отдай ей колпак, забудь про вознаграждение и иди домой. Виви может превратить листья в деньги. Просто в этот раз это не такая уж и плохая идея. Ты сражаешься не за королевство. Его ты уже проиграла».
Будто почуяв мое отчаяние, Грима Мог подходит ко мне. Она испытывает меня, наносит несколько быстрых, агрессивных ударов в надежде пробить мою бдительность.
Пот ручьем стекает по лбу, щиплет глаза.
Мадок описывал сражения как совокупность многих вещей: стратегической игры на скорости, танца, но сейчас это похоже на спор. Спор, в котором она отвлекает меня тем, что заставляет отбиваться, тем самым не давая мне набрать очков на победу.
Несмотря на то, как гудят мои мышцы, я перехватываю трубу одной рукой, а другой достаю из кармана ее колпак.
- Ты что делаешь? Ты обещала… - начинает она.
Швыряю ей его в лицо. Она хватается за него, отвлекаясь. В этот момент заношу трубу и замахиваюсь изо всех оставшихся сил.
Попадаю ей в плечо, и она падает, воя от боли. Бью снова, обрушивая металлическую трубу по дуге, перехватываю ее вытянутую руку и запускаю ее клинок на другой конец крыши.
Поднимаю трубу для еще одного удара.
- Достаточно. - Грима Мог смотрит на меня с асфальта снизу вверх. Кровь окрасила ее острые зубы, ее лицо выражает потрясение. - Я сдаюсь.
- Сдаешься? - Труба оседает у меня в руке.
- Да, маленькая обманщица, - цедит она, заставляя себя сесть. - Ты победила. А теперь помоги мне подняться.
Бросаю трубу и подхожу ближе, почти ожидая, что она вытащит нож и всадит его мне в бок. Но она лишь протягивает руку и позволяет поднять ее на ноги. Надев колпак на голову, другой рукой она придерживает ту, которую я ударила.
- Двор Зубов связал свою судьбу со старым великим генералом - твоим отцом - и целым войском предателей. Из достоверных источников мне известно, что твой Верховный король будет свергнут с престола до следующего полнолуния. Как тебе такие яблочки?
- Поэтому ты ушла? - спрашиваю ее. - Потому, что не предательница?
- Я ушла из-за другой козочки. А теперь убирайся. Это было веселее, чем я ожидала, но думаю, эта партия сыграна.
Ее слова отдаются звоном в ушах. Твой Верховный король. Будет свергнут с престола.
- Ты все еще должна мне обещание, - Мой голос звучит, словно карканье.
И к моему удивлению, Грима Мог дает мне свое слово. Клянется больше не охотиться на землях смертных.
- Приходи сразиться еще, - окликает она меня, когда я направляюсь к ступенькам. - У меня много секретов. Есть столько вещей, которые тебе, дочь Мадока, неведомы. И думается мне, что ты и сама жаждешь капельку жестокости.
Мышцы деревенеют почти сразу, и от мысли о том, чтобы ехать домой на велосипеде накатывает такая усталость, что я скорее предпочла бы лечь на тротуар. Поэтому сажусь в автобус. Раздраженные пассажиры то и дело стреляют в меня косыми взглядами, пока я пристегиваю велосипед к стойке в передней части автобуса, но, когда замечают, что у меня идет кровь, предпочитают игнорировать мое присутствие.
Мое понимание дневного режима в мире смертных до странного непривычно. Приплестись домой на рассвете в Фейриленде – все равно, что для смертных приплетись домой в полночь. Но в мире людей яркий утренний свет должен прогонять тени. Самое то время для ранних пташек, а не для бездельников. Пожилая женщина в стильной розовой шляпе молча протягивает мне пару платков, за что ей спасибо. Как могу оттираю ими кровь. Всю оставшуюся дорогу смотрю в окно на голубое небо; мне плохо, и я жалею себя. Пошарив по карманам, нахожу четыре таблетки аспирина, и разом закидываю горькое лекарство в рот. Твой Верховный король будет свергнут с престола до следующего полнолуния. Как тебе такие яблочки?
Пытаюсь убедить себя, что мне все равно.
Что должна радоваться, что Эльфхейм завоюют. У Кардана полно людей, которые могут предупредить его о грядущем. Двор Теней и половина войска. Присягнувшие ему правители нижних Дворов. Живой Совет целиком. Даже новый Сенешаль, если Кардан потрудится его назначить. Не хочу думать о том, что кто-то другой стоит на моем месте рядом с Карданом, но в уме все равно лениво перебираю худшие варианты. Он не выберет Никасию, потому что она уже посланница Подводного мира. Он не выберет Локка, потому что он уже Магистр Увеселений и потому, что он невыносим. И не выберет Леди Ашу, потому что… в этой роли она была бы ужасна. Она сочла бы эту работу скучной и променяла бы ее влиятельность на что угодно, лишь бы с наибольшей выгодой для себя. Он и сам это прекрасно понимает. А может и нет. Он может быть безрассудным. Может, он и его злобная беспечная мать поднимут на смех линию Гринбрайров и Кровавую корону. Я надеюсь на это. Надеюсь, что все пожалеют об этом. И особенно он.
А потом придет Мадок и захватит власть.
Прижимаюсь лбом к холодному стеклу и напоминаю себе, что это больше не моя проблема. Вместо попыток – и провальных попыток – не думать о Кардане, я стараюсь не думать вообще ни о чем.
Просыпаюсь от того, что кто-то тормошит меня за плечо.
-Эй, малая, – говорит водитель автобуса.
У него на лице отражается беспокойство.
- Малая?
Было время, когда я бы выхватила нож и приставила к его горлу прежде, чем он успеет договорить. Еле-еле соображаю, что у меня и ножа-то нет. Забыла порыскать в поисках его вокруг дома Гримы Мог.
-Я не сплю, – неубедительно говорю я, потирая лицо одной рукой.
-Я уж было подумал, ты коньки отбросила. – Он хмурится. – Сколько кровищи. Хочешь, позвоню кому-нибудь?
-Я в порядке. – Понимаю, что автобус практически пустой. – Я проспала свою остановку?
-Мы на ней стоим. – Он выглядит так, будто хочет настоять на том, чтобы мне помочь. А потом со вздохом качает головой. – Велик не забудь.
У меня и раньше немели конечности, но так – первый раз. С трудом переставляя ноги, иду по проходу, словно вросшая в землю женщина, которая впервые отрывает конечности от поверхности. Вожусь с замком велосипеда и замечаю, что на пальцах остались выцветшие рыжевато-алые разводы. Гадаю, размазала ли я кровь по лицу прямо на глазах у водителя автобуса, и неловко дотрагиваюсь до щеки. Не знаю.
Но затем спускаю велосипед и бреду по траве до дома. Думаю бросить его велик в кусты и испытать удачу – вдруг, не украдут. Эта перспектива помогает преодолеть большую часть пути до дома, когда я замечаю, что кто-то сидит на ступеньках. Розовые волосы сияют в лучах солнца. Она поднимает картонный кофейный стаканчик в знак приветствия.
- Хизер? – спрашиваю я, сохраняя дистанцию. Учитывая, как смотрел на меня водитель, светить свежими шрамами и синяками – плохая идея.
- Пытаюсь набраться храбрости, чтобы постучаться.
- А, – выдаю я, укладывая велосипед на траву. До кустов далеко. – Ну, можешь зайти вместе со мной и…
- Нет! – восклицает она, а потом осознает, как громко это вышло, и понижает голос. – Не знаю, стоит ли сегодня.
Снова бросаю на нее взгляд и понимаю, какой усталой она выглядит, как выцвел розовый оттенок волос: будто она не заморачивалась с тем, чтобы его обновлять.
- Давно ты тут сидишь?
- Не особо.- Она прячет взгляд и пожимает плечами. – Временами я прихожу сюда, чтобы разобраться в том, что я чувствую.
Со вздохом отказываюсь от затеи не выдать того, что меня ранили. Подхожу к крыльцу, а затем шлепаюсь на ступеньку. Я слишком выбилась из сил, чтобы держаться на ногах.
Хизерподнимается.
- Джуд? О нет, о боже… что за… что с тобой случилось? – требовательно спрашивает она. Я морщусь. Слишком громко.
- Ш-ш-ш-ш! Я думала, ты не хочешь, чтобы Виви засекла тебя здесь, – напоминаю я ей. – И вообще это выглядит хуже, чем есть на самом деле. Мне просто нужен душ, пара перевязок и хороший дневной сон.
- Ну ладно. – То, как она это говорит, наводит меня на мысль о том, что она мне не верит. – Давай помогу тебе войти. Прошу, не переживай о том, что я споткнусь, увидев твою сестру или типа того. Ты правда ранена. Не надо было стоять там и разговаривать со мной!
Качаю головой и вскидываю руку, чтобы отказаться от ее предложения.
- Со мной все будет хорошо. Дай только посижу минуту.
Хизер пристально смотрит на меня, беспокойство в ней порется с желанием еще немного отсрочить неизбежное столкновение с Виви.
- Я думала, ты все еще там. Тебя там ранили?
- В Фейриленде? – Не сразу спрашиваю я. Мне нравится Хизер, но я не собираюсь отрицать мир, в котором выросла, из-за того, что ей ненавистна мысль о нем. – Нет. Это произошло здесь. Я живу вместе с Виви. Пытаюсь со всем разобраться. Но если ты переедешь обратно, я сделаю так, что ты моего присутствия даже не заметишь.
Хизер роняет взгляд себе на колени. Кусает уголок ногтя. Мотает головой.
- Любовь глупа. Мы только и делаем, что разбиваем друг другу сердца.
- Ага, – говорю я, снова думая о Кардане и о том, как я угодила прямиком в ловушку, которую он для меня расставил. Словно какая-то дурочка, которая никогда в жизни не слышала баллад. Не важно, сколько счастья я желаю Виви. Мне не хочется, чтобы Хизер постигла та же участь. – Ага, нет. Любовь может и глупа, но ты – нет. Я в курсе, какое сообщение ты отправила Виви. Ты не можешь на это пойти.
Хизер делает долгий глоток из своего стаканчика.
- Мне снятся кошмары о том месте, о Фейриленде. Я смотрю на людей на улице и гадаю, зачарованы ли они. В этом мире и без того хватает монстров, хватает людей, которые хотят обмануть меня, сделать мне больно, или лишить меня прав. Не хочу знать, что есть еще один мир, полный монстров.
- Получается, неведение лучше? – спрашиваю. Хизер хмурится и молчит. А когда заговаривает снова, глядит за меня так, словно смотрит на парковку. - Я даже родителям своим не могу объяснить, из-за чего мы с Виви поссорились. Они все спрашивают меня, тусовалась ли она с кем-то другим, или с Оуком было тяжело – как будто я не могу справиться с тем, что он ребенок, а не с тем, кто он на самом деле.
- Тем не менее, он ребенок.
- Я ненавижу то, что боюсь его, – говорит она. – Я знаю, что раню его чувства. Но еще я ненавижу то, что они с Ви владеют магией, которую могут использовать, чтобы выиграть любой спор. Магией, с помощью которой Ви может сделать меня одержимой ею. Или превратить меня в утку. И это даже не учитывая того, почему меня так сильно к ней тянет.
Хмурюсь.
- Подожди, что?
Хизер поворачивается ко мне.
- Знаешь, что заставляет людей любить друг друга? Никто не знает. Но ученые изучают это, выводят все эти странные факты про феромоны, симметрию лиц, обстоятельства, при которых вы впервые встретились. Люди странные. И тела у нас странные. Может, меня неминуемо тянет к ней также, как мух на плотоядные растения.
Издаю недоверчивый возглас, но слова Балекина эхом отдаются у меня в ушах. Я слышал о смертных, что для них чувство влюбленности сродни чувствую страха. Возможно, в этом больше правды, чем мне хотелось бы верить.
Особенно, когда я задумываюсь о своих чувствах к Кардану, ведь у меня не было причин на то, чтобы вообще что-то к нему чувствовать.
- Ладно, – говорит Хизер. – Понимаю, все это звучит смешно. Я чувствую себя нелепо, но при этом мне страшно. И я все также считаю, что нам надо зайти внутрь и перевязать тебя.
- Заставь Виви пообещать тебе, что она не использует на тебе магию, - говорю я. - Я могу помочь подобрать нужные слова, чтобы подловить ее, а потом… - Замолкаю, видя, как грустно Хизер смотрит на меня. Может, потому что верить в обещания - это так по-детски. А может, находит саму идею подловить Виви на обещании достаточно нереально, чтобы вселить в нее еще больший страх.
Хизер глубоко вздыхает.
- Ви рассказывала, что она выросла здесь, до того, как ваших родителей убили. Извини, что вообще говорю об этом, но я знаю, что она переживает из-за этого. То есть, разумеется, переживает. Любой бы переживал. – Она снова вздыхает, ожидая моей реакции.
Сижу на ступеньках и обдумываю ее слова. Вокруг кровоточащих порезов проступают синяки. Любой бы переживал. Нет, только не я. Я бы не переживала.
Вспоминаю совсем юную Виви, которая вечно бесилась, кричала, разносила все, к чему только прикоснется. Которая била меня каждый раз, когда я позволяла Мадоку держать меня на руках. Которая, казалось, своей яростью могла обрушить на него весь зал. Но это было так давно. Мы все обрели новую жизнь; это был лишь вопрос времени.
Ничего из этого не озвучиваю. Хизер прерывисто вздыхает.
- Дело в том, что я задаюсь вопросом, не играет ли она со мной, ну, знаешь, в семью. Не делает ли вид, что ее жизнь идет так, как хочется ей. Не делает ли вид, что никогда не знала кто она и откуда.
Дотягиваюсь и беру Хизер за руку.
- Виви так долго оставалась в Фейриленде ради нас с Тарин, – говорю я. - Она не хотела там быть. И ты – причина, по которой она наконец ушла оттуда. Потому что полюбила тебя. Так что да, Виви пошла по простому пути и ничего не объяснила. Разумеется, она должна была рассказать тебе правду про Фейриленд. И никогда, никогда не должна была использовать на тебе магию, даже если запаниковала. Но теперь ты знаешь и, полагаю, тебе придется решить, можешь ты ее простить или нет.
Она начинает говорить, но осекается.
- А ты бы простила? – спрашивает она наконец.
- Не знаю. – Смотрю себе на колени. – В последнее время прощения даются мне с трудом.
Хизер встает.
- Так, отдохнула, а теперь вставай. Тебе нужно домой, принять ванну с «Неоспорином». И возможно, тебе нужно к врачу, но я знаю, что ты на это скажешь.
- Ты права насчет всего. Никаких докторов.
Перекатываюсь на бок в попытке подняться на ноги, и когда Хизер подходит, чтобы мне помочь, я нисколько не возражаю. Я даже наваливаюсь на нее всем телом, когда мы вместе ковыляем до двери. Я перестала быть гордой. Как мне напомнил Брайерн, я никто, и звать меня никак.
Мы с Хизер проходим через кухню мимо стола, на котором стоит миска с хлопьями Оука, все еще наполовину наполненная розовым молоком. Рядом с коробкой «FruitLoops» – две пустых кофейных чашки. Подмечаю их количество прежде, чем мой мозг обращает внимание на эту деталь. Именно тогда, когда Хизер помогает мне пройти в гостиную, я понимаю, что, должно быть, у нас гость.
И когда мы входим, Виви поворачивается к Хизер с таким выражением лица, будто только что украла у великана великолепную говорящую арфу, и знает, какие последствия это за собой повлечет, но не может заставить себя об этом переживать. Но потом мой взгляд переходит на человека рядом с ней, чопорно сидящего в вычурном платье придворной Эльфхейма, сотканного из тонкой ткани и стекла.
Моясестра-близнец. Тарин.
Адреналин заливает мое тело, несмотря на скованность, болезненность и синяки. Мне бы хотелось обхватить Тарин руками за шею и сжимать, пока ее голова не отвалится.
Виви встает, возможно, из-за моего убийственного взгляда, но, вероятно, потому, что Хизер стоит рядом со мной.
- Ты, - говорю я своему близнецу. – Уходи.
- Подожди, - говорит Тарин, тоже вставая. –Пожалуйста.
Теперь мы все встали и смотрим друг на друга через маленькую гостиную, как будто собираемся подраться.
- Я ничего не хочу слышать из твоих лживых уст.- Я рада, что у меня есть цель для всех чувств, которые вызвали Грима Мог и Хизер. Достойная цель. - Убирайся, или я тебя вышвырну.
- Это квартира Виви, - возражает Тарин.
- Это моя квартира, - напоминает нам Хизер. - И ты ранена, Джуд.
- Мне все равно! И если вы все хотите, чтобы она была здесь, тогда могу уйти я!- С этими словами я поворачиваюсь и заставляю себя вернуться к двери, а потом спуститься по лестнице.