Итак, для людей наступила их первая ночь в Красной Розе. Наиболее спокойно она проходила для Джойс Реардон и Стивена Римбауэра, которые ночевали в одной спальне (бывшей спальне Элен). Эмери и Пэм гуляли в темноте с фонариками по мрачному чердаку. Девушка весело болтала:
- Если добиться полной тишины и прислушаться, то ты сможешь услышать дыхание дома, Эмери. Время от времени, глубокой ночью можно услышать его стоны, как будто дому снятся дурные сны…
- Пэм, можно спросить тебя кое о чём? – возбуждённо произнёс Уотерман.
- Давай, спрашивай, Эмери!
- Ты будешь сегодня спать со мной?
Пэм ничего не ответила, но сразу принялась тыкать ему пальцем за спину.
- Смотри! Там за углом стоит твоя мамочка! – Эмери испуганно обернулся, но никого там не увидел, кроме старого манекена для одежды. А Пэм в это время куда-то испарилась, при этом послышался стук старой двери в башню.
- Пэм, ты куда? – Уотерман бросился к двери. - Пэм?
Из пыльной двери в башню ему навстречу выскочил Кевин Боллинджер, словно чёрт из табакерки. Тот выглядел словно ходячий зомби, весьма отвратно, с тёмными кругами под глазами.
- Внимание! Теперь скажите сыр! Скажите сыр!
Уотерман проснулся в холодном поту на кровати. Он был из тех, кто выбрал себе одинокую спальню, отказавшись от предложения Ника ночевать втроём со стариком Кандинским. Уотерман тяжело дышал, полусидя на кровати в той же одежде, в которой он ходил днём (парень даже не соизволил раздеться). Он включил рядом стоявшую на тумбе лампу и напялил на нос очки. Будильник Эмери показывал 01:20. После ночного кошмара спать ему теперь начисто расхотелось. Уотерман ходил взад и вперёд по комнате, посидел на диване, затем выглянул в замковое окно, в котором виднелся туманный сад и фонтан, украшенный пугающей в темноте статуей Элен.
Через пятнадцать минут блужданий Уотерман всё же решил снова попытаться уснуть.
- Ох, мамочка! Кажется, ты была права… пяти тысяч мне точно было мало для переживания такого дерьма. Двадцать ещё куда не шло…
Стоило Эмери лишь устроиться поудобнее в своей постели, как по его туловищу поползли тонкие, словно паучьи лапы, костлявые пальцы. Он почувствовал, как кто-то ощупывает его живот и чужое присутствие рядом с собой. Из темноты на него смотрело красноглазое, костлявое немёртвое. Очень похожее на труп девушки в нарядном платье. Эмери отчаянно заскулил.
- Тихо-тихо, дорогой! Ты же мечтал сегодня обо мне, я видела. Ну так я и не прочь! Я могу стать твоей подружкой на ночь. – Мёртвая кинозвезда была высушенной и костлявой, словно мумия. – Мы можем быть с тобою вместе навсегда, Эмери!
- Тебя нет! Тебя здесь нет! – упирался толстяк, применяя свою самую верную в таких случаях тактику.
- Но я здесь. Ты же видишь, сладкий! Я буду твоей девушкой! Тебе все обзавидуются…
Он отчаянно закрыл глаза и мысленно сосчитал до десяти, приговаривая фразу: «Тебя нет». Когда Эмери снова открыл их, мёртвой актрисы в его постели уже не было. Парень в шоке поднял своё одеяло, обнаружив на кровати пустое уплотнение, словно бы от лежавшей на другой её части женщины.
- Очень смешно! – проворчал Эмери. Больше он в ту большую кровать ни ногой, и остаток ночи он провёл на узком диване.
***
Ночь в замке длилась очень медленно. Часы в холле громко пробили четыре часа ночи. Стив в это время не мог уснуть. Ему просто не хотелось проводить ночь здесь, в этом ненавистном ему месте. Тем более, что Джойс не выключала свою лампу, чиркая записи за письменным столом, за которым Элен раньше вела свои дневники.
Энни Уитон – ключ к открытию Красной Розы – её последняя сделанная ночью запись.
А Ник молча курил сигарету у окна, слушая храп Виктора, который тоже довольно чутко спал, и ожидал за окном рассвет.
Пэм беспокойно проснулась рядом с Кэти и тихо поднялась с кровати, чтобы её не разбудить, покинув спальню.
Энни спала вместе с сестрой, держась в обнимку за свои куклы.
Тем временем, Кэти Крамер была в спальне одна. И женщина проснулась от громкого стука в двери спальни, словно кто-то отчаянно ломился к ней. Она спешно нацепила свои здоровенные круглые очки и подсветила прожектором двустворчатую дверь и ковёр. К ней в спальню влезло нечто жуткое. Там, под ковром оно шевелилось и двигалось по полу. Кэти заметила это и в страхе уронила фонарь, не в силах сдвинуться с места. Страх словно бы парализовал женщину, и она беспомощно наблюдала за движением этой твари под ковром, словно то был какой-то удав, заползший в дом. Оно шелестело и поднималось, уже забравшись к ней под одеяло. Всё ближе и ближе… И вот, оно уже почти у женщины между ног.
- О Господи! – Крамер отчаянно скинула с себя одеяло, обнаружив на своей кровати лишь спасительную пустоту.
Памелла Эсбери тихой поступью зашла в кухню. При ней не было даже фонарика, один лишь свет холодильника разгонял ночной мрак. Позёвывая, девушка распахнула дверцу, ища там молоко, и обнаружила чьё-то присутствие рядом… Это опять был зомби Боллинджер.
- Внимание! Теперь скажите сыр! Скажите сыр!
Пэм испуганно проснулась у себя на кровати. Всё оказалось лишь её ночным кошмаром.
(Тук-тук-тук) – осторожно постучались в её дверь.
- Кто там? – вздыхая, осведомилась Эсбери.
- Пэм, это я, Кэти! Открой, пожалуйста.
Девушка вздохнула с облегчением. Сразу же включив свой карманный фонарик, она пошла открывать широкую дверь спальни, увидев за ней весёлую, улыбающуюся Крамер.
- Скорее, пошли со мной! – настойчиво звала та.
- Что такое, Кэти? Зачем ты пришла ко мне посреди ночи?
- Стивен там в доме обнаружил нечто просто поразительное! Это столько теперь объясняет…
- Что объясняет? О чём ты говоришь? – недоумевала Пэм.
- Сложно сказать. Пошли со мной, и я всё тебе покажу!
Эсбери отправилась за Крамер. Та спешно вела её по «Перспективному коридору», затем по ступенькам вниз…
То, что представилось ей, как Кэти, было вовсе не Кэти, поскольку Крамер в это время переживала собственные кошмары в своей комнате. Но это загадочное существо ввело Памеллу Эсбери в некий транс, и та, повинуясь, вышла босиком из дому в восточный сад, где стоял большой фонтан, увенчанный монолитной статуей Элен с веером в руке. Словно готовясь принести себя в жертву, Пэм ступила своим босыми ногами в холодную воду фонтана, неотрывно пялясь в лицо статуи. Услышав у себя в голове команду: «Утопись!», Эсбери опустилась на колени и упала своей головой перед ногами жуткой скульптуры. В фонтане некоторое время клубились пузыри воздуха, но через минуту тело Памеллы Эсбери всплыло над водой.
***
Этой же ночью, в спальне сестёр Уитон тоже было неспокойно. Младшая вновь услышала зовущий её потусторонний шёпот: «Энни!». Она проснулась и открыла глаза. Двери старого платяного шкафа со скрипом отворились, где девочка-экстрасенс сначала в зеркале увидела умирающую Пэм. Затем из шкафа вышла, как живая, Эйприл Римбауэр и стала напевать ей песенку:
- Дом. Любимый дом… Он бережёт тебя… Он хранит тебя… Летний дом.
Рэйчел услыхала все эти посторонние звуки в спальне и сквозь сон проворчала:
- Энни… Я же говорила тебе выключить свой магнитофон… Папа будет очень сердиться…
Но её младшая сестра была поглощена желанием сблизиться с этим призрачным ребёнком. Сначала Энни просто привстала на кровати, слушая её сладкую песню, затем и вовсе встала босыми ногами на пол.
- Идём со мной! – продолжала петь Эйприл. – Там не бывает штормов и темноты… Это место твоей мечты.
Из-под кровати высунулась костлявая лапища и обхватила босую ножку Энни. Девочке это не понравилось. Усилием воли она сбросила с себя эту пакость, после чего перестала слушать привидение и с любопытством заглянула под кровать.
Теперь её старшая сестра окончательно проснулась, недовольная вознёй Энни. Рэйчел подёргала лампу на столе, но та отказывалась включаться. Затем она включила фонарик и заглянула под кровать с противоположной стороны, увидев там удивлённое лицо сестры.
- Что ты там увидела, Энни? – покровительственно спросила она. - Здесь шкаф раскрыт. Это ты сделала, Энни? – Та отрицательно покачала головой. – Я не смогу так заснуть, пока дверь шкафа будет открыта. Я очень боюсь бабая. А ты? – Рэйчел подсветила комод фонарём, но нашла внутри лишь старую одежду и несколько коробок.
Энни села на кровать и силилась что-то ей сказать.
- Там нет бабайки… - медленно произнесла она. – Есть бабаиха.
- Что? Бабаиха? – Рэйчел не стала вникать в трёп сестры, ничего не обнаружив ни в шкафу, ни под кроватью тоже. Она закрыла его и вернулась в постель. – Ладно, сестрёнка, залезай сюда под одеяло! Сейчас я тебе устрою трёпку, за то, что ты разбудила меня в такую рань! Хи-хи-хи! – Рэйчел принялась щекотать сестру.
Вряд ли призраки Красной Розы оставят Энни Уитон в покое в ближайшее время…
Глава 14
Новые гости
На следующее утро… Эмери Уотерман стоял в одном из коридоров первого этажа, рядом с главным холлом и пытался дозвониться к себе домой. Но оператор на линии категорически отказывался его соединять.
- Вот же дерьмо! Извините, но мы не можем принять ваш звонок! Оплатите долги за телефон и поцелуйте меня в зад… - передразнивал он и громко хлопнул трубкой. Рядом стоявший с чашкой кофе Ник беспокойно наблюдал за этим зрелищем.
- Что, не повезло, дружище? – участливо спросил Хардевэй.
- Нет. Моя мать, возможно, уже сходит с ума. Я ведь обещал позвонить ей. Нагрянуть сюда со скандалом – для неё раз плюнуть…
- Прими мои соболезнования, Эмери. – Они оба присели на коридорную скамейку.
- Мда уж! Я уже думаю, как свалить отсюда до того, как моя мамаша примчится сюда. Мне уже порядком осточертели её скандалы и внезапные появления. Да ещё и этот Римбауэр с профессоршей действуют мне на нервы. Смотрите сюда! Здесь, наверху вы сможете увидеть призраков Эйприл Римбауэр и Дагласа Пози! Не переживайте, они совершенно не опасны – передразнивал он Джойс. Ник улыбнулся на его подколку. – Знаешь, что? Несмотря на всю её показную серьёзность, эта профессорша - настоящая психопатка, словно Красная Королева из сказки про Алису. Отрубите им головы! И эта странная девчонка с куклами - тоже жуткая. Меня от неё тоже в мандраж бросает. – Ник на это осуждающе посмотрел на него. – А Римбауэр просто напыщенная, смазливая задница. Что? Что ты на меня так смотришь?
Хардевэй продолжал сидеть с покерфейсом и хлебать кофе из чашки.
- Ничего, всё нормально. Я думаю, тебе нужно выговориться…
- Мёртвый остов… так она называла этот дом, ты помнишь? Так вот, я расскажу тебе о покойниках. Вчера ночью ко мне в постель забралась мёртвая кинозвезда.
- Та самая Диана Петри? – поражённо произнёс Ник.
- Она самая. Это длилось недолго, но было буквально ощутимо физически… Я начинаю уставать от приколов Красной Розы. Если Джойс будет настаивать, я могу ей вернуть те пять тысяч зелёных, и мы с ней встретимся в суде… Если моя мама не получит от меня известия в скором времени – то она скоро съедет кукухой…
Эмери был прав. Сегодня утром, на окраине Сиэтла миссис Кай была в ярости. Она уже полчаса пыталась дозвониться в Красную Розу.
- Я не могу больше ждать! – гневно заявила женщина, жуя булку, и, словно её сын, хлопнула трубкой. – Всё! Я лично поеду туда! Ну, я им покажу! Она у меня попляшет за то, что прячет от меня моего ребёнка… - Этот сто девятнадцати-килограммовый монстр помчался за руль своего голубого вольво, от своего сына зная адрес особняка Римбауэров. Миссис Кай твёрдо намеревалась устроить там скандал и отодрать Реардон за волосы…
***
Тем временем, Энни Уитон сидела на полу зеленеющей оранжереи и раскладывала хенджи из костяшек домино, напевая при этом себе под нос любимую песенку «Летний домик». Ник заглянул к ней из кухни, сказав:
- Доброе утро, Энни! – Девочка сразу же закрыла свои глаза ладошками, спрятавшись в «домик». Мужчина приветливо улыбнулся ей. – Ладно, детка, играй тут. А я пойду…
Хардевэй ушёл на кухню жарить яичницу и увидел входившего сонного Стива.
- Доброе утро тебе, Стив!
- Да-да. И тебе тоже доброе утро. – Кто это там поёт в теплице? Это Энни?
- Верно. Это Энни. Будешь на завтрак яичницу? Это вкусно.
Римбауэр сказал с улыбкой:
- Нет, благодарю. Ты не видел Джойс?
- Судя по всему, она сейчас просматривает какие-то материалы. Мне кажется, твоя профессорша малость увлеклась и провела всю прошлую ночь где-то в 1972-м… На твоём месте я бы не спускал с неё глаз.
- Она не в настроении, верно?
- Весьма раздражена. Её видеозаписи нечёткие, на аудиозаписях помехи. В общем, она ещё не собрала здесь никаких более-менее вменяемых доказательств…
Стивен обратил внимание на полуоткрытую стенку, сливающуюся с кухонными панелями, у них за спиной.
- Что там такое? – настороженно спросил он.
- Это потайная кладовая с вином. Разве это не чудо, Стив? Дверь была уже полуоткрыта, когда я пришёл утром в кухню. Ты раньше не замечал её, Стив?
- Нет, не замечал. Впервые её вижу в этом доме. – Они оба зашли в кладовку с длинными стеллажами вин.
- Я думаю, Красная Роза не только проснулась… Она стала чем-то, вроде синонима чудовищу Франкенштейна.
- Разве? – возразил Стив.
- Это так. Тихо, парень. Сейчас прислушайся.
- Ты многое услышал своей телепатией?
- Достаточно много, чтобы уже начать переживать… То, что мы здесь до сих пор не нашли Боллинджера, меня весьма беспокоит. Если бы он всё ещё был здесь, живым – то мы бы его уже нашли, вчера. Я бы точно услышал его мысли.
- Я в этом не уверен, Ник.
- Чем дольше мы будем умалчивать об его исчезновении, тем более шаткими окажутся наши позиции, если полиция вдруг узнает о его смерти, или парнишку так и не найдут…
Стивен взял с полки одну из бутылок с дорогущим вином.
- Итак, «Дом Периньон» 1949 год, игристое. Очень хороший год, кстати.
- Мне вообще любой год по вкусу, - сказал Хардевэй. – Люблю шампанское.
Он дожарил свою яичницу, сказав Стиву:
- Что может быть лучше на завтрак, чем жаренный омлет с шампанским… Ты откроешь бутылку, Стивен?
Римбауэр обмотал горлышко бутылки тряпкой и чпокнул пробкой. Ник налил один бокал себе, спросив его:
- Тебе налить, Стив?
- Нет, спасибо. Для меня пить вино рановато. Тем более, здесь…
- Ну тогда – твоё здоровье! – торжественно произнёс Хардевэй, осушив бокал. – Ты знаешь, приятель, этот дом собирается отобедать нами. И я уверен, что для него каждый из нас представляет интерес, но особенным деликатесом для Красной Розы является эта милая малышка Энни. И ты тоже.
- Я? С чего это ты взял? Я ведь не обладаю никакими паранормальными способностями.
- Я не представляю, кем ты был, до того как явился сюда, но этот дом не оставит тебя в живых, потому что ты сильный энергетический передатчик, улавливающий волну Красной Розы, и ещё ты воюешь с домом. Однажды он уже завладел тобой… теперь замок хочет тебя вернуть… Энни он тоже намеревается заполучить.
- Это всё очень похоже на бред… - скептически произнёс Стивен.
- Бред? Может и так… Но ручаюсь, что твоя Джойс ещё больше тронулась умом. Она собирается добыть свои доказательства, даже если люди тут начнут умирать.
- Я думаю, ты её не знаешь, Ник.
- Да что ты! Давай спросим об этом мистера Боллинджера, если вдруг встретим его? – Римбауэр полез в свой карман за мобильником. – Что ты задумал?
- Хочу действительно удостовериться, что Миллер в самом деле посылал сюда Боллинджера, - объяснил он. – Если это правда – то я сразу же вызову сюда полицию.
- Ого! Джойс это не понравится.
- Хех! Судя по тому, что ты сказал, она и так сердита. Здравствуйте, профессор Миллер. К несчастью, ваш протеже Боллинджер всё ещё не найден здесь. Перезвоните сюда по этому номеру, иначе вам не избежать скандала. Номер своего телефона вы знаете… - Стивен отправил ему сообщение на автоответчик.
В это время в здании академии психологии Уимстера зав. кафедры Карл Миллер поднимался по лестнице в свой кабинет, допивая стакан эспрессо. Мужчина был в приподнятом настроении.
- Эй, профессор? – окликнул того уборщик. – Что это вы делаете на работе в выходной?
- Я занимаюсь своими делами, а вы занимайтесь своими… - с презрением сказал Миллер. – О, чёрт! Кто додумался запереть сюда дверь?
- По-моему, это сделали вы, профессор. Это же ваш кабинет.
- Ой, да пошёл ты! Черномазый кретин… - беззвучно шевелил губами Миллер, пока поворачивал ключ в замке.
Первым делом он повесил свой пиджак на спинку стула. Затем принялся прослушивать сообщения по факсу: первым ему пришло то вчерашнее, записанное Римбауэром в оранжерее: «Здравствуйте, профессор Миллер. Это говорит друг Джойс Реардон, Стивен Римбауэр. Мы здесь нашли одну из ваших вещей в Красной Розе, и я уверен, что не вы её здесь обронили, так как мы видели вас часом раньше в университете. Но, я кажется знаю, что это был ваш человек, профессор – тот парень, который написал про нас ту дурацкую статью в газете, верно? Вторжение в частную собственность, конечно не самое страшное преступление в штате, тем более беря во внимание личность преступника, но ваша профессиональная репутация теперь очень пострадает… До свидания!»
- Чёрт побери этого Боллинджера! – в гневе шептал вслух зав. кафедры, боясь, как бы его не услышал уборщик за дверью. – Ничего нельзя поручить современной молодёжи.
Далее он прослушал следующее сообщение на факсе, присланное сегодня утром в 8:42: «Здравствуйте, профессор Миллер! Это снова Стивен Римбауэр. Мне необходимо поговорить с вами о Кевине Боллинджере. Он в моём замке вскрыл себе вены и написал на стене кровью ваше имя, перед тем, как умереть… Джойс Реардон сочла уместным пригласить вас приехать в Красную Розу, прежде чем мы вызовем полицию. Быть может, нам с вами вместе стоит поразмыслить, как нам избежать скандала в прессе? Но для этого, для нас крайне важно, чтобы вы приехали сюда сразу же, как только вы прослушаете это сообщение» - Конец сообщения. Больше сообщений не поступало – объявил механический голос на факсе.
Миллер был в панике. Его обуял страх, от кончиков пальцев на ногах до самой макушки. Пытаясь вырыть яму для Реардон, он теперь сам рискует навсегда попрощаться с профессорской мантией. Он так и просидел за столом минут пять, отчаянно думая, что ему предпринять дальше… Наконец, Карл решился всё же поехать на своём джипе в Красную Розу, воспользовавшись приглашением голоса на том конце провода. Старик взлетел со стула, быстро захватив свой пиджак, и пулей бросился из кабинета, чем изрядно озадачил уборщика.
- Доброго вам дня, профессор! – только и успел крикнуть тот вдогонку.
Энни Уитон всё ещё продолжала напевать свою песенку в оранжерее и расставлять домино. Стивен Римбауэр вышел к ней из кухни и дружелюбно произнёс:
- Доброе утро, Энни! - Парень помахал ей рукой. Но девочка-подросток по обыкновению закрылась в «домик».
Стивен не сдавался, сделав к ней несколько шагов.
- Доброе утро, Энни! – Он старался обратить на себя её внимание жестикуляциями. – Пары секунд хватило для того, чтобы Энни раздвинула свои пальчики и выглянула из своей защитной раковины.
Он присел прямо напротив неё и повторил:
- Доброе утро, Энни. – Та уже совсем опустила свои ладошки. Римбауэр на это радостно улыбнулся. – Доброе утро, Энни.
- Д-доброе у-утро, - смущённо произнесла та.
- Стив, - добавил он. – Скажи правильно – доброе утро, Стив.
- Д-доброе у-утро, С-стив! – старательно выговаривала Энни, уже проникнувшись к нему доверием. Парень радостно засмеялся.
- Вот так правильно, ты умница!
Она подобрала с пола одну из свободных костяшек домино и положила к себе на ладонь. Затем Энни силою мысли заставила ту взлететь в воздух и сбить крайнюю костяшку в последовательности. Тут же последовала долгая цепная реакция – и вся её стройка из домино обрушилась, как не бывало. Стив был поражён и восхищён одновременно.
- Вау! Как же у тебя такое получается? Просто здорово! – Внезапно, до его ушей донеслась негромкая музыка Гленна Миллера, доносившаяся откуда-то близко. Римбауэр привстал со своего места и приблизил ухо к одному из цветущих экзотических цветов. Он был готов поклясться, что мелодия играла прямо из белого бутона, словно из динамика.
Тут за его спиной тихо подкралась Рэйчел.
- Ещё моя сестра умеет гнуть ложки силой мысли, зажигать свет и выключать автосигнализацию.
- О Боже! Вы немного напугали меня, крадучись.
- Смотрите! – позвала их Энни. – У меня есть куклы. Эту зовут Эйприл, а вот этого Адам. – Девочка с аутизмом любовно вертела их у себя в руках.
- Да-да! Очень красивые куклы… - Римбауэр потянулся было за ними рукой, но Энни категорически отказывалась их отдавать. Парень подозревал, что через эти игрушки Красная Роза может излучать свою вредную энергию.
- Моя сестра ещё никогда так активно не общалась с незнакомцами… - удивилась Рэйчел. Для меня это даже как-то странно, не знаю, что и думать…
- А я никогда не слушал музыку Гленна Миллера из цветов. Вас зовут Рэйчел, да?
- Верно. Но многие предпочитают звать меня сестрёнкой или Си-Си, так короче.
- Мне больше нравится Рэйчел, - сказал Стивен, улыбнувшись.
- Вся эта экспедиция очень важна для Джойс, правда?
- Важнее этого, для неё ничего быть не может… - хмуро произнёс Римбауэр. – Из-за всех этих исчезновений, Красная Роза стала красной тряпкой для всех этих параисследований. А теперь, когда Миллер добился в академии её отставки – Джойс стала просто одержимой. Если у неё получится собрать здесь доказательства паранормальной активности – её репутация будет спасена. Если же нет…
- Я даже и не подозревала, что всё так серьёзно… - с тревогой сказала Рэйчел. – Она даже заплатит целую кучу денег нам, то есть Энни. Надеюсь, у профессора всё получится.
- Да вот, я тоже надеюсь.
- Вам ведь её затея не очень нравится? Извините, я просто подумала, что у вас с ней близкие отношения…
- Сначала мне тоже так казалось, Рэйчел. Но теперь мне кажется, что мы с Джойс абсолютно с разных планет. – Римбауэр грустно улыбнулся. – Лучше расскажите мне о вашей сестре.
- Ну… - начала та. – Энни шестнадцать лет, она с рождения болеет аутизмом, её любимая песня «Летний домик», и вообще, ей нравится музыка больших оркестров. Моя сестра также обладает телепатией и телекинезом. Это наверное - самые важные её таланты здесь. Можно, я покажу вам кое-что?
- Конечно же можно. – Рэйчел подвела его к расцветшему в оранжерее кусту алых роз.
- Вчера вся эта растительность в теплице была мёртвой…
- Дом постепенно оживает, моя дорогая. Мы все это ощущаем.
- Да, но это сделал не дом, а Энни. Это другая сторона её натуры. Она не только может замораживать воду в трубах и швырять с неба камни, но может также и созидать. Когда я смотрю на сестру – то вижу не развалины, а розы. – Стивен с пониманием кивнул ей. – Когда Энни было шесть лет, её покусал соседский пёс. Помню, отец тогда страшно бушевал… Это сильно разозлило Энни. Она не понимала, что собаку уже усыпили и обрушила на соседей свою месть. Камни падали с неба, об этом даже газеты писали. Из-за того, что детский рисунок попал в руки корреспондента, отец принялся ещё больше ругать меня. И Энни тогда запротестовала - спустилась к нам с лестницы и заморозила в доме все трубы и поливные оросители на лужайке. Тогда наши родители и успокоились. Она является мощнейшим экстрасенсом…
- Но иногда она не понимает, что творит… - закончил за неё мысль Римбауэр.
- Наверняка способность Энни двигать предметы – это всё, что интересует Джойс… - с грустью вздохнула Рэйчел.
- Я могу поговорить с Джойс… - начал было Стивен.
- Нет-нет! Я всё понимаю… понимаю, зачем мы с Энни здесь. Я думаю, что и сестра тоже понимает это… по-своему. Но когда я смотрю на неё, я думаю, что её самый важный дар – это отвечать любовью на любовь. Жаль, что не все люди так умеют…
- Мне бы тоже хотелось верить в это, но мир чаще всего жесток к таким, как Энни.
- Я знаю, Стивен. – Девушка опустила свои глаза в пол.
Пока эти двое болтали в оранжерее, Энни заметила в кухне одну странность: Виктор Кандинский слетел с катушек и бродил там с бокалом шампанского, болтая с самим собой. Девочка-подросток была очень этим обеспокоена, но лишь что-то мычала им, не зная, как описать увиденное…
Старшая и Римбауэр заметили её беспокойство.
- О чём сейчас думает твоя сестра? Есть идеи?
- Честно говоря, понятия не имею.
Старик Виктор был сегодня навеселе и в приятной компании Памеллы Эсбери. Милая стройная блондинка, в одной ночной рубашке во всю флиртовала с ним, кокетливо улыбаясь.
- Я всё прекрасно понимаю, мисс Эсбери. Сначала овец надо накормить, а потом уже вести на водопой… - увлечённо говорил он ей. – Не желаешь промочить вместе со мною горло Дом Периньоном, милая, для бодрости духа?
- Может быть, позже, Вик. Но всё равно, ты налей себе. – Пэм игриво улыбалась ему, опершись на кухонный стол.
- Ты уверена, Пэм? Вино просто шикарное! Ты очень многое теряешь…
- У меня есть идея получше, Вик, - Эсбери кокетливо выставила перед ним босую ногу. – Может, давай спустимся в сад?
- Конечно, милая! Я сейчас! Дай только ещё один бокал пригублю… Мисс Эсбери, вы сегодня сводите меня с ума! Если бы я знал заранее о ваших намерениях – я бы приоделся по этому случаю…
- Ладно, давай, пошли! – То, что выглядело как Памелла, схватило его за руку и повело той же дорогой, какой вчера ночью повели саму Пэм Эсбери.
Энни подавала им очень обеспокоенные сигналы своими мычаниями, но Стив и Рэйчел никак не могли разобрать, чего она хочет.
- Что случилось, детка? Ты хочешь в туалет? – покровительственно осведомился Римбауэр. Энни на это обиженно уселась на пол с куклами.
Пока Кандинский бежал по саду за тенью Эсбери, навстречу своей гибели, к Красной Розе уже подъезжало голубое вольво миссис Кай, а следом за ней, сюда же, двигался джип Карла Миллера…
Глава 15
И ты, Боллинджер
Мать Эмери остановила свою машину напротив главных ворот в Красную Розу и очень пристально всматривалась в особняк. На секунду со стороны показалось бы, что женщина струсила, но через миг она уже выключила мотор и, пыхтя, вытащила свою жирную тушу из вольво, уверенной походкой шагая к воротам. Миссис Кай злобно принялась трясти решётку, но крепкие стальные прутья никак не поддавались её напору. Она видела во дворе микроавтобус группы её сына, но никаких людей там не было, ей некого было позвать.
- Ах, чёрт побери! – с досадой воскликнула женщина.
Она последний раз подёргала за другую половину ворот – но всё тщетно. Тогда она вернулась к машине и стала громко давить на кнопку сигнала, надеясь привлечь внимание людей в доме. Вместо этого к ней сзади подъехал профессор Миллер и остановил свой джип прямо позади её вольво. Мужчина вышел и возмущённо сказал:
- Прекратите немедленно это баловство с сигналом! У меня уже в голове звенит из-за вас.
Мамаша на время прекратила свою бомбардировку гудками и повернулась к нему.
- А ты ещё кто такой? – без особого почтения произнесла миссис Кай.
- Это я хочу спросить, кто вы такая? И что вы здесь забыли?..
- Я Кай Патриссия Уотерман, мама Эмери Уотермана.
- А я профессор Миллер. Карл Миллер.
- Я конечно рада с вами познакомиться, профессор. Вы тоже хотите войти сюда?
- Точно.
- Я тоже сюда приехала за своим ребёнком. Помогите мне открыть ворота! – Её нетерпящий возражения голос каким-то образом заставил профессора подчиниться, и тот принялся ощупывать столбы ворот в поисках панели звонка или чего-то вроде этого…
- Ну чего ты там копаешься? Давай быстрее, старая задница! – громко орала из своей машины Кай Патриссия.
По лицу Миллера было заметно, что нерадивая мамаша выводит его из себя. Сначала он встал на месте, возмущённый грубостью женщины, затем слегка дотронулся до главных ворот – и они каким-то чудом распахнулись перед ним.
- Ну наконец-то! – победно произнёс он. За его спиной уже ревел мотор голубого вольво, мамаша чуть не наехала на него, прорываясь в ворота.
Карл еле успел отскочить в сторону, спеша бегом за руль своего джипа, едва-едва поспевая залететь во двор, пока главные врата вновь не закрылись. А перед капотом миссис Кай пробежал непонятный субъект, устремившись в восточный сад.
- Эмери! – громко заорала она. – Эмери! Сынок, это ты?
- Тупая сука! Опять она чудит чего-то… - сердито комментировал профессор Миллер. Но тут мамаша резко дёрнула на тормоз прямо перед ним. Джип Карла носом влетел в её задний багажник. – Проклятье! – Лицо Миллера было всмятку, нос расквашен о руль джипа. Хотя и мать Эмери тоже стукнулась своим лобешником.
- Эмери? – Жирное тело вновь вытащило себя из машины и помчалось в сад за неизвестным субъектом.
- Блядь твою мать! Эй, мамаша, ты совсем ненормальная?! Ну-ка посмотри сюда, взгляни, что ты сделала с моим капотом... Эй-эй! Ты это куда? А-ну, стоять! – истерично вопил профессор Миллер. Но миссис Кай находилась на своей волне и не слушала его. – Долбанная свиноматка!
Карл утирал свой разбитый нос салфеткой и пошёл за ней в сад.
- Эй-эй! Женщина, мне нужна от вас кое-какая информация, в частности: ваш телефон и номер вашего страхового полиса. Куда же она подевалась?! Проклятье!
А тем временем Виктор Кандинский продолжал бегать по саду под ручку с псевдо-Эсбери.
- Что же вы там нашли такое, что мы уже оббежали половину сада? – пыхтя на ходу, спрашивал он у девушки.
- Нечто весьма любопытное! Это очень многое здесь объясняет… - невозмутимо ответила та.
- Тогда, может быть нам позвать сюда Джойс и всех остальных?
- Мы им обязательно расскажем, Вик! Но я хотела бы, чтобы сначала ты открыл этот секрет… - Памелла нежно обхватила его руку.
Она привела старика к парку садовых скульптур, остановившись прямо напротив широкого фонтана, где вчера ночью утонула Эсбери. Сейчас Кандинский стоял к нему спиной и растерянно пялился на другую статую. Дочь стояла прямо напротив матери. Это была статуя Эйприл Римбауэр, немного приукрашенная красивыми руками, в которых она держала каменный цветок. Виктор стоял, разочарованно пялясь на эту скульптуру, не понимая, к чему это всё… А за его спиной стояла и ухмылялась эта злобная тварь, принявшая личину Памеллы, и черты лица той исказились, а хитрые глаза налились кровью.
- Что? Что это такое, Пэм? – недоумённо вопрошал Кандинский и обернулся, не найдя её за собой. – Пэм? Детка, ты где? Пэм?! – мужчина всё больше нервничал делая шаги к статуе Элен, чей лик здесь загораживал солнце. И тут ему открылась страшная правда – в фонтане, кверху лицом, плавало мёртвое тело девушки. Он залез в воду почти по пояс и обнаружил, что оно уже начинало разбухать.
- Нет страха, есть лишь вера… Нет страха, есть лишь вера. Пэм? – Он ощупал тело рукой – оно было холодным, как у покойницы.
Девушка была мертва! Лицо Виктора исказила нервная судорога, он испуганно вгляделся в холодное лицо статуи сумасбродки. Её каменные очи открылись, с презрением обжигая его.
- Нет! Неет! Кто-нибудь! Надо срочно позвать на помощь… - Его старая вена на лице разбухла и принялась неприятно пульсировать – болезнь старика вновь дала о себе знать… - Нет, я не верю! Я не верю в это! Не верю!
Кандинский старался убежать подальше от этого злосчастного фонтана, трупа Пэм и проклятой статуи, и тут он вспомнил, что забыл пузырёк своих таблеток в комнате. Теперь за своей спиной он услышал хруст и трение. Виктор очень-очень медленно повернулся к статуе Элен и заметил, как сама голова статуи тоже повернулась к нему на 360, продолжая его испепелять ледяным взглядом Джоконды. Но теперь уже рот статуи скривился в неприятную злобную ухмылку – что наградило Вика тахикардией – ТУК-ТУК… ТУК-ТУК…
Пока Эмери Уотерман практиковал в банкетном зале свои навыки в бильярд, даже он услышал снаружи громкие возгласы его матери «Эмери!» и «Эмери, где ты?».
- О Господи! Тебя здесь нет, мама! Тебя здесь нет! – Он опять открыл глаза, надеясь, что это был лишь очередной призрачный морок. Но крики миссис Кай не прекратились. – Боже милостивый! Это всё-таки она… - Парень бросил кий и подошёл к окну в сад.
- Помогите мне, кто-нибудь! – отчаянно раздалось из оранжереи. – Она живая! Она мертва! – Это кричал Виктор Кандинский. Уотерман увидел его в окне банкетного зала.
- Только не снова… только не снова… - шептал себе под нос жирдяй, видя его перепуганное лицо через стеклянную дверь.
- Эмери! Открой-ка мне дверь, скорее! Я забыл в спальне свои таблетки! Нужно срочно набрать 911. Я задыхаюсь…
- Тебя здесь нет! Тебя здесь нет! – всё громче повторял толстяк, затыкая себе уши пальцами.
- Эй, сынок! Ты слышишь меня? Похоже, меня настиг сердечный приступ! Звони скорее в скорую… - Но тот упрямо продолжал игнорировать чаяния старика. – Эмери! Ради бога, взгляни на меня! Умоляю тебя, парень, открой эту чёртову дверь!
- У меня на подбородке нет волос! Родителей сейчас нет дома… - Уотерман отвернулся от Кандинского и закрыл себе глаза и уши. – Тебя здесь нет! Тебя здесь нет! Ничего это нет…
- Э-э-эмери! – в последний раз протянул Виктор и беспомощно упал на землю зелёной оранжереи.
- Всё это бред! Никого нет! Нет актрисы, нет Вика, всё это бред! Это всё парад планет…
Его бредни услышал Ник и возмущённо вошёл в комнату.
- Что это ты тут несёшь? Что здесь происходит?! – Хардевэй отодвинул толстяка и заглянул через окно двери в сад, увидев там скрюченного на земле Виктора Кандинского. – Я чувствую, что Вик умолял тебя о помощи, засранец, а ты просто страдал здесь хернёй!
Из-за Эмери Ник теперь был в ярости. Он подёргал ручку двери, но та не поддавалась. Затем он подобрал со стола лежащий кий и попытался выбить им окно, но стекло тоже не получилось разбить, словно оно было армированное. Эмери Уотерман неожиданно осознал, что он натворил и, поджав хвост, дал стрекоча из банкетного зала, подальше от Ника и мёртвого Вика.
- Какого чёрта здесь теперь происходит! – недоумённо воскликнул Хардевэй, не в силах даже оставить царапину на стекле двери.
А Реардон в это время бродила по бальному залу из угла в угол в наушниках и с видеокамерой, надеясь зафиксировать здесь большое присутствие паранормальной активности. Экран показывал ей помехи, а в наушниках слышался неразборчивый потусторонний шёпот. Она знала, что здесь что-то есть, она буквально ощущала это кожей. Но вот доказательства собрать никак не получается. Профессорша сердилась всё больше и больше…
- Эмери! Мой мальчик! Куда же ты запропастился? – отчаянно кричала женщина, вся уже потная от бега. Впереди неё были лишь раскидистые ивы и неясный человеческий силуэт, мелькавший между ними. – Эмери, что с тобой происходит! А ну, сейчас же остановись! Я уже устала за тобой гнаться… Я… Я хочу тебе помочь, сынок! Х-у-ух! – Она забиралась всё дальше и дальше в чащу, внезапно услыхав поблизости испуганный стон. – Эмери? Мой мальчик, это ты?!
- Мамочка, спаси меня! Мне здесь страшно! – раздался мужской голос позади неё. Миссис Кай медленно обернулась и увидела у себя за спиной жуткого зомби Боллинджера, заорав от испуга на весь парк. Даже профессор Миллер услышал вдали её истошный вопль.
То, чем теперь стал Боллинджер, несколько раз стукнуло женщину по голове, вырубив её. А потом зомби с силой десяти человек потащил её за ногу в сторону дома. Теперь миссис Кай находилась в отключке и не издавала больше ни звука… От неё в парке осталась лишь одна чёрная туфля, лежавшая на земле.
- Эй, мадам! Куда вы пропали? С вами всё в порядке? – беспокойно голосил зав. кафедры. Он обнаружил одиноко валявшуюся на земле туфлю женщины и в страхе помчался назад, в сторону главного двора. Мужчина всё бежал и бежал к своей машине, пока не достиг её. Запыхавшись, он устало облокотился на свой джип. – О Господи! Как же я выдохся…
- Эмм… Сэр? – услышал он рядом спокойный женский голос. То была странная женщина, негритянка в красном платке, одетая в старый наряд горничной. – Извините меня, сэр.
- Да-да! – успокаиваясь, подал голос Миллер.
- Я так п