– Ты скажи, что ты Катина подруга, – наставлял Лину Сергей. – А там смотри по обстановке. Если она еще ничего не знает, не пугай. – Он страдальчески поморщился. – Катя работает, велела Ивана забрать.
– А если знает?
– Скажешь: бабушка приехала за ним. Двоюродная. Тебя привезти попросили.
Вот будет номер, если мать Ваньку не отдаст. Упрется, с ней такое бывает. Рассудит, что мальчику сейчас не место там, где похороны и слезы. Растопырит крылья, как наседка…
– А если она его мне не отдаст? – спросила Лина.
– Если, если… – рассердился Сергей. – Тогда соображай. Убеждай. Я лучше сам пойду.
– Только попробуй! – Лина разъяренно сверкнула глазами. – Ишь, камикадзе выискался!
Она решительно зашагала прочь от него по редкому лесочку. Сергей проводил ее взглядом, отломил ветку, ободрал пожухшие листья и с силой стеганул по кустам. Прутик со свистом рассек воздух.
Вжик‑вжик…
Сергей с остервенением размахивал им перед собой, словно боролся с невидимым противником. Он не мог спокойно сидеть на месте. Самое трудное – это ждать. И бездействовать.
Лина сразу узнала маленький домик, стоящий в глубине сада. Сергей хорошо его описал. На всякий случай она посмотрела на жестяной номер, прибитый на заборе, и толкнула калитку.
Не заперто. За окнами никакого движения. Спят там, что ли?
Подошла к двери, пригладила волосы и решительно постучала.
– Здравствуйте, Надежда Егоровна.
Лина постаралась улыбнуться как можно приветливее.
– Вы ко мне?
Пожилая женщина в домашнем платье настороженно смотрела на нее. Она придерживала рукой дверь, не приглашая Лину войти в дом.
– Я… за Ваней, – неуверенно сказала Лина. – Я подруга…
«Кати» – застряло в горле, потому что за спиной Надежды Егоровны появился милиционер.
Женщины секунду смотрели друг на друга, словно выпытывая, что известно каждой из них. Потом лицо матери Сергея пошло красными пятнами.
Знает эта девушка, кого подозревают в гибели Кати?
Она всхлипнула, и слезы потекли по ее щекам. Сколько их она уже выплакала за это время.
– Кто там, Надежда Егоровна?
– Это за Ванюшкой… Подруга…
Вот даже в дом человека не может пригласить. За что такое на старости лет? И как ей сказать про мальчонку? Не уберегла, не уследила…
– Вы уж простите. Виновата я, дура старая. Выпустила его погулять, пока пирожки пекла. Он пирожков просил с повидлом… Калитку не заперла, а он убежал.
Лина растерянно смотрела на нее.
– Убежал?
– Все к маме рвался… Заскучал он у меня, видно.
– Когда?
– Да позавчера еще.
Дело принимало неожиданный оборот. Лина не знала, что делать.
– Вот и Юра за ним приезжал уже. Незадолго перед вами, – продолжала Надежда Егоровна.
– Юрий? – насторожилась Лина.
Час от часу не легче. Вычислил, сволочь, где ему искать ребенка. Одно хорошо – он тоже опоздал. Впрочем, как и они.
– Юра, отчим его. Знаете?
– Знаю, – кивнула Лина. – Что же теперь делать?
– Ума не приложу, – развела руками Надежда Егоровна. – Я уже сообщила… Ищут его. Может, найдут.
Рыжего мальчика в куртке с Микки‑Маусом на спине ищет милиция, ищет убийца и ищут они с Сергеем… Кому из них первому улыбнется удача?
«Ищут везде, но не могут найти…» – некстати вспомнились детские стишки.
– Если бы не эти пирожки… – бормотала Сережина мама и вдруг воскликнула: – Подождите, я ведь целую гору напекла. Сейчас заверну.
– Зачем? Не надо.
Но Надежда Егоровна уже метнулась в кухню за этими несчастными пирожками.
Она догнала Лину у самой калитки и сунула в руки битком набитый целлофановый пакет.
– Берите, берите… Вам на поминках пригодятся… – она горько вздохнула. – Положено так.
Всю обратную дорогу до шалаша Лина бежала, прижимая к груди тяжелый пакет.
Сергей, заслышав ее шаги, выглянул из шалаша.
– А где Иван?
– Скорее, Сережа, по дороге объясню.
Он больше ни о чем не спрашивал. Помчался к станции так, что Лина осталась далеко позади.
Сергей обернулся на бегу:
– Брось это барахло! Что ты туда напихала?
– Пи‑рож‑ки… – задыхаясь, выговорила Лина.
Он подождал ее и взял пакет. Глянул мельком на часы:
– Давай быстрее. Сейчас перерыв у электричек будет.
Глава 34
Кто первый?
Юрий Варламов смотрел на дверь.
Старая, крашенная коричневой краской дверь без глазка, с выщербинами. Совсем обычная, если не считать узкого листка бумаги с печатью, закрепленного поверх замка небольшой пломбой.
Это была Катина дверь.
Он отвел глаза, напустил на лицо скорбное озабоченное выражение и позвонил в соседнюю квартиру.
Раздался оглушительный собачий лай, освещенный изнутри глазок потемнел на секунду, и дверь приоткрылась, удерживаемая цепочкой.
Женщина в халате выглянула на площадку, удерживая на поводке огромного мраморного дога.
– Фу, Кристи! Молчать!
Она всмотрелась в стоящего перед ней мужчину и узнала: Катькин ухажер. Лицо ее мгновенно отразило сначала сочувствие, а потом любопытство.
Тамара Васильевна Чупрыкина уже успела оправиться от потрясения, отрыдала положенное, оплакала молоденькую соседку, а теперь, поскольку ее собственная жизнь продолжалась, вновь бурлила энергией.
– Не знаю ничего… не могу вам помочь, – затараторила она. – У нас уже следователь спрашивал. Жалко как! Такое горе.
– Я не про Катю… – Юрий коротко вздохнул и пригнул голову, словно пряча слезы. – Я в отъезде был. Вот сейчас только… Я мальчика хотел забрать, Ваню.
– Мальчика? – удивилась соседка. – А его здесь не было.
– Как? – удивился Юрий. – Он не приходил?
– А куда ж ему приходить? – в свою очередь удивилась соседка. – Матери‑то нет. И квартиру вон опечатали. А что, и Ваня пропал? А может, его тоже… О господи! – охнула она. – Тьфу‑тьфу, типун мне на язык!
Он выдавил вежливую улыбку.
– Ладно, извините. Видимо, мы разминулись. Наверное, он ко мне поехал.
Он торопливо сбежал по лестнице.
«Вот это номер! Больше суток мальчишка где‑то бродит. Что, если он уже сообразил? Побежит в милицию? Нет, ума не хватит. Что я паникую? Узнал пацан, что мать убили, и побежал в Москву. Это инстинктивное. А к кому ему бежать, если не ко мне? Он меня уже родственником считает, – размышлял Юрий. – Я здесь суечусь, мотаюсь туда‑сюда, а он, наверное, сидит под моей дверью и ждет».
Он поймал такси.
– В Перово.
…Рыжий мальчик в куртке с Микки‑Маусом в этот самый момент завернул за угол и шагнул в арку, ведущую во двор.
Наконец‑то он дома. Хоть бы мама еще не ушла на работу.
Она его, конечно, отругает за то, что убежал от бабушки Нади. А потом покормит… Есть хотелось – просто жуть. Он бы сейчас даже манную кашу съел. И кефир выпил бы без звука. Может, мама разрешит не ходить в детский сад? Он так устал за эти ночи.
Ваня поднялся на третий этаж и привычно надавил кнопку звонка.
Вот те раз! Никто не открывает. Он задумался.
«Сегодня понедельник? Или вторник? По понедельникам мама в первую смену, а по вторникам – во вторую. Нет! Неправильно. Вот дурак! – выругал он себя. – Эту неделю она вообще не должна работать. Она отгулы взяла перед свадьбой. Говорила, что по магазинам будет бегать, как сумасшедшая…»
На всякий случай он еще постучал в дверь каблуком. Может, спит? И тут его взгляд уткнулся в странную бумажку с печатью, налепленную на двери.
Бумажка была почти на уровне его глаз. Странно, как он сразу ее не увидел.
Ваня колупнул бумажку ногтем. Зачем мама заклеила дверь? А может, она уехала к дяде Юре, а замок запечатала, чтобы никто чужой не забрался?
Он сел на ступеньки и задумался. Конечно, можно сидеть и ждать маму здесь… но очень хочется есть. К тому же, может, она не вернется. Останется у дяди Юры. Они же собирались жить вместе. Может, у соседки спросить?
Он позвонил в одну дверь, во вторую – тишина. Все на работе. За третьей дверью залаяла собака. Противная догиня Кристи. Ваня ее терпеть не мог и побаивался. Она глупая собака. Бросается на спину с разбега.
Мальчик вздохнул и отступил на шаг. Придется ехать к дяде Юре. Хорошо, что он запомнил, как его станция называется. Такая легкая, пушистая… «Перово»… Будто на перышко дуешь…
Лина отсчитала второй подъезд от арки и одним махом поднялась на третий этаж.
Все правильно, вот левая дверь опечатана.
На всякий случай она поднялась еще на пролет, посмотрела на верхней площадке. Позвала негромко:
– Иван! Ваня, ты здесь?
Конечно, его нет. Глупо было надеяться… Может, он еще не добрался до дома? Плутает где‑то в огромном городе.
Она позвонила ко всем соседям. Хоть кто‑нибудь видел ребенка? Слышал о нем? Как люди могут спокойно продолжать жить, когда совсем рядом с ними такое горе?
– Ну кто там опять? – раздался недовольный голос. – Да заткнешься ты, скотина? Разгавкалась – голова уже трещит!
Дверь открывать не спешили.
– Вы не видели мальчика соседского? – громко спросила Лина.
Дверь на цепочке приоткрылась.
– Он к отчиму поехал, – сообщила соседка. – Ну… к жениху бывшему.
Сердце упало. Опоздали.
– Давно?
– Не знаю. Этот отчим тоже ходил, спрашивал. Сказал, что к нему, наверное…
– Давно приходил?
– Кто?
– Юрий… – выдавила Лина ненавистное имя.
– Да перед вами.
– А Ваня?
– Не было его, не было, не видела, – раздраженно сказала соседка. – Отстаньте.
Юрий нетерпеливо прохаживался по комнате, поглядывая на часы.
Где же мальчишка?
Может, он зря приехал к себе? Иван наверняка сначала домой побежит. Все дети бегут домой. Он же не понимает, что там его никто не встретит. Детская психология, черт бы ее побрал. Может, он думает, что стоит вернуться, и все будет по‑прежнему. Как в сказке. А впрочем, хрен его знает, что он там себе думает.
Надо было ждать его там. Ладно, что теперь горячку пороть? В конце концов, потопчется у запертой двери и поедет к нему. Больше‑то мальчику некуда податься.
Юрий пошел на кухню и сварил себе кофе. Настоящая «Бразилия», привозной, не то что в нашей торговле.
Прихлебывая из чашки горячий горьковатый напиток, он сел в кресло и потянулся к телефону.
– Алло. Это я, сынок. У тебя с арифметикой плохо. – Голос у Юрия стал повелительным. – Дневная выручка, как минимум, бывает кусков на пять‑шесть больше… Точность – вежливость королей. Ну, я рад, что ты понятливый. Сегодня и отдашь. Кстати, еще одна работа будет. – Он усмехнулся. – С этим ты и без Негатива справишься.
Ваня вышел из метро и остолбенел. Все вокруг было не так, как тогда, когда они приезжали сюда с мамой и дядей Сережей.
Прямо перед ним стеклянная стена кафе, рядом магазинчик, несколько коммерческих палаток на углу. Люди толпятся на остановке автобуса.
А должен быть сквер, он точно помнит. А в сквере такой памятник странный, железяка покореженная. Мама еще сказала, что это сделал какой‑то знаменитый скульптор, вот только он забыл фамилию… Нет, вспомнил. Сидур. Си – нота всяких ДУР! Может, он станцию перепутал?
– Скажите, это метро «Перово»? – спросил он у встречной тети.
– «Перово».
– А где же здесь памятник Сидуру?
– Кому? – удивилась она. – Понятия не имею.
– Дяденька, здесь сквер должен быть, – Ваня решил обращаться к мужчинам. Они понятливее. – И магазин большой стеклянный.
– Универсам? – Прохожий остановился. – Ты не из того выхода вышел. – Он махнул рукой через дорогу. – Вон там, видишь? Вон универсам.
Ваня посмотрел, куда указывал мужчина, и увидел вдали красные, согнутые, словно книжки, дома.
Далеко… Но это точно Юрин дом. Других таких вокруг просто нет.
Мальчик медленно побрел туда, подбадривая себя веселым мотивчиком, на который так здорово ложились знакомые слова.
Ехали медведи
На велосипеде,
А за ними кот
Задом наперед…
Эх, ему бы сейчас велосипед. О! Вот и трамвай появился. Рядом с Юриным домом трамвайная остановка. Значит, он правильно идет…
Зайчики в трамвайчике,
Жаба на метле.
Едут и смеются,
Пряники жуют…
Он бы тоже слопал пряник… Или бабы‑Надин пирожок.
Вот и железная раскоряка на постаменте.
Ну а это что такое,
Непонятное, чудное,
С десятью ногами,
С десятью рогами?
Ваня подошел к дому и остановился. Какой же подъезд ему нужен? Где‑то в середине… Он растерянно осмотрелся.
Как они шли с мамой? По тропинке. Тогда еще трава была. Эта тропинка еще видна, плотно утрамбованная посреди раскисшей грязи газона. А она ведет прямо к подъезду.
Мальчик вошел в подъезд и опасливо нажал кнопку лифта. У них в доме лифта не было.
В шахте зажужжало, и стальные двери разъехались в стороны.
Он шагнул. Потянулся к кнопкам. Этаж шестой, это он помнил, ведь ему тоже шесть лет…
Высоко, никак не дотянуться. Он встал на цыпочки… подпрыгнул…
Двери вдруг стали закрываться, и Ваня быстро выскочил из лифта.
Да ну его! Дурацкий дуралей! По лестнице надежнее.
Они бежали по эскалатору, перепрыгивая ступеньки. Страх за судьбу мальчика заставил забыть обо всем. О том, что на Сергея объявлен розыск, что его фото уже в оперативных сводках у всей московской милиции.
Они не скрывались, и что странно – никто ни разу не остановил их.
Сергей по‑прежнему таскал с собой пакет с мамиными пирожками. Они оказались как нельзя кстати. То он, то Лина вытаскивали из пакета румяное пышное кулинарное чудо и жадно съедали на ходу.
Милиционеры не обращали на них никакого внимания. Ну едет себе парочка, лопает пирожки. Они больше на «лиц кавказской национальности» поглядывали. Москва опасалась диверсий.
На всякий случай Сергей от метро пошел к универсаму. Смешался с толпой, поджидающей открытия после перерыва.
А Лина – к красному дому‑книжке. Через сквер, мимо скульптуры, по тропинке к подъезду – все, как Сергей объяснил.
Она не сказала Сергею, что решила не караулить мальчика у подъезда, а идти прямо к Юрию. Может, Ваня еще у него. Может, она успеет застать его в живых…
Она позвонит сначала соседям, попросит подождать, скажет, что боится. Нет… Она позвонит сразу этому гаду. Она Катина сестра из Подмосковья. Пусть попробует доказать, что это не так. И потребует отдать ей мальчика. Будет громко кричать, что он его похитил. И вот тогда уже позвонит соседям. И в милицию пригрозит заявить.
Да Юрий ей отдаст Ивана, лишь бы не шумела. А если он его уже успел увезти куда‑нибудь? К счастью, лифт стоял внизу – не пришлось ждать. Лина поднялась на шестой этаж, повертела головой, соображая, в какой стороне коридора квартира этого гада. И тут…
Стеклянная дверь, ведущая на лестницу, отворилась, и на площадку вышел мальчик. Рыжий, маленький. И ему не надо было поворачиваться спиной, чтобы Лина увидела Микки‑Мауса… Она и так все уже разглядела.
– Ваня. Тише.
Она бросилась к нему и прижала палец к губам.
– Ты кто? – спросил он шепотом, включаясь в игру.
– Лина. Я за тобой.
– От мамы? – Он устало вздохнул и посмотрел на знакомую дверь маминого жениха. – А Юра?
– Его дома нет… Он уехал.
– Куда? – Ребенок еле держался на ногах. – С мамой?
– С мамой… по делам. Она велела, чтоб ты шел со мной.
– Хорошо, – покорно сказал Ваня и шагнул вслед за ней в лифт.
Юрий слышал, как на площадке остановился лифт. Может, Ванька?
Он вскочил, подошел к двери, прислушался. Тихо.
Может, он забыл, какая квартира? Юрий на всякий случай приоткрыл дверь и выглянул на площадку. Лифт уже ехал вниз. Кто‑то этажом ошибся.
Глава 35
Крыша над головой
– Дядя Сережа! – радостно закричал мальчик, увидев вышедшего из универсама Сергея. – Мы к тебе поедем? Вот здорово! – И тут же сник. – Ты ругаться будешь? Я от бабы Нади смылся.
– Я знаю… – Сергей не мог говорить с ним строго. Наоборот, на радостях заявил: – И правильно сделал.
– Почему? – удивился Иван.
– Потому что она гриппом заболела, ты мог заразиться, – вдохновенно соврал Сергей. – Вот она тебе пирожки передала.
Они с Линой с грустью смотрели, как ребенок с жадностью набросился на еду.
– Поехали к тебе, – требовательно сказал Ваня. – Я спать хочу.
Взрослые переглянулись.
– Нет… ко мне нельзя.
– Почему?
– У меня ремонт.
– Клево! – восхитился Иван. – Я посплю и буду красить. Можно?
– Нет, там не такой ремонт. Там не красят. Там рушат.
– Что рушат? – спросил Ваня.
– Ну… стены, полы… все.
– А зачем?
– Чтоб просторнее было.
– Правильно, – решил мальчик. – Давно пора. Больше места будет, чтоб гоняться. – Он задумался. – А куда же мы тогда поедем?
Действительно, куда? Куда им теперь деваться с уставшим замерзшим ребенком?
– Я подруге позвоню, – сказала Лина. – Попросимся на ночлег. Она приглашала у нее останавливаться.
Они спустились в переход к телефонам‑автоматам.
Вот удача! На том конце сразу сняли трубку.
– Машка! Это я, здравствуй.
– Кто «я»? – недовольно переспросила подруга. – На вязки я не езжу, обращайтесь к Трофимову.
– На какие вязки? – остолбенела Лина. – С кем тебя вяжут?
– Это кто?
– Полина.
– Линка! – завопила Машка. – Ты в Москве? Как твои жеребцы? Еще тебя не укротили? Приезжай быстрее! Адрес помнишь?
– Только я не одна… – замялась Лина.
– Ага! – засмеялась Машка. – Значит, укротили.
– И с ребенком… Ничего?
– С ребенком? Ну ты даешь, подруга! Когда успела? Вот тебе и тихоня! Ладно, если твой не очень орет, тащите.
– Он не орет. Он уже большой, скоро в школу.
Лина повесила трубку, оставив подругу в полном недоумении.
Красивая вертихвостка Машка, которая усиленно пыталась свести Лину с Вадиком, очень удачно устроилась после учебы.
Во‑первых, вернулась в Москву. Во‑вторых, выгодно вышла замуж за знаменитого «собачника». Теперь они с мужем на пару обслуживали дорогих собак богатых клиентов. И не бедствовали.
По огромной квартире, упакованной шикарной мебелью и суперсовременной техникой, можно было сделать вывод, что живет Машка припеваючи.
– Вкалываю, как вол, – жаловалась она после положенных при встрече объятий и поцелуев. – Да еще за этим ссыкуном прибираю. Достал уже!
Машка поддела ногой уродливого белого лысоватого щенка, который выкатился в холл на кривых лапах.
– Боже, что за чудовище! – вырвалось у Лины.
– Ничего ты не понимаешь, темнота! – Машка подхватила щенка на руки и чмокнула его в противную морду. – Суперпорода! Привозной! Вот сейчас привьем его и загоним. Очередь уже стоит… Ты знаешь, сколько он стоит? «мерседес»!
Она с интересом посмотрела на Сергея и Ваньку.
– Ну, пацан, конечно, не твой. Это ты загнула. Чтоб такой вымахал – надо было еще в школе родить.
Лина покраснела. А Машка понимающе ей кивнула. Нашла подруга вдовца с ребенком. Да он ничего, молодой, симпатичный.
Она отвела Лину в сторонку и зашептала:
– Слушай, может, вам хочется одним пожить, а? Скажи прямо, я не обижусь.
– А у тебя нельзя? Мы ненадолго…
– Дура, – сказала Машка. – Я разве выгоняю? Просто у меня маман в санаторий уехала, в Трускавец.
– Она болеет? – участливо спросила Лина.
– Она здоровее нас! – засмеялась Машка. – А лечится все время. Только что в Крыму легкие лечила, теперь почки промывает… Короче, Линка, ее хата пустая. На месяц: Там две комнаты, – шепнула она с намеком.
– И нам можно там пожить?
– Конечно! Вот ключи. Постой, я тебе напишу на бумажке, как добраться.
– Ты не обидишься, если мы сразу поедем? – спросила Лина. – Ваня устал, спит на ходу.
– Да и вы тоже, – фыркнула Машка. – Ох! Помню я ноченьки, помню бессонные… А я думала, посидим, поговорим. Ты «Бифитер» с тоником пробовала?
– Нет… А что это?
– Джин. Ладно, отсыпайтесь и возвращайтесь. Гулять будем.
«Ох, Машка… – думала Лина, пока они ехали в Черемушки. – Знала бы ты, какое нам предстоит «гулянье»… Без джина голова кругом идет. В пьяном бреду такое не привидится».
Поплутав среди одинаковых пятиэтажек, они вышли наконец к нужному дому.
– Это здесь. Пришли.
Лина открыла ключом дверь.
Иван скинул куртку прямо на пол, подергал ногами, сбрасывая сапожки, и поплелся прямиком к дивану. Рухнул на него и сразу засопел.
– Бедненький…
Лина подложила ему под голову подушку, открыла наугад дверцы шкафа и кладовки в поисках одеяла. Нашла в соседней комнате толстый пушистый плед и укутала мальчика.
Сергей присел на корточки рядом с ним.
– Надо ему сказать правду. Все равно ведь узнает. Только как?
– Я… не могу, – сказала Лина.
– Я тоже. – Он вздохнул. – Ладно, пусть отдохнет. Потом.
Все неприятное, все тяжелое – на потом. Нужна передышка. Человек не может быть все время в таком напряжении.
Они и так совершили почти невозможное. Добрались до Москвы, нашли Ваньку, а главное, обрели крышу над головой. Здесь их никто не будет искать: Здесь можно расслабиться. Здесь теперь их дом.
Временный.
Все равно другого же нет.
Лина по‑хозяйски осмотрела кухню и сказала:
– Я позвоню три раза. Больше никому не открывай.
– А ты куда?
– В магазин, – ответила Лина. – В доме шаром покати, а ребенка надо нормально кормить… да и самим что‑то есть надо.
– Ананас ему купи… – сказал Сергей и запнулся.
Ананасы… Наверное, когда Иван узнает всю правду, он больше никогда их есть не будет.
Глава 36
Сладкий самообман
Как мало человеку нужно для счастья. Или хотя бы для иллюзии его.
– Картошка, сосиски, молоко, хлеб…
Лина выкладывала из сумок продукты. Сейчас она быстренько сварит суп из бульонных кубиков, нажарит картошки.
Она повернулась с кастрюлей к раковине, чтобы набрать воды, и остолбенела.
Привычного смесителя с двумя ручками на положенном месте не было. Вместо него из трубы тянулся длинный гибкий шланг, присоединенный к какому‑то странному агрегату с кнопочками.
– Сережа… – позвала она.
– В чем проблема? – Он глянул на агрегат и усмехнулся: – У‑у! Какая техника!
– А что это?
– Это, Линочка, фильтр для воды. – Он изучил кнопочки. – Вы какую воду желаете? Насыщенную ионами серебра, озонированную или с добавками минеральных солей?
– Обычную, – буркнула она.
– Такой нет. – Он приподнял крышку стеклянной круглой кастрюли. Она тоже была усеяна кнопками и регуляторами. – Да… Все для блага человека. В этой посудине максимально сохраняются все питательные вещества.
Машкина мамочка действительно заботилась о своем здоровье…
– Я лучше в ванной воды наберу, – решила Лина.
Сергей засмеялся.
– И это правильно, – сказал он со «ставропольским» акцентом.
…Через час по всей квартире уже разносились божественные ароматы. На плите булькало, жарилось, парилось…
Иван во сне что‑то бормотнул, причмокнул и открыл глаза, разбуженный беспокоящими запахами.
– К столу, рыжий! – скомандовал Сергей.
Они уплетали Линину стряпню и нахваливали.
«Совсем как у Кати, – подумал Сергей. – Неделю назад мы так же сидели на ее кухне. Я, Катя, Ванька… и эта сволочь. Семейный ужин…»
Ваня весело болтал ногами и вылавливал ложкой вареный лук.
За окном уже стемнело. Закончился короткий осенний день, такой трудный, такой насыщенный, словно не день, а целый месяц…
Время как‑то деформировалось, все, что происходило до той минуты, как они переступили порог этой квартирки, казалось теперь далеким, случившимся давным‑давно.
Разве можно поверить, что рассвет они встречали в перелеске у далекой подмосковной платформы?
– Мы долго будем здесь жить? – спросил Ваня.
– Пока не надоест.
– Нормально! – оценил мальчик. – А мама разве не велела водить меня в детский сад?
Сергей помрачнел.
– Нет, не велела.
– Отлично! – обрадовался Ваня. – Мы клево проведем время, правда, Сережа?
– Вот что, давай договоримся. – Он перегнулся к мальчику через стол. – Ты будешь с Линой. И от нее ни на шаг, понял? Иначе… – он сделал «страшные глаза», – я буду вынужден отвозить тебя в сад.
– Ясно… – Ванечка заметно скис. – А ты?
– Я буду очень занят.
– Чем это? – насторожилась Лина. – Если кто и не должен ни на шаг от меня отходить, то это ты.
– Командирша, – хмыкнул Сергей.
Пока Лина мыла посуду, Ваня потянул его в комнату, предвкушая привычную чехарду.
– Нет, Таракашка, – Сергей взъерошил ему волосы. – Я устал. Давай лучше полежим, телик посмотрим.
Он улегся на диван и включил телевизор. Мальчик уютно устроился рядом.
– Поищи мультик, – попросил он.
Сергей защелкал пультом, переключаясь с программы на программу.
И вдруг на экране возникло его лицо. Черно‑белая фотография со служебного пропуска.
– Всмотритесь в это лицо, – говорил за кадром диктор. – Московский уголовный розыск и городской отдел по борьбе…
– Дядя Сережа! – восторженно завопил Ваня. – Тебя показывают!
– …с организованной преступностью…
Сергей быстро нажал на пульт.
– …нашу вечернюю сказку… – кривляясь, сообщили Хрюша и Степашка.
– Нашли! – преувеличенно бодро заявил Сергей. – Сейчас будет твой мультик.
Голос предательски дрогнул. Ваня удивленно посмотрел на него:
– Сережа! Ты что? Там же ты был! Переключи.
Сергей потрепал мальчика по голове:
– Ты что, Иван? Разве я актер или знаменитость? Зачем им меня показывать? Это просто похож кто‑то…
Ваня пристально посмотрел на него и сделал вывод:
– Вообще‑то раньше, когда у тебя усы были, больше было похоже. А сейчас не очень. А ты зачем усы сбрил, а?
– Есть мешают, – попробовал отшутиться Сергей.
– Это как?
– Крошки в усах застревают.
– Правда?
– Конечно. А когда пирожное кусаешь, все усы в креме.
– У меня усов нет, – рассудил Ваня, – а нос в креме бывает.
Он бы ни за что не позволил дяде Сереже переключиться с милицейской хроники на детскую передачу, если бы знал, что через несколько секунд после демонстрации фото Сергея во весь экран возникнет его собственная улыбающаяся физиономия, да еще и цветная, с обезьянкой на плече. И вся Москва и Московская область будут, затаив дыхание, слушать обращение диктора: «Разыскивается мальчик, Семенов Ваня, шести лет, просьба сообщить по телефонам…»
Едва отзвучали последние такты «Колыбельной», Сергей поспешно выключил телевизор.
– Все, Ванька. Спать пора.
Он разложил диван, принес постель.
– Мы с тобой здесь устроимся, а Лина там. Идет?
– Я ночью пихаюсь, – предупредил мальчик. – Нотами дерусь.
– Ничего, потерплю.
Он уложил его к стенке, укрыл и вышел на кухню покурить.
– Что‑то случилось?
Лина заметила, что у него подрагивают руки.
– По московской программе… – Сергей глубоко затянулся. – Фото показывали.
Только он расслабился, отключился от страшных событий, а судьба вновь напомнила. Словно за шиворот взяла и встряхнула крепко, чтобы не забывался.
Лина вздохнула. Обхватила голову руками:
– Что же делать?
«Что делать?» – Сергей уже сто раз задавал себе этот вопрос.
Но теперь, кажется, уже знал ответ.
Глава 37
Игра в одни ворота
Всю ночь они сидели с Линой на кухне, обсуждая решение Сергея.
– Ты неправильно понял! – горячо спорила с ним Лина. – Ведь это звучало как предположение. «Если…»
– «Если вкусишь хлеб в доме врага…»
– …То в тюрьму попадешь, – подхватила она. – Л значит, если не вкусишь хлеб, то и тюрьмы не будет.
– А что будет? – мрачно спросил Сергей. – Я буду прятаться здесь, а убийцы ходить на свободе? И новую жертву намечать? И потом, сколько мы сможем скрываться? Месяц? Пока хозяйка не вернется? А дальше?
– Не знаю… – протянула Лина.
Полная безнадега. Куда ни кинь – всюду клин. И Ванюшка рано или поздно потребует маму.
– «От тюрьмы да сумы не зарекайся», – говорила гадалка. Значит, надо на это решиться. Не бояться, а принять как должное, понимаешь?
Но Лина не хотела понимать. Она смотрела на него огромными блестящими глазами.
– А я считаю, что нельзя самому в петлю лезть. Пока ты на свободе, мы можем бороться.
Она словно в трусости его упрекала.
Глаза у Сергея потемнели.
– Я бы его своими руками задушил, – сказал он глухо. – За Катьку. Но… Есть еще двое, Лина. И именно они… – Голос Сергея сорвался.