Российская государственная библиотека
diss.rsl.ru 2006
Коваль-Темиковский, Юрий Ярославович
"Облако Незнания" и Образы Невыразимого: [Электронный ресурс]: О символизме анонимного английского трактата: Дис.... канд. филол. наук: 10.01.03. - М.: РГБ, 2006 (Из фондов Российской Государственной Библиотеки)
Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)
Полный текст: https://diss.rsl.ru/diss/06/0288/060288025.pdf
Текст воспроизводится по экземпляру, находящемуся в
фонде РГБ:
Коваль-Темиковский, Юрий Ярославович Облако Незнания" и Образы Невыразимого
Москва 2005
Российская государственная библиотека, 2006 (электронный текст)
! 61:06-10/708
МГУ им. М.В. Ломоносова
На правах рукописи
Коваль-Темниковский Юрий Ярославович
«Облако Незнания» и Образы Невыразимого: о символизме анонимного английского трактата
10.01.05 Литература народов Европы, Америки и Австралии
Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук
Научный руководитель: проф. Горбунов А. Н.
Москва 2005 г.
Содержание
Введение _______________________________________________________ 3
Часть первая
«Облако Незнания»: общие сведения о произведении
I Исторические сведения и точка зрения историзма_____________________ 10
II Краткое изложение содержания сочинения___________________________ 25
III Основные сведения о произведении, сочинителе и адресате____________ 45
IV О понятии намерения__________________________________________ 55
Часть вторая
К вопросу о традиционном символизме
I О «позитивной» и «негативной» теологии___________________________ 62
II Символическая реализация: знание Незнания________________________ 78
3 О теории четырех смыслов слова_________________________________ 89
4 Образ Сущего_________________________________________________ 100
Приложение 1 (о понятии «интегрального символизма»)_______________ 112
Часть третья
Некоторые образы «Облака Незнания»
I Несколько аспектов символизма облака_____________________________ 117
II Световые образы и «представления тени»; о символизме куртуазиости__ 130
5 Образы войны и мира; образы переправы__________________________ 144
6 Об образах Любви_____________________________________________ 153
Приложение 2 («богоподражателыюе единение»)_____________________ 169
Приложение 3 (о символизме жизни, или живота)______________________ 173
Часть четвертая
Об искусстве анонимного сочинителя
I О понятии орнамента в контексте символической реализации___________ 178
II О языковой примитивности_______________________________________ 187
7 О сочинении в контексте символической реализации_________________ 192
8 О словесномритме_____________________________________________ 201
Заключение_____________________________________________________ 208
Библиография___________________________________________________ 212
Введение
Среди знаменательных произведений европейской духовной прозы позднего средневековья несколько особняком стоит трактат, озаглавленный «Облако Незнания» («The Cloud of Unknowing»), на который мы решили обратить внимание русского читателя. Это анонимное сочинение появляется во второй половине XIV века. Оригинал не сохранился, но на основании известных рукописей западные критики заключают, что оно было написано на севере Англии на диалекте северовосточных графств (northern East Midlands). Из семнадцати манускриптов шесть находятся в Британском музее. Большинство списков относится к XV веку: это -время наибольшего распространения трактата (сохранилось несколько переводов на латинский язык). «Облако Незнания» читают католики-бенедиктинцы, и в начале XVII века один из них, священник Августин Бейкер (Augustine Baker), пишет пространный комментарий, остававшийся единственной значительной работой по данному предмету в течение трех последующих столетий. Часть этого комментария была опубликована в 1871 году, когда трактат - вернее, его модернизированная версия - впервые напечатан священником Генри Коллинзом под названием «Божественное Облако Незнания»1. В 1912 году сочинение снова переведено на современный английский язык и новый комментарий предложен Эвелиной Андерхилл. Адресованный «всем любителям мистицизма» этот текст, действительно, привлек внимание широкой публики и многократно переиздавался в течение всего XX века. Наконец, тщательное исследование произведения с более филологической точки зрения было проведено английским критиком Филлис Ходжсон; в 1944 году рукопись, наиболее близкая к оригиналу (Harleian 674),
1 Collins, Н. The Divine Cloud of Unknowing.-L.: T. Richardson; H. Richardson, 1871.
2 Underhill, E. A book of contemplation the which is called The cloud of unknowing, in
the which a soul is oned with God. - L.: J. M. Watkins, 1912.
издана в серии «Early English Text Society». В настоящий момент «Облако Незнания» изучается в университетах англоязычных стран в рамках курса английской литературы; сочинение переведено на французский, немецкий, испанский, итальянский, японский языки.
Современные работы, затрагивающие настоящий трактат, можно разделить на две основные группы: авторов, следующих за Э. Андерхилл, сочинение интересует прежде всего как случай христианского «мистицизма». Упомянем здесь достаточно объемные работы священника Д. Ноулза («Английские мистики»)4, Т. Колмана («Английские мистики XIV века»)5, В. Джонстона («Мистицизм "Облака незнания": современная интерпретация»)6, В. Менингера («Любовное искание Бога: созерцательная молитва и Облако незнания»), П. Ренодена («Английские мистики: Ричард Ролл, Юлиания Норичская, "Облако незнания", Уолтер Хилтон»)8.
В другую группу можно объединить работы авторов, ориентирующихся, скорее, на издание, подготовленное Ф. Ходжсон: здесь на передний план выходит язык произведения - и зачастую «Облако Незнания» рассматривается как «литературный памятник». Отметим исследования английских литературоведов Р. Чемберса («О преемственности английской прозы»)9 и Дж. Барроу (в книге «Очерки по средневековой литературе»)10, Л. Хандли («Языковое и стилистическое сравнение "Облака незнания", "Откровений" Юлиании Норичской и "Петра Пахаря" Уильяма Ленгленда»)11, Б. Брайен («Образы "Облака незнания"»)12.
3 Hodgson, P. The cloud of unknowing and the Book of privy counselling. - L.: Oxford
University Press, 1944. - Зд. и далее текст цит. по этому изданию.
4 Knowles, D. The English Mystics. - L., 1927.
5 Coleman, T. W. English Mystics of the Fourteenth Century. - L., 1938.
6 Johnston, W. The Mysticism of Cloud of unknowing: a modern interpretation. - N.Y.:
Fordham University Press, 2000, 1967.
7 Men inger, W. The loving search for God: contemplative prayer and the Cloud of
unknowing. -N.Y.: Continuum, 1994.
8 Renaudin, P. Mystiques anglais: Richard Rolle, Juliane de Norwich, «Le nuage de
l'inconnaissance», Walter Hilton. - P.: Aubier, 1957.
9 Chambers, R. W. On the Continuity of English Prose. - Oxford, 1932.
10 Burrow J. A. Essays on medieval literature. -N.Y.: Clarendon Press, 1984.
11 Hundley, L. S. A linguistic and stylistic comparison of «The cloud of unknowing»,
Julian of Norwich's «Revelations» and William Langland's «Pier's the Plowman». - Dissertation,
1989.
Впрочем, некоторыми критиками (С. Кацем, Р. Лиз) предпринимались попытки рассмотреть, в связи с данным сочинением, «мистицизм и язык», «негативный язык школы мистической теологии Дионисия Ареопагита»13. Как правило, эти авторы руководствовались так называемыми «семиотическими» методами (упомянем также книгу Т. Парка «Самотность и "gostly menyng" у некоторых средневековых английских мистиков: семиотические подходы к созерцательному богословию»)'4.
Мы, в свою очередь, также не станем рассматривать язык произведения в отдельности от его идейной стороны - и тем не менее наш подход будет коренным образом отличаться как от двух обозначенных выше, так и от семиотического. Это связано прежде всего с тем, что в настоящей работе, посвященной образам «Облака Незнания», мы будем придерживаться неконвенциональной теории символа и -стремясь адекватно представить точку зрения безымянного сочинителя -рассматривать духовный трактат с точки зрения традиционной герменевтики. Кроме того, по причинам, о которых речь пойдет ниже, мы не сможем ограничиться ни чисто теологической точкой зрения и христианской патрологией (не говоря о точке зрения «любителей мистицизма»), ни чисто лингвистической перспективой, но попробуем обозначить то поле, где филология, или словесность, соприкасается с символическим богословием.
Работа делится на четыре части, каждая из которых для удобства чтения разбита на четыре небольшие главы; сведения, проясняющие некоторые концептуальные моменты, но не имеющие прямого отношения к теме, помещены в приложениях. В первой части мы преследовали цель познакомить читателя с анонимным трактатом, оказавшимся в центре нашего внимания. Пересказ содержания «Облака Незнания» предваряют краткие исторические данные, касающиеся времени сочинения и некоторых тенденций, утверждающихся в это
12 Brian, В. D. A study of imagery in "The Cloud of unknowing". - Lexington: University of Kentucky Press, 1962.
Katz S. T. Mysticism and Language. -N.Y.: Oxford University Press, 1992; Lees R. A. The negative language of the Dionysian school of mystical theology: an approach to the «Cloud of unknowing». - Salzburg: Universitat Salzburg, 1983.
14 Park, T. Selfhood and «gostly menyng» in some Middle English mystics: semiotic approaches to contemplative theologyio -N.Y.: E. Mellen Press, 2002.
время в западном мире; мы также постарались с самого начала отличить несколько исследовательских перспектив и изложить основные причины, по которым точка зрения исторического литературоведения как такового оказывается в настоящем случае не только неудовлетворительной, но просто-напросто невозможной. В этой части читатель найдет сведения о предмете повествования, о языке и жанровых особенностях произведения, а также о сочинителе, его адресате и анти-адресате. В самом ее конце мы постарались прояснить понятие намерения, столь важное как для анонимного автора, так и для нас самих, для понимания и настоящего текста, и предложенного комментария.
«Облако Незнания» - книга в высшей степени филологическая: книга о символической и словесной работе. Во второй части, имеющей более общий характер, мы постарались прояснить - преимущественно в контексте христианской традиции - понятия символа и символического. Заметим, что для утверждения интеллектуальной концепции символа (как и соответствующей концепции намерения) - что возможно только при обращении к традиционному символизму и в чем состоит одна из задач настоящего исследования - требуется проделать фундаментальную работу по дерационализации и депсихологизации соответствующего понятия. Рамки настоящего исследования не позволяют нам взять на себя такой труд; тем не менее, отличение и сопоставление «негативной» и «позитивной» богословских перспектив - каждая из которых находит свое выражение в рассматриваемом сочинении - поможет, по крайней мере, прочувствовать глубину традиционного символа (и традиционного ведения) в его непреходящей реальности; не случайно в заглавие настоящего эссе вынесено парадоксальное, по-видимому, словосочетание: «образы невыразимого». Во второй части мы начинаем работать с понятием «символической реализации» как родовым названием словесной, интеллектуальной, работы.
Основные принципы традиционной герменевтики и дальность ее действия достаточно ясно обнаруживает теория четырех смыслов традиционного слова, представленная в «Облаке Незнания», как и во многих других произведениях средневековой словесности. Как мы увидим, эта теория (а понятие теоретического также может превышать область рационального и индивидуального) лежит в самой
основе традиционного искусства, или иконографии, как вида символической реализации. В заключение второй части описывается, в общих чертах, мировоззрение сочинителя и смысл его повествования; поскольку речь идет о символичности человеческого сущего, теория четырех смыслов слова сближается здесь с адекватной теорией четырех образов человеческого жития: в центре нашего внимания оказывается та символическая работа (реализация), которую - по замыслу творца - должен проделать адресат «Облака Незнания» и которая находит выражение в образах, подробно рассматриваемых в третьей части.
Как мы увидим, эти символы, образы Невыразимого, совершенно традиционны: они встречаются в самых разных средневековых повествованиях (и в самых разнообразных искусствах), именно потому, что призваны выражать одни и те же принципы, принадлежащие к области метафизического, сверхприродного и сверхиндивидуального. Так, более-менее точные аналоги символическому ряду «Облака Незнания» мы найдем в «Романе о розе», произведениях Данте, и даже у нехристианских поэтов. Символический брак, символическая война, символическое путешествие... основные традиционные символы, далеко от того, чтобы быть результатом произвольной авторской фантазии, возвращают нас к предмету повествования: совершающейся в тайне символической реализации. Но прежде всего мы подробно рассмотрим центральный образ произведения: символизм облака как «третьей реальности» проясняет природу и назначение собственно символа. В этой части речь не может не идти о теофаничности истинного во-ображения, об отвечающем за символичность символа световом и словесном Принципе, в отсутствие Которого образы невыразимого оказываются невозможными, о метафизической концепции куртуазности; между прочим, мы бросим взгляд и на теневые «образы», и на представления заблуждений в «Облаке Незнания».
Выразительным средствам и, шире, искусству сочинителя, посвящена последняя, четвертая, часть работы. И здесь от нас также потребуется с самого начала уточнить собственный смысл некоторых понятий (орнамента, декоративности, прочности и др.). Излишне говорить, что беседа о риторике произведения и мастерстве анонимного автора, с нашей точки зрения, может и
даже должна вестись также в контексте символической реализации. Так, мы попробуем прояснить смысл существования некоторых словесных (в том числе «аллитеративных») техник, подробнее рассмотрим язык и ритмическую структуру «Облака Незнания». Возможно, для кого-то будет неожиданным, что и у «примитивного» наречия, и у как будто обыкновенной «мнемотехники» есть метафизическое измерение, открытое поэтам.
В заключении мы сделаем некоторые выводы, указав на те вещи, которые по каким-либо причинам не получили полного освещения в настоящей работе и заслуживают особенного внимания.
Цель настоящей работы - не просто познакомить некоторого современного читателя с неизвестным ему «мистическим» трактатом XIV века, имеющим вдобавок достаточно эффектное название; на наш взгляд, все соображения «экзотического» порядка должны быть абсолютно чужды подлинно филологическому рассмотрению; и мы полагаем, что адаптация «Облака Незнания» под «современного читателя», помимо того, что привела бы к недопустимым концептуальным упрощениям, просто-напросто невозможна, поскольку трактат предназначен совершенно иному читателю, имеющему совершенно отличный склад ума и ментальные склонности. Мы бы хотели, напротив, способствовать подготовке читателя, способного думать, к внимательной работе с духовным произведением, принадлежащим к определенной традиции; и наша цель - чтобы такой читатель хорошо отдавал себе отчет в существовании определенных предрассудков, свойственных современному сознанию и способных затруднить постижение традиционных текстов вообще, и данного сочинения в особенности. Вот, почему значительное место в настоящей работе, в целом, занимает устранение понятийных смешений и двусмысленностей, прояснение некоторых концепций, «размытых» за прошедшие столетия в современной западной философии и уточнение этимологии слов, собственный смысл которых «стерся» в современных западных языках. Поэтому, с другой стороны, мы вынуждены отказаться от большинства новейших понятий, с помощью которых
современная критика пытается анализировать и классифицировать средневековые тексты15.
Наверное, сказанного здесь достаточно, чтобы понять, почему настоящую работу нельзя назвать, строго говоря, «литературоведческой» и почему она не адресована «специалистам» в какой бы то ни было области (так же, как не адресована «широкому кругу читателей»). Тем не менее, рискнем предположить, что она будет небезынтересна филологам, интересующимся средневековыми сочинениями и английской словесностью XIV века, а также занимающимся «теорией литературы»; быть может, и некоторые искусствоведы, и те, кто не боится посвящать себя богословию, найдут в ней что-то полезное для себя.
13 В частности, нас совершенно не устраивают такие «готовые формы», как «мистицизм», «неоплатонизм», «негативная теология» (всегда приходится ставить вопрос: какой мистицизм, какой (нео)платонизм, в чем негативность некоторой теологии?), «литература».
Часть первая
«Облако Незнания»: общие сведения о произведении
I Исторические сведения и точка зрения историзма
Это небольшое сочинение написано на английском языке во второй половине XIV столетия: в то время, когда западный мир переживает кризис и западная христианская цивилизация как единое целое, основанное на определенных принципах и имеющее четкий уклад, по сути, перестает существовать; в то время, когда в Европе набирают силу те «измы», которые будут играть столь заметную роль в течение последующих шестисот лет и вплоть до настоящего времени: индивидуализм, национализм, капитализм.
Начало процессам, приведшим к распаду средневекового западного мира, было положено в первой четверти века, когда светская власть, стремясь к независимости от власти духовной, подчиняет ее себе и, таким образом, разрушает феодальную систему в самом ее основании. Обращаясь за поддержкой в этом к буржуазии, третьему сословию, она предуготовляет собственное падение. Уточняя время, в течение которого была пройдена «точка невозвращения», некоторые историки говорят о периоде СІ314 по 1317 г.1.
Речь идет о правлении французского короля Филиппа IV, действия которого в духовной, социальной и экономической сфере (в особенности, уничтожение ордена рыцарей Иерусалимского храма, «централизация» власти, а, по сути, -построение государства на национальной основе, противозаконная денежная
1 См., напр.: Mollat М. Genese medievale de la France moderne. — P.: Seuil, 1979.
эмиссия) имели катастрофические последствия для всей западной цивилизации2. События разворачивались самым стремительным образом: в 1337 году развязана Столетняя война, с 1347 - на Западе повсеместно вспыхивают эпидемии чумы, происходят землетрясения, и один за другим следуют голодные годы; в 1357 году разыгрывается драма жакерии, в 1378 году происходит Великая схизма... «История четко показывает, что пренебрежение иерархическим порядком, основанным на превосходстве духовного над временным, имеет следствием одно и то же везде и во все времена, а именно социальную нестабильность», — справедливо замечает Р. Генон. Наконец - как показывает У. Шекспир в начале «Генриха IV» - западными монархами на неопределенный срок откладывается завоевательный поход в Святую Землю. К концу XIV столетия западная цивилизация утрачивает все существенные контакты с собственным духовным и символическим центром и с остальными цивилизациями4 - и увязает во внутренних распрях.
Разрушительная волна скоро захлестнула Англию5, в особенности юго-восточные и центральные графства; здесь, как и во Франции, иерархический кризис ознаменован бесчисленными социальными потрясениями. Историками обычно отмечается страшный голод 1315-1317 годов, убийство Эдуарда II и государственный переворот 1327 года; чума, пришедшая в страну в 1348 году и унесшая более трети населения, не менее, чем столетняя война, способствовала запустению сельских областей; период кризиса отмечен многочисленными крестьянскими восстаниями, наиболее значительное из которых происходит в 1381
2 См, напр.: Guenon R. La Crise du monde moderne. — P.: Gallimard, 1946; Idem.
Autorite spirituelle et pouvoir temporel. — P.: J. Vrin, 1929. Geay P. Hermes trahi. — P.: Dervy,
1996. — В некотором смысле, верно, что римская Церковь к тому моменту уже не была
способна находиться во главе всего сообщества, обеспечивая его стабильность (как это
хорошо видно из работ Данте, Лэнгленда, Чосера...). Однако этим, конечно, нельзя
оправдать отказ признать приоритет духовной власти подчиненным сословием
(субординация остается только по-видимому, например, в церемонии коронации).
3 Guenon R. Autorite spirituelle... — P. 46.
4 Такое огрубление перспективы, замыкание этой цивилизации на самой себе, с
течением времени все более и более способствует ее потерянности и раздроблению.
5 О распрях на земле Италии красноречиво писал Данте (как известно, в конечном
счете, власть во Флоренции захватывают банкиры Медичи).
6 История, в которой немаловажное значение имеет «французский след», и прежде
всего - женитьба Эдуарда II на дочери Филиппа IV.
7 Крупные эпидемии чумы также вспыхивали в 1361, 1362, 1369 г.
году. С другой стороны, здесь также растут города и укрепляется «средний класс», функционирование которого - уже не регулируемое институтом гильдий -приобретает характер индивидуального произвола и знаменует начало капитализма; впрочем, можно отметить более-менее глубокое нарушение нормальной социальной функции у каждого из четырех сословий, обратившись за свидетельством к знаменитым поэмам Джона Гауэра (Vox clamantis, 1377,
Q
Confessio Amantis, 1386). Наконец, следует падение королевской династии Плантагенетов (1399 год), власть которой была в значительной мере ослаблена как внешними войнами9, так и внутренним противодействием «парламента»10.
Между прочим, истоки английской катастрофы может прояснить внимательное исследование «лоллардизма». В действительности, этим антиклерикальным, как будто «стихийным» и «крестьянским», движением руководило тайное общество, в котором ведущие позиции занимали представители королевского двора; лоллардизму покровительствовал отец будущего узурпатора Джон Гонт, и через него — крупнейшие лондонские финансисты; с другой стороны, движение пользовалось прикрытием официальных теологов... Как бы то ни было, приход к власти Генриха Гонта11 («лоллардизм» лишается своего политического
8 Не менее показатльны прологи к «Видению» Уильяма Ленгленда (The Vision of
William concerning Piers the Plowman, 1362) и «Кентерберийским рассказам» Джеффри
Чосера (Canterbury Tales).
9 Помимо Столетней войны с Францией, можно упомянуть постоянные распри с
Шотландией, войны в Ирландии и, особенно, войну в Испании (1367); в последнюю войну
Англия была втянута при непосредственном участии оппозиции королевской власти.
10 Особо следует отметить 1310 и 1388 г. Принятое парламентом законодательство
1390 и 1393 г. имевшее выраженный антипапский характер, «рикошетом» ослабляло и
ограничивало королевскую власть. Как известно, ключевой фигурой в деятельности
парламента был Джон Гонт и его сторонники; впрочем, следует заметить, что финансовые
магнаты были привлечены в парламент еще в начале XIV в. Эдуардом 1 и с тех пор играли
там ведущую, пусть временами и не слишком заметную роль.
11 Обманом (в нарушение торжественно данной клятвы) захватившего,
переправившего в Лондон, а затем - умертвившего короля Ричарда II (см., в частности:
Myers A. R. England in the Late Middle Ages. - Harmondsworth, 1963. - P. 20). - Как и во
Франции, английская аристократия, отказавшись признать Авторитет священства, в самом
скором времени оказывается в полной зависимости от третьего сословия
(вышеупомянутый английский историк с полным основанием пишет о революции 1399 г.,
«осуществленной магнатами»; Ibid. - Р. 99).
raison d'etre, и теперь его стремятся упразднить), узаконил отклонение, положив начало совсем иной Англии12.
Говоря об умонастроениях, господствовавших в Западной Европе в данный период, можно сказать, что общая «лаицизация» мысли сопровождалась укреплением рационалистических и «конвенционалистских» идеологий. В случае с «лоллардизмом» мы можем говорить только о вырождении (популяризации и политизации) отдельного религиозного и мистического течения, кончившего отстаиванием интересов светской власти как своих собственных13. Однако XIV век отмечен, с другой стороны, деятельностью школы мыслителей, опрокинувших самые принципы христианского учения: речь идет о новом витке номинализма14. Некоторые французские ученые не без основания полагают, что работами следующих за Росцелином Г. Оккама и Ж. Буридана открывается новый исторический цикл, не имеющий ничего общего с предыдущей эпохой. Так, по словам П. Жея, можно провести аналогию «между этим периодом, предваряющим великие потрясения, и рождением в Греции в VI веке... профанной, порвавшей с мифом и древней религией, философии. Некоторым образом, номинализм воспроизводит этот разрыв, однако, на этот раз, имплицитно отвергая "миф" и метафизику христианства»15.
Напомним, что номиналистический переворот, к которому столь благосклонно относится большинство современных философов и «культурологов», состоит в низведении имени из области res universalis — в
12 Вспоминается предсказание последствий узурпации, приписанное Шекспиром
епископу Карлаилскому в IV акте «Ричарда II» (интересно, что Карлайл, город недалеко от
Шотландии, нередко упоминается как символическая резиденция короля Артура): речь,
опять же, идет об отклонении, кардинальном нарушении порядка, с чем связано
упоминание Голгофы; действительно, правление Гонтов во многих отношениях
сопоставимо с правлением Филиппа IV.
13 «Экстериоризация» движения, связанная с буквальным пониманием
таинственного и приведшая к конфликту с Церковью произошла еще в первой половине
XIV в., а, возможно, и раньше (не исключено, что смешение «эзотерического» и
«экзотерического» уровней было заложено в самой его основе).
14 О революции пишет, к примеру, А. де Либера (см.: Libera A. de. La querelle des
universeaux. — P.: Seuil, 1996).
]5GeayP. Op. cit- P. 99.
16 И это понятно, поскольку номиналистические инновации лежат в основе практически всех современных «герменевтик».
область индивидуального, человеческой психики. В филологической перспективе это означает «гуманизацию» языка: слова представляются результатом человеческого постановления, так что индивид произвольным образом назначает смысл; иначе говоря, имена не отражают внутреннюю сущность вещей, но (как полагал платонов Гермоген) имеют место post rem. В теологической перспективе это означает «ментализацию» сущего, которое, таким образом, не обладает нерушимой сущностью («чтойностью»), не укоренено в божественном Ведении и никоим образом не причастно Ему. Творение как божественный акт перестает быть связанным с актом именования; сущностная реальность вселенной и ее Автора оказывается, в этом свете, непознаваемой, бессловесной. Оккаму, слишком прямолинейно оперирующему аристотелевым принципом противоречия, кажется, что единственность Бога исключает множественность божественных Имен, так что он попросту отметает последние, — таким образом перекрывая пути к изучению божественных реальностей, или Бога в его соотнесенности с тварным миром. И человек, и универсум перестают рассматриваться как божественное зеркало, собирательный образ божественных Имен; словесность смешивается со «словотворчеством», богословие низводится до этики, вера упирается в агностицизм.
Кризис проявляется в религиозной области и в виде широкого распространения разнородных более или менее неортодоксальных и откровенно еретических движений, которые современные критики привычно обобщают как «мистицизм». При этом не учитывается, что мистицизм св. Бернара Клервосского или св. Хильдегарды Бингенской, несмотря на поверхностное сходство, по сути, не имеет ничего общего с учением, к примеру, «лоллардов»: различие - в характере самой тайны (и, следовательно, тайноведении). Впрочем, к середине XIV столетия в западном Христианстве действительно вырисовывается весьма своеобразный мистицизм как синоним более или менее беспорядочных индивидуальных исканий, в которых преобладает чувственный и «экстатический» элемент и в некоторых случаях имеет место выраженный агностицизм; такой «мистицизм» не имеет ничего общего с универсальностью метафизики: интеллектуальное познание