– Скажи это сам, – прошептала она, и он вдруг почувствовал, какое горячее и зловонное у нее дыхание. – Скажи, что принадлежишь мне!
Он поднял на нее глаза: о да, она была прекрасна! Прекрасна была даже улыбка этих черных змеиных губ. И Торак, как зачарованный, повторил за ней:
– Я принадлежу тебе.
Глава тридцатая
Ренн была потрясена: ей приснился жуткий сон о гадюке.
– И что это значит? – спросил Бейл, когда они грузили пожитки в лодку.
– Я не уверена… Но сон был цветной, так что наверняка правдивый… По‑моему…
– Что – по‑твоему?
– По‑моему, она все‑таки заполучила его.
Бейл так и застыл с веслом в руке.
– Ты же говорила, что твое колдовство подействовало!
– Я говорила: мне кажется, будто оно подействовало. Никогда нельзя сказать наверняка.
Бейл немного подумал и заявил:
– Ну, значит, я куда больше верю в тебя. И в Торака.
Ренн не ответила. Она еще не сказала Бейлу о той, настоящей гадюке, которую успела мельком заметить, когда проснулась. А если бы вороны не спугнули ее?
Ох, и хитра же Сешру! Похоже, ей удалось отсечь Торака ото всех его друзей и даже от Волка, и теперь он полностью в ее распоряжении, ей удалось взять над ним власть, так же как и над Озером. Наверное, сейчас она попросту смеется над всеми их с Бейлом тщетными попытками бороться с ней…
Утро выдалось жарким. Но благодаря попутному ветру им удалось довольно быстро преодолеть изрядное расстояние. Их островок оказался куда дальше к западу, чем они предполагали, но лишь к середине дня вдали показался остров Тайного Народа.
Некоторое время им пришлось покачаться на мелководье, пока Ренн совершала подношение духам острова, прося разрешения пристать к их берегу. Затем они высадились на покрытый черной галькой бережок, охраняемый бдительными соснами, и оттащили свою лодку подальше от воды. Недавно прошел дождь, и над деревьями висела душная дымка испарений. От намытого волнами плотного слоя красноватых сосновых игл исходил запах гниения, и Ренн снова вспомнила ту змею.
– Никаких следов Торака, – сообщил Бейл, который, едва высадившись на берег, сразу бросился на поиски своего друга. – Но я нашел другие следы, сейчас покажу их тебе.
Когда Ренн увидела эти следы, сердце ее радостно забилось: Волк! Она подула в свой бесшумный свисток из раздвоенной птичьей косточки, но ответа не получила. И тревога ее вновь возникла.
Стоило им войти в Лес, как ветер улегся, и на них сразу обрушилась невыносимая духота. В ушах стоял звон – над головой висели целые тучи комаров, да и кузнечики в траве трещали так, что можно было оглохнуть. Но отчего‑то птицы совсем не пели, разве что порой слышалась трель горихвостки.
Шагая по упругим зарослям брусники, Ренн и Бейл поднимались вверх по течению небольшого ручья, минуя огромные, в человеческий рост, гнезда древесных муравьев и сгорбленные махины валунов в плащах из лохматого мха. Оглянувшись через плечо, Ренн увидела блеск озерной воды, и тут же сосны опять сомкнулись, и Озеро исчезло. Очень сильно ощущалось присутствие Тайного Народа. Ренн заметила, что Бейл то и дело невольно касается своего племенного оберега из тюленьего ребра.
Они вышли на поляну. Здесь ручей оказался запружен ветками и стволами небольших деревьев. Коричневые лужицы и озерца стояли среди обглоданных пней. На берегу виднелись горы щепок. В воздухе остро пахло древесным соком.
– Бобры! – в один голос воскликнули друзья. Бейл усмехнулся, усмехнулась и Ренн, обоим стало немного легче. Если Тайный Народ допустил на свой остров бобров, так, может, и Торак…
И снова раздалась трель одинокой горихвостки. Ренн так и застыла.
– Торак? – негромко спросила она. – Это ты?
Бейл удивленно поднял брови, и она объяснила ему, что таким сигналом они с Тораком раньше частенько пользовались.
Снова пропела горихвостка. Лес напряженно затих. Сердце Ренн бешено билось.
– Может, дело в нашем оружии? – тихо спросил Бейл. – Может, он нас остерегается?
Ренн уставилась на него:
– Только не нас!
– Ренн, послушай, он ведь долго был изгнанником. Давай отложим оружие в сторону и зайдем поглубже в Лес. Если это действительно Торак, он ни за что на открытую поляну не выйдет.
Прислонив свои луки к пеньку, они углубились в Лес.
– Торак! – еле слышно выдохнула Ренн, обращаясь к настороженно прислушивающимся соснам.
– Мы пришли, чтобы помочь тебе, – шептал Бейл. Они прошли совсем немного и вдруг за большим валуном увидели свое оружие, аккуратно разложенное на кустиках брусники, только лук Ренн висел на ветке березы.
– Не мог допустить, чтобы твой лук намок… Трава слишком сырая, – сказал Торак.
Но времени на радостные приветствия не было.
Торак, мотнув головой, велел им следовать за ним и направился прямиком в чащу.
– Надо зайти поглубже, иначе она нас заметит.
– Так она здесь! – В один голос воскликнули Ренн и Бейл.
– Там, на северном утесе, – нехотя буркнул Торак. – Сидит там, словно в орлином гнезде, и наблюдает за всем. Но вряд ли она рискнет углубляться в Лес – из‑за волков.
У Ренн по коже поползли мурашки:
– Так ты действительно ее видел?
– Мало того, она меня сюда и притащила. Она думала, что я стану помогать ей. А я… удрал.
– Как же тебе это удалось? – спросил Бейл.
Торак насупился:
– Ну… даже Повелительнице Змей иногда нужно спать.
– Хотя и недолго, – заметила Ренн.
Торак промолчал. Он казался очень напряженным, замкнутым и каким‑то неулыбчивым и все время оборачивался и прислушивался: нет ли погони. И взгляд у него был больной. Ренн понимала, что это говорит о постоянном недосыпе и плохом питании. Но особенно больно ей стало, когда она заметила, что Торак больше не носит подаренный ею браслет из рябиновых ягод.
А еще она вовсе не была так уж уверена, что он рад их видеть. И понятия не имела, что он сейчас чувствует. Но старалась не думать о том, что он кажется ей… совсем чужим.
Да и выглядел Торак теперь совершенно иначе! Когда он уходил со стоянки племени Ворона, это был худенький, кожа да кости, мальчик, а теперь он стал почти таким же высоким, как Бейл, и жилы у него на руках стали выпуклыми, как толстые веревки. На груди у него – там, где раньше была метка Пожирателей Душ, – Ренн заметила страшный шрам, и на плечах тоже имелись какие‑то очень странные отметины. Он по‑прежнему носил на лбу кожаную повязку; лишь она напоминала Ренн и о метке изгнанника, и о том, сколько ему пришлось пережить одному. Без нее.
Отыскав упавшую сосну, они спрятались за ее стволом и решили наконец передохнуть. Бейл вытащил из сумки с припасами утку, провяленную над костром, и разделил ее поровну. Торак проглотил свою порцию моментально, с жадностью волка. Ему явно не очень‑то хотелось говорить о двух последних месяцах своей жизни, он сообщил лишь, что Волк теперь присоединился к какой‑то волчьей стае. Бейл, в свою очередь, рассказал Тораку, как они с Ренн попали к людям из племени Выдры, как потом разбили лодку, но – к великому облегчению Ренн – не стал ничего рассказывать о ее попытках воспользоваться колдовством. Торак на Ренн вообще почти не смотрел и разговаривал в основном со своим сородичем Бейлом.
И, когда наступила очередная затяжная пауза, Ренн, собравшись с мужеством, спросила:
– Значит, тебе все‑таки удалось избавиться от метки Пожирателей Душ?
Торак кивнул.
– Да, вроде бы. Обряд я совершил, но не уверен, что это подействовало. И после этого я сильно заболел. Вроде как разум утратил.
– Болезнь души, – пробормотал Бейл.
– Ну, может, и так, – согласился Торак. – В общем, теперь мне уже лучше.
– Как же ты вылечился? – спросила Ренн.
– Не знаю. Просто вылечился, и все.
Зашелестели крылья, и Тораку на плечо уселся крупный ворон. Торак поморщился, заставил ворона снова взлететь и сказал ему:
– Я же просил тебя не делать этого!
Ренн и Бейл обменялись растерянными взглядами.
Второй ворон сел рядом на куст можжевельника. Торак дал каждой птице по кусочку мяса, и они, перелетев на ближайшее дерево, с подозрением поглядывали оттуда на пришельцев.
Ренн все это страшно удивляло. Вороны – птицы чрезвычайно осторожные, но с Тораком они вели себя совершенно по‑свойски.
– Откуда они тут взялись? – спросил Бейл.
– Была сильная буря с градом, – сказал Торак. – А они из гнезда выпали. Они еще и летать толком тогда не умели. Вот мне и… пришлось о них позаботиться. Странно, но как раз после этого я и пошел на поправку.
Бейл перехватил взгляд Ренн и понимающе улыбнулся.
Зато самой Ренн улыбаться совсем не хотелось. И совершенно не хотелось становиться колдуньей! И потом… она немножко ревновала Торака к этим воронам.
– Того, что побольше, я назвал Рип, – сказал Торак. – А маленькая – это Рек. Следите за своим оружием – они вечно все крадут, а то, что утащить не могут, разрывают на кусочки. И постарайтесь не обращать на них особого внимания, когда Волк поблизости. Он ревнует.
Ренн встала и с достоинством поклонилась воронам:
– Рада встрече с вами! И спасибо вам!
Рек захлопала крыльями и прокаркала: «Рада встрече, рада встрече!». А Рип приподнял хвост и «выстрелил» в папоротники белесыми экскрементами.
Торак с удивлением посмотрел на Ренн, но она не стала ничего ему рассказывать. Пусть думает, что с этими воронами он встретился совершенно случайно.
Бейл собрался идти к озеру, чтобы спрятать лодку; оставшись одни, Торак и Ренн вдруг почувствовали себя совсем неловко.
Торак нахмурился:
– Ренн…
– Что?
– Тот лось… Ну, тот, что напал на тебя…
– Я знаю, – быстро сказала она.
– Знаешь? – Он еще сильнее нахмурился. – А я так беспокоился! Я ведь именно поэтому и вернулся на стоянку, чтобы посмотреть, все ли с тобой в порядке.
– Я знаю, Торак…
– Она заставила меня сделать это! – взорвался он. – Она заставляла меня делать ужасные вещи! Напасть на тебя, потом этот Ак… этот парень из племени Кабана…
– Аки? – Ренн фыркнула. – Ничего ему не сделалось!
Торак так и уставился на нее:
– Правда?
– Ну, руку сломал, но она, по‑моему, давно уже зажила.
– Значит, он жив?
– Честно говоря, мне даже жаль, что ты его в реке не утопил! Бейл говорил, что, когда он уходил, этот Аки как раз пытался убедить свое племя устроить на тебя настоящую охоту.
Но Торак ее уже не слушал. Он прижал обе руки к вискам и выглядел сейчас совсем ребенком и отчего‑то страшно уязвимым.
– Выходит, ты не так уж сильно переменился, как мне сперва показалось, – с улыбкой заметила Ренн.
Торак, точно очнувшись, удивленно захлопал глазами:
– Зато ты очень сильно переменилась!
– Я?
Он коснулся своей щеки, показывая, что заметил ее новую татуировку – знак начала полового созревания.
– Ты словно старше стала.
Ренн растерялась. И тут же снова рассердилась:
– Я просто ненавижу эту Саеунн! А мне с ней теперь жить приходится! А она во сне зубами скрипит! Когда я впервые это услышала, то решила, что кто‑то нож точит. Но это же всю ночь продолжается!
Уголки его губ чуть изогнулись в призрачной улыбке:
– А еще она, по‑моему, пахнет, да?
– Как туша мертвого зверя, которая уже дня три на солнце провалялась!
Он все‑таки улыбнулся. И вдруг совершенно перестал казаться ей чужим.
Вскоре вернулся Бейл, вид у него был встревоженный.
– Надо было мне раньше лодку спрятать, она могла ее заметить, – озабоченно сказал он.
– Это не важно, – сказал Торак. – Она все равно вскоре узнала бы, что вы здесь. Она знает все!
Ренн похолодела.
– Но чего ей нужно‑то? – спросил Бейл.
– Она хочет сокрушить дух озера и подчинить его себе, – сказал Торак. – Она хочет, чтобы я помог ей найти последний кусок огненного опала. Она хочет править всем миром!
– Как она может заставить тебя помогать ей? – спросила Ренн, чувствуя, что у нее перехватывает дыхание.
Торак ответил не сразу.
– Помнишь камешек, который я тебе оставил? Он у нее.
Ренн даже зажмурилась. Вот чего она так боялась!
– Но… я же все‑таки сумел от нее удрать, – сказал Торак, хотя и как‑то неуверенно. – И я сам сумел справиться с этой болезнью души. И когда она заставила меня вселиться в гадюку, я сумел воспротивиться ее воле.
«Нет, не сумел, – подумала Ренн. – Просто твои воронята вовремя меня разбудили».
А вслух сказала:
– Она заставит тебя снова сделать это, Торак. Или придумает что‑нибудь еще. Она точно змея. Если встретит препятствие, то просто проползет стороной.
Торак встал.
– В таком случае нам надо найти огненный опал до того, как она это сделает. Пошли. С волками мы будем в большей безопасности.
Все происходило как‑то чересчур быстро, у Торака просто не хватило времени, чтобы разобраться во всем, что с ним случилось.
Сперва эта его безумная попытка сбежать от Сешру, когда он, обдираясь, спускался по скалам, чавкая болотной жижей, пробирался сквозь заросли тростника, все круша на своем пути, забирался все глубже в лесную чащу. И при этом постоянно ждал, что ядовитые клыки гадюки вонзятся ему в лодыжку и перед ним вновь появятся эти страшные, всевидящие глаза.
И вдруг рядом оказались Ренн и Бейл.
Тораку надо было бы обрадоваться этой встрече до потери сознания, но душа его была слишком взбудоражена. И Ренн… Она теперь казалась совсем другой! Хотя ее родинка, похожая на прилипшее семечко березы, по‑прежнему виднелась в уголке рта, но красная полоска поверх племенной татуировки сразу сделала ее как‑то взрослее, да она и держалась иначе, чем та, прежняя девочка‑сорванец. И это резко, даже болезненно напомнило Тораку, что жизнь лесных племен и без него шла своим чередом, что он остался где‑то в прошлом, что о нем, возможно, уже и позабыли…
И потом он был потрясен, увидев ее с Бейлом. Когда они шли по Лесу, он сразу заметил, как легко им идти рядом, как здорово они приноровились друг к другу. А когда Бейл заботливо отвел ветку, чтобы Ренн не зацепилась своим луком, Торак ощутил жестокий укол ревности. Этот парень из племени Тюленя, похоже, занял его место!
Но Ренн ничего такого вроде бы не замечала. И сейчас была полностью поглощена всем произошедшим с Тораком. Она хотела знать все, что говорила ему Сешру, все, что она с ним сделала там, у священного источника. И слушала она Торака с той же полной сосредоточенностью, с какой всегда готовилась к охоте.
– Она найдет способ добраться до тебя! – заключила Ренн, когда Торак наконец умолк. – Вот бы узнать, что она сейчас делает!
И Бейл, внимательно следивший за Рипом, ловко взлетевшим на ветку сосны, вдруг сказал:
– Между прочим, Торак мог бы выяснить это, вселившись в ворона.
– Я тоже думал об этом, – вздохнул Торак. – Но я не могу. Когда мы были на Дальнем Севере, я дал ветру клятву, что никогда больше не стану пробовать летать.
– Как бы она посмеялась, если б узнала об этом! – с горечью заметила Ренн.
Свет уже меркнул, когда они добрались до озерца, заросшего водяными лилиями. Возле волчьего логова стояща тишина.
Торак два раза коротко пролаял: «Я здесь!»
Ответа не последовало.
Он бросился к норе и заглянул внутрь.
Ни волка‑няньки, ни волчат.
– Они ушли, – сказал Торак, сам себе не веря. – Вся стая ушла.
Ренн, подбоченившись, озиралась в полной растерянности.
– А куда они могли увести своих волчат?
Торак немного подумал и сказал:
– Обычно, когда волчата подрастают, стая уводит их в такие места, где они могли бы учиться охотиться. – Он с явным облегчением перевел дыхание и воскликнул: – Ну конечно! Так оно, должно быть, и произошло!
– И далеко они могут их увести? – спросил Бейл. Голос его звучал как‑то чересчур напряженно.
– Ну, день пути для волка; может, чуть дальше.
– Значит… они теперь, скорее всего, не на этом острове? – уточнила Ренн.
– Скорее всего, – согласился Торак. – Но, я думаю, Волк за мной вернется. Или мы с ним подадим друг другу сигнал…
– Торак, – прервал его Бейл, – неужели ты еще не понял, что это означает? Если волки покинули этот остров, значит…
– Да, – услышали они голос Повелительницы Змей, – вот именно!
Глава тридцать первая
Она сидела, скрестив ноги, на валуне прямо над ними и смотрела, насмешливо усмехаясь.
– Твои волки ушли, – сказала она Тораку. – Я их всех отослала прочь.
– Не слушай ее, – сказала Ренн.
– Почему же? Что плохого я могу вам сделать? – притворно удивилась Повелительница Змей, не сводя глаз с Торака. – Вас ведь трое, а я одна, и оружия у меня нет. – Голос ее лился плавно, как вода, которая, впрочем, способна обтесывать и уносить с собой даже крупные камни; и Торака ее голос тоже увлекал за собой, ему казалось, что Сешру обращается только к нему одному, что они тут только вдвоем, на этом жарком холме, окутанном безветренными сумерками. – Я совершенно безоружна, – почти прошептала она, – у меня даже ножа нет.
Торак чувствовал, как у него между лопатками течет струйка пота, и в поисках поддержки быстро глянул на своих друзей. Бейл стоял и тоже, как зачарованный, слушал голос Сешру, забыв о том, что у него в руке топор. Ренн, впрочем, вложила в лук стрелу, но пока не целилась.
– Нет даже ножа… – повторила Повелительница Змей, не сводя с Торака своих невероятных глаз. На груди у нее в такт легкому дыханию приподнималась и опускалась сумочка с целебными снадобьями. В сумеречном свете черные глаза ее казались совершенно бездонными и немигающими, как у змеи. – А ты мне солгал, – упрекнула она Торака. – Обманул меня, убежал… Я думала, ты храбрее!
Торак покачнулся, но все же заставил себя раскрыть рот:
– Ты не можешь заставить меня пойти с тобой!
– Э нет, могу. – Она коснулась мешочка со снадобьями, и в ушах у Торака зазвучал ее голос, хотя вслух она не произносила ни слова: «Ты же знаешь, что могу. У меня твой камень, его крепко держит в своих объятьях моя зеленая змейка. И тебе придется меня слушаться!»
– Не слушай ее! – выкрикнула Ренн, догадавшись, что с ним происходит.
– Значит, ты и есть Ренн, – сказала Сешру. Чуть отклонившись назад и опершись о скалу руками, она почти любовно рассматривала Ренн. – Ах ты, маленькая лисичка! Это ведь ты помогала Тораку противостоять мне? Думаю, у тебя определенно имеются кое‑какие способности к колдовству. – Она помолчала. – Ну, это естественно! И мы обе знаем почему!
Ренн дрожащими руками подняла лук и прицелилась.
Но Торак не дал ей выстрелить.
– Нет, Ренн!
– Ты что? Она ведь безоружна! – крикнул и Бейл.
Сешру рассмеялась, закинув голову и показывая свое белое горло:
– Да она и не выстрелит! Не сможет. Или, может, все‑таки выстрелишь, а, Ренн?
И Ренн, дрожа с ног до головы, опустила свой лук.
– Я так и знала! Знала, что она не станет в меня стрелять, – с удовлетворением заявила Сешру и быстро посмотрела на Бейла. – Убить безоружную женщину… Действительно, кто на такое способен? Вот ты, например, смог бы?
Похоже, и Бейл угодил в паутину ее колдовских чар: топор выскользнул у него из рук.
– Вот и я так решила, – сказала Сешру. – Поступить так мог бы только человек слабый, а ты далеко не слаб. Ты настоящий охотник из племени Тюленя. Ты очень силен…
Бейл вздрогнул и судорожно вздохнул, словно ему не хватало воздуха. Руки его бессильно висели вдоль тела.
Повелительница Змей отвела от него глаза, и теперь уже Торак снова почувствовал на себе силу ее взгляда. Ее глаза ослепляли. Это было все равно что смотреть на солнце.
– Не смотри на нее, – быстро сказала ему Ренн. – Не слушай ее!
Торак так стиснул рукоять своего ножа, что у него побелели костяшки пальцев. Это был отцовский нож. У отца хватило сил противостоять Пожирателям Душ. Значит, и у него, Торака, должно хватить…
– Я… ни за что… не пойду с тобой! – наконец вымолвил он. – И не стану помогать тебе! Ищи сама свой огненный опал!
– Ой станешь! – усмехнулась Сешру. – И пойдешь, и станешь помогать. Особенно когда узнаешь правду!
– Не стану.
– Видишь ли, – продолжала она, словно не слыша его, – я ведь легко могу заставить тебя расстаться с твоими друзьями; запросто могу отсечь тебя от твоего безопасного маленького стада; мне это ничего не стоит – достаточно щелкнуть пальцами.
– Нет, – прошептал Торак.
– Она лжет, – сказала Ренн каким‑то странным, умоляющим тоном. – Она только этим и занимается, Торак: вечно лжет! Она приписывает себе то, чего никогда не делала, и отрицает те преступления, которые действительно совершила. Нельзя верить ничему, что она говорит! Ни одному ее слову!
– Неправда, Ренн, кое‑каким моим словам верить, безусловно, можно, – возразила Сешру, и в ее сладком голосе Торак отчетливо почувствовал привкус смертельного яда. – Мы с тобой обе отлично это знаем, верно? Хотя, должна сказать, меня весьма удивляет то, что ты ему до сих пор ничего о себе не рассказала. Если он твой друг, если он дорог тебе так же, как ты дорога ему, – а ты ведь ему действительно очень дорога!.. Как же ты могла ничего не сказать ему, Ренн? Ах, какая ошибка! Впрочем, ты ведь и сама понимаешь, что совершила ошибку, верно ведь?
Торак заметил, что Ренн смертельно побледнела, и с тревогой спросил:
– Что с тобой, Ренн? Тебе плохо?
Ренн подняла на него глаза, они были словно две темные ямы, белое лицо ее казалось совершенно непроницаемым, как маска.
– Я все собиралась сказать тебе… – сказала она каким‑то задушенным голосом. – Но… никак не могла… все искала подходящий момент…
Тораку вдруг стало холодно.
– Так скажи теперь. На что она намекает?
– Неужели ты не догадался? – спросила Сешру, наклоняясь вперед и наблюдая за ними с настороженностью змеи, готовой ужалить свою жертву.
– О чем я должен был догадаться?! – в отчаянии воскликнул Торак. – О чем, Ренн?
Сешру улыбнулась, не сводя с него своих пристальных глаз стервятника.
– Скажи ему, Ренн. Скажи!
Ренн открыла рот, но так и не смогла произнести ни звука.
– ЧТО? Я не слышу! – крикнул Торак.
И тогда Повелительница Змей, облизнув свои черные губы раздвоенным язычком, прошипела:
– Она моя дочь!
Глава тридцать вторая
Ренн очень надеялась, что Торак хоть что‑нибудь скажет ей! Но он просто стоял и молча смотрел на нее. И это было хуже всего.
– Я, правда, хотела тебе рассказать… – пробормотала она. – Да все как‑то подходящего момента не было…
У Торака был такой вид, словно его изо всех сил ударили ногой в грудь. Он смотрел на нее – и будто видел впервые.
– А сразу я никак не могла тебе в этом признаться, – снова заговорила Ренн. – Ты бы ни за что со мной дружить не стал.
– Два года, – очень тихо сказал Торак. – Целых два года ты от меня скрывала такое!
Ренн похолодела: казалось, изнутри ее сковали вечные льды, этот холод даже дрожи не вызывал, это был смертельный холод.
– Мне казалось, что ты вроде бы и сам догадался. Когда ты вселился в того лося, а потом в гадюку, я решила, что ты на меня сердишься.
– Нет. Я ни о чем не догадывался. Ты слишком хорошо свою тайну скрывала.
Она вздрогнула и, слегка запинаясь, возразила:
– Но ты… ты и сам кое‑что от меня скрывал. Ты же скрыл от меня, что Пожиратели Душ нанесли тебе татуировку. Да, я тогда обиделась, но я ведь тебя простила. Я постаралась понять, почему ты так поступил.
– Но я скрывал это всего два месяца, а не два года. – Торак сделал несколько шагов, словно собираясь уйти, потом обернулся и посмотрел Ренн прямо в глаза. Лицо его было белым словно мел. Губы приобрели сероватый оттенок. – Еще в самый первый раз, когда мы с тобой познакомились, – очень медленно проговорил он, – я почувствовал, что… в тебе что‑то не так, что я не могу доверять тебе… – Он помолчал и прибавил: – Оказывается, я был прав. Несмотря ни на что.
– Как ты можешь так говорить?! – возмутилась Ренн. – Конечно же, ты всегда мог мне доверять!
Но Торак с сомнением покачал головой:
– Целых два года, Ренн! Я был тебе другом, а ты лгала мне, лгала каждый день!
– Ты по‑прежнему мой друг! – крикнула Ренн. – И я по‑прежнему Ренн! Я все та же, Торак!
Бейл решительно встал между ними.
– Торак, послушай. У нее никогда и в мыслях не было тебе вредить!
– Тебе‑то откуда знать? – вдруг разозлился Торак. – Не суй нос не в свое дело! К тебе это не имеет никакого отношения!
– Торак, прошу тебя, – умоляюще сказала Ренн. – Я понимаю, что была не права. Я действительно должна была рассказать тебе…
– Отойди от меня! – Лицо Торака исказилось. – Я не желаю больше тебя видеть. Никогда! И просто… убирайся прочь!
Она повернулась и бросилась в Лес.
– Ренн, вернись! – крикнул Бейл. – Нет… Торак… ты тоже не уходи! Ренн! Нам нужно держаться вместе! Она ведь именно этого и добивается!
А Ренн, не разбирая пути, пробивалась сквозь заросли, не глядя, куда ставит ногу. Оглянувшись на бегу, она заметила, что на валуне Сешру больше не видно. Она свое дело сделала: разлучила их, в точности, как и говорила, – с легкостью, достаточно было пальцами щелкнуть.
Тораку хотелось одного: чтобы его оставили в покое. Он прекрасно слышал, как ломится сквозь заросли Бейл, но разве мог этот парень из племени Тюленя отыскать его, Торака, в темном Лесу? В общем, Бейл вскоре отстал.
На берегу озера Тораку все же пришлось остановиться. Тростники замерли как вкопанные и были похожи на целый лес копий. Впрочем, на тростники Торак почти не обращал внимания. Его бил озноб, хотя ночь была душной, безветренной, и пот тек с него ручьями.
Душу его терзали воспоминания. То, что Ренн с раннего детства проявляла способности к магии, но упорно не желала их развивать. И не желала объяснять, почему все‑таки она не хочет становиться колдуньей.
А ведь они с Сешру так похожи! Как же он этого раньше не заметил? Одинаково бледная кожа, высокие скулы, правильные черты лица.
Но сильнее и больнее всего его ударило то, что она скрыла эту тайну от него. Что она оказалась способна на… предательство! Одно это сразу превращало ее из Ренн в кого‑то совсем другого, и этого человека он, Торак, совсем не знал – и вот это‑то было хуже всего: это означало, что он потерял Ренн, своего единственного друга, и снова был столь же одинок, как тогда в Лесу, после гибели отца.
«Нет, – подумал Торак, – я не одинок! Я никогда не буду одинок, пока у меня есть Волк!»
Волк никогда ему не лгал. Волк даже и делать‑то этого не умел.
И Торак, запрокинув голову и зажмурившись, горестно провыл: «Приди ко мне, брат‑волк! Ты мне нужен!» Он выл в полный голос, и ему было наплевать на эту Повелительницу Змей. Всю свою боль, все свое одиночество он вкладывал в этот вой.
Сперва ему, похоже, никто не ответил. Затем донесся еле слышимый ответный вой.
Во всяком случае, Тораку хотелось думать, что это Волк ему отвечает. Правда, расстояние было столь велико, что Торак не мог с определенностью сказать, чей это голос. Может, вовсе и не Волка. Может, это кто‑то из местных волков ему отвечает. Может, этот вой вообще к нему, Тораку, никакого отношения не имеет…
Остро чувствуя свое одиночество, свою заброшенность, Торак бесцельно брел по берегу Озера и лишь спустя довольно продолжительное время обнаружил, что оказался на самой южной оконечности острова. Он понятия не имел, как попал туда. Лишь чувствовал, что смертельно устал.
Далеко на юге виднелись огни: там была стоянка племени Выдры; несколько ближе, на западе тоже мелькали огни костров. «Странно, – рассеянно подумал Торак, – что бы это значило?» Может, на него уже объявлена всеобщая охота? Однако ему не хотелось ни думать об этом, ни тревожиться о своей дальнейшей судьбе.
Он заметил, что по глади озерной воды к нему скользит какая‑то тень.
Но у него не было ни сил, ни желания даже прятаться. Держа в руке топор, он поднялся на ноги и стал ждать.
Кто бы это ни был, двигался он на редкость умело – ловко и совершенно бесшумно, как щука.
– Торак! Садись! – донесся из темноты знакомый голос. Это был Бейл.
Но Торак не двинулся с места.
– Торак! Да садись же! Эта Сешру может сейчас где угодно оказаться! И, судя по тому, сколько на берегу горит костров, за тобой охотится добрая половина всех лесных племен!
Поскольку Торак по‑прежнему стоял как вкопанный, Бейл с тяжким вздохом сказал:
– Ладно тебе. Я понимаю, это тяжело, но надо спешить! Надо поскорее плыть к северному берегу – туда они сунуться не посмеют. А после мы разыщем Ренн и…