— Иди. Не надо никаких объяснений. Увидимся, когда вернешься.
Он встает с кровати, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не вцепиться в него и не затащить обратно в постель. Без него кровать кажется слишком большой и холодной. Но, к сожалению, он уже надевает какую-то одежду.
— Сделаешь мне одолжение?
Мне приходится задрать подбородок, чтобы увидеть его глаза.
— Пока меня не будет, постарайся вытащить Тиган из ее комнаты хоть на какое-то время. Она уже достаточно окрепла, чтобы передвигаться. Пусть Кай, на всякий случай, поможет ей спуститься по лестнице. Я беспокоюсь за нее. Она до сих пор не хочет говорить. На ее хрупкие плечи легло непосильное бремя. Возможно, тебе повезет чуть больше, и она с тобой немного раскроется.
— Я так и сделаю.
Тиган действительно через многое прошла. Я слышала ее крики. Мне больно думать о том, что ублюдки провели этого почти еще ребенка по всем кругам ада. И с тех пор она застряла в постели. Но это, безусловно, не может помочь ей отойти от случившегося.
— О, и еще, Пейсли… — он делает паузу. — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
Я иду искать Кая, уверенная в том, что он где-то здесь. Теперь они с Бёрком ни за что не оставят нас одних в доме. Они тщательно следят, чтобы, по крайней мере, один из них всегда был с нами. Конечно, их можно понять. Но все же это немного раздражает.
Неожиданно ловлю себя на том, что как параноик оглядываюсь через плечо, пока крадусь по коридору к комнате Тиган. Это единственное место, где я еще не искала Кая. Ожидаю, что вот-вот услышу их голоса. Но так ничего и не слышу. Я нервничаю, пока на цыпочках медленно двигаюсь по коридору. Ее дверь появляется в поле моего зрения, и она приоткрыта. Но оттуда по-прежнему не доносится ни единого звука.
|
|
От страха я не стучусь, а просто толкаю дверь.
От развернувшейся передо мной картины у меня отвисает челюсть. Умом я понимаю, что мне следует тут же развернуться и уйти. Но я застряла. Просто приросла к полу. Нужно хотя бы отвернуться. Но я не могу. В голове стучит одна мысль: меня не должно здесь быть. Я не должна, бл*дь, это видеть. Ни в коей мере. Но я как дура продолжаю таращиться.
«Что здесь, черт возьми, происходит?!»
Кай. Целует. Тиган.
Полный вперед! Все на выход!
Его язык полностью проник в ее рот. Его рука лежит на ее шее. А ее — на его рубашке. Казалось, тут абсолютно нечему удивляться, и все же... Связь между Каем и Тиган очевидна для всех. Возможно, лишь кроме Бёрка.
Вот дерьмо! Бёрк...
Зачем мне эта информация?!
Дерьмо! Дерьмо! Черт!
Теперь у меня только два выхода: либо настучать на Тиган, либо солгать Бёрку.
«Бл*дь! Какого черта я вошла?! И почему все еще стою здесь, как полная извращенка?»
Грубо толкнув Кая в грудь, Тиган отталкивает его от себя.
— Ты не можешь просто поцеловать меня, Кай. Твое прикосновение — это не какой-то чудодейственный способ излечения моей психики. Целых два года ты избегал физического контакта со мной. Ты столько раз отталкивал меня, что я давно сбилась со счета, — она обхватывает себя руками. Кай встает с кровати и трет ладонями лицо. — К черту тебя. Ты не можешь вот так просто ворваться и попытаться все исправить! — слезинка скатывается по ее лицу и падает.
Я медленно отступаю назад, надеясь, что ни один из них не заметит меня. Но, похоже, уже слишком поздно. Кай поворачивается, чтобы уйти, и застывает на месте. Его глаза, встретившись с моими, округляются от удивления.
|
|
Кажется, меня поймали...
Нет, подожди, это ведь их поймали?
Теперь это уже не имеет значения. У меня нет ни единой возможности улизнуть. Я неловко поднимаю руку в молчаливом приветствии. Кай игнорирует мой жест и стрелой проносится мимо меня. А Тиган бросает нервный взгляд в мою сторону.
Черт подери! Я не смогу сделать вид, что ничего не видела.
Прокашлявшись, я делаю шаг в комнату, стараясь вести себя, как ни в чем не бывало.
— Знаешь, по мнению Бёрка, у тебя уже достаточно сил, чтобы немного прогуляться по дому. Думаю, тебе уже надоело сидеть на одном месте. Хочешь выйти из этой комнаты? Можно даже пройтись вокруг дома, — я неловко улыбаюсь. — Ну, что скажешь?
— Хорошая идея. Помоги только встать.
— Как думаешь, может, попросить Кая помочь тебе спуститься по лестнице?
— Нет. Не думаю, что это хорошая идея. Не нужно его ни о чем просить.
Я протягиваю ей руку, и мы спускаемся вниз. Тиган крепко держится за меня правой рукой, а левой — за перила. Всю дорогу вниз она пыхтит и закусывает губу. Ее лицо с каждым шагом напрягается. Но она не издает ни звука. Спуск вниз и выход в холл занимает у нас около пятнадцати минут. Но я уверена, что за каждой его секундой сосредоточенно следит Кай. На случай, если Тиган вдруг понадобится помощь.
Как только она устраивается поудобнее, я бегу обратно в ванную и забираю ее полный лака для ногтей чемоданчик. Нужно чем-то срочно занять руки. Да и немного побаловать вниманием Тиган — очень даже своевременно. Я могу сделать это для нее, ухаживая за ее ногтями.
|
|
Итак, я сижу и занимаюсь именно этим.
— Как ты себя чувствуешь? — бросаю на нее быстрый взгляд из-под ресниц.
Ее кожа немного бледная, но синяки уже почти исчезли.
— Я в порядке, — ее ответ звучит неубедительно.
— Хочешь поговорить об этом, Тиган? — даже не знаю, что в этот момент имею в виду: отношения с Каем или то, что случилось на ферме. — Но ты явно не в порядке. Возможно, тебе станет намного легче, если ты хоть немного расслабишься. Если не хочешь говорить об этом со мной, может, тогда поговоришь с кем-то другим? В любом случае, ты ведь знаешь, что я здесь ради тебя, верно?
Ее молчание затягивается, но я с невозмутимым видом покрываю ее ногти фиолетовым лаком. Тиган медленно поднимает на меня глаза. И я вижу, как ей больно. У нее тут же на глаза наворачиваются слезы, но она смаргивает их. Я, не теряя ни минуты, притягиваю ее к себе. Ее хрупкое тельце — все время, пока она всхлипывает, —сотрясается в моих руках. Поглаживать ее спину ладонью, вверх и вниз, кажется банальным и бесполезным. Но я просто не знаю, что еще могу сейчас для нее сделать.
Ее голос хриплый и едва ли выше шепота, когда она, наконец, начинает говорить:
— Пока я лежу весь день в постели, я начинаю жалеть себя. Это помогает мне отключиться от всего, что делало меня той, кем я была до всего этого. Я не знаю, как найти дорогу назад. Мой разум заблудился где-то во внутренней темноте.
— Тиган, а что на ферме они с тобой сделали?
Она осторожно высвобождается из моих объятий и усаживается на свое место. Я не хочу давить на нее, поэтому стараюсь не торопить. Если она захочет об этом поговорить со мной, она это сделает. Если же нет, то я с уважением отнесусь к ее выбору.
Через одну или две минуты Тиган, подняв на меня грустные глаза, качает головой.
— Я не могу. Не могу пока говорить об этом. Не хочу, Пейсли, — она замолкает и закрывает глаза. — А тебя... никто не обидел? С тобой ничего плохого не случилось?
Бьюсь об заклад, сейчас ее раздирает чувство вины. Ведь ее удивляет, почему все это случилось с ней, а не со мной. Нет, она не желает мне ничего плохого: у этой девочки действительно чистое сердце. И мне даже понятно ее замешательство. Ведь я и сама хотела бы знать, почему все произошло именно так.
— Нет. Брэйлин сказала, что у этих уродов был четкий приказ не обижать меня. Но я не представляю, кто и почему так решил, — я отмахиваюсь от ее руки, когда она хочет обнять меня, и заканчиваю свою мысль. — Я не знаю, почему они были жестоки с тобой, а меня не тронули. Кто бы ни стоял за этим, он абсолютно непредсказуем.
Тиган должна знать, что и Кай, и Бёрк свернут ради нее горы. И мне приятно быть тем, кто официально сообщит ей об этом. Мы все должны держаться друг за друга. Тиган не нужно справляться с этим в одиночку. И я надеюсь, что совсем скоро она почувствует себя способной впустить в свой мир одного из нас. Держу пари, она выберет Кая, когда будет готова.
— Хочешь, поговорим о чем-нибудь другом? — я стараюсь, чтобы мой голос звучал непринужденно, но у меня это очень плохо получается.
— Да, полагаю, ты ждешь объяснений. Что именно ты успела заметить?
— Увидела, как вы целовались.
— Думаю, следует начать с самого начала... — Тиган забирает свою руку из моей, едва я заканчиваю красить ее последний ноготь.
Закрутив колпачок, я отставляю пузырек в сторону. Тиган же вытягивается и подставляет лицо солнцу.
— Я люблю Кая с тех пор, как помню себя. Эта часть, вероятно, довольно очевидна. Сначала я была влюбленным ребенком. Потом — влюбленным подростком. Кай никогда не давал мне даже малейшего намека, что испытывает ко мне те же чувства. Он всегда был рядом со мной, но никогда не давал надежды, что между нами вообще могла быть взаимность. Я никогда и представить себе не могла, что он может видеть во мне кого-то, кроме младшей сестренки Бёрка. Но буквально через несколько месяцев после моего восемнадцатилетия все изменилось. Я гуляла в компании девушек и прилично выпила. Мне пришлось позвонить Каю, чтобы он забрал меня, когда девчонки бросили меня в баре ради каких-то неудачников. Кай отнес меня в мою комнату и уложил в постель, — она дует на свои свежевыкрашенные ногти. — Находясь в алкогольном дурмане, я нашла в себе мужество сделать первый шаг. Я схватила его за рубашку и притянула к себе. Пять или десять секунд он целовал меня в ответ. И целовал по-взрослому. Но потом вдруг резко отстранился и начал объяснять мне причины, по которым мы не должны были так поступать: я была пьяна, слишком молода, и к тому же сестра его лучшего друга.
— Похоже, он пытался защитить тебя.
— Наверное. Кай отверг меня. Но за те секунды, что он отвечал на мой поцелуй, я поняла, что мои чувства к нему взаимны. Ему нравилось целовать меня, — ее лицо осветила первая за последнее время настоящая улыбка. — После этого в меня вселилась стерва — я была неумолима и постоянно дразнила его. Как только Бёрк поворачивался к нам спиной, я проводила руками по груди Кая. А стоило нам остаться вдвоем в комнате, я шептала ему на ухо всякие грязные словечки. Я делала все, что только могла придумать, пытаясь сломить его упрямство. И когда он это понял, то начал избегать меня. Но я была полна решимости добиться его любой ценой.
— Полагаю, он все же сдался?
— Да, ему просто некуда было деваться. Я воспользовалась ситуацией. Бёрк уехал на пару дней, и в первую же ночь его отъезда, я голая поджидала Кая в его постели, — она краснеет от этого признания. Так мило... — Он даже не включил свет, когда вошел в свою комнату. Просто разделся и прыгнул в постель. Хотя очень быстро понял, что там не один. Он попытался уйти, не прикасаясь ко мне, но я была весьма убедительна.
«Как же они держаться на расстоянии после всего, что между ними произошло?»
— Включив в комнате свет, Кай увидел меня: обнаженную и ласкающую себя. Он не смог больше сопротивляться. И, в конце концов, все же сдался. В ту ночь мы впервые занялись с ним сексом и просто не могли оторваться друг от друга. Мы делали это снова и снова, больше раз, чем я сосчитала за все два дня, пока Бёрка не было дома.
«Черт! Побери! »
— Когда же мой брат вернулся, Кай снова попытался отдалиться, но еще почти восемь месяцев мы урывками кое-как находили время, чтобы побыть наедине. А потом нас чуть не поймали. Ну, нас почти поймали. Бёрк понял, что у Кая в комнате кто-то есть. Он просто не знал, что этот кто-то — я. Я пыталась убедить Кая, что Бёрк ни о чем не догадался, но парень с тех пор больше не прикасался ко мне. До сегодняшнего дня.
Конечно, я и раньше видела, что они очень близки, но совсем не ожидала, что они уже пересекли эту черту. Какого черта тогда они это делают? Как они могут сохранять такое чувство близости при таких напряженных отношениях? Эти двое заслуживают того, чтобы быть счастливыми. И если им суждено быть вместе, то я только «за». Разумеется, Бёрку сначала будет нелегко. Вероятней всего, эта новость даже повлияет на их отношения с Каем. Но я не сомневаюсь, что, в конце концов, он все же справится с этим. Ведь он хочет, чтобы его сестра была счастлива. Я в этом просто уверена.
— Кай расстраивается, что я не рассказываю ему о произошедшем на ферме. Последнее время он каждое утро заходит ко мне в комнату и пытается заставить меня поговорить с ним. Раньше при каждом прикосновении Кая чувствовалось, что он не может сдержаться, что с трудом отрывает от меня свои руки. Казалось, его все еще тянет ко мне, и он не может с этим бороться, — ее лицо морщится, словно эти слова причиняют ей боль. — А сегодня мне показалось, что он использовал свое прикосновение, пытаясь чего-то добиться от меня. Я понимаю, Кай хватается за соломинку, но я не хочу, чтобы случившееся перечеркнуло наше с ним прошлое. Я не позволю им забрать у меня еще и это.
— Безусловно, он расстроен. Но ведь предельно ясно, что ты ему небезразлична. Ты же знаешь, Бёрк все поймет, если вы откроетесь ему, верно?
Тиган оглядывается и бросает взгляд на верхний этаж. Я почти синхронно с ней повторяю ее движение. На втором этаже возле окна стоит Кай и настороженно смотрит на нас. Дикое напряжение и беспокойство отражаются в каждой черте его лица.
— Кай давно хотел рассказать о нас Бёрку. После того, как нас чуть не поймали, он пришел ко мне. Но я отговорила его.
— Но почему?
— Мне было страшно. Я боялась реакции Бёрка. Боялась разрушить их дружбу. Боялась, что мы с Каем не справимся, когда перестанем быть секретом. Тогда Кай поставил точку на наших отношениях. Сказал, что так больше не может продолжаться. Пока мы не расскажем все Бёрку. Я запаниковала, а Кай отстранился от меня.
Мы одновременно оглядываемся на окно, в котором виден Кай. Он, возможно, догадывается, что тема нашего разговора — он.
— С тех пор мы больше не возвращаемся к этой теме, просто избегаем ее. И с тех пор я имею удовольствие наблюдать, как девицы периодически заходят и выходят из его спальни, — она вздрагивает, и ревность овладевает ее голосом. — Признаюсь, мне это не казалось забавным. Знаю, я сама виновата. Кай хотел быть со мной. И он хотел рассказать об этом Бёрку. Но я струсила и отступила. А теперь боюсь еще больше. Ведь я уже совсем не та девушка, с которой Кай тайком тогда встречался. И вовсе не та, кем была всего лишь несколько месяцев назад. У нас с Каем нет будущего.
Может, она уже и не та. Но для Кая, уверена, это не имеет никакого значения.
Он как никогда заботится о ней.
Но Тиган сама должна увидеть это.
Глава 20
Бёрк
— Как все прошло с Тиган? — спрашиваю я Пейси.
— Она ненадолго выходила на улицу. Думаю, ей это немного помогло. Но ей все же понадобится какое-то время.
— Она говорила с тобой об этом?
— Нет, не совсем, — Пейсли уклоняется от прямого ответа.
Я киваю, зная, что на самом деле это «не совсем» означает «немного». Но не собираюсь настаивать. Тиган должна открыться хоть кому-то. А мне не нужны подробности. На самом деле, я не уверен, что смогу с ними справиться. Меня до сих пор преследуют ее крики с той записи.
— Нам нужно поговорить. Сегодня кое-что произошло.
— Черт, мне не нравится, как это звучит.
— Это касается твоего приемного отца, Джозефа Коллинза.
— Джо? Это он стоит за всем этим?
«Если бы все было так просто!»
— Нет. Он не имеет никакого отношения к похищению или угрозам. По крайней мере, в пределах той информации, что мы сейчас имеем. Сегодня утром Каллен обнаружил его крадущимся по дому. Он собирается нас шантажировать.
Пейсли качает головой, но выглядит ничуть не удивленной.
— Вот уж никогда бы не подумала, что он станет тратить свое время или усилия, чтобы отыскать меня. Но почему сейчас?
— Насколько я понимаю, один из его приятелей некоторое время был клиентом Брэйлин. Мужик узнал ее и сообщил Джо. Тот стал искать ее, но вместо этого наткнулся на тебя. И стал следить за тобой, когда узнал, что ты живешь здесь.
Пейсли и Брэйлин выросли в соседнем городе. Джо прожил там всю свою жизнь. Скорее всего, он что-то знает о нас с Каем. Даже если это не совсем так, он мог легко и с уверенностью предположить, что у нас водятся приличные деньги. Достаточно лишь посмотреть на наш дом.
— И где же он?
— На складе. Они ждут, пока я решу, что с ним делать.
— А чем он собирается нас шантажировать?
— Понятия не имею. Он сказал, что расскажет это только тебе. Причем, с глазу на глаз.
— Похоже, нам пора на склад.
— Да. Мы отправимся туда через несколько минут. Ты не знаешь, где Кай?
— Э-э-э, я не уверена.
— Найди его и введи в курс дела. Встретимся через несколько минут у входной двери.
Мне срочно нужно немного выпить, прежде чем я начну разбираться с этим дерьмом. Это тот человек, от которого Пейсли когда-то сбежала. Он не был добр с ней. Теперь же он вернулся, чтобы создать еще больше проблем. Я даже некоторое время раздумывал говорить ли Пейсли о его появлении.
Большая часть меня хочет избавиться от него так, чтобы моя девочка никогда не узнала об этом. Но если я хочу, чтобы она всегда была со мной, то не должен скрывать от нее что-либо. Во всяком случае, не такие большие секреты, как этот. От меня потребуются приличные усилия, чтобы я не разорвал этого мужика на части прямо у нее на глазах. Но с его убийством, к сожалению, придется повременить.
Выпив виски, я ставлю пустой стакан на стойку и направляюсь к двери. Хочу подождать Пейсли там. Теперь я чувствую себя намного спокойней.
— Готова? — спрашиваю я у моей девочки, не сводя с нее глаз.
— Думаю, да, — отвечает она немного неуверенно.
Пейсли смотрит на склад с пассажирского сиденья моей машины. Внутри — человек, от которого она когда-то сбежала, и девушка, с которой она сбежала. Они оба предали ее. И что же теперь этому мужику от нее надо?
— Тебе не обязательно иметь с ним дело, если не хочешь. Я позабочусь о том, чтобы он больше никогда не беспокоил тебя.
Пейсли качает головой, подтверждая то, что я и так уже знаю. Она хочет разобраться с этим дерьмом. И я уважаю ее решение. Я искренне восхищаюсь своей малышкой.
— Значит, решено. Идем, — и я первым выхожу из машины.
Она нехотя делает то же самое, но замирает, не сделав ни шага. Я подхожу к ней и беру ее за руку. Мы идем рядом, но она останавливает меня, прежде чем я успеваю открыть дверь склада.
— Никак не могу понять, чем он может меня шантажировать. Пока мы жили в его доме, он довольно редко видел нас. И никогда не искал с нами встречи, если только не хотел выплеснуть на нас свой гнев. Что он мог знать? — я открываю рот, чтобы ответить, но Пейсли поспешно прерывает меня. — Мы всегда были уязвимы. Я понятия не имею, какой козырь у него в рукаве, но хочу быть уверена, что ты останешься на моей стороне, чего бы он ни наговорил. И прежде, чем мы войдем туда, хочу убедиться, что услышанное не изменит твоего отношения ко мне.
Я тяну ее за руку и притягиваю к себе.
— Детка, ни один человек не может сказать мне ничего такого, что повлияет на мои чувства к тебе. Ты знаешь, что я делал ужасные вещи, но, тем не менее, это не оттолкнуло тебя. Твои скелеты рядом со мной в полной безопасности. Я унесу их с собой в могилу. Ничто в мире не способно разрушить мою любовь к тебе.
Ее закушенная губа вырывается на свободу, а прорезавшие лоб маленькие морщинки разглаживаются. Пора встретиться лицом к лицу с тем, что нас ожидает.
— Ладно, пошли.
Внутри мы находим привязанного к стулу Джо и в нескольких футах от него Брэйлин в таком же виде. У обоих во рту кляп. Предельно собранная Брэйлин сидит спокойно, в то время как Джо, не переставая, рычит, пытаясь выбраться из пут. Несколько человек располагается по углам склада. Каллен с суровым выражением на лице стоит позади пленников, скрестив на груди руки. Похоже, у нас намечаются зрители.
Я позволяю Пейсли взять инициативу на себя. Это ее скелеты. Она должна разобраться с ними сама. Физически ей ничто не угрожает, поскольку здесь целая команда парней, да и я наблюдаю за ней. Пейсли на мгновение закрывает глаза и делает глубокий вдох. Ее руки прижимаются по бокам, а пальцы сжимаются в кулаки, пока она готовится встретиться лицом к лицу с человеком, от которого сбежала много лет назад. Джо смотрит на нее так пристально, что мне хочется вырвать у него глаза и засунуть их ему в глотку. Я встаю рядом с ним, собираясь вытащить его кляп, потому что не хочу, чтобы Пейсли прикасалась к этому уроду. Я жду, когда она будет готова услышать то, что он хочет ей сказать. Я не дам ему заговорить ни минутой раньше.
— Шесть лет. Я прожила в твоем гребанном доме шесть долбанных лет. И за это время ты ни разу не проявил ко мне ни малейшей заботы, — Пейсли, наконец, открывает глаза и смотрит прямо на ублюдка. — Мы были грязными, голодными и напуганными. Ты не позволил нам получить образование. Зато ты всегда позволял своим друзьям-наркоманам исподлобья смотреть на нас и делать все, что им заблагорассудится. Мы частенько становились боксерскими грушами — всякий раз, когда ты был зол и не мог достать дозу, — она бросает быстрый взгляд на Брэйлин, которая не спускает с нее глаз. — Жизнь в твоем доме была настолько невыносима, что нам с Брэйлин пришлось бежать. Мы предпочли непредсказуемую жизнь на улице стабильности в твоем гребанном доме. А сейчас у тебя хватило наглости прийти и угрожать мне? У тебя вообще есть душа?
Пейсли кивает мне, и я тут же вытаскиваю кляп изо рта Джо. Он сплевывает, и слюни стекают по его подбородку. Затем он делает то, от чего внутри меня вспыхивает неудержимый огонь. Он… смеется. Пейсли выплескивает ему в лицо все накопившиеся в ней суровые обвинения, а он не выказывает ни малейшего раскаяния. Он смеется ей в лицо. Надрывный кашель заядлого курильщика чередуется с приступами хриплого хохота.
Пейсли бледнеет, и гнев бушует во мне, пытаясь вырваться на свободу.
— Хватит драматизировать, сучка. Ты была нежеланным ребенком. А я дал тебе крышу над головой. Вы обе ушли, но причины этого не имеют ко мне никакого отношения. Так что, бл*дь, не строй из себя жертву.
— Мы ушли, спасаясь от тебя. Других причин не было.
— Это и есть та слезливая история, которую ты всем рассказываешь? Я-то давно знаю правду о вас. Вы обе — шлюхи-манипуляторши. Вы, бл*дь, прете по жизни, используя людей для своих сучьих целей, и убиваете всех, кто встает на вашем пути.
Если говорить о Брэйлин, то это, скорее всего, правда. Но на счет Пейсли он глубоко заблуждается. Я бросаю взгляд на Брэйлин, пытаясь понять, разделяет ли она его бредни, но по ее лицу нельзя сказать ничего определенного.
— Неужели твой шантаж так же лжив, как и твоя память о прошлом?
— Мне нужны деньги. А у твоего парня здесь много чего есть.
«Этот ублюдок не получит от меня ни цента!»
— Я принес свидетельства истинной натуры Брэйлин. Толстую папку с документами о ее психопатическом характере и поведении. Эти материалы составляли курирующие ее социальные работники. Но вижу, эта информация бесполезна, раз уж она сидит рядом со мной связанная.
Я вижу, что Пейсли понятия не имеет, о чем он говорит. Она ничего не знает об этих бумагах на Брэйлин. Ее глаза мечутся туда-сюда между двумя людьми, которые должны были стать ее семьей.
— Я расскажу тебе все, что касается тебя, если ты позволишь мне поиграть с этой шлюшкой. Моя дрянная приемная дочь продает себя лишь тому, кто может себе это позволить. Оставьте ее связанной и дайте мне пять минут. Я хочу, чтобы она покаталась на моем члене, пока будет называть меня папочкой.
Этот мужик явно слетел с катушек. Пейсли, качая головой, направляется к Брэйлин. Она вынимает кляп у нее изо рта, и они обмениваются взглядами, которые я не могу полностью расшифровать.
— Ты ведь не позволишь ему прикоснуться ко мне, правда? — шепчет ей Брэйлин.
Пейсли, которая при любых обстоятельствах остается верной себе и тому хорошему, что живет внутри нее, качает головой. Брэйлин расслабляется. Сидя напротив Джо, она усмехается ему со своего места.
— Я хочу знать, что у тебя есть на Брэйлин, — говорит ему Пейсли.
— И почему тебя это волнует? Ты же уже поняла, какая она дрянь.
— Я не собираюсь играть в твои игры, Джо. Ты, бл*дь, не в том положении, чтобы заключать сделки. Мне нужна любая информация, которая у тебя есть. Сейчас же! Где находится эта чертова папка?
Пейсли задумчиво оглядывает комнату и стоящих вокруг нас парней. Каллен делает шаг вперед и протягивает зеленый рюкзак. Я забираю его и несу Пейсли. Она жестом просит меня проверить его содержимое. Внутри, среди мусора и прочего хлама, действительно нахожу черную папку, которая кажется довольно тяжелой, пока я ее вытаскиваю. Пейсли с любопытством наблюдает, как я, отбросив рюкзак на пол, открываю ее.
Просмотрев бегло несколько первых страниц, начинаю говорить:
— Есть свидетельства соседей о жестоком обращении с животными. По конкретным инцидентам есть заявления очевидцев и родителей, детей которых Брэйлин запугивала или избивала. Также есть документы о кражах и вандализме, подписанные свидетелями происшествий. В свои шесть лет она отсидела три месяца в исправительной колонии для несовершеннолетних, а затем еще восемь месяцев — до полного официального отбытия наказания — она провела в психушке.
— Как я могла остаться в полном неведении? — тихо бормочет Пейсли.
Но я еще не закончил.
— Ее подозревали в том, что, заманив маленького мальчика в лес, она привязала его на два дня к дереву. Сведения о том, что происходило в эти два дня, нечетки. На мальчике не было никаких видимых следов насилия. Отсутствие доказательств его словам не позволило следствию использовать его историю.
Да-а, папка под завязку набита жалобами. Некоторые из них доказаны, а некоторые так и остались без подтверждения. За отчетами — десятки рисунков. Разноцветными карандашами изображены вызывающие ужас образы. Поверить не могу, что эти картинки сделаны детьми.
— Джордан Харрис, — Джо кашляет и качает головой, прежде чем продолжить, — это подводит нас к тому, как именно Пейсли связана со всем этим, не так ли? По окончанию следствия первоначальное обвинение против Брэйлин было снято. Слово одного проблемного ребенка против слова другого. За свои короткие годы жизни они оба успели побывать в таких историях, с чем большинство людей не сталкивалось за всю свою жизнь. Люди с легкостью отворачиваются от происшествия, если жертвами становятся дети из бедных семей с серьезными проблемами. Но на этом история не заканчивается. Правда ведь, Пейсли?
Моя девочка молча расхаживает по комнате.
Понимает ли она, о чем говорит этот ублюдок?
Конечно, я давно уже знаю, что Брэйлин — эгоистичная бессердечная сука. Но даже для такой стервы это уже перебор. Мне все это больше напоминает типичный пример потенциального серийного убийцы. Собранные в этой папке документы и их временные рамки показывают, что проблемы и жалобы почти прекратились после ее лечения в психиатрической больнице — до того, как Пейсли появилась в ее жизни. Но как могли социальные работники сознательно поселить ребенка в одну комнату с маленькой девочкой, у которой уже были такие явные и серьезные проблемы с психикой?
В помещении слишком тихо. Никто не произносит ни слова. Все взгляды устремлены на Пейсли. Я хочу побыстрее закончить со всем этим и всадить пули в голову этой сучке и этому ублюдку. С ложью покончено. Пора переходить к следующему этапу.
Но я не могу. Пока не могу.
— Выкладывай все, нахрен! — рычит Пейсли. — Рассказывай все, что знаешь. Джордан Харрис не имел никакого отношения к причинам, по которым мы сбежали. Для меня он был всего лишь странным ребенком из соседнего квартала. Я не перебросилась с ним ни единым словом. Не могу понять, что ты пытаешься мне сказать.
— Он был странным ребенком лишь потому, что так и не оправился после того, что сделала с ним Брэйлин в том лесу. Его госпитализировали в тот же день, когда вы обе исчезли. И это вовсе не совпадение, — выродок усмехается, обнажая гнилые зубы. Отвратительное зрелище. — Проверь боковой карман рюкзака. Ты найдешь старый дневник своей подружки, брошенный во время вашего побега. В нем подробно описан каждый аморальный поступок, совершенный ею в детстве. Включая оба случая с Джорданом.
«О, этот ублюдок подписал себе смертный приговор, явившись за моей девочкой. Клянусь, к завтрашнему утру он уже будет кормить рыб на дне залива».
Пейсли листает старый дневник Брэйлин, а я ухмыляюсь Джо. Ее расстроенный голос прерывает мое молчаливое злорадство.
— Ты мне врала, Брэйлин. Оказывается, все наши отношения — просто чушь собачья! Ты никогда не была на моей стороне. Ты убедила меня сбежать лишь ради своих эгоистичных желаний. Тебя никогда не волновала моя судьба. И ты всегда была чудовищем. А все, кого я люблю, благодаря тебе — в большой опасности!