С легкой руки еще Огюстена Тьерри38 началом Франции считает- ся воцарение «национальной» династии Капетингов. И вот Ж. Дюби, А.-М. Поло де Болье отсчитывают собственно историю Франции (не королевства и королевств – Нейстрии, Австразии, Бургундии – Меровингов, не империи и королевств – Восточно-Франкского, Западно-Франкского, королевства Лотарингии – Каролингов) с 987 г., с восшествия на престол Гуго Капета.
34 Здесь прямая аллюзия на автобиографическую работу: Гуревич А.Я.
«Путь прямой, как Невский проспект», или Исповедь историка // Одиссей. Человек в истории. М., 1994. Выражение это А.Я. Гуревич употребляет в ироническом смысле.
35 Werner K.-F. Op. cit. Ch. 2.
36 Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977.
С. 239.
37 цит. по: Бартлетт Р. Введение. Образ Средневековья // Панорама Средневековья. Энциклопедия средневекового искусства. М., 2002. С. 17.
38 Тьерри О. Письма по истории Франции. Письмо двенадцатое. Об из- гнании второй франкской династии // Тьерри О. Избранные сочинения. М., 1937. С. 247–260.
Венгерский историк Ласло Контлер назвал свою книгу «Исто- рия Венгрии. Тысячелетие в центре Европы»39. Он, конечно, пос- вящает несколько страниц истории Паннонии до прихода мадьяр- ских племен, говорит о степных уграх, кочевавших в Южном Приуралье, но рубежной датой является так называемое «обрете- ние Родины», т.е. завоевание означенной Паннонии ханом Арпа- дом и создание там государства. Так что «есть пошла Мадьярская земля» в 895 году.
Для великого голландца (нидерландца?) йохана Хёйзинги про- блема начал его страны стоит весьма остро. Так называемые ис- торические Нидерланды и королевство Нидерланды, гражданином которого он был (и в борьбе за свободу которого нацистские окку- панты отправили его в лагерь для интернированных) – одно и то же или нет? Можно ли искать истоки его в Бургундском государстве, столь ярко и пластично описанном им в «Осени Средневековья»40? Основательно ли именовать Республику Соединенных Провинций Голландией? Можно ли отсчитывать историю его родины от Нидерландской революции (он склоняется к мысли, что да – см.
«Культура Нидерландов в XVII в.»41). И что такое Бельгия (см. его
«Об исторических жизненных идеалах»42, но также «Историю Бельгии» Анри Пиренна43, который начинает ее отнюдь не с про- возглашения Бельгийского королевства в 1830 г., а с племени бел- гов, столкнувшихся с Римом)?
Впрочем, многие из указанных выше авторов не только ищут истоки (мы говорили, что мифомагическое и научное мышление могут сосуществовать в одном сознании), но и готовы утверждать, что государства создаются медленно, иногда столетиями. Правда, завершение этого долгого процесса тоже является в определенном смысле «началом». Для О. Тьерри «начало» Франции есть объеди- нение Севера и Юга, земель к северу и к югу от Луары. «До XII в. короли, обосновавшиеся на севере от Луары, ни разу не сумели, хотя бы на полстолетия, заставить признать свою власть в областях,
39 Контлер Л. История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы. М., 2002.
40 Хёйзинга Й. Осень Средневековья. Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах. 3-е изд. М., 2002.
41 Хёйзинга Й. Культура Нидерландов XVII в. // Хёйзинга Й. Культура Нидерландов XVII в. Эразм. Письма. (в печати).
42 Хёйзинга Й. Об исторических жизненных идеалах // Хёйзинга Й. Человек играющий. Статьи по истории культуры. М., 2003. См также при- меч. 38 к данной работе Хёйзинги (Там же. С. 444–445). И о нидерландской, и о бельгийской идентичности, выводимой как раз из Бургундского госу- дарства, он размышляет в: Huizinga J. L’Etat bourgignon, ses rapports avec la France et les origines d’une nationalité néerlandaise // Le Moyen Вge. P., 1930. P. 178–191.
43 Pirenn H. Histoire de Belgique. Bruxelles, 1900–1932. T. 1–7.
расположенных на юг от этой реки»44. Объединение происходит ввиду не только военного, но и иного завоевания. «Это завоевание, которое можно назвать административным, завершалось с XII по XVII в., когда оно, видимо, закончилось и когда на всем простран- стве Галлии был только один король и чиновники, зависящие от его воли»45.
Но и здесь, при «растягивании» сложения своего Отечества на века, не обязательно принимать только территориальный принцип. Любопытно, что А. Азимов завершает «формирование» Англии при- нятием Великой хартии вольностей. Именно этим актом Англия по- лучила свою особенность, свою идентичность, принципиально от- личающую ее от иных стран. «В Англии восторжествовал принцип, который не был знаком никакой другой европейской стране того времени: закон выше короля»46. Для писателя и популяризатора на- уки в «начале» лежат некие не столько даже политические, сколько нравственные принципы: «Живительный ветер свободы, чье первое робкое дуновение ощущается на страницах Великой хартии воль- ностей, дарит свое дыхание многим народам мира и в конце концов охватит их всех»47.
Выяснять, почему тот или иной историк принимает тот или иной принцип – дело дальнейших исследований. Но предположение о том, что в основе этого лежит мифомышление, кажется мне заслу- живающим внимания.
44 Тьерри О. Письма по истории Франции. Письмо девятое. Когда в действительности была создана монархия // Тьерри О. Указ. соч. С. 215.
45 Там же.
46 Азимов А. История Англии. С. 299.
47 Там же. С. 300. Я пишу здесь о воззрениях историков, а не анализи- рую историческую реальность, поэтому сознательно не касаюсь вопроса о том, насколько Великая хартия вольностей есть некая декларация прав и свобод, а насколько она является документом, закрепляющим привилегии знати. Спор об этом в научных кругах не окончен доныне. Так, Е.В. Гутнова полагает, что этот документ носит «феодально-олигархический характер» (Гутнова Е.В. Западноевропейский регион в XI–XV вв. // История Европы: В 8 т. Средневековая Европа. М., 1992. Т. 2. С. 273. Характеристику это- го историка см.: Гуревич А.Я. Историк среди руин: Попытка критического прочтения мемуаров Е.В. Гутновой // Гуревич А.Я. История – нескончае- мый спор. М., 2005. С. 758–795.
М. Брода
БОЛЬШЕВИЗМ И СТРУКТУРы «МИРОВОй ДУШИ»: ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ КАРТИНА МИРА КАК МИФ
По сравнению с постренессансным сознанием Запада, которое – не без обнаруживающихся порой, особенно в обыденном мышле- нии, проявлений непоследовательности, амбивалентности, камуф- ляжа и мистификации – принципиально отказывается от уходя- щей своими корнями в древние космические религии архаической перцепции мира, в русском сознании многочисленные архаичес- кие содержания не только стали относительно более живучими, но во многих случаях закрепились, найдя для себя религиозную, культурную, идеологическую и политическую санкцию. Их цент- ральным проявлением и частым основанием, как представляется, является подвергающееся различным метаморфозам и специфи- кациям, сохраняющееся там на протяжении столетий восприятие собственного сообщества и территории как особой священной ре- альности – «мировой души», а государственной власти как «души России», присутствующее в мышлении русских, в их националь- ных устремлениях и религиозно-политических формулах и пози- циях. Одной из этих формул была идея Москвы – Третьего Рима 1, другой, на которой прежде всего будут сосредоточены нижесле- дующие замечания, – идея большевистской России (Советского Союза) как колыбели общечеловеческого коммунистического сооб- щества.
«РОССИЯ – МИРОВАЯ ДУША»
Хотя русские привыкли акцентировать неопределенность, не- изведанность, непонятность, загадочность и таинственность «рус- ской души», уже само слово душа – столь охотно издавна использу- емое в размышлениях на тему России – насыщено богатым, отнюдь не произвольным архетипическим содержанием. Отличаемая от разума и духа, душа – «женщина» – является чем-то телесным, выходящим за пределы рационально-духовного, чем-то, что непо- средственно связано с эмоциональной сферой, нравственностью. Она расположена как бы в центре бытийности человека и явля- ется основанием для потенциального единства мира, преодолевая
1 Ср.: Broda M. Idea Moskwy-Trzeciego Rzymu i struktury «duszy świa- ta» // Polska i jej wschodni sąsiedzi / Red. A. Andrusiewicz. T. 5. Rzeszуw, 2004. S. 379–387.
изоляцию и взаимную отчужденность2. «Душа» означает не прос- то жизнь, но ее активный элемент, обнаруживает наличие и силу sacrum (святости), является ее проявлением. Она придает действи- тельности единство в его святости и полноте3. Становясь центром микро- или макромира, источником его изменений и трансфор- мации, душа обнаруживает, однако, и некоторую способность к саморазрушению: склонность к делению и плюрализму, которые сопровождают всякое овеществление, процессы создания и реп- родукции4.
Следует помнить, что в сфере архаического восприятия и пони- мания действительности, ее сущности, генезиса и характера сущест- вующего порядка вторжение (явление) святости переживается как
«устроение мира», а существование, «открытое миру», является в то же время – и даже прежде – «существованием, открытым небу»5.
«Истинный мир находится всегда посредине, в центре, ибо именно там совершается прыжок с одного уровня на другой, единство меж- ду тремя космическими сферами»6. Этот «центр мира», объединяя три мира: низший – хтонический или адский, срединный – земной или явленческий, а также высший – небесный, «выводит подземную жизнь к небу»7. Поэтому, с тем чтобы оставаться в «центре мира», связываются как надежды на преодоление принципиальных огра- ничений человеческого существования и контакт с божественным (или даже достижение божественного), так и интенсифицирован- ное чувство угрозы регресса, нового погружения в хаос, падения в мир смерти8. Поскольку населенная данным сообществом терри- тория – «наш мир» – представляет собой остающийся в связи с не- бесным sacrum космос, постольку остальное является не космосом, а чем-то вроде угрожающего ему «потустороннего мира», хаосом, чуждой территорией, населенной чудовищами и демонами9, про- странством, требующим организации и освящения.
Опыт глубины русской души и души России переживается как
контакт с сакральной действительностью, ему придается – незави- симо от предпринимаемых иногда попыток вторичной рационали- зации, «офилософствования» или «онаучивания» – мистико-религи-
2 Ср.: Флоренский П. Понятие церкви в Священном Писании // Флоренский П. Сочинения. М., 1994. Т. 1. С. 461 и далее; Рябов О. «Умом Россию не понять…». Гендерный аспект «русской загадки» // Женщина в русском обществе, 1998, № 1. С. 34 и далее.
3 Ср.: Leeuv van der G. Fenomenologia religii. Warszawa, 1978. S. 326–
327.
4 Ср.: Cirlot J.-E. Slownik symboli. Krakуw, 2000. S. 119.
5 5 Ср.: Брода М. Русские вопросы о России. М., 2005. С. 32–37, 43–46,
74–89 и далее.
6 Eliade M. Sacrum, mit, historia. Wybуr esejуw. Warszawa, 1993. S. 70.
7 Cirlot J.-E. Slownik… S. 119.
8 Eliade M. Sacrum… S. 69.
9 Idem. P. 60 и далее.
озный смысл. С другой стороны, что также следует уже из самого эксплицированного выше смысла понятия душа, явление сущност- ной русскости, русская миссия, соответствующий ей способ наци- онального бытия, состояние ожидаемого осуществления и т.п. не могут ограничиваться триумфом чисто духовным или изложением лишь нравственных и интеллектуальных доводов, а должны содер- жать и материальный аспект: всестороннее и целостное проявле- ние силы. Всегда (а также и во времена смуты) они сопровождают- ся надеждой на актуализацию (реактуализацию) – и увековечение ситуации, в которой «…Господь не только спасал Россию от гибели, но постепенно умножал ее силу и сделал ее могущественнейшей и славнейшей державой среди всех народов земли»10.
Роль, которую на микрокосмическом уровне исполняет душа, (когда, перевешивая другие составляющие человеческого существо- вания, оживляет, объединяет и преображает антропологическое це- лое), на уровне макрокосмическом придается России11, – поскольку та, реализуя свою потенциальность, исполняет роль мировой души. Особой способностью и посланничеством обеих становится роль посредника между остальными аспектами бытия: преодоление изо- ляции, противоречия между духом и материей, ценностями и инте- ресами, эсхатологией и бренностью, открытие универсальной пер- спективы, делающей возможным преодоление односторонности, примирение противоположностей, достижение единства и полно- ты. Как верил Ф. Достоевский, русский инстинктивно угадывает
«общечеловеческую черту даже в самых резких исключительностях других народов; тотчас же соглашает, примиряет их в своей идее, находит им место в своем умозаключении и нередко открывает точ- ку соединения и примирения в совершенно противоположных, со- пернических идеях двух различных европейских наций…»12. В этой роли его не может заменить никто другой, ибо «лишь одному только русскому духу дана всемирность, дано назначение в будущем пос- тигнуть и объединить все многоразличие национальностей и снять все противоречия их»13, вследствие чего призванием России явля- ется провозглашение идеи всеобщего объединения мира и всеоб- щей любви людей. Учитывая «всечеловеческий» характер «русской души», размышление над ней, переживание ее «тайн» или отгады- вание вписанной в нее загадки приобретают – что обнаруживает следующий аспект идеи «России – мировой души» – общечелове- ческую ценность. «…Отчего ж тогда, – симптоматично вопрошает Валентин Распутин, – десятки и сотни умнейших людей Европы ис-
10 Серафим (Соболев). Русская идеология. СПб., 1992. С. 10.
11 Ср.: Михайлов М. Дух – душа – тело в западноевропейской и русской философии // Отечественная философия: русская, российская, всемир- ная: Материалы V Симпозиума историков русской философии. Нижний Новгород, 1998. С. 377.
12 Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1978. Т. 18. С. 55.
13 Там же. Л., 1983. Т. 25. С. 199.
кали утешение и видели надежду в России? Почему душу, хоть и загадочную, ищут здесь? Не потому ли, что, несмотря на все свои недостатки, отвечает русский человек главному замыслу вообще о человеке?»14
Исполнение Россией роли «мировой души» приводит, однако, в то же время в движение – скрытые или понимаемые как инициаци- онный вызов – самоотрицающие процессы и механизмы. Чем шире в историческом мире делаются попытки реализовать универсалист- скую, объединяющую или ведущую миссию России, тем больше приходится бороться с множественностью, гетерогенностью, со- противлением, центробежными тенденциями и т.п. Внешняя конф- ликтность и элементы распада переносятся в таком случае внутрь, а действия, направленные на их преодоление, исчерпывают силы России. Периодически совершаемые в России, в особенности в оче- редные периоды смуты, попытки подведения исторических итогов бывают поэтому крайне драматичны.
МОСКВА – ТРЕТИй РИМ
Среди сохраняемых и возрождаемых русским православием и политической традицией архаических содержаний, лежащих в ос- нове идеи Москвы – Третьего Рима, центральное место принадле- жит именно категориям «души» и «мировой души». Переживанию русской действительности в категориях «души» и России как «ми- ровой души», конкретизации его в форме идеи Москвы – Третьего Рима способствовал весь набор взаимосвязанных и взаимоукреп- ляющих своеобразных свойств православия, и прежде всего эсха- тологический максимализм, космизм, мистический реализм и свя- занные с ним теократические тенденции, бинаризм, мессианство и ориентацию на тоталитарность15.
Свойственный духовности восточного христианства «эсхатоло- гический максимализм» выражает непосредственное предчувствие и желание Пришествия, укрепляет усилия, направленные на поиск возможного выхода за пределы ставшего несостоятельным мира, избавления от него или окончательное его изменение, побежда- ющее зло16. Учитывая выраженный космизм восточной духовнос- ти, более сильно подчеркнутый элемент Божией имманентности в мире, макроантропоморфное восприятие мира, а также центральное значение категории «обожения», Упадок, Воплощение и Избавле- ние имеют здесь мощное космическое измерение, когда обновление человека становится обновлением космоса. Освящение природы
14 Распутин В. От каких несчастий мы произошли? // Аргументы и факты, 1998, № 42.
15 Cp.: Брода М. Русские вопросы о России. С. 75–89.
16 Ср.: Evdokimov P. Prawosławie. Warszawa, 1964. S. 24 и след.; Klinger J. O istocie prawosławia. Warszawa, 1983. S. 172; Meyendorff J. Teologia bizan- tyjska. Historia i doktryna. Warszawa, 1984. S. 192.
закладывает основы ее демистификации и избавления от рабства природному детерминизму. Увеличивается пространство человечес- кой ответственности, оно охватывает весь мир, ибо только с помо- щью человека космос может принять Благодать17.
Отношение к истории с позиций эсхатологии создавало опре- деленную имманентность рая и царства Божьего здесь и сейчас. Русской религиозной традиции было свойственно видение совер- шенного мира, осуществленного в конкретном земном царстве, противопоставленном всему остальному миру18. Ощущение своей миссии в противлении всему остальному миру, вплоть до его окон- чательного изменения и обращения на путь истинный, а также эсха- тологический финализм нашли свое отражение в перифрастичес- ком названии Москвы – Третьего (и уже последнего) Рима. Поиск абсолютного добра и абсолютной свободы способствовал невоспри- имчивости к условным ценностям, отрицанию компромиссных по- зиций и решений, усиливал остроту противопоставления между ле- жащим во зле, грехе, страдании и несправедливости миром и его будущим, «обожествленным» обликом19. В структурах бинарного мышления, отрицающего компромисс между избавлением и про- клятием, реальностью и идеалом, не оставалось места для аксиоло- гически нейтральных сфер жизни, которые не должны были быть обязательно «святыми» или «грешными», «хорошими» или «плохи- ми», «Божескими» или «сатанинскими»20. Мистический реализм в сочетании с теократической идеей пропитывал всю эмпирику дей- ствительности, связывая ее с мистической сферой, укрепляя тен- денцию к сакрализации разных эмпирических форм21.
В наиболее широко понимаемой идее Москвы – Третьего Рима имеет место яркое проявление самых общих содержаний, связы- ваемых с «мировой душой»: сакральность, преодоление изоляции, отчуждения и конфликта чистого разума с материальностью, со- единение духовности с моралью и материальностью, способность проявить силу, понять материальное как проявление духовности и sacrum, осознать себя центром мира, стремиться к расширению сво- их пределов, быть местом соития бренного с божественным, стать
17 Ср.: Evdokimov P. Kobieta i zbawienie świata. Poznań, 1991. S. 43; Струве Н. Православие и культура. Москва, 1992. С. 62 и след.; Fedotov G.P. The Russian Religious Mind. Vol. 2. Cambridge, Mass., 1946. S. 9–15.
18 Ср.: Hauke-Ligowski A. Od «Świętej Rusi» do Imperium Rosyjskiego // Znak. 1982. Nr 6 (331). S. 483–487; Люкс Л. Россия между Западом и Востоком: Сб. статей. М., 1993. С. 17 и след.; Riasanovsky N.V. Nicolas I and Official Nationality in Russia.1825–1855. Berkeley, 1956. P. 96 и след.
19 Ср.: Лосский Н.О. Характер русского народа. Frankfurt, 1957. Кн. I. С. 3 и след.; Styczyński M. Amor futuri albo eschatologia zrealizowana. Studia nad myślą Mikołaja Bierdiajewa. Łуdź, 1992. S. 224–226.
20 Ср.: Хомяков А. С. Сочинения. М., 1911. Т. 3. С. 337 и след.;
Bierdiajew M. Nowe Średniowiecze. Warszawa, 1936. S. 181.
21 Ср.: Зеньковский В. В. История русской философии. Л., 1991. Т. 1.
Ч. 1. С. 39–45.
источником развития и изменения действительности, придать ей единство, святость и полноту и т.п. Внимание к результатам того, как исполняет Россия миссию Третьего Рима свидетельствует о на- личии процессов, отражающих архетипическое содержание, харак- терное для «мировой души»: лишь номинально целое бытие, тенден- ции к парцелляции, наличие определенных черт небытия22.
Универсальное содержание «мировой души» в православно-рус- ском контексте подвергаются определенной конкретизации. Наибо- лее явным и значимым представляется связанная с отрицанием хрис- тианством циклической концепции времени и эсхатологическим максимализмом православия ориентация на окончательность объ- единяющего посланничества России: «два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти!»23. Идея Филофея содержит, прав- да, момент инициирующий – «подобает тебе, царю, сие [царство. – М. Б. ] держати со страхом Божиим, убойся Бога, давшаго ти сия, не уповай на злато, и на богатство, и славу…»24, но исключает возмож- ность взятия на себя миссии Москвы (России) другими политичес- кими центрами. Проявлением силы sacrum становится – согласно духу византийской теократической идеи – мощь московской царс- кой власти, начало царству Божьему дает русская земля, его разви- тие определяет объединяющая и освящающая мир миссия России. Политическая мощь, территориальный размах, растущее влияние страны являются в данном случае не только следствием исполнения ею взятой на себя миссии, но также и неотъемлемым условием ее реализации.
РОССИЯ/СОВЕТСКИй СОЮЗ – КОЛыБЕЛЬ ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКОГО КОММУНИСТИЧЕСКОГО СООБЩЕСТВА
Необходимым элементом, и в то же время условием осущест- вления идей «Россия – мировая душа» и «Москва – Третий Рим», всегда была вера в преодолевающий государственные и националь- ные границы характер этих идей и связанное с нею чувство обя- занности по отношению к другим человеческим сообществам. Вера в общечеловеческое, пролетарское, интернационалистское и т.п. измерение и общезначимость своих действий оставалась неотъ- емлемым элементом сознания и идеологии русских коммунистов.
22 Об этом свидетельствует, например, сильное и постоянное чувст- во угрозы единству России или даже ее существованию: «Быть ли нам, русским?» – вопрос Солженицына имеет симптоматичный характер. Ср.: Солженицын А. И. Россия в обвале. М., 1998. С. 152.
23 Послания Филофея. Послание великому князю Василию об исправ- лении крестного знамения и о содомском блуде // Памятники литературы древней Руси. Конец XV – первая половина XVI века. М., 1984. С. 436.
24 Там же. С. 440.
Ленин после октябрьского переворота провозглашал, что единст- венным смыслом удержания большевиками «факела социализма» в России является то, «чтобы он возможно больше искр продолжал давать на усиливающийся пожар социалистической революции»25, которая скоро охватит мир. Основной задачей большевиков он счи- тал необходимость «всесторонне и всемерно использовать зажжен- ный в России факел всемирной социалистической революции для того, чтобы <…> перенести революцию в более передовые и во- обще во все страны…»26. В то же время то, как большевики виде- ли осуществление обозначенной ими истины и обосновывали его, свидетельствовало о наличии в содержании их деятельности фено- менов «русской души» и «души России», выраженных в претензии на духовно-материальную мощь: «Историческую справедливость Октября, – говорилось в дни его 60-й годовщины, – доказывает факт существования и развития социалистического общества СССР, пре- вратившегося в мощную экономическую, социально-политическую и духовную силу»27. Акцентировался также момент главенства боль- шевистского дела в мире: «Октябрь и ленинизм занимают в по- литической и идеологической жизни современности центральное место»28.
Архаическое видение «мировой души» и противопоставление ей еще не преображенной и борющейся за первенство «остальной» действительности сопровождается характерным способом обосно- вания права на первенство, объяснимое тем, что большевистскую Россию атакуют все силы зла и тьмы: «Недаром все атаки врагов социализма направлены сегодня прежде всего против ленинизма»29. Эта борьба выражалась в никогда не прекращавшейся критике внутренних отщепенцев и внешних врагов и в противопоставле- нии себя всему остальному миру30. Насколько православная идея России как единственного истинно христианского царства консер- вировала целый ряд существенных содержаний архаической идеи
«Россия – мировая душа», настолько же большевистская идея, свя- зывавшая с большевистским государством зародыш будущего об- щечеловеческого коммунистического сообщества, включала в себя некоторые содержания и генерировала соответствовавшие им по- зиции обеих предыдущих.
Идея Филофея выражала не только принятие Москвой насле- дия Константинополя, но и обосновывала новую периодизацию истории, в рамках которой единственная носительница Истины –
25 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 9.
26 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 38. С. 89.
27 Konstantinow F. Wielki Październik i filozofia marksistowsko-leninows- ka // Studia Filozoficzne. 1977. Nr 10. S. 19.
28 Idem.
29 Idem.
30 Ср.: Cunningham M. Wiara w świecie bizantyjskim. Warszawa, 2006.
S. 141.
Москва – становилась истинным, указывающим путь другим госу- дарствам последним центром мира31. Усилия, предпринимаемые большевиками и сопровождавшие их идеологические конструк- ции дают яркие примеры повторения подобных по своей сути операций:
История поставила теперь перед нами ближайшую задачу, которая яв- ляется наиболее революционной из всех ближайших задач пролетариата какой бы то ни было другой страны. Осуществление этой задачи, разру- шение самого могучего оплота не только европейской, но также (можем мы сказать теперь) и азиатской реакции сделало бы русский пролетариат авангардом международного революционного пролетариата32.
С квазиэсхатологическим характером большевистского проек- та будущего коммунистического сообщества было связано принци- пиальное подчеркивание его создателями и сторонниками оконча- тельности «вечно живой» и единственной Истины, якобы лежащей в его основании и указывающей путь всему остальному человечест- ву. «Коммунистическое общество, – читаем мы в последнем пред- ложении сталинского «Диалектического материализма», – которое победит в конце концов во всех странах, в своем непрестанном вос- ходящем развитии будет всегда руководствоваться творческим, раз- вивающимся марксистско-ленинским философским учением»33 – сегодня, завтра, всегда…
Как мы помним, особую миссию «русской души» и России («ми- ровой души») видят в их способности быть посредниками в меж- дународном обмене идеями, открывающем универсальные перс- пективы развития с возможным достижением единства и полноты взаимодействия. Большевизм – в особенности ранний, ориентиро- ванный на мировую революцию и венчающее всеобщую историю коммунистическое объединение всех обществ и культур – обнару- живал явные черты идеологического суррогата подобных идей34. Идеи и дела большевиков, как представлялось тем, которые в них верили или стремились верить, – были направлены на слом, каза- лось, нерушимых прежде дихотомий российской жизни – славяно- фильство/западничество, теория/практика общественной жизни, интеллигенция/народ, Россия/Европа и т.п. Партию большеви- ков стали рассматривать как «эффективный инструмент – рычаг, с помощью которого Россия сможет подняться и который помо- жет разбить это слабое звено в империалистической цепи, что, в свою очередь, ускорит мировую революцию. Таким образом объ- единяются западный марксизм, теория исторического развития
31 Ср.: Митрофанов А. Россия перед распадом или вступлением в Евросоюз. М., 2005. С. 226.
32 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 28.
33 Materializm dialektyczny. Warszawa, 1954. S. 442.
34 Ср.: Sarkisyanz E. Russland und der Messianismus des Orients. Tübingen, 1955. S. 406.
Западной Европы и русские мечты о Третьем Риме, призванном сыграть ключевую роль в процессе революционного искупления человечества»35. Считалось, что вместе с Октябрем 1917 г. «исто- рия человечества вышла на новый путь – путь перехода к социа- лизму в мировом масштабе»36.
С точки зрения архаической перцепции мира имели место диаметрально противоположные перспективы в возможных пос- ледствиях действия власти: либо выход из глубочайшего хаоса, единство и порядок, либо превращение прежнего порядка в не- бытие, разложение и хаос. Симптоматичным является высказы- вание Ленина о руководстве революционной партией широкими массами, в котором он одобрительно приводит слова Плеханова, являющиеся, по убеждению большевистского вождя, «единствен- но возможным ответом на этот вопрос»: «Тогда существовал хо- рошо организованный и прекрасно дисциплинированный центр, существовали вокруг него созданные им организации разных разрядов, а что было вне этих организаций, было хаосом, анархи- ей»37. Здесь следует вспомнить об устоявшихся и освященных традицией концептах, согласно которым русский народ, погру- женный корнями в хаос, живет на своих вершинах в апокалип- тическом ожидании, желая абсолютного и не соглашаясь с отно- сительным38.