- Антуанетта!
Кто здесь, на пустынном берегу, мог назвать ее полным именем? Тем более, что так ее звал только младший братик. Когда он еще был здоров и мог говорить. В те далекие времена он нередко просил сестренку:
- Антуанетта, давай поиграем. Будто ты – Королева, а я – Маленький Принц…
Но то были относительно счастливые времена. Тогда они еще жили вместе с матерью в своем деревенском домике. А после того, как пришлось оттуда убежать, все веселые игры закончились.
- Я боюсь темноты и чудовищ, которые прячутся в ней. С клыками, когтями и большими ноздрями – часто говорил Луиджи, ежась под одеялом.
- А ты посмотри им в глаза, если подкрадутся ближе. Глаза у них такие же, как у нас - только зрачок черный, а окраска разная. Даже самые страшные из них - и те глазасты.
Посмотришь - и увидишь не то луг зеленый, не то синее море, не то коричневую землю.
И говори с ними об этом. Они поймут, вспомнят. Что внутри них - помимо мрака - цветут луга, плещутся моря и стелются земли…
Тони читала мальчику сказки перед сном до тех пор, пока он не научился сочинять их сам. Пираты штурмовали корабли с трюмами, набитыми золотом до краев. Короли сражались за свои земли, отбивая напор врагов.
Столетние мудрые деревья помогали путникам, дороги рассекали поля, и солнце ложилось под ноги странствующим, ищущим алмазные копи, затерянные царства, похищенных принцесс. А лесное зверье оживало и разговаривало…
- Тот, кто рассказывает о таких вещах, неизменно начинает верить в то, что он придумал - говорила она. - В то, что свет всегда сильнее мрака и добрая магия побеждает злую.
В то, что произнесенное слово, непременно будет услышано. Если не человеком, то небом. Поэтому старайся не придумывать ничего плохого…
А потом все закончилось в одночасье. Мячик укатился, собака нарисовалась во всей красе, и мальчик замолчал. Что теперь творилось в его голове – никто не знал. Научится читать и писать он не успел, а дар художника достался одной Тони.
И вот этот странный зов:
- Антуанетта!
Тони в панике оглянулась. Никого! Ни человека, ни зверя…
Впрочем, нет. Зверь как раз был. Из-под маленького огненного клена, почти сливаясь с листвой, выглядывала рыжая мордочка. Лис!
- Хочешь, я подскажу тебе сюжет новой картины? – спросил он будничным голосом.
Девушка машинально кивнула.
- Тогда послушай, что со мной сегодня произошло! Как известно, лесу тротуаров нет – это вам не Город! Но это не значит, что все звери могут шастать по лесу, сломя голову, как люди. В лесу медведь травинки не сомнет! Да и я стараюсь ходить до речки по еле заметной дорожке, утоптанной лапами обитателей леса. Даже следы от копыт не очень заметны, если все ходят след в след и громко не ржут. Ну, или не воют. А тут иду, а на тропинке сидят Ворона и Сова. То есть, стоят, но про птиц так не говорят, они всегда сидят. Сидят, поганки, и бурно обсуждают вызывающее поведение Куропатки. Я подошел поближе и протявкал:
- Привет, подруги! Вы зачем дорогу перегородили?
Ворона удивленно посмотрела на меня и ответила:
- Не видишь, что ли, мы разговариваем.
- Да, я слышу твое карканье и совиное уханье. Мне только интересно, почему Вы не на елке это делаете, а на тропинке.
- Мы просто давно не виделись - объяснила Ворона. - А тут еще эта вредина Куропатка вырядилась неприлично. Правда, Сова?
- Угу! - ухнула мудрая Сова с глупым видом растерянной курицы.
Тут я сел на задние лапы, а передние скрестил на груди:
- Повторяю вопрос: почему вы не на елке, а на тропинке разговариваете? Тут же звери на водопой ходят!
- Мы не звери - обиженно прокаркала Ворона. - Мы - птицы. Правда, Сова?
- Угу! - опять ухнула Сова и добавила. - И мы не пьем.
Я закатил глаза:
- С ума с вами сойдешь. Дайте пройти, что ли!
Ворона удивленно раскрыла клюв:
- А кто тебе не дает? Иди лесом! Там же ходить пока не запрещено!
Ну, я не знал, что ответить, и только почесал лапой за ухом. Вдруг послышался нарастающий топот копыт. Это бежал по тропе на всю голову ушибленный Лось.
- С дороги, болваны! - завопил он.
И раскидав нас по окрестностям, пронесся к водопою.
- Атилла! Гунн! Варвар! - каркала вслед Лосю взъерошенная Ворона. - Правда, Сова? Сова, ты где?
Сова висела вниз головой на сосне.
- Угу - сказала она и добавила. - Хам!
Я тем временем выбрался из канавы и, выплевывая из пасти прошлогодние листья, пытался выразить свои впечатления:
- Загрызу рогатого! Поговорить не дал. Кстати, о чем мы разговаривали, Ворона?
Ворона догадалась, что у меня лосем память отшибло, и сказала:
- Так ты мне обещал червяков накопать. И наказать Куропатку.
Побежал я дальше по тропинке. И увидел Куропатку.
- Это ты тут воду мутишь? Ходишь по тропинке, мешаешь пройти!
Птица вызывающе промолчала и вспорхнула на клен.
- Пережевывая оставшиеся в пасти листья, я лихорадочно думал, как наказать улетевшую Куропатку. Ну, и Ворону с Совой. А потом увидел тебя. И придумал. Нарисуй каждую из них в клетке! Пусть посидят взаперти, подумают над своим поведением!
И Лис хитро ухмыльнулся.
- Вообще-то мне нужно рисовать осень – возразила Тони, почти не удивляясь странному собеседнику.
Рассказывал же ей Луиджи про говорящее зверье! И к тому же, если в Городе живут мастера-волшебники, почему бы и в лесу за Городом не жить волшебным зверькам?
- А кто мешает развесить клетки в осеннем лесу? – изумился Лис.
- Никто – улыбнулась Тони. – Но ведь в клетках будут сидеть НАРИСОВАННЫЕ птицы, а не те – кто тебя обидел. Да я и не стану рисовать такое! Птицы не должны сидеть в клетке. Ни в жизни, ни на картинке!
Лис присел на пожухлую траву и озадаченно почесал задней лапой левое ухо.
- Ну, ты прямо как один мой приятель! – задумчиво протянул он. – Тот тоже, бывало, говорил, что запирать птицу в клетку – преступление! Ладно, не надо никаких клеток. Но, как же мне наказать этих пернатых вредин? О! Придумал! Нарисуй картину, на которой Ворона, Сова и Куропатка дружно просят у меня прощение и поют в мою честь хвалебный гимн!
Тони так расхохоталась, что даже уронила палитру.
- И как ты представляешь себе этот хвалебный гимн, состоящий из вороньего карканья, совиного уханья и курлыканья куропатки? Ты уверен, что хочешь ТАКОЕ услышать?
Лис тоже развеселился и подпрыгнул пару раз на месте.
- Да уж, это будет незабываемая «Пестня»! А все-таки нарисуй такую картину Антуанетта. Пусть мое желание сбудется!
- Ничего не выйдет, Рыжик! – вздохнула девушка. - Я ведь рисую обыкновенной кистью, а для таких дел нужна другая - Волшебная.
- А у тебя ее нет? – спросил Лис.
- Ее ни у кого нет – грустно ответила Тони.
- Неужели? А мне вот Сорока на хвосте новость принесла, что Кисть – в Городе.
- Как – в Городе? У кого?
Тони аж подскочила на своем валуне.
- Лис, миленький! Скажи мне, пожалуйста, где ее найти? Она мне ОЧЕНЬ нужна!!! С ее помощью я смогу помочь двум хорошим людям!
И девушка рассказала Лису свою историю. И не только свою. Но и историю маэстро.
Когда Тони закончила рассказ, Лис пришел в невероятное возбуждение. Он несколько раз высоко подпрыгнул в воздух, завертелся колесом, догоняя свой хвост и, наконец, высоко подняв голову к небу, радостно затявкал. После чего успокоился, принюхался к чему-то и торжественно произнес:
- Чую, пахнет приключениями! Да будет тебе известно, Антуанетта, что пару-тройку веков назад, я был настоящим Героем этого леса! Да-да! Рискуя жизнью, защищал своего друга от злодеев, а потом помогал ему спасать лес от страшного пожара, а потом…
Впрочем, сейчас некогда предаваться воспоминаниям! Пора действовать! Для начала я попробую выяснить, у кого сейчас находится Волшебная Кисть. Кстати, Антуанетта, ты знаешь, что это довольно опасная вещь?
- Знаю! Но ради дорогих мне людей, я готова на любой риск – твердо ответила Тони, слегка, впрочем, опешив от слов Лиса про «пару-тройку веков».
- Уважаю твою смелость! В общем, как только что-то выясню, обязательно тебя найду!
И говорящий зверек рыжей молнией метнулся в чащу леса.
- Постой-постой! – до Тони только сейчас дошла главная странность их разговора.
– А откуда ты знаешь мое имя?
Лис на мгновенье появился снова:
- Как говорила одна моя хорошая знакомая: «Мне ведомы все тайны леса». Ты же часто в своих снах гуляла по этим тропинкам, забредала в лесную глушь, любовалась цветущими полянами. А я всегда тебя сопровождал. И потом появлялся на твоих рисунках. До скорой встречи, Антуанетта!
И он растворился в желтых зарослях. А Тони, пытаясь унять дрожь в ногах, побрела к озеру. В надежде, что холодная вода хоть как-то вернет голову на место, она зачерпнула полную пригоршню, плеснула себе сначала на лицо, потом на затылок. Становиться на место голова упорно не хотела. Но зато в сердце появилась надежда, а мрачные предчувствия рассеялись без следа. Тони улыбнулась, вспоминая веселого рыжего собеседника.
- Теперь я знаю – КАКУЮ осень я изображу на новой картине!
И не теряя ни минуты, девушка побежала к своему валуну, у которого стоял мольберт, и лежала брошенная палитра.
Откуда ей было знать, что Диего, так и не нашедший подходящей полянки, тоже отправится на берег??? Что он услышит ее разговор с Лисом, узнает, что Волшебная Кисть странным образом попала в Город. А, самое главное, поймет, что Тони – не мальчик…
Когда девушка скрылась в зарослях, Диего, наконец-то, выполз из колючего кустарника, где ему пришлось просидеть все время, пока длился странный разговор. Сбросив одежду, юноша с разбегу нырнул в ледяную октябрьскую воду. После услышанного, надо было успокоиться и как-то привести мысли в порядок. Выскочив на берег и трясясь от холода, ученик художника торопливо оделся. Петляя вдоль валунов, он побежал к дальнему берегу озера, потом по каменистой тропинке взобрался на высокий холм. Теперь он видел все озеро, как на ладони. Ему даже показалось, что он заметил худенькую фигурку с кистью в руках на фоне желтых лиственниц. На бегу Диего согрелся, мысли потекли ровнее, но потрясение от того, что он узнал, никак не проходило:
- Выходит, наш Тони на самом деле – Антуанетта. А я, значит, совсем дурак – раз мальчика от девочки отличить не смог. Впрочем, эта девчонка нас всех заморочила! Хотя винить ее за это нельзя, она же пытается помочь своему брату. А заодно и маэстро Алехандро.
Так вот для чего ей нужна Волшебная Кисть! Стоп! Лис же сказал, что Кисть теперь в городе. Ох, чувствую я, натворит еще нехороших дел этот древний артефакт! Надо бы обо всем переговорить с Тони, обсудить план дальнейших действий. Хм, переговорить.
И признаться, что подслушал разговор и узнал ее тайну? Вдруг девушка так обидится на меня, что и видеть не захочет? Все равно, постараюсь ей помочь!
Приняв такое решение, юноша спустился с холма и быстрым шагом пошел вдоль озера.
Глава 6. И вовеки веков, и во все времена трус, предатель – всегда презираем
Надо отметить, что с одной стороны Город Мастеров формально не входил в состав королевства, пользовался широкими правами самоуправления и с давних пор считался Вольным Городом. А с другой стороны, каждый новый король, по традиции, присылал в город своего наместника, дабы тот присматривал за тем, как горожане исполняют законы, и за их верностью Короне, в целом. И поскольку жизнь там вот уже в течение нескольких столетий текла мирно и счастливо, должность наместника в Городе Мастеров воспринималась королевскими придворными, как поездка на курорт: приятная и почетная, хотя и немного скучная обязанность. Нынешний наместник, Пьетро ди Скарпиа, отчаянно скучал. Он только что вкусно поужинал и теперь развалился в кресле, предаваясь самому древнему занятию на свете: следил за мухой на потолке. Его полное мясистое лицо, с аккуратно подстриженными черными усиками и бородкой, не выражало никаких чувств.
Но в глубине маленьких близко посаженных глаз, порой возникало странное выражение, похожее, на хитрое и пристальное внимание. Словно наместник обдумывал какую-то важную задачу и никак не мог прийти к правильному решению. Так ничего для себя и, не решив, наместник зевнул и выглянул в окно. На другом берегу озера, в Городе Мастеров уже зажигались первые огоньки.
Сеньор Скарпиа со скучающим видом отвернулся от панорамы вечернего пейзажа. Из всех наместников, бывших здесь прежде, он один почти ни разу не выезжал в Город, не гулял по его прекрасным улицам, не принимал участия в праздниках и не интересовался чудесными творениями рук прославленных Мастеров. Или только делал вид, что не интересовался?
Как отметил однажды бургомистр, Пьетро ди Скарпиа был из породы людей «себе на уме».
Про него говорили, что в свое время он был одним из первых королевских министров, но внезапно чем-то прогневал монарха. После чего получил почетную ссылку, должность наместника и небольшой уютный дом вблизи старинного замка. Ну, а в замке, по традиции, располагался небольшой гарнизон королевских гвардейцев, которые должны были представлять здесь армию его величества, а заодно защищать наместника и Город от возможного врага. Годы мирной жизни подточили боевой дух солдат. И гвардейцы, и офицеры всем строевым упражнениям и маршам на плацу предпочитали игру в кости и веселый звон кружек в близлежащей таверне «Сытый гусь». Вот и теперь до слуха сеньора Скарпиа доносился хохот и нестройное пение десятка солдатских глоток. Наместник недовольно скривился.
- Эти болваны совсем распустились. Но они хотя бы нашли себе занятие по душе – вздохнул он. – А чем мне, умному и образованному столичному вельможе, занять себя в этой глуши?
Этот вопрос сеньор Пьетро задавал себе неоднократно. И не находил на него ответа.
До сегодняшнего дня.
- Ваше превосходительство, господин наместник, к вам горожанин по важному делу – голос слуги отвлек его от скучных раздумий.
Сеньор Скарпиа удивленно вскинул густые брови:
- Горожанин? КО МНЕ?! По делу?? Да еще в поздний час??? Странно, очень странно.
Какое спрашивается, у него ко мне может быть ДЕЛО? – наместник уже собрался сказать, что никого не принимает, но какое-то странное предчувствие заставило его изменить свое решение. – Ладно, зови этого горожанина. Хоть какое-то развлечение.
Витольдо Краббс, как комета, влетел в пышно обставленный кабинет наместника и с ходу бухнулся сеньору Пьетро в ноги:
- Взываю к королевской справедливости в вашем лице господин наместник! Не дайте совершиться страшному злодеянию! Уберегите наш Город, а заодно и всю страну от опасного бунтовщика и заговорщика!
Наместник, удивленно пожал плечами:
- Я ничего не понимаю! Какой заговор? Что еще за бунт? Господин, не знаю, как вас там, извольте встать и все рассказать мне по порядку.
- Меня зовут Витольдо Краббс - затараторил старый интриган. - Я – единственный художник в нашем городе, но это сейчас не важно. Я пришел к вам, господин наместник, с жалобой на некоего так называемого маэстро, который ежеминутно оскорбляет богатых и почтенных граждан, поет возмутительные песенки, собирает вокруг себя нищую молодежь и вообще ведет себя крайне подозрительно!
Сеньор Скарпиа откровенно зевнул.
- Господин Спрутс…
- Краббс, с вашего разрешения…
- Не важно! Зачем вы мне все это рассказываете? Почему вы беспокоите меня, представителя королевской власти, по таким мелочам? У вас в Городе что, нет бургомистра?
- Есть, но…
- Вот ему и жалуйтесь! С каких это пор наместник должен влезать в склоки между горожанами?
- Да я ему все рассказал - привычно заныл Краббс. - Но наш бургомистр оказался тряпкой и полностью принял сторону этого мазилы…
- Какого такого мазилы? Вы еще и заговариваетесь, господин Лобстерс!
- Краббс, прошу заметить…
- Не важно! Вы только что сказали, что упомянутый бунтовщик поет песенки, а теперь говорите, что он мазила, то есть художник. Слуги! Что это такое?!
Почему ко мне пускают пьяных?!
Наместник отвернулся и резко взмахнул рукой. Двое дюжих лакеев моментально подскочили к Витольдо с явным намерением силой вытащить его из кабинета.
- Я совершенно трезв, господин наместник! - завопил Краббс,
И мертвой хваткой вцепился в дверной косяк.
- Взываю к вашей мудрости и проницательности! Упомянутый мазила и автор возмутительных песенок – это так называемый маэстро Алехандро Альварес!
Пьетро ди Скарпиа резко обернулся. В его черных глазках зажегся странный огонек, а взгляд из сонно-брезгливого превратился в заинтересованный. И стал жестким и прицельным.
- Маэстро Альварес - прошептал он. - Тот самый…
- Да, господин наместник - радостно закивал Краббс. - Тот самый заговорщик, бунтовщик, обидчик почтенных граждан, редкостный бездарь…
Взмах руки сеньора Скарпиа прервал поток обвинений.
- Я готов выслушать вас, господин…Крякс…
- Краббс, к вашим услугам!
- Господин Краббс. Вот перо и бумага. Изложите четко и последовательно все ваши обвинения в адрес художника Альвареса. Обещаю, что всеми силами постараюсь вам помочь.
Пока старый интриган, вспотев от напряжения, строчил донос, наместник отвернулся к окну. Скука окончательно сошла с его лица, глаза горели, с губ срывался невнятный шепот:
- Тот самый Альварес… Знаменитый живописец…
Тысяча чертей, неужели я дождался?! Значит, скоро закончится срок моего вынужденного заключения в этой жалкой глуши. И я смогу рассчитаться со всеми, кто был в нем повинен!
А еще через полчаса, переполненный злобной радостью, Витольдо Краббс шел по улице Города Мастеров, направляясь к своему дому.
- Как вы там в свое время пели маэстро? – хихикал он, довольно потирая руки. – «Доносы и наветики страшнее, чем картечь»? И страшнее, чем любая магия, доложу я вам! Готовьтесь, сеньор Алехандро. Завтра за вами придут!
А что же наш Пабло? Как он распорядился Волшебной Кистью? Утром следующего дня он сказался больным и не пошел с остальными учениками гулять по Городу. Он дождался, пока маэстро тоже уйдет по своим делам, встал с постели и, крадучись, вышел во двор.
Доставать Кисть в доме он побоялся. Вдруг Алехандро вернется и застукает его за работой? Поэтому он быстренько перетащил мольберт и краски в пустой каретный сарай, распахнул окно и с трепетом открыл черный футляр. Кисть вспыхнула зловещим светом. Даже солнечный луч, забравшийся в помещение через дырку в потолке, померк на его фоне.
- Черт! – выругался «счастливый» обладатель артефакта, чувствуя, что руки у него почему-то предательски трясутся, а ноги подгибаются. – Я же ничего не украл! И никого не убил. Все, что я хочу – это слегка подправить действительность и ускорить события. Сколько еще я буду ходить в учениках и подмастерьях? Год? Два? Учитель ни разу не обозначил мне срок обучения. А мне уже восемнадцать! И что я имею, кроме старого мольберта? Дома у меня - нет. Денег – тоже. То, что нам выдает маэстро в качестве «поддержки штанов», едва хватает на пару кружек эля или кусок нового холста.
При таком раскладе я даже подружку себе завести не могу. Девушкам надо дарить подарки – а откуда на это деньги? Не каждая из них Кэт – которая ничего не видит, кроме картин своего ненаглядного Джованни. Да и, если уж быть предельно честным, рисует он гораздо лучше меня. Пройдоха Краббс мне откровенно льстил, когда говорил, что я – самый талантливый ученик. Интересно, зачем он так сказал?
В голову Пабло закрались какие-то смутные подозрения. С одной стороны, он начинал понимать, что не так все просто. И его используют с какой-то странной целью. А с другой - ему не терпелось прикоснуться к чудесному предмету. Слава и известность были чем-то далеким и недостижимым. А денег и благополучия хотелось сейчас.
- Ну, разве я виноват, что родился в бедной семье?
И ничего, кроме умения рисовать, отец мне не оставил? Родителей унесла черная лихорадка – и мне еще повезло, что маэстро приютил меня у себя.
Тут юношу снова начали одолевать вчерашние мысли о «неблагодарности» по отношению к учителю. Может быть, правильнее было бы отдать Кисть маэстро? Раз брать ее в руки стоит только ради спасения чьей-то жизни? А чью жизнь собрался спасать Пабло? Свою собственную? Так ведь тут скорее не жизнь, а шкуру. Или не шкуру – а карман?
Понятное дело, что каждому ученику хочется превзойти своего учителя – или своих товарищей. Ведь зачем рисовать картины, если никто не станет ими восхищаться?
От покрашенного забора и то, порой, больше пользы – чем от никому не нужного этюда.
Оставить потомкам виды Города? – так за четыреста лет его существования это уже было сделано тысячу раз. Причем, разными авторами. Хорошо и качественно. Город ведь не человек – стоит себе на одном месте. И только времена года примеряет – как новый камзол. А Замок и Озеро остаются прежними. Как, впрочем, и булыжные мостовые и дома под черепичными крышами. Меняются только их обитатели. Но, кому, скажите, через сто лет будет интересен портрет какого-нибудь гончара или часового мастера? Оставить наследникам СВОЙ портрет? – так ведь и наследников пока не предвидится. Да и наследовать тоже абсолютно нечего.
А вот, если нарисовать себя в каком-нибудь богатом доме (а лучше – замке!), окруженным слугами (или почитателями своего таланта!), с орденами на груди…
Или в обществе КОРОЛЯ – ну, или хотя бы у подножия его трона? Звезды с неба в руки, конечно, падать не начнут, но, может быть, изменят свою орбиту? И появятся богатые клиенты, заказы, деньги, девушки…
Так, убеждая себя, в том, что он не делает ничего плохого, Пабло взял в руки Кисть.
Ха! Это только называется – «взял»! С таким же успехом можно было дотронуться до раскаленной вулканической лавы! Или развести костер на собственной ладони! Проклятый артефакт не просто «горел огнем» - он им и был!!!
Что делает человек, схватившись за что-то горячее? – Правильно, старается отбросить его от себя подальше. Пабло так и поступил – отшвырнув Кисть. Она, кувыркаясь, пролетела несколько метров и затаилась на каменных плитах, которыми был выложен пол каретного сарая. Но по дороге успела поджечь все на своем пути: старые холсты, сухое сено, какие-то доски. Раскрытое настежь окно только усугубило ситуацию – сквозняк радостно пробежался по тлеющим предметам, и огонь хищно поднял свою рыжую голову…
- Помогите! – в страхе заорал Пабло, едва успев выхватить их огня свой мольберт. – Пожар!
Что происходило дальше, он помнил плохо. В дверях внезапно и не понятно, откуда, появились сначала Диего, а потом Тони. Диего, быстро сориентировавшись, мгновенно сбросил с себя куртку и, начал размахивать ею, сбивая пламя с горевших предметов.
А Тони поспешно захлопнула окно, схватила побитую молью попону, и кинулась помогать Диего. Вместе они довольно быстро потушили начинающийся пожар.
Когда к Пабло вернулась способность соображать, он с изумлением увидел, что Тони совершенно спокойно держит проклятую Кисть в руках. Правда, сейчас та не горела зловещим огнем, и была похожа на самую обычную кисточку, которых в мастерской было много. Поэтому от ответа на вопрос – Что произошло? – он уклонился, просто попросив Тони положить Кисть обратно в черный футляр.
Ближе к вечеру, Пабло сначала отправился с этим футляром к Маэстро, а потом и в ближайшую забегаловку. Учитель мало что понял из его сбивчивого рассказа, но согласился оставить странный артефакт у себя. Заодно, выдав своему горе-ученику мазь для лечения обожженной руки. А Пабло, махнув на все рукой, с горя достал из кармана последнюю серебряную монетку и отправился в ближайший трактир.
Алехандро склонился над столом. В глубине угольно-черного футляра ярко светила и переливалась всеми оттенками расплавленного золота Волшебная Кисть.
- Лишь истинный художник, чья душа полна неиссякаемым огнем творческого горения, способен прикоснуться к этой Кисти – повторил он слова старой легенды, когда-то рассказанной ему учителем. – Но удержать Волшебную Кисть в руках и не обжечься может лишь тот, кто болью души заплатил за свой талант…
Почему-то в голову тут же полезли слова известной песенки:
Навсегда расстаемся с тобой, дружок. Нарисуй на бумаге простой кружок. Это буду я – ничего внутри. Посмотри на него, а потом сотри…
Художник чуть слышно вздохнул и протянул руку к ларцу. То ли затем, чтобы закрыть его, то ли - чтобы достать опасный артефакт. Резкий стук в дверь прервал тяжелые раздумья. Маэстро захлопнул крышку.
- Входите! – отозвался художник.
Дверь распахнулась. Офицер в парадной форме почтительно поднес руку к треуголке, украшенной плюмажем.
- Маэстро Алехандро Альварес, господин наместник приглашает вас к себе в гости. Карета ждет вас у подъезда.
Художник удивленно пожал плечами. Посланец продолжил, предваряя все вопросы:
- Господин наместник также просит, чтобы вы захватили с собой кисти, краски, холст – словом, все необходимое в вашей работе. Жду вас внизу!
- Вероятно, наместник хочет заказать мне картину – подумал Алехандро. – Довольно странно для человека, который за все годы пребывания здесь не видел ни одной моей выставки.
Все еще недоумевая, маэстро быстро собрал свои вещи. Взгляд его на миг остановился на черном футляре. После секундного колебания художник вытряхнул из него Кисть в медную шкатулку, запер ее на ключ и убрал в старый и крепкий кованый сундук. Набросал сверху кучу подрамников, ненужных этюдов и прочей художественной дребедени. И, придавив все это для верности тяжелым мраморным бюстом какого-то вельможи. А в футляр положил обычную кисточку.
- Пусть пока все так полежит! Потом разберемся!
Глава 7. Прошлое настигнет, где бы ты ни прятался
Офицер с поклоном распахнул перед ним дверцу кареты. Блистающий золотом экипаж двинулся с места. Так случилось, что на улице, где жил маэстро в этот вечерний час было пустынно, все соседи разошлись куда-то по своим делам. Никто не видел, как Алехандро покинул свой дом. И сам художник не оставил даже записки своим ученикам, будучи уверенным, что вскоре вернется. Наша история покажет, как жестоко он ошибался.
Простучав колесами по улицам города, карета выехала на набережную большого озера, которое двумя речными протоками соединялось с морским заливом. В центре озера, на небольшом острове, стоял древний рыцарский замок. Глядя из окна на стены старинного укрепления, Алехандро вспомнил драматичную историю его создания.
Четыреста лет назад страна была раздроблена на маленькие герцогства и княжества, постоянно воевавшие между собой. Редкие вольные города, такие, как Город Мастеров, всеми силами старались отстоять свою независимость. И вот, по всем тогдашним правилам строительства подобных крепостей, старинные зодчие окружили возвышенную часть острова стеной, а в центре возвели огромную Квадратную башню. Замок долгое время считался неприступным, ведь толщина крепостных стен превышала два метра, а толщина стен башни – все четыре!
Стены завершались зубцами, а вокруг всего замка шла навесная деревянная галерея – боевой ход. В нижнем же дворе замка находились кузни, оружейные, склады с продуктами – словом все, что помогло бы замку выдерживать длительную осаду.
Увы! Ни мощные крепостные стены замка, ни доблесть его защитников не спасли Город четыреста лет назад от войск иноземного герцога де Маликорна.
Беда крылась в изначально неправильно выбранной форме главной башни.
Враги форсировали озеро, глубокой ночью напали на замок, а поскольку его боевая башня была Квадратной, им не составляло труда нападать на защитников из-за угла, расстреливая их в упор.А предательство одного из горожан, открывшего врагу ворота довершило падение замка. После того, как замок пал, захват Города был делом нескольких часов. Оставшиеся в живых защитники поспешно скрылись в окрестном лесу. А дальше уже начиналась легенда прекрасно известная каждому жителю Города с детских лет. Легенда об отважном метельщике, предводителе народного восстания, и о его нежной и бесстрашной подруге. О том, как был освобожден Город, и как любовь победила смерть…
- Пожалуй, стоит сделать несколько эскизов замка - подумал Алехандро.
- Я давно мечтал сделать серию картин, посвященную героической истории нашего Города.
Маэстро выглянул в окно кареты. Низкие тучи нависли над озером. Камыши жалобно трещали и гнулись под порывами холодного ветра.
Карета свернула на подвесной мост, который не поднимался уже несколько столетий.
Замок нависал над берегом серой величественной громадой. Над шпилем Квадратной башни трепетал и бился на ветру королевский флаг. Три звезды и три стрелы на сине-золотом фоне.
Они подъехали к воротам. Гвардеец выбежал из караульни и торопливо отдал честь. Тяжелые створки медленно распахнулись. Проехав еще несколько метров, карета остановилась в центре нижнего двора. Лакей с готовностью подхватил саквояж художника. Мажордом в пышной ливрее приветствовал Алехандро низким поклоном.
- Господин наместник ожидает вас. Прошу вас, маэстро, проходите.
Дом наместника – изящное двухэтажное белое здание, вход в которое украшала ажурная каменная арка, а крышу – маленькая башенка, казался совсем маленьким на фоне могучей крепостной стены.
Маэстро проследовал за слугой по длинному коридору и вошел в богато украшенные покои. Впрочем, обстановка парадной комнаты сразу не понравилась художнику: мебель из дорогих сортов дерева выглядела тяжелой и громоздкой, обилие позолоты резало глаза, а темно-красная шелковая ткань, которой были обиты стены, придавала помещению зловещий вид. К тому же у дверей неподвижно застыли два солдата с ружьями в парадных мундирах. Алехандро почувствовал смутную тревогу, но, тряхнул головой, разгоняя наваждение, и решительно шагнул вперед. В комнате было жарко натоплено, посередине стоял большой стол, накрытый к званому обеду: фарфоровые блюда, полные изысканных яств, дорогие вина в хрустальных сосудах. У камина, спиной к маэстро, стоял высокий, крупный мужчина в черном бархатном камзоле, украшенным золотым шитьем. Мужчина обернулся: