Томас ничего не сказал, хотя ему хотелось ответить. Он догадывался, что сказал бы на его месте Эд, но не мог разобраться в собственных мыслях.
– Не вздумай дрогнуть, – сказал Паркс, хлопнув его по плечу. – Боевые порядки уже построены. Ты несколько недель провел на передовой.
Его окликнули из рубки. Это был капитан Накамура. Паркс поспешил к нему.
– С тобой все в порядке? – спросила Куми, подходя к Томасу, который стоял, уставившись в воду.
– Да, – рассеянно ответил он. – Наверное. Паркс… – Найт осекся, не зная, как объяснить свинцовый осадок в душе, оставшийся после разговора с ученым.
– Он человек, который видит перед собой цель, – сказала Куми. – Крестоносец наших дней.
Томас кивнул, улыбнувшись этому сравнению.
Он не ожидал, что Куми останется с ним, до самого отплытия ждал, что она сойдет на берег.
Как ни странно, решение за нее принял Паркс, хотя и косвенным образом. Куми позвонила в аквариум Кобе и назвалась представителем государственного департамента, якобы изучающим вопрос противозаконного приема на работу одного американского гражданина. Потом она призналась, что была полна решимости выяснить о Парксе какие‑либо компрометирующие подробности, которые разоблачили бы все безрассудство предстоящей экспедиции. Ей ничего не удалось узнать. Паркс был на отличном счету. Судя по всему, руководство видело в нем квалифицированного и целеустремленного специалиста, защитившего докторскую диссертацию в Стэнфордском университете, к тому же согласного работать за относительно скромное жалованье. Единственным, что можно было с натяжкой считать пятном в его карьере, – это увольнение из Калифорнийского университета, куда Паркс был взят на работу ассистентом профессора сразу же после окончания Стэнфорда. Хотя общее командование «Нарой» находилось в руках Накамуры, в аквариуме Кобе полностью доверяли Парксу. То обстоятельство, что он был одержим на грани иррациональности, не имело особого значения.
– По‑моему, руководство аквариума хочет следовать за ним в кильватерной струе, – сказала тогда Куми. – Ему дадут возможность довести дело до завершения, а когда он найдет то, что ищет, все результаты у него отнимут. Если аквариуму удастся добыть хотя бы одну особь, живую или мертвую, это сразу же поставит его на первое место среди всех заведений подобного рода в мире.
– Значит, ты веришь Парксу? – спросил Томас.
– Не на все сто, – призналась Куми. – Но если он настоящий ученый и действительно стоит на пороге какого‑то важного открытия, то я хочу быть рядом.
– В качестве официального представителя американского правительства. – Томас криво усмехнулся.
– Что‑то вроде того, – уклончиво сказала Куми, стиснула ему руку и ушла, как это бывало раньше, в далеком прошлом.
Найт просто несколько минут стоял на палубе, уставившись на море. Такое случилось два дня назад, и Томас до сих пор не мог решить, как к этому относиться.
– Как Джим? – спросил ои сейчас.
– Держится отчужденно, – ответила его бывшая жена. – Похоже, он растерян, даже опечален. Почему бы тебе с ним не поговорить? С тех пор как мы отплыли из Японии, ты не сказал ему и двух слов. Это все потому, что он напоминает тебе об Эде?
– Не знаю, – пробормотал Томас. – Возможно. Джим тебе нравится, ведь так?
– Да, – подтвердила Куми.
Это был четкий, определенный ответ, но она предпочла именно его, заявление веры и надежды, быть может даже приправленное милосердием. Это оказалось не столько описанием ее чувств, сколько декларацией того, в каком мире ей хотелось бы жить. Кивнув, Томас промолчал.
К ним возвратился сияющий Паркс и объявил:
– Мы будем на месте через два часа. Кто отправится под воду вместе со мной?
– Я, – решительно произнес Томас.
До сих пор Найт еще не думал об этом, но сейчас ему все стало ясно. Если там что‑то есть, то он просто обязан увидеть это своими глазами.
Глава 95
Дебора Миллер хмуро сидела за столом в своем кабинете в музее, расположенном в том районе Атланты, который именовался Друид‑Хиллс. Кто такой этот Мацухаси и с какой стати он прислал ей по электронной почте какие‑то странные кадры аэрофотосъемки? В сопроводительном письме, написанном на строгом и чересчур правильном английском, Мацухаси утверждал, что эти снимки попросил переслать ей Томас Найт, хотя сам он не мог сказать, по каким причинам. Дебора просмотрела их еще раз: деревушка на берегу, кроваво‑красная вода, дым, затем ничего. Фотографии должны были иметь какое‑то отношение к брату Томаса, но она понятия не имела, что ей с ними делать.
Во время последнего разговора по телефону Томас сказал, что по‑прежнему не знает, где погиб его брат. Следовательно, эти снимки содержали какую‑то новую информацию, хотя Дебора не могла представить, что способно было вот так стереть целую деревню с лица земли. Достав с полки географический атлас, она по координатам определила, что речь шла о Филиппинах, точнее об архипелаге Сулу.
Дебора покопалась в Интернете в поисках свежих новостей, имеющих отношение к этому региону, но нашла лишь строгие предупреждения правительств различных стран с рекомендациями своим гражданам воздержаться от посещения этих беспокойных мест, терзаемых терроризмом. Небольшая, но очень воинственная группировка вела сепаратистскую борьбу за создание независимого мусульманского государства на острове Минданао и архипелаге Сулу. В ходе антитеррористической войны, объявленной Соединенными Штатами, шестьсот пятьдесят американских военнослужащих, в том числе сто пятьдесят бойцов сил специального назначения, в 2002 году были размещены на Басилане, крупнейшем острове архипелага.
Чем был вызван дым на берегу: действиями террористов или ударом правительственных сил? В любом случае отец Эдвард Найт мог, сам того не желая, оказаться в самой гуще происходящего, хотя Дебора ума не могла приложить, чем он там занимался.
Раздался стук в дверь, и в кабинет вошла Тоня, директор центра связи музея.
– Я как раз сварила целый кофейник кофе, так что если хочешь выпить чашечку – милости прошу.
– Спасибо, – поблагодарила Дебора. – Слушай, раз уж ты здесь, взгляни вот на это.
Она уже подробно рассказала Тоне о побочной линии своих приключений в Пестуме, поэтому сейчас можно было не объяснять, что к чему.
– Зачем тебе прислали все это? – спросила Тоня.
– Наверное, Томас мне доверяет, – сказала Дебора. – Пожалуй, сейчас он мало на кого может положиться, и на то есть веские основания.
– Похоже, между теми, кого допрашивают по одному и тому же делу об убийстве, возникают особые узы, – заметила Тоня.
– Совершенно верно, – согласилась Дебора. – Так что ты думаешь?
– Я никогда прежде не слышала о таком месте. А если речь идет о террористах, военных ударах и прочем, кажется, это не совсем по нашей части.
– Стало быть, ты полагаешь, что мне ничего не нужно делать, так? – спросила Дебора, поднимаясь с места и вытягиваясь во весь свой весьма значительный, рост.
– Черт побери, нет, – возразила Тоня. – По‑моему, тебе следует связаться с теми, кто занимается подобными вещами.
– Мне не хотелось бы обманывать доверие Томаса и подставлять его.
– Мне кажется, он и так уже попал под перекрестный огонь, – напомнила Тоня. – Кроме того, ты могла бы позвонить кое‑кому с нужными связями, кто – ради тебя – готов будет действовать очень нежно.
– Ради меня? – спросила Дебора, недоуменно глядя на подругу.
Но Тоня лишь загадочно, как сфинкс, улыбнулась, и Дебора все поняла.
Десять минут спустя, все еще расхаживая по кабинету с чашкой кофе в руке и напоминая какую‑то рассеянную береговую птицу, Дебора набрала номер. Ей потребовалось всего две минуты, чтобы добраться до внутреннего коммутатора ФБР. Ответивший голос застал ее врасплох, хотя далеко не в такой степени, в какой она сама собиралась оглушить этого человека своей просьбой.
– Алло, – послышалось в трубке. – Говорит Сернига.
– Привет, Крис, – деловым тоном произнесла женщина, словно в прошлый раз они разговаривали всего несколько дней назад. – Это Дебора Миллер.
Глава 96
Как только люк подводной лодки был задраен, Томас пожалел о том, что согласился плыть. Внутренний отсек был крохотный, около десяти футов в длину, восьми в ширину и в высоту, с выступающим прозрачным акриловым колпаком, который придавал всему судну вид огромного водолазного шлема. В подлодке имелся минимальный набор для выживания, включающий нож, сигнальную ракетницу и запас продовольствия. Она была оснащена гидролокатором, системой жизнеобеспечения и манипулятором с дистанционным управлением, корпус выкрашен в ярко‑жел‑тый цвет.
Как и следовало ожидать, Паркс встретил клаустрофобию Томаса песней:
– «Небо голубое, и море зеленое в нашей желтой подводной лодке… А теперь все вместе: мы живем в желтой подводной лодке…»
Найт и не подумал присоединиться к нему.
– Ты уверен, что эта консервная банка не утонет? – с опаской спросил он.
– Лодка сделана по последнему слову науки и техники, друг мой, – не скрывая своего раздражения, возразил Паркс. – Можно сказать, самый настоящий шедевр, черт побери. Если мы того захотим, она опустит нас на глубину шестьсот метров.
– Но мы ведь не захотим, правда?
– Такое вряд ли потребуется, – согласился Паркс. – Я очень удивлюсь, если окажется, что эти твари живут глубже двухсот метров. Я просто не представляю, как они могут находиться на поверхности, если погружаются на такую глубину. Слишком большая разница давления. Ты готов?
Томас не был готов, но все равно кивнул и даже натянуто улыбнулся Куми, которая смотрела за ним сквозь толстый стеклянный нос подлодки. Один из матросов «Нары» поднял большой палец. Суденышко вздрогнуло и медленно поползло вверх, поднимаемое грузовой стрелой. Найт бессильно съежился, чувствуя, как подлодка качается на талях, но ничего не сказал. Паркс снова запел, находясь в своей стихии и упиваясь каждым мгновением происходящего.
Двое акванавтов сидели рядом, окруженные прозрачным акриловым колпаком носового отсека. Обзор был великолепный, корпус подлодки заслонял вид только назад и вниз. Томас почувствовал себя беззащитным и обнаженным. Крохотная субмарина пробила поверхность воды и погрузилась в переливающиеся голубоватые глубины. Стиснув подлокотники кресла, Найт смотрел на снующих вокруг рыбешек, сверкающих чешуей в лучах солнца, которые проникали сквозь толщу воды, отражаясь блестками на поверхностной ряби. Прошла целая минута, прежде чем он сообразил, что затаил дыхание. Втянув воздух, Томас увидел, что Паркс отсоединил тали, и лодка, вдруг став невесомой, закачалась на волнах.
«Нара» бросила якорь в тысяче ярдов от скалистого берега. Сам остров окружали идиллические песчаные пляжи, но тут и там торчали острые зубцы черных вулканических пород, уходящие далеко в море. Подводить судно ближе к берегу было равносильно самоубийству, поэтому для обследования скалистых образований под водой, в поисках пещер, где, согласно предположению Паркса, устраивали свои логова рыбоногие, оставшуюся часть пути предстояло преодолеть на подводной лодке с неспешной скоростью два узла.
Субмарина также ушла на глубину, и за стеклом кабины стало темнее. Паркс включил наружное освещение, состоящее из двух ярких галогенных прожекторов, закрепленных на прямоугольной раме и направленных вперед. Пока что от них не было особого толка, но когда подлодка погрузится глубже, они станут незаменимыми.
Паркс щелкнул тумблером, а потом громко и отчетливо произнес:
– «Нара», как слышите?
– Говорит «Нара», – ответил по‑английски с сильным акцентом моряк‑японец. – У вас все в порядке?
– У нас клево по полной, – сказал Паркс.
Последовала небольшая пауза, которая потребовалась для того, чтобы кто‑то из американцев перевел эти загадочные слова, затем снова послышался голос моряка с «Нары»:
– Очень хорошо. У нас здесь все тоже… э… клево по полной.
– Так это же просто чума, – радостно произнес Паркс. – Гидролокатор видит впереди крутой склон. Уменьшаю скорость вдвое, продолжаю погружаться, начинаю поиски.
Томас неуютно заерзал.
– Смотри по сторонам, остерегайся гигантского осьминога, – сказал Паркс.
– А здесь водятся гигантские осьминогие?
– Не будь наивным, – усмехнулся Паркс. – Кстати, множественное число будет «осьминоги». Тебя что, в школе ничему не учили или же тот день был посвящен тому, как Господь Бог сотворил всех рыбок?
– Я совершенно уверен в том, что получал предупреждение ни за что на свете не спускаться под воду в пластиковой бутылке вдвоем с типом, который пытался меня убить, – сказал Томас.
– До сих пор имеешь на меня зуб? – удивился Паркс. – А я‑то думал, что мы с тобой два кореша. Что там с глубиной?
– Пятьдесят метров, продолжает увеличиваться.
– Хорошо, – заметил Паркс. – По моим прикидкам, мы по‑прежнему где‑то в пятистах ярдах от скалы. Вдоль берега тянется коралловый риф, если только аборигены не грохнули его динамитом, чтобы добраться до тунца и макрели, но здесь скалы уходят вниз до самого песка. Не удивляйся, если кабина начнет как‑то странно поскрипывать. Она прочная, выдержит.
Снова заерзав, Томас уставился на меняющуюся темноту за стеклом. Он ожидал увидеть стайки пестрых любопытных рыб, снующих вокруг, быть может, даже проплывающую мимо акулу, но здесь не было ничего. Ни водорослей, ни кораллов, ни рыб, лишь рассеянный голубоватый свет.
«А вдруг здесь все‑таки ничего нет, Эд ошибался и вся эта затея оказалась пустой?»
– Сбрасываю скорость еще больше, – сказал Паркс. – Мы подходим совсем близко. Я не хочу никого спугнуть.
– Или врезаться прямо в скалу, – добавил Томас.
– Это тоже. – Паркс проверил поток низвергающихся зеленых линий на экране гидролокатора. – Скоро мы должны оказаться в зоне видимости. Гляди в оба.
Несколько минут они сидели в полной тишине. Безмолвие морских глубин нарушалось лишь тихим жужжанием пяти гидравлических двигателей подлодки. Найту становилось не по себе.
– Ты уверен, что гидролокатор работает? – не выдержав, спросил он.
– Тсс, – остановил его Паркс. – Ты смотри.
– Да я просто хотел сказать… – начал было Томас. – Подожди! Взгляни сюда.
Бесконечная голубая пустота впереди, освещенная прожекторами, сгустилась и обрела очертания.
– Вот оно, – сказал Паркс, полностью отключая двигатели.
Какое‑то время субмарина скользила вперед по инерции, замедляясь, продолжая погружаться, и наконец акванавты разглядели бледное песчаное дно и основание скалы. Подняв взгляд, Томас увидел черную породу, сплошной стеной уходящую вверх, за пределы света прожекторов.
– Что теперь? – спросил он.
– Подойдем как можно ближе и будем смотреть, – сказал Паркс.
Глава 97
– Это выходит за рамки моей юрисдикции, – заявил Сернига. – Тут уже территория шпионов: ЦРУ, МВБ и бог знает кого еще.
– Я просто спрашиваю, можешь ли ты навести кое‑какие справки? – сказала Дебора.
– В память о старой дружбе?
Дебора затаила дыхание, оценивая его тон. В прошлый раз они с Сернигой разговаривали после завершения одного дела, в котором она очень ему помогла, однако события разворачивались весьма своеобразно. У Серниги не раз возникала мысль, что Дебора хуже занозы в заднице, и, вероятно, он был нрав. Однако в конце концов ей удалось завоевать его уважение. Именно на этом она сейчас и строила свой расчет.
В память о старой дружбе.
Дебора не могла сказать, улыбается ли Сернига, поэтому ей пришлось пойти на риск, ответив:
– Да, в каком‑то смысле.
Последовала пауза, в ходе которой Сернига, вероятно, тяжело вздохнул, и Дебора поняла, что одержала победу.
– Хорошо, – наконец пробормотал он, и на этот раз женщина буквально почувствовала его улыбку. – Я тебе перезвоню.
По мере того как подводная лодка подходила ближе, становилось все более очевидно, что гладкая на вид скала на самом деле представляет собой изъеденную массу каменных наплывов неправильной формы, которые простирались во все стороны подобно скелету острова. То, что казалось сплошным, в действительности было изрыто углублениями и канавками, образовавшимися, когда раскаленная лава потекла в море. Соприкоснувшись с холодной водой, расплавленные горные породы затвердели снаружи, однако горячая сердцевина продолжала вытекать из жерла вулкана, образуя большие каменные трубки, спускающиеся ко Дну.
– Неудивительно, что нам ничего не известно о том, кто здесь обитает, – заметил Паркс. – Если добавить к запутанности сети пещер то, что расположены они в ста пятидесяти метрах под водой где‑то у черта на рогах, в местах, населенных одними террористами, становится понятно, почему никто до сих пор не видел этих тварей.
У Томаса было много причин не любить Паркса до того, как они вместе поднялись на борт подводной лодки, в основном связанных с их первыми встречами, которые предшествовали нынешнему довольно шаткому союзу. Найт надеялся, что пока их пакт будет казаться искренним, а цели останутся одними и теми же, он без труда преодолеет былую враждебность. Однако в действительности все оказалось не так, и не только потому, что Томас не мог простить Парксу то, как тот оставил его вариться живьем. Все было гораздо проще. Временами Найт находил этого типа смешным и не мог не восхищаться его самообладанием, но Паркс ему просто не нравился. Чем больше времени они проводили вместе, тем сильнее агрессивная самоуверенность Паркса, высокомерное отбрасывание всего того, что его не интересовало, выводили Томаса из себя. Ему казалось, будто каждая фраза Паркса была рассчитана на то, чтобы обидеть или разозлить. То обстоятельство, что на самом деле тут не было ничего подобного, потому что этого человека просто не волновало то, что могут подумать окружающие, почему‑то только все усугубляло.
– Находка рыбоногих в этих местах станет поистине грандиозным событием. Все забудут о том, что эти джунгли прежде славились только тем, как идиоты мусульмане и христиане швырялись друг в друга кокосами.
– А ты с нетерпением этого ждешь, да? – сказал Томас. – Жаждешь стать просветителем человечества? Значит, вот в чем истинная цель твоего предприятия?
– Что ты хочешь сказать?
– Должна же быть какая‑то причина для того, чтобы ты разыгрывал из себя капитана Ахава[30].
– Ты имеешь в виду, была ли у меня в жизни какая‑нибудь личная трагедия? К примеру, я потерял близкого человека и, не в силах с этим смириться, отвернулся от Бога, да? – Паркс усмехнулся. – Когда мне было три года, сдох мой любимый щенок. Я так и не смог это пережить. Как мог Иисус допустить, чтобы такое очаровательное создание?..
– Хорошо‑хорошо, – остановил его Томас. – Я все понял.
– Не нужно терять ребенка, чтобы прозреть и увидеть, что Вселенная не управляется высшим разумом, а миром правят алчные, жестокие и глупые личности, – сказал Паркс. – Если Бог и был, он заснул за рулем сразу же после того, как на земле появились люди.
– Ты так и учил студентов в Калифорнийском университете? – спросил Томас.
Этот человек обладал незаурядным даром выводить его из себя.
Паркс смерил Найта взглядом и спросил так, что искра раздражения превратилась в язвительную усмешку:
– Значит, ты разузнал об этом, да? Если не хочешь овладевать настоящей наукой, нечего поступать в университет.
– Но тебя ведь выгнали оттуда не за проповедование эволюционного учения, – продолжал Томас, связывая воедино разрозненные элементы. – Об этом не может быть и речи.
– Значит, ты ничего не знаешь, – самодовольно заключил Паркс и добавил: – На самом деле речь шла именно о проповедовании эволюционного учения. Причем, как мне казалось, строго в рамках академических свобод.
– Однако не все разделяли это мнение?
– Была у меня одна девчонка, – сказал Паркс. – Джессика Бейн. Я называл ее проклятием своей жизни.[31]Но довольно хорошенькая. Улыбалась, говорила «пожалуйста» и «благодарю вас, профессор», повадилась приходить ко мне в кабинет и беседовать о разных умных вещах. Я сказал ей все, что думаю, затем на протяжении пары недель развивал эту тему в своих лекциях. Тут вдруг меня вызвали на ковер и обвинили в религиозной нетерпимости.
Томас незаметно для себя пошел на попятную:
– Но ты ведь мог подать апелляцию?
– После чего до конца своих дней ходить по скорлупе политкорректности и культурной терпимости? – отрезал Паркс. – Увольте. Я собираюсь сделать настоящую карьеру. Этого не добиться в классе, заполненном невежественными тупицами, которым нужно, чтобы профессор стоял за кафедрой с Библией в руке.
– А тебе никто не говорил, что для человека, испытывающего к религии одно только презрение, у тебя чертовски развит комплекс Бога?
– По крайней мере, я использую свое могущество на благо. – Паркс ухмыльнулся, складывая руки на груди наподобие ангела.
– Ты напоминаешь мне Ватанабе, – сказал Томас.
– Этого мошенника? Он не ученый. Этот человек, возжелавший стать звездой экрана, решил, что имеет полное право устанавливать любые порядки на своем пути.
– Но ведь это и есть главное в комплексе Бога, разве не так? – напомнил Найт. – В определенный момент человеку начинает казаться, что он стоит выше закона.
– Звучит очень убедительно, – усмехнулся Паркс.. – Особенно из уст мистера Фокс‑Ньюс[32].
Томас открыл было рот, чтобы ответить, но не нашел слов и даже испытал некоторое облегчение, когда Паркс недовольно бросил:
– А теперь не хочешь ли заткнуться? Этим нужно заниматься деликатно.
Он осторожно направлял подводную лодку во вход в пещеру, всего на пару метров шире самого судна. Прожектора осветили зияющую полость, но ничего не открыли, потому что каменная труба уходила вверх и налево.
– Дальше мы никак не попадем, – заметил Томас. – Проход слишком узкий.
– А сидя здесь, ничего не увидим, – сказал Паркс.
– Так давай искать другую пещеру, более просторную.
Вздохнув, Паркс повел подводную лодку назад. Вернувшись в открытое пространство, они сместились вправо и поднялись на несколько метров вверх, пропустив две другие пещеры, размерами ничуть не больше первой. Третья оказалась шире, но ненамного.
– Предлагаю заглянуть внутрь, – сказал Паркс. – Возможно, дальше коридор станет шире, хотя бы на каком‑то протяжении. Там, где расплавленный камень соприкасался с водой, он остывал быстрее всего, так что вход должен быть самым узким местом.
– Но если какая‑то часть лавы затвердела внутри, то он будет перекрыт.
– Тогда нам придется разворачиваться и возвращаться назад, – сказал Паркс, корректируя глубину погружения так, чтобы прозрачная носовая часть указывала прямо в отверстие, зияющее в скале. – Ты полагаешь, нам сначала нужно было заказать обед? – Он усмехнулся.
– Просто двигайся не спеша, – напомнил Томас.
Двигатели зажужжали, и желтая подводная лодка осторожно вошла в каменную трубу.
Глава 98
Дебора немало удивилась, когда Сернига перезвонил так быстро, а голос его прозвучал натянуто, что было ему совсем не свойственно. Удивление перешло в тревогу, когда тот сказал, что едет в музей и будет у нее меньше чем через полчаса.
Было странно увидеть его снова, особенно здесь, в кабинете, но времени на воспоминания и разговоры о том, что произошло с момента последней встречи, не было. Сернига выглядел серьезным, даже взволнованным.
– Тринадцатого марта в ходе контртеррористической операции был нанесен воздушный удар по двум точкам, расположенным на островах в юго‑западной части Филиппин, – без предисловий начал он. – Проводили операцию не военные, а ЦРУ. В одной точке находились база и учебный лагерь группировки «Абу‑Сайяф». В другой, на побережье, зафиксированной на твоих снимках со спутника, была рыбацкая деревушка. Насколько я смог понять, до нанесения удара не было никаких свидетельств о террористической деятельности, происходящей там.
– Ты полагаешь, информация поступила в самый последний момент? – спросила Дебора.
– Нет, – глухо промолвил Сернига. – Вот почему я приехал сюда. Похоже, тут что‑то не так.
– Что ты имеешь в виду?
Он разложил на столе торопливо скопированные документы, значительная часть которых была замазана черным.
– Налет на базу «Абу‑Сайяфа» был запланирован за неделю, но о второй цели не говорилось ни слова до тех пор, пока самолеты не оторвались от земли. Уже в воздухе два из них отделились от остальных и повернули в сторону острова.
– Ну и что?
– Видишь ли, я не нашел никаких свидетельств того, что им был отдан приказ поразить вторую цель. Когда самолеты вернулись на базу, разверзлась преисподняя. На остров были срочно направлены санитары, чтобы забрать оставшихся в живых, а также скрыть все случившееся от средств массовой информации. На самом деле речь шла об уединенном островке, так что вряд ли с этим возникли какие‑либо проблемы.
– А что насчет летчиков? – спросила Дебора. – Раз ты говоришь, что они действовали по собственной воле, их должны были допросить, разве не так?
Усмехнувшись, Сернига достал лист бумаги с перечнем тактико‑технических характеристик и фотографией летательного аппарата странного вида: длинного, тонкого, с массивным носом и тремя килями хвостового оперения, одним направленным вниз и двумя – вверх под углом.
– Познакомься с «Хищником‑Б». Беспилотный самолет‑разведчик MQ‑9А.
– Самолет‑разведчик?
– Беспилотный, – повторил Сернига. – Дистанционно управляется с земли.
Дебора тихо присвистнула.
– Вот именно, – подтвердил Сернига. – Способен взять до четырнадцати ракет «Хеллфайр» или другое вооружение, в том числе бомбы GBU‑12 с лазерным наведением. Оснащен анализатором УКП «Рысь‑2» и двенадцатидюймовым пеленгатором на универсальном кронштейне…
– А теперь по‑английски, пожалуйста, – перебила Дебора.
– Да, конечно. Извини, – спохватился Сернига. – Эта штуковина способна в реальном времени самостоятельно находить, отслеживать, определять и поражать цель. Она является потомком самолета‑разведчика «Хищник‑1», стоящего на вооружении с две тысячи второго года. В две тысячи третьем один такой беспилотный самолет, управляемый ЦРУ, охотясь в Афганистане на боевиков‑талибов, случайно убил безобидного крестьянина и девятерых детей, а он нес всего две ракеты «Хеллфайр». Сейчас же речь идет о куда более мощной, скоростной и чертовски смертоносной машине.
– Так какого дьявола два таких самолета отклонились от курса и нанесли удар по другому месту? – спросила Дебора.
– Нет, они никуда не отклонялись, – поправил Сернига. – Да и афганская трагедия не была случайной в том смысле, что удар был нанесен не по той цели. Нет, ракеты попали именно туда, куда были нацелены, просто разведданные оказались неточными. Это очень совершенная система оружия. Если она ошибается, происходит это, как правило, из‑за того, что кто‑то допустил какую‑нибудь глупость.
– Или умышленно что‑то подправил, – заметила Дебора.
Сернига нахмурился, не желая развивать эту тему.
– Ну же, Крис, – подтолкнула его женщина. – Ты же сам уже все сказал.
– Кто‑то напутал с координатами, – неубедительно произнес он.
– Проводилось внутреннее расследование? – спросила Дебора.
– Конечно, – подтвердил Сернига, – однако его результаты засекречены.
– Но за некомпетентность никого не выгнали, так?
– Пока что никого.
– Значит, кто‑то замел за собой следы, – заключила Дебора. – Из чего вытекает…
– Что такое может повториться, – неохотно закончил ее мысль Сернига.
Глава 99
Подводная лодка медленно вошла в круглую пещеру, продвинулась на два, пять, десять метров. Здесь проход раздулся, акванавты смогли развернуться и оглядеться вокруг. Паркс снимал на встроенную видеокамеру стены из вулканического туфа и гроздья обленивших их моллюсков. Течение внутри пещеры почти полностью отсутствовало, и вода оставалась зловеще безжизненной.
– Там может быть все, что угодно! – с жаром воскликнул Паркс, направляя подлодку глубже в темноту.
– Или ничего, – заметил Томас, беспокойство которого нарастало с каждым футом углубления субмарины в основание острова.
Словно услышав его слова, крупная мускулистая рыба с широко раскрытыми бледными глазами, незаметно лежавшая на каменном выступе, поднялась в облаке вихрящихся песчинок и уплыла прочь от яркого света.
– Ты видел? – воскликнул Паркс. – Это же глубоководный морской черт. Вероятно, в здешних пещерах своя экосистема, не похожая на все то, с чем мы сталкивались прежде. Замкнутая среда со своими, очень определенными условиями существования. Возможно, тут обитают виды, которых больше нигде нет.
Мимо промелькнула стайка рыбешек, похожих на гуппи, и скрылась в темноте, оставив слабо фосфоресцирующее свечение. Следом за ними устремилось напоминающее угря существо с пеликаньей пастью, в ширину почти такой же, как в длину.
– Черт побери, а это еще что такое? – пробормотал Томас.