Счастливой Мечтовщины.
Джонатан.
Мои глаза жжет, черт, я плачу. Зрение расплывается, и я смаргиваю слезы, когда сажусь на диван. Открываю чистый блокнот, пялясь на строчки мгновение, прежде чем начинаю писать, и блестящие голубые чернила покрывают страницу:
«Дождь время от времени лил с пасмурного неба, за быстрыми сумасшедшими ливнями следовали моменты тишины. В прогнозе погоды на Шестом канале обещали спокойный день, но женщина знала лучше. Начиналась сильная буря, которой нельзя было избежать».
Глава
Джонатан
— Любовь повсюду.
Убираю ладонь от своих усталых глаз, чтобы посмотреть на дверной проем, в котором стоит Жас и держит, в чем я уверен, последнюю копию «Хроник Голливуда» и читает с обложки.
— Не хочу слушать об этом, — бормочу, снова закрывая глаза и пытаясь отгородиться от внешнего мира, чтобы обрести хоть немного покоя, но, видимо, желаю невозможного. У меня есть два часа перерыва в процессе съемок в течение нашего первого дня после возвращения в Америку, а у меня худший пример акклиматизации после смены часовых поясов. Такое чувство, будто похмелье, тот ужасный день после смешения кокса и выпивки, когда я ненавижу гребаный мир и себя в том числе.
— Нет ничего лучше, кроме Города любви, чтобы разжечь огонь между двумя бывшими любовниками, — говорит Жас, игнорируя меня и продолжая читать. — Источники говорят, что на съемках Бризо в Париже отношения между Джонни Каннингом и Сереной Марксон накалились.
Если под «накалились» имеется в виду, что она чертовски меня разозлила, что я почти выдыхал огонь, они абсолютно правы. Находиться рядом с Сереной невыносимо.
— Несколько раз парочка была замечена вместе, — продолжает Жас. — Ходят слухи, что Серена простила Джонни за его неблагоразумный поступок, после того как он умолял о втором шансе.
Сухо рассмеявшись, сажусь. Не собираюсь комментировать эту херню.
— Жас, без обид, но ты можешь просто... пойти на хрен?
— Как скажешь, мистер Ворчун, — она просматривает статью, когда говорит: — Мне интересно, кто может быть их источником?
— Ты ведь знаешь, что они сочиняют это дерьмо? — Поднимаюсь на ноги и, шатаясь, иду к небольшому холодильнику, чтобы найти что-то с кофеином. — Или кто-то придумывает это дерьмо и скармливает им.
— Да, но кто-то делает эти снимки, — продолжает Жас. — Они не выдумка.
Бутилированная вода. Вода с витаминами. Какой-то дорогой сок. Никакого кофеина. Вздохнув, беру гранатовый сок, прежде чем повернуться к Жас.
— Фото?
— Конечно, — говорит она, протягивая журнал, чтобы показать мне. — Слишком много для закрытой съемочной площадки. Не надо быть Шерлоком, чтобы определить, что снято изнутри.
Она смеется над своей собственной шуткой, но я не нахожу это забавным. Вероятно, потому что они пытаются разрушить мою жизнь, а не ее. Источником могут быть множество людей, но те, кто работает над производством фильма, слишком ценят свою работу, чтобы ею рисковать.
Кроме того, есть много легальной грязи, которую они могли продать обо мне, а не эту сфабрикованную чушь.
Открыв сок, делаю глоток и выплевываю его.
— Отвратительно. Где гребаный кофеин?
— Мистер Кэлдвелл его убрал, — говорит Жас, закрывая журнал. — Сказал, его отсутствие пойдет тебе на пользу.
Вздыхаю и выбрасываю сок в мусорку, прежде чем провести рукой по лицу.
— Мне нужен новый менеджер.
Жас смеется, но резко замолкает, когда открывается дверь трейлера, и входит Клифф. Женщина извиняется и быстро уходит.
Клифф наблюдает ее побег за дверь и спрашивает:
— Что-то происходит между вами двумя?
Сажусь на диван.
— У меня есть девушка.
— Да? Ты официально об этом объявил?
— Еще не говорил об этом, да это и не имеет значение. Любовь не нуждается в титулах.
Он хлопает глазами.
— Ты только что процитировал Бризо?
Пожимаю плечом.
— Неважно, — говорит Клифф, доставая лист бумаги. — Раз у тебя есть время, нам нужно кое-что обсудить. Съемки закончатся через два дня, и мы хотим продолжить работу.
Просматриваю листок — ориентировочное расписание, которое он скоординировал с моим агентом. Встречи. Прослушивания. Промо-компания. Не говоря уже о целых неделях продвижения фильма. Возвращаюсь к верхней части листа и качаю головой, когда вижу дату.
— Я не могу.
2 июня, 16:00
— Извини меня? — спрашивает Клифф.
— Я не могу пойти на первую встречу.
— Почему?
— У моей дочери спектакль.
— Спектакль.
— Да, — отвечаю. — Я обещал ей приехать, поэтому уеду, как только мы закончим съемку.
Клифф пристально меня изучает.
— Есть еще какие-то противоречия, с которыми мы столкнемся? Может быть, встречи родительского комитета? Выездные экскурсии? Дисней на льду?
Клифф говорит настолько снисходительно, что мне хочется выкинуть его из своего трейлера, но так как у меня есть свой собственный трейлер благодаря его упорному труду, это не лучшая идея.
— Буду держать тебя в курсе, — заявляю, отложив листок.
— Я ценю это, — говорит Клифф, прежде чем уходит, закрывая дверь резче, чем обычно.
Вздохнув, закрываю глаза и опускаю голову, чувствуя себя полностью истощенным, раздраженным. У меня едва есть минута покоя, прежде чем Жас просовывает голову в трейлер.
— Все чисто?
— Да, — бормочу. — Он ушел.
Она заходит и протягивает мне банку «Ред Булл».
— Принесла тебе подарок.
— Я мог бы расцеловать тебя за него, — отвечаю, хватая банку, срываю крышку и делаю глоток.
— Я бы предпочла, чтоб ты воздержался, — говорит. — Я читала о всех частях тела, где побывали твои губы.
***
Несмотря на съемки на границе Джерси-Сити, мы остановились в отеле Мидтауна. Встречаюсь с Джеком, как только добираюсь до города. Такси высаживает меня возле здания, где мой наставник живет на цокольном этаже.
— Милое местечко, — говорю, заходя внутрь и оглядываясь вокруг. Квартирка небольшая и тускло освещенная и напоминает мне пещеру. По всем стенам висят постеры, и мой взгляд сразу падает на тот, что с «Бризо». Это не я. И не из фильма. Это постер с обложки «Призрачного» — такой же висел у Кеннеди, когда она была подростком. — Думал, ты не был фанатом Бризо.
— Никогда этого не говорил, — заявляет Джек. — Я сказал, что фильмы дерьмо, и ты не заслуживаешь в них сниматься. Это другое.
Покачав головой, протягиваю ему бумагу от Клиффа.
— Вот расписание.
Он хватает его, когда плюхается на компьютерное кресло.
— Они оставляют тебе время для сна?
— Иногда, — отвечаю. — Мой менеджер немного жесткий человек.
— Почему ты миришься с этим?
— Потому что он хорош в своем деле, — признаю. — И потому, что я подписал контракт, в котором указано, что я согласен с тем, что он мне предлагает.
— На сколько рассчитан твой контракт?
— Он продлевается каждый год.
— Как анти-продлить его?
— Нет такого слова.
— Ох, просто ответь на вопрос, придурок.
— Я должен отправить заверенное письмо, что не хочу его продлевать.
Джек кивает, откладывая листок в сторону.
— Вспомню об этом, когда ты начнешь скулить, что не спал полгода.
— Ага, — отвечаю. — Спасибо, Джек.
Я ухожу, направляясь в отель в паре кварталов отсюда, стараясь избегать больших толп. Зайдя в лобби, громкие звуки, исходящие из бара, привлекают мое внимание. Там сидит Серена, окруженная людьми, с которыми общается. В ее руке стакан с алкоголем, пустая рюмка перед ней, поэтому не возникает вопросов, алкогольный напиток или нет.
Завтра на съемках она будет в ужасном состоянии.
Я разворачиваюсь, зная, что в разговоре с ней нет смысла, когда вспышка привлекает мое внимание. Мужчина делает фото, я его узнаю — репортер из «Хроник Голливуда».
— Эй! — направляюсь к нему, когда он пересекает лобби, чтобы уйти. — Эй, ты! Стой!
Парень не останавливается, продолжая идти на улицу.
Догоняю его на тротуаре и встаю перед ним, пытаясь привлечь внимание, но все без толку. Серьезно? Стервятники кружат вокруг меня каждый день, пытаясь разговорить, но как только мне есть, что сказать, придурок сбегает?
Хватаю его за футболку и дергаю, вынуждая остановиться, прежде чем толкаю к стене здания, прижимая к ней. Он выглядит ошарашенным, вздернув бровь.
— Это нападение.
— А то, что делаешь ты — преследование.
— Я просто выполняю свою работу, — заявляет мужчина. — Не моя проблема — твоя неприязнь к тому, что моя работа включает в себя снимки того, как ты зло смотришь, пока твоя жена пьет в окружении мужчин.
— Я сказал тебе, что у меня нет жены.
— Но твои люди говорят совсем другое.
Хочу сказать, что мне плевать, что говорят люди, прежде чем до меня доходит смысл слов.
— Мои люди? Откуда ты берешь информацию?
— Извини, чувак, но эта тайна уйдет со мной в могилу, — говорит. — Я поставил свою подпись в контракте о секретности, и не собираюсь ее нарушать. Мои источники конфиденциальны.
Он и не подозревает, что свои словами подтверждает мои подозрения. Отсутствие пиара — плохой пиар. Девиз Клиффа. Он придумал Джонни Каннинга, персонажа, которого я должен был играть, и я разыгрывал перед ним представление о жизни, даже не осознавая, что каждый момент моего существования был частью сценария.
***
— Как дела у моей маленькой снежинки?
— Лучше всех! — радостно отвечает Мэдди в динамик. Я хотел связаться с ней по FaceTime, но она отказалась, сказав, что я не должен видеть ее костюм до спектакля. — Ты на пути домой?
— Еще нет, но скоро буду, — отвечаю, сидя в кресле в трейлере для укладки и грима, готовясь к последнему дню съемок. — Сначала нужно закончить работу.
— Но ты приедешь?
— Я же обещал.
— Пообещай еще раз.
— Обещаю, что приеду.
— Хорошо, папочка! — говорит Мэдди. — Пока!
— Подожди, Мэдисон, не вешай трубку! Я хочу... — пип-пип... — Поговорить с твоей мамой.
Жас смеется, когда я протяжно выдыхаю.
Она снова повесила трубку.
Открыв раздел текстовых сообщений, отправляю эсэмэс Кеннеди.