Закричавшая у касс женщина послужила спусковым крючком, заставившим наконец народ сорваться с места.
Собственно говоря, мы находились здесь минуты две‑три, не больше, но время сейчас распалось на отдельные фрагменты, и каждый эпизод, каждый такой фрагмент приходилось проживать и оценивать отдельно.
Сзади побежали люди. Я это слышал по шуму шагов, по крикам, возгласам отдельных продавщиц за кассами, все еще пытающихся понять, то ли останавливать не заплативших за товар, то ли оставить это безнадежное дело охране. То ли бежать вместе со всеми.
– Хорошая мысль, – сказал Оператор. – Бешенство. Ищу.
На экране первого «шалуна», который уже дважды останавливал истекающего слюной мужчину, сменилась цель. Второй «шалун» находился в соседнем проходе, еще два моих – позади касс, прикрывали «тылы». Так что, переключаясь на следующего бегущего, программа «шалуна» оценила степень угрозы и предоставила разобраться с первым мне лично.
Но пока я не был готов убивать. Информации не хватало. Возможно, это излечимо и мужика достаточно просто вырубить? Вколоть ему какое‑нибудь лекарство. Вон и аптека неподалеку, прямо за кассами, в ряду магазинов, выстроившихся вдоль. Там в рецептурном наверняка найдется что‑нибудь, способное остановить инфекцию. А если нет – то рядом магазинчик «Наноздоровья», все еще открытый, кстати. И охранник у входа, наверное, единственный, кто еще не сбежал. Сможет помочь, если что – подобрать нужный бланк.
Или, если уж совсем припрет, через несколько магазинов (правила приличия не позволяли ставить их рядом) расположился бутик «Генной логики». Я даже успел с удовлетворением отметить, что он чуть меньше нашего. И охранника рядом не видно. Хотя кто‑то изнутри закрывал металлические жалюзи. Витрины оказались закрыты уже полностью, а вход – лишь наполовину, так чтобы можно было выскочить из магазина, чуть наклонившись.
|
|
Я не готов был стрелять. Поэтому включил фонарик под стволом автомата, закрепленный прямо рядом с гранатометом. Включил и направил луч на мужчину, который уже готов был рвануться ко мне в третий, призовой раз.
Это его остановило. Вовремя я вспомнил, как он прятался от света ламп. А у фонарика яркость была не в пример выше.
Сначала он просто замер, потом отвернулся, а затем и побежал в обратную сторону. Видимо, то, что гнало его от эпицентра событий – страх, ужас, что угодно, – теперь перестало на него действовать. Разум окончательно покинул бедолагу.
– Мы зашли, заперлись, – сообщил Гот слева.
– Идите к нам, шустрее, – коротко ответил Оператор.
– Мы тоже внутри, – эхом сказал Призрак. – Без потерь, но на улице уже месиво. Все бегают, все кусаются, но вооруженного видел лишь одного. Да и тот не торопился стрелять.
– Слушаем меня! – сказал Оператор.
Мужчина, которого я пугнул фонариком, добежал до другого, того, которого только что сбил с ног «шалун». К этому моменту он уже забыл об ослепившем его фонарике. Зато увидел новую жертву. Он упал прямо на валявшегося, выдернул его руку и начал кусать, как собака, вонзая зубы и двигая головой из стороны в сторону, словно пытаясь вырвать кусок мяса.
Или действительно пытаясь оторвать кусок побольше.
Может, оголодал? Не зря же оказался в продуктовом!
– Модифицированный вид бешенства, – сообщил Оператор. – Точных данных нет, но во внутренней сети есть пара закрытых отчетов, неполных и вообще безобразных. Некоторое время назад прошли слухи о появлении нового вируса бешенства. Почти такой же, как и обычный, только шустрее намного. Инкубационный период длится не десятки дней, а пять‑шесть минут. Потом идет «период предвестников», начинаются внешние проявления, как минимум беспокойство, но человек еще контролирует себя. Длится несколько минут. Потом – гидрофобия. Человек еще неагрессивен, но уже ничего не соображает, очень резко, вплоть до спазмов в горле, реагирует на воду, боится света. Через минуту‑две наступает дополнительный период, собственно «бешенство». У классического варианта болезни он неярко выражен, но в нашем случае – длится до шести дней. Высокая агрессивность, высокая двигательная активность, усиление примитивных инстинктов, нарушение высшей нервной деятельности. Потом – «зловещее успокоение», паралич и смерть. К сожалению, как раз до этой части больной почему‑то тянет очень долго. Есть мнение, что это говорит о том, что кто‑то помог вирусу измениться нужным образом.
|
|
– Лекарство? – спросил Призрак. Он уже появился из дверей склада вместе со своими и сейчас пробирался к нам, просто‑напросто отшвыривая редких инфицированных, пытающихся до них добраться.
– Кое‑что найдется в наших аптечках, – ответил Оператор. – Я зайду в аптеку, с Богословом – посмотрим, что есть там. Но вводить вакцину надо в течение минуты после укуса, максимум. Иначе становится поздно. Есть еще один отчет, совсем уж мутный. В нем сообщается об адаптированном «протоколе Милуоки». Вам надо знать лишь одно – болезнь считается условно обратимой до завершения «периода предвестников». Но как только появляются внешние симптомы, даже самые слабые, простая вакцинация становится бесполезна. Нужно вырубить организм, отправить его в кому, что остановит заражение. Потому что вирус прежде всего атакует головной мозг, – если тот перестает работать, то вроде как и атаковать нечего. Потом лечить пару недель. Говорят, в адаптированном «протоколе» неплохая статистика выживаемости. Богослов, как у нас с этим?
|
|
– Чтобы организовать искусственную кому, нужно до фига колес. Далеко не каждое из них есть в аптеке, – ответил Богослов. – Мидантан, кетамин, мидазолам, рибавирин…
– Не умничай, – прервал его Оператор. – Пошли, сам поищешь. Трясите аптечки, сгребайте все, что можно. И не тратьте уколы на безнадежных. Только сразу после укуса, минута – и лучше пристрелите.
Оператор перепрыгнул через тележку, набитую едой и так и брошенную у кассы. Богослов отодвинул пару похожих в стороны, чтобы добраться до другой стороны.
Линия касс теперь пустовала полностью. Лишь приветливо помаргивающие зеленые огоньки под номерами касс и куча металлических тележек, беспорядочно стоящих везде, где только можно, загораживающих все проходы.
– Думаю, что они бегают без автоматов, – тихо сказал Бронза. В его словах присутствовал намек, но Оператор понял его раньше меня.
– Отступайте к проходу. «Шалунов» тоже на эту сторону. Контролируйте периметр. Зона безопасности с этой стороны – от касс. Призрак, уходите еще глубже назад. Проверьте, что в тылу, со стороны главного входа.
Сзади, с тех мест, откуда мы только что пришли, раздался крик. Затем еще один. Эти два крика очень красочно и доходчиво объяснили всем, что Призрак может не торопиться с проверкой и сосредоточиться на организации обороны.
А для тех, кто еще в чем‑то сомневался, парой секунд позже вопли превратились в неумолчный, нескончаемый хор.
Глава 7
– Шустряк, – окликнул Бронза.
Как только я посмотрел на командира отделения, он показал наверх. Если продуктовая часть магазина имела высокие потолки, до самой крыши здания, то в зоне бутиков, справа и слева от центрального прохода, был еще и второй ярус, с эскалаторами дальше, ближе к центру комплекса. Туда и показывал Бронза.
– Поднимайся справа, я слева. Очисти проход и приготовься.
– Шустрый, давай подброшу, – тут же предложил Тюжок, наверное, самый высокий у нас в отделении. – Не к эскалаторам же вам бежать.
– Я слева, – повторил Бронза. – Как поднимешься, не теряй меня из виду. Не теряй из виду и мой коридор, и то, что происходит за витринами в моей части. Если что, перекрестный огонь нам не помешает. А то отсюда та зона вообще не просматривается.
Он уже встал под балкон и лишь ждал, когда двое поднимут его повыше, чтобы зацепиться за металлическую перекладину, идущую понизу, над самым полом. Правильно, его‑то точно в одиночку не поднимешь. И вдвоем‑то та еще задачка, тем более в полном обмундировании.
Зато Тюжок явно взял на себя легкую часть работы. Он не просто поднял – он умудрился даже слегка меня подкинуть, и я не просто зацепился за декоративную блестящую трубу, идущую под стеклянными ограждениями балконов, но еще и успел забросить одну ногу. Так что мне не пришлось даже подтягиваться.
Я расположился на позиции даже чуть раньше командира отделения. Еще одно преимущество моей компактности.
Приняв от Тюжка оружие, я посмотрел на Бронзу. Он соединил пальцы в перчатке колечком, показывая, что все отлично. И продолжил меня инструктировать, теперь уже через рацию:
– Проверь ближайшие магазины. Если сможешь, закрой. Хотя нет, не надо. Загоняй туда здоровых, если кто побежит. Но разместись так, чтобы у тебя за спиной не было ни одной двери, ни одного магазина. Можешь залечь прямо у двери крайнего, вон того, с ювелиркой. Повторяю, при этом оставь дверь перед собой.
Один из моих «шалунов», заволновавшись, качнулся вперед по проходу. Потом, следуя моему примеру, отказался от использования эскалатора и просто подпрыгнул вверх, с места, без малейшей подготовки. Подлетел даже чуть выше ограждения и на мгновение завис на месте. В какой‑то момент мне показалось, что сейчас он должен просто рухнуть вниз, – вроде как и вариантов у него никаких не оставалось.
Но именно в этом момент «шалун» и выдвинул несколько частей своей поверхности и неожиданно резко крутанулся. Тут же его повело в сторону, шар ударился о стенку между витринами магазинов и преспокойно приземлился в проходе впереди меня. Что характерно – камера «шалуна» при всех его маневрах продолжала четко передавать почти даже и не дрожащую картинку. Лишь если присмотреться, становилось понятно, что на момент вращения программа перерабатывала видеопоток, выбирая из него лишь нужные кадры.
Издали могло показаться, что шар просто нарушил все законы гравитации, поднявшись вертикально в воздух без всякой видимой помощи, а потом так же, нарушая все физические законы, сдвинулся под углом в девяносто градусов чуть в сторону. На метр‑другой.
Все‑таки хорошо, что я находился поближе и мог все рассмотреть. Не стоит начинать обожествлять свои собственные дроны.
«Шалун» покатился вперед, по моему проходу, лишь чуть приостанавливаясь у выходов из бутиков. Приостанавливаясь и любезно показывая мне магазины изнутри. Все они оставались открытыми. Кое‑где можно было увидеть людей, большинство – прямо у дверей, боящихся высовываться наружу, но при этом желающих хоть что‑нибудь увидеть.
Пока позволяло время, нужно было их успокоить. Для моего же блага. Последнее, чего бы мне хотелось, – чтобы кто‑нибудь решил запаниковать и выбежать в коридор, когда сюда добегут зараженные.
Мне нужен был чистый сектор обстрела. И минимальная вероятность того, что я зацеплю и здоровых вместе с больными.
Не хотелось вновь блевать.
Хуже всего было вначале, когда толпа ломанулась на нас по проходу первого этажа. По логике – самые первые из бегущих должны были быть незараженными, но как разграничить первых от вторых? И что вообще делать со здоровыми, если и с другой стороны опасности за это время не убавилось? Я слышал выстрелы позади, пока редкие. Но судя по скупости этих очередей, стреляли как раз на поражение.
Оператор все‑таки не зря был командиром. Умел он руководить, хоть и нечасто спешил это показывать. Я видел, искоса глядя сверху вниз, как он отобрал рупор у одного из затесавшихся среди нас охранников. Тому он все равно не был нужен – он, похоже, даже и не знал, как им пользоваться, лишь теребил его в руках, так ни разу и не попытавшись что‑нибудь в него сказать.
– Всех гражданских и невооруженную охрану затолкайте в магазины. И чтобы не высовывались. – Это он сказал еще по нашей связи, а потом поднял рупор и поднес его ко рту: – Сохраняйте спокойствие… по возможности.
До полусотни бегущих в нашу сторону оставалось метров сто.
– Справа и слева от вас магазины, прячьтесь в них. Укройтесь в магазинах, чтобы не попасть под выстрелы. Те, кто укушен, во избежание дальнейшего заражения ложитесь на пол и не шевелитесь. Как только мы будем готовы, мы начнем оказывать медицинскую помощь.
Оператор зашагал вперед, навстречу толпе. Теперь между ним и бегущими оставались только «шалуны». Выстрелы сзади зачастили. Я позволил себе оглянуться, быстро понял, что пока со стороны продуктового ситуация под контролем, и тоже шагнул вперед.
– Прячьтесь в магазинах, – повторил Оператор. Лишь несколько человек свернули в стороны, укрываясь в боковых бутиках. Большинство продолжало бежать, желая максимально разорвать расстояние между собой и угрозой. Думаю, большинство даже не очень понимало, что им кто‑то что‑то говорит.
Большинство слышало лишь себя, свои крики и вопли позади.
Парни из отделения Призрака оккупировали два крайних помещения, оформленные в виде проходных аутлетов. Они сделали их еще более проходимыми, задвинув все передвижные витрины, стойки, а заодно и оставшихся продавцов вглубь. Все следующие магазины были открыты на том расстоянии, что оставалось между Оператором и толпой, где‑то с десяток по каждой стороне.
Есть где спрятаться, если захотеть.
Я дошел до первого магазина у себя и заглянул внутрь. Две девушки. Одна присела за кассой в глубине, вторая, посмелее, стояла у самых дверей и пыталась, не высовываясь наружу, хоть что‑нибудь разглядеть.
Таких вид мужчины в тяжелом бронежилете успокаивает. Я помнил лекции нашего преподавателя‑фанатика с учебки.
Магазин на отшибе, крайний в ряду. Неплохое расположение для ювелирного, в котором явно преобладали камни покрупнее тех, что толкали прохожим на первом этаже. Магазин для ценителей, так сказать.
– Жалюзи закрыть наполовину, чтобы можно было разместить людей. Спрятаться, больше не подходить к двери. Следить, чтобы ни у кого не было укусов. Понятно?
Девушка молча кивнула. Вторая бросилась из‑за кассы в мою сторону, но я молча поднял руку, останавливая ее. А потом пальцем показал обратно, на то место, где она только что укрывалась.
– Жалюзи на витринах есть?
– Нет, только на входе, – ответила продавщица. – На втором этаже ни у кого нет.
Я кивнул.
– Быстрее давайте, – сказал я и пошел дальше.
Оператор дал короткую очередь, слегка поверх голов.
Такие вот жесты почему‑то действуют на людей значительно лучше, чем слова. Хотя я бы, зная людей военных, больше боялся слов.
Да, я бы больше боялся слов. В табеле ранжирования опасности они бы находились у меня на втором месте, сразу за полным молчанием. Если вооруженный человек молчит, то значит, он готов тебя убить. И не будет разговаривать со своей жертвой. Нужно различать военного и убийцу. И те и другие убивают, но военный, будь он армейским или боевиком корпорации, не умеет при этом разговаривать с жертвой. Не те нервы.
А сразу за молчанием стоят слова. Потому что если военный говорит, то он боится, очень часто боится. Не людей, с которыми говорит, а того, куда может зайти ситуация. Когда кругом опасность и куча вооруженных людей, ситуация редко развивается в желаемую сторону.
А когда человек, считающий, что владеет ситуацией, стреляет поверх голов, то это в принципе хорошо. Хотя бы потому, что он не стреляет в тебя. И значит, он вроде как действительно владеет ситуацией. Уж точно владеет собой и не начнет с перепугу лупить на поражение.
Но на людей, на толпу, действует именно демонстрация силы.
Кое‑кто попытался даже развернуться и побежать обратно, тем самым создав сутолоку и замедлив движение первой волны.
Почти все остальные тут же резко, прямо как мой «шалун», повернули в стороны, тут же организовав давку при входе в магазины справа и слева.
– Можете продвигаться и уходить в магазины назад, или на один ближе ко мне, – благожелательно посоветовал Оператор. – Все, кого укусили, осторожно ложитесь на пол и ждите помощи.
Второй магазин в моем проходе выглядел пустым. Джинсы везде, одни мне даже приглянулись, те, что лежали прямо на витрине. А продавцы либо сбежали, либо глубоко спрятались. Не судьба мне купить джинсы сегодня.
– Прячьтесь, не высовывайтесь, пока не поступит команда, – на всякий случай крикнул я внутрь и двинулся дальше.
Полная женщина бежала так быстро, что можно было только удивляться, как при таких талантах к бегу она умудрилась так располнеть. Я видел ее глаза. Она не соображала ничего. Абсолютно. И ее не остановил ни голос Оператора, ни предупредительная очередь.
У нее не сработал даже стадный инстинкт. В отличие от большинства, продолжающего пробиваться в двери двух магазинов, она бежала прямо вперед. Сбила с ног какого‑то мужчину и даже этого не заметила. Вышла на открытое пространство и понеслась вперед с удвоенной силой, прямо на ряд неподвижно застывших «шалунов».
«Шалуны» бы ее остановили. Но Оператор был хорошим командиром и показал это еще раз. Нельзя было, чтобы машины сбили с ног женщину на глазах у бегущей толпы. Это могло бы добавить паники, могло бы заставить народ побежать назад, прямо под укусы зараженных.
Я это видел отсюда, сверху. Видел настроение толпы, представлял, как она себя может повести.
Оператор выстрелил, стоя прямо за «шалунами». До женщины оставалось метров двадцать – два бутика. Короткая очередь, два патрона. Одна пуля попала женщине в грудь, вторая раздробила челюсть. Она еще продолжала двигаться по инерции вперед – и так и умерла в движении.
Ее тело упало прямо у линии «шалунов», так и не шевельнувшихся.
Оператор посмотрел вперед, убедился, что большинство еще активней заспешило укрыться в магазинах, и отступил назад, чтобы не загораживать отделению Призрака зону обстрела.
Я дошел до третьего магазина. Любимая спортивная одежда и инвентарь. Безумная смесь найковских кроссовок, штанов от «Адидас», плавок от «Спидо», щедро сдобренных никому не известными марками со всех концов света.
Мужчина, охранник, стоял у входа и сжимал в руках шокер.
– Оружия нет? – спросил я.
Он посмотрел на меня сверху вниз и угрюмо мотнул головой, лишь слабо пошевелив шокером. А вот на таких, как он, мой тяжелый бронежилет тоже подействовал бы умиротворяюще. Но только если бы вместо меня к нему подошел Тюжок, например. А не хлюпик типа меня. Охранник‑то классический, ненамного ниже ростом наших, хоть и успевший поиметь вместо каменного пресса нормальное человеческое брюшко. Такой меня не воспримет: не с моим ростом.
Хотя я знаю, как найти с ним общий язык. Я выдернул второго «грача» и подал ему рукояткой вперед, вместе с запасным магазином.
– Прикрой жалюзи. Впускай только здоровых. С явными укусами – лучше сразу стреляй, не помочь. Если внутри окажется укушенный, попробуй изолировать. Не получится – убей. И не позволяй никому высовываться, иначе убью я. Да?
– Да, – все так же угрюмо ответил охранник, нажимая на круглую кнопку у входа, ту, что закрывала жалюзи.
Вот он, человек нового мира, готовый убивать не раздумывая, понимающий с полуслова и знающий, что такое заражение. Только угрюмый очень.
Уже отступая назад, я понял, что его раздражал не мой рост. Он явно пользовался услугами «Генной логики» и видел на моей груди вензель «Наноздоровья». Счел меня за чужого. Тоже, возможно, вполне укладывается в формат образца для будущего. Хорошо еще, не попытался попробовать на мне шокер.
Дальше я не пошел. «Шалун» крутился как раз перед этой дверью, примерно на линии со своими собратьями внизу. Все, кто дальше, – сами за себя.
Все, кто не спрячется, – я не виноват.
Я поставил лишь одну мину. Самую маленькую, но и ее пока активировать не стал. С минами тут было не разгуляться. Витрины создавали хотя бы иллюзию защиты, но если они разобьются, то оперативный ландшафт для меня существенно усложнится.
– Подключился к камерам безопасности, – сообщил Тюжок. – Хреновастенько вокруг, прямо скажем.
Внизу Оператор загнал оставшихся охранников в магазины, к гражданским, по дороге давая им наставления. Вероятно, похожие на те, что давал я своему охраннику наверху.
Кое‑где в магазинах внизу начали закрываться жалюзи. В двух, я видел, их закрыли совсем, не ограничиваясь полумерами. Тоже из людей будущего. Те, кто думает только о себе, в текущей перспективе имели больше шансов на выживание.
Наверное.
Первого укушенного я помнил. Его легко было вспомнить, он так и не выпустил из рук ящика с пивом. Мне почему‑то казалось, что теперь пиво ему не потребуется при всем желании, хотя он, похоже, этого еще не понимал. Я видел, что произошло, когда зараженный попытался попить. Думаю, что с пивом могло произойти то же самое.
Кровь текла у мужчины из шеи, но он, как и полагается, ее не замечал. Бежал он медленно, видимо, просто устал мотаться из одного края комплекса в другой, да еще и с ящиком пива. А бешенство еще не проникло в него настолько, чтобы придать ему новых сил. Но уже достаточно затуманило его сознание, чтобы он не слышал приказов, как и та толстушка.
Разные причины – один итог.
Ему кричали, приказывая лечь. Обещая, что смогут помочь. Я не верил, что смогут, потому что Богослов до сих пор молчал, роясь в аптеке.
Я не верил, а любитель поживиться просто не слушал. Он бежал.
«Шалун», оказавшийся прямо перед ним, неожиданно крутанулся, как только мужчина оказался с ним вплотную. Крутанулся так, что от скорости его вращения начал подниматься по телу мужчины вверх, пока не поднялся до его груди. Потом дрон резко оттолкнулся, отпрыгнув назад и тем самым швырнув зараженного прочь, обратно от линии из машин.
Все тело мужчины было изрезано глубокими тонкими порезами, которые оставил дрон. Достаточно глубокими, чтобы мужчина больше не шевелился, но недостаточно, чтобы достать до сердца. Поэтому кровь словно вышла из него одним коротким всплеском и тут же расползлась вокруг лежащего тела.
День обещал быть долгим, и «шалуны» автоматически перешли в режим экономии боеприпасов.
В какой‑то момент во всей этой неразберихе, творившейся вокруг, возникла пауза. Никто не стрелял сзади, никто не кричал в проходе, эфир молчал, даже шум шагов куда‑то исчез.
Впереди, достаточно далеко, продолжали работать два эскалатора – один наверх и один вниз, и я услышал шелест движущихся ступеней. Вот до какой степени стало тихо.
Но лишь на мгновение. Потом словно вакуум обратно заполнился воздухом, и звуки вернулись, еще более насыщенные, чем прежде.
Сзади зарокотал пулемет, а это однозначно говорило о том, что ситуация разогревается.
– Патроны берегите! – тут же скомандовал в эфире Оператор. – Весь город все равно не перестреляете.
– «Шалуны» на них бросаются, – ответил кто‑то. – А у них ресурс тоже не вечный. Лучше мы их побережем, чем патроны.
– Тоже верно, – легко согласился Оператор. – Но стрелять только при явной угрозе. Не устраивайте там…
– Есть не устраивать там!.. – бодро ответил кто‑то. Оружие потяжелее присутствовало в среднем у одного бойца в отделении. У нас – ручной пулемет таскал только Тюжок. Он сейчас устроил его на сошке, воспользовавшись тумбой с растениями посредине прохода в качестве опоры.
Впереди, у эскалаторов, началась свалка. В этой точке местная оксфорд‑стрит чуть сужалась из‑за самих эскалаторов, лифтов по бокам. Рукотворная ловушка. Видно было, что среди толпящихся есть укушенные. Прямо в толпе кто‑то кого‑то кусал, но сделать я ничего не мог. Начинать стрелять – расстреляешь больше здоровых, чем зараженных. Броситься растаскивать их вручную – самоубийство.
Мы просто ждали, кто из них прорвется внутрь. Сортировать их на живых и мертвых придется начать чуть позже.
– Результаты такие, – неожиданно в эфире проявился голос моего напарника. – В аптеке шаром покати, у нас тоже. Да и в «Генной логике» аналогично. Все, что мне удалось собрать, это семь шприцов с вакциной. Надеюсь, что она действительно действует. Против обычного бешенства подействовало бы. Хотя бы как первый укол. Еще я забодяжил один убойный коктейль, который точно выбьет любого в кому, на раз. Вот только не уверен, что потом счастливчику удастся из нее выйти, потому что там просто гремучая смесь. Это все. А, нет, вы бы, парни, там за нашим охранником из магазина присмотрели. В бой рвется. Чуть ли не колья уже обтесывает. Жаль парня, сопляк совсем.
– Приглядим, – откликнулся кто‑то.
– Вакцина у меня и у Богослова, – тут же сказал Оператор. – Если кого, тьфу‑тьфу, укусят, кричите сразу, не ждите, не сомневайтесь, не думайте. Иначе поздно метаться будет. На гражданских не тратить, пока не наступит ясность. Держим периметр. Укол делать прямо в область укуса.
Да уж, на гражданских семи порций точно не хватило бы. Для того чтобы это понять, не требовалось долгих расчетов – достаточно было взглянуть на то, что творится у эскалаторов. Несколько зараженных как раз вошли в стадию максимальной агрессии и кусали всех подряд, создавая еще больше паники. Сзади явно напирали еще люди, поэтому бежать, похоже, большинству было просто некуда. Бешеные вряд ли действовали осознанно, они просто реагировали на резкие движения, крики, шум. Реагировали одним единственным образом – кидались, как хищник на жертву, и кусали. Рвали куски плоти, при этом даже не пытаясь пить кровь или есть плоть. Они кусали, рычали, тут же забывали о своей жертве и кидались на новую.
В бутылочном горлышке образовалось месиво, из которого, похоже, уже никто не смог бы выбраться.
– Богослов, – сказал я напарнику в рацию, – если ты уже закончил свои медицинские упражнения, то, может, заберешься ко мне и выбьешь хотя бы наиболее ретивых?
Я чувствовал себя почти ущербным со своим банальным автоматом. Тюжок развлекался с «печенегом».[10]Богослов таскал с собой снайперскую винтовку.
Но еще в самом начале Бронза просветил меня на эту тему, которую почему‑то не сильно затрагивали в учебке.
«Нам не нужны одинаковые бойцы. Там, где подходит одно оружие, не подходит другое. Там, где не пройдет маленький, пройдет сильный, а в другом месте проскочит только уж. Нам нужны разные бойцы, и, лишь грамотно комбинируя их возможности и умения, мы можем делать свою работу хорошо».
Ну что же, из автомата стрелять я умел. Вот сейчас бы легко накрыл всю эту толпу в проходе. Только не точечно. Я видел трех зараженных. Конечно, сейчас их стало благодаря этой вакханалии значительно больше, но эти троекусали всех подряд. К сожалению, они постоянно двигались, крутились, кидались то на одного, то на другого, и я точно знал, что не попаду. Куда‑то попаду, но далеко не факт, что именно в них.
С эскалатора в мой проход неожиданно выскочили люди. Настолько неожиданно, что я чуть не выстрелил раньше, чем успел определить степень угрозы.
– На пол, – крикнул я и поднял автомат.
Парень, что выпрыгнул на этаж первым, подчинился практически мгновенно, пробежав вперед лишь с десяток метров. Девушка замешкалась, наклонилась к эскалатору, что‑то туда бросила, как мне показалось, и лишь после этого тоже легла на пол. У самого эскалатора. Слишком близко к месту событий.
По тому, как быстро они отреагировали на команду, я решил, что, возможно, они еще не укушены.
– Разберешься здесь? – спросил Богослов, оказавшись рядом. Он уже устраивал винтовку на поручне и выцеливал первую жертву в давке внизу эскалаторов, и вопрос, похоже, задал из чистой вежливости.
– Да, – подтвердил я и крикнул: – Если можете, ползите вперед, но головы не поднимайте.
На этот раз девушка поползла даже быстрее, чем парень. Хотя, конечно, ползти ей было неудобно. Не при ее формах. Судя по одежде, та самая, что раздавала бесплатные медицинские повязки на входе. Фигура у нее была не для пластунов.
Хорошо хоть головы они действительно не поднимали.
Я преследовал две цели. Во‑первых, если их укусили, то, пока они ползли, заражение должно было проявить себя. Во‑вторых, пока они ползли, они не загораживали мне коридора, и я мог стрелять поверх них. Теоретически.
Богослов выстрелил без предупреждения, но я даже не вздрогнул. За последнее время мы срослись, и я, можно сказать, ожидал этого выстрела. Быстро взглянул на толпу, чтобы убедиться, что он попал.
Он попал. Хотя теперь, похоже, можно было уже не сильно заботиться о прицельности стрельбы. Дело было сделано. Все, кто находился в этой давке больше нескольких секунд, оказались покусаны.
Некоторые из них начали прорываться вперед – те, кого еще разум не покинул окончательно. Ребята снизу орали, приказывая им лечь.
Этого приказа мало кто послушался. Возможно, среди бегущих и оставались незараженные, но сейчас это становилось бессмысленно. Опасность того, что они доберутся до людей, спрятавшихся в магазинах ближе к нам, была слишком велика.
Заработал «печенег» Тюжка. Еще раз выстрелил Богослов.
Количество трупов между дорогими бутиками стремительно росло. Не то чтобы я думал, что эти магазины еще хоть когда‑нибудь откроются, но все же надраенные, чистенькие, блестящие витрины резко диссонировали с телами между ними и брызгами крови, затейливо пачкающими чистоту стекол.
Я отвлекся, потому что по эскалатору ко мне поднялся еще один. В отличие от первых двух, этот явно уже спекся. Кровь текла из шеи ручьем. Не тот вариант, чтобы он сумел прожить неделю в фазе бешенства. Без срочной помощи он истечет кровью за десяток минут.
А помощь я мог оказать ему только одну.