На этой ноте Никс оценила дорогу к городу. Полотно асфальта лентой извивалось по низким спускам и мягким подъемам, шоссе просматривалось в обе стороны на каком-то расстоянии благодаря жестким зимам, что тормозили рост всякой зеленой растительности. Машина... нет, это был грузовик, квадратный, без опознавательных знаков, какой-то грузоперевозчик... проехал мимо нее, свет фар был направлен вдаль. Когда он доехал до того места, где Пойзи сбила претранса, Никс отвернулась и посмотрела в противоположном направлении.
В голове она проигрывала сбивчивый шепот умирающего претранса.
Когда он еще мог говорить, он снова и снова повторял про Бога.
Сначала его слова, казалось, не имели смысла. Вампиры не верили в религиозные убеждения людей. Если бы претранс принадлежал к другой расе? Тогда ладно. Пусть говорит на пороге смерти о Господе на небесах, спасителе с именем Иисус, церковных башнях и крестах. Но учитывая его биологическую принадлежность, эта зацикленность не имела смысла.
Но потом Никс осознала, что дело не в религии и вечной жизни. Речь о том, откуда он пришел.
Откуда он сбежал.
Шагая по лесному настилу, периодически огибая слишком пушистые препятствия, она запустила большие пальцы под лямки рюкзака. Когда у них с Пойзи были лошади, примерно пятнадцать-двадцать лет назад, она объезжала всю долину, иногда брала с собой сестру, иногда без нее. Пойзи наслаждалась пейзажем, Никс – выискивала что-то необычное и примечательное.
А именно – вход в подземную тюрьму, которая – как все знали – располагалась в этой местности.
Мысленно возвращаясь к ночным поездкам, Никс позволила воспоминаниям задавать направление ее хода, полуразрушенные строения и неухоженные насаждения использовались подобное звездам – для ориентации в пространстве. Чем глубже Никс заходила, тем больше ее терзали сомнения, что она ошибается. Может, следовало искать западнее? Или...
|
|
Никс остановилась у резкого подъема.
– Вот оно.
Заброшенная церковь обрушилась наполовину, башня и крыша провалились внутрь, витражные стекла были выбиты, каменные ступени к блеклой красной двери все в сколах. Приближаясь, Никс отметила облезшую краску на обшивочных досках фасада, и сравнила с воспоминаниями о том, в каком упадке церковь находилась примерно десять лет назад?
Время ничего не жалело.
Храм Господень, построенный, поддерживаемый и в какой-то момент покинутый людьми, когда-то служил религиозным потребностям фермеров, занимавшихся вспахиванием земель долины. Но та эра давно закончилась, и единственная функционировавшая церковь располагалась в ста милях от пригорода Рочестера. С другой стороны, ближайший город отсюда – в тридцати милях. Поэтому они не так часто ездят за продуктами.
Наверняка претранс говорил в своем бреду именно об этом.
Бог на земле. Ради людей.
Или, возможно, церковь использовалась для других нужд.
Никс подошла к главному входу и попыталась открыть двойные двери. Заперто. Не проблема. Она попыталась отпереть замок усилием мысли...
И ничего не добилась.
Она попыталась снова, посылая команду стальным засовам сдвинуться с места. И снова тишина.
Склонившись, Никс испытала триумф.
– Медь.
Посмотрев туда, где полагалось находиться заостренному копью, она ощутила покалывание на затылке и плечах. Люди не станут использовать медный замок. А вот вампиры – еще как. Если хотят удержать представителей расы в одном месте.
|
|
Мысленные манипуляции не работали с вещами из меди.
Она должна попасть внутрь, но дематериализоваться в незнакомую планировку и среди завалов – слишком опасная затея. Хорошо, что эти окна были дырявее швейцарского сыра. Пройдясь, Никс выбрала высоко расположенные от земли рамы, подпрыгнула и ухватилась за край.
С кряхтеньем подтянулась вверх и устроила живот на наружном подоконнике, будто он был частью разновысоких брусьев на олимпийском стадионе. Накренившись вперед, она изучила интерьер. Да. Солянка из ломаных брусьев и разбитых скамеек, а расквашенная плитка служила заменой крутонам. Перемахнув ногами через раму, Никс на мгновение зависла, а потом спрыгнула с подоконника, ее походные ботинки приземлились с грохотом, от которого она поморщилась...
Голуби слетели с насиженных мест, и, пригнувшись, Никс накрыла голову, когда комки перьев разлетелись по сторонам в лунном свете. Когда помещение очистилось, она выпрямилась и осмотрелась вокруг. Рухнувшая крыша преграждала путь, занимая почти всю зону для прихожан.
– Черт, – выругалась она под нос.
Предполагая, что Питер вырвался из какого-то засекреченного места хрен пойми где, он не мог преодолеть это безобразие. Щепки и голые гвозди – та еще полоса препятствий. К тому же, если кто-то, кто угодно, попытается выбраться через этот проем или наоборот попасть туда, то он оставит после себя следы. Расколотые доски и сломанные прутья, также кровь, учитывая острые углы... а претранс не мог дематериализоваться. Он совершил побег на своих двоих, потому что был слишком низким, чтобы выпрыгнуть через оконную раму.
|
|
О, а еще был медный замок.
Нет, он вышел не отсюда.
Может, она сходила с ума. Может... он в тюрьме принял веру людей? Хотя, там содержались только вампиры, разве такое возможно?
Прежде чем уйти, Никс посмотрела на алтарь, усыпанный осколками красного, синего и золотого витражного стекла. Потом перевела взгляд на место, куда с большой высоты рухнула колокольня, медный крест каким-то образом упал распятием вверх на несколько уцелевших досок. Покрытое пылью золотое лицо символа христианской веры освещалось лунным светом, теплым светом от которого по необъяснимой причине у нее заслезились глаза.
Она бы тоже хотела во что-то верить.
Дематериализовавшись через то же окно, она приняла форму на участке за церковью и окинула взглядом фундамент здания, выискивая окна в подвале... москитные сетки... проем достаточно большой для претранса весом сто двадцать фунтов.
– Черт возьми.
Это тупик.
При мысли о возвращении в фермерский дом с поджатым хвостом – потому что она поверила в болтовню умирающего парня, приправила ее переживаниями о Жанель и пустилась в погоню за призраками – Никс почувствовала себя маленькой девочкой с ужасно тяжелым рюкзаком за плечами.
Никс снова прошлась вокруг, выискивая следы на земле. Ничего...
Позднее она не сможет сказать, что заставило ее повернуть голову. Это был не звук, не вспышка света, не голос, но что-то приказало ей оглянуться назад.
При первом взгляде заросли напоминали очередное сплетение виноградной лозы. Но чем больше она смотрела на них, тем больше отличала контуры... углы.
За плющом находилась старая кованая ограда, что-то четырехугольное возле кленовых деревьев. А за ним, также покрытое зарослями... кладбище.
Подойдя к этому месту, Никс обнаружила, что калитка на покосившихся железных столбах была распахнута. Кто-то недавно проходил здесь, оставив после себя разодранный плющ, чьи листья уже начали подсыхать. И учитывая узкий проем? Это был кто-то небольшой.
Никс пришлось шире открыть проем, чтобы проникнуть всем своим телом взрослого человека. Лунный свет освещал едва заметную дорожку среди могил. Земля была укрыта плющом и травой, утоптанной всего одной парой ног. Через неделю? При хорошем ливне? Следы полностью исчезнут.
Никс пошла по покрытой мхом разметке, представляя Питера, сбитого с толку, напуганного, может, он убегал от кого-то, запинался и падал, ориентируясь в лунном свете по надгробиям и той калитке. Страх, который он мог испытывать в этот момент? Она не могла и вообразить, и разве он мог знать, куда идти? У него было некое убежище на уме?
Она была уверена, что он просто бежал, движимый одним страхом.
Навстречу смертельной аварии с универсалом «Вольво».
Следы побега исчезли у каменного склепа, увитого плющом, массивным и плотным. Мраморный вход был приоткрыт, как и в случае с калиткой, он разрывал полотно плюща, который завладел человеческим памятником скорби.
Взявшись за каменную панель, Никс толкнула ее спиной, и застонав от усилий, поняла, что Питером, когда он прокладывал себе путь, двигал всплеск адреналина. Ужас служил невероятным источником силы, и когда совсем все становиться плохо, ты можешь рассчитывать только на адреналин.
Она достала фонарик и включила его. Несколько ступеней вели к грязному мраморному полу и саркофагу в центре помещения. Когда она провела лучом света по сторонам, что-то бросилось наутек...
Дернувшись, Никс оглянулась назад, на кладбище за спиной.
Ее глаза снова изучили растительность, открытую калитку, надгробия и оставленные претрансом следы.
Ничего не шевелилось. Новых запахов тоже не было.
Ее сердце так гулко билось в ушах, и пот выступил на груди.
– Все нормально, – прошептала она себе.
Повернувшись к склепу, Никс снова окинула взглядом помещение и боковые проходы возле тяжелых дверей. Спустившись по трем каменным ступеням, она обнаружила тонны пыли. Паутины. И следы на полу.
Небольшие следы, с высоким подъемом стопы и маленькими носками.
Она подумала о новорожденном малыше и родителях, рассматривающих пальчики и ножки младенца.
Закрыв глаза, Никс задумалась о том, как Питер мог появиться на свет в тюрьме. Должно быть...
– Сучка, тебя здесь быть не должно.
Рядом с ухом раздался тихий щелчок, и Никс знала, что это.
Кто-то снял пистолет с предохранителя.
Глава 5
Следующим вечером Рейдж бежал быстро, мощно, бежал... слишком быстро, на самом деле. Очень мощно.
Позднее, когда на него свалятся первые сюрпризы этой ночи, он подумает, что уже по своему спринту он чувствовал неизбежное. Но пока он преследовал бледноволосого блеклоглазого лессера.
Он и его враг далеко ушли от того места, где началась погоня – от лавки кузнеца за ночлежкой «Деревенские Руки». На втором этаже этого сомнительного очага гостеприимства Рейдж вышел из комнаты после разнузданной сессии с женщиной легкого поведения. Он пришел туда, желая восстановить душевное равновесие, а не утолить реальную нужду в сексе; сделал все, что мог, чтобы избавиться от излишков энергии, и после собирался поесть и выпить, а потом отправиться на поиски лессеров – чтобы также выпустить пар. И спускаясь по лестнице, недовольный свой участью и раздраженный, он окинул взглядом происходящее за окном, уповая на отсутствие дождя.
Сквозь пузырчатое стекло он увидел то, что преследовал сейчас.
Только одно существо имело волосы как на кукурузном початке и кожу цвета муки.
Убийца разговаривал с лошадиным заводчиком, а потом передал ему деньги. За животное как средство передвижения? Или за новую обувь? Хотя в последнее время люди начали приобретать моторизированные повозки, Общество Лессенинг не приветствовало нововведения в части транспортных средств.
У Рейджа мелькнула мысль, что стоило отпустить этого лессера. Но взгляд Дариуса в мыслях заставил его сбежать по лестнице, перескакивая через ступеньку.
Осуждение в его глазах не позволило заснуть в течение дня. И подстрекало сейчас.
Когда Рейдж выскочил из ночлежки через черный вход, его враг мгновенно его учуял, узнавание было молниеносным. Спешно распрощавшись с кузнецом, лессер зашагал прочь по узкому переулку, в котором воняло лошадиным навозом и гнилыми продуктами. Немертвый хромал, и значит, бой закончится, не успев начаться, и Рейдж в ленивом темпе преследовал его, нагоняя, но не настигая... пока есть люди по близости, бою не бывать.
Это единственное, в чем вампиры и Общество Лессенинг достигли согласия. Никто не желал связываться с Хомо Сапиенсами.
Спустя пару кварталов преследование набрало темп, и увело их далеко от населенной части деревни. Подальше от праздно шатающихся в поисках секса и выпивки. От потенциальных свидетелей за окнами домов.
Рейдж все следовал по вонючим пятам убийцы, ощущая неприятный зуд под кожей, думая о том, что возможно стоило задержаться у женщины. С другой стороны, жжение не отступило, даже когда он был с ней. Воистину, он провёл день без сна в своём подземном жилище. Преследуемый знакомым призраком в изорванных одеяниях ненависти к себе, он ворочался на лежанке, а потом и вовсе бросил попытки забыться сном.
Брат Дариус чумой поселился в его мыслях, и он многое мог бы сказать ему. До самого заката он придумывал аргументы, хотя на самом деле сложно спорить с оппонентом, которого физически нет рядом с тобой. Но были и плюсы: когда доходило до аргумент-контраргумент, раунд всегда оставался за ним, что давало ему вкус пустой победы.
И сейчас они с врагом оказались в поле у берега реки. Поэтому он может улучшить свою статистику.
Обхватив оба черных кинжала, Рейдж дематериализовался и принял форму на пути лессера. Вскинув клинки, он мысленно планировал свой следующий час. Сначала это. Потом еда. Потом он найдет Дариуса и обсудит с ним...
Краем глаза Рейдж заметил, как из леса появляются другие лессеры, шестеро убийц излучали угрозу, являя собой бледные тени людей, которыми они когда-то были, пока не вступили в ряды Омеговской лиги борцов с вампирами.
Им овладело мгновенное раздражение. Он должен был это предвидеть. Рейдж слышал об их базе у Гудзона, и должен был следить за тем, куда его ведут. Но для само-критики не было времени. Вернув кинжалы в нагрудную кобуру, он потянулся к бедрам, где его ждали два пистолета.
Однако первый выстрел сделал не он. Пули с грохотом пролетели в ночи, отдаваясь эхом, куски свинца вошли в его бедро. Бок. И плечо.
Небольшое развлечение мгновенно приняло смертельно-опасный поворот, и винить нужно было только себя. Закрыв глаза, он начал стрелять, двигаясь по кругу, при этом мысленно он пытался сконцентрироваться для дематериализации. Он должен успокоиться чтобы...
Другая пуля попала в его плечо, отбрасывая торс назад.
Открыв глаза, он обнаружил, что проделал брешь в заборе из лессеров, окруживших его. Были прорези в вертикальных рядах, по крайней мере, двоих он положил, а остальные отходили, скрываясь за деревьями. На его беду – отстреливаясь при отступлении.
Его проклятье зашевелилось под кожей.
Присев, Рейдж продолжил перезаряжать пистолеты, понимая, что он в этом бою один против всех... и, что трагично, это скоро изменится. Пытаясь перевести дух, он не стал даже пытаться дематериализоваться, надеясь, что удастся избежать...
Изнутри раздался нечестивый рёв, поднимаясь по горлу и вырываясь изо рта, звук был настолько неожиданным и тревожным для лессеров, что они опустили оружие. А потом Рейдж потерял связь со всем – его чувства, разум, осознание собственного Я все исчезло на пороге ужасной трансформации.
Его кости дробились, суставы рвались, когда его тело преображалось и увеличивалось в размерах, зрение покинуло его, все ушло под контроль его проклятия, и Рейдж запаниковал.
Невозможно было противостоять превращению, и последней стала мысль о том, что зверь, вероятно, спасает ему жизнь.
По крайней мере, в краткосрочной перспективе.
Но его проблема не в шести лессерах... ну, теперь четырёх... и их хромающем приятеле. Его волновало то, что будет, когда он очухается. Если в лесах скрывалось еще больше убийц? Если они разбили там лагерь?
Тогда он станет легкой мишенью для врага, когда вернётся в свою истинную форму и будет не сильнее младенца.
А если там не было лессеров? То полно людей в округе, и солнце поднимется через шесть часов. Хуже, если братья появятся, чтобы защитить его, рискуя быть съеденными в процессе, ведь его зверь не делил мясо на друзей и врагов.
Это – плохо. Все это очень плохо.
И он боялся, что станет только хуже.
Глава 6
Никс застыла, ее реальность раскололась надвое. Одна половина мозга сосредоточилась на здесь и сейчас: запахе мужчины, стоявшего рядом с ней, звуке его уверенного дыхания.
И, значит, он не впервые направляет пистолет на женщину.
Другая часть Никс вспомнила тренера по самообороне. Он был человеком, и она вышла на него в тренажёрном зале. Боевые уроки начались ради разнообразия в тренировках, но чем большему она училась, тем больше ей нравилось понимание, что она способна постоять за себя. Никс многое узнала от своего тренера, и он постоянно вдалбливал в нее основу: когда возникнет необходимость постоять за себя, у тебя не будет времени на раздумья. Единственное что спасёт тебя – это выработанный навык, потому что когда адреналин возьмёт верх над лобной долей и твоим разумом, у тебя в распоряжении останется только механическая память.
Никс сделала длинный медленный вдох.
А потом она двигалась быстро как никогда в жизни.
Она вскинула фонарик, направляя луч света в глаза нападавшему и ослепляя его. Потом она отклонилась, убирая торс в сторону на случай, если он выстрелит. Затем крутанулась, хватая мужскую руку и запястье, удерживавшие пистолет. Пнула его ботинком по коленной чашечке.
Когда он рванул вперед, Никс едва не выпустила пистолет, рука соскользнула с дула на рукоять. А потом мужчина преодолел свое удивление ее молниеносной реакцией, схватив ее за косу и рывком лишая равновесия.
И тогда раздался выстрел.
Звук прогремел в эхокамере, скорее отдаваясь в мозгу, чем в ушах. Уворачиваясь на рефлексах...
Внезапно хватка на волосах разжалась, и свобода была столь неожиданной, что Никс полетела по инерции лбом вперед. Упираясь руками в саркофаг, она развернулась... и поражённо выдохнула.
В ходе схватки фонарик выпал и сейчас валялся в стороне.
И луч света был направлен на лицо нападающего.
Точнее то, что от него осталось.
Пуля влетела в его челюсть, и свинец прошил череп под углом. Пуля вышла через левый глаз, прихватив вместе с собой хороший шмат мяса.
Разрывная пуля, подумала Никс, когда скрутило ее желудок.
Из остатков рта раздалось хлюпанье, и блестящая красная кровь потекла из развороченного отверстия, образуя лужу на пыльном каменном полу. Конечности конвульсивно подрагивали, но даже не имея медицинского образования Никс знала, что этот товарищ уже никогда не встанет.
Содрогнувшись, Никс прислонилась спиной к саркофагу, ее лёгкие судорожно качали воздух неглубокими вдохами. Когда тело охватило онемение, голова закружилась, а зрение закоротило, как плохую лампочку.
Контроль дыхания, сказала она себе. Медленно, легко. Восстановить кислородный баланс в крови.
Справиться с паникой помогло только то, что она практиковала со своим тренером по самообороне, и первым, что пришло в норму, были ее глаза. Потом отступила дрожь и странный паралич, пришедший с панической атакой... пока она избегала смотреть на труп. Что было сложно сделать. Тело постепенно прекращает дёргаться, смерть планомерно предъявляла права на когда-то живую плоть так, словно поглощала ужин... кусочек за кусочком.
Смахнув волосы с лица, хотя в глаза ничего не лезло, Никс осмотрелась по сторонам. Никто не бежал на подмогу охраннику. Не было слышно взрывов. Ни грохота снаружи склепа.
Наклонившись, чтобы подобрать фонарик, Никс осознала, что держит в правой руке пистолет. Надо же.
Боже, она ненавидела запах свежей крови, и какая-то часть ее, в глубине души, даже хотела плакать, хотя вопрос стоял ребром – или ее жизнь или его. Она должна принять произошедшее. Заставляя себя подойти к трупу, Никс обыскала тело и обнаружила целый клад, который стоил борьбы с рвотным рефлексом. Ключи. Коммуникатор. Электронный пропуск без фотографии и имени, только с магнитной полоской. Три дополнительных обоймы к пистолету.
Это был охранник из какой-то организации. Должно быть, она близко к тюрьме.
Никс растолкала найденное по карманам и в рюкзак, и выпрямилась с фонариком в руке. Включая все чувства, прислушалась к тихим звукам и сделала глубокий вдох, изучая запахи возле и над мужчиной, которого она...
Убила.
Она не знала, стоит ли прятать тело. Люди сюда не попадут, но могли прийти парни вроде него. Вдруг она спровоцировала некий сигнал тревоги? Или он просто делал свой плановый обход? Он появился с той стороны, но это ни о чем не говорило, потому что он, очевидно, дематериализовался...
Вереница невысоких ступеней привела ее взгляд к прорези у пола. Железная решётка была высотой в два фута и три в длину, и, судя по потёртостям перед ней, тот претранс выбрался именно отсюда. Чтобы замести следы он, наверняка, вернул решётку на место, пусть его и выдавал смазанный слой пыли.
Подойдя к ней, Никс присела, отложила пистолет и фонарик и обхватила прутья. Она потянула решётку на себя, и та поддалась с пронзительным скрипом. Никс застыла. Когда возле нее никто не нарисовался с оружием наперевес, она снова задышала, потом взяла фонарик и посветила внутрь.
Примерно в пяти футах была небольшая зона, но она сомневалась, что стоит дематериализовываться туда, неизвестно, что ее там ждет. Большое слепое пятно. Огромное.
Наклонившись чуть ниже, она подумала, что, возможно, это ее единственный вариант...
Раздалось тихое пиканье, а потом жужжание.
Развернувшись, она обхватила пистолет стражника и направила его за саркофаг, на панель, которая отъехала в сторону. В свете фонаря перед ней открылся коридор, серый, узкий и... пустой.
До поры до времени.
Положив решётку на место, она встала и посмотрела на убитого. Спустя секунду подошла к нему и засунула девятимиллиметровый за пояс.
– Простите... сэр.
Сэр? К чему вежливость с парнем, который хотел убить ее? П.С.: и который окочурился, а?
– Просто, эм, расслабься.
Так, она сходит с ума.
Наклонившись, Никс взяла его за лодыжки и потянула мертвую тушу... ха-ха... по полу. Лестница – та еще задача. Она тащила его вверх, каждый раз морщась от стука черепа по ступеням.
– Ой, ой, ой, – приговаривала Никс.
Оказавшись на жарком воздухе ночи, она сделала глубокий вдох. Потом протащила мужчину между двумя метками, покрытыми лишайником, и бросила на траву, перемежающуюся с плющом. Посмотрев на небо, попыталась вспомнить прогноз погоды на сегодня. Солнечно. Значит, завтра тоже будет солнечно?
Один луч солнца и тело исчезнет, на листве останется только выжженное пятно.
Никс снова ускорилась и влетела в склеп, вспоминая сцену из «Клана Сопрано», где Тони убил Ральфи Чифаретто. В кино, по ТВ... как правило... убийство выглядит красиво. Все движения выверены и скоординированы. В настоящей жизни? Кто-то вроде Тони получит заряд перцового баллончика в лицо, пока пытается навалять тому, кто дурно обращается с животными.
Вот ей, например, пришлось оставить потайную дверь распахнутой настежь, пока она тащила свою первую жертву из гробницы.
Снова оказавшись внутри, Никс убедилась, что поблизости ни души, и только после этого вошла в проем в стене. Крошечный красный огонёк моргнул сбоку от двери, и когда она подалась вперед, чтобы поближе рассмотреть его, раздался бип, и панель закрылась.
Нахмурившись, она достала пропуск охранника из кармана ветровки. Когда она понесла его к красной лампочке, панель снова отъехала, и потом Никс повторным движением закрыла ее. Значит, там есть ещё один карт-ридер? Неважно, у нее были проблемы важнее. Пара занятий по самообороне и одно удачное сражение не помогут устоять перед толпой профессионально обученных полицейских в заведении с хорошим уровнем системы безопасности.
Представив лицо Жанель, она повернула налево и двинулась дальше. На ее пути постоянно загорались лампы с датчиками движения на потолке туннеля, и она бы прекрасно обошлась без них. Да только фонарик все равно бы ее раскрыл.
Она шла на носочках, чтобы ее не выдал топот, но ничего не могла поделать с громко бьющимся сердцем. Ощущение, что она выбрала рыбу не по зубам, сдавливало шею словно удавкой, но, по крайней мере, было легко отслеживать, чтобы за ней никого не оказалось.
Она оглядывалась назад через каждые три фута.
А потом перед ней выросла крепкая металлическая стена. Достав пропуск, она махнула им возле мигающей красной точки и сместилась в бок, прячась, когда панель отъехала назад.
Она отшатнулась, учуяв запах сырой земли.
По другую сторону панели располагалась голая скала.
Не следовало делать это, подумала Никс. Мне нужно повернуть назад, прямо сейчас.
***
Тот век, что Шакал провёл в Улье, он изучал стражников. Их состав и смены. Кто стоял в парах, а кто – соло. Их участки в тюремном комплексе. Он знал их глаза и волосы, кто был рассеянным, а кто – жестоким. Знал тех, кто запустил себя, и тех, кто был сильным и мускулистым. Он проследил, откуда они заходили в общие коридоры, покидая территорию Надзирателя.
Он видел, как они продают наркоту узникам. Занимаются с ними сексом. Раздают заслуженные тумаки и пытают тех, кто не соблюдал правила. Он знал их тайны и пороки, слепые места и то, что было в поле их зрения
Он действовал осторожно, чтобы его не застукали. Это было не сложно: здесь слишком много заключённых.
Одно из многих недоступных вещей под землёй – это часы, но стража помогла ему с этим. Учитывая регулярное расписание и маршруты, они служили метрономом, способом измерять течение времени. Если он будет держать свой шаг в одном размере и ритме, то сможет отслеживать и предугадывать смены, их территории и, следовательно, циклы дней и ночей.
Надзиратель убедился, чтобы народ выполнял свои обязанности безукоризненно.
И поэтому сейчас Шакал понял, что что-то не так.
Опустив глаза, он окинул взглядом самодельные кожаные тапочки на ногах. Походка была правильной, чувствовалось лёгкое напряжение бедра в суставе, да и скорость была верной. Также он был в нужном туннеле. Или... нет?
Шакал остановился и посмотрел через плечо. Мысленно вспомнил, когда и где он сворачивал... нет, это верное место. Он прошел свои маршруты Г, Д и Е за последние три дня-ночи. Этот был Ж. Он должен был идти по маршруту Ж.
Значит, все верно.
Где гребаный стражник?
Прищурившись, он оценил туннель впереди. Выждал.
В голове раздались тревожные звоночки. Сейчас должен был проходить стражник, чтобы сдать смену. Они изменили распорядок?
Это станет проблемой. Предсказуемость критически важна.
Продолжая путь, Шакал двинулся по прямой и дошёл до ответвления, отмеченного белой краской на деревянной арке туннеля. Прежде чем вступить в эту зону, он убедился, что за ним не следят. Потом двинулся вперед, держась левой стены. Его черно-серые одежды свободного кроя, позволяющие ему быстро и комфортно передвигаться, были цвета стен, но благодаря голым лампочками, свисавшим с потолка каждые двадцать футов, он был как на ладони...
Шакал застыл как вкопанный.
Задрав нос, он сделал глубокий вдох.
Дошедший до него запах взбудоражил его, как не бывало ранее... и был абсолютно незнакомым. За все годы, десятилетия, целый век под землёй он не чувствовал ничего подобного, и эта необходимость уйти в память так далеко назад печально характеризовало его жизнь.
Свежие цветы.
Закрыв глаза, Шакал сделал ещё один вдох, жадно вбирая аромат. Да, свежие цветы, и не в тошнотворно чрезмерном виде, что он встречал в больших домах, которые посещал и в которых жил. Это был сочный и приятный естественный аромат.
И он становился сильнее.
Шакал усилием мысли выключил три лампочки, создавая темноту на шестьдесят футов.
Звук шагов был тихим, и по мере их приближения в голове билась всего одна мысль.
Кто-то, кому не место в тюрьме, нашёл вход в Улей.
Глава 7
Во рту Рейджа пахло скверно – протухшим мясом и плесневелой клубникой одновременно. Но это – меньшая из его бед. Лежа на траве, в тотальной темноте, без зрения, он не мог понять по звёздам, который был час. Не знал, сколько времени прошло, как близко к рассвету... а учитывая боли в руках и ногах, торсе и голове, он не мог сказать, предупреждала ли его кожа о скором появлении солнечного света или же это последствия сольного выступления его Зверя.
Он перекатился на бок, и его вырвало, вывернуло наизнанку. Он сожрал много лессеров. Судя по тошноте и запаху во рту. Но насколько грязную сцену он оставил? Сейчас внимание людей было особенно нежелательно, а мертвые тела... и их части... всегда привлекают взгляд.
Он мог полагаться только на свои уши, и они не сообщали ему ничего хорошего. Где-то рядом что-то капало. Его кровь? Или убийц? Или он прокусил контейнер с медовухой? Нос заполняла вонь немертвых. И вообще, он до сих пор на той поляне или...
– Брат мой.
Услышав знакомый голос, Рейдж облегчённо выдохнул. Он бы в последнюю очередь ожидал увидеть Дариуса, но в этой ситуации его помощь была как нельзя кстати. Более того, это значило, что на улице по-прежнему ночь, и у них было время найти укрытие.
– Ты должен перетащить меня. – Его голос хрипел от слабости. – Меня нужно перенести.
Хотя, с другой стороны, он не знал, где находится. Зверь мог завести его далеко от того места, где он вырвался на волю.
– Да. – В последующей паузе Рейдж представил, как Брат оглядывается по сторонам. – Воистину.
– Где я? – спросил он.