Думаю, не надо бояться и такого «трагического» исхода — это всего лишь один из возможных художественных приемов, позволяющих обострить эффект зрительского восприятия... Были бы желание, фантазия, жажда поиска!
(Отвечая на упреки в том, что героиня пьесы «Мамаша Кураж и ее дети» не извлекла уроков из пережитых ею катастроф, потеряв двух сыновей и дочь, не поднялась на борьбу против войны — этого чудовищного источника всех ее несчастий, Бертольд Брехт заметил: «Но если Кураж ничему не научилась, то пусть... учится публика, глядя на нее».)
Носителем сценарного хода (при сохранении того же ключа) могут стать и другие персонажи. Один из них явно существует в сценарии —jjo сам коллектив агитбригады, традиционно присутствующий во многих агит- представлениях под номерами: первый, второй и т. д. — и являющий собой, по сути, целое. Этот коллективный персонаж, в случае когда на него возложена реализация
Стр. 151
развивающегося сценарного хода, должен действовать в заданных драматургией обстоятельствах во имя достижения цели.
Можно сочинить и других, вымышленных или заимствованных, персонажей, скажем, Дон Кихота и Санчо Панса, с карандашом наперевес отправляющихся в путь. Возможности эти бесконечны, однако, пожалуй, пора остановиться и на этом завершить краткий анализ общего драматургического решения сценария агит представления. Его суть и характер ни в коей мере не умаляют существующих авторских находок (пусть на чей-то взгляд достаточно скромных, но грамотных и убедительных), они лишь, надеюсь, помогают раскрывать рамки творческого поиска в будущем, подсказывают определенные методические пути этого поиска.
А теперь об эпизодах, составляющих программу. Первый эпизод — «Возьмем карандаш и подсчитаем». Не ошибусь, если скажу, что даже в том, не совсем драматургически безупречном виде, в котором этот эпизод существует в сценарии, он достигнет своей важной социальной цели, когда обрастет конкретными фамилиями и фактическими данными, тем более если эти фамилии и факты будут выявлены в результате агитбригадной деятельности, в процессе работы над сценарием (в тесном контакте с администрацией, партийными, профсоюзными, комсомольскими органами и т. д.), а не взяты из всем известных отчетов, справок и газетных статей. И уже одно это обстоятельство может свидетельствовать об успешном социально-художественном подходе к решению темы, хотя сугубо художественные (драматургические) пути ее решения не во всем совершенны.
Прежде всего отметим, что эпизод решен «монтажно». (К отдельным сценарным номерам программы применимы те же представления в целом: сюжетный, монтажный и сюжетно-монтажный.) Условно говоря, эта сцена сама по себе целый сценарий, в котором пять кусков: два — открыто публицистических, плакатных, предполагающих прямой разговор со зрителем; два — решенных средствами собственно драматургическими, традиционными (и они легко обнаруживаются внешне по появлению в сценарии персонажа — Механизатора) и один — решенный через музыкальные выразительные средства драматургии, через песню на заимствованную медодню. (Как тут не вспомнить живгазетные каркасы?!)
Стр. 152
Построенный грамотно, с пониманием конечной цели, нашедшей свое отражение в финальной песне, эпизод являет собой достаточно удачный и интересный пример драматургического решения.
Но и здесь можно отметить прерывистость действия, разноплановость выразительных средств в единой сцене: фрагменты с Механизатором оказываются как бы вставными.
Этот в целом удачный эпизод дает основание увидеть пути совершенствования его драматургического решения, предположить способы устранения разрывов в развивающемся действии, что в конечном итоге впрямую связано с непрерывной, нарастающей линией зрительского восприятия и точностью достижения цели.
Для этого скорее всего персонаж Механизатор не должен быть выключен из публицистических (плакатных) кусков эпизода, напротив, все, что в них говорится, должно иметь к нему прямое отношение. И тогда с самого начала эпизода возникнет не гипотетический конфликт между агитбригадчикам и некоей воображаемой (неконкретной) частью зала, которую надо призвать к добросовестной и честной работе, а конкретная борьба между участниками и Механизатором. Этот сценически определенный конфликт (без которого нет действия, а значит, нет и собственно драматургии в самом очевидном ее проявлении) сразу заострит, активизирует характер происходящего, и нам останется лишь внимательно проследить, чтобы эта борьба выстраивалась непрерывно до высшей точки своего развития и получила свое драматургическое, а не декларативное, не морализаторское разрешение. Это можно сделать, перемонтировав почти без переделок уже существующий текст, так как более активное, более точное драматургическое решение уже содержится в предложенном авторами эпизоде.
И тогда сцена могла бы выглядеть, например, так:
На сцене участники представления. Их слова адресуются залу, но незаметно рядом с ними оказывается нерадивый
Механизатор, который прислушивается к ним.
Первый. За... годы техническая вооруженность хозяйств... области возросла в пять раз, а производство сельскохозяйственной продукции в денежном исчислении — только вдвое. Что из этого вытекает?
Второй. Плодородие земли увеличивать нужно, отдачу гектаров!..
Первый Л кзк мы решаем эту задачу?
Участница.
Я бы лично так ответила:
Мы не уроним нашу честь,
Нам сил не занимать!..
У нас свои герои есть —
Их каждый должен знать!
Идет местный материал.
Первый (замечает нерадивого Механизатора). Но есть и другие «герои»... (Подходит вместе с другими участниками к Механизатору.) Что сеешь?
Механизатор. Да пшеничку вроде...
Первый. Какую?
Механизатор. А шут ее знает!
Второй. А почему не знаешь?
Механизатор. Что я — Терентий Мальцев, что ли?
Третий. А сеешь на какую глубину?
Механизатор. Не знаю, не мерил.
Четвертый. А почему не мерил?
Механизатор. А что я... (называет фамилию местного механизатора-передовика). что ли?!
Первый. А сколько центнеров на гектаре высеваешь?
Механизатор. Вроде полтора...
Второй. А почему так много? Зерно экономить надо!
Механизатор. Что я — Плюшкин, что ли, чтобы каждое зерно считать?
В с е. А не мешало бы и посчитать!
Первый. По данным ВАСХНИЛ, в каждую жатву по стране теряется двадцать миллионов тонн зерна!
Механизатор. Ух, ты!
Второй. В... году — наиболее урожайном за последнее время—на стол государства был положен наш районный каравай весом в... миллионов пудов.
Механизатор. Здорово!
Третий. Это примерно... миллионов тонн зерна!
Второй. Значит, в период жатвы по стране ежегодно теряется... таких урожаев!
Механизатор. Это же надо!..
Третий. А ты работаешь кое-как! И вообще, сев — такое горячее время, а ты стоишь!
Механизатор. А что мне — бегать, что ли? Трактор же сломался.
Стр. 154
Первый. Меры надо принимать, срочные, экстренные! Ремонтировать!
М е х а н и з а т о р. А что мне — горячку пороть, что ли? Надо будет — новый дадут.
Второй (в зад). А представьте, если бы в старой России в горячие дни сева у крестьянина пала лошадь! Это было бы горем, это грозило бы смертью!
Механизатор. А что у нас — техники нет, что ли?
Третий. Есть, и могучая техника! Но ведь ее содержать надо в порядке, не допускать простоев, использовать на полную мощность!..
Механизатор. А что мне — больше всех надо, что ли?1
Первый. Разве можно быть равнодушным к своей земле, своему труду?!
Второй. Механизатор — это же хозяин земли!..
Мех а низ а тор. А что я...
Третий. Можешь не продолжать — и так ясно!..
Все (а зал). Что он — хозяин, что ли?!
Согласитесь, что новый вариант эпизода практически полностью содержался в первоначальном. Его вроде бы совсем незначительное отличие от первоначального, надеюсь, заметно читателю, и продиктовано только одной главной целью — стремлением сделать линию драматургического развития непрерывной, с самого начала эпизода выстроить сценический конфликт (не случайно Механизатор появляется тогда, когда участники приготовились, казалось бы, только изложить зрителю показатели, цифры, фамилии передовиков и не предполагают назревающего конфликта, но зато это уже начинает предощущать аудитория). И теперь нельзя бросать возникшее противоборство на полдороге, его надо проследить (выстроить!) до конца сцены. В новом варианте получила свое развитие прекрасно найденная авторами речевая характеристика Механизатора: «А чего я... что ли?» И не менее яркое ее использование в устах агит- бригадчиков: «Что он — хозяин, что ли?!» Фраза, поставленная первоначально в середине эпизода, в финале приобрела еще более емкий, образный смысл, стала убедительной завершающей точкой.
Еще несколько слов о песне, которой оканчивается эта сиена. Использование песни после эпизода, раскрывающего определенную тему, — явление более чем распространенное в агитационно-художественных программах. Заметим, что такая песня, как правило, следует за
Стр. 155
эпизодом, драматургия которого или не завершена (не содержит драматургической развязки, которая чаще всего подменяется декларативной моралью), или завершена (как это произошло в нашем примере), пройдя путь от завязки через развивающееся действие к его кульминации и развязке. В этом случае песня в агит бригадных программах нередко возникает (не будем этого скрывать) только от желания разнообразить сценическое действие, оживить его, по сути, другими выразительными средствами, лишь повторяя смысл предыдущей сцены или выводя из нее мораль, без того очевидную зрителю. Такое желание можно понять и даже принять, когда не найдено оптимальное решение и общий образный строй программы требует смены темпо- ритма, сценических выразительных средств и т. п., но стремиться все-таки надо к поиску в песне нового смысла, дополняющего сцену, заставляющего взглянуть на поднятую проблему с другой стороны. Такое счастливое решение найдено как раз в рассматриваемом примере, где, продолжая разговор о хлебе, участники привлекают в качестве нового обстоятельства «заграничный хлеб», который мы пока еще вынуждены за валюту ввозить в нашу такую природно богатую страну. И сразу же частный, казалось бы, случай приобретает соизмеримый с жизнью всей страны масштаб.
Столь подробный разговор об умении как можно точнее выстраивать в сценарии непрерывную линию действия всего лишь на одном (и к тому же достаточно удачном) примере вызван не только тем, что это' ахиллесова пята многих агитбригадных авторов. Чем грамотнее, активнее действие, заложенное в сценарии, тем понятнее и точнее будет строиться дальнейшая постановочная, репетиционная работа, тем ярче и очевиднее! будут актерские задачи, тем осмысленнее будет существование на сцене. И зритель следит прежде всего ' именно за действием, а уже через него воспринимает нужную информацию, цифры, фамилии...
Вероятно, уместно здесь же привести другой пример, где... Впрочем, сначала прочтите текст этого эпизода.
На экране центральной пасти ширмы вывешивается карта полей данного колхоза, она напоминает карту фронта; участники агитбригады в образе присутствующих на оперативном совещании внимательно слушают Командующего полевыми работами.
Стр. 156
Командующий. Товарищи, перед вами карта действий подразделений нашего колхоза. Перед решающим сражением проводится оперативка. В нашем распоряжении всего три минуты. Прошу доложить обстановку!
Участники «оперативки» рапортуют по-военному четко.
Первый участник. Общая обстановка такова: фронт работ проходит по всем полям нашего колхоза. На переднем крае борьбы за высокий урожай гвардейцы полей — механизаторы Павлов, Сироткин, Комин! (Фамилии приведены условно.)
Второй участник. В районе Зареченского отделения настоящий трудовой героизм ежедневно проявляет механизированная бригада под руководством комбайнера Чумнкова!
Третий участник. По последним сводкам, на восточных полях колхоза все дальше и дальше продвигается механизированная бригада Александра Михайловича Селезнева.
Четвертый участник. Товарищи, вношу предложение: за успешный намолот и вывозку новой тысячи центнеров зерна и проявленную при этом высокую организацию труда добавить еще по одной красной звезде на борта комбайнов и автомашин механизаторов Антонова, Дзюбы, Онищенко, Рогова и Тросова.
Командующий. Не возражаю! Все, товарищи! По местам!
Все. Наступление по всему фронту продолжается!
Все выходят из образов.
Второй.
Бороться со стихиею не просто
Научно, горячо, без залихватства.
Гордимся ярким мужеством, упорством
Твоим,
Все.
Работник сельского хозяйства!
Второй.
Непримирим к ленивым, отстающим,
Не терпишь пустословья, разгильдяйства,
Всегда к лицу быть впереди идущим
Тебе,
Все.
Работник сельского хозяйства!
В этом эпизоде, который называется «В штабе борьбы за урожай», при всем, казалось бы, активном
Стр. 157
внешнем решении — штаб, карта, люди предельно мобилизованы, вся атмосфера предполагает огромное внутреннее напряжение — абсолютно ничего не происходит, драматургия отсутствует. Есть информация и видимость активного действия:...отдаются последние распоряжения, оперативные задания, слышатся короткие рапорты. Впрочем, здесь заметно стремление авторов сочинить хотя бы внешние признаки действия, в других «позитивных» эпизодах агитпрограмм и это не всегда присутствует.
Однако вернемся к рассматриваемому сценарию, где настал черед эпизода «Перевертыши». Но не будем анализировать его столь подробно, а только обозначим основные точки этого анализа. (Надеюсь, что Читатель VS сам сделает нужные выводы.)
Отметим, что сохранен композиционный принцип построения эпизода, что сцена решена в острой гротесковой манере, не случайно Руководитель превращается в фокусника — он и есть фокусник изначально: что она драматургически завершена и вряд ли требует декларативной морали —текста, комментирующего просмотренную сценку, ибо зритель сделает совершенно очевидные выводы и без нашей помощи; что куплеты не повторяют, а развивают мысль сценки, рассматривая разные стороны явления, точно названного в заголовке — «Перевертыши». Это слово, видимо, и легло в основу драматургического замысла, который определил решение эпизода.
Еще более кратко — о следующем эпизоде, который назван «Как дела на ударном фронте?». Замечу сразу, что ом тоже интересен, построен на удачно найденном приеме (детское стихотворение «Рисунок») и... может приобрести еще более совершенный вид, если:
этот удачный прием не будет забыт с появлением Звеньевого;
персонажи не будут лишь по служебной, иллюстративной необходимости появляться и исчезать, следуя только функциональной логике слов, а не действия;
будет точно выстроена «линия сценического взаимодействия» между Ребенком и его рисунками и взрослыми дядями — участниками представления;
удачно найденный прием не только даст толчок к развитию сцены, но и логично примет участие в ее завершении...
Последний эпизод выполняет скорее информативные
Стр. 158
функции, для сценической реализации которых авторы воспользовались декоративным приемом, заданным в сценарии. Если у Читателя возникает желание воспользоваться подобным приемом, но пойти в своем поиске дальше — решить эпизод драматургическими средствами, ввести в каждую из «карикатур» и действующих персонажей конкретные факты и детали рассматриваемых проблем, позволю себе напомнить о «тантамаресках» — тех же рисунках, где сделаны вырезы для лиц и рук, с помощью которых участники могут «оживить» нарисованных героев.
Первый принцип построения сценариев, написанных в русле сюжетно-монтажной драматургии, в агитбригадной практике подавляющее большинство, и потому первый драматургический практикум можно было бы и завершить, заметив, что подобные попытки поиска оптимальных путей решения драматургического материала на основе анализа готовых, созданных другими авторами сценариев — одно из самых полезных учебно-методических занятий, своеобразный драматургический тренинг. Именно на чужих работах многое видно, даже в самых неудачных из них содержится бездна оснований для развития собственной фантазии.
И все-таки, если представленный выше пример являл собой образчик сюжетно-монтажной драматургии, необходимо, видимо, рассмотреть и примеры драматургии монтажной и сюжетной.
Второй принцип построения сценариев построенные по монтажному принципу, не так широко представлены в современной агитбригадной практике, как сюжетно-монтажные, имеющие сценарный ход-связку, что ж в коей мере не свидетельствует о второсортности этого принципа. Дело здесь в другом: такие сценарии предполагают превалирующую роль режиссерских (а не литературных, разговорных) выразительных средств — музыки, декоративного решения, пластики и т. д., через которые реализуется постановочный связующий ход. А сам сценарий состоит из самостоятельных, не связанных единой темой, единым сценарным ключом эпизодов разных жанров, выстраиваемых автором (режиссером) в определенной последовательности в соответствии с предполагаемым развитием внутренне линии представления в целом. Здесь учитываются характер сиен, динамика их мизансцен, темп, ритм, характер и чередование жанров и многое другое, что можно назвать условно партитурой спектакля. Цельность же
Стр.159
его достигается с помощью другого ключа — постановочного. Как правило, такой монтажный сценарий предваряется вступлением (вспомним живгазетный заголовок!), знакомящим с коллективом или задачами агит представления Важненшей обязанностью вступления с готовится объявление «условий игры» (совсем не обязательно словесное, разумеется!), когда зрителю с самого начала задастся этот самый постановочный ключ — выразительное средство режиссуры (или их синтез), которое объединит различные эпизоды. Примеров тому множество — от звуков настройки радиоприемника до детского конструктора, из которого «неожиданно» собираются нужные декоративные элементы мест действия: от пантомимы, своим специфическим языком способной ввести зрителя в любую требуемую атмосферу, до калейдоскопа цветов радуги.
Разумеется эта линия сценической жизни спектакля тоже должна иметь свою разработку, досконально выверенную и зафиксированную на бумаге, — от ее точности зависит очень многое, о чем будет еще сказано в главах, посвященных режиссуре. Она может быть найдена (сочинена!) либо в процессе написания сценария и найдет в нем свое место в виде развернутых ремарок (даже своеобразных либретто), либо позже, в процессе реализации драматургического материала. Как правило, руководитель агитационно-художественного коллектива, режиссер программы является — один или в коллективе соратников — и автором сценария, даже в том случае, когда он компилирует его. И разделение на сценариста и режиссера носит условный характер. Но если бывает условным это функциональное разделение, то никак не условно различие этих двух процессов — создание сценария и его последующая сценическая реализация. А потому очень важно различать, что идет в итоге от драматургии, а что — от режиссуры, что — от одних выразительных средств, а что — от других.
Анализ такого сценария, построенного по монтажному принципу, не столь показателен и убедителен, ибо, как бы подробно ни были описаны использованные для цементирования агит представления выразительные средства режиссуры, полного и точного соответствия с живым (в пространстве, цвете, свете, звуке, мизансцене и т. д.) сценическим действием добиться невозможно. А потому эту работу читатель может проделать сам, используя для анализа готовые спектакли, где если и не
Стр. 160
встречается идеальный пример такого подхода, то как минимум содержатся его зачатки, остальное довершит ваша фантазия и... умение направить ее в нужное русло.
Третий принцип построения сценария — сюжетный — встречается в агитбригадной практике совсем редко, и причин тому немало. Главная среди них — сложность сквозного участия одного или нескольких персонажей (со своими характерами, определенной логикой поведения) во всех эпизодах сценария, которые, в свою очередь, самостоятельны. В тех случаях, когда отдельные эпизоды не приобретают законченного характера, драматургия тяготеет к традиционной пьесе. (И эти примеры оставила нам в назидание драматургия ТРАМов с их клубной пьесой, пришедших в итоге к «просто пьесе»!) Тем не менее этот сценарный подход не только правомочён, но и весьма целесообразен, особенно для опытных самодеятельных коллективов, располагающих участниками с богатыми актерскими данными и исполнительскими возможностями, требующими более сложных сценических задач, длительной жизни на сцене, более глубоких, неплакатных характеров персонажей и т. д.
Конечно, решать с помощью такой драматургии предельно оперативные, сиюминутные, злободневные задачи затруднительно, ей предназначен другой уровень проблем. Эта драматургия оперирует, как правило, типизированными образами, художественными обобщениями, а потому является прерогативой, агиттеатров, область деятельности которых обширна и разнообразна. Но от этого она, разумеется, не теряет своей агитационно-художественной направленности.
Такие сценарии встречаются в практике — и уж тем более в репертуарных сборниках — настолько редко, что представляется необходимым привести один из них на страницах этой книги. Автор сценария счел необходимым дать его с некоторыми сокращениями, которые коснулись в первую очередь «зонгов от театра» после каждого эпизода. В них-то как раз и была «сиюминутная» конкретность с ее точными приметами, цифрами и даже фамилиями, которая к моменту выхода книги полностью себя исчерпала. Конкретные носители негативных явлений наказаны или поменяли свое отношение к делу, а... сами явления, увы, пока сохраняются. Поэтому предлагаемый сценарий и сегодня может представить определенный интерес и возможность для его самостоятельного анализа.
Стр. 161
Сценарий
Для самостоятельного
Анализа
Опасный беглец
Звучит тревожное объявление: «Внимание! Внимание! Экстренное сообщение! Экстренное сообщение! Из лаборатории Научно- исследовательского института проблемных исследований исчезла гомоморфная модель человека, результат многолетнего труда всего коллектива НИИПИ. Особые приметы — без особых примет. Отличается от обычных людей отсутствием положительных качеств. Модель наделена только отрицательными свойствами человеческого характера — равнодушием, беспринципностью, эгоизмом н другими — и предназначалась для исследования методов борьбы с ними в лабораторных условиях. Появление модели в обществе может повлечь за собой опасные последствия. Заметивших признаки ее нахождения просим немедленно сообщать в штаб розыска. Повторяем... Из лаборатории Научно-исследовательского института проблемных исследований исчезла гомоморфная модель человека, наделенная только отрицательными свойствами человеческого характера — равнодушием, беспринципностью, эгоизмом и другими...» Текст заглушается постепенно возникающей острой, напряженного звучания музыкой, создающей ощущение беспокойства, лихорадочности, погони...
Появляются сотрудник института — впредь будем называть его Автор, ведь он и есть изобретатель «Малыша», и Следователь.
Автор. Я вас прошу!.. Даже настаиваю!.. Его надо найти! Немедленно! Вы понимаете, мы его специально таким сделали! Мы хотели исследовать на нем методы зашиты и борьбы! Наша модель суммирует все человеческие недостатки! Или почти все! Вы понимаете, с обычной, ненаучной точки зрения он просто отъявленный мерзавец, чистой, так сказать, воды! Если его не найдут и он пустит корми там... то есть тут — в жизни...
Следователь. Да-а... Может наломать дров... Как он исчез?
Автор. Он был в лаборатории, за шкафом, Кто-то оставил дверь открытой...
Следователь. И он сбежал.
Стр. 162
Автор. Во всем виноват я! Я руководитель работы, я автор!.. Этого следовало ожидать, ведь у него было и такое качество, как наплевательское отношение к делу... Что ему до наших исследований!
Следователь. Вот он и наплевал...
Автор. Товарищ следователь, умоляю...
Следователь. Не умоляйте — это мой долг. Приметы?
Автор. Никаких! То есть у него есть все, что положено,— нос, уши, глаза... с виду — обычный человек... гомо сапиенс... но особых примет — никаких.
Следователь. Как же его искать?
Автор. Не знаю! Только по проявлениям характера. Он же кристальной души паразит! Его же сразу будет видно... а может, и не сразу, кто его знает. Это же эксперимент.
Следователь. Да, заварили вы кашу.
Автор. У него, например, нет артерий и кровеносных сосудов. Он механизм, автомат! Печатные платы, транзисторы!
Следователь. Что же, прикажете у всех кровь брать из-за вашего паразита?! Может быть, вспомните все же его внешность?..
Автор (мучительно вспоминая). Значит, нос такой... (Показывает весьма неопределенно.)
Следователь. Я вам помогу™. (Демонстрирует фотороботы.) Смотрите сюда. Челюсть его?
Автор. Нет вроде.
Следователь. Эта? Эта? Эта?
Автор. Вот эта вроде его.
Следователь. Его или «вроде»?
Автор (уверенно). Его. (Подумав.) Вроде...
Следователь. Ну хорошо, предположим... Глаза? ’(Показывает.)
Автор. Очень может быть...
Следователь. Оставим пока. Нос?
Автор (радостно). Нос его!
Следователь. Это ухо! Будьте внимательнее! Нос такой? Такой?..
Автор. Оставьте вот этот.
Следователь. Лоб, прическа.
Идет подбор вариантов.
Автор. Стойте-ка... Он! Точно он! Две капли! Кажется! Очень даже может быть! Пожалуй! Вроде бы!
На фотороботе получился портрет актера, играющего Беглеца.
Следователь. Мда-а... что ж, если у вас нет других предложений, примем этот портрет за исходный.
Стр.163
(Заметив удрученный вид Автора.) Не отчаивайтесь раньше времени. Найдем! Обязательно найдем! Во всяком случае, будем искать. Может что и выйдет... Хотя особой уверенности... Пожалуй... Мда-а-а... До свиданья. (Уходит.)
Автор. Всего хорошего. Это я виноват, я его упустил! Я его и должен найти! Сам! Сегодня же! За день он не натворит многого! В конце концов, это дело моей чести! Вперед! В погоню!
Звучит тема погони.
Смена эпизода. Улица. Появляется Беглец, замечает такси без водителя, оглядывается по сторонам, потом заглядывает внутрь машины, открывает дверцу, садится.
Беглец. Что ж, для начала можно и по городу прокатиться.
Заводит двигатель. Навстречу выбегает Пассажир.
Пассажир (машет руками, кричит). Такси! Такси! (Открывает дверцу.) Здравствуйте... (Хочет сесть в машину.)
Беглец. Куда ехать?
Пассажир. Сначала домой за чемоданом, потом в аэропорт. Цейтнот! Опаздываю! Поехали?!
Беглец. Мне в другую сторону.
Пассажир. То есть как это в другую? Вы же такси!
Беглец. Еду по заказу.
Пассажир. Неправда! Счетчик не включен!
Беглец. У меня обед. Имею я право пообедать?!
Пассажир (смотрит на табличку, где указано имя). Какой обед утром? И потом, вы только из парка выехали!
Беглец. Я дорогу в аэропорт не знаю.
Пассажир. Ничего, я покажу.
Беглец. А обратно кто меня выведет?
Пассажир. Там пассажира в город возьмете.
Беглец. А если он тоже дороги не знает.
Пассажир. Я вам карту подарю.
Беглец. А я в них не разбираюсь!
Пассажир. Послушайте, я на самолет опаздываю!
Беглец. А мое какое дело?
Пассажир. Вы же такси?!
Беглец. Вы думаете, если такси, так могут все, кому не лень, мною командовать?!
Пассажир. Я не командую, я прошу!
Беглец. У меня мелочи нет.
Пассажир. Бог с ней, с мелочью, только довезите.
Беглец. Мне ваши чаевые копейки не нужны. Мне рубли нужны.
Пассажир. Согласен.
Стр.164
Беглец. Еще бы, конечно, согласен. А ты спроси у меня: я согласен?!
Пассажир (умоляюще). Вы согласны?
Беглец. Не-а!
Пассажир. Но почему?!
Беглец. Бензин кончился.
Пассажир. По дороге заправимся.
Беглец. А я талоны забыл.
Пассажир. Как это «забыл»?! Вы же такси! Вы же отвечаете за то, чтобы все было в порядке!
Беглец. А я и отвечаю: бензин кончился.
Пассажир (заглядывая в кабину). Но по прибору бак пол-
ный!
Беглец. У меня перекур. (Закуривает.)
Пассажир (разум его постепенно теряет ясность). Какой перекур! Вы же на работе!
Беглец. Как я—так «на работе», а как ты — так на отдыхе небось?!
Пассажир. На отдыхе!!! В отпуске!!! В санаторий еду!!! По путевке!!!
Беглец. Вот-вот! Ты — в санаторий, а я — крути баранку!
Пассажир. У вас тоже отпуск будет!
Беглец. А я сейчас хочу!