- Поспи немного, Белла. – Я встаю и выхожу, по пути выключая свет.
***
Утром я решаю приготовить вафли и размышляю, положить ли в них фрукты. К счастью, Бри любит чернику. Я не вижу Беллу до нашего отъезда, но оставляю ей на стойке тарелку с вафлями и записку, надеясь, что она поест.
Мы встречаемся с Карлайлом в больнице, и Кармен с Элеазаром остаются в его кабинете, пока он работает. Я нахожусь с Бри и рассказываю ей обо всех анализах, которые делает мой отец. Она доверяет ему, но это - моя работа. Она знает установленный порядок процедур и, кажется, уже не так сильно возражает против игл и уколов. Она слишком маленькая и слишком много времени провела в больницах.
- Ты можешь надуть ее? – она протягивает мне одну из латексных перчаток, и я, закатывая глаза, беру ее.
Карлайл смотрит на нас, приподняв бровь.
- Напомни мне как-нибудь придти к тебе в офис и навести там беспорядок, сын.
- Не порть нам веселье, – бубнит ему Бри.
- Ага. – Я растягиваю перчатку поверх ее макушки и надуваю до тех пор, пока все пальцы не встают дыбом. – Не порть нам веселье, доктор Карлайл.
Он прищуривается, глядя на перчатку.
- Теперь мне нужно закончить с этими анализами. Перчатки предназначены для другого, молодая леди. Не для цыпленка.
Она хихикает, и я не могу не поддразнить его в ответ.
- Петуха, папа. Петуха.
Он улыбается, не глядя на нас, и возвращается к своей работе. После того как со всеми анализами было покончено, Бри вместе с родителями отправляются на обед в кафетерий. Я сижу с Карлайлом в его кабинете и пытаюсь наверстать упущенное. Мы давно не общались.
- Как дела с твоей практикой? – спрашивает он, перебирая бумаги на своем столе.
- Хорошо. Много работы, но все хорошо. Мама действительно сильно помогает мне. Дети любят ее.
|
|
Он кивает и, облизывая палец, продолжает перебирать кучу бумаг на своем столе.
- Она тоже наслаждается общением с ними. Она всегда любила детей.
- Я бы спросил, как обстоят дела здесь, но думаю, что и так слишком хорошо это знаю. – Я улыбаюсь, и он смотрит на меня.
- Прости, что поставил тебя в такую же ситуацию. Я знаю, это тяжело, Эдвард.
Я отмахиваюсь рукой.
- Я просто шучу, папа. На самом деле это благо.
Он откладывает свои бумаги.
- Почему?
Я пожимаю плечами.
- Мне просто нравится быть занятым, – я опускаю взгляд на кресло и потираю пальцами деревянный подлокотник. Когда я поднимаю глаза, он все еще смотрит на меня.
- Прости, что я не смог приехать вчера, Эдвард. Ты же знаешь, Таня была мне как дочь.
- Я знаю. Мама позвонила мне. Ничего страшного. Я понимаю.
Он вздыхает.
- Как дела с Беллой? Твоя мать сказала, ты нанял ее к себе на работу? Это правда?
Я киваю.
- Она заменила Софию.
- И как у нее дела? – нажимает он.
- Она отлично гладит, – улыбаюсь я.
- Я имел в виду, как у нее дела? – смеется он.
Я улыбаюсь. Я понял, о чем он говорил.
- Думаю, она в порядке. Она неважно себя чувствовала прошлым вечером, но, кажется, потихоньку приходит в себя. Я думаю, с ней будет все нормально. – Если я не напортачу.
Он кивает.
- Я рад это слышать, – он снова кивает, глядя в свои бумаги, – я очень рад это слышать.
***
Я еду к своим родителям, чтобы Эсме смогла пообщаться с Бри. Она какое-то время сидит с Кармен и Элеазаром, и это называется «время взрослых». Технически, я мог бы остаться, но по правде, с меня хватило на сегодня времени взрослых. Мы с Бри сидим в гостиной. Она включила телевизор, но не обращает на него внимания.
|
|
- Мои ноги воняют? – Она поднимает одну и подносит к моему лицу, и я хватаю ее. – Не щекочи. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
- Тогда не суй свои вонючие ноги мне в лицо. Это некрасиво. - Я отпускаю ее ногу, и она садится.
- А кто та девушка в твоем доме? – спрашивает она, глядя на меня. – Девушка с каштановыми волосами.
- Это Белла.
- Она хорошенькая. У нее красивые волосы. Я бы хотела иметь такие же.
Я улыбаюсь.
- Да, это так, милая. Хотя твои волосы тоже хороши.
- Мои не такие блестящие. У нее блестящие волосы.
Я смеюсь.
- Ну, может, если ты вежливо попросишь, она расскажет тебе свой секрет.
- Ты думаешь, она хорошенькая? – Она тыкает пальцем меня в лицо и хихикает.
- Я думаю, что она очень хороший человек.
- Но она хорошенькая?
Я киваю.
- Да, она хорошенькая.
Она залезает на мои колени и сжимает мои щеки вместе.
- Тебе хочется поцеловать ее, любить ее и… – она начинает издавать чмокающие звуки, как при поцелуях, и я мотаю головой.
- Кто научил тебя этим вещам? – Я отворачиваю свое лицо, и она пересаживается. – И нет, мне не хочется целовать ее, любить ее и что бы то ни было, что ты там сейчас изображала.
- Почему нет? Ты сказал, что она хорошенькая, дядя Эдвард.
- Она хорошенькая, но это не значит, что я хочу ее поцеловать. Девушки могут быть хорошенькими, но не обязательно хотеть их целовать. Бабушка Эсме хорошенькая, но я не хочу ее целовать. Твоя мама хорошенькая, но я не хочу ее целовать. Ты хорошенькая, и я определенно не хочу тебя целовать.
Она улыбается, играя с пуговицами на моей рубашке.
|
|
- Тогда кого ты хочешь поцеловать?
Я вздыхаю.
- Никого.
- Тетю Таню?
Я опять вздыхаю.
- Если бы это было возможно, то да.
- Я скучаю по ней. Она пекла отличное печенье.
Я обнимаю ее и переключаю канал. Она сворачивается калачиком на моих коленях и зевает. Я глажу ее по волосам и замечаю, что ее глаза начинают закрываться. Она просто золото. Я тянусь за покрывалом на подлокотнике и укрываю ее. Я роняю голову на спинку дивана и закрываю глаза, пока она спит.
Розалии подмигивает мне и ободряюще кивает, пока Таня выписывает Бри. Мои руки в карманах, и они немного потные. К счастью, Танины руки заняты, и я пользуюсь моментом.
- Позвольте помочь вам, – я поднимаю с пола ее сумку, но она качает головой.
- Все в порядке. Вам некогда.
Я оглядываюсь на Розали. Она смеется про себя надо мной, я знаю.
- Ваш последний прием только что отменили, доктор Э. Похоже, сегодня мы можем закрыться пораньше.
Розали – ангел.
Я снова тянусь к ее сумке, и на этот раз она меня не останавливает. Бри задает мне миллион вопросов, пока мы идем к стоянке. Я пытаюсь сосредоточиться на том, как бы пригласить Таню на свидание, но это трудно и, честно говоря, мне не хочется делать этого при ее племяннице. Таня открывает свою машину, и я кладу сумку в багажник. Она стоит там с минуту, и мне стоило бы вежливо попрощаться, но, кажется, я не могу сформулировать ни одного мало-мальски внятного предложения. Она тоже не сдвигается с места.
- Бри, солнышко, почему бы тебе не сесть и не пристегнуться, а?
Бри слушается свою тетю и машет мне на прощанье рукой. Я машу в ответ, и когда мы остаемся одни, Таня поворачивается ко мне лицом. - Вы очень хорошо ладите с ней. Ваши собственные дети, должно быть, счастливы с вами.
Я качаю головой.
- У меня нет детей.
- Нет?
- Нет.
Она кивает, выглядя при этом слегка смущенно.
- Что ж, тогда это еще более впечатляет.
Она… Она флиртует со мной… разве нет?
- Спасибо. – Я не знаю, что сказать еще. Я теряю свой шанс. Розали мне никогда этого не простит.
- Ну, я лучше пойду. Эмм, спасибо за помощь с моей сумкой. – Она ждет еще мгновенье, но я молчу. Она собирается сесть в машину и уехать, а я собираюсь выбить из себя все дерьмо. Она сдвигается с места, и я выпаливаю:
- Увасестьпланынаэтупятницу?
Она оборачивается.
- Извините? – Она улыбается. Я делаю один шаг.
- У вас есть планы… на пятничный вечер?
Она улыбается еще шире и ступает ближе.
- Вы меня приглашаете на свидание, доктор Каллен?
Я приглашаю? Нет. Скажи «нет». Скажи «нет» и просто уйди.
- Я подумал, мы могли бы поужинать. – Что случилось со словом «нет»?
Она ступает еще ближе.
- Значит, вы меня приглашаете на свидание.
Она улыбается, она улыбается во все лицо.
- Если вы хотите пойти, то да, я приглашаю вас на свидание. Но если… вы считаете, что это совершенно недопустимо и оскорбляюще, тогда нет… я просто полюбопытствовал вашими пристрастиями в еде по пятницам.
Она смеется, и я не могу не вернуть улыбку. Она тянется за ручкой в кармане моего пиджака, а потом к моей руке. Я позволяю ей вытащить мою руку из кармана, когда она щелкает ручкой. Она пишет что-то на моей ладони и ворует мою ручку, засовывая ее к себе в «хвост». Я жду, пока она не уедет, и смотрю на свою руку.
579-2365
Да!
Белла.
Пятница.
Гости Эдварда ушли, и я рада. В доме тихо, пока не приходит ещё больше людей. Я смотрю на входную дверь, как на свой персональный Ад. Всё, чего мне хочется, чтобы меня оставили в покое. Здесь его сестра и жена Эммета. Что с ним не так? Разве он не слышал, насколько мне паршиво находиться в их окружении? Разве я отказалась посещать церковь не из-за того, чтобы не видеться с Эмметом? Он пытается разозлить меня?
Я мою полы. Эммет приостанавливается, когда ступает внутрь. Я отвожу взгляд, затем снова смотрю на него. Девушки смеются и вносят в гостиную пакеты. Эдварда не видно. Эммет машет головой в направлении кухни, и я следую за ним. Он останавливается у холодильника и достает попить. Оглядывается по сторонам и переходит к делу.
- Мы не знаем друг друга. Я здесь, чтобы прицепить гирлянды и прочее дерьмо. И всё. - Я киваю. Он делает несколько глотков и вытирает рукой рот. – Как бы то ни было, какого хрена ты убираешься в его доме?
- Он нанял меня. Я не знала.
- Но почему?.. - он перестаёт говорить и снова открывает холодильник. В кухню входят девушки.
- Я не вижу минеральной воды. Где она? - говорит Розали, и они оба смотрят на меня.
- Эмм… на второй полке.
- О, - он протягивает руку и вытаскивает бутылку, - держи, детка. - Он вручает её Розали, и я отвожу взгляд.
- Спасибо, - она целует его в щеку. – У нас все готово, ждем тебя. - Она собирается уйти, но останавливается. - Кстати, нам нужно попросить Беллу помочь. Я не хочу, чтобы ты горлопанил, когда некому будет подать тебе удлинитель, и, кстати, я не собираюсь пятьдесят раз выбегать из дома и обратно.
Он кивает, и они возвращаются к своим, хрен знает каким, делам. Играет веселая праздничная музыка, и я выхожу с Эмметом на улицу. Он не очень-то счастлив, что я там с ним, но ничего не говорит. Через окно я вижу, как Элис и Розали смеются и пританцовывают, пока украшают дом изнутри.
- Ты проникнешься к ним любовью, когда тебе каждый день придется пылесосить долбанный искусственный снег.
Я смотрю на Эммета, и он, балансируя на стремянке, протягивает руку за первой гирляндой. Я ничего не говорю, а он поднимается выше. Я слышу звук строительного степлера, и когда он просит, подаю ему всё это дерьмо. Эдварда не видно до сих пор. Он, должно быть, работает. Я вглядываюсь в окно и вижу, как девушки кружатся, смеются и украшают друг друга мишурой.
Мой разум сменяет картинки, и я вижу маленькую девочку и её мать. Я могу почувствовать на своей коже колючесть мишуры и её затхлый запах после хранения на чердаке. Щелчок степлера. Щелчок степлера. Эммет - это Чарли, и Рене кричит ему, чтобы он был поосторожней. Ёлка безобразная и липкая, но мне нравится. И я закатываю глаза, когда Чарли говорит, что на ней слишком много украшений. Он готовит горячий шоколад, и мы наполовину закончили, когда звонит телефон. Рене мрачнеет, и праздничное настроение падает. Мы все знаем, что в нашем доме означает звонок телефона. Чарли даже не допивает. Но чашку я всё равно мою. Я жду и укладываюсь на полу, под ёлкой. Я верю, что огоньки гирлянд не дадут моим глазам закрыться. Сперва так и есть, но потом они закрываются. Когда я слышу щелчок двери, то в полусне сажусь. Я слышу звук его шагов, и более наивный ребенок подумал бы, что это Санта пришел пораньше. На кухне включается вода, и я иду туда. Я останавливаюсь в дверях и вижу, как он смывает грязь с рук. Его сапоги заляпаны грязью, и мои детские глаза встречаются с его. Его лицо тоже грязное, и я предполагаю, что они ходили искать того пропавшего парнишку, о котором все говорили. Вода выключается, и он тянется за кухонным полотенцем.
- Белла, иди спать.
- Вы нашли его?
Он поворачивается, и наши взгляды встречаются. Его рот закрыт. Но его лицо говорит обо всём. На следующий день, когда Рене стирает его куртку, вода в прачечной становится красной. Не у всех получается встретить Рождество.
- Белла, удлинитель. - Я моргаю, и всё возвращается в сегодняшний день. Эммет щёлкает передо мной пальцами, и я пытаюсь найти оранжевый шнур. – Что, чёрт возьми, с тобой происходит? Ты снова принимаешь ту дрянь?
Я отрицательно качаю головой.
- Прости.
- Я задал тебе вопрос. Ты мне не ответила.
Я смотрю вверх и жду. Он стонет. Я, должно быть, не слышала его.
- Я спросил, как, твою мать, ты получила эту работу? Работу у Эдварда. В смысле, у тебя что, мало работы, что ли?
- Хмм... нет. Это… эмм… Я больше не могу заниматься тем дерьмом. Я… облажалась. Я была осторожной, но облажалась.
- Ньютон? Всем насрать на то дерьмо, Белла. Я могу добыть тебе новых Джонов. Есть один кошак, которого я знаю - он недавно вернулся в город и готов платить большие бабки. Если ты захочешь, только скажи и он твой.
Он ошибается, но мы не можем обсуждать это здесь, в этом дворе, и я просто подыгрываю ему.
- Сколько?
- Больше того, что тебе платит Эдвард за мойку полов и стирки его проклятого нижнего белья.
Как только он это произносит, к дому подъезжает автомобиль Эдварда. Эммет спускается со стремянки. Водительская дверь авто закрывается.
- Только скажи мне ответ прежде, чем я уйду.
Я слышу его в гараже с Эдвардом. Я оглядываюсь на дом и вижу в окне две пары глаз, сканирующие меня. Твою мать. Я начинаю собирать все коробки из-под гирлянд и несу их в гараж. При виде меня Эдвард улыбается, но продолжает беседовать с Эмметом. В его руках полно вещей. Портфель. Документы. Пальто. Я подхожу и протягиваю руки, чтобы забрать их.
- Спасибо, Белла.
Я киваю и несу их в дом. Уверена, он хотел бы видеть их в своей комнате, но я не вхожу туда без особой надобности. Я складываю их на кухонный стол. На нем крошки и всякое дерьмо, которое осталось после того, как девушки поели. Я начинаю убираться, чтобы Эдвард не подумал, что я весь день ни хера не делала. Я подметаю пол, когда в кухню входит его сестра. Она останавливается в дверном проеме, её лицо задумчивое.
- Тебе что-нибудь нужно? - я пытаюсь быть милой, но это прозвучало грубо. - Попить или что-то ещё? Я могу сделать…
Она поднимает руку, прерывая меня, и садится на один из стульев.
- Давай начистоту, Белла, потому что я не из тех, кто ходит вокруг да около. Что ты здесь делаешь?
Её слова приводят меня в замешательство.
- Позволь мне разъяснить. Ты действительно здесь только для чистки и чёртовой уборки, или у тебя имеются другие мотивы? Я знаю, кем ты работала раньше. Я не хочу быть сукой, но я люблю своего брата и не хочу, чтобы ему причинили боль. В этой жизни её у него было предостаточно.
Я сжимаю веник.
- Я просто выполняю то, что он мне говорит.
Она кивает.
- Хорошо, но просто чтобы ты знала - то же самое относится и к мужу Розали.
- Я только…
- Да, я знаю, помогала с гирляндами, - она улыбается.
В обычной ситуации я могла бы послать её на хер, но это касается Эммета, и я всё ему испорчу, если не скажу хоть что-то. Я отставляю веник в сторону.
- Послушай… Я знаю, что ты меня не знаешь, а то, что знаешь, не совсем похвально, но я…
Я что? Мне жаль? Я ужасный человек? Боже…
- Я пытаюсь измениться.
На самом деле? Я пытаюсь?
- И… эмм… Я благодарна, что мне выпала такая возможность, так что…
Вау. Я на самом деле вытащила это из своей задницы.
- Я не собираю губить этот шанс. Ясно?
Я всё порчу. Я такая лгунья.
Она мгновение изучает меня взглядом.
- Да… Хорошо. Посмотрим. – В гараже слышен шум. Парни направляются в дом. Элис соскальзывает со стула. - Ради твоего же блага, Белла, я надеюсь, ты была честна.
Я киваю и улыбаюсь. Она покупается на это. Хорошая девочка. Теперь уходи. Эдвард входит в кухню, один. Я не возвращаюсь обратно на улицу к Эммету. Просто не хочу. Пора завязывать с этим дерьмом.
- Мэри Элис Каллен, с чем ты приставала к Белле? - Эдвард подходит к холодильнику, а Элис улыбается.
- О, ни с чем. Просто девчачий разговор. Правда, Белла?
Я киваю, и она уходит в другую комнату к Розали. Эдвард, повернувшись ко мне лицом, вскрывает банку с напитком. Он делает глоток, не отрывая от меня взгляда. Он не верит ей. Он хочет, чтобы я заложила её. Но этого дерьма не произойдет. Он это понимает. Он ставит свой напиток и идет в кладовую. Я высыпаю мусор из совка в ведро.
- Белла? - Я оборачиваюсь, в то время как он достаёт банку помидоров. - Поможешь мне приготовить обед?
- Я говорила, что не умею готовить.
Он по-прежнему настаивает.
- Это просто спагетти с тефтельками. Это не сложно. Я покажу тебе, если ты хочешь научиться.
Белла, это просто лапша. Смирись с этим. Ты не можешь каждый раз получать нервный срыв при виде чертовой лапши. Или конфет. Я пожимаю плечами, и он просит меня вытащить пару кастрюль. Он достаёт все продукты, а я наблюдаю. Сраная праздничная музыка снова орёт на полную мощность. Эдвард возмущается, что меня удивляет. Очевидно, он тоже не в восторге. Я открываю банки, а он начинает смешивать то, что станет, как я предполагаю, тефтельками. Масса выглядит чертовски отвратительно.
- Что теперь? - спрашиваю я.
Он поднимает голову, его руки всё ещё в кастрюле.
- Добавь тех приправ, которые я приготовил. Каждой по пригоршне.
Я откручиваю крышечки и делаю, как он сказал. Он скатывает маленькие шарики и складывает их в сковороду. Я смотрю, как он обжаривает их со всех сторон, а затем добавляет их в мой соус. Он моет руки и забирает у меня ложку. Я наблюдаю.
- Откуда ты так много знаешь о готовке? - спрашивает мой рот без моего разрешения.
Он постоянно помешивает.
- Не так уж и много. Только элементарные вещи.
- Ну, тогда кто тебя научил элементарным вещам?
Он постукивает ложкой по кастрюле и накрывает её. Огонь отрегулирован, и он поворачивается.
- Наверное, мама. - Он лжет, но я не настаиваю. Он меняет тему. - Как прошел твой день?
- Замечательно, - я надеюсь, мой тон скажет те слова, которые я прямо сейчас не могу произнести. Так и выходит.
Он наклоняется ближе. Его голос понижается до шёпота:
- Прости за Эммета, но он развешивает гирлянды каждый год, и я не думал, что он придёт на этой неделе. Я собирался тебя предупредить.
Я поддерживаю его тон.
- Что ж, теперь некоторые люди думают, что я пытаюсь трахнуть его.
- Прости, - повторяется он. - Я улажу это с Розали.
Я качаю головой.
- Ты сделаешь только хуже. И в любом случае я не её имела в виду.
- Элис.
- Просто оставь это, Эдвард. – Мой взгляд переходит к кастрюле. – Вода кипит.
Он наклоняется и солит воду. Я начинаю накрывать на стол, и все потихоньку стягиваются к обеденной зоне. Розали висит на Эммете, и они выглядят счастливыми. Я рада за него.
- Кто-нибудь, проследите за хлебом, пожалуйста. Эдвард всегда его сжигает, - кричит, посмеиваясь, Элис и садится на своё место.
- Не выводи меня, Мэри Элис, - машет он на нее ложкой.
Я несу к столу миски и ставлю их перед каждым. Он протягивает мне одну лишнюю. Все галдят, и я уже не слышу музыку. Его рука лежит на моей спине, удерживая меня, чтобы я не ушла.
- Ты можешь поесть там, где тебе удобно, но я бы предпочёл, чтобы ты поела с нами за столом, Белла. - Я смотрю на него. – Пожалуйста?
Мне чертовски не хочется, но в этом есть смысл. Если я сбегу и спрячусь, они могут сделать свои выводы и начнут сплетничать. Кроме того, Эдвард может ляпнуть какое-нибудь дерьмо, которое не должен. Блядь. Я сажусь за стол. Они не косятся на меня. Они, вообще-то, меня даже не замечают. Они продолжают разговаривать и начинают есть, и я принимаюсь за свою еду. Я стараюсь не смотреть ни на кого, но это трудно.
- Самое время, чтобы хоть кто-то показал Эдварду, как готовить, - Розали указывает вилкой на меня и улыбается.
Я качаю головой.
- Я не умею готовить. Он всё сделал сам.
Она продолжает улыбаться.
- Итак, ты уже нашла тайник с конфетами или нет?
Эдвард смотрит на неё слегка изумленно. Я молчу. Она роняет вилку и вытирает рот.
- Не может быть! Где? Скажи мне! - Она указывает на него, смеясь. - Я так и знала!
Все смеются, а я не понимаю шутки. Эдвард закатывает глаза.
- Роуз, ты же знаешь, что я ем конфеты. Почему ты так удивляешься?
- Потому что я знаю, что ты - наркоман. Ты зависим. Ты просто неизлечим, Эдвард. Неизлечим! – дразнится она. Её глаза возвращаются ко мне. - Где они? Это какая-нибудь штука, наполненная «Jolly Ranchers» и «M&M's»? Правда, разве нет? Давай, Белла, ты можешь мне рассказать. (п.п.: Jolly Ranchers - ассорти из конфет.)
Я просто улыбаюсь и опускаю глаза. Я никогда никого не закладываю.
После ужина я вытираю стол и начинаю мыть посуду. Розали встаёт рядом и протягивает руку за сковородой, которую я полощу, чтобы её протереть. Она тихонько напевает и продолжает принимать от меня тарелки.
- Ты просто не любишь праздники?
- Да, не очень, - тихо смеюсь я.
- Оу, ты тоже? Ну, подруга, здесь, в этом доме, предстоит настолько грандиозный трамтарарам, что даже сани Санты могут вспыхнуть, если он будет проезжать мимо.
Этот бред заставляет меня улыбнуться.
- Итак, дай-ка угадаю. Кто-то тебя бросил в этот день? Или, будучи ребенком, ты не получила ту фигню, что заказывала? Или ты просто ненавидишь саму идею празднества и бла, бла, бла?
Я выключаю воду и вытираю руки.
- Я просто не люблю этот праздник.
Она хмыкает.
- Как ты можешь не любить Рождество? Это самое счастливое время года. Даже в песнях поётся об этом.
Я пожимаю плечами.
- Не для меня.
Её лицо становится более серьёзным.
- Пожалуйста, не говори мне, что у тебя есть действительно грустная история… история, подобная печальной истории Эдварда, потому что тогда… я начну чувствовать себя дерьмом.
- Я не знаю его историю.
Она оглядывается по сторонам и понижает голос:
- Пару лет назад умерла его жена. Это… эмм… это было действительно ужасно.
Заткнись. Заткнись. Заткнись.
- Как?
В её глазах появилось сомнение.
- Это долгая история. Можно сказать, Таня была вроде как проблемной… и… иногда твоё прошлое возвращается и преследует тебя, не имеет значения, как сильно ты пытаешься от него избавиться.
Как будто я, блядь, этого не знаю.
Я киваю.
- Что ж, тогда да… Полагаю, моя история настолько же печальна, как и история Эдварда.
Её рука тянется к груди.
- Твой муж?
Я качаю головой.
- Мой отец.
На её лице появляется грусть, но это не жалость. Она садится на стул и выдвигает ещё один для меня, словно ожидает, что мы выпьем по кофе и вместе поплачем. Ради всего святого, это жена моего чертового сутенёра. Никакого кофе. Никаких слёз. Ничего из того, что она ожидает. Мне нужен долбанный алкоголь. Они должны уйти, а я должна выпить. Она замечает мои колебания.
- Может быть, в другой раз. - Она встает. - Извини, я не пытаюсь совать нос не в своё дело. Я просто вижу, как тяжело Эдварду, и он никогда ни с кем об этом не говорит, и я думаю… - она улыбается и задвигает стул на место. – Мне, наверное, просто хочется, чтобы я могла помочь хоть кому-то.
Эммет стоит в дверном проеме.
- Уже поздно, детка. Пора идти.
Она кивает.
- Позволь мне взять пальто и попрощаться. - Её рука касается моего плеча. - Спасибо за ужин.
У меня нет слов. Она слишком хорошая. Я использую её мужа, чтобы найти мужиков для траха, а она просто слишком мила со мной. Она выходит перед Эмметом, и он смотрит на меня, приподняв бровь. Тем не менее, он не спрашивает, о чём мы говорили. Он хочет знать мой ответ. Я киваю, и он протягивает мне кусок бумаги. Он уходит, а я остаюсь только с тем, что знаю, и только с тем, что должна знать. Я слышу всех их у входной двери. Я делаю большой глоток прозрачной жидкости и закручиваю крышку прежде, чем кто-нибудь заметил. Дверь закрывается, и я бреду к лестнице.
Глаза Эдварда, когда я прохожу мимо него, смотрят на меня выжидающе, но я убиваю его надежды на то, что смогу посидеть, поговорить и просто побыть хорошей компанией на остаток вечера. Я чувствую себя дерьмово и укладываюсь в кровать, пытаясь не представлять, чем он там занимается внизу. Я пытаюсь заблокировать мысли о том, как умерла его жена, и стараюсь не придумывать сценарии этого.
Я дура и начинаю представлять, как они готовили вместе на кухне. Они, вероятно, вместе украшали дом, смеялись и кружились, и делали всё то тупое дерьмо, что делают остальные. Она, скорее всего, присоединилась бы к нему в гостиной, и они в обнимку смотрели бы долбанный фильм. Ели десерт.
Я, блядь, не знаю как, но мне нужно заткнуться и прекратить думать об этом.
Музыка внизу стихает, и я благодарна. Её заменяют другие звуки. Звуки клавиш фортепиано. Мелодия не веселая. Она не относится к Санта Клаусу или Зимней Стране чудес. Звук низкий и медленный. Я закрываю глаза, и там грязные сапоги и окровавленная вода. Я вижу газетную статью с надписью «Пропавший без вести» и лицо Сэма Улей. Вижу стол Чарли в участке, за которым он проводит больше времени, нежели со мной или Рене. Вижу выражение на лице отца, скрывающее его поражение.
Вижу печаль в его сердце, которую не помогут излечить ни бесчисленное количество моих рисунков, ни чашка горячего шоколада, но я жду, когда он придет домой, потому что кто-то так же ждет Сэма, а он никогда не вернется.
Но Чарли возвращается. Если я засыпаю у ёлки, то приходя домой, он поднимает меня на руки и несёт в кровать. Он возвращался.
Музыка становится громче, и каждый удар по клавишам соответствует удару моего сердца. Я чувствую мозолистые руки на своем лице; я слышу хриплое пение. Он не попадал в ноты, но старался. Он всегда старался. Мне каждую ночь снилось тело Сэма Улей. Каждый раз, сходя со школьного автобуса, я оглядывалась по сторонам, убеждаясь, что его убийцы и похитители не следят за мной. Я не знала их в лицо. Никто не знал, как они выглядят.
Колыбельная укачивает меня. И тогда. И сейчас. Я не знаю, что она значит для Эдварда, возможно, с её помощью он выговаривается. Возможно, это его способ общения. Если я права, то Рождество здесь будет терпимым. Оно не будет Счастливым, но оно будет терпимым.
Белла
Суббота
Я выхожу из душа и осматриваю себя. Моя кожа бледная. Я сбрасываю полотенце,
поворачиваюсь налево, потом направо. Хм, ничего пока не заметно. Если не знаешь, то на глаз не определишь. Я могу это сделать. Я вытаскиваю свою сумку и нахожу на дне пузырек красного лака. Десять пальцев на ногах, десять пальцев на руках, и Белла выглядит чертовски
привлекательно. Я вытираю кожу насухо и брызгаю на себя какой-то фигней, которую нашла в тумбочке. На моей коже остается фруктовый запах и легкое мерцание. Мне нравится. Час я трачу, чтобы высушить волосы и уложить их завитками. Я крадусь по лестнице. Эдвард все еще
спит на диване. Понятия не имею, во сколько он заснул прошлой ночью.
Я стараюсь быть тихой, когда проскальзываю в прачечную. Моя одежда чистая и мягкая, и я переодеваюсь прямо здесь. Я поднимаю свою задницу обратно в комнату, надеваю сапоги, беру сумку и пальто. Последний взгляд на волосы. Когда я закрываю входную дверь, Эдвард все так же спит.
Я иду в клуб, направляясь прямиком в подсобное помещение. Эммет за столом отсчитывает
деньги. Он останавливается – с долларом в руке – смотрит на меня и продолжает
подсчет.
- Уверен, мы обсуждали, что прежде чем войти, нужно постучать. Не так ли, Белла?
Я сажусь.
- Извини. Я думала, ты будешь ждать меня.
Он упаковывает пачку денег и передает ее другому мужчине. Его лицо склоняется к моему.
- Я жду, что когда-нибудь сюда ворвется полиция, а больше ничего. – Он показывает мне фотографию и адрес. – Его зовут Диметрий. Он приглашен на какую-то выставку в
верхней части города. Тебе нужно платье, и у него есть особое требование - твои волосы должны быть убраны наверх. После выставки будет вечеринка. Он надеется, что ты останешься на ночь. – Эммет пододвигает в мою сторону желтый конверт. – Двадцать пять сотен сейчас,
остальное, соответственно, после выполнения работы. Он сам заплатит тебе. Я возьму свой обычный процент.
Я киваю и тянусь за конвертом, но его рука удерживает его.
- Эдвард знает об этом?
Я качаю головой.
- Он спал, когда я ушла. – Сомнения мелькают на его лице, но он отпускает конверт, и я убираю его в сумочку.