- Да, даже не думай, паразит.
Я продолжаю идти, пока мой палец не наталкивается на надпись на стекле.
НАНИМАЕМ РАБОТНИКОВ
Я смотрю на здание и смеюсь. Я не умею кипятить воду, не говоря уж о гурманской выпечке. Я качаю головой и иду дальше, но взгляд заставляет меня остановиться. На том же самом месте, как и в прошлый раз, сидит Эдвард, чудак.
Он глядит в свой ноутбук и потягивает напиток. На столе лежит упаковка от того, что он ел. Как и всегда, его одежда безупречна. Штаны цвета хаки и хорошо сидящий свитер. Он ловит мой взгляд и улыбается. Я захожу внутрь и притворяюсь, что зашла из-за объявления. Чувствую себя глупой. Чувствую себя грязной. Чувствую, что девушка за прилавком думает то же самое, но все равно вручает мне заявление, и я сажусь, притворяясь, что заполняю его.
Сверкающая обувь приближается ко мне, и моя ручка дрожит.
- Ты отняла у меня работу, - шепчет он.
Я смотрю на него, приподняв брови. - Преследование, - добавляет он.
- Я всего лишь заполняю заявление. - Я возвращаюсь к бумаге, и он садится.
- Как ты себя чувствуешь? - Его голос кажется милым и искренним.
- Охуительно великолепно. Не возражаешь? Пытаюсь сконцентрироваться.
- Все хорошо. Я волновался, когда вернулся к тебе в палату, а ты ушла. Из-за тебя у меня возникли кое-какие проблемы с отцом. Я должен на тебя сердиться. - И все же он не кажется сердитым. Он кажется добрым и нежным, а я этого не заслуживаю.
Я сама во всем виновата.
Я фыркаю и кладу ручку на стол, очень раздраженная.
- Ну, сервис у вас - полный отстой, и я устала ждать. Удивлена, как большинство пациентов не умерли, ожидая, когда вы и ваша сверкающая обувь вернетесь, доктор.
Его лицо вытягивается, и он нервно дергает пальцами.
- Это не то место, где я должен сообщать тебе новости, но понимаю, что просьба прийти ко мне в офис ни к чему не приведет, поэтому вот. - Он смотрит на меня и понижает голос. - Белла, результаты твоего анализа крови говорят, что ты беременна. Ты знала это?
Я отвожу взгляд и возвращаюсь к писанине.
- Сожалею. Как я и говорил, это не то место и не мое дело, потому что я тебе не нянька.
Он задумывается на мгновение. - У тебя вообще есть она?
Молчание. Я молчу. Слишком много информации.
- После падения, возможно, что-то могло произойти. - Я ничего не говорю, и он добавляет: - С твоим ребенком.
Я ненавижу его слова. Я ненавижу его слова. Я. Ненавижу. Его. Слова.
Я сминаю в кулаке заявление и встаю из-за стола. Выбрасываю его в мусор и торопливо выхожу из пекарни. Он идет за мной, и я слышу свое имя, но не останавливаюсь.
- Белла, я могу тебе помочь! - делает он одну последнюю попытку, но я уже за углом и игнорирую его.
Я нахожу парк. Еще не темно, но скоро будет. Я плюхаюсь под деревом и бью кулаками по земле. Что он знает? Он богат! Он - доктор! Он - мужчина! Нахуй его. Нахуй его и его одежду. Нахуй его и его машину. Его и его обувь. Нахуй его слова, его высокомерие, мысли, что я нуждаюсь в нем.
Мне никто не нужен.
Я отступаю от дерева и резко падаю вниз. В животе урчит, и я исторгаю ругательства. Я роюсь в сумке и набиваю рот индейкой и зелеными бобами.
- Теперь ты доволен, паразит?
Нет, не доволен, и я сдаюсь.
LГлава Пять ~ Понимание.
Эдвард
- Твой чай с лимоном. - Она ставит чашку на столик и закатывает глаза, когда я пытаюсь всучить ей деньги. - Я тебе уже говорила, Эдвард, твои деньги здесь ни к чему.
- Факт того, что ты являешься моей сестрой, не означает, что я не должен платить за еду.
- А ты ее и не заказывал, - парирует Элис, ткнув в меня мизинчиком.
- Из-за того, что ты не дослушала мой заказ, - отвечаю я ей. - Ветчину и сыр, пожалуйста.
- Сейчас ты больше похож на другого доктора, - смеется она. - С пшеничным хлебцем?
- Конечно. - Я кладу деньги и сажусь в ожидании. Я предпочитаю столик у окна. За оживленной улицей всегда интересно наблюдать, а этот столик - один из немногих, которые не качаются, пока я печатаю. Когда-нибудь я сдержу свое обещание и подправлю их для нее.
Поставив заказ на стол, Элис подсаживается ко мне и говорит, пока я ем. Я изо всех сил стараюсь слушать ее внимательно, но время мое ограничено, поэтому я разрываюсь между ней и своим ноутбуком. Хотя ее никогда это не смущает.
- Так к чему ты готовишься? Ты не часто захаживал на этой неделе, - Элис жует соленый огурец, который принесла, и я отодвигаю ноутбук, не желая больше казаться невежливым.
- Только к работе, в основном. Отец попросил меня выручить его в больнице. У них довольно маленький штат, и вместе с моей практикой большая часть неделя проходит незаметно.
- Да, он что-то упоминал об этом, когда мы виделись. - Она снова откусывает, и я пытаюсь скрыть отвращение. - Я рада, что сегодня ты смог заскочить. Скучала по тебе.
- А я скучал по ветчине с сыром, - ухмыляюсь я.
- Ха-ха, ты же знаешь, что и по мне тоже. - Она машет перед моим лицом огурцом, и я возвращаюсь к своему ноутбуку.
- Ух, еще один заказ. Должна идти. Позвони мне, если застрянешь на работе. Принесу тебе еды.
Я улыбаюсь и киваю. - Спасибо.
Она обнимает меня за шею и целует в макушку. Я делаю выпад в ее сторону, и она смеется, отправляясь к клиентам. Мой обед почти закончен, и я должен возвращаться в больницу. Я бы хотел подольше поболтать с Элис. Хотел бы рассказать ей про воскресенье.
Перед глазами что-то мелькает, и я оглядываюсь. Мне требуется минута, чтобы вспомнить, откуда я ее знаю. Та девушка с бензоколонки. Она выглядит чуть лучше, чем в прошлую нашу встречу, но ее внешность все еще немного сбивает меня с толку. Она обнимает пальцами бумажный стаканчик так, будто кто-то собирается отобрать его у нее. Она смотрит на витрину так, будто она голодна, но на ней "Burberry" и кожаные ботинки, которые бы могли вызвать у моей сестры зависть. Понятное дело, что она может позволить себе все, что есть в кофейне, но она не двигается с места. Это напоминает мне о первом разе, когда я встретил ее напротив шоколадных батончиков. Ее корзинка была полна, там находился даже алкоголь, но она смотрела на шоколад так, как будто умрет, если купит хотя бы штучку.
Она ловит мой пристальный взгляд и выглядит недовольной. Когда она садится за мой столик, я почти хочу рассмеяться над ее обвинениями, но, по правде говоря, вовсе не смешно, когда кто-то считает вас угрозой. Последнее, что мне нужно, - это сплетни о том, как врач в свободное время преследует людей. Помимо этого, я также немного взволнован ее мыслями о том, что я пытаюсь ей предложить.
Внезапно, ее наряд больше не имеет для меня смысла.
Она упоминает кладбище, и я чувствую неловкость. Это был плохой день. Я не помню ее в том месте. Часть меня хочет спросить ее, кого она навещала, но я молчу. Я быстро печатаю электронное письмо своему отцу, сообщая ему, что немного задержусь. Она до сих пор думает, что я пытаюсь… встретиться с ней, и упоминание о моей жене не имеет для нее значения. Я больше не могу слушать ее бред. Пытаюсь вести себя дружелюбно, говоря ей, как меня зовут, показывая тем самым, что мне нечего скрывать, но она не покупается на это.
Единственное, что остается, это сообщить ей о том, где я обедаю, где работаю, и если ее не устраивает мое присутствие, пусть не приходит сюда в эти дни.
Она, кажется, понимает и уходит. Ее бумажный стаканчик остается стоять на столе, и я чувствую себя плохо. Она почти к нему не притронулась. Я машу Элис на выходе, и она улыбается. Бумажный стаканчик Беллы валяется в моем бардачке, и по непонятным мне причинам весь оставшийся день меня это беспокоит.
После долгого-предолгого дня я наконец-то свободен. Я заглядываю в кабинет своего отца и желаю доброй ночи или утра, и он говорит мне, что идет спать и завтра увидится со мной. Я уезжаю, а толпа медсестер бежит к подъехавшей машине скорой помощи, и три минуты я жду сигнала своего пейджера. Но этого не происходит, и я свободно могу ехать домой.
Когда я приезжаю, в моем доме темно и тихо - все, как обычно. Я открываю холодильник и пытаюсь что-нибудь найти поесть, но на самом деле я не голоден. Я беру кувшин с шоколадным молоком и иду вверх по лестнице. София, моя домработница, оставляет мою одежду на тумбе, и я хочу сразу же позвонить ей и сказать, чтобы она не утруждала себя и больше не приходила. Но моя мать убила бы меня. Она лучше воспитывала меня.
Я беру стопку одежды и несу ее в гардероб, шепотом изрыгая проклятия, и нахожу во что можно переодеться. Я устал настолько, что даже не могу помыться. Утром. Да… утром. Я ложусь на подушки и смотрю на место рядом с собой. Оно пустует, и это так по-настоящему. Я кладу туда руку и закрываю глаза.
София топает и слишком много шумит, пока я вливаю в себя кофе и тороплюсь выйти из дома. У нее слишком громко орет телевизор, и я собираюсь спросить, кто на кого работает, черт побери. Неужели я такой простак? У меня нет времени спорить из-за проблем. Я хватаю несвежую булочку из коробки, которую Элис оставила мне на прошлой неделе, кофе, и сажусь в машину. Кофе проливается на коробку передач, и я уже исчерпываю лимит своего спокойствия за это утро. Движение на дороге адское, и я тяжело дышу, мчась в свой кабинет. Девочки в приемном отделении замечают меня и сочувственно улыбаются. Розали закатывает глаза и вручает мне историю болезни.
- До сих пор носишь костюм супермена под этим халатом, доктор Каллен? - язвительно замечает она, следуя за мной по коридору.
- Я должен себя клонировать, - ворчу я.
- Не хочу портить тебе и без того плохой день, но сегодня утром Сет Клируотер - первый. - Она улыбается, и я ненавижу свою жизнь. - Удачи, доктор! - Она похлопывает меня по плечу и, смеясь, уходит.
Я делаю глубокий вдох и открываю дверь, улыбнувшись Ли, маме Сета. - Доброе утро. Как сегодня себя чувствуете? - Я просматриваю историю, пока она отвечает:
- Хорошо, доктор Каллен. А вы?
Я хочу рассмеяться. - Довольно неплохо, спасибо за вопрос. Ну, сегодня, похоже, у нас трудный день. - Мне нужно звучать весело. Сет ненавидит уколы, а сегодня ему предстоит сделать прививки. Обычно он кричит и плачет, а я не так хочу начать свой рабочий день. Я вытаскиваю значок из ящика и сажусь на круглый стул. В его глазах страх, и миссис Клируотер улыбается. - Сегодня ты получишь орден Большого мальчика. Знаешь, что это?
Он удостаивает меня улыбкой и тянется к нему. - Но сначала мне нужно провести небольшой тест. Ты можешь для меня это сделать?
Он кивает, и я улыбаюсь. - Хорошо, держись за значок, а я проведу небольшое обследование. Большие мальчики не плачут, поэтому ты должен быть храбрым. Хорошо?
Он снова кивает, и я даю ему значок. Миссис Клируотер сажает на стол, пока я готовлю шприц. Открываю другой ящик и молюсь, чтобы там был леденец. Он есть, и я даю зарок быть вежливее с Розали. Она слишком хорошо знает о моих недостатках. Я кладу один себе в рот, еще несколько положив в карман на потом. Плюс, еще один для ребенка.
После того, как я заканчиваю с Сетом, я ухожу к остальным своим пациентам и с облегчением выдыхаю, когда приходит моя мать. Она очень не любит работать в больнице, но любит детей. Хорошая сделка. Дети ее обожают, а она - превосходный педиатр. Я провожу тридцать минут в ординаторской, прежде чем начнется моя смена. Я выпиваю чашку кофе и пытаюсь закрыть глаза, но другие врачи хотят обсудить игру в гольф в эти выходные, поэтому у меня ничего не получается. Я останавливаюсь в кабинете своего отца, чтобы спросить его, не хочет ли он присоединиться к нам в эти выходные, но его там нет.
Я иду по коридору, убивая последние пять минут своего перерыва, и вижу, как он сидит в одной из палат с пациентом. Я знаю, что грубо входить просто так, но хочу поздороваться и сообщить ему, что я закончил. К моему чрезвычайному удивлению и шоку, он наклоняется к Белле. Ее внешний вид больше не кажется сбивающим с толку, он кажется пугающим. Ее лицо опухло и покрыто порезами и ссадинами, не говоря уж о бандаже вокруг ее головы.
Она… проститутка, как я уже выяснил, и моя первая мысль - как это произошло. Я смотрю новости, и как неправильно и стереотипно для меня думать об этом, но я просто не могу перестать это делать.
В ее карте написано не так много. Удары и прочее, что я могу видеть своими собственными глазами. Мне легче: никаких переломов, но меня беспокоит то, что она ничего не рассказывает о произошедшем. Это напоминает мне о дне, когда я познакомился с Таней. Ее отношение было точно таким же, и это жутко меня бесило. У нее просто, наверное, есть сутенер, которые ее бьет, или какой-нибудь клиент Джон. Это не мой мир, но я не такой уж наивный.
Как я уже говорил, я признаю такой образ жизни.
Мои вопросы только расстраивают ее, и я должен остановиться. Она не Таня, и спасение Беллы не поможет этой ситуации. Она должна восстановиться, говорю я ей. Я пользуюсь кабинетом отца, чтобы позвонить Джасперу и спросить его, сможет ли он сегодня проведать Беллу в свою смену. Он говорит «да», но имеет в виду «нет». Тогда я обещаю ему свои билеты на матч на этих выходных. Это удачная сделка.
Я получаю обратно результаты теста из лаборатории и читаю его, вытаращив глаза, когда понимаю, что она беременна.
Это все меняет.
Я возвращаюсь в ее палату, чтобы попытаться задать еще несколько вопросов, но она ушла, и у меня… худший день за последние недели. Ну, второй по счету плохой день.
Я знаю лишь ее имя и понятия не имею, как определить ее местонахождение. Оставшаяся часть недели долгая, и я молюсь, что если ей понадобится помощь, она вспомнит, что каждую пятницу я в кофейне Элис. Это мой единственный способ с ней связаться.
София оставляет тарелки в раковине и крошки на полу, и я больше не могу это терпеть. Я увольняю ее и чувствую себя отвратительно, потому что, даже при том что она ужасная домработница, я вываливаю на нее свой гнев и делаю из мухи слона. Я даю Розали список дел, и она с весельем наблюдает за мной, когда видит в списке поиск домработницы. На самом деле, это не ее работа, но она видит, насколько я близок к пределу терпения, и, несомненно, сделает это без лишних вопросов. Она - чудо.
- Ваш чай с лимоном. - Элис ставит мою чашку и ждет остальную часть заказа. На лице у нее ухмылка, и я наконец-то нахожу что-то веселое на этой неделе.
- Думаю, что сегодня я буду копченую говядину с майонезом. И пирог.
Она приподнимает бровь. - Ничего себе. Трудная неделька?
- Ты даже не представляешь. - Я пододвигаю к ней деньги, и она не спорит со мной. Я беру свой поднос и сажусь на привычное место.
Еда вкусная, но ничто не может устранить ту кислоту, которую я чувствую изнутри. Она садится рядом со мной и вручает мне пирожок. Она только что его испекла, и он еще теплый. Здесь даже есть молоко, чтобы запить его.
- Ты слишком добра ко мне, - подмигиваю я ей и откусываю.
- Папа сказал, что на этой неделе ты потерял пациента?
Я делаю глоток молока и киваю. - Она ушла до лечения.
- Почему?
- Не знаю, Элис. Просто ушла и все. Испугалась проблем? Не любит больниц и врачей? Не знаю. Люди, мать их, сумасшедшие. - Я очень расстроен, и пирог уже невкусный. Я отодвигаю его и вытираю рот.
- Прости. Все же ты не виноват. Эдвард, ты всех спасти не сможешь. Независимо от того, как сильно ты стараешься это сделать.
Мой взгляд встречается с ее, и я вижу сожаление, которое она испытывает. - Как будто я этого не понимаю, Элис.
Она качает головой. - Я не это имела в виду. Слушай. - Она вздыхает и закрывает глаза. - Я лишь все испортила, забудь. У меня очередь, поэтому я должна вернуться, а ты работай и ешь. - Она встает, и ее руки ложатся мне на плечи. Я глажу ее по руке, когда она говорит мне позвать ее позже.
Я рву свою салфетку на кусочки и забываю о пироге. Мой обед почти закончен, и я должен доесть все прежде, чем вернусь в больницу. С таким образом жизни я вряд ли с кем-то сдружусь. Я собираюсь уходить, когда ловлю пару глаз знакомого карего цвета. Мне тут же становится лучше, и я улыбаюсь, думая, что она пришла сюда за моей помощью, но мое воодушевление несколько стихает, когда гнев искажает ее лицо, и она садится от меня так далеко, насколько это возможно.
И все же я должен что-нибудь ей сказать. Просто уйти - неправильно. Просить о помощи нелегко, и, возможно, она слишком запугана. Белла сидит, заполняя заявление о приеме на работу, и я немного ошеломлен, но, несомненно, рад. Если она хочет эту работу, она - ее. Элис сделает ради меня все, что угодно. Я пытаюсь звучать весело и шучу о том, что она преследует меня, но это не срабатывает. Я пытаюсь действовать по-другому и веду себя честно.
Ее слова полны боли. Я всем сердцем надеюсь, что она на самом деле не чувствует, что я пренебрег своей заботой к ней. Я просто оставил ее на час отдохнуть. Она должна была быть в порядке. Я хочу сказать ей об этом, но ее терпение кончается, и я все еще опаздываю, а я ведь так ненавижу расстраивать Карлайла. Я, наконец, спрашиваю ее о беременности. Она кажется застигнутой врасплох моими словами, хотя ничего не отвечает. То, что я говорю, разрубает нить, и все, с нее хватит. Она приходит в себя и уходит, а мой мозг не думает достаточно быстро, чтобы остановить ее. Элис смотрит на меня, когда я окликаю Беллу по имени.
Она продолжает идти, а я не хочу устраивать сцену, но мне нужно, чтобы она знала: я могу ей помочь, я хочу. Она заворачивает за угол и опять уходит. Снова неудача, и я возвращаюсь внутрь собрать оставленные вещи со своего стола. Элис спрашивает, но я отмахиваюсь от нее и говорю, что у меня нет времени. Выйдя на улицу, я замираю и оборачиваюсь через плечо в сторону пекарни. Наверное, шанс призрачен, но я возвращаюсь и поднимаю скомканное заявление из мусора прежде, чем кто-то уничтожит его.
Белла Свон и номер телефона.
По крайней мере, хоть что-то.
Глава 6. Что от боли помогает.
Белла
Воскресенье
Я не могу пойти на кладбище и увидеться с Чарли, боюсь, что Эдвард будет там. Мне жаль, я такая трусиха.
Понедельник
В парке собралось несколько семей на барбекю. Это не для меня.
Вот отец играет в бейсбол с сыном. Вот мать мальчика разговаривает с другими мамашами, одетыми в чертовски хорошенькие платья, несмотря на то, что погода достаточно холодная, чтобы отморозить этим сукам сиськи. Я жду, пока они, как обезумевшие, хватают с прилавка все подряд, беру пакет чипсов, колу и два бургера. Прячу все купленное в сумку и быстро ухожу, пока никто не узнал меня.
Я иду пешком до железнодорожного вокзала, жуя чипсы, нахожу одну свободную скамейку, недалеко от кассы. Никто не смотрит на меня, когда я стряхиваю крошки с моего шарфа на пол. Это место полно придурков, и я кажусь совершенно нормальной среди них.
Я сижу некоторое время, и жду, пока съеденное уляжется в моем желудке. Мои глаза сканируют платформу, и я чувствую укол боли, когда вижу пару коричневых кожаных туфель. Я слишком хорошо знаю их... Майк стоит рядом с молодой девушкой, я знаю ее по клубу, у нее огромная силиконовая грудь, за которую она получает приличные чаевые. Они смеются, и он поглаживает ее лицо, как он делал это со мной.
Он все еще носит обручальное кольцо.
Меня тошнит на полпути в туалет. Половина моего обеда коту под хвост.
Вторник
- Спасибо что дал взаймы. Я верну тебе деньги, обещаю, – я задумываюсь на минуту. – Я могу… ты знаешь… пока… потом.
Эммет выгибает бровь:
- Ты знаешь, я не занимаюсь этой херней. Как бы красива ты ни была, я люблю свою жену, Белла. И занимаюсь этим дерьмом на стороне, чтобы доказать это.
- Я знаю, – киваю, и прячу деньги в свою сумку. – Розали повезло.
- Нет, не повезло. Но поскольку она живет в хорошем доме, и мой ребенок когда-нибудь сможет пойти в колледж, я, вместе с моими грехами, хорош в качестве мужа.
- Обманывать не всегда плохо. Посмотри на меня, ты мог бы делать худшие вещи, Эммет.
- Я лжец и проклятый преступник, Белла. Моя жена не знает, кто я, черт возьми, на самом деле, или на что способен. И поверь, если бы она узнала это, она выпотрошила бы мне кишки, – он натягивает свою рубашку через голову, толкает свой старый, видавший виды Джип и замолкает. В бейсболке и зеленых штанах он выглядит как обычный парень, который зарабатывает себе на жизнь честным трудом.
- Я верю.
Среда
Идет снег, и у меня есть бутылка вина, чтобы согреться. Я купила только одну, остальные деньги мне нужны, чтобы заплатить за комнату. Деньги Эммета скоро закончатся, и я не хочу ночевать на улице на этой неделе. На рассыпчатом белом снегу разноцветные огни выглядят охрененно красиво. И я хочу поиграть в снежки, но дома слишком тепло, и я чертовски пьяна, чтобы отойти от окна.
Паразит наконец-то затих.
Четверг
Какой-то урод по имени Джаспер звонит мне на мобильный телефон. Я спрашиваю его, где черт возьми, он взял мой номер? Блядь! Но он не говорит ничего, за исключением того, что хотел бы поговорить со мной. Я говорю ему, чтобы он шел на хуй, если он не собирается заплатить мне за время, проведенное со мной... Не важно, как проведенное. Он повесил трубку, и я целую минуту пялюсь на телефон.
Твою мать.
Пятница
Боль. Адская боль. Я разглядываю кровь на трусиках и рыдаю. Если бы не было адской боли, я была бы счастлива, я бы подумала, что у меня месячные. Но сильная боль говорит мне, что не все так просто. Я едва могу двигаться, и голос в моей голове говорит мне, что это все из-за пьянства. Как будто я сама не знаю про это дерьмо.
Я держусь за мой живот и пытаюсь забраться обратно в кровать, чувствую, что сейчас упаду в обморок... Мне холодно и меня всю трясет. Я не хочу, но знаю, что нужно делать. Хватаю телефон и набираю номер больницы, прошу оператора позвать доктора Каллена, в ответ получаю вопрос: «Которого?» Вероятно, в этом вопросе был смысл. ПРОСТО ПОЗОВИТЕ МНЕ, БЛЯДЬ, ДОКТОРА! "Эдварда”, и она просит меня оставаться на линии.
Ему требуется несколько минут, чтобы подойти к телефону. За это время я «умираю». Я чувствую себя виноватой, думая о том, что такие назойливые задницы, как я, отнимают его драгоценное время и не могут даже заплатить за это. Боль усиливается. Ебать.
- Доктор Каллен слушает, чем могу помочь вам?
- Я умираю.
Пауза.
- Если ситуация чрезвычайная, вы должны позвонить Девять Один Один, мэм.
- Черт. Вы, должно быть, очень хреновый доктор, – я уронила голову и укусила подушку, чтобы не закричать.
- Белла?
- Нет, блядь, Санта Клаус.
Его голос встревожен:
- Что случилось?
- Ты не понимаешь слово «умираю»?
Тишина. Я слышу, как он разворачивает конфету и кладет ее в рот.
- Ты где? Расскажи мне точно, что именно произошло, чтобы я смог помочь.
- Сильная боль в животе и… кровь. Думаю, я реально умираю.
- Где кровь? Много? Где ты? – он спрашивает и записывает. Черт. Это была плохая идея.
- В трусах. И не знаю, сколько. Я не использовала хренов мерный стаканчик.
- Скажи мне, где ты находишься, и я пришлю туда скорую помощь.
- НЕТ! Я не хочу ехать в больницу.
Он пыхтит в трубку:
- Белла, я не могу помочь тебе оттуда, где нахожусь. Скорее всего, у тебя случился выкидыш. Мне нужно осмотреть тебя здесь, и как можно быстрее.
- Больницы меня пугают. Черт, я умру.
- Белла, скажи мне, где ты? И я приеду за тобой. Окей?
- Гребаный мотель «Охотничий домик», комната двести шестнадцать.
Я сразу же плетусь к двери, чтобы открыть ее для него. Я едва могу ходить. Мое тело падает на кровать, и когда дверь открывается, я чувствую облегчение. Это было бы отвратительно, умереть в одиночестве. Я удивляюсь, увидев в его руке чемодан. Он ставит его на пол и садится рядом со мной на кровать. Он прикладывает свою руку к моему лбу, сначала ладонь, потом тыльной стороной. Это напоминает мне Чарли, и я закрываю глаза, чтобы сморгнуть подступившие слезы.
- Мне нужно осмотреть тебя, – он говорит тихо, и я понимаю, что это означает. Я стараюсь перекатиться на спину, но боль опять пронзает меня.
- Я умру, не так ли?
- Нет, ты не умрешь, Белла, – его глаза не лгут. – Мне нужно, чтобы ты сняла белье.
- Я так и знала, что ты хочешь залезть ко мне в трусы.
Он замолкает и смотрит на меня... Ему не кажется это забавным.
- Я отношусь к своей работе серьезно, Белла. Осмотр исключительно с профессиональной точки зрения. Но если ты надеялась на что-то большее, то я могу уйти, а ты можешь позвонить в службу спасения.
Я запаниковала.
- Нет, не уходи… Просто… мне очень жаль. Извини.
Его движения медленные и мягкие. Сотни мужчин были между моих ног, а этот чертов доктор отчитывает меня, что заставляет чувствовать себя дурой. Что со мной не так? Я закрываю глаза и позволяю ему делать все, что он считает нужным. Он надевает резиновые перчатки, и они холодные. Он встает, идет в ванную, возвращается оттуда с каким-то полотенцем и продолжает осмотр. Он снимает перчатки, прижимает руки к моему животу и спрашивает, больно ли мне, когда он так делает.
Я говорю «нет», и он кивает.
- Я не думаю, что это выкидыш, но хочу, чтобы тебя посмотрел мой друг. Он знает больше об этом. Я работаю с детьми, а он в отделении акушерства и гинекологии.
- Ты Педиатр? – он кивает. – Ты думаешь, что-то не так?
- У тебя, вероятно, инфекция. Из-за этого кровотечение. Такое случается.
- У меня не было секса, так как... C тех пор как узнала про… эту штуку.
- Это должно быть инфекция, которая не передается половым путем. Беременные женщины более восприимчивы к инфекции. Мой офис-менеджер получила инфекцию мочевыводящих путей, когда была беременна своим сыном (Примечание переводчика: Цисти́т (от греч. κύστις — пузырь) — воспаление мочевого пузыря. В урологической практике термин «цистит» часто используют для обозначения симптоматической мочевой инфекции, с воспалениями слизистой оболочки мочевого пузыря, нарушением его функции, а также изменениями осадка мочи), – он оглядывает комнату. – У тебя есть чистая одежда?
- Моя сумка на туалетном столике.
Я смотрю, как он идет туда, и возвращается с моей одеждой. Он берет чистые вещи и садится на кровать рядом со мной.
- Как думаешь, ты сможешь сесть? Мы должны поехать к моему другу, просто на случай, если я ошибаюсь.
Он протягивает свою руку, но этого недостаточно. Я чувствую слишком сильную боль. Он помогает мне, обернув мою руку вокруг своей шеи и поднимая меня. Я чувствую себя беспомощным ребенком, и ужасно ненавижу себя, но ничего не могу поделать.
Он несет меня, свою сумку и полотенце в свою машину. Он усаживает меня на заднее сиденье, чтобы я прилегла. До больницы ехать не очень далеко, но всю дорогу он слушает хренову классическую музыку. Я хочу оторвать ему яйца за это, но у меня нет сил... Он провожает меня прямо в кабинет врача, и это несправедливо по отношению к пациентам в очереди. Незнакомый врач – приятный мужчина. Эдвард остается в углу кабинета, пока меня осматривают. Он мог уйти, но не ушел. Я слышу, как он возится со своим телефоном и понимаю, что чертовски испортила ему весь день.
Этот другой доктор соглашается с диагнозом Эдварда и сообщает, что у меня тазовая инфекция. Ну, конечно, это делает мою жизнь лучше. Он выписывает мне лекарство, и дамы в приемной улыбаются, когда мы выходим. Не мне, Эдварду. Он помогает мне, и они решили, что мы вместе. Это все так неправильно, и я действительно испорчу его жизнь и брак, если эти предположения были сделаны.
Боль отступила, и я сижу на пассажирском сидении, на этот раз. Он садится в автомобиль и глядит в лобовое стекло.
- Тебе следует поесть что-нибудь, прежде чем принять это, – он протягивает мне лекарство. – Так что бы ты хотела?
- Я в порядке. Ты можешь просто отвезти меня домой, – я смотрю на свои колени, он не двигается.
- Есть кафе по дороге.
- Я оставила деньги в мотеле.
- Не думаю, что потратив пять долларов на тебя, я умру, Белла.
- Ты можешь просто отвезти меня домой?
- Если ты поешь - да.
Он покупает мне бургер в каком-то фаст-фуде, и ворчит о том, как только что поспособствовал откорму американцев. Я ем, пока он разговаривает по телефону. Его голос звучит мягко, и я пытаюсь понять, жена ли это. Я знаю, что это женщина, слышу ее голос. Он говорит ей, что любит и скучает по ней, и я чертовски уверена, что это его жена. Чувство вины одолевает меня, и бургер встает поперек горла. Я ебала это дерьмо.
Я выхожу, когда мы подъезжаем к мотелю, и он вылезает вместе со мной. Я неуклюже ступаю по ступенькам, он держит меня под локоть. Он достает из моего кармана ключ, отпирает дверь, пропуская меня внутрь. Я поворачиваюсь, и он протягивает мне ключ.
- Спасибо, – я чувствую, что должна сделать что-то большее, и знаю, что он не примет мое предложение, но мне нечего больше предложить... Он достает из кармана бумажник и протягивает мне свою визитку. Я уставилась на нее.
- Ты можешь позвонить мне, когда я буду нужен тебе. Это телефон моего офиса и мой мобильный. Моя сестра Элис владеет кондитерской лавкой. Я иногда захожу к ней, она может найти меня в любое время.
Я смотрю на него и хочу что-то сказать, но не могу... Я киваю, и делаю шаг назад.
- Отдыхай, Белла, – я просто киваю и закрываю дверь. Засовывая визитку в сумку, я повторяю номер снова и снова, пока он не отпечатывается в моей памяти.