И я передам.
***
Чай «Chai»? Мы взяли что-то под названием «чай Chai». (п.п.: Chai Tea - основан на черном чае, смешивается с кардамоном, гвоздикой, кориандром, сладкими семенами тмина, листьями карри, лимонной травой и листьями рампе. Лучше всего употреблять с молоком и сахаром по вкусу.) Его вкус довольно-таки приятный. Элис ставит на стол поднос с выпечкой. Я выбираю кекс. Яблочный, с крошкой.Он тоже довольно вкусный. Внутри него вязкая яблочная начинка. Мне стоило бы что-то сказать. В смысле, хотя бы просто из вежливости. Верно?
- Это и вправду очень вкусно.
Она улыбается.
- Спасибо. Это любимый десерт моей мамы. Вообще-то, ее любимым является яблочный пирог. Именно поэтому я придумала рецепт этих кексов. Они должны быть на вкус как пирог, но так она может ими и позавтракать.
Я киваю.
- Так и есть. Вкус как у яблочного пирога. На вкус они как яблочный пирог. – Этим утром я веду себя как безмозглая дура. Почему его сестра заставляет меня нервничать? Мне стоило бы подложить бумажные полотенца под мышки. Я откусываю кекс и жую. Она не ест. Неловкость нарастает.
- Белла?
Я поднимаю голову.
- Я должна извиниться перед тобой. Эмм… я была груба с тобой, а ты не заслуживаешь этого. Я подразумевала то, что сказала, но все равно это было грубо. Вот черт, я даже не могу попросить прощения, не оскорбляя тебя.
Я откладываю кекс.
- Все в порядке. Я понимаю. Правда.
Она вздыхает и берет с подноса одну из булочек.
– Я выплеснула на тебя всю злость, которую держала на Таню и на всю ту ситуацию. Вот что я пытаюсь сказать.
- Нет, ты меня недолюбливаешь, и, как я и сказала, это нормально. Ты и не обязана меня любить.
Элис качает головой.
– Нет, это не так - дело в том, что я не знаю тебя, Белла. Может быть… возможно, это и пугает меня больше всего. Я не знаю. – Она упирает подбородок в ладонь. Ее пальцы продолжают отщипывать булочку.
|
|
Я смотрю на свой напиток.
- Эдвард просил меня сказать тебе «Хай»… ну, вообще-то он просил передать привет… но… - я пожимаю плечами, и она негромко смеется.
- Он сказал что-нибудь еще?
Я машу головой.
- Нет, но он улыбнулся, когда узнал, что я встречаюсь с тобой. - И мои глупые губы тоже расплываются в улыбке.
Так же как и ее.
- Я ненавижу ругаться с ним. Мы почти никогда не ссоримся, но это все равно отстойно. Он – мой лучший друг, помимо Розали. Это ужасно, когда твои друзья злятся на тебя.
Знала бы я. Я пожимаю плечами. Она подталкивает поднос с едой ко мне.
– Поешь. Ты слишком худая. Кроме того, я думаю, что беременные должны есть, как свиньи… лошади… черт. Что со мной не так?
Я смеюсь.
– Он будет недоволен. - Я делаю глоток своего напитка. Она прищуривает глаза. - Когда я скажу ему, что ты назвала меня свиньей. Он будет злиться. – Она думает, что я серьезна. Я закатываю глаза. – Я просто шучу.
Ее лицо расслабляется.
- Я и так достаточно нервничаю, Белла. Не нужно подливать масла в огонь.
Я смеюсь.
- Ты нервничаешь? Почему?
- Потому что я пытаюсь говорить правильные вещи, а получается лишь пустой словесный понос.
Я отталкиваю поднос. Мои руки ложатся на стол.
– Чтобы обидеть меня, потребуется гораздо больше, чем просто слова. Я не такая тонкошкурая, как большинство людей. Поверь мне.
***
После встречи с Элис я обнаруживаю, что ноги ведут меня в офис Эдварда. Я открываю дверь и вхожу. Розали сидит за стойкой регистратуры. Она видит меня и улыбается.
|
|
- Я хочу передать это Эдварду. Это от Элис, - я демонстрирую завернутый лоток, и она указывает пальцем в нужную мне сторону.
- Он в своем кабинете. Последняя дверь слева. Сперва постучи, пожалуйста.
Я киваю и делаю так, как она говорит.
- Входите, - приглашает он.
Я была бы лгуньей, если бы сказала, что при виде меня его глаза не вспыхнули. Он сидит за своим столом с ручкой в руке. Не понимаю, почему его жена никогда не трахала его здесь? Какой бы сукой ни была Кейт, возможно, она права насчет «переваренной макаронины». Я точно попаду в ад из-за своих дерьмовых мыслей о его умершей жене. Но это правда. Любая женщина в здравом уме хотела бы, чтобы ее нагнули над письменным столом. К счастью, я безумная.
- Мы с Элис приготовили их. Она хотела, чтобы я занесла тебе немного. - Я ставлю лоток на стол. Это ложь. Она ни о чем меня не просила.
Он снимает целлофан и улыбается.
- Вы с Элис готовили печенье?
Я киваю.
- Ага. По-видимому, одного распития кофе – или чая – недостаточно для попытки подружиться, - саркастично замечаю я.
Эдвард сужает глаза.
- Значит, с этого времени, вернувшись домой, я могу рассчитывать на домашнюю выпечку? – Его глаза веселые. И очень зеленые. Да, я бы нагнулась. (п.п.: 
)
- Не испытывайте удачу, доктор Каллен. К тому же… она не сообщила мне и половины ингредиентов, так что я немного запуталась.
Он смеется. Нагни меня над столом. Над креслом. Не имеет значения. Только оставь на себе стетоскоп.
- Ну, полагаю, она пытается, по крайней мере, справиться со своей проблемой доверия. А таким вещам, как секретные рецепты, просто придется подождать своей очереди.
|
|
- Ей жаль, что ты не разговариваешь с ней. Она сказала, что ты ее лучший друг… ну, помимо Розали.
Ухмылка возвращается обратно.
- Я позвоню ей позже… или заеду в кондитерскую. Либо то, либо другое.
Он смотрит на меня, и я думаю, что мне нужно что-то сказать, но все же увиливаю от дружелюбного разговора. Сарказм берет верх над моими нервами.
- Что ж, если ты не собираешься загнуть меня над своим столом, то, думаю, мне лучше пойти домой и заняться стиркой твоих грязных простыней.
Он пытается не рассмеяться.
- Не думаю, что сегодня такое случится.
Белле хочется поиграть. Я наклоняюсь вперед, выгибая свое тело вдоль его стола. Моя задница оттопырена вверх.
- Стирка или загибание меня через твой стол, доктор Каллен?
Его лицо по-прежнему веселое. Хотя руки мягко отталкивают меня.
- Иди и постирай мои грязные простыни, Белла.
Я улыбаюсь.
- Прекрасно, будь занудой, Эдвард, но я заберу одно из твоих печений с собой.
И я забираю.
***
Все постирано, и я устраиваюсь на диване. Благодаря Паразиту я лишена сил. Я лежу здесь может с час, а может с минуту. Не знаю. Я просто смотрю в окно. Солнечный свет яркий и теплый. Снег наконец-то растаял. Надеюсь, в этом сезоне его больше не будет. Вибрация гаражных ворот предупреждает меня, что Эдвард вернулся домой. Мне стоило бы подняться, но моя работа и вправду сделана. Слышится хлопок двери и звон его ключей, когда он входит. Я закрываю глаза, и мне любопытно, что он будет делать, когда подумает, что я сплю. Не знаю почему.
Из кухни слышится шум. Он, скорее всего, хочет пить. Таки-да, я слышу, как откручивается запечатанная крышка. Говорила же, что в этом доме чертово эхо и все такое. Его шаги приближаются, и я стараюсь не засмеяться. И чувствую себя идиоткой. Его пальцы прикасаются к моей щеке. Проклятые мурашки. Пальцы исчезают. Стоит тишина, а затем слышится звук нескольких ключей. Не ключей от его машины. Я быстро открываю глаза. Он сидит за фортепиано. Это ключи фортепиано. (п. беты: нам привычнее называть их клавишами, но на самом деле их можно называть и клавишами, и ключами, например, у стандартного фортепиано 85 ключей. В английском что клавиши, что ключи пишется одним словом – keys.)
Он останавливается и тянется к своей книге. Я снова закрываю глаза. Тишина, и затем снова звук клавиш. Звуки повторяются. Он… пишет песню? В следующий раз он проигрывает чуть больше. Я открываю глаза. Он смотрит на меня и улыбается.
- Ты никого не обманешь, Белла.
Черт бы его побрал. Я закатываю глаза и лгу:
- Я пыталась заснуть, но ты и твоя маленькая игрушка создаете много шума.
Он смеется.
- Как я уже говорил, тебе никого не одурачить. - Он возвращается к своему занятию. Его ручка что-то царапает в книге, и затем он проигрывает то, что только что написал. Я встаю, а потом медленно подхожу к фортепиано. Он поднимает глаза от книги, когда я занимаю место рядом с ним.
- Что ты пишешь?
Он пожимает плечами.
- Просто то, что в моей голове.
Я поднимаю другую тетрадь с пианино. Я листаю ее, хотя и знаю, что это заставляет его чувствовать себя некомфортно.
- Ты написал все это?
Он кивает.
- Да.
- Они все о Тане?
- Нет. Некоторые, но не все.
Я подаю ему тетрадь.
- Какая нет?
Он берет ее из моих рук и начинает листать страницы. Он вручает мне обратно и ничего не говорит.
- О ком эта песня?
- О ком-то очень особенном для меня, - отвечает он.
- О Бри?
- Нет.
- Я могу услышать ее?
Он снова берет тетрадь из моих рук. Ставит на фортепиано и не смотрит в нее, пока играет. Похоже, он помнит ее наизусть. Он играет, и я вспоминаю песню. Я слышала ее раньше. Когда впервые пришла сюда. В ночь, когда Розали и Элис украшали елку. Той ночью, когда я оставила его одного. В этой песне присутствует что-то темное и страдальческое. В совокупности. Святое дерьмо.
Он останавливается.
- Она не совсем закончена.
Мои глаза остаются на клавишах. Сердце стучит так, будто готово выпрыгнуть из груди.
- Работа продвигается?
- Можно, наверное, и так сказать. - И когда я поднимаю к нему глаза, он настолько пристально смотрит в ответ, что мог бы прожечь во мне дыру. Где, черт возьми, этот выключатель? И что более важно, где та Белла, которая схватила бы сейчас этого мужчину и самозабвенно оттрахала его? Схватила бы прямо за галстук на его шее. Я отвожу взгляд.
Он мгновенье молчит. Я молю, чтобы он не услышал стук моего сердца. Скажи что-нибудь.
- Почему, эмм… почему ты любишь играть на фортепиано?
Он пожимает плечами.
- Просто люблю. Иногда это помогает мне очистить свои мысли. Даже когда я был моложе. Разве у тебя никогда не было хобби или чего-то, что ты делала просто ради удовольствия?
Я думаю. Это хороший вопрос.
- Эмм… когда я была маленькой, мы обычно ходили собирать яблоки. Это считается?
Он улыбается.
- Тебе было весело? - Я киваю. - Тогда, полагаю, это считается, Белла.
- Помнишь парк, где была та вечеринка в честь дня рождения?
- Да.
- Вот туда мы и ходили. Раньше там было намного больше яблонь, прежде чем их спилили, чтобы построить футбольное поле и прочее дерьмо. Там еще осталась одна. Та, под которой я сидела, когда ты увидел меня. Хоть я и не знаю, плодотворит ли она еще. Я не была там с тех… с тех пор, как была ребенком. Не во время сбора урожая.
Его глаза устремлены к моим. Он действительно слушает мой бред о глупых яблоках.
– Почему это делало тебя счастливой?
Я пожимаю плечами.
- Не знаю. Думаю, мне просто нравилось, как там пахло. Как пахли яблоки.
- Я никогда не собирал яблоки. И что вы потом с ними делали?
Я смеюсь.
- Мы ели их.
Ему весело.
- Я имел в виду, вы пекли пирог или что-то в этом роде?
- Я говорила тебе, что Рене не умела готовить. И уж чертовски точно она не умела печь пироги. Хотя в один год мы делали яблоки в карамели. Мы с Чарли. Не Рене.
- Это звучит весело. - И он честен. – Спасибо, что рассказала мне. Это хорошая история, Белла.
Я оглядываюсь назад к его тетради.
- Ты скажешь мне какая? Какая другая? – исправляюсь я.
И он говорит.
Вторник.
Одно и то же, одно и то же. Не может найти свой телефон. Галстук выглядит дерьмово. Спешит и поспешает. Эта часть Эдварда сводит меня с ума. Почему он просто не встанет пораньше? Я возвращаюсь к поеданию хлопьев «Wheaties».
(п.п.: Wheaties – хлопья, хорошо известные благодаря изображениям выдающихся спортсменов на упаковках и ставшие важнейшим культурным символом. Содержат в основном пшеницу и смесь отрубей, спрессованных в хлопья.) Вкусно? Нет. Они не содержат сахар. Он сует ломтик хлеба в тостер и нетерпеливо постукивает пальцами. Я бросаю ложку в свою тарелку. Звон привлекает его внимание, и он смотрит на меня.
- Ты сводишь меня с ума, - выпаливаю я. Его лицо недоуменно морщится. - Почему ты всегда так суетишься по утрам? В смысле, у тебя что, нет будильника? К тому же… ты - доктор, но никогда не завтракаешь.
- Я ем тост, - говорит он.
- И это называется правильным питанием? Не врачи ли постоянно втирают, что завтрак - это самый важный прием пищи в день? Это что, лицемерная ерунда?
Он пристально смотрит на меня, и вдруг на его лице появляется улыбка.
- Ух ты. А я думал, что гормоны во время беременности это просто миф. - Он разворачивается назад и берет свой тост. Я впиваюсь в него взглядом, а он садится, по-прежнему улыбаясь. – Тебе следовало бы увеличить потребление витамина В. Он мог бы помочь с этим.
- Тебе следовало бы увеличить потребление киски. Это доставило бы тебе больше наслаждения, чем сухой, унылый кусок тоста по утрам. Доктор.
Он смеется и откусывает от тоста. Его взгляд остается на утренней газете.
- Но если бы я по утрам получал киску, разве это не заставило бы меня опаздывать еще больше, тем самым еще больше выводя тебя из себя, Белла?
- Все зависит от того, о чьей киске ты говоришь.
Он качает головой.
- У тебя определенно гормоны. - Он снова откусывает кусок и встает. - Ты не видела…
- На журнальном столике. Рядом с пультом. - Я сердито смотрю на него, но он улыбается, потому что я знаю, где находится его дурацкий сотовый.
Я возвращаюсь к еде, в то время как он его находит. Это дерьмо отвратительное. Мне нужно купить что-нибудь другое, когда выйду. Он возвращается и начинает собирать свои вещи. Документы под мышкой. Сотовый в одной руке, ключи - в другой. Я закатываю глаза.
- Увидимся позже, Белла.
Я спрыгиваю со стула.
- Подожди. - Он приостанавливается, а я раздражена до чертиков. Я подхожу к нему - он выглядит растерянным. Мои руки избавляются от неаккуратного узла, который он сделал, и я повторно делаю петлю и перезавязываю узел, и теперь он ровный, правильный и выглядит профессионально.
- Твой галстук выглядел хреново.
Целый день я, как обычно, убираюсь. Я довольно-таки хорошо распланировала свой распорядок. Это действительно несложно. Эдвард очень опрятный. Я не понимаю, что было сложного для его бывших домработниц. Черт, большую часть времени парня даже нет дома. Может, в этом и была проблема. Оставленные сами себе они не могли не лентяйничать. И быть ответственными. Мне смешно. Это не значит, что я ответственная. Это просто значит, что я не дрянь, которая обкрадывает его на свою зарплату. Когда я подметаю в кухне, звонит телефон.
Я отставляю метлу в сторону и нажимаю кнопку для разговора.
- Дом Каллена.
- Белла? - Это Карлайл.
- Да. - Кто же еще?
- Я хотел предупредить, что Эдвард сегодня припозднится. Ну, на самом деле это он попросил меня позвонить и предупредить тебя.
- Лааадно. Эмм, почему он просто сам не позвонил и не предупредил?
- О, извини. Он сегодня чувствовал себя не очень хорошо, и я попросил его сдать кое-какие анализы.
- Он в порядке?
- Уверен, что это пустяки, просто простуда, но я нервничаю, возможно, я слегка параноик. Все-таки он мой сын, - он негромко смеется.
- Потому что у него одна почка?
- Ты знаешь об этом?
- Да.
- Ну, да. И по этой причине тоже. Но, как и сказал, я просто параноик. Так или иначе, он достаточно скоро будет дома.
Я вешаю трубку, и его слова звучат в моих ушах. Голос Карлайла был уравновешенным и холодным, но если он потащил его в больницу, чтобы взять анализы и проверить на разное дерьмо, то разве это может быть не серьезно? Мое сердце начинает паниковать, и я чувствую себя оглушенной. Почему все всегда уходят? «Богу же нужно как-то строить Небеса, Белла».
Я трясу головой и иду в гостиную. И сижу там, свернувшись в углу дивана. Он не появляется дома до шести часов. Мои ноги бегут на кухню, и я останавливаюсь, когда вижу, что он кладет свои вещи на стойку. Он выглядит нормально. Кашляет, но выглядит нормально.
Я шлепаю его.
- Никогда так больше не делай!
Он удивляется.
- Не делать чего? - Он кашляет снова. - Почему ты бьешь меня? - Он пытается засмеяться, но это лишь вызывает кашель.
- Карлайл сказал, что ты умираешь. - Такая лгунья.
- У меня просто грипп. Расслабься, Белла. - Он поворачивается к холодильнику. – Наверное из-за того, что кому-то в снегопад на Рождество захотелось поиграть с лосями.
Он шутит, но я ничего не могу с собой поделать. Я плачу. Я, блядь, плачу. Он видит. Он всасывает воздух через зубы.
- Я просто пошутил. Не плачь. - Я не могу остановиться. Мои всхлипы не контролируемы. Он обнимает меня. - Прости, это была плохая шутка. Я не подумал. Тебе нужно перестать плакать. Я не должен обнимать тебя, когда болен.
Мне все равно. Я обнимаю его в ответ, и мне все равно.
***
Оставшуюся часть вечера он спит наверху. Я хочу сделать что-то, но не знаю что. Он взял отгул на завтрашний день, и это сведет меня с ума, если я должна буду быть здесь, наблюдать за ним, слышать его страдания и не иметь возможности хоть как-нибудь помочь. Я чертовски бесполезна. Я сижу на своей кровати и могу слышать каждый раз, когда он кашляет. Двадцать два раза за последние тридцать минут. Это дерьмо довольно-таки болезненное. И становится только хуже.
Я вздыхаю в отчаянии и хватаю с кровати запасное одеяло. Он говорил полотенце. Это то же самое. Смысл в том же. Я снова спускаюсь вниз и засовываю его в сушилку. Ставлю таймер и иду на кухню. Я делаю чашку чая и добавляю в него много меда и лимона. Я хватаю несколько крекеров и собираюсь подняться наверх, но вновь звонит телефон. На это раз звонит Эсме.
- Я просто хотела узнать, как там мой малыш? - Мне нравится, когда она его так называет.
- Он сильно кашляет. Я собиралась отнести ему чай.
- Бедняжка. Жаль, что Карлайл не сообщил мне пораньше. Я могла бы приготовить ему какой-нибудь суп. Но до утра уже не успею.
Суп. Конечно.
- О! А что если я продиктую тебе рецепт, и ты приготовишь его, Белла? Это же ничего?
- Эмм… я совсем не умею готовить, Эсме. И я не знаю, что у нас есть.
- Дорогая, это несложно. Любой дурак сможет. Я могу подвезти продукты, прежде чем поеду и подменю его на работе. Звучит неплохо?
- Эээ… наверное.
- Хорошо. Передай Эдварду, что я люблю его и проведаю утром, ладно?
- Конечно.
Таймер отключается, и я хватаю одеяло. Я сую его под мышку, а в другую руку беру чай. С крекерами придется подождать. Если он вообще их захочет. Я поднимаюсь вверх по лестнице и тихонько стучу в дверь, но он не отвечает. Я поворачиваю ручку и заглядываю внутрь. Здесь темно, за исключением света от телевизора. Он лежит на боку. Спит. Я осторожно подхожу к кровати. Ставлю чай на тумбочку и разворачиваю одеяло. Он подскакивает, когда я нависаю над ним.
- Прости. Это всего лишь я.
Он ложится назад, а я заправляю одеяло вокруг него.
- Ты вспомнила, - бормочет он.
«Могу ли я получить полотенце прямо из сушилки? Я стану счастливейшим человеком в мире, если оно будет еще теплым».
И я действительно помнила.
Эдвард.
Среда.
Когда она входит, я практически умираю. Она застывает у двери. Один палец во рту, другой рукой держит тарелку. Ее голос на октаву выше. Фальшивый. Голос чирлидерши. (п.п. в оригинале Bimbo-ish – глупенькая девушка, сравнимая с чирлидершей, и сама либо является ею, либо дружит с командой. Как правило, блондинка, но есть и исключения. Все Bimbos выглядят одинаково, говорят одинаково и истерически хихикают тоже одинаково.)
- Я слышала, в этой комнате находится ооочень больной пациент.
Мне больно, но я смеюсь. Ее одежда… она, должно быть, купила ее в магазине костюмов… или секс-шопе. Точно не знаю. Я полагаю, она изображает из себя медсестру. На ней обтягивающее белое платье, едва прикрывающее грудь. Бумажная шапочка. Красные шпильки в тон губной помаде. Иисусе. Она присаживается на кровать, поднимает ложку и подносит к моему рту.
- Открой рот.
- Я не настолько болен, чтобы не поесть самому, Белла.
В ее глазах порочность.
– Эдвард, не заставляй меня выходить за рамки. Они у меня есть, и я знаю, как использовать их. Открывай рот.
Еще один болезненный смешок. Я послушно открываю рот. Она кормит меня супом, который теплом растекается в моем горле.
– Ты приготовила это?
На ее лице расползается гордая улыбка, однако глаза по-прежнему смотрят в тарелку. Она кивает.
– Но Эсме принесла продукты и дала рецепт. Я только следовала указаниям.
- Это вкусно. Мне очень нравится. – Она вливает в меня еще ложку. – Хотя ты и не должна была наряжаться как на Хэллоуин, - дразнюсь я.
Она закатывает глаза.
– Это одежда медсестры. Я - медсестра, заботящаяся о своем больном. Догоняешь, Эдвард?
- Тебе, очевидно, нужно заехать в больницу. Это не то, что носят медсестры. Даже близко не походит.
- Ну, может быть, им стоило бы.
Я смотрю на нее, вздыхая.
– Да, не могу с этим не согласиться.
Она смеется и садится верхом на мои ноги. Снова кормит меня супом.
– Думаю, что понимаю, почему ты стал врачом. Это так занимательно.
Я улыбаюсь ей.
– Чтоб ты знала, Белла, я не провожу свой день, сидя на коленях у моих пациентов – причем полуголым - и кормя их супом.
- Ты знаешь, Эдвард, Патч Адамс считает, что можно вылечить болезнь при помощи радости и смеха.
- Не могу поспорить и с этим. Но… медицина тоже имеет место быть. Не все можно вылечить одним лишь смехом. Это было бы провалом его методики.
- А моя методика помогает?
Я улыбаюсь.
– Твой суп – идеален. Спасибо. – Я улыбаюсь шире. – И твои груди определенно не вредят.
Белла смеется и отставляет тарелку с супом в сторону. Она наклоняется вперед, опираясь руками на мои бока.
– Может, тебе следует сжать их, чтобы убедиться, что я подобрала правильную дозу.
Она заигрывает, и мне не хочется портить ей настроение. По крайней мере, этим я оправдываю себя. Я дотрагиваюсь до ее груди, сжимая несколько раз.
– Думаю, что уже готов завтра вернуться к работе.
Белла смеется над моей шуткой, и я убираю руки, проводя ими по ее бокам и гладя спину. Так хорошо чувствовать ее под своими руками. Мое тело согласно. Я держу ее в своих объятиях, и ее грудь прижимается к моей.
- Из тебя вышел бы отличный Патч Адамс, Белла. Ты доставляешь мне море радости. - Она пристально смотрит на меня. Ее лицо светится от гордости, которой я еще не видел. Мне хочется, чтобы так было всегда.
Она трется об меня, и на ее лице вновь появляется хитрое выражение.
– Думаю, я нашла лекарство для вас, доктор Каллен.
Смех, вырывающийся из моей груди, вибрирует через нее.
– Если бы все медсестры были так прекрасны, мир был бы счастливейшим местом, Белла.
И именно это я и имею в виду. И я смотрю на ее губы. Красные. Близкие. Настолько близкие.
- Ты что, флиртуешь со мной, Каллен?
Я закрываю глаза.
– В этом виноват сироп от кашля. Слишком большое содержание спирта. – Мои губы растягиваются в улыбке, и я приоткрываю один глаз.
- Тогда тебе стоило бы принимать его как можно чаще. Под его воздействием ты гораздо прикольнее. – Она отклоняется и скармливает мне остатки супа.
Четверг.
Чувствую себя дерьмово.
Пятница.
Все еще дерьмово, но уже немного лучше. Лихорадка прошла, но только благодаря супу Беллы.
Суббота.
Во второй половине дня меня навещает Эсме. Она приносит еду, таблетки от кашля и бумажные платки, и я люблю свою маму. Там еще фруктовое мороженое. С настоящими фруктами. Я - везучий ублюдок.
- Как поживает мой мальчик? - Она усаживается на краешек дивана. Опасность заразиться минула, и меня уже тошнит от нахождения в своей комнате. Кроме того, Белла убирается там, а шум пылесоса убивает мои уши.
Я откусываю кусочек своего мороженого. Клубничного.
– Думаю, я выживу.
Она убирает мои волосы с лица, словно мне снова десять.
– Знаешь, что меня поражает? Элис никогда не беспокоится о своем здоровье и привычках в еде, но никогда не болеет. Ты же, совсем другое дело. Следишь за всем этим, и вот ты тут, весь расклеился от гриппа. Как такое возможно?
- Ее тело, возможно, предназначено отражать дерьмо, и под дерьмом я подразумеваю то дерьмо, которого там не должно быть. Типа тройных шоколадных печений и кекса со взбитыми сливками. – Я откусываю снова. – Хотя это и звучит восхитительно.
Эсме улыбается.
- Ты слишком много ругаешься, дорогой… но я понимаю, о чем ты говоришь.
Белла спускается по лестнице, и я слегка повышаю голос:
– Это все Белла виновата. Она оказывает дурное влияние.
Она смотрит на меня. Я подмигиваю ей, а она нахмурится.
- Оставь Беллу в покое, Эдвард. И для справки: ты слишком много ругался и до того, как Белла начала жить здесь.
Белла улыбается, прежде чем исчезнуть в кухне. Я поворачиваюсь к маме.
– Кстати, спасибо, что поделилась рецептом супа с Беллой.
- Мне следует поблагодарить ее за то, что она cварила его.
Я немного приподнимаюсь и понижаю голос:
– Ты не понимаешь: она не любит готовить не потому, что не находит это приятным, а потому что думает, что не умеет. – Я смотрю на маму, и до нее доходит.
Эсме кивает и целует меня в нос.
– Ну, у меня еще много рецептов, которые нуждаются в новой хозяйке.
Я улыбаюсь ей, и она встает.
– Мне нужно идти. Твой отец вечером будет выступать на каком-то ужине с речью. Мы с Элис скоро встречаемся в салоне. Мне хотелось бы, чтобы ты тоже смог придти.
Я смеюсь.
– Я лучше прикинусь больным, чем буду слушать папины скучные речи.
- Эдвард, будь хорошим. - Она наклоняется и целует меня. – И позвони своей сестре. Она скучает по тебе.
- Мам, я практически умирал в последние три дня, - жалуюсь я.
- Не оправдывайся. Позвони ей.
Я бормочу себе под нос, а она говорит «Пока» Белле. Когда она уходит, я перелистываю каналы на телевизоре. Мой телефон лежит на журнальном столике, гипнотизируя меня. Я беру его и нахожу номер Элис. Мне нужно поговорить с ней лично, поэтому я пишу ей сообщение, чтобы просто показать, что между нами все в порядке.
Весело проведи время, слушая речь папы. Я буду есть фруктовое мороженое и смеяться над вами с моего дивана.
Я кладу телефон на грудь и возвращаюсь к перелистыванию каналов. Политика. Нет. Новости. Нет. Какое-то кукольное шоу на MTV. Нет. Моя команда проигрывает. Нет. Белла со шлепком опускается на диван. Она садится практически на мои ноги. Да. Мой телефон вибрирует. Да.
Я буду весь вечер заниматься секси-эсэмэсингом с Джаспером. Плюс, они подают бифштекс из вырезки. Укуси меня.
На моем лбу от удивления появляются складки.
– Что, черт возьми, такое секси-эсэмэсинг? – задаю я себе вопрос, но Белла меня слышит.
- Это когда вы посылаете непристойные смс друг другу. Что-то типа секса по телефону.
Я пялюсь на нее. И думаю. Мой рот открыт, но мне нечего сказать. Она смеется и пожимает плечами.
– Лично я не вижу в этом ничего сексуального. Не только потому, что твои руки заняты печатанием, но и потому, что тебе приходится ждать между каждым сообщением и вроде как… а что если твой партнер медленно печатает? Я медленно печатаю. Это никогда не сработает со мной.
Она выглядит серьезной, когда рассуждает об этом, и я не могу не рассмеяться. Она сверлит меня взглядом.
– Кто-то обращался к тебе с такой просьбой, Каллен?
Я качаю головой.
– Нет-нет-нет. Элис просто пытается смутить меня. Я даже не знал, что, черт возьми, это такое, хотя… теперь, когда я знаю… да, я реально смущен.
Ее бровь приподнимается.
– Она занимается секси-эсэмэсингом с тобой?
Я потираю лицо.
– Нет… какого… Белла, она - моя сестра.
- Некоторых людей это не останавливает, Эдвард. Кроме того, вы не кровные брат с сестрой. Я не знаю, какое причудливое дерьмо заведено в вашей семье, – дразнится она. Мне это нравится. Я наклоняюсь вперед, хватаю ее за руку и притягиваю к себе… ну и теперь мы оба лежим. Это не мой первоначальный план. Я не планировал это.
- Она занимается секси-эсэмэсингом со своим бой-френдом. С Джаспером. – Я показываю ей телефон, и она смеется.
- Какое дурацкое имя.
Я пожимаю плечами. Мне немного неловко находиться с ней так близко. Но не совсем. Я не могу это объяснить. Белла тиха и неподвижна. Ее пальцы держатся за мою рубашку, а глаза смотрят в телевизор.
- Почему ты смотришь на то, как спариваются дельфины? – на ее губах расползается улыбка. Я смотрю на экран. Черт. И да, морские животные там спариваются.
Я трясу головой.
– Я остановился на том месте, где Элис отвлекла меня. И ты почти села на мои ноги.