- Ты серьезно спрашиваешь меня об этом?
Я киваю.
– Да.
Она переводит взгляд на экран.
– Нет, я ничего не чувствую, Каллен. Ничего, кроме жира.
Я смотрю ей в лицо, но она не собирается смотреть на меня. Я поднимаю руку и тянусь к ее животу. Она вся сжимается и бьет меня по руке. Я не могу не засмеяться.
Она злится.
– Какого хрена, Эдвард?
Я смотрю на ее руки, которые лежат на животе. Она защищает его от меня.
- Это … - я указываю на ее руки, – я бы назвал инстинктом, Белла.
Я перекатываюсь на свою сторону кровати, потому что слышу, как Бри закрывает дверь.
– А теперь, если ты меня извинишь, мне нужно убедиться, что Бри в порядке… и что у нас нет наводнения.
Я выхожу из комнаты и спускаюсь по лестнице. Бри лежит на диване, свернувшись калачиком рядом с ее медведями. Она зевает, когда я опускаюсь на колени рядом с ней.
– Полегчало? – Она кивает. Ее лицо выглядит сонным. – Я наверху, если буду нужен тебе. Ты знаешь, как пользоваться телефоном?
Она улыбается.
– У меня есть телефон, глупенький.
- Верно. – Я целую ее в нос. – Спи. Я люблю тебя.
- Я тоже люблю тебя. Спасибо за медведей.
- Всегда пожалуйста, сладкая.
- Белле понравился ее медведь?
Я киваю.
– Конечно он ей понравился. Ты очень хороший создатель медведей.
- Ты собираешься поцеловать ее?
Я натягиваю одеяло ей на голову.
– Доброй ночи, Брианна.
Ее хихиканье – последняя вещь, которую я слышу, когда возвращаюсь назад. Белла свернулась в центре кровати. Она глядит на меня, когда я закрываю дверь. Ее рука обнимает медведя. Я подползаю к ней и накрываю ее руку своей.
- Я что-то пропустил? – Я не имею в виду кино, когда спрашиваю.
- Множество обкуренных шуток и голых сисек.
Я смеюсь и неуклюже склоняюсь, чтобы поцеловать ее плечо. Она переводит взгляд на меня. Я шепчу:
|
|
– Так хорошо?
Она кивает, и я целую ее плечо снова. Целую немного выше, и мягкий смех вибрирует рядом со мной.
– Я думала, что ты только хотел поесть своей лапши. – Ее взгляд игривый, когда я смотрю на нее.
По правде, я не знаю, чего я хочу. Я не знаю, насколько это правильно или неправильно. Но чувствую себя замечательно. Все тянет меня в этом направлении. В направлении Беллы. Может быть, я должен позволить ей выбрать.
- Чего хочешь ты?
Она несколько мгновений пристально смотрит мне в глаза, а потом переворачивается на спину. Притягивает мое лицо к себе, и прошлая ночь повторяется еще раз.
Белла.
Понедельник.
Я лежу в его постели - в которой гораздо более комфортней, чем в моей, - и он не видит, как я наблюдаю за ним. Он собирается на работу. На нем белая рубашка, но она нараспашку. Его брюки на нем, но ремень расстегнут. Его галстук перекинут через воротник, но он просто там висит. Какой беспорядок. Какой чертовски прекрасный беспорядок. Он застегивает ремень и начинает застегивать рубашку, но останавливается. Он оглядывается по сторонам и начинает обыскивать карманы. Я улыбаюсь и перекатываюсь на бок. Я беру с тумбочки его сотовый телефон и перекатываюсь назад. Я протягиваю руку, но он продолжает искать. Теперь уже в ванной.
Я смеюсь про себя и ложусь так, что оказываюсь на боку. Моя щека покоится на руке, и я продолжаю протягивать телефон. Он приходит обратно и внезапно останавливается, когда видит меня. Потом смотрит на телефон. Он улыбается и садится на кровать.
|
|
- Спасибо. - Он берет телефон из моих рук. Я лишь опускаю голову и наблюдаю за тем, как он одевает носки. – Эсме, должно быть, придет скоро. Я уйду… но до того времени Бри еще должна спать.
- Хорошо.
- Правда я сомневаюсь, что между тем временем, что я уйду и она придет, что-то произойдет, но если это случится, просто позвони мне и я вернусь.
- Хорошо.
Он начинает завязывать туфли.
- К тому же она сама может приготовить себе завтрак. Она не будет употреблять то дерьмо, которое ты называешь хлопьями.
Я сажусь, опираясь на ноги.
- У тебя серьезные проблемы, ты знаешь это, Эдвард?
Он смотрит на меня.
- Предполагается, что она под моей опекой, а я оставляю ее с кем-то, кого ее родители даже не знают.
Я закатываю глаза.
- Я не собираю обучать ее разным махинациям или подобному дерьму. Иисусе.
Его рука прикасается к моей щеке.
- Это не то, что я имел в виду.
- Я знаю, но ты чертовски сильно беспокоишься. Даже… еще даже нет восьми утра.
Он улыбается и возвращается к завязыванию обуви.
- Мне нужно, чтобы сегодня ты мне сделала одолжение.
- Минет перед работой? - дразнюсь я.
Его туфли окончательно зашнурованы. Он ставит одну ногу на кровать и смотрит мне в лицо.
- Как бы хорошо это ни звучало, но нет. Мне нужно, чтобы ты отнесла костюм в химчистку. Я оставил его внизу. Деньги на такси сверху на нем. Убедись, что взяла квитанцию, и сохрани ее, пожалуйста.
- Для чего это?
- Так я смогу забрать его.
Я качаю головой.
- Костюм. Куда ты его наденешь?
- Оу, на мероприятие, которое проходит каждый год в Палм. Что-то наподобие почетного приема. В основном там куча докторов, которым нравится, чтобы хвалили их задницы. Я имел в виду эго.
|
|
Я улыбаюсь.
- И ты не один из тех врачей, которые любят, чтобы хвалили их задницы… я имею в виду… эго?
Он улыбается в ответ.
- Не на приеме, нет.
И это кажется легким и нормальным, и, черт, он симпатичный.
Его пальцы касаются моей щеки.
- Мне пора идти. Я, как всегда, опаздываю.
- Хорошо. - Он наклоняется и целует меня в лоб. - Подожди. - Я придвигаюсь к нему прежде, чем он встанет. Как обычно его галстук выглядит дерьмово. Я поправляю его и чувствую, как его глаза следят за мной. Когда я заканчиваю, то оказываюсь права - он наблюдает за мной.
- Ты очень красивая по утрам, тебе это известно, Белла?
- А ты - неопрятный. Прямо-таки бедствие.
Он игнорирует мою отталкивающую чушь, обхватывает мое лицо руками и прижимает к своему.
- Я собираюсь зацеловать тебя до смерти, пока ты не скажешь «нет».
Я улыбаюсь и закрываю глаза. Пальцы моих ног покалывает, и не от того, что я сижу на них. Мои губы приоткрываются, и он занимает этот промежуток своими. Этот поцелуй немного другой. Немного горячее. Немного быстрее. Его галстук до сих пор в моей руке.
Я тяну его на себя. Он следует. Моя спина на кровати, и он лежит между моих ног. Его руки на моем лице. Его пальцы мягкие, когда он поглаживает мои щеки. Это так хорошо. Я приподнимаю голову и целую его крепче. Он прижимается ко мне и вдавливает меня в матрас. Снизу внезапно раздается какой-то шум. Он отстраняется.
- Вот сейчас я действительно опаздываю. Черт, Эсме здесь. - Мы садимся, и он поправляет одежду.
- Я бы сказала, что мне жаль… но нет.
Он смотрит на меня и наклоняется вперед.
- Ты очень плохая девочка, Белла Свон.
Я пожимаю плечами.
- Я пыталась предупредить тебя.
Он пристально разглядывает мое лицо. Легонько целует и вздыхает.
- Я должен идти. – Интересно, кому он это говорит.
Он целует меня в лоб и встает.
- Увидимся позже, Белла.
- Пока.
***
Я жду, пока все не уйдут, и спускаюсь вниз. Я не хочу, чтобы Эсме увидела меня выходящей из его спальни, и уверена, он тоже не хотел бы. Я нахожу костюм в прачечной. Он выглядел бы чертовски сексуально в нем. Я вздыхаю и иду наверх, чтобы одеться. Как только моя одежда на мне, я беру костюм, деньги и вызываю такси. Я могла бы и пешком пойти, но не хочу ругаться из-за этого.
Когда я добираюсь до химчистки, то обязательно забираю квитанцию, как он и просил. Я кладу ее в сумку, в карман с молнией, чтобы быть уверенной, что она там. Я не хочу ее потерять. Такси меня не ждало - я ведь и не просила. Нужно как-то убить время. Сегодня только понедельник, и мне нужно лишь постирать постельное белье. Это не займет много времени. Я давно не бывала в этой части города, и хотелось бы осмотреться.
Я останавливаюсь в одном из магазинов и покупаю телефон с предоплатой. Он дешевый, но, черт, в любом случае не похоже, что мне кто-нибудь звонит. Я просто хочу его. Я останавливаюсь в другом магазине и приобретаю кое-что из туалетных принадлежностей. Они имеют цветочный запах, и мне это нравится. Я захватываю кое-чего перекусить и прогуливалась по улице. Здесь мило. Улица выложена булыжником. Звуки проезжающих мимо автомобилей похожи на стук лошадиных копыт. Я присаживаюсь на скамейку и вызываю такси. Я не собираюсь присваивать те деньги, которые он дал мне, чтобы я вернулась домой. Они сказали, что мне придется ждать около сорока минут. Это отстой. Пешком я бы дошла быстрее.
Наконец глупое такси прибывает, и я дома. Я начинаю стирку, а квитанцию кладу в ящик с конфетами. Там безопасное место, и если я даже забуду, он найдет ее. Я застилаю простынями кровать Эдварда и слышу, как он с Бри возвращаются домой. Я продолжаю заправлять простынь под матрас, убеждаясь, что она натянута. Застилаю кровать покрывалом и взбиваю подушки. Я заглядываю в корзину и нахожу полотенца. Несу их в ванную и развешиваю на держателе. У одного из них загнут уголок, который никак не хочет выравниваться. Это чертовски меня бесит. Не потому, что я одна из тех сумасшедших людей с OКР (п.п.: Обсессивно-компульсивное расстройство – невроз навязчивых состояний. При ОКР у больного невольно появляются навязчивые, мешающие или пугающие мысли.), а потому, что складывается впечатление, будто кому-то, кто целовался взасос со своим боссом, насрать, в каком состоянии его полотенца.
Я сверлю его взглядом.
- Зараза.
- Я надеюсь, ты говоришь это полотенцам. - Эдвард входит и открывает дверь шкафа.
- Ты можешь хотя бы кашлянуть, когда входишь в комнату?
Он смотрит на меня и улыбается.
- Прости. Я не хотел тебя пугать.
Я подхожу к нему, когда он смотрит на рубашку из стопки.
- Ты меня не напугал, но когда я веду борьбу со своими коллегами, то ценю уединение.
Его губы изгибаются, и он вытягивает рубашку.
- Я буду иметь это в виду, Белла, – он поворачивается ко мне лицом, - хотя ты и в моей комнате.
Я смотрю в его глаза.
- Здесь я не нарушаю никаких правил, Каллен. - И электричество возвращается. И он не отводит взгляд. И внутри меня все сжимается в тугой узел. Это происходит, когда он смотрит на меня так.
- А если бы ты нарушала, то я вынужден был бы наказать тебя, Белла.
Да что ты.
- Не говори дерьма, которого не можешь выполнить, Эдвард.
Он делает шаг, и еще один, пока моя спина не касается полки в его шкафу и мне некуда бежать. Он прижимается ко мне. Во мне все так крепко сжимается - лишь в ожидании долбанного начала.
- Что заставляет тебя думать, что я не могу?
Потому что ты не зайдешь так далеко. Но давайте помолимся. Я поднимаю брови с вызовом. Он опускает свое лицо, и наши губы вот-вот соприкоснутся. Я собираюсь поглотить его, если он позволит это самому себе. Он никогда бы и не вспомнил того скучного траханья из прошлого. Я чувствую его теплое дыхание на своем лице и его руки на своих бедрах.
- Ээээээдвард! - И твою же ж мать. Нет. Бри идет, и он отстраняется. Мне в поражении хочется опуститься на пол. Долбаные дети. Он выходит и находит ее. Замечательно. Я показываю полотенцам средний палец и, прежде чем покинуть комнату, захватываю корзину. Он внизу с ней, а я в своей комнате, ищу новое нижнее белье. Чертовски. Замечательно.
***
Позже вечером я убираю после ужина. Он смотрит что-то по телевизору с Бри. Они смеются, и я по пути к лестнице бросаю на них взгляд. Он лежит на диване, и она у него под боком. Это слишком знакомо. По слишком многим причинам. Я набираю свою ванну. Я наливаю в нее то средство, что купила. Оно пенится и пузырится. В комнате приятно пахнет. Цветами. Я сбрасываю одежду. Погружаю пальцы ног, а затем медленно опускаюсь. Ощущения просто небесные. Я закрываю глаза, наслаждаясь паром и тишиной. Стук в мою дверь. Она не заперта.
- Белла? – зовет он.
Дверь в ванную приоткрывается. Мой голос отдается эхом от стен:
- Я здесь.
Он приоткрывает дверь шире, но замирает. Он смотрит в пол.
- Прости. Ты должна была сказать мне проваливать или что-то подобное.
Я смеюсь.
- У меня здесь пенное одеяло. Поверь мне, ты ни хрена не сможешь увидеть. А даже если бы и смог, я точно не стеснительная, Каллен.
Он входит. Закрывает крышку унитаза и садится. Он берет бутылку с пеной и играет с ней.
– Я хотел у тебя кое-что спросить чуть раньше, но мы вроде как… отвлеклись. Эмм… Кейт должна была сопровождать меня на прием на этой неделе… очевидно, что этого не случится… так что… я хотел…
И мне нужно остановить его прежде, чем он закончит:
- Каллен? - Он нервничает, когда смотрит на меня. Как я должна сказать ему это? - Не нужно.
- Это не что-то наподобие свидания… Я не приглашал Кейт на свидание. Только как друга, Белла. Это просто банкет…
Я сажусь ровно, увлекая а собой пену. Мои руки облокачиваются на край ванны.
– Нет, это не так.
Он вздыхает с раздражением.
- Мы серьезно вернемся к этому, опять?
Я пытаюсь говорить спокойно. Мягко. Я не пытаюсь быть стервой. Просто он запутался.
- Это не потому, что я трудная, Эдвард. Это о тебе и твоей удивительной наивности.
Он закрывает глаза. И он все еще раздражен.
- Где точно я проглядел на этот раз, Белла?
- Ты сказал, что это для докторов, верно? Это те, кто идут? - Он кивает. Я понижаю голос: - Я трахалась не с теми парнями, которые работают в «МакДональдсе», Каллен.
Его глаза открываются. В понимании того, о чем я говорю.
- Юристы, архитекторы, бизнесмены, врачи. Вот кем являлись мои клиенты, Эдвард. Некоторых из них ты, наверное, знаешь.
Он отводит взгляд.
- Я не пытаюсь причинить тебе боль, но ты должен понимать, что мы не одинаковые. Скорее всего, некоторые из тех почетных врачей - это те самые доктора, с которыми я трахалась за деньги. Если ты придешь со мной, что, по-твоему, они подумают, Эдвард? Мне насрать, что они подумают обо мне, они и так знают меня… по правде, большинство успешных людей в этом городе знают, кто и что я… но у них также есть мнение и о тебе, и что с ним произойдет, когда они зададутся вопросом, откуда Эдвард Каллен, педиатр, знает Беллу Свон, городскую шлюху?
И он знает, что я права. Это правда, а ее невозможно отрицать.
Вторник.
- Ты сжигаешь их.
Я смотрю на нее с лопаткой в руке.
- Дай мне время. Я никогда их не готовила.
Она хихикает и придвигает стул ко мне. Она взбирается на него и заглядывает в сковороду.
- Да уж, вот этот ты тоже сожгла.
Мне кажется, что она наслаждается моей неудачей. Я действительно терплю поражение. Я выбрасываю эту хреновину в мусор и начинаю заново.
- Ты должна помыть ее, иначе блины снова подгорят. - Я поднимаю голову и вижу, как Эдвард входит в кухню. - Не смотри на меня так, Белла. Я просто пытаюсь помочь, - улыбается он.
- Что ж, теперь ты здесь… так что сам можешь приготовить блины своему самому любимому человеку во всем мире, чтобы она оставила меня в покое. - Я швыряю лопатку на стойку и поворачиваюсь к раковине.
Он все внимание переводит на нее.
- Бри, иди и собери вещи, подготовься к приходу Эсме. И, пожалуйста, не стой на стуле. Ты можешь упасть и сломать себе шею, а у меня больше нет ничего лишнего, чтобы отдать тебе.
Я слышу, как она уходит. Его руки на моих бедрах. Он тянет меня обратно к плите. Я не хочу находиться здесь. Он стоит за моей спиной и наклоняется. Находит новую сковороду и ставит ее на конфорку. Он остается позади меня и зажигает огонь. Он целует меня в плечо.
- Поднеси руку, вот так. - Его рука нависает над сковородой, а затем так же держит мою. - Когда ты почувствуешь, что она нагрелась, то можешь вливать в нее тесто, но если твоей руке будет слишком горячо, то ты сожжешь все, что вольешь в нее. - Эдвард кладет руки мне на бедра. - Лей тесто на середину.
Мне на самом деле плевать на блины. Я даже не хочу есть эти блины. Я дотягиваюсь до чертового половника и вливаю немного теста в центр. Как он и сказал.
- Теперь нужно дождаться, пока появятся пузырьки. - Он берет половник из моих рук и обратно бросает его в тесто. Его руки обвиваются вокруг моей талии, и он опускает подбородок мне на плечо. Ладно, возможно приготовление чертовых блинов не так уж и плохо. - Видишь, пузыри. Теперь переворачивай.
Он не шевелится помимо того, что целует изгиб моей шеи, когда я это делаю. Поразительно, но я не сожгла его дом, и когда я переворачиваю эту глупую штуку, то она с одной стороны золотистого цвета.
Еще один поцелуй.
- Не так уж и сложно, правда?
Я машу головой.
- Хорошо. Мне, пожалуйста, три. - Я поворачиваю голову и сердито смотрю на него. Все это его забавляет. Мне хочется ударить его лопаткой. Он это чувствует и обнимает меня, забирая ее из моих рук.
- Будь хорошей, Белла. - Он смеется, а я не нахожу это забавным. Он сильнее сжимает свои руки вокруг меня и движется ртом обратно к моей шее.
Раздается высокий, пронзительный голос:
- Я же тебе говорилаааа.
Эдвард замирает, и Бри хихикает. Он отпускает меня. Он берет сковороду и кладет блин на тарелку.
- Садись и ешь свой завтрак. - Он подает ей еду, и я буду вынуждена делать это снова и снова.
Он продолжает:
- И это последний день, когда ты ешь блины. Не думай, будто из-за того, что здесь Белла, она будет выполнять твои просьбы.
- Боооооже, ты сегодня раздражен, - жалуется она. Ладно, это забавно. – Ты злишься только из-за того, что я была права, а ты - нет, дядя Э.
Он садится на стул рядом с ней.
- Не называй меня дядей Э. Это невежливо.
Она закатывает глаза и накалывает еду.
- Просто признай, что я была права.
Он вздыхает.
- Брианна, тебе десять. Ты ничего не знаешь о романтике. Брось уже.
- Целовать кого-то, готовящего завтрак - это романтично. Так мама говорит. По субботам она готовит блинчики, и папа всегда делает то, что ты только что с Беллой, и она по телефону говорит тете Хайди, что это вызывает слабость в ее коленках и потом она вынуждена играть с кроликом. (п.п.: Кролик - имеется в виду Rabbit, т.е. вибратор.)
Эдвард закрывает ладонями лицо. Я отчаянно стараюсь не засмеяться. Очень сильно стараюсь. Он говорит в свою руку:
- Пожалуйста, просто ешь свои блины.
Она смотри на меня.
- А тебе хочется поиграть с кроликом после того, как Эдвард целует тебя?
- Брианна. - Теперь он серьезен. - Или ешь, или иди и жди Эсме в своей комнате. Выбирай.
- Какие мы сердитые. - Она накалывает блин, откусывает и закатывает глаза.
Я ставлю тарелку перед Эдвардом. Три, как он и просил.
Среда.
Мы в продуктовом магазине. В другом. В нем много экологически-чистого дерьма. Эдвард выглядит счастливым. Ребенок катается на тележке, хотя он сказал ей не делать этого раз десять. Складывается стойкое впечатление, что наличие одной из таких штук является слишком большой проблемой. После того как один такой, кто внутри меня, родится, я попрошу, чтобы они выпотрошили меня как рыбу. Она жалуется на все, что он выбирает, и он находит это забавным. Я не понимаю, каким образом.
Когда заканчиваем с покупками, мы останавливаемся, чтобы забрать его костюм, до того как закроется химчистка. Там перед нами несколько человек. Горящих клиентов. Таких, как мы. Место готовится к закрытию. Я вспоминаю о квитанции. Она в моей руке. На моем лице улыбка. Бри сидит в кресле у окна, пока мы ожидаем. Женщина за стойкой платит и забирает свою одежду. Она поворачивается, и все мое тело цепенеет. Она засовывает чек в сумку, а когда поднимает голову, ее глаза встречаются с моими.
- Изабелла?
Похоже, будто она возникла из ничего. Галлюцинация. Но я не пьяна. Я не под кайфом. И она настоящая. Рене стоит в двух шагах от меня, и она реальна. Она делает шаг ближе ко мне. Я не могу сдвинуться с места.
- Следующий, - кричит мужчина из-за стойки. Эдвард смотрит на меня. Квитанция у меня, но моя рука не движется, чтобы отдать ее ему. Мужчина смотрит мимо нас. Он раздражен. - Следующий.
Рене смотрит на меня, затем на Эдварда.
- Ну… по крайней мере, он не слишком убогий. Прилично одет. Кто ты? Юрист?
Я не могу смотреть на Эдварда. Я не могу сказать ей, чтобы она на хрен заткнулась. Он говорит за меня:
- Простите, я не помню, мы раньше встречались?
Рене закатывает глаза.
- Конечно же нет. Моя дочь годами не появлялась дома. Хотя слухи… - Рене смотрит на меня, - слухи появляются постоянно.
Бри тащит Эдварда за руку.
- Можем мы уже уйти? Здесь скучно!
Рене смотрит на нее и смеется. Это не смешно. Она, похоже… насмехается.
- Нуу, это имеет смысл. Мне следовало бы знать, что ты залетишь. - Она смотрит на Эдварда. - Был ли ты тем парнем, который обычно проникал в ее окно? Или это принадлежит кому-то другому?
Эдвард берет Бри за руку. Его другая - вокруг моего запястья.
- Пойдем.
Мои губы начинают двигаться. С трудом.
- Тебе нужен твой костюм.
- Я могу забрать его завтра. - Он тянет меня за собой, и я не могу не оглянуться через плечо.
Она стоит на тротуаре, когда вы выходим. Засовывает сигарету в рот. Она качает головой. Выражение ее лица совсем не изменилось. Я помню его. Разочарование. Недовольство. Внутренний гнев. Эдвард открывает для меня дверцу машины, и я сажусь внутрь. Я не знаю, почему она здесь. Это даже не имеет значения. Улица пролетает как в тумане. Синий сливается с черным, смешанным с золотистым и коричневыми цветами деревьев. Я закрываю глаза и упираюсь головой в окно.
Бри разговаривает с Эдвардом, но звук слышится так, будто я под водой. Я слышу голоса, но это просто шум. Это не прекращается, пока машина не останавливается. Я слышу, как закрывается одна дверь, но не вторая. Эдвард по-прежнему здесь. Я не могу двинуться или открыть глаза. Я просто хочу остаться здесь. Если я двинусь, то буду бояться. Бояться того, что увижу. Это просто дом Эдварда, и я знаю, что ее здесь нет, но я застреваю на своем месте и не могу двигаться. Я знаю, он хочет знать почему. Я знаю, что он хочет знать. Может быть, именно поэтому я боюсь. Она в двадцати милях от нас, но сидит прямо здесь с нами. Ее слова в его и моих ушах.
- Твоя мать - сука.
И я, должно быть, ослышалась. Мои глаза обретают свободу и открываются. Я смотрю на него. Его голова покоится на сиденье. Его руки на коленях. Он выглядит обозленным. Он смотрит на меня, и он серьезен.
- Она - чертова сука, - повторяет он, и мне не послышалось. Эдвард не использует такие слова. Хотя они и слетают с его уст. Именно это он и имеет в виду. Его глаза честные. Злые. Свирепые.
Я киваю. Он тянется к моей руке и подносит тыльную сторону к губам. Его глаза закрываются. Он пытается не злиться. Бри. Он не хочет, чтобы она видела. Он защищает ее. Он защищает меня. Он не спрашивает ничего. Он заслуживает того, чтобы знать. Она вывалила дерьмо на него, и он имеет право знать, что это моя вина, не его. Это ее вина, не его.
- Никто не влезал ко мне в окно. Я не знаю, откуда она это взяла. Мальчишки никогда не пробирались в мою комнату. Я даже никогда… ни разу никого не целовала до… той ночи. – Его глаза остаются закрытыми, но губы продолжают двигаться по моей руке.
Он должен знать. Я не всегда была такой девушкой.
- Был один парень. Тайлер. Он был одним из моих постоянных клиентов. Когда я просто танцевала. Он никогда не смотрел на других девушек. Он был симпатичным. Молодым. Большинство парней были в возрасте. Ему нравились приватные танцы. Он сказал, что когда я танцевала, другие девушки не существовали для него. Одним вечером мы были в приватной комнате, и он… он хотел прикоснуться. Ты не должен прикасаться. То есть, мы, конечно, прикасались – в танцах на коленях и все такое – но, знаешь, он хотел прикоснуться-прикоснуться. За подобное дерьмо Эммет готов был убить любого. Он предложил мне больше денег. Я позволила ему. Я танцевала для него. На его коленях. Он всегда приносил мне разные вещички. Цветы. Драгоценности. Мне нравилось это. Он был милым. Это заставляло других девушек ревновать. Я была на его коленях, и он начал прикасаться ко мне. Он засунул пальцы… туда… и сказал: «Я так и думал». Я понятия не имела, что он имел в виду. Он пришел на следующей неделе. Он принес мне красивый наряд. Белый и кружевной. Наподобие ночной рубашки. Он спросил у меня, носила бы я ее, и так как она была симпатичной, я согласилась. Я танцевала для него, и он попросил меня сесть на диван в приватной комнате. Они были кожаными, и я ненавидела их. Пятьсот долларов. У него было пять сотен долларов. Он хотел, чтобы я была одета в ту ночнушку. Я оставила ее. Он сказал, что любил меня все это время. Это не было так больно, как говорят. Он просто не умолкал. Повторял снова и снова. «Я люблю тебя, ангел. Я люблю тебя, ангел. Славный ангел. Такой красивый ангел». Пятьсот долларов оказались на диване. Он не вернулся на следующей неделе. И через неделю тоже. Одна из девушек в раздевалке спросила меня: «Где твой любитель ангелов?» Она смеялась вместе с остальными двумя девушками. Я не знала почему. Она наклонилась надо мной. Она была стервой. «Он трахает только девственниц, разве ты не в курсе, малышка?» Я не знала. Просто так давно никто…
И я не могу сказать этого. Я не буду говорить этого. Мои слезы текут. Я смотрю в окно. Моя рука по-прежнему в руке Эдварда. Его пальцы переплетены с моими. Наши руки лежат на его ноге.
- Я был с Бри в магазине недавно. Она искала книгу или что-то. Журнал. Другой ребенок подошел и оттолкнул ее с дороги. Ты ведь знаешь, Бри имеет двух родителей, которые любят ее. Они предоставили ей привилегию учиться в замечательной частной школе. У нее прекрасный дом. И все, что ей когда-нибудь может понадобиться. Та маленькая девочка в магазине… она заставила ее почувствовать себя недостойной. Это взорвало мой мозг. Бри в деталях может ясно сформулировать свои любимые детали искусства. Сейчас она читает такие книги, которые я не читал даже в колледже. И та маленькая своевольная девочка заставила ее чувствовать себя недостойной. Так, как будто она недостаточно хороша, чтобы стоять рядом с ней. Если бы я не был там, держа ее за руку, она осталась бы без того, что хотела. Она бы сдалась. Я знаю, что это глупый гребаный журнал. Это лишь глупый гребаный журнал… но я просто никогда не знал, насколько ранимыми могут быть дети. Насколько они чувствительны к ощущениям и окружающей среде. И если Бри так легко убедить в том, что она хуже других, в то время как большинство людей говорят ей обратное… то что произойдет с ребенком, у которого их нет? Как ты можешь победить, если настроена на неудачу, Белла? - Он вздыхает. - И знаешь что… пошла она, твоя мать. Просто пошли ее. И пошли того придурка тоже. Ни один из тех людей не заслуживают того, чтобы любить тебя, даже если они и могли бы. Они не заслуживали тебя, и они не заслуживают тебя и сейчас… так что, пошли они.
Он целует мою руку, и когда он это делает, я чувствую, что это рушится. Я чувствую, что маска, страхи и вся прочая ерунда просто рассыпается. Это как собрать «Волшебный экран», а потом встряхнуть его. Картинка исчезает. Экран пуст. Он новый и нетронутый. Можно начать все сначала.
Можно создавать новую картинку.
(п.п: Волшебный экран — развивающая игра. При движении курсора по экрану, засыпанному прилипшим алюминиевым порошком, изображение появляется в форме темных линий на серебристом фоне. «Сброс» игры осуществляется встряхиванием (или переворачиванием) экрана, после чего алюминиевый порошок полностью закрывает предыдущее изображение.)
Эдвард.
- Так что, да, я вроде как хотела стать хирургом, но, знаешь, наверное, просто не получилось.
Девушка… кажется, ее зовут Джессика … сидит слева от меня. Она запихивает в рот крекер, намазанный чем-то вроде паштета с какими-то добавками. Я не знаю. Это не мое дело. Теперь из-за этого в ее зубах виднеются черные частички. Это самая забавная часть… беседы?
- Что ж, по крайней мере, вы нашли то, чем вам интересно заниматься, – я улыбаюсь, стараясь быть вежливым.
- Ох, верно. Словно иметь дело с этими надоедами целый день это забавно. – Она закатывает глаза и снова тянется к подносу за крекерами.
- Доктор Каллен, – кто-то трогает меня за плечо. Я поворачиваюсь.
- Ах, Питер. Как приятно видеть тебя, – я пожимаю ему руку.
- Мне тоже. Как дела?
- Хорошо. Как ты, как Шарлотта?
- Просто замечательно. Ее практика процветает, – он улыбается и делает глоток из своего бокала.
- Полагаю, о твоей нет смысла спрашивать. – Это констатация факта. Питер – успешный хирург. Чрезвычайно опытный. Он известен. Мне он нравится, но он знает об этом и не пыжится, чтобы это скрыть. В отличие от большинства присутствующих здесь сегодня вечером.
Он улыбается и смотрит мимо меня, вращая янтарную жидкость в своем бокале.
– Я видел, Джессика разговаривала с тобой. – Сейчас она дефилирует по залу. Бесплатное шампанское. – Дерьмо, чего бы я не отдал…