Смахивая прядь волос со своего лица, она быстро встает на ноги.
- Я просто складывала их. В твоем списке указано постирать все темные вещи. У тебя все вещи темные.
Я улыбаюсь и стараюсь не рассмеяться. Не хочу, чтобы она подумала, будто я смеюсь над ней, но ее лицо слишком взволнованное и... невинное? Я поднимаю пакет с едой.
- Я забыл рассказать тебе про еду и телефон. Спустись вниз и пообедай. Темные вещи могут подождать.
Она следует за мной в кухню, и я показываю ей, где лежат приборы и тарелки. Я также говорю ей, что она может есть все, что пожелает, и освобождаю пару полок для продуктов, которые она купит позже.
Она садится на один из барных стульев и помешивает суп, дуя на него, прежде чем поднести к своим губам. Она ест безо всяких возражений, и я думаю, что она проголодалась, если не спорит. Мне нужно быть более внимательным к ее потребностям.
- Мне необходимо вернуться в больницу, прежде чем все подумают, что я сбежал. Помни, что я говорил о еде. И если зазвонит телефон, просто сними трубку и запиши сообщение. Мне нужно иметь возможность связаться с тобой, не приезжая домой.
Она кивает головой и вытирает рот. Я достаю бутылку воды из холодильника и направляюсь к гаражу, но останавливаюсь, проходя мимо прачечной. Я сразу не обратил внимания на это, когда вошел в дом. Аккуратно сложенные стопки одежды лежат на гладильной доске, а идеально выглаженные рубашки висят на вешалках. Все мои носки свернуты, и когда я снова присматриваюсь к вещам, то понимаю, что они разобраны по цветам.
Даже мои носки.
Я оглядываюсь на Беллу - она доедает последнюю ложку супа. Она спрыгивает со стула, идет к раковине и моет за собой ложку и тарелку. Она вытирает их, ставит на место, и после ее ухода ни малейшей крошки или следа от ее обеда не остается. Она возвращается наверх, складывать мои полотенца и выполнять свою работу. Телевизор не включен, и я покидаю свой дом менее напряженным, чем входил в него.
Что ж, это ново.
Воскресенье
Белла
В этой кровати я сплю как мёртвая. Умершая приятной, лёгкой, блаженной смертью. Я не помню, где я, пока не просыпаюсь. Я принимаю душ и одеваюсь. Спускаюсь по лестнице и нахожу кухню пустой. Я краду из холодильника бутылку сока и выпиваю её залпом. Он сказал, что я могу брать всё, что захочу, но всё же это как-то неловко – брать что-то без спросу. Это всё не моё. Я нажимаю ногой на педаль мусорного ведра, и крышка подскакивает. У Майка в доме была такая же модель. Должно быть, популярная.
Стены в кухне все из стекла. Здесь ярко и светло. Я оглядываюсь на холодильник, ища на нём список, но его там нет. Я не знаю, что ему хотелось бы, чтобы я сегодня сделала. Мне нужно пойти повидаться с Чарли, но я не могу просто взять и уйти. Понятия не имею, дома он или нет. Может, он ещё спит. Не знаю. Я не слышала, когда он вернулся домой и вернулся ли вообще.
Я начинаю бродить по дому, и хотя мне, вероятно, не следует шастать, но меня одолевает любопытство. Вчера весь день я работала, в основном с бельём. Для справки - у Эдварда столько оксфордских рубашек, что можно открывать собственный магазин. У него изумительные полотенца. Пышные и очень мягкие. Его стиральный порошок пахнет настолько хорошо, что я готова его съесть. (п. беты: оксфордская рубашка получила свое название благодаря материалу, из которого сшита. Оксфорд – приятная на ощупь хлопчатобумажная ткань, которая отлично подходит для повседневной носки, легко стирается и долго служит.)
Я прохожу в гостиную, удостоверяясь, что держу руки при себе. Я ничего не трогаю, но осматриваю каждую вещь. Всё убранство комнаты кричит о женщине, но там стоит фортепиано, и оно не женское. Диван обит плюшем и на нем слишком много маленьких подушечек. Эта часть показывает присутствие женщины. Хотя женщины здесь и нет. По крайней мере, я не видела до сих пор ни одной. Я ожидала этого вчера. Что придет какая-нибудь длинноногая девка и начнет меня обвинять в том дерьме, которого я не делала, но всё было тихо. У него даже нет никаких фотографий. У Майка были фотографии, портреты.
Фортепиано стоит в углу под большим окном. На нем лежит открытая тетрадь. Это - ноты. Музыкальные ноты. Я переворачиваю страницу, за ней следующую. На одной из них написано «Таня» и дата. Прошлогодняя.
- Пожалуйста, не трогай это.
Блядь. Я подскакиваю и отдёргиваю руки. Эдвард выглядит не сердитым, а настороженным. Защитным. Мое сердце выпрыгивает из груди. Я не слышала его. Вообще. Почему когда я передвигаюсь по этому чёртову месту, то звучу, как стадо слонов?
- Прости.
Он ничего не говорит и не двигается. Мои глаза не знают, куда смотреть, а ногти впиваются в ладони. Я больше никогда не буду совать свой нос, куда не надо.
- Ты куда-то собралась? – спрашивает он.
- На холодильнике нет списка. - Это не «да» и не «нет», я просто не хочу, чтобы он подумал, будто я увиливаю от работы.
- Я знаю. Сегодня воскресенье, а мы не работаем по воскресеньям.
Я молчу. Он вздыхает. Его рука пробегается по лицу, и он выглядит расстроенным.
- Прости, что даю тебе информацию по кускам, обычно я лучше подготавливаюсь. Мы обо всём поговорим в понедельник утром, но не сегодня. Просто займись тем, что делаешь обычно, - он взмахивает рукой, а я закусываю губу, чтобы сдержать смех. Он замечает. – Ну, ты понимаешь, о чём я.
Он идет на кухню, и я покидаю гостиную. Я иду наверх, чтобы взять пальто, и когда спускаюсь вниз, он натягивает своё собственное из шкафа возле передней двери. Он на мгновенье замирает, но затем просовывает вторую руку в рукав. Я опускаю глаза вниз, проходя мимо него, и начинаю застёгивать своё пальто, прежде чем открыть дверь. Я дотягиваюсь до ручки и поворачиваю её.
- Тебя подвезти? – его голос настолько тих, что я едва расслышала. Я оглядываюсь через плечо, и он смотрит на ключи от машины.
- Я могу поехать на автобусе. - Я пойду пешком, но ему не нужно знать об этом.
- Ты собираешься на кладбище? - Он всё еще крутит в пальцах ключи. - Автобусы не ходят туда по воскресеньям.
Дерьмо.
- Я прекрасно доберусь пешком.
- Белла, пожалуйста, не упрямься. Не сегодня, пожалуйста.
- Я просто не хочу утруждать тебя.
- Если бы мне это было сложно, то я не предлагал бы.
Блядь.
- Прекрасно.
Он идет в гараж, не говоря ни слова. Он освобождает моё сиденье, и я сажусь. Мои руки лежат на коленях, и мы едем в тишине. Нет ни музыки, ни разговоров. Не спрашивая, он останавливается и покупает букет цветов. Я не смотрю и не интересуюсь, для кого они, хотя к этому моменту уже догадываюсь. Но я не спрашиваю. Нет, не буду спрашивать. Он паркуется на том же месте и глушит мотор. Я чувствую себя неловко.
- Эмм, будь здесь столько, сколько хочешь. Встретимся у машины.
Я киваю, и он выходит после меня. Я не смотрю на него, а иду и сажусь возле Чарли.
- Привет, папочка, - я рукой стираю пыль с его имени и всей остальной надписи. Я жду двадцать минут и бросаю взгляд на Эдварда, чтобы убедиться, что он меня не ждёт. Он всё ещё на могиле, и я не могу промолчать:
- Сегодня меня привез Эдвард. Эмм, ты не знаешь его, но… он дал мне работу. Ничего особенного, но хоть что-то. Он хороший.
Остальное время я сижу молча. Когда я замечаю движение, то хочу остаться, но если ему пора, я не стану заставлять его ждать. Я прощаюсь и иду с опущенной головой в направлении машины.
Эдвард уже в автомобиле, и там очень тепло. Он направляет один из вентиляторов на мои руки и разворачивает автомобиль. Когда мы подъезжаем к кондитерской, я жду в машине, пока он забирает еду для церкви. У меня нет настроения для встречи с его сестрой. Он укладывает коробки на заднее сиденье, затем один горячий напиток ставит в подстаканник, а другой вручает мне.
- Не хочешь сходить на службу?
Я с секунду смотрю на свою чашку, а затем перевожу взгляд на него.
- Эммет там будет?
Он кивает.
- Тогда мне не следует ходить.
Он отвозит меня к дому и не возвращается в течение нескольких часов. Когда он возвращается, то приостанавливается, увидев меня в гостиной. Я нигде не лазию. Я ничего не трогаю. Даже телевизор не включён. Я просто сижу на скамейке у окна и смотрю из него. Мне нечем больше заняться, и я не знаю, чем заняться. Может, мне просто нужно было остаться в своей комнате. Я спускаю ноги со скамейки и встаю, чтобы уйти, но он поднимает руку, останавливая меня.
- Всё в порядке.
Он входит и усаживается на диван, затем сутулится и стягивает галстук. Что-то его расстраивает, но я не буду спрашивать что. Он дотягивается до пульта и включает какой-то канал с фильмом, затем отшвыривает его. Он дотягивается до другого пульта, и включается камин.
Вот так блядь! Я думала, такая хрень происходит только в кино. Сейчас день, но в комнате полумрак из-за плотных штор. Плюс, на улице слегка облачно. Серо. Промозгло.
Он сбрасывает ботинки, один за другим, и я пялюсь на них. Он устраивается на кушетке поудобнее и смотрит телевизор, но на его лице никаких эмоций. Я подтягиваю колени к груди и опираюсь на них подбородком. Моё движение заставляет его взглянуть на меня, я же перевожу взгляд к телевизору.
- Садись сюда. Здесь теплее.
Я хочу сказать, что со мной всё в порядке, но помню его слова, сказанные утром, и его состояние сейчас точно такое же, если не хуже, так что я просто делаю, как он говорит. Я сажусь в ту же позу, и он встает и дёргает из кресла одеяло. Он кладёт его рядом со мной и возвращается на своё прежнее место, откидываясь на подлокотник. Он подпирает рукой висок, его лицо напряжено. В глазах по-прежнему пустота. Это пугает меня до грёбаных чёртиков. Он не выглядел настолько хреново в то воскресенье, когда я его видела. В день, когда он предложил меня подвезти. Он даже поблагодарил меня.
Я пристально смотрю на него, и он бросает на меня короткий взгляд, потом возвращается к телевизору, затем снова смотрит на меня, и я не могу отвести глаз.
Его глаза сужаются, но он молчит. Взгляд так и остаётся пустым. Я ненавижу это. У меня есть тёплое одеяло, он предложил мне свой дом, еду и заботу, но он – тот, кто выглядит, как дерьмо. Это несправедливо. Он всё так же смотрит на меня, и я узнаю это взгляд… Оголодавший. Нуждающийся. Пустой.
Я убираю колени из-под подбородка и опускаю их на диванные подушки. Я двигаюсь медленно и чувствую, как моё сердце набирает обороты.
Его рука скользит с лица к коленям. Он неловко ёрзает, словно пытается уйти. Я ползу через подушки, и он отводит взгляд. Моя нога скользит поверх его, когда я усаживаюсь верхом на его колени. Он не смотрит на меня. Его руки теперь лежат по бокам, а пальцы сжаты в кулаки. Я прижимаюсь к нему, прикасаясь губами к шее. Он хватает меня за руки и отталкивает, но мой рот остается под его ухом.
- Я не для этого тебя нанимал, Белла.
Я улыбаюсь и шепчу ему, словно это наша тайна:
- Это единственное, в чем я хороша, Эдвард, - мой голос становится ниже, - я могу стать всем, чем ты захочешь, - я медленно целую его ухо, - тем, кем ты хочешь.
Он сжимает мои руки сильнее, но не отталкивает. Я испытываю свою удачу.
- Я могу стать ей. Просто скажи, что она обычно делала, что тебе нравится? - Я облизываю его шею снизу доверху. - Блядь, я сделаю это настолько хорошо. Ты поклянешься, что это была она.
Теперь он меня отодвигает. Он не злой и не расстроенный. Он - мужчина, который борется с собой, не из-за того, что не может сделать выбор, не из-за решения, хочет ли он этого – конечно, он хочет – но который просто пытается сдержаться.
Его голос низкий и хрипловатый, а глаза закрыты.
- Я не хочу вспоминать. Я хочу забыть.
Я снова наклоняюсь к нему и шепчу на ухо:
- Что ж, для этого дерьма тоже есть лекарство.
Я сползаю по его ногам и устраиваюсь между них. Пробежавшись руками по его бедрам, я подбираюсь к пряжке ремня и расстёгиваю её. Его глаза закрыты. Стягиваю штаны - его глаза закрыты. Размещаю руки под его коленями, дёргаю на себя, и он подчиняется. Стягиваю свою майку и кладу её рядом с собой. Я обнажена. Я трусь своим телом об его ноги и жду, когда он вернётся к жизни. Мои руки забираются под его рубашку, но я её не снимаю. Его глаза медленно открываются, и он наблюдает. Хороший мальчик. Позволь мне помочь тебе забыть.
Я плавно наклоняюсь вперёд, встав на колени, и потираю его член между своими сиськами. Я распускаю и убираю свои волосы набок, удостоверяясь, что не заслоняю ему обзор. Облизываю внутреннюю сторону одного его бёдра, затем другого. Я вижу, как он дёргается и прикрывает глаза. Я погружаю головку в рот и мягко посасываю. Он напрягается, и я заглатываю больше. Я наклоняю голову в сторону, облизывая, покусывая и целуя, и он наблюдает. Я использую свою руку и начинаю двигать ею медленно, но устойчиво. Я слежу за его телом, прислушиваюсь к его реакциям и понимаю, что ему это нравится. Я продолжаю. Он увеличивается, набухает и он близко. Я признательна. Не потому, что я против, – нет, он довольно красивый, – а потому, что он выглядит потерянным и как раз таки правильным образом.
- Белла.
Он закрывает глаза и задерживает вдох, а я принимаю всё, что он мне даёт. Когда его глаза откроются, то он будет помнить только одно - и это будет не его жена.
Эдвард
Я сижу напротив Беллы. На ней спортивные брюки с закатанными до колен штанинами. Ее футболка сильно поношена и, похоже, раньше принадлежала мужчине. На эмблеме написано «Полицейская Атлетическая Лига». Пока я читаю надпись, она ерзает в своем кресле. Чувствую себя придурком. Она думает, что я пялюсь на нее, и это заставляет события воскресного вечера выглядеть только хуже, если это вообще возможно. Я возвращаюсь к списку поручений в своих руках.
- Это перечень дел, которые необходимо выполнять еженедельно. Просто руководство на первое время, пока ты сама не организуешь свой график. Я не буду больше оставлять тебе записок с делами, если только не возникнет чего-нибудь особенного, в чем мне понадобится твоя помощь, - я протягиваю ей листок бумаги, и она берет его.
- Сегодня, например, я ожидаю гостей, так что тебе придется помочь на кухне и с организацией обеда. – Мне стало интересно, и я спрашиваю: – Ты умеешь готовить?
Она поднимает взгляд от списка и качает головой.
- Я просто полюбопытствовал. Это не обязательно. Просто помоги накрыть на стол и тому подобное. Я скажу, во сколько это будет.
Белла кивает, и мне хочется сказать что-нибудь о прошлой ночи, но что я могу сказать? Ничего. Не о чем говорить. И я НЕ хочу разговаривать об этом. Вместо этого я показываю ей, где находится весь инвентарь для уборки и чистяще-моющие средства. Я показываю шкафы и ящики, пробегаюсь по списку, и все остальное неважно.
- У тебя есть какие-нибудь вопросы? – Мы находимся в холле, и она все еще покачивает головой. Она не произнесла ни единого слова, и это прожигает в моей груди дыру. Мы играем в эту игру с самого утра, и хотя я благодарен за выходной в больнице, все равно почти сожалею, что не ушел на работу. Я провожу вторую половину дня в своем офисе и направляюсь домой. Белла убирается в столовой, а я иду в кухню. Я достаю кое-какие продукты для приготовления обеда, но мой аппетит исчез без следа. Я нанял эту девушку в свой дом для того, чтобы защитить ее, охранять, и сам же это нарушил. Я с раздражением хлопаю дверью холодильника и отправляюсь наверх - переодеться во что-нибудь более подходящее.
Моя подруга Кейт подъезжает как раз к тому моменту, когда я спускаюсь по лестнице, и я впускаю ее, помогая с продуктами, которые она принесла. Ее сопровождают несколько подруг, я провожу их в кухню. Она уже готовила здесь раньше, и я оставляю их заниматься тем, что они умеют лучше всего. Разыскав Беллу, я представляю ее девушкам, но прошу пойти со мной.
Мы достаем посуду, столовые приборы, бокалы для вина и прочие принадлежности для сегодняшнего ужина и коктейлей. Она делает все быстро и старательно, выполняя все, что я прошу, без вопросов или комментариев. И все, что она делает, она делает великолепно. Я вижу, как она большим пальцем прикасается к каждому столовому прибору и убеждается, что тарелок на столе хватает. Она тщательно выравнивает все приборы. Я наблюдаю, как она протирает столовое серебро, поднимает каждый бокал к свету, удостоверяясь, что они безупречны, и поправляет стулья. Она выглядит интригующе, но все еще не говорит ни слова.
Ни одного.
Я захожу на кухню проведать девушек. Они готовят и смеются, приятно проводя при этом время. Им нравится бывать здесь и помогать мне. Я им не плачу. Они делают это потому, что просто хотят. Они делают это, поскольку думают, что я - хороший человек.
- Кейт, пожалуйста, ты не могла бы приготовить для Беллы тарелку еды? Она слишком застенчива, чтобы самой попросить об этом.
Я сажусь у кухонного стола и прослушиваю на своем телефоне пропущенные сообщения. Кейт кивает и протягивает мне наполненную тарелку. Я прикладываю телефон к уху и иду на поиски Беллы. Она на улице, сидит на террасе, и когда видит меня, то подскакивает, выглядя так, словно я снова поймал ее. Я сажусь в кресло рядом с ней и передаю ей тарелку. Она забирает ее, а я перевожу взгляд на телефон, чтобы удалить сообщение.
- Поешь, пожалуйста. - Я возвращаюсь к проверке сообщений, а она усаживается вновь, но слегка от меня отворачивается. Я пытаюсь удержать свои глаза на телефоне, но все равно изредка поглядываю в ее сторону. Здесь холодно, а она сидит в домашней одежде. Я выключаю телефон и передвигаюсь на край шезлонга так, чтобы не разговаривать с ее спиной. – Не замерзла здесь? Ты могла бы посидеть внутри. Я говорил тебе, что ты можешь оставаться везде, где тебе нравится, Белла.
Она качает головой и продолжает жевать. Я вздыхаю и облокачиваюсь на колени.
- Ты не собираешься сегодня со мной разговаривать, верно?
Она медленно пережевывает, глотает, но ничего не говорит. Я потираю ладони, пытаясь понять, как начать этот разговор. Мои руки холодные, и не думаю, что в этом виновата погода.
- Белла, я сожалею о прошлой ночи. Это было неуместно, я приношу свои извинения.
Она оглядывается через плечо.
- Ты не сделал ничего плохого.
- Нет, я… – У меня звонит телефон, и если бы это был кто-то другой, я бы его проигнорировал, но это не просто кто-то. – Привет, милая.
Белла смотрит вдаль и продолжает есть свою еду.
- Я тоже по тебе скучаю, но сегодня вечером мы с тобой увидимся. У меня для тебя кое-что есть. – Я смеюсь и разговариваю, пока не приходит время прощаться. – Ну ладно, милая. Увидимся вечером. Я тоже люблю тебя. Пока.
Я жду, пока на том конце повесят трубку, и нажимаю кнопку сброса. Из моей груди вырывается тяжелый вздох. Белла заканчивает со своей едой, и мне не хочется, чтобы она уходила. Я хочу все наладить. Я передвигаюсь поближе и сажусь рядом с ней на шезлонг. Ее пальцы сжимают тарелку, а глаза смотрят на меня. В заднем кармане моих брюк лежит конверт, который я недавно туда положил. Я достаю его и протягиваю ей.
- Это половина твоей зарплаты за неделю. Во-первых, чтобы у тебя были деньги на твои расходы. А во-вторых, чтобы между нами установилось доверие и чтобы ты не думала, будто я собираюсь кинуть тебя, – улыбаюсь я, и она берет конверт. – Зарплата будет каждую пятницу.
Она кивает, закусывая нижнюю губу и нервно теребя конверт в руках. Я обнимаю себя руками и наклоняюсь к коленям. Меня терзают сомнения, но я должен спросить. Большим пальцем я потираю свой подбородок, не в силах на нее посмотреть.
- Как ты узнала, Белла? – Она молчит, и я должен уточнить: - О Тане. Как ты узнала?
- Я не узнавала. Я просто… скажем так, хорошо разбираюсь в людях.
Теперь я пристально смотрю на нее.
- Хорошо разбираешься в людях… Впечатляюще.
Она покачивает головой.
- Это значит только то, что я не глупа. И я… знаю … множество людей. Множество женатых людей … – Она бросает взгляд на мои руки. – Но у большинства из них кроме этого есть фотографии… или истории, которые они рассказывают. У тебя нет фотографий.
- Значит, я кажусь таким же жалким, как твои бывшие клиенты? Ты об этом говоришь? – дразнюсь я… отчасти.
Она трясет головой.
- В этом нет ничего жалкого. Им нужно что-то. Мне нужно что-то. Это взаимовыгода.
- За исключением того, что я плачу тебе за то, что ты - моя домработница, а не за секс, Белла.
Она пожимает плечами. Воцаряется молчание, и я не знаю, что еще сказать. Ситуация едва ли прояснилась до конца, но, кажется, это будет сложнее, чем я думал. Или легче – зависит от того, с какой стороны на это смотреть. Большинство женщин потребовало бы объяснений, но, наверное, Белла Свон не одна из них. Так кто же она?
- Спасибо, что не спрашиваешь об этом. – Она знает, что я имею в виду. Она кивает, и ее губы изгибаются в слабой улыбке.
- Мне без надобности знать твою историю, Эдвард. Это не мое дело. – И она хочет от меня того же самого. Я киваю, и ее улыбка изгибается чуть больше. – До тех пор, пока ты сам не захочешь рассказать мне. К данному моменту своей жизни я уже могла бы стать психиатром. Если бы ты только знал, сколько одиноких, отчаявшихся, жалких и жалостных мужчин у меня было…
Я продолжаю кивать головой и встаю. Смешная девчонка.
- Пора возвращаться в дом, Белла.
Легкий смех слетает с ее губ, и это приятный звук. Напряжение между нами спадает, и это тоже очень приятно. Мы заканчиваем накрывать на стол, и я прошу Беллу переодеться. Ее одежда неподходящая, а мне не хочется, чтобы она чувствовала себя неудобно перед моими гостями, которые, несомненно, заставят ее чувствовать себя неуютно.
Она возвращается и выглядит посвежевшей. Я улыбаюсь, и она помогает Кейт и девушкам освободить место для коктейлей. На улице смеркается, и я удостоверяюсь, что все фонари зажжены. На следующей неделе мне придется отыскать рождественские гирлянды для Эммета - ему нравится их развешивать. Нужно не забыть сообщить Белле, что он будет здесь.
Я снова переодеваюсь, довольный тем, как Белла погладила и аккуратно разложила мои вещи. Все на своих местах, а мои галстуки больше не выглядят спутанным комком. Я надеваю пиджак от костюма и спускаюсь вниз как раз к тому времени, когда прибывает первый гость. Белла, увидев меня, останавливается на полпути к двери.
- Я встречу их. – Я бросаю взгляд в окно, чтобы убедиться, что это те, о ком я думаю. – Кто там?
- Эдвард! Открывай!
Я улыбаюсь.
- Эдвард вообще-то уже здесь.
За дверью смеются, и я улыбаюсь еще шире.
- Бри, глупый.
Я приоткрываю дверь и смотрю на нее.
- Ну, не знаю. Не думаю, что Бри Глупый есть в списке гостей. – Я смотрю на Беллу и открываю дверь шире. – Ты видела в списке гостей Бри Глупый?
Она отрицательно качает головой, и я поворачиваю голову к Бри.
- Извините. – Я делаю вид, что закрываю дверь, но она толкает ее, и я смеюсь. Я приседаю на корточки, и она обижено пыхтит, уперев руки в бедра.
- Это было грубо!
Я смеюсь и протягиваю к ней руки. Ее гнев тает, и она идет ко мне. Я ее обнимаю и подхватываю на руки. Она пахнет точно так же как Таня. Она поднимает лицо с моего плеча и улыбается так, что эта улыбка может растопить сердце кого угодно. Я целую ее в нос и оглядываюсь на дверь.
- Здравствуй, Эдвард.
- Кармен! – киваю я. – Элеазар! Рад вас видеть. Спасибо, что приехали.
Они входят, и я обнимаю их так же крепко, как могу с занятыми руками.
- Мы будем есть рыбу? – спрашивает Бри, и на ее лице читается отвращение.
Я смеюсь.
- Думаю, сегодня вечером у нас есть кое-что приготовленное специально для Бри. Не волнуйся.
Мы улыбаемся друг другу, а когда я поднимаю голову, то вижу, что Белла не сводит с нас глаз. Я избегаю ее взгляда и прохожу в столовую. Она возвращается в кухню, в то время как начинают прибывать остальные гости. Я прошу ее и девушек встретить их, тогда как сам сосредотачиваю внимание только на одном госте, с которым действительно хотел побеседовать этим вечером. Я вытаскиваю из кармана конверт, пока она пробует разнообразные закуски, которые лежат на ее тарелке. Я машу им перед ней, и она улыбается.
- Я же говорил, что у меня кое-что есть.
Она обнимает меня, перед тем как взять его, а затем обнимает еще раз. Оставшаяся часть вечера могла бы просто промелькнуть, а я бы и не заметил. И не обеспокоился бы.
Эдвард
- Белла? - Я нажимаю ручку - дверь не заперта. Я не хочу нарушать ее уединение, но хочу удостовериться, что она в порядке. Я медленно толкаю дверь. В комнате ее нет. Через щель в двери ванной виден свет. – Белла?
Она не отвечает, и я начинаю волноваться. Иду к двери и тихо стучу.
- Белла?
Тишина. Я открываю дверь и вижу ее, лежащую на коврике. Она свернулась калачиком, и я приседаю на корточки и убираю волосы с ее лица – оно влажное. Я потираю ее щеку.
- Белла? Ты меня слышишь?
Она дышит, и я не боюсь за нее, просто немного волнуюсь. Она много работала сегодня, а я должен быть более внимателен к ее состоянию. Я снова зову ее по имени, но она только шепчет имя другого человека. Чарли. Я не знаю, кто это. Я пытаюсь просунуть свои руки под нее, чтобы поднять и перенести на кровать, но она приходит в себя и начинает сопротивляться.
- Не трогай меня! Не смей, твою мать, ко мне прикасаться! – Она отползает спиной к туалетному столику и стукается об него головой.
- Тише, тише. Это всего лишь я, Белла. – Я жду, стоя на коленях, а она тяжело дышит. Я протягиваю к ней руки, но она остается на месте, прижав колени к груди. Она выглядит растерянной. – Думаю, ты потеряла сознание. Тебе нужно лечь в кровать. – Я снова протягиваю руку.
Она смотрит на нее, но не двигается. Иисусе, либо я настолько ей отвратителен, либо с ней случилось что-то настолько плохое, что она не может никому достаточно довериться, чтобы даже принять их помощь. Я встаю, беру из шкафчика бумажный стаканчик и наполняю его водой. Сажусь рядом с ней, прижавшись спиной к туалетному столику, и вручаю ей его. Она, к счастью, берет стаканчик.
- Ты в порядке? Я мог бы отвезти тебя в… – даже не дав мне договорить слово «больница», она отрицательно качает головой.
- Меня просто вырвало. Я в порядке.
- Тошнит?
Она кивает и допивает воду. Я встаю и наливаю еще.
- Этот, пожалуйста, выпей в своей кровати.
Я киваю в сторону спальни и руку больше ей не протягиваю. Она поднимается, и видно, как дрожат ее ноги. Я иду рядом, чтобы в случае падения помочь ей. Она присаживается на кровать, и я ставлю стаканчик на прикроватную тумбочку. Она укладывается поверх покрывала, а я хлопаю рукой по подушке. Она медленно опускает свою голову, и я накрываю ее одеялом. Она выглядит усталой, но ее усталость не физическая. Ее глаза - они старше ее возраста.
Я тянусь за стаканчиком и протягиваю его ей. Она ставит его между собой и подушкой. Я присаживаюсь на краю кровати и дотрагиваюсь до ее лица, проверяя температуру. Она не отшатывается от меня и не сопротивляется - она чувствует себя лучше.
- Бри и ее родители, Кармен и Элеазар, сегодня вечером останутся у нас и, возможно, завтра тоже. Они проведут большую часть завтрашнего дня со мной в больнице, но я просто хочу, чтобы ты не удивлялась, если здесь будут незнакомые люди. Хорошо?
- Хорошо.
- Бри спит на диване - ей нравится камин, так что если ты проснешься раньше меня или ночью, она может попросить попить. Ей нужна вода, – я улыбаюсь, и Белла кивает. – Ладно, оставляю тебя отдыхать. – Я поднимаюсь, чтобы уйти, но останавливаюсь, услышав ее вопрос.
- Она больна?
Я смотрю на нее с минуту, потом снова сажусь. Белла водит пальцем по краю стаканчика, глядя на него.
- Она была больна. Она гм… Несколько лет назад ей пересадили почку.
Ее глаза до сих пор смотрят на стаканчик.
- И… ты отдал ей одну из своих?
- Ты ясновидящая, Белла? Твои догадки в отношении моей жизни начинают меня пугать.
Она не улыбается. Ее голос становится еще тише:
- Я нечаянно подслушала вас.
- Да, я был ее донором.
- Ты пожертвовал частью себя ради пациента, - утвердительно говорит она, но она не права.
- Я не настолько благороден. – Мне хотелось бы закончить на этом, но ее глаза метнулись от стаканчика прямо к моим. Они хотят знать больше. – Кармен – сестра моей жены Тани. Бри понадобилась пересадка, а я оказался единственным человеком в нашей семье, кто подошел. Что мне оставалось делать? Сказать «нет»?
- Некоторые люди так бы и сделали.
Я пожимаю плечами.
- Я задолжал ей.
- Тане… твоей жене?
Я качаю головой.
- Бри. Благодаря ей я встретил Таню. – В ее глазах все еще читаются вопросы. Я вздыхаю. – Я был педиатром Бри. Таня приводила ее иногда на прием, когда Кармен была слишком занята – она работает юристом. А остальное это уже история.
- Ты запал на тетю пациентки? – поддразнивает Белла, и я не могу не улыбнуться. Это лучше, чем видеть ее испуганной или грустной.
Я пожимаю плечами.
- У нее была красивая улыбка.
Ее губы изгибаются в легкой усмешке, и она отводит взгляд. Я глажу ее по волосам.