- Что ты сделала правильно.
Она вытирает лицо и качает головой.
- Что?
- Что ты сделала правильно. - Ее лицо недоуменно морщится. - Ты сказала, что Грейс - это все, что ты сделала неправильно. Она – все, что ты сделала правильно. Ты ошибаешься, Белла. - Я ступаю вперед и касаюсь ее лица. - У тебя есть хоть какая-то хорошая вещь в твоей жизни?
Она слабо кивает.
- Одна.
- И что это?
Она закатывает глаза.
- Ты.
- И как же это случилось?
Она молчит, и на этот раз я рад.
- Подумай об этом. Если бы ты никогда не забеременела ею, то по-прежнему делала бы все то, чем раньше занималась. Ты бы до сих пор была в беде. Эммет по-прежнему лгал бы Розали. И без твоего маленького путешествия по лестнице мы не узнали бы друг друга. Ты никогда бы не переехала в мой дом, и у нас не было бы друг друга. И хотя я не благодарен за то, «как» она попала сюда, я определенно благодарен за то, что она просто есть. - Я замолкаю на мгновение, и наши пальцы переплетаются. - И ты неправа насчет того заголовка в газете. Я спас Грейс не больше, чем спас тебя, Белла. Ты снова все перекрутила. - Я целую ее пальцы, затем лицо. - Она спасла меня. Она спасла тебя. Лично я считаю, что ты должна ей быть хоть чуточку благодарна. - Я снова целую ее лицо и отпускаю пальцы. Я сажусь в единственное кресло, которому позволено быть в этой комнате. Я прислушался к словам отца и отпустил. Я не могу вынуждать ее сделать что-либо. Так что я буду сидеть здесь. Буду сидеть здесь и буду ждать. Я позволю ей принять решение. Комната полна звуков и тишины. Но Белла остается. Она не сбегает. Она не сердится. Она не отворачивается. Входит медсестра и склоняется к другим младенцам. Она улыбается, когда видит Беллу.
- Моя самая любимая маленькая пациентка. - Медсестра смотрит на меня, и я улыбаюсь в ответ. Она оглядывается назад к Белле. – Эта малышка больше всех боится щекотки. - Она протягивает руку и легонько щекочет ступню Грейс. Ее ножка поднимается вверх, как и всегда. - Видите?
|
|
Белла кивает головой.
- Я уверена, у нее будет очень красивый смех. И улыбка. - Медсестра смотрит на нее с обожанием, а затем возвращается к своей работе.
Я наблюдаю, как Белла сгибает пальцы. Крутит их. Она волнуется. Я устраиваю подбородок в ладони и просто жду. Это придет. Я знаю это. Я отсчитываю про себя секунды, пока они не переходят в минуты. Через три минуты сорок пять секунд она оглядывается через плечо.
- Можно мне?
Я лишь небрежно киваю, как будто это пустяк. Она оборачивается назад и еще с минуту играет пальцами. И я знаю, что она чувствует. Этот уровень чистого ужаса и тревоги. Я чувствовал то же самое, когда наконец заставил себя пойти на могилу Тани. Я так старался быть смелым. Я так старался преодолеть то, что чувствовал. Мне пришлось сделать несколько попыток. Каждый раз, когда я думал, что смогу, я не мог. Когда я присел у могилы, то все еще не был готов. Я заставил себя встать, и мне больше всего на свете хотелось убежать, но я остался. Когда мои колени согнулись в последней попытке, я не смог предложить ничего, кроме цветов и простого поцелуя на своих пальцах, приложенных потом к ее имени. И другим это могло бы показаться такой незначительной вещью. Такой легкой задачей. Просто протянуть руку и коснуться чего-то, что любишь. Узнать и осознать, что ты глуп и смешон в своих мыслях и страхах. Но это не так. И поэтому я сижу и жду.
|
|
Я вижу, как она пытается снова. Я смотрю, как ее рука тянется вперед и подражает тому, что делала медсестра. Я наблюдаю, как маленькая ножка Грейс поднимается вверх, и мне жаль, что я не могу видеть лица Беллы. Мне жаль, что я не могу почувствовать ее сердце под своей ладонью и посчитать, как быстро оно бьется сейчас. Но это - ее момент. Я не испорчу его. Вместо этого я считаю, как долго ее пальцы задерживаются там. Я сбиваюсь, потому что число зашкаливает, и улавливаю краем глаза движение сзади. Я поворачиваю голову и вижу свою семью, стоящую за окном. Отец бросает взгляд в мою сторону, и на его губах - легкая улыбка.
Как и на моих.
Глава 54. Красный.
Белла.
Когда ты можешь видеть что-то ясно, то ожидаешь, что все замедлится. Ты думаешь, что детали станут более четкими. Но они не становятся. Время летит быстро. Быстрее, чем мои глаза могут уловить. Все сливается в пятно, и когда, моргнув, я открываю их, появляется так много нового и незнакомого, что я слепну.
На календаре видна обведенная красными чернилами дата, которую отметил Эдвард. Четкая, яркая, и в моих глазах плывет от этого. Я вытираю их и удивляюсь, как все так быстро произошло, когда протекало так медленно. Как я, сжав кулаки, пыталась удержаться, но каким-то образом веревка выскользнула из моего захвата, и теперь… эта дата отмечена здесь.
Дата подступает в то же самое время, что и другие новые события. Она все еще выглядит маленькой. Каллен говорит, что для нее это нормально, и мне приходится поверить ему. Чтобы все прошло хорошо, я должна доверять ему.
|
|
Я доверяю ему.
Вчера был первый день. Вся его семья была здесь, и это сопровождалось постоянными напоминаниями, вопросами и заботами. Главным образом от Эсме. Каллен испытывал такое же облегчение, как и я, когда они уехали. Тогда настала очередь Анжелы. То есть очередь Эдварда доставать ее. Напоминаниями, поучениями и заботами. Это заставило меня улыбнуться. Это совсем не раздражало. Я доверяю ему.
Сегодня она лежит на его плече. Грейс. Не Анжела. Естественно.
Ничто никогда не выглядело настолько крошечным. Ничто никогда не заставляло плечи Каллена выглядеть настолько привлекательными, и ничто, черт, ничто никогда не выглядело настолько совершенным. Это заставляет меня хотеть придушить Бога и поблагодарить его одновременно. Придушить за то, что отнял это у Эдварда, когда он хотел этого, и поблагодарить Его за то, что если бы он имел это, то никогда бы не был здесь прямо сейчас. Мы. Мы не были бы здесь прямо сейчас. И я бы не имела никого, кому могла бы доверять.
Я сажусь рядом с ним на софу и позволяю рукам упасть на колени. Я могу видеть, как ее глаза смотрят на меня. Ее щека расплющилась на его плече. Ее губы розовые, яркие и слюнявые. Интересно, должна ли я сказать ему об этом. Я решаю промолчать и просто наблюдаю. Его рука покоится на ее спине. Он создает подобие круга.
В доме тихо. Анжела ушла за продуктами. Обычно меня бы это разозлило, но на календаре - красная пометка и время почти вышло. Это все, что у меня осталось, и скоро не будет никакой нужды во мне делать покупки в этот дом. И вот я сижу, наблюдаю и доверяю.
В его голосе слышится изумление:
– Она пускает слюни на мое плечо?
Я улыбаюсь.
– Ммм-хмм.
- Так и думал. – Он не шевелится, и мне не нужно видеть его лицо, чтобы знать, что он счастлив. Я знаю его. Он счастлив.
- Гм… мне нужно найти тебе что-то или… что? - Мать года.
- Все в порядке. Она спит?
- Нет.
Он перекладывает ее в руки и качает, как в колыбели. Он улыбается, когда смотрит на нее, и эта гребаная красная метка на календаре подобна неоновой вывеске в моем мозгу. Его палец касается ее щеки и нежно гладит, пока он смотрит на меня.
- Эсме посидит с Грейс завтра, так что мы сможем забрать все твои документы из школы.
Я киваю.
– Мне еще нужно найти жилье. Я не нашла квартиру.
Он оглядывается назад на Грейс и большим пальцем вытирает ей слюни.
– Знаю. Мы найдем что-нибудь. Не переживай. У тебя еще есть больше недели.
- И работа. Мне нужно найти работу. Для платы за аренду и прочего.
Он молчит около минуты, и я знаю, что он предложит.
– Даже не начинай это, Каллен.
Он ухмыляется, не спуская глаз с ребенка.
– Было бы намного легче, если бы ты просто приняла мою помощь. Переезд, начало учебы, выполнение заданий, поиск новых знакомых и работа будут достаточно тяжелым грузом, Белла.
- Я позволяю тебе помогать мне. И вопреки каждой клеточке своего существа я позволяю тебе помочь мне с расходами на обучение. Можешь ты оставить мне хоть каплю достоинства и помолчать о моей работе?
Он смотрит на меня.
– Тебе обязательно нужно быть всегда такой упрямой?
- Да.
– Ну конечно, – улыбается он, затем смотрит на Грейс. – Как бы я ни хотел, чтобы ты была похожа на свою мамочку, не позволяй этому быть в тебе, пожалуйста.
Я закатываю глаза и поднимаюсь с дивана. Мне нужно сделать еще много всякого серьезного дерьма, прежде чем наступит та обведенная красным дата.
Среда.
Там плач, а Каллена нет - он в душе. Анжела здесь, но она по каким-то причинам не слышит. Я подхожу к лестнице и смотрю вниз. Она пылесосит, поэтому и не слышит. Я возвращаюсь в нашу комнату. Открываю дверь в ванную и вижу Эдварда через пар.
- Она плачет.
- А? – Он ополаскивает волосы.
Я повторяю громче:
– Она плачет.
Он высовывает голову из душа.
– Почему?
- Я не знаю почему. Она просто плачет.
- Ты проверяла ее?
- Проверяла что?
Он пялится на меня с мгновение, и я начинаю раздражаться.
– Я не знаю, что, черт возьми, мне делать, Каллен. Я хорошо помню, что мы уже обсуждали это.
- Тогда попроси Анжелу помочь. Она здесь именно для этого.
- Она занята.
Он стонет.
– Тогда просто посиди секунду с ней рядом, Белла. Я почти закончил.
Он снова начинает мыться, а я матерюсь. Покидаю комнату и иду на крик. Анжела, как ни странно, услышала ее. Она держит ее на руках, баюкает и успокаивает, но это не помогает. Это сводит меня с ума. Не крик.
- Она не голодна, и ее пеленка чистая. Я не знаю, что расстроило ее с утра, – она говорит это больше ребенку, чем мне. Она наклоняется ближе к ее уху, пока качает ее, и что-то напевает, но это тоже не помогает.
Ее маленькое личико сморщенное, обиженное и красное, и это уже слишком. Ее крик так силен, что проникает до самых кончиков пальцев моих ног и режет слух. Я протягиваю руки.
- Господи Иисусе, просто дай мне ее. – Я забираю ее у Анжелы и понятия не имею, что, черт возьми, делаю. Я не знаю, как держать ее или успокоить, или сделать то дерьмо, которое делает Каллен, но я просто прикладываю ее голову к своей груди и крепко прижимаю. Я не качаю ее, потому что боюсь уронить. И ничего не говорю, потому что не знаю, что сказать.
- Полагаю, она просто хотела свою маму, – улыбается Анжела, а Грейс затихает.
Я чувствую себя некомфортно и отворачиваюсь.
- Эмм, мне нужно закончить стирку... я буду внизу. – И она специально не говорит «если вам понадобится помощь» в конце предложения.
Остаемся лишь мы с ребенком. Я медленно иду к креслу-качалке и сажусь. Откидываюсь назад и вздыхаю. Ее тело очень теплое по сравнению с моим, и от ее головы исходит ни на что не похожий аромат. Как от Каллена. Она не пахнет как он, просто… я не знаю. Наверное, это просто ее аромат.
- Хей, что было не так? – спрашивает он тихо, заходя в комнату.
Я качаю головой.
– Сюда, – я начинаю вставать, но он останавливает меня.
- Просто подержи ее. Она выглядит счастливой. – Он встает на колени передо мной и смотрит на ее лицо. Его рука поглаживает небольшой пушок на ее голове, и я вынуждена отвести взгляд, чтобы мои глаза не прониклись выражением его лица. Тем, как он смотрит на нее.
- Эсме должна скоро быть здесь. Я только собираюсь одеться, я быстро. Вы будете в порядке?
Я киваю, и он целует ее голову, потом мою. И мы снова одни. Тишина оглушительна, но это лучше, чем издаваемые ею звуки. Она испускает один тихий, но это довольный звук. И теперь у меня глупое выражение лица.
- Знаешь, я не в восторге от этого. Я бы все изменила, если бы могла. Но я не могу. Я не могу, понятно? Так будет лучше. Я не хочу, чтобы ты была ребенком… ну, ты понимаешь. И Каллен… ему тоже не нужно такое дерьмо. Он хороший. Он будет хорош для тебя. Да… он будет хорошим для тебя.
***
Когда мы приезжаем по первому адресу, Эдвард просто пялится в изумлении через лобовое стекло. Я знаю почему. Я жила в худших, намного худших условиях, но я понимаю почему.
- Может, нам стоит посмотреть что-нибудь другое? – предлагает он. Его глаза выглядят действительно испуганными, когда он высаживает меня.
Я смеюсь и качаю головой.
– Ты ведь понимаешь, что я была бездомной раньше, правда, Каллен?
- А ты понимаешь, что я люблю тебя и что мысль о тебе, находящейся на расстоянии более чем час езды, в доме, похожем на один из тех, которые можно увидеть в десятичасовых новостях о рейде наркополиции, заставляет меня сходить с ума от беспокойства, верно?
Я не могу скрыть улыбку.
– Прекрасно. Давай посмотрим что-нибудь другое.
Он разворачивает машину и после еще двух остановок позволяет мне фактически выйти из автомобиля. Мы заходим в офис и разговариваем с женщиной. Она ничего. Она показывает нам квартиру с одной спальней. Эдвард задает миллион вопросов. О вещах, которые я бы даже и не подумала выяснять. Я озираюсь, и все кажется замечательным.
- Нам нужно будет все обговорить и, конечно же, проверить вашу платежеспособность. Плата составляет тридцать долларов. Я смогу ответить вам в течение часа, если вы захотите продолжить, - она улыбается и смотрит на него. На его галстук. На его дорогую рубашку. Часы. Обувь.
- Можно нам минутку? – вежливо спрашивает он.
Она кивает и ожидает снаружи. Он смотрит на меня.
- Ну, что ты думаешь, милая?
Я пожимаю плечами.
– Мне нравится.
Он оглядывается вокруг.
– Кухня немного маловата. Но, по крайней мере, ты будешь близко к университетскому городку. И есть стиральная машина и сушилка, поэтому тебе не придется куда-то ходить. Это хорошо. – Его лицо не выглядит так, будто все хорошо.
- Да.
Он перебирает свои ключи.
– Мне не нравится это, Белла.
- Да.
Мы сидим в офисе, и Эдвард ждет, пока я заполню документы. Он должен поставить подпись на некоторых из них, потому что у меня нет кредитки, поручительств или прочего. У меня есть немного наличных, заработанных у него. Я могу оплатить то, что она требует. Это не обрадует Эдварда, но, кажется, это не редкость в эти дни.
Я забираю ключи от квартиры и почтового ящика. Мой номер - двести двадцать четыре. Он заставляет меня удостовериться, что все ключи исправны, прежде чем мы сядем обратно в машину. К счастью, коммунальные платежи включены в арендную плату, поэтому мне не нужно выяснять ситуацию с этим.
- Мы, наверное, должны купить мебель и прочее. Гмм, постельное белье. Тарелки. Дерьмо. Кастрюли и сковородки, и…
Я поднимаю руку.
– Каллен, пожалуйста.
- Я просто стараюсь подумать о том, в чем ты нуждаешься.
- Я знаю, но, может… мы просто пойдем поедим или что-нибудь такое?
И прежде чем мой взгляд снова станет упрямым, он успокаивается и едет в пиццерию, где выбор начинки – это единственное решение, которое мы должны принять. Официантка приносит его салат. Я наблюдаю, как он тыкает вилкой.
- Нам нужно обсудить кое-что. Это не о переезде, но это серьезно. – Он дает мне момент, а затем продолжает: – Это о Грейс. Я подумал, что вместо того, чтобы усыновить ее, возможно, тебе стоило бы просто позволить мне оформить опекунство или что-то подобное?
Мое сердце подпрыгивает, и в нем поселяется паника. Он отступает. Он осознал.
- Я усыновлю ее, если это действительно то, что ты хочешь, Белла. Но точно так же, как и во всем остальном, я хочу, чтобы ты была уверена в том, что делаешь. Это вышло не совсем согласно графику, так что у тебя не было достаточного количества времени, чтобы рассмотреть все варианты.
- У меня было достаточно времени, Эдвард.
Его вилка ковыряется в салате.
– Что если что-то случится между нами… и ты решишь, что хочешь Грейс назад?
- Случится? О чем ты говоришь?
Он выглядит усталым.
– Я говорю о том факте, что ты переезжаешь и начинаешь новую жизнь здесь. Ты повстречаешь… - И я качаю головой на его слова. Он кладет руку на мою. – Я пытаюсь быть реалистом, Белла. Ты всегда говоришь, что я слишком наивен. Сейчас я не наивный.
Я все еще качаю головой.
– Я не собираюсь передумать.
- Это почти то же самое. Опекунство. Я был бы ответственен за нее теми же способами. Но ты бы имела больше прав. Я думаю, что ты должна, по крайней мере, рассмотреть это.
- Эдвард, если я решу, что не хочу быть с тобой, но захочу видеться со своим ребенком, ты действительно скажешь «нет»?
И я уже знаю ответ. Ему не нужно говорить это. Он же Каллен. Я не знаю многого, но я знаю его и знаю, что довериться ему – самая умная вещь, которую я когда-либо сделала.
Он меняет тему:
– Я так понимаю, поиск работы – следующее в нашем списке?
Я киваю.
– Я захватила газету с заправки. – Я вытаскиваю ее из сумки, и когда приносят нашу пиццу, он помогает мне просмотреть объявления и вытирает соус с моих губ.
Четверг.
Я сегодня проснулась раньше. Эдвард еще спит. Встаю с кровати, подхожу к двери и крадусь к другой. Она лежит спокойно в своей колыбели, но не спит. Она радостно агукает, когда видит меня. Я беру ее на руки и сажусь в кресло. Чувствую расслабление и уют, которые не могу объяснить. Это напоминает мне о рождественской ночи, когда я впервые лежала в объятиях Эдварда. Это было безопасно. Это было неудобно, но не существовало никакого другого места, где я чувствовала бы себя так хорошо. Мои глаза настолько глупы. Думаю, мой ум… я знаю, мой ум тоже глуп. Кто бы сбежал от этого чувства? От них обоих.
Это всего лишь час езды.
Да-да, продолжай убеждать себя в этом.
Ты не совсем оставляешь их.
Да-да, продолжай убеждать себя в этом.
Я скоро вернусь.
Да-да.
Пятница.
Здесь дама, которую я видела несколько месяцев назад. И Эсме с Карлайлом. Передо мной бумаги, с терминами и прочим, которых я не понимаю, но Каллен объясняет все, держа меня за руку. Он дает мне столько прав, сколько только можно, и я ставлю свою подпись. Я даю ей столько прав, сколько могу, и предоставляю ей его фамилию. Она заслуживает его фамилии. Эдвард спорит со мной об этом. Он напоминает мне об отце и о том, что означает фамилия Свон. Что это должно значить. Но это все в прошлом. Он умер. И его доброе имя вместе с ним. Я пытаюсь позволить ей жить. Предоставляю ей жизнь. У нее будет его фамилия. Не моя.
Это кажется лучшим выбором.
Суббота.
- Я ненавижу тебя, Белла. – Такой нытик.
- Заткнись, Джейкоб. Просто обними меня и заткнись.
Он заворачивает руки за спину.
– Нет.
- Прекрасно. Тогда я поехала. – Я иду к своему грузовику, припаркованному на подъездной дорожке Билли. Он бежит за мной. Его руки крепко обнимают меня, и я почти теряю опору.
- Пожалуйста, не уезжай. – Он обнимает еще крепче. Я отрываю его руки от себя и встаю на колени.
- Я вернусь через несколько недель. В любом случае, ты будешь занят с Эмметом и учебой. Ты даже не заметишь, что я уехала, Джейкоб.
Он снова ноет.
– Нет, я замечу! – И он убегает.
Да, как и мы все.
Я доезжаю до дома Эдварда и глушу свой грузовик. Я просто сижу в течение минуты и пытаюсь представить, что это, возможно, последний раз, когда я паркую свой пикап на его подъездной дорожке. Не то чтобы я была здесь в последний раз, но теперь это не будет моим постоянным домом. И все-таки это то, что является моим настоящим домом.
Грейс на стойке в кухне вместе с ним. Она в одном из этих детских кресел. Он держит бутылку в одной руке возле ее рта и телефон в другой. Слышно много предложений из серии «Да. Я знаю. Я знаю», и я полагаю, это его мать. Анжела несет корзину с одеждой, но останавливается, когда видит, как он балансирует. Она не видит меня. Она ставит корзину и забирает бутылку. Он шепчет: «Спасибо», - и мое сердце умирает.
Я специально роняю сумку на пол. Хочу, чтобы она меня заметила. Хочу, чтобы он меня заметил. Хотя все это бессмысленно. Я воюю только сама с собой. Я отбрасываю горечь, которую не должна испытывать, и протягиваю руку за бутылкой. Я стараюсь быть хорошей. Я стараюсь стереть гнев и разочарование со своего лица. Я уверена, что это написано там. Грейс крутит головкой из стороны в сторону: ей не нравится, когда Анжела кормит ее. Она вручает мне одну из бутылочек, и когда глаза Грейс останавливаются на моих, она жаждет еду.
И если сердце может умереть дважды, то мое умерло.
Анжела возвращается к своим делам, а голос Каллена - лишь звук на заднем плане, когда я смотрю в глаза, которые мне знакомы. Они полны доверия, которого я не заслуживаю. Они похожи на Чарли и на Каллена. Он в ней, даже если он не отец. Это так хорошо. В них видна любовь, и я не понимаю как или почему, но они немного похожи на глаза Джейкоба, и я благодарна. Глупые чертовые глаза.
Мои. Не ее.
Воскресенье.
Новое время для подъема. Хотя сегодня последний день для этого. Я сижу и раскачиваюсь взад-вперед. Я верю, что смогу унести эту теплоту с собой, и когда приходит время отдать ее, я краду одеяло, точно такое же, как у нее. Оно пахнет так же, как она, и это все, что у меня есть.
Все, что у меня будет.
Я запихиваю его в сумку около ее двери. Не хочу, чтобы Эдвард знал, хотя он наверняка задастся вопросом, куда оно пропало. Возможно, он обвинит Анжелу. Кто знает. Мои руки беспокойны, пальцы собраны в кулаки, запястья выкручиваются, когда я подхожу к ее колыбели. Я достаю листок бумаги из своего кармана. Эдвард много разговаривал по телефону вчера вечером. Я хочу только оставить его здесь, но я боюсь. Не хочу, чтобы он увидел его. Не хочу, чтобы Анжела нашла его. Мои ногти царапают горло. Я открываю дверь ее шкафа и нахожу местечко наверху - под стопкой запакованных вещей, - чтобы спрятать его. Закрываю дверь и бросаю последний взгляд в ее колыбель.
- Только будь хорошей с ним, ладно? Он будет заботиться о тебе, пока ты будешь хорошей с ним. Это то, что он делает. Это то, кто он есть. Он не попросит многого, но веди себя с ним хорошо. – Я сглатываю и клянусь себе, что это последний раз на сегодня, когда мои глаза стекленеют, но как только я отхожу от парадной двери и укладываю свое дерьмо в грузовике, я нарушаю свое собственное обещание.
Это не взгляд Эдварда, стоящего напротив и ожидающего меня.
Это не предстоящая долгая поездка.
Это даже не дыра в моем сердце и не звуки в ушах, которые не умолкают. Агукающие звуки.
Это грузовик.
Красный.
Глава 55. Иглы и осколки.
Эдвард
Вы когда-нибудь ощущали иголку в горле?
Вы еще ничего не ели и не пили, но все-таки вам кажется, что там застрял какой-то осколок. Вы слегка задыхаетесь. Глаза слезятся. Вы пытаетесь сделать вдох. Вы кашляете, но ничего не помогает.
Я как раз ощущаю это, стоя посредине нового жилища Беллы.
- Я принес тебе кое-что. Эмм, для чрезвычайных ситуаций. Или для любой другой нужды. То есть, используй ее, если тебе что-то понадобится. Или чего-то захочется. Неважно для чего. Она твоя. - Я протягиваю пластиковую карточку и получаю взгляд, который знал, что получу.
- Я не возьму кредитку, Эдвард.
- Это просто заранее оплаченная вещь. Ничего особенного.
Она продолжает сопротивляться:
- У меня есть деньги. Я в порядке.
Игла. Я сглатываю.
- Ты еще не нашла работу. Это заставит меня чувствовать себя лучше. Пожалуйста.
Ее глаза мгновение изучают мои, а затем она берет карту. Я сглатываю снова и знаю, что следующий пункт не будет так легко принят.
- Также я заказал тебе ноутбук. Его должны доставить на этой неделе, так что жди.
- Каллен…
- Он тебе понадобится для домашней работы. Ты сказала, что я могу помочь со школьными затратами. Это и есть школьные затраты.
- Там не требуется наличие ноутбука, Эдвард.
- Но это поможет. Поверь мне.
Она молчит, и я предполагаю, что выиграл это раунд - так почему же не чувствую этого? О, потому что наступило время уезжать. Точно.
Иглы и осколки находят свой путь к горлу, когда я хватаюсь за ее руку. Когда ее глаза поднимаются и всматриваются в мои. И кажется, что совсем недавно я был человеком, который просто ждал в очереди, чтобы заплатить за бензин, и усмехался на ее вспышку гнева. Человеком, который был недоволен, но смирился с тем, во что превратилась его жизнь. И просто было ощущение, от которого я всякий раз не мог избавиться, когда заглядывал в эти глаза и не понимал, что это.
Сегодня я знаю это. Я понимаю это. Я принимаю это. И по большей части безумно боюсь это упустить – упустить ее – и просто уйти. Это не навсегда, но довольно надолго. Неважно, насколько мой график будет забит. Неважно, сколько времени займет забота о Грейс – времени, что раньше было моим свободным, или временем Беллы … я буду чувствовать это.
Я буду скучать по этому. По ней.
По этим глазам с их глубиной, тайнами, силой и страхами маленькой девочки, и это царапает мое горло. И клянусь, в ее горле тоже, должно быть, осколки и иглы, потому что, когда она говорит, я едва могу расслышать слова:
- Я люблю тебя.
И я мог бы сказать ей то же в ответ, со всей полнотой, которая вот-вот разорвет мою грудь, но и этого не было бы достаточно, чтобы воздать моим чувствам должное. Должное ей. Должное нам. Я притягиваю ее к себе. Моя рука направляется к ее затылку, под волосы, и мои пальцы просто поглаживают ее, тогда как глаза закрываются, а лицо погружается в аромат, который никогда не будет повторим или забыт.
Я сжимаю ее крепче. Я чувствую, как маленькие пальчики цепляются за мою рубашку, и я был прав насчет ее глаз и силы, которой они обладают. Она не хлюпает носом и не плачет. Она просто держится и смиряется. Если бы мне только такую храбрость и силу. Такую самоотверженность.
«Ты – земля для Беллы. Ты удерживаешь ее на ногах и позволяешь летать. Бескорыстной любовью».
И я могу видеть это под своими веками. В темноте. Белла боится, но входит в свой класс. Белла не уверена, но находит место. Белла одинока, но находит друзей. Белла не знает чего-то, но выясняет это сама.
Ее рука тянется и подражает моей, поглаживая волосы вдоль моего затылка. И я чувствую холодный металл ее браслета на своей коже.
«И когда она летает, то все еще остается связанной с тобой».
И себя… я вижу себя с Грейс. Я вижу ее здоровой и счастливой, в окружении семьи, которая отдала бы ей все, что у них есть. И Белла является частью этого. Я уже это видел. Ее руки желали покормить ее. Ее глаза наблюдали за ней. Ее скрытые попытки на той неделе выползти из постели на час раньше меня, и то, что она не видела, как я наблюдаю за ней от двери. Во всем остальном она наблюдательна, но в присутствии ее дочери весь мир исчезает. И еще та тайная записка, которую, я видел, она оставила в шкафу.
«Она никогда не улетит слишком далеко, и ты всегда будешь ее спасительным тросом. Вы всегда будете связаны».
И я молюсь, чтобы слова Сью оказались правдой.
- Тебе лучше вернуться ко мне, Белла. – Мои пальцы обвиваются вокруг густой пряди ее волос. - Тебе лучше вернуться.
Она отступает и разглаживает руками перед моей рубашки.
- Я вернусь.
Кончиками пальцев я приподнимаю ее подбородок.
- Лучше бы тебе это сделать.
Она слегка улыбается.
- Я вернусь… Чудак.
И я стараюсь быть нежным, когда обхватываю ее лицо руками и целую в губы. Я стараюсь оставить ее лишь с любовью в своем сердце, но, уверен, там присутствует и малая толика боли и тоски, колеблющихся на поверхности. Так и должно быть, потому что она вынуждена напомнить мне, что я должен отпустить ее:
- Три недели.
Я отступаю. Занимаю мгновение, чтобы проглотить осколки и иглы. Один последний взгляд в правдивые глаза, и я соглашаюсь:
- Три недели.
Мои ноги отступают на шаг. Мои пальцы отпускают, и пока я проделываю долгий путь к своей машине, проходя мимо ее припаркованного рядом грузовика, то представляю Беллу, забирающуюся в него завтра и едущую в школу. Я представляю ее улыбающейся, когда она получит свою первую пятерку за тест. Я слышу волнение, которое она не способна будет скрыть, когда позвонит и расскажет мне об этом. Я представляю ее глаза - яркие, как солнце, и наполненные счастьем.
Поэтому я засовываю руку в карман. Достаю тайное письмо, которое я написал ей, и кладу внутрь грузовика, на сиденье. Закрываю ее дверь и открываю свою. Сажусь и с глубоким вздохом поворачиваю ключ. Я оставляю Беллу позади и наблюдаю за ней в своих мыслях. За ее будущим и ее ростом. За ее мечтами и пределами, которых она не имеет. И она может летать. Она взмывает в небо и летит.
«Точно так же, как бумажный змей».
Понедельник.
Я сижу с Грейс на месте Беллы. Я держу ее, как это делала Белла, и она выглядит довольной в моих руках. Моя мать будет сидеть с ней на этой неделе, может, и на следующей, и еще на следующей… просто пока я не почувствую себя комфортно, оставляя ее с чужим человеком. Я не сомневаюсь в Анжеле, но Грейс еще очень маленькая и оставлять ее под опекой моей матери – под опекой другого доктора - кажется правильным. Сегодня первый день за несколько недель, когда я иду на работу. Эсме подменяла меня. У меня только пресный тост и пластиковый стаканчик с кофе, и уже… иглы нашли свой путь обратно.