- Добро пожаловать, доктор Э, - улыбаясь, здоровается со мной Розали, когда я вхожу в офис.
- Доброе утро. Как дела? - Я тянусь за горстью конфет и набиваю ими карман.
- Хорошо. Похоже, впереди легкий день. - Она вручает мне расписание, и она права, но так ошибается.
Я киваю.
- Похоже на то.
В обеденный перерыв я снова иду в кондитерскую Элис. Она болтает о Грейс, затем о Джаспере, затем о рецептах, а я просто заполняю свое молчание кивками, индейкой и ветчиной на ржаном хлебе.
- Так что ты думаешь?
- Звучит здорово, - улыбаюсь я.
Она закатывает глаза.
- Ты думаешь, что поджечь себя и бегать голым по улицам - это здорово?
Мое лицо недоуменно кривится.
- Что?
- Вот именно, что? Только что я сказала нелепицу, и ты согласился с ней. Сегодня ты похож на зомби, Эдвард.
Я качаю головой.
- Извини. Просто много чего происходит.
- Ты переживаешь из-за отъезда Беллы. Не лги мне.
- Я не лгу… просто… возможно, не говорю всей правды.
Она ухмыляется.
- В этом весь ты.
Я позволяю появиться небольшой улыбке и смотрю на свой чай.
- Мне просто не хватает ее.
- А вы, ребята, не собираетесь навестить ее или что-то подобное? Я думала, ты говорил маме, что она стала лучше относиться к Грейс? Разве она не хочет ее видеть? Я не могу себя представить, как можно не хотеть ее видеть.
Я поднимаю взгляд.
- Она и стала лучше относиться. Я увижу ее через несколько недель. Она приедет домой на выходные.
- Почему бы просто не приезжать домой каждые выходные. Это не так далеко, - пожимает плечами Элис.
- Дело не в расстоянии, Элис. Белла пытается ходить в школу. Ей нужно время, чтобы адаптироваться, познакомиться с окружающей средой. Завести друзей. Учиться. Черт, потусоваться с людьми ее возраста, просто побыть нормальной. - Этот список можно было бы продолжать и продолжать.
Элис смеется.
- Я не уверена, что все это - хорошая идея. Я про то, что когда я училась в колледже, то не много-то и занималась, зато много пила и гуляла по вечеринкам.
И, должно быть, мое лицо отразило все мои чувства на это заявление. Элис отступает:
- Я не говорю, что она будет… я просто говорю, что… неважно. Мне стоит вернуться к работе прежде, чем сделаю еще хуже. - Она встает и обнимает меня за плечи. Я похлопываю ее по руке. - Я оставлю для тебя на прилавке шоколадные пирожные.
Но когда я прихожу домой и вижу карие глаза, по которым скучаю, глаза которые так похожи, хотя и по-своему уникальны, то даже тройная доза шоколадных пирожных Элис не может исцелить меня. Я беру Грейс и позволяю ее теплоте исправить все, что только сможет. Анжела готовит ужин и убирается. Я уже попрощался с Эсме. Грейс издает звуки, и я знаю почему. Я спрашиваю просто ради удовольствия:
- Голодная? - Я держу ее на своем плече, а свободной рукой ищу бутылочку в холодильнике.
- О, позвольте мне помочь, сэр. - Анжела готовит кастрюлю с водой и берет бутылочку.
Я сажусь и перекладываю Грейс так, чтобы видеть ее лицо. Она выглядит довольной, несмотря на голод. Она выглядит так же, как Белла.
- Вот, держите, сэр, - Анжела протягивает мне бутылочку.
- Тебе не стоит быть такой официальной. Прекрасно подойдет и Эдвард.
Она улыбается.
- Да, сэ… Эдвард.
Я подношу бутылочку ко рту Грейс.
- Могу я убрать это? - она говорит о моих вещах на стойке.
Я киваю.
- Конечно. Извини. Я, наверное, просто привык, что Белла здесь. Она, как правило, относит их в нашу… мою комнату.
Она выглядит нервной.
- Так куда мне их девать?
- Можно на пол. Я заберу их позже. - Я смотрю, как она опускает мои вещи на пол. - О, в той коробке есть пирожные. Можешь взять, если хочешь. Моя сестра Элис испекла их. Как правило, они довольно вкусные.
Я снова перевожу взгляд на Грейс.
- Спасибо, Эдвард.
Я киваю и не отвожу глаз от знакомых карамельных. Весь вечер проходит подобным образом. Грейс заполняет пустоту.
Я кладу ее на кровать рядом с собой, когда пробегаюсь через бумаги и одновременно пытаюсь поесть, пока не слишком поздно. Мой телефон звонит, и, даже не глядя на него, я знаю, кто это.
- Это твоя мамочка. - Я нажимаю кнопку. - Привет, милая.
- Привет. - Ее голос звучит обеспокоено.
Повисает короткая пауза.
- Чем занимаешься? – спрашиваю я, чтобы прервать тишину.
- Эмм… ничем особенным. Нашла сегодня тарелки. Тут рядом есть комиссионный магазин. Так что мне пришлось довольно долго отдирать от них этикетки.
Я улыбаюсь и укладываю голову на подушки рядом с Грейс.
- Что ты делаешь?
- Просто лежу с Грейс. Просматриваю документы.
Еще одна пауза.
- Как… эмм… как она?
- Хорошо. Эсме сказала, что сегодня она вела себя прекрасно.
- Это хорошо.
- Да. Как дела в школе?
Она, похоже, нервничает.
- Эмм, хорошо. Немного непонятно все, но в общем хорошо. Один парень показал мне, где проходят мои занятия. Он не показался мне придурком. На самом деле он был довольно мил.
Пауза становится длиннее, и осколки снова находят путь к моему горлу.
- Эмм, у него есть девушка. Я познакомилась и с ней тоже. Она в одном их моих классов. Именно поэтому он знал, куда мне нужно идти. Она вроде как… реально горячая. У нее огромные сиськи.
Я не могу не улыбнуться на ее способ успокоить мою глупость.
- Это хорошо. Я рад, что ты завела друзей.
- Да.
И мне не нужно видеть ее лицо, чтобы знать, что она грустит. Я чувствую это в кончиках своих пальцев. Я чувствую острую боль в своей груди. Я слышу, как подрагивает ее голос, и моей Беллы, которая всегда много говорит, шутит и отпускает остроумные комментарии, нет.
- Белла?
- Да?
- Я собираюсь почитать сказку Грейс. Перед сном. Хочешь послушать?
Мгновение тишины. Затем мягкое:
- Конечно.
Я хватаю книгу, которую ранее положил на кровать. Грейс лежит на сгибе моей руки. Моя голова лежит на всех подушках, которые Белла ненавидела поправлять каждое утро. Я читаю, пока веки Грейс не тяжелеют. Я читаю, пока голос Беллы не становится сонным, когда я говорю, что скучаю по ней, а она говорит то же самое.
- Каллен?
- Да, детка.
- Спасибо за стихотворение.
И я не читал стихи, но я знаю, что она имеет в виду. Письмо, которое я оставил на ее сиденье.
- Все это правда, Белла.
- Оно было прекрасно, точно так же как и остальные.
- Я прочту тебе еще одно завтра вечером, если хочешь.
И ее голос все еще сонный, но печаль исчезла.
- Каждым вечером.
- Договорились.
Среда.
Эсме корчит смешные рожицы и издает забавные звуки. Она держит Грейс у раковины, пока вода не станет горячей, но идеальной температуры. Мне хочется посмеяться над ней, но ее улыбка слишком трогательна и я слишком сильно люблю свою мать.
Я сижу и наблюдаю за тем, как она опускает мягкую мочалку в раковину и осторожно протирает кожу малышки.
Я должен называть ее как-то еще? То есть, я должен называть ее еще как-то помимо Грейс или малышки? Это не было бы странно? Хотела бы она этого? И Белла… что бы она чувствовала по этому поводу? То есть, предполагается, что я буду растить ее… и, конечно, когда я буду знакомить ее с людьми, они захотят знать, верно?
Папа. Не кажется правильным. Произнесет ли она когда-нибудь это слово? Будет ли она думать обо мне, как о папе? Белла зовет свою мать Рене, но Чарли - папой. Интересно, буду ли я Эдвардом. Может, она переймет привычку Беллы и станет время от времени использовать мою фамилию. Возможно… я буду просто Каллен?
- Можно мне полотенце, дорогой? – Эсме выдергивает меня из моих мыслей и вопросов. Я встаю и подаю ей полотенце, которое она оставила передо мной. Она достает Грейс из детской ванночки и осторожно укладывает ее на мягкую ткань. Ее руки работают быстро и умело, заворачивая ее и убеждаясь, что ей тепло и комфортно. Она корчит еще больше рожиц и трется носом о носик Грейс.
- Мама? - зову я тихо.
Она не смотрит на меня.
- Да, дорогой?
- Тебя когда-нибудь беспокоило, что Элис не… ну, знаешь… что она не будет счастлива тем, что ее удочерили?
Теперь ее глаза находят мои.
- Да. - Она щурится. - Тебя беспокоит это?
Я пожимаю плечами.
- Мне просто интересно, какой будет ее реакция. Как она будет думать о приемном…
- Отце? - с улыбкой заканчивает за меня Эсме.
- Да.
Она поднимает Грейс и идет к стойке.
- Чувствуешь себя странно, не так ли? Так вдруг стать чьим-то папочкой? – в середине фразы ее голос меняется, и она спрашивает Грейс, не меня. Ее лицо утыкается в крошечный изгиб шейки ребенка.
- А я папочка? В смысле… ты думаешь, она захочет меня так называть?
- Конечно. Почему нет? - И ее глаза не отрываются от ребенка и теряются где-то в собственном изумлении от такого нежного, прекрасного личика.
Папа. Это все еще странно.
Четверг.
Мой телефон издает звуковой сигнал, когда я сижу в своем кабинете.
24
Это все, что она написала в своем послании. Я озадаченно смотрю на него. Мой большой палец колеблется, прежде чем напечатать ответ и нажать «отправить».
24?
Я покусываю этот палец и надеюсь, что не обязан был понять смысл. Биип.
Дня осталось, Чудак.
Мои брови поднимаются в понимании, а лицо заливается краской от смущения. Я пытаюсь придумать что-то умное в ответ, но я слишком сбит с толку очевидным промахом. И я пишу честно:
Тогда я буду продолжать скучать по тебе, пока мы не достигнем нуля, моя Белла.
Звуковой сигнал.
Аналогично. Нашел что-нибудь для сегодняшнего заседания книжного клуба?
И я улыбаюсь, потому что нашел.
Пятница.
Элис вытащила меня против воли. Она также заставила меня взять с собой Грейс. Мы находимся в торговом центре. Я пытался ей объяснить, что тащить новорожденного ребенка в полное инфекций общественное место это не лучшая идея, но, по-видимому, мое мнение побеждено распродажей детских вещей на втором этаже.
Я толкаю детскую коляску, пока она рассматривает стеллажи. Я работал весь день, и мои ноги болят. Я немного голоден и предпочел бы остаться дома. Я вынужден размышлять о том, не пытается ли Элис просто занять меня, чтобы отвлечь от мыслей о Белле. Она была слишком «пойдем-займемся-чем-нибудь» на этой неделе. Она показывает мне сто разных нарядов, которые выглядят в основном одинаково. Я киваю, улыбаюсь и делаю вид, что ценю это, но правда в том, что это просто одежда, и пока Грейс тепло и удобно, меня действительно не волнует, какие там на них забавные надписи или цветы.
- О, какая миленькая, – останавливается женщина и заглядывает в коляску. - Как ее зовут?
- Грейс, - отвечаю я.
Женщина улыбается, и я вижу, как она оглядывает меня и мою одежду, прежде чем посмотреть на Элис.
- Вы с вашей женой, должно быть, очень горды. Такая хорошенькая девочка.
Я качаю головой.
- Это лишь моя сумасшедшая сестра. - Элис закатывает глаза и продолжает выбирать одежду.
- Ой, простите.
Я пожимаю плечами.
- Ничего страшного.
- Я тоже одна с детьми. - Она оглядывается через плечо. Там, вокруг стеллажей, играет несколько детей. – Трудно быть отцом-одиночкой, да?
Отцом. Я сглатываю иглы.
- Я не одиночка. Ее мать… она просто не с нами сегодня.
Женщина снова смотрит на Грейс.
- Что ж, тогда ей очень повезло. - Она смотрит на меня. - Мне лучше вернутся к своим. - Она улыбается и идет к детям.
Элис хихикает.
- Что?
Она снова смеется.
- Ничего, ничего. - Она перебирает одежду и не может сдержать вырывающиеся смешки.
Я устал и раздражен.
- Что?
Она вздыхает.
- Та дама так на тебя посмотрела, когда ты сказал, что Белла не здесь. Как будто все ее лицо просто сдулось. - Еще один смешок. – Возможно, добавлять «папочка» к твоему «доктору» и всецело хорошей генетике было не такой уж прекрасной идеей, Эдвард.
Я шутливо бросаю в нее рубашку.
- Заткнись.
- Я серьезно. Тебе лучше привыкнуть к этому. На прошлой неделе мы гуляли с Джаспером и Роуз. Он держал Джоша, пока мы ходили в дамскую комнату. Я вернулась и обнаружила кастинг «Отчаянных домохозяек».
И теперь моя очередь смеяться.
- Это странно, Элис.
- Что именно?
- Быть… быть «папой». Слышать, как люди называют меня так, или ссылаться на такое обращение ко мне.
- Я думала, ты хотел быть отцом? Ты же хотел принять Грейси?
Мои глаза прищуриваются.
- Грейси?
Она застенчиво улыбается.
- Мне так нравится. И она нуждается в ласковом прозвище.
Я улыбаюсь ей в ответ.
- Я хотел удочерить ее. И я рад, что сделал это.
Она пожимает плечами.
- Тогда в чем проблема?
- Не проблема. Это просто странно. Ново, наверное. – Я колеблюсь с минуту, а потом спрашиваю: - Тебе хотелось называть Карлайла и Эсме своими мамой и папой? То есть, это не было странно для тебя?
Она качает головой.
- Нет… ты себя чувствуешь странно? С Эсме, во всяком случае?
Я трясу головой.
- Нет.
- Но… ты думаешь, она будет такое чувствовать?
Я смотрю на Грейс.
- Я не знаю. Думаю, я просто не хочу излишне надеяться, что она именно так будет звать меня.
- И как бы она звала тебя, Эдвард? «Эдвардом»?
- Может быть. - Я слегка покусываю губу. - Белла зовет свою мать по имени.
Лицо Элис смягчается.
- Ну, а как она зовет папу?
- Папа.
- И причина этого?
Я пожимаю плечами.
- Я думаю, это потому, что ее мать была не очень-то и матерью, но отец… он был… всем.
Элис улыбается, смотрит на Грейс, потом на меня.
- Тогда я думаю, она захочет называть тебя «папой».
Иглы.
Суббота.
- Этой ночью, и многими последующими, Плюшевый Кролик спал в кровати Мальчика. Сначала ему было неудобно, потому что Мальчик крепко обнимал его и иногда перекатывался на него, а иногда запихивал так глубоко под подушку, что Кролик едва мог дышать. И еще он скучал по тем долгим лунным ночам в детской, когда весь дом молчал, и по своим разговорам с Обтрепанной Лошадью. Но очень скоро ему стало нравиться все это, потому что мальчик любил разговаривать с ним и делал для него уютные норки под одеялом, которые, как говорил он, походят на те, где живут настоящие кролики. - Я переворачиваю страницу и замолкаю.
- Белла? - зову тихо.
В ответ сонное:
- М-м?
Я улыбаюсь.
- Хочешь, чтобы я остановился?
- Нет. - Да, она наполовину спит.
- Грейс уже спит. Может, нам стоит просто перейти к твоей сказке на ночь? – дразнюсь я.
Она слабо смеется.
- Я готова.
Я вытаскиваю книгу, которую мы приобрели в Вирджинии, и перелистываю на страницу, которую нашел сегодня утром. Я бросаю взгляд на Грейс, убеждаясь, что она в порядке. Ее глаза закрыты, и она крепко спит, под моим боком, в моей кровати. Я прикасаюсь к ее щеке, а потом возвращаюсь к книге.
- Я придерживаюсь Пабло, так как он хорошо подходил нам до сих пор.
Она опять смеется, и мое сердце чувствует себя лучше.
- Хорошо.
Я читаю эти слова:
- Жить без тебя мне – «быть или не быть?»
Не наслаждаться, как ты возникаешь,
Для вазы жизни – дней цветы срываешь,
В туманах судеб - ищешь тропки нить?..
Жить без свечи - добро несущих рук,
Которая и не видна другому!..
Ее огонь, уют несущий дому,
Зажег цветы, растущие вокруг.
Я делаю паузу и сглатываю.
Жить без чудес явленья твоего,
Что все мое живое естество
Вдруг вынесло на свет, доступный людям?!..
Ты существуешь, значит, я живу.
И значит, жизни наши – наяву.
И в знак любви мы были, есть и будем! *
На другом конце тишина, и я рад. Тут нечего добавить, и мне сегодня напоследок просто хотелось послушать ее дыхание и представить себе ее глаза, закрытые и умиротворенные словами моего сердца. Они не мои. Я не писал их, но они являются отражением всего того, что живет здесь.
И… не только здесь.
Воскресенье.
Я сижу с другой стороны нашего дерева. Грейс лежит у меня на коленях, и я наблюдаю, как ее глаза изучают небо.
Любопытные и загадочные. Яркие. Я прикасаюсь к ее щеке, и это так знакомо. Я чувствую легкое покалывание в груди, тоже знакомое. Тепло. Я наклоняю лицо и целую местечко между ее бровями, и я опьянен.
- Да, точно как твоя мать. - Я улыбаюсь и отклоняюсь.
Я пришел сюда сегодня, потому что чувствовал, что так правильно. Думаю, Белле хотелось бы этого. И оставлять Чарли одним в день, когда Белла сидела бы здесь и поддерживала ему компанию, казалось просто… неправильным. Так что я сижу и читаю книгу, предназначенную для более молодых слушателей, наслаждаясь солнцем, теплым ветерком и своим временем с Грейс.
Мимо проходит мать с детьми. Маленькая девочка подходит и улыбается.
Она показывает на Грейс.
- Как ее зовут?
- Грейс, - отвечаю я.
- Она красивая.
Я улыбаюсь и киваю.
- Спасибо.
Ее мать опускается на колени.
- Это точно. - Она щекочет пальцем животик Грейс. Смотрит на меня, затем на ребенка. - Старший брат?
- Нет.
- Дядя? – предполагает она, улыбаясь.
- Нет, я… эмм… я ее отец. – И в горле щекочет и колется, но не больно - просто напоминает о себе. Я сглатываю и стараюсь справиться с чувствами с вежливой улыбкой.
- О. Вы просто… выглядите очень молодо. - Она лжет, но лишь из ответной вежливости, поэтому я просто благодарю ее.
Она находит руку своего ребенка, и они возвращаются к своим делам.
Я смотрю вниз на Грейс и дотрагиваюсь до ее щеки.
- Это было правильно, правда? - Она лишь смотрит на меня, и я смеюсь. Я целую ее в голову и продолжаю поглаживать щеку. Думаю, я говорю сам с собой, когда признаю это вслух:
- Да, это было верно.
Глава 56. Сдвигая гору.
Белла.
Четверг.
Когда я добираюсь до дна своей сумки, то чувствую холодный твердый металл. Мои пальцы знают, что это. Я вытаскиваю руку из сумки. Ключ. Один прямоугольник, одна гравировка. Одна буква. «Б».
Звучит дверной звонок. Я встаю и иду, чтобы открыть. Там мужчина в коричневой униформе и кепке.
- Свон?
Я киваю и беру коробку, которую он протягивает. Он нажимает какие-то кнопки на своей штуковине и протягивает ее мне.
- Распишитесь, пожалуйста.
Я расписываюсь, и он уходит. Я закрываю дверь. Я знаю что это, даже не глядя на обратный адрес. По форме коробки и из слов Эдварда. Я оставляю лэптоп на стойке и игнорирую его. Ключ из сумки завладевает моим вниманием. Он тоже лежит на стойке. Рядом с тем, который у меня есть. Двести двадцать четыре. Я просто «двести двадцать четыре». Мои соседи – «двести двадцать пять», «двести двадцать шесть» и «двести двадцать семь». Мы - строение «А».
Я бы предпочла «Б».
Пятница.
Мягкий, теплый и глубокий. Голос Эдварда, и мои глаза закрываются. Он - все, что я вижу во сне.
Суббота.
Они болтают и болтают. Я топчусь на месте. Мне просто хочется сбежать. Не то чтобы они были плохими.
- Земля Белле. – Перед моим лицом машет рука. Гаррет. Он в одном из моих классов. Он очень низкий и слишком хороший. - Ты идешь?
- Что? Куда?
Он улыбается, а я закатываю глаза. На то, что он делает. Словно подобие Каллена. Жалкие крошки от целого торта. Да.
– На вечеринку в эти выходные, куколка. Господи, ты, должно быть, слишком усердно училась. - Он ударяет кулаком меня в плечо, и, наверное, это должно казаться дружественным жестом, но мне не нравится такое дерьмо.
Я отхожу, делая несколько шагов назад.
– Эмм… нет. Сегодня мой… мой парень заберет меня. – Я не смотрю ему в глаза.
Его лицо кривится, словно я лгу.
– Я не знал, что ты встречаешься с кем-то. Какая у него специальность?
Я хочу быть честной, но мой рот решает сумничать:
– Быть ошеломительным, сексуальным богом.
Гаррет смеется, но натянуто. Да. Я закатываю глаза, и я королева этого.
– Он доктор. Он не учится здесь. У него своя практика.
Теперь он действительно не верит мне.
– Доктор? Да ладно, Белла. Если ты не хочешь идти, то так и скажи. Не нужно врать. Я - большой мальчик и могу принять отказ. – Его рука снова тянется к моему плечу, но я отклоняюсь на этот раз, делая вид, что поправляю сумку.
- Я не вру. Он - педиатр. Кроме того, ты не просил, чтобы я пошла с тобой, ты просто спросил, пойду ли я.
Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я отвожу взгляд к Эрику и его девушке. Не то чтобы мне они не нравятся. Они просто не… а потом лицо Эрика расплывается. Голос его подруги – просто шум. А все, что за его плечами, становится прозрачным. Я не говорю «Пока». И не говорю им, куда иду. Я даже не думаю о них. Все, что я вижу, – это он.
Все, что я вижу, – он.
Мои руки вмешиваются и не позволяют мне полностью насладиться зарождающейся на его лице улыбкой. Меня это не заботит. Я обвиваю их вокруг его шеи и держусь так крепко, как будто от этого зависит моя жизнь. Запускаю руки в волосы, по которым так скучала. Я ворошу их и балую пальцы, позволяя им чувствовать это. Мягкость. Утыкаюсь лицом в его шею и балую нос, вдыхая его запах. Вжимаюсь в него и балую свое тело им.
- Ты расстраиваешь своего бойфренда, - дразнится он.
Я отступаю лишь на немного - чтобы видеть его лицо. Он смотрит на компанию, которую я оставила. На Гаррета. И снова поворачивается ко мне. Я читаю по его лицу и замечаю горящие глаза.
- Он, вообще-то, выглядит очень довольным.
И это все, что мне требуется, чтобы завладеть его ртом. И, блядь, да, я определенно балую себя этим. Я теряюсь в этом. Мы не в колледже. Вокруг больше никого нет. Есть только его губы. Есть только стук моего сердца, отражающий его, и это все. Только мы. Я чувствую, как его напряжение от нашего представления ослабевает, когда его руки сильнее обхватывают мое лицо, а из горла вырывается одобрительный стон.
И я практически запрыгиваю на него. И, должно быть, я была хорошим учителем, потому что Эдвард – врач, «примерный мальчик», ответственный и живущий ранее скучной жизнью в безопасности и защищенности – помогает мне.
Его пальцы находят карманы моих джинсов, и руки тянут меня туда, куда я хочу. И мои ноги обернуты вокруг его талии. И его голова запрокинута назад, позволяя моего языку делать все, что захочется, в его рту. И я чертовски сильно люблю его.
Я просто чертовски сильно люблю его.
- Отвези меня домой. – И это все, что мне нужно было сказать.
Поездка проходит в тишине, за исключением звука моих губ, ищущих удовольствия на его шее. Он говорит мне пристегнуть ремень и о законах и безопасности. Его пульс говорит об обратном, и я вместо разговоров с ним предпочитаю это.
Когда мы приезжаем в дом, я ожидаю найти движения, звуки и прочее. Ожидаю увидеть Анжелу, увидеть… ее. Но никого нет. Я оглядываюсь через плечо, когда мы заходим в кухню. Его руки в карманах в ожидании.
Мои пальцы теребят одежду.
– Эмм… где все?
- Грейс? – угадывает он. Кого колышет, где Анжела. Я киваю. – Эсме забрала ее на денек. Пока я поехал за тобой.
- Оу. – И это студентка колледжа.
- Она скоро привезет ее, или… мы могли бы съездить за ней? - Он достает свой телефон, но я ступаю вперед и кладу руку поверх его.
- Может, мы просто … может, мы просто посидим или еще что-нибудь? – Я не спрашиваю. Я беру его за руку и тяну в гостиную. Мы садимся на диван, и это как раньше, но по-новому. Хорошо, но немного странно. На журнальном столике - небольшой слой пыли. Солнечный свет выдает неспособность Анжелы хорошо выполнять работу. Я провожу пальцем по стеклянной столешнице и показываю ему.
- Она - отстой.
Он улыбается и откидывается на подушки.
– У меня наверху есть резиновые перчатки. Хочешь провести полный осмотр?
- Мы все еще говорим о мебели?
Улыбка становится огромной, и он притягивает меня к себе; его рука обнимает меня за плечи, и это неожиданное прикосновение – прекрасно. Я просто отдыхаю. Я просто сосредотачиваюсь на том, как его пальцы блуждают по моим волосам. На чувстве их подушечек, скользящих по моему виску. На том, что он не тянется за пультом и что просто сидеть здесь – вот так – мне достаточно.
Его голос разрывает тишину:
– Итак, похоже, ты обзавелась множеством друзей.
Гаррет. Чертов Гаррет.
– Не друзьями, просто… однокурсниками.
- О. А выглядели они по-дружески, - посмеивается он.
Я поворачиваю к нему лицо.
– Он маленький и толстый, а еще по пятницам на обед он приносит капустное рагу и картошку с рыбой и после этого садится передо мной в классе. Меня тошнит от этого. Он задает пять миллионов вопросов, дыша рыбой в мое чертовое лицо, Эдвард. Я не хочу спать с ним. Поверь мне.
Его рука и глаза сосредоточены на моих волосах.
– Я и не говорил, что ты хочешь.
Но я знаю Каллена, и мне не требуется, чтобы он озвучивал это дерьмо.
– И, да, он хочет трахнуть меня, но я не трахаюсь с ним, так что расслабься.
Его глаза смотрят в мои.
– А кто те остальные?
- Эрик и его подруга.
- Ах, да. Девушка с сиськами.
Я киваю.
– Огромные, правда?
И вот поэтому он идеален:
– Не могу сказать.
Мои пальцы хватают его за рубашку, а рот находит губы. Проходит лишь пять минут, когда в дверь звонят, а затем отпирают. Эдвард откашливается, потом поправляет свою помятую одежду и встает. Я вздыхаю и напрягаюсь, когда слышу Эсме.
Как только чувствую себя немного смелее, я оглядываюсь через плечо. Я вижу ее лицо поверх его плеча. Она смотрит прямо на меня. Она выглядит по-другому. Больше. Крепче. Я чувствую себя слабой. Маленькой. Как всегда.
- Вот она! – напевает Эсме, когда подходит ко мне. Ее руки обнимают меня, а я выдавливаю улыбку, но не настоящую. – Как ты, дорогая? Ооо, расскажи мне все о колледже. Ты завела друзей? Нравится ли тебе учиться? Они…
- Мам. – Эдвард - мой самый любимый человек во всем мире.
Эсме отмахивается от него.
– Ох, помолчи. И переодень этого ребенка. У нее случился «упс» по дороге сюда. У нее может быть раздражение.
Я пожимаю плечами.
– Эмм… все хорошо.
- А твои учителя? Они тебе нравятся?
Пожимаю плечами. Мне не привыкать.
– Да, наверное.
Эдвард выходит, как я полагаю, переодеть Грейс. Эсме понижает голос:
– Он скучает по тебе. Грейс тоже. Но все-таки я рада, что ты учишься. Скоро будет легче, дорогая. Обещаю. И совмещать тоже будет легче. – Ее рука гладит мое плечо, и это дерьмо меня не беспокоит.
Я не уверена, сможет ли она ответить, но плевать.
– Он… он в порядке?
Она кивает и подается ближе.
– Он справляется. Я боялась, не буду лгать. Но, думаю… думаю, это из-за Грейс. Я думаю, что она пробуждает что-то в нем… силу? Если это имеет смысл.
Я киваю и ничего не говорю.
Его голос снова прерывает тишину:
– Все готово.
Я смотрю на него. Он смотрит на Эсме. Она понимает выражение лица сына и мою заминку.
– Ну, я лучше пойду. – Она обнимает меня и говорит больше хороших слов. Она целует Эдварда и Грейс. Как всегда. Тот же самый взгляд. Та же самая любовь. Та же самая нежность.
Когда дверь за ней закрывается, он садится рядом со мной.
– Ей нравятся ловцы солнца Эсме. (п.п.: витражные изделия, можно сделать самим, а можно купить в магазине.)
- Что?
Он смотрит на меня.
– У моей матери дома на кухонном окне висят ловцы солнца. Когда Грейс купается, то просто смотрит на них все время. – Его губы улыбаются. - Я думаю, это расстраивает мою маму.
Я улыбаюсь.
– Почему?
- Ты просто еще не видела, какой смешной бывает Эсме. Все те звуки и рожицы, которые она делает. - Он возвращает взгляд к Грейс. - Она точно такая же как ты. Очень серьезная и, уверен, если бы она могла сказать моей матери идти... ну, ты знаешь... она бы пошла. - И мне нравится то, как дергается уголок его рта.
Я наблюдаю за ними некоторое время. Я не прошу подержать ее, а он не предлагает. Он бы отдал мне ее, только я не прошу. Знаю, что он умирает от желания предложить мне ее, но не будет скажет об этом. Через какое-то время она кричит - пришло время кормления. Каллен кормит ее, и мне нравится смотреть на это. Это почти такое же удовольствие, а возможно даже большее, чем делать это самой. Этот взгляд на его лице, и то, насколько он нежен. Это уменьшает боль в моем сердце. И заставляет его биться сильнее.
Я проглядываю шкафчики, пока он занят ею, и достаю кое-какие продукты, чтобы приготовить. Она сидит в детском кресле на стойке. Он говорит со мной, но наблюдает за ней.