- Ох, дорогая. Мы так гордимся тобой. – Эсме обнимает меня, словно я - ее. Я позволяю ей это. – И эти маленькие шапки. Я и забыла, насколько они восхитительны.
Я качаю головой.
– Нет в них ничего восхитительного. – Я озираюсь. – Где Эдвард?
- Ему пришлось нести Грейс на горшок. К сожалению, дети не всегда понимают важность таких знаменательных моментов в нашей жизни, - улыбается она, встряхивая кончики моих волос.
Карлайл кладет руку ей на плечи.
– Когда хочется, тогда хочется. Детский пузырь еще маленький.
Эсме гримасничает, но она любит этого мужчину.
– Никаких лекций по строению человеческого тела. Это день Беллы, дорогой.
Он улыбается.
Я вижу, как Эдвард пробирается через толпу с Грейс на бедре. Она обнимает его за шею так, так будто он ее защитник от всех этих незнакомцев. И я жажду нажать на кнопку «пауза».
- Нет. Не мой.
Его губы оказываются на моей щеке прежде, чем я даже успеваю сказать «привет». Он шепчет мне на ухо, а маленькие ручки пытаются дотянуться до меня. Она говорит ему пальчиками несколько слов, и он что-то вытаскивает из кармана. Но мне сегодня не хочется подарков. Я не нуждаюсь в них. Это не день для наград.
Я говорю ей своими пальцами и голосом:
– Я люблю тебя.
Это день для искупления.
Это – ее день. Я задолжала ей его.
***
Когда я сдалась.
- Эдвард хочет переехать в Вирджинию.
Мой терапевт задумывается на мгновение, пока пишет.
– А чего хочется вам?
- Я хочу переехать. То есть, я действительно хочу переехать. Но… я просто не хочу упаковывать все свое дерьмо и переезжать из-за каких-то случайных придурков, знающих о моем прежнем занятии и распространяющих слухи. Полагаю, я не уверена, насколько сильно это отразится на Грейс в сочетании с переездом от ее бабушки и дедушки и всего остального. Понимаете?
Он записывает, а потом поднимает взгляд.
– Вы обсуждали это с Эдвардом?
Я киваю.
– Конечно. – И я слегка улыбаюсь тому, как часто мы делаем это дерьмо.
- И он все еще настаивает на переезде?
- Он долгое время ежедневно зудит об этом мне.
Пауза. Длительная.
– Во-первых, я бы предложил составить список. За и против. Тогда, конечно же, это нужно обсудить с семьей, со всей семьей. Включая его родителей. Должны быть выслушаны все мнения. Если план будет согласован - вместе с бабушкой и дедушкой Грейс, - то переезд должен пройти плавно и, возможно, с пользой для Грейс. Как и для вас самой.
- План? Что за план?
- Своего рода график. Когда они смогут навещать вас. Определенность очень важна для ребенка. Скажем, например, это будет календарь, на котором можно показать Грейс, когда приедут ее бабушка с дедушкой. Он предложит ей не только чувство определенности - потому что эти события распланированы - но также и что-то, чего можно с нетерпением ждать.
Я задумываюсь об этом. Киваю.
– Да. Это имеет смысл.
- Поговорите об этом с Эдвардом.
Словно я не стала бы.
- Как обстоят дела с другим списком, Белла?
И я знаю, что он имеет в виду. В нем уже многое вычеркнуто. Многое, за что я чувствую некоторую гордость. Но все равно остается один пункт. Рене.
- Я все еще работаю над этим.
И это правда.
Я ежедневно проезжаю мимо ее дома. Я перебираю в своей голове тысячу мыслей, как это сделать. В моем рождественском дневнике есть много слов, написанных и перечеркнутых, и выброшенных в виде комков бумаги в мусорное ведро. Но я сейчас счастлива, и у меня нет желания портить это. Тут не предполагается решений и разъяснений. Это просто линия, около которой я стою и не пересекаю. Я просто не могу. Пока нет.
***
- Она такая красивая. – Он наблюдает то же, что и я. На нашей кровати. Между нами. Спящее личико. Крошечные ручки и розовые маленькие губки. Спящие. Умиротворенные.
Я киваю и не отвожу взгляда. Локоны вокруг моих пальцев точно такие же, как и на моей голове. Но они не вьются. Они гладкие и мягкие. Ухоженные. Они украшаются лентами и бантами, и ободками, и я не Рене. На ее головке - кепка с эмблемой и числом, сшитая только для нее, и это единственное время, когда ее локоны спрятаны. Но когда эта кепка надета на ее головку, она сидит на коленях Эдварда. И он, он – Чарли. Он очень хороший, и мы - мы не мои родители.
- Эдвард? – шепчу я. Он смотрит на меня. – Ты действительно хочешь переехать в Вирджинию?
Он улыбается. Широко, как только может. Я ненавижу и люблю его глупыми, глупыми способами. Эту улыбку. Я нахожу свою собственную.
– Я поеду, но при одном условии.
- Озвучь его.
- Я хочу яблоню на нашем заднем дворе.
Он пытается сдержать свой смех, сохраняя рот закрытым. Пальцы под моим подбородком дарят такое чувство, будто любят меня в ответ такими же глупыми, глупыми способами.
- С качелями?
Я смотрю на Грейс.
– Определенно.
***
Вирджиния.
- Это отстой, – Джейкоб пинает грязь.
- Ты сможешь приезжать летом. В любое время. И гостить так долго, как захочешь.
- Я останусь здесь совершенно один. Это отстой. – Он пинает грузовик перевозок.
- Джейк, это арендованная машина. Не пинай ее. – Я хватаю его за руку и тяну на тротуар, пока парни загружают наши вещи. – Ты не один. Эммет здесь. И Билли. И твои родители. Если бы я могла взять тебя с собой, то взяла бы, но не думаю, что Сью понравится такая идея. Все у тебя будет прекрасно. Я обещаю.
Он обнимает меня так, как будто я была лучшим, что случалось с ним, но правда в том, что это Джейкоб - одна из лучших вещей, которая произошла со многими людьми. Со мной. С Эмметом. С Бри. С Эдвардом. С Грейс и всеми ее улыбками и смехом от его забавных рожиц. Даже с сыном Эммета, Джошем, так как его отец стал лучше. Его отец больше не прячется и высоко держит голову. Его отец научился заботиться о своей семье и быть честным.
Если бы не было Джейкоба, интересно, что бы было.
- Чувак. – Мы оглядываемся через плечо и видим Эммета, несущего что-то тяжелое. Он роняет это в заднюю часть грузовика. Вытирает лоб и смотрит на Джейкоба. – Предполагалось, что ты будешь мне помогать, а не болтаться на тротуаре с симпатичными девчонками. – Он щелкает пальцами, и Джейкоб встает.
Я киваю, и он уходит в дом. Эммет подмигивает мне, проходя мимо. Я встаю, беру Грейс за руку и захожу за ними в дом. Она семенит маленькими ножками, а затем, достигнув лестницы, начинает карабкаться наверх. Я следую позади ее, когда она толкает дверь в свою комнату, открывая ее.
- Хей, Грейси, - приветствует ее Элис, но когда видит меня, ее лицо слегка вытягивается. – Белла.
Мы просто говорим, но не разговариваем. Ну, знаете, за кофе и прочим дерьмом. Делая маникюр и прочее дерьмо. Об ее и Роуз обычном дерьме. Нет. Не о нас.
- Привет. Эмм… я могу помочь с этим. – Я забираю стопку одежды из ее рук и кладу на кровать, пока она освобождает шкаф от игрушек, одежды и миллиона других вещей, которые там лежат.
Грейс сидит со мной на кровати.
- Хочешь помочь мамочке? – Она кивает и изо всех сил старается помочь мне снять все с вешалок. В основном, она прикладывает одни вещи к себе, а другие кладет себе на голову. Это - лучшая помощь.
Мне удается все свернуть и отложить в сторону, готовясь к следующей партии, но когда я поднимаю голову, Элис больше ничего не выкладывает из шкафа. Мне требуется секунда, чтобы понять, что она делает. Что находится в ее руках. Это было так давно, и все те вещи, которые я написала на листке из блокнота, были уже забыты. Ну, по крайней мере, они были исправлены. Я никогда не забуду.
Она поворачивается к нам. Ее лицо задумчивое. Она слегка улыбается и засовывает письмо обратно в конверт. Вручает мне, а я кладу его на кровать. Грейс, конечно же, берет его и вытаскивает все содержимое. Ее глаза светятся, когда она видит знакомое изображение.
- Пух. – И даже одно это простое слово – оно невероятно, когда слетает с ее губ.
Я киваю.
– Пух. Хочешь, чтобы я прочитала его?
Конечно, она хочет. Ее маленькое тело ползет, пока не оказывается у меня на коленях в ожидании. Так много слов внутри этого конверта. Вещей, которых я стыжусь. Вещей, за результат которых я горжусь. Дерьмо, мне хотелось бы, чтобы я могла нажать на перемотку и никогда этого не видеть, но этот листок, который я вырвала из ее книжки, будет помнить правду.
Винни Пух говорит Пятачку, но не по-настоящему: «Если когда-нибудь наступит день, когда мы не сможем быть вместе, держи меня в своем сердце и я останусь там навсегда».
И мои глаза. Такие чертовски глупые. Все еще.
***
После болезненных объятий – Эсме - и миллиона обещаний, которые мы должны были дать, - Эсме - и «Пожалуйста. Прекрати. Ты доведешь себя до безумия» - Эдварда – мы, наконец, закончили наш переезд и теперь чувствуем пышную зеленую траву под нашими ногами. Я не знаю почему, но трава на передней лужайке этого дома просто удивительная. Я никогда не хочу надевать обувь снова. Ни грязную. Ни чистую. Никакую. Мне просто хочется чувствовать ее между пальцами ног, лежать на спине, только с небом и ничем больше.
Ну ладно, с чем-то. С двумя.
И когда я закрываю глаза, то клянусь, что сделала это лишь на секунду, но у кого-то, должно быть, есть кнопка ускоренной перемотки, потому что здесь моя дочь и Бри, и Джейкоб, и дом, полный нераспакованных коробок, превратился в дом, полный детей, бегущих вниз по ступенькам и умоляющих сесть в грузовик, чтобы поехать в маленький сельский магазин.
- Позвольте Белле отдохнуть, - говорит Эдвард, ложась рядом со мной. Он просто думает, что ему повезет. Одеяла. У нас есть миллион. Одного было вполне достаточно для нас… пока. Дети:
- Давайте! Вы, ребята, можете нацеловаться позже. Господи. Есть более важные вещи, - она тянет Эдварда за руку, и он - такой простофиля. Я встаю и ненавижу то, что его минутная слабость сказывается на мне.
Я стряхиваю землю со своей одежды.
– Как бы то ни было, какого черта мы едем туда? Я только что сходила по магазинам. У нас есть много еды, приготовленной мной… у нас достаточно еды.
- Это сюрприз. – Она тянет нас вперед, пока мы не соглашаемся на то, чего они все хотят.
Когда мы приезжаем, они выбегают из грузовика.
- Смотрите за Грейс, – кричит Эдвард. Он не отводит взгляда, пока Джейкоб и Бри не берут ее за руки. Потом он берет меня за руку. Мы идем за ними, пока я не замечаю, о чем был разговор. Видите ли, дело в том, что сельский магазин – он действительно сельский и там продают все.
И в этот же момент:
- Мы не будем покупать кролика.
В это же время они:
- Давай. Пожалуйста?
Тут же:
- Нет.
Грейс в этой игре лучше нас всех, вместе взятых. Она берет одного на руки и умоляет глазами, чтобы Эдвард не смог сказать ей «нет».
- Эдвард, - предупреждаю я.
Его лицо искажается.
– Это всего лишь маленький кролик. Сколько от него вреда?
У меня тоже есть глаза. И они говорят то, что я чувствую. Но, видите ли, это маленький ребенок и ее мозг совсем не соответствует размеру ее маленького тела, потому что она подносит проклятого кролика прямо к лицу и хлопает ресницами так, словно где-то училась этому дерьму. Он встает на колени, и как только она открывает свой ротик, чтобы попросить в своей мягкой, нежнейшей манере «пожалуйста, папочка», я проигрываю.
Я в меньшинстве.
Мне стоило бы повернуться и закричать, что в третьем ряду требуется уборка. Мой парень – огромная мягкая груда на полу. Принесите швабру.
- Да! – радуются более миниатюрные кучки.
Пока мы едем домой, они все по очереди держат этого грызуна. Я закатываю глаза, зная, что он это чувствует. Потому что вижу ухмылку на его глупом лице.
Бри показывает его мне.
– Посмотри. Он одет в свитер. Мило, да?
- Нет.
Она закатывает глаза, и они возвращаются к игре «передай кролика». Как только мы паркуемся, они хлопают дверьми грузовика и убегают вместе с ним в дом. Грейс семенит последней. У нее ножки меньше. Ну, вы понимаете. Джейкоб останавливается и сажает ее на закорки, и я понимаю причину, по которой люблю этого парнишку.
Рука находит мою.
– Не злись.
- Ты даже не попытался сказать «нет».
Его не спасет даже ухмыляющийся рот.
– Я ничего не смог поделать. Слово «папочка» - настоящий убийца моего здравого смысла и рационального мышления.
- Да, я это вижу.
Он смеется и целует мою руку, пока мы поднимаемся по лестнице.
– Мы просто будем считать это преждевременным пасхальным подарком.
- Эдвард, пасха еще только через полгода. Ты - слабак. Просто скажи это. Я – Эдвард, и я – слабак.
Он улыбается и наклоняется за поцелуем. Я отступаю, но явно играючи. Можно подумать, я не поцеловала бы его задницу.
- Тебе бы хотелось, чтобы я купил одного для тебя? Ты завидуешь, мамочка? – его руки оборачиваются вокруг меня, не позволяя сбежать. Я смеюсь, потому что он - глупец.
- Нет. Заткнись. И не пытайся заигрывать со мной. У нас полный дом детей.
Он собирается что-то ответить, но замолкает. Его лицо расслабляется. Он притягивает меня крепче к себе, кладя подбородок мне на плечо. Мягкость в его голосе говорит о том, что он искренен, когда говорит:
- Это, вероятно, одно из самых лучших предложений, которые ты когда-либо говорила, Белла.
Я знаю, что он действительно подразумевает это, но вношу немного сарказма, как это было с маленькими ножками.
– Хорошо, потому что я определенно не допущу тебя ни до какой киски, после того как ты подвел меня в этом дерьме с покупкой кролика. – Я отступаю, а он улыбается. Я похлопываю его по груди. – Весело проведи время, гоняясь за этим Супертрахальщиком, или как там они его назовут, Эдвард.
Складывается ощущение, что я знала об этом дерьме. Потому что весь остаток вечера и пока я уже не залезла под одеяло, ожидая его задницу, он искал, куда, черт возьми, запропастился этот грызун.
Но эта кровать, она просто пустая и неправильная без пары ног, трущихся об мои. Одеяло раздражает меня, поэтому я отбрасываю его. Деревянные полы под моими босыми ногами кажутся такими же удивительными, как и трава во дворе. Возможно, потому, что я – та, кто начищает их. Он засунул свою голову под диван. Грейс держит фонарик.
Я покачиваю головой.
– Может, он вернулся к себе на родину.
Когда он гримасничает, я ухожу в прихожую, пытаясь отыскать где-нибудь этот белый комок шерсти.
Я тихонько обращаюсь к нему.
– Ты здесь, маленький засранец? Где ты? Я бы предпочла пойти спать, пожалуйста. И вытрахать дерьмо из моего пар… - мои ноги останавливаются. Я наблюдаю сцену, которую если бы видел кто-нибудь другой, а не я, – особенно мужчина, моя зеленоглазая версия, – то это не закончилось бы хорошо.
По другую сторону стекла, на моем заднем крыльце, в моей белой качели, которая обычно используется для традиционного воскресного чаепития и рассказа историй, я наблюдаю самую очаровательную чертову вещь, которую практически когда-либо видела.
- Нашла его, милая?
Я оборачиваюсь на голос Эдварда и быстро подхожу к нему, толкая его обратно в гостиную.
– Нет. Давай посмотрим на переднем дворе. Серьезно, он мог сбежать и обосноваться в моих цветах.
Я продолжаю идти, таща его туда, где безопасно – подальше от Джейкоба, держащего свои несовершеннолетние руки у лица несовершеннолетней Бри и целующего ее так, как будто она действительно Ангел, как он и клянется.
***