- Погода хорошая. Мы можем поесть на улице, если хочешь.
Я перемешиваю еду.
– Да, конечно. – Я откладываю ложку и накрываю кастрюлю крышкой. Достаю тарелки с салфетками и несу их на улицу. Он купил новый набор для патио. Мне нравится. Темная древесина, и стулья выглядят удобными. Зонтик загораживает часть солнца, и я немного регулирую его. Поднимается небольшой ветер. Я не успеваю поймать дверь, когда возвращаюсь в дом. Она сильно хлопает. Я съеживаюсь, видя, что Грейс спит на стойке в своем кресле.
- Извини.
Эдвард смотрит на меня, потом на нее. Потом на меня, потом на нее… на этот раз дольше. Снова на меня. Он застывает, и я сглатываю, думая, что он злится.
- Извини, – повторяю я.
По его лицу видно, что он не слышал меня.
- Сделай это снова.
Он с ума сошел? Именно это выражает мое лицо.
– Нет.
- Просто сделай так снова, пожалуйста.
- Каллен… что… она спит.
Он кивает.
– Я знаю.
И его глаза слишком докторские и спокойные. Там мало Эдварда, и мое сердце видит это. Он видит это.
- Просто сделай это снова, пожалуйста, - повторяет он, а затем наклоняется к ней.
Моя рука дотягивается до ручки двери. Мое сердце болезненно колотится. Дверь открывается. Я задерживаю дыхание. Громкий хлопок в тишине - и ничего. Ничего.
Его голос понижается:
– Еще раз.
- Каллен.
- Еще.
Хлопок - ничего. Тишина.
Голос еще ниже:
– Еще раз.
Он пытается прикончить меня?
– Каллен.
- Еще, Белла.
Хлопок – и ничего. Тишина.
Шепот:
– Блядь. – И это не доктор. Это Эдвард.
- Что?
Он молчит, глядя на нее.
- Проклятье, что такое? – Он убивает меня. Он, блядь, убивает меня.
- Я думаю… то есть, это может быть, но это не означает… - Он покачивает головой, и в его словах нет никакого гребаного смысла. Врач возвращается, когда он делает глубокий вдох и встречается со мной взглядом. – Мы проверяли ее, когда она родилась, но она была еще слишком мала, это нельзя было определить. Я хотел дать ей время, но…
- Но что? Что с ней не так?
В его глазах отражается мое сердце.
– Я думаю, что у нее не все в порядке со слухом.
- Она глухая?
Он качает головой.
– Я не уверен. Во всяком случае, не на сто процентов. Но… если бы мне предложили пари… я бы сказал «да».
Я киваю, потому что знаю, что это должно было случиться. Ничто не в порядке, и в то время когда я отсутствую, притворяясь, что это так - это не так.
– Это я изувечила ее. Я говорила тебе. Это я изувечила ее.
- Не говори так.
Моя злоба переполняет рот:
– Тебе не нужно защищать меня, Каллен. Я знаю то, что сделала. Ты не должен оправдывать меня.
Его взгляд, наполненный ярым гневом, мог бы прожечь дыры во мне.
– Я не защищаю тебя, Белла.
И я чувствую ожоги. Чертово ошеломление и ожоги.
- Она не изуродована. Она прекрасна. Так что иди и найди какое-нибудь другое место, чтобы устроить свою вечеринку жалости. – И он отворачивается от меня, и как только он делает это, мне хочется обнять его, вопить на него, безумно любить его и так же сильно ненавидеть.
А теперь солнце зашло. И обед, как и все остальное, чего я касаюсь, чертовски испорчен.
Хлопает дверь прачечной. Анжела. Она улыбается и входит в логово льва. Не обращая ни на что внимания. Она принесла сумки с продуктами, и они с Эдвардом обсуждают, куда все разместить. И это единственные звуки, которые наполняют комнату. Она пытается говорить тихо, увидев Грейс, но это бесполезно.
Все это чертовски бесполезно.
И мои ноги несут меня назад к моей сумке. И мои руки вешают ее на плечо. У меня нет здесь грузовика. У меня ничего нет. Я снова иду по тротуару, как в первый день. И моя голова опущена вниз, просто от позора. Но нет никакого Эдварда, упорно преследующего меня и предлагающего выбор. Нет Эдварда, напоминающего мне, как мало я имею. Но ему и не нужно этого делать. Это говорит само за себя. Пустота. Она вокруг меня.
Трамвай «А» следует до станции «Н». Буквы. Чертовы буквы. Дурацкие буквы. Я сижу на скамейке и жду. «Ты - лгунья, ты знаешь?» Отвяжись. «Когда он увидит, что ты сбежала, то будет сломлен». Отвяжись. «Он может и не найти тебя на этот раз». У него есть она. Грейс. И Анжела. «Она - дерьмовая чертова домработница». Отвали. Просто отвали. «Лгунья, Белла. Лгунья».
Я хватаю свою сумку и вытряхиваю все содержимое на землю, пока не нахожу проклятый ключ. Б. Б. Б. Да пошло все. Я поднимаю его и бросаю туда, где ходят трамваи. Он звякает о металлические рельсы. «Ты рушишь все». Слишком поздно. Трамвай «А».
Я в трамвае «А».
***
- Местечка хватит?
Он улыбается мне, держа в руке напиток. Гаррет плюхается на диван.
– Для тебя, куколка, всегда хватит.
Я, не спрашивая, беру его напиток. Я не думаю, когда пластик касается моих губ. Я не вижу ее лица. И не вижу его лица. Я просто запрокидываю голову и глотаю безвкусное пиво. И глотаю. И глотаю. И глотаю. Мне не хватает воздуха, но не от питья.
- Черт, Белла. – Гаррет забирает стакан, который я возвращаю ему. – Я скоро вернусь.
Я хватаю его за руку, когда он встает.
– Чего-нибудь покрепче. Не это девчачье дерьмо.
И Гаррет, кто чертовски сильно воняет и слишком маленького роста и кто не Каллен, по крайней мере, хорош в выполнении заказов. Он возвращается со стопками. Я выпиваю их. И Белла – девушка, на которую никто не обращал внимания, та, которую все игнорировали и проходили мимо, которую только обливали за спиной дерьмом и гадали, в чем ее проблема, и которая молчала последние несколько недель - думает, что я - долбанное дерьмо, потому что выпила их.
«Ты - лгунья».
Да, я – гребаная лгунья.
Воскресенье.
Любовь терпелива, любовь добра. Она не завистлива, она не хвастлива, она не горда.
Щелчок.
Попробуйте это в течение шестидесяти дней, БЕСПЛАТНО.
Щелчок.
Любовь никогда не устанет от ожидания, у любви нет зависти, у любви нет высокого мнения о себе, у любви нет гордости.
Я зарываюсь головой под подушку. Бум. Бум. Бум. Я так отвыкла.
Бум. Бум. Бум. Я пытаюсь спрятать лицо еще глубже, но стук продолжает нарастать.
«Нельзя сказать Богу «уходи», глупышка».
Бум. Бум. Бум. Это не Бог. Это чертовски дешевое сраное пиво и текила.
Бум. Бум.
– Белла! Я знаю, что ты там. Я вижу твой грузовик. – И Каллен.
Это чертов Каллен. Ну конечно. Я остаюсь на месте.
– Уходи, - но это вышло слишком тихо, чтобы он смог услышать.
Бум. Бум. Бум.
Бум. Бум. Бум.
Бум. Бум. Бум.
А потом… больше никакого стука. Я улыбаюсь и сворачиваюсь в клубок. Ключи. В моей двери. Черт.
- У со-поручителей есть ключи, Белла. Ты забыла? – Дверь закрывается, а я продолжаю лежать так, как себя и чувствую. Как мертвая.
- Ты не приглашен на мою вечеринку, Эдвард.
Я чувствую, что диван прогибается там, где он садится. Моя голова остается под подушкой.
- Похоже, ты уже была на вечеринке, Белла, - язвит он, и я знаю, что мне следовало выкинуть чертовые бутылки, которые я принесла с собой. – Но, полагаю, ты имела в виду свою вечеринку жалости.
Я убираю подушку и сажусь. Плохая идея, и я падаю назад. Господи, это место нуждается в жалюзи. Я закрываю глаза от света.
- Разве у тебя нет ребенка, которого нужно спасать или что-то такое, Чудак?
Он кивает, и я знаю, что ранила его. Зло во мне улыбается.
- Да… да, есть. - Он хватает меня за руку и поднимает с дивана. Я шлепаю его по руке и отталкиваю, но он слишком сильный. И я повисаю на его плече, и, ебать, если весь мир не выходит из-под контроля.
Я чувствую воду прежде, чем вижу ее. Кричу и пытаюсь ударить его, потому что он удерживает меня под холодными струями. Он держит мои руки, и все это движение и то, что я была вверх тормашками, наконец сказывается на мне. Меня рвет всем, что я выпила вчера вечером, в слив душа. И на его ботинки.
Я ненавижу его. Я ненавижу его. Я ненавижу его. Он держит меня, а я ненавижу его. Он пытается умыть мое лицо, а я ненавижу его. Он – Эдвард, а я ненавижу его.
- Я, возможно, трахнула его вчера вечером.
Он ничего не говорит. Он насквозь промок, пытаясь помочь мне, но ничего не говорит.
- Я, возможно, трахнула их всех. Я была пьяна. Я могла трахнуть их всех.
Он ничего не говорит. Ополаскивает мои волосы от рвоты и ничего не говорит.
- Интересно… сколько раз ты делал это с Таней, Эдвард? Сколько раз она приходила домой со спермой другого человека в себе, а ты делал это.
И он припечатывает меня спиной к стене. Это пугает до чертиков. Зло улыбается.
- Ты чувствуешь себя лучше теперь, Белла? Причинив мне боль? Это заставляет тебя чувствовать себя лучше? – И ему больно. Это в его глазах и в напряженных пальцах вокруг моих рук. – Ты чувствовала бы себя лучше, если бы я просто послал тебя на хер? – Он яростно трясет меня. – Это так?
Я киваю. Я поднимаю свое лицо к нему. И бросаю ему вызов:
– Сделай это. Скажи это.
Он ближе придвигается к моему лицу, и его хватка усиливается.
– Иди на хер, Белла. – Он отпускает меня, и я улыбаюсь, пока жду, когда он уйдет. – А теперь заткнись и повернись, блядь, прежде чем я заставлю тебя.
Он ждет, и я ненавижу его. Бороться бесполезно. Он слишком силен, чтобы от него отбиться. Проклятье, я ненавижу его. Я отрываю спину от стены и поворачиваюсь. Чувствую руки и запах мыла.
- Пока ты просто стоишь и ничего не делаешь, позволь мне объяснить тебе кое-что, Белла. - Его голос злой. Его руки немного грубы, но он сдержан. – Если ты хочешь взять и загубить свою жизнь - прекрасно. Если ты хочешь вышвырнуть «НАС» - замечательно. Но ты не навредишь Грейс…
Моя голова резко поворачивается в сторону.
– Я уже навредила Грейс, Чудак.
Его руки поворачивают мое лицо снова вперед.
– Замолчи. Я не буду дискутировать на эту тему. Я говорю тебе как есть. – Он продолжает мыть меня. – Ты не причинишь ей боль. Ты не будешь пагубно влиять на нее. Ты не будешь злоупотреблять моей помощью. Ты не будешь злоупотреблять моим великодушием и использовать оплату за школу, чтобы гулять и напиваться…
Я сбрасываю с себя его руки. Поворачиваюсь кругом.
– Именно поэтому я, черт возьми, и не хочу твоей помощи. Даешь ее, чтобы потом бросить мне в лицо? Забери все это. Мне плевать. Забери все. Я ничего не хочу. И как только заберешь, иди на хер.
Его лицо не дрогнуло. Я пытаюсь усерднее:
- Иди ты на хер вместе со своими правилами. Она даже не твой ребенок.
Он тянет меня к себе с той же силой, но в другом направлении. К своему лицу.
- Ты удостоверилась, чтобы она была. Или ты забыла об этом? – И я ненавижу его. Я извиваюсь, но из его хватки никуда не деться. – Так что так: либо продолжай учиться, либо отпусти нас, Белла.
Его пальцы соскальзывают с моей кожи. Он выходит из душа. Его обувь оставляет мокрые отпечатки на кафеле. Я ударяю кулаком по стене, пока рука не начинает болеть и пульсировать. Другим кулаком я ударяю по смесителю и выключаю воду. Я не смотрю на себя в зеркало, когда выхожу.
Я не выхожу.
Границы и озера.
Эдвард.
Вторник.
- Есть место еще для одного?
Эммет поворачивает голову в мою сторону. Его лицо ухмыляется, но в глазах виднеется легкое замешательство. Он продолжает наматывать на пальцы белую ленту.
- Не знал, что ты любишь драться, Эдвард.
Я проскальзываю под канатами и ступаю на боксерский ринг.
- Да… я тоже. - Он понятия не имеет, о чем я говорю, хотя мой ответ вполне логичен. (п. беты: Эдвард подразумевает ссору с Беллой, поскольку в английском «fight» – ссориться, ругаться, так же как и бороться, драться.)
- Ну, у меня тут есть кое-кто, кого ты мог бы осилить, - он кивает на группу детей среднего школьного возраста, ожидающих своего урока.
- Очень смешно.
Он посмеивается.
- Занятие для взрослых - сто пятьдесят баксов, чувак. Вон та леди, - он оглядывается через плечо, - будет рада принять твою оплату.
В киоске кассира сидит Розали.
- Серьезно? Ты собираешься взять с меня оплату? - спрашиваю я у Розали. Шутливо. Она это понимает.
- С тебя, доктор Э? Двойную.
Я тихо посмеиваюсь и пролезаю обратно под канаты. Я плачу ей и вижу маленького Джейкоба, сидящего на одном из мест. Слева от него пусто. Я сажусь, и он смотрит на меня.
- Привет, Джейкоб.
- Привет, - отвечает он. На его детском лице виден явный страх, который я ненавижу. Я знаю, что он боится не меня - только мой пол, - но все-таки. Это выбивает из колеи.
- Итак, веселишься с Эмметом? Он учит тебя чему-нибудь хорошему?
Джейкоб смотрит на ринг и наблюдает, как Эммет укладывает на мат парня - в качестве примера, что и как делать. Или… что не делать… зависит с какой точки зрения смотреть.
Он улыбается.
- Да. Он довольно классный.
- Это хорошо.
Джейкоб оглядывается на меня.
- Белла еще не приезжала?
И его страх вытеснен надеждой. Надеждой, которую мне не хочется разрушать, но Белла сделала это практически невозможным.
- У нее много домашних заданий, так что она, вероятно, не приедет еще какое-то время. - И теперь я должен еще и лгать ему.
Джейкоб опустошен моими словами, и мое озеро негодования медленно наполняется.
Я наблюдаю, как Эммет занимается со всеми детьми. Он на самом деле довольно хорош с ними. Я впечатлен. Мое озеро надежды немного пополняется. Хотя путь Эммета не такой скалистый, как у Беллы. Его восхождение было не таким тяжелым. Мне так кажется. Я понятия не имею.
- Ладно, Эдвард. Твоя очередь, - зовет он меня, когда дети покидают зал. Я пролезаю под канатами, и он делает глоток воды, прежде чем столкнуться со мной.
Он вытирает рот рукой.
- Ладно, братан. Во-первых…
Я поднимаю руку вверх.
- Без обид, Эммет, но мне просто очень хочется что-нибудь поколотить. Можем мы перейти сразу к этой части?
Впервые он улыбается, но потом его глаза прищуриваются.
- Что случилось?
- Ничего. Просто хочу ударить что-нибудь.
У него вырывается невеселый смешок.
- Ага… как я и сказал. Что случилось?
- Я могу бить что-нибудь, пока рассказываю тебе?
Он смотрит на меня мгновение, потом на Роуз. Подходит к канатам и наклоняется.
- Эй, детка… как думаешь, ты сможешь принести нам воды из магазина?
Она кивает и спрыгивает со стула. После того, как она взяла сумку и вышла из тренажерного зала, голова Эммета снова поворачивается ко мне. Через мгновение он уже передо мной. Он вытягивает руки, держа боксерскую подушку, и кивает, чтобы я начинал.
- Итак, что сделала Белла?
Я ударяю его рукой, но замираю на вопросе. Его брови поднимаются. Я ударяю его другой рукой.
- Грейс - глухая. - Я бью сильнее.
Он опускает руки.
- Что? Малышка Беллы? Дерьмо.
- Да.
Он поднимает руки обратно.
- И… позволь мне угадать, она снова пьет?
Сильнее.
- Да.
- И?
Сильнее. Сильнее. Сильнее.
- Она…
Я останавливаюсь. Вздыхаю, и он опускает руки.
- Нет. Я так не думаю. Я, блядь, понятия не имею. - Я падаю спиной на канаты. - Она сказала, что могла переспать с тем парнем, но… я думаю, она просто пыталась разозлить меня.
Он кивает.
- Похоже, это сработало.
- Это просто ее защитная реакция. Я знаю это. Но она пила, и это злит меня. Если она вернется к этой привычке, то… - и я должен заткнуться прежде, чем меня прорвет.
- Значит, ты думаешь, что она могла бы сделать и прочее остальное дерьмо тоже. - Спасибо, Эммет.
Я киваю.
- Я не идиот. Я знал, что все не будет радужно и с бабочками, но и не думал, что она сломается так быстро. Я думал, что, возможно…
- Ты мог бы изменить ее.
Он видит раздраженный взгляд на моем лице и поднимает руки.
- Извини.
Я машу головой.
- Все в порядке.
Я отрываюсь от канатов, и мы продолжаем наш урок по кикбоксингу. Под конец, когда мы переодеваемся из нашей потной одежды, разговор возобновляется.
Эммет закрывает дверцу шкафчика.
- Послушай, Эдвард. Я определенно не тот, кто стал бы давать советы о том, правильно или неправильно поступают люди, но, черт, чувак. Ты хочешь, чтобы Белла образумилась?
Я киваю - это так очевидно.
- Где она?
Я качаю головой.
– У тебя опять будут проблемы с Розали.
- Я в первую очередь скажу своей жене. Я усвоил свой урок.
Я качаю головой.
- Я все еще не думаю, что это хорошая идея. Это только наше с Беллой дело.
- Не обижайся, Эдвард, но Белла не станет слушать тебя. Ты потворствуешь ей слишком много.
Теперь я немного злюсь.
- Я не потворствую ей.
- О, неужели? И что ты ей ответил, когда она сказала о возможном перепихе с тем другим чуваком?
Я пожимаю плечами.
- Ничего. Я говорил тебе - она просто хотела вывести меня из себя. Я не ведусь на это.
Он кивает.
- И это все? Ты просто ничего не сказал?
- Я сказал ей, что она не причинит боль Грейс и что если она не сможет собраться, то тогда не сможет видеться с ней. С нами.
Он улыбается.
- И… когда в последний раз ты говорил с ней?
- Я не знаю… неделю назад или около того.
- Роуз говорила, что ты оплачиваешь ее учебу.
- Да, и что?
- Что ты снял для нее квартиру.
- К чему ты, черт подери, ведешь, Эммет?
Он указывает пальцем в мою сторону.
- Ты потворствуешь ей.
Я вздыхаю и хватаю свою сумку. Эммет делает шаг вперед. Кладет руку мне на грудь.
- Ты хочешь справиться с этим по своему, и это круто, но я тебе говорю - пока ты будешь продолжать потворствовать ей, она будет продолжать чудить. Понимаешь меня?
- Я - все, что у нее есть, Эммет.
- Нет. У нее есть бутылка и бесплатное место проживания. А ты просто болван, оплачивающий все это. В тот день, на стоянке, я предупреждал тебя об этом. Ты хочешь любви Беллы - это прекрасно. Но прямо сейчас она нуждается в пинке под зад и ограничениях. Не в чертовой халяве и подвесной груше для битья, когда ей вздумается. Ты хочешь помочь Белле? - его рука ударяет меня в грудь. - Перекрой чертов клапан на ее линии жизни. - Он опускает руку. - Мы ведем Джоша на бейсбол в эти выходные. Ты должен присоединиться к нам.
Он берет свою сумку, и я следую за ним. Розали встает, когда видит его. Она улыбается, и ее руки обнимают его затылок. Он сжимает ее бедра и целует ее. Они выглядят счастливыми.
Я хочу быть счастливым.
Среда.
- У нее очень большие глаза, - замечает Брианна, - но красивые. Они подходят к цвету ее волос. - Бри наклоняет свое лицо к Грейс и легонько целует ее. Они на моей кровати. Я роюсь в столе, пытаясь найти чековую книжку.
- Когда Белла вернется?
Я знаю, что она где-то здесь. Я всегда оставляю ее в этом месте. Прямо под…
- Она скоро вернется?
- Брианна, пожалуйста. - Я продолжаю искать, и мое раздражение растет, так как ее нигде нет. Я с силой закрываю ящик и начинаю искать в шкафу, хотя знаю, что там тоже ее нет.
- Держу пари, Грейс скучает по ней. Я скучаю по своей маме, когда она уезжает. Когда они с папой отправляются в путешествие. Я всегда скучаю по ним. Хотя мне весело и с няней Сашей, или когда приезжаю сюда, но я все равно скучаю по ним. Интересно, Грейс знает, что…
- Брианна, - я повышаю голос.
Ее лицо убивает меня, когда ее глаза расширяются. Я закрываю свои и потираю лицо.
Она шепчет:
- Вы с Беллой поссорились?
Я открываю глаза.
- Нет. - И теперь я лгу и ей тоже.
- Ты… ты выглядишь так, как когда вы с тетей Таней… ссорились.
Ее невинность и зрелось поражает. Ее глаза мечутся вокруг, она выглядит нервной, неуверенной и страшно переживающей. Проклятая Белла. Черт бы ее побрал.
Я присаживаюсь на кровать.
- Прости, что накричал, милая.
Она прислоняется к моему боку. Ее голова опирается на мою руку.
- Она обещала.
И я не единственный, кто имеет озеро негодования.
Четверг.
- Я бы посоветовал написать письмо. Выместить все свои чувства на бумаге. Не о том, как ты себя чувствуешь, говоря об этом, но о своих ограничениях. Она нуждается в пределах и последствиях за свои действия и бездействия.
Я киваю, в то время как Джаспер сидит за своим столом.
- Ей это не понравится, Эдвард.
- Я знаю, - тихо говорю я.
- Но ты должен понять, что это необходимо. И будет еще хуже, прежде чем станет лучше. Если лучше станет, - добавляет он.
- Как всегда оптимистичен, Джаспер.
Он наклоняется вперед, сложив руки на столе, поверх бумаг.
- Я просто честен. Я здесь не для того, чтобы дарить ложную надежду и похлопывать по спине. Я здесь, чтобы консультировать и направлять. Я здесь, чтобы помогать. И, кстати, ты платишь за это. - Его рот ухмыляется.
- Я знаю. Я не могу найти свою чековую книжку.
Он смеется.
- Мы принимает карты и наличные.
- Очень похоже на кого-то, кто «по блату».
Он смеется сильнее.
- Ничто не дается бесплатно, Эдвард. И теперь, когда ты это знаешь, желаю удачи с внушением этого Белле.
- Точно. - Я встаю и за столом в коридоре оплачиваю столько, сколько должен.
Пятница.
- Это что, шутка?
Я качаю головой.
- Нет, это не шутка, Белла.
Ее глаза смотрят в мои, пока она сминает бумаги в руках. Она сминает их в комок и бросает в меня. Он ударяет меня в грудь и падает на пол.
Я киваю и нахожу свои ключи в кармане.
- Это место выглядит дерьмово. Может, тебе бы стоило прибраться здесь, Белла.
Она шлепается на диван, который усыпан пустыми бутылками, контейнерами от еды и другими бумагами.
- Ты мне не хозяин, Чудак. Хочешь, чтобы было чисто, тогда почему бы тебе не пойти и не найти Анжелу. У тебя сейчас такое печальное щенячье лицо… возможно, она даже посочувствует тебе настолько, что трахнет тебя. Я всегда так делала.
Ее нога поднимается, чтобы коснуться моей промежности, и я отталкиваю ее. Она опускается ниже по дивану и раздвигает ноги. Она в нижнем белье и майке.
- Оуууу… не нужно так, доктор Каллен. Давай, по старой памяти. Трахни меня. - Она перекидывает ногу через спинку дивана и с намеком двигает рукой.
Я наклоняюсь над ней, и она улыбается. Она тянет меня за рубашку, пытаясь притянуть ближе. Я качаю головой.
- Ты противна мне, когда ведешь себя так, Белла. Я знаю, что все это - игра, но это все равно отвратительно. Я думаю, что ты одна из прекраснейших людей, которых я когда-либо встречал, и я люблю тебя, я люблю тебя так сильно, но прямо сейчас я ненавижу тебя. Я ненавижу твой эгоизм и ненавижу твою слабость. Я ненавижу твою маску и ненавижу этот взгляд в твоих глазах. - Я хватаю ее ногу и скидываю со спинки дивана, закрывая то, что она пыталась показать. - Если ты угробишь эту квартиру, они возьмут с меня плату за ущерб, который не будет покрыт счетом твоего депозита. Если это произойдет или ты покинешь это место, оставив мне счет, я буду преследовать тебя в судебном порядке. Я выиграю, а ты проиграешь. Если ты вернешься к работе проститутки или стриптизерши, я никогда не буду разговаривать с тобой снова. Я никогда не разрешу тебе видеть Грейс и позабочусь о том, чтобы судья изменил наше соглашение об усыновлении. И прежде чем тебе будет снова позволено увидеть ее, я хочу, чтобы ты пошла на терапию или программу. Тебе нужно показать мне, что ты пытаешься. Ты должна доказать мне, что мое время стоит чего-то для тебя.
Она закрывает глаза.
- Ты закончил?
Я встаю с дивана.
- Я предполагаю, это ты должна, Белла.
Суббота.
- Итак, мы хотим, чтобы ребята в красных кедах победили. Ребята в синих - нам не друзья. - Грейс смотрит на меня так, словно я сошел с ума. Я слегка посмеиваюсь. - Красные. Нам нужны красные. - Я сажаю ее на свои колени, лицом к полю.
- Держи, братан, - Эммет ставит холодное пиво в подстаканник в моем кресле.
- Спасибо.
Он садится и тянет Джоша к себе на колени.
- Да, вероятно, я должен был взять тебе одну из тех длиннющих трубочек, - он кивает на Грейс. - Трудно пить с маленькой егозой на коленях.
Я гримасничаю.
- Не называй ее так.
Он фыркает.
- Новый запах автомобиля не выветрился еще. Подожди. Ты вспомнишь все виды прозвищ, братан.
Он делает глоток пива, и Джош тянется руками к бутылке. Эммет отодвигает пиво.
- Руки прочь от папиного пива, Джош. Это единственное, что сохраняет меня в здравом уме.
Он снова тянется к нему.
- Это невкусно. Нет. - Он тянется и хнычет. Эммет пожимает плечами и прикладывает бутылку к его маленькому рту. - Не говори, что я тебя не предупреждал. - Он позволяет золотистому горлышку на совсем чуть-чуть прильнуть к его губам. Мое тело напрягается, и моему мозгу хочется надавать Эммету подзатыльников за это. Джош отворачивается и кривится с рвотными позывами. - Я же говорил тебе, чувак.
Эммет собирается сделать глоток, но останавливается, так как Розали дает ему подзатыльник.
- Я только что видела, как ты даешь моему ребенку пиво?!
Он смотрит на нее.
- Расслабься. Я просто показываю ему, что это противно.
Бри идет за ней. Роуз водила ее в туалет. Она занимает место рядом со мной и надевает шляпу на головку Грейс, но та слишком большая. Она смеется и стягивает ее обратно, одевая себе на голову.
- Ты знаешь, как научить его этому, Эм? - Его лицо не понимает. - Ты ГОВОРИШЬ ему, что это противно.
Он смеется.
- Ага, попробуй.
- По-видимому, ты не слишком пытался.
Бри хихикает над их спором. Я прислушиваюсь.
Он вздыхает и подносит бутылку к лицу Джоша. Его лицо кривится, и он отворачивается.
- Видишь? Ему совсем не понравилось. Скажи ведь, твой муж – гений.
Розали издает отвратительный звук и оглядывается на игру, когда просят, чтобы все поднялись на национальный Гимн. Эммет сажает сына на плечи. Я держу Грейс так, чтобы она могла видеть, что происходит. Когда песня начинается, Бри поет так громко, как только возможно. Я смеюсь над ней. Она смотрит на Грейс и продолжает петь, и хотя я знаю, что она не может слышать слов, выходящих из уст Бри, ее мягкое агуканье говорит о том, что ей весело. Как только кончается песня и начинает игра, я занимаю свое место.
Всякий раз, когда игра идет хорошо и толпа кричит, хлопает в ладоши и волнуется, Грейс шевелит ножками. Бри смотрит на нее, и каждый раз «дает» ей пять, держа ее маленькую ручку и прикасаясь к ней своей ладонью. Она кривляется и говорит смешные вещи. И даже в тишине Грейс, похоже, понимает. Она выглядит счастливой, и она выглядит так, как будто понимает.
И мое озеро счастья… становится немного полнее.
Воскресенье.
- Благословен тот человек, который надеется на ГОСПОДА, который утвержден в нем. Он будет как дерево, посаженное у воды, пускающее корни у своего потока. И ему не страшно, когда приходит зной - его листья всегда зелены. Его не волнует год засухи, и оно не перестанет плодить.
Эсме смотрит на меня и улыбается. Она также вытирает слюни, бегущие изо рта Грейс. Бри прикасается к моей руке. Я смотрю на нее.
- Мне нужно пописать, - шепчет она.
- Служба почти закончилась.
Ее лицо выглядит отчаянным.
- Мне действительно нужно пописать.
Я наклоняюсь к матери.
- Можешь подержать Грейс? - Эсме протягивает руки, и я передаю ее. Я беру Бри за руку и проскальзываю мимо других прихожан, принося тихие извинения. Я веду ее к соседнему зданию, где после службы все собираются на кофе с выпечкой Элис.
- Я подожду здесь. - Я отпускаю ее руку и прислоняюсь к стене перед туалетом.
Она спешит внутрь, а я, как и сказал, терпеливо жду. Я достаю свой телефон и просматриваю его. Никаких сообщений. Никаких пропущенных звонков. Никакой Беллы. Проклятье. Я засовываю его обратно в карман. Писк туалетной двери в тишине кажется громким. Я поворачиваюсь к ней и вижу высунутую голову Бри. Она ничего не говорит и не выходит.
- Планируешь пропустить оставшуюся часть службы? – шучу я.
Она выглядит нервной.
- Мне кажется, что… что… ты можешь вызвать мою маму сюда?
Я отклоняюсь от стены.
- Что случилось?
Она закрывает глаза.
- Дядя Эдвард. Пожалуйста.
- Я твой доктор, Брианна. Просто скажи мне, что случилось.
- Ты же мальчик.
- Я - мальчик-доктор. Выкладывай.
Она вздыхает и ненавидит меня, когда смотрит.
- Это женские дела. – И ее голос звучит так, будто я должен понять. Мое лицо говорит ей, что я не понимаю. - Господи… ты так меня смущаешь. - Она вздыхает снова. - Это происходит, когда девочки становятся цветками и мальчики хотят опылить их.
Опылить их? Цветками? Почему бы мальчик хотел… ох. Оооо. Дерьмо.
- Я пойду за Эсме.