Если бы Беллатрикс все же удалось доставить к Темному Лорду тебя, он бы вломился к тебе в голову, вызнал все, а напоследок приказал изнасиловать — публично и неоднократно. Потом тебя отдали бы мне и велели пытать, сохраняя жизнь так долго, насколько возможно, чтобы удостовериться, что ты ничего не скрываешь. Я регулярно выполнял такие задания, остальным не хватало… моего самоконтроля. И я бы сделал это! Ты была бы не первой бывшей моей ученицей, которую я замучил до смерти. Я бы гарантировал, что смерть твоя будет медленной — как у остальных. Ты бы сломалась. Мы все в итоге сломались.
Гермиона не понимала, почему не плачет.
Собственно, чувствовала она себя противоестественно спокойно.
— Заткнись, Северус. Я же не идиотка. Мне прекрасно известна твоя роль среди Пожирателей. Я знаю, что подобное от тебя требовал не только Темный лорд. Для Ордена Феникса ты был своего рода невыразимцем, выполняющим грязную работу, о которой мы даже говорить боялись. Мы требовали информации и ни разу не посмели спросить, где и как ты ее получал. Всякий раз, услышав, что от рук Пожирателей кто-то погиб, я думала, ты в этом замешан. Я разговаривала с Невиллом, Джинни, с Луной, видела их воспоминания. Я знаю, что ты с ними сотворил.
Но я обнимала тебя, когда ты плакал, слышала, как ты ночами напролет молишь о прощении в своих кошмарах, замечала, что с тобой происходит. Я видела в Омуте памяти — ты рассказывал Дамблдору, как не смог спасти людей и тебе пришлось наблюдать за их гибелью. Ты приходил на собрания Ордена в мантии, насквозь пропитанной кровью — чаще всего твоей собственной. Жестоко и отвратительно, но такова темная сторона войны. Хотя я никогда не думала, что война — это только битвы и слава. Ты заплатил высокую цену, выиграл для нас эту войну, будь проклято чертово Пророчество. Больше никому не под силу было выполнить твое задание. Это было не честно, однако необходимо.
Не только я так думаю. Ты не одинок, Северус. Тебя отстаивал Невилл. Невилл, который годами тебя боялся, который все еще немного напуган, кого — как ты предусмотрительно заметил — ты пытал! Даже он признает твои заслуги перед Волшебным миром! Минерва все еще купается в своей желчи, но ее не поддерживают. Я не наивна и знаю — так будет не всегда и не везде, но не все тебя ненавидят.
Понимаю, тебе плевать на мнение других. Это не уменьшит боль, это несправедливо, но это их проблемы. Не наши. Ты для меня — не пустая трата времени; я знаю о тебе достаточно много, ты не можешь признаться ни в чем таком, чтобы я от тебя отвернулась, так что хватит меня отталкивать. Я никуда не уйду.
Речь вышла намного длиннее и мелодраматичнее, чем планировалась, подумала Гермиона в наступившей тишине, но эти мысли стоило озвучить.
Большой вопрос, слышал ли эти слова профессор, а если слышал — поверил ли? Окажись на его месте любой другой мужчина, Гермиона кинулась бы ему на шею и поклялась в любви. Другое дело Северус — ее разбитый, испуганный, ожесточенный Северус. Пусть она искренне любила его, однако признаваться в своих чувствах не хотела. Не сейчас. Иначе он всю жизнь станет гадать — а может, она сказала это лишь потому, что чувствовала себя обязанной?
— Я мог бы заставить тебя уйти, — наконец тихо произнес Северус. — Если бы решил, что так будет правильно, что тебе без меня будет лучше.
Свои тоном профессор ясно дал понять: он и правда так думает. Слова задели за живое.
— Так давай же! — разозлившись, выкрикнула Гермиона и порывисто отстранилась.
Не давая шанса ответить, она пнула его по больному колену. Профессор пошатнулся; Гермиона схватила его за руку и крепко прижала к кафелю стены. Будь у Снейпа хоть секунда, он рефлекторно прикончил бы ее на месте, раньше, чем понял, что вообще происходит. У нее был единственный шанс, и она им воспользовалась.
Глядя ему прямо в глаза, она выкрикнула:
— Легиллеменс!
Гермиона знала: она все еще жива только лишь потому, что застала его врасплох. Он полностью доверял ей; это означало, что она — единственный в целом мире человек, от которого он не защищался непрерывно. Он не ждал такого предательства, не ждал ее нападения.
Мысленная связь установилась, Гермиона с трудом сдерживала страх.
Это просто самоубийство!
Его разум инстинктивно отозвался паническим рефлексом, моментально всплыл застарелый инстинкт самосохранения. Он позволил ей внедриться, уступил вторжению, но где-то глубоко внутри с лязгом поднялись оборонительные щиты. Он так привык: ведь единственным, кто систематически вторгался в разум Снейпа, был Волдеморт. Глубина ужаса профессора потрясала; как Северус мог снова и снова возвращаться к своему властелину, внушающему подобный трепет?
Секундой позже защитная стена укрепилась, стала почти осязаемой, ужас уступил место чистой ярости. Имей в тот момент Снейп в руках волшебную палочку, он бы убил Гермиону. Она это явственно осознавала. Из всего подвластного ей арсенала чар, Гермиона выбрала худшее — вторжение в его разум. Эмоции Северуса вышли далеко за пределы гнева, напоминая чистое помешательство.
Но Гермиона как никто другой знала Снейпа и ставку сделала именно на это знание. Северус привык обуздывать разум и чувства, крайне редко действовал, не отдавая себе отчета. За два десятка лет шпионажа Северус стал экспертом в анализе ситуаций, замечал абсолютно все, мог заглянуть за рамки очевидного и увидеть, что там скрыто. Гермиона почувствовала, как ужасающую ярость медленно сменило спокойствие и поняла, что была права. Северус и в самом деле все понимал, она не взломала его разум, только установила связь. Теперь она пассивно стояла, полностью открыв ему свое сознание, и ждала.
Как-то раз Гермиона предложила ему показать правду — не стыдится ли она их отношений. Северус отказался. Сказал, что для него это форма насилия. Гермиона не специализировалась на ментальной магии, но знала достаточно и признавала за профессором право так думать. Но эту ситуацию она спровоцировала сама, сама пригласила его внутрь. Распахнула двери. Снейпу осталось лишь последовать приглашению.
Прошла почти вечность, как вдруг Гермиона почувствовала аккуратное прощупывание своего сознания: Снейп ментально приблизился. Его неуверенный трепет был почти осязаем, моральные принципы и страх боролись с отчаянным желанием знать. Гермиона сосредоточилась на воспоминании о собрании в учительской и своем разговоре с Невиллом после него, пытаясь подтолкнуть картинку к Северусу. Делала она это неумело, зато Снейп был настоящим профессионалом. Гермиона поняла: он смотрит. В Омуте памяти она бы предложила ему тщательно подготовленные версии разговоров с Джорджем и Поппи, но Северус заметил бы любую попытку отредактировать воспоминания, и смысл был не в том. Она просто стояла тихо, стараясь не сопротивляться и позволила увидеть все, что он пожелает.
Профессор колебался, понимая, насколько она позволила себе открыться. Гермиона уловила эмоциональный всплеск — неопределимый, исчезнувший слишком быстро. Затем Северус снова коснулся ее сознания, очень легко и стремительно, поверхностно проглядывая мысли и собирая общее впечатление, не ища ничего конкретного. Он не стал рисковать заходить глубже или копаться более существенно, неожиданно мягко отступая, прежде чем неожиданно окончательно разорвать связь и захлопнуть за собой дверь.
Гермиона быстро заморгала, возвращаясь в реальный мир. На нее тревожно смотрел Северус. Они не обращали внимания на льющиеся потоки воды. В глазах профессора стояли непролитые слезы, он выглядел потрясенным, но шок быстро проходил.
— Ты как? — осторожно спросила Гермиона.
— Это было невероятно опасно, — прохрипел он. — Я чуть тебя не убил.
— Знаю. Я отдавала себе отчет в своих действиях и в твоей реакции тоже. Я понимала, что ты усомнишься, и верила — ты догадаешься, что именно я делаю.
Северус изумленно взглянул в ответ и со значением указал за ее плечо. Гермиона обернулась и ахнула. Экран душевой кабины разбился вдребезги, плитка на стене раскрошилась, на полу виднелись подпалины.
— Я чуть тебя не убил, — повторил профессор. — Никогда больше так не делай, Гермиона.
— Ты не слышал меня, Северус. Я не знала, как до тебя достучаться.
Зельевар покачал головой.
— Неважно. Больше никогда так не делай, ни в коем случае. В следующий раз я могу не остановиться. Ты хоть понимаешь, что бы со мной сталось, если бы я ранил тебя или даже убил?
Тяжело сглотнув, она вновь оглядела разрушения, обняла себя руками, задрожала, несмотря на жар ванной комнаты, и закрыла глаза.
— Прости. Я просто больше не могла видеть тебя в таком состоянии.
Внезапно он грубо стиснул ее в объятиях, так сильно, что выжал воздух из ее легких.
— Идиотка! — сипло прошептал он. — Ты рисковала душой и телом, лишь бы попытаться меня подбодрить? Ты совершенно не защищалась! Я мог стереть твой разум или сжечь твою плоть до костей!
Пытаясь справиться с неровным дыханием, она обняла его — не менее яростно.
— Северус, я бы рискнула чем угодно, чтобы увидеть твою улыбку!
Он ненадолго ослабил объятия, подхватил ее на руки, вновь крепко обнял и зарылся лицом ей в шею. Его трясло. Она обняла его руками за плечи, ногами за талию, цепляясь так сильно, как только могла, изо всех сил стараясь не рыдать.
* * *
— Мерлин, Гермиона, ты жутко выглядишь! — пробормотал за завтраком Невилл. — Ты вообще спала?
— Нет, — слабо улыбаясь, немного хрипло ответила Гермиона.
— А почему? Все прошло настолько плохо?
— Он вернулся после двух ночи, а поговорить мы смогли только в пять утра. Пока со всем разобрались, пришло время завтракать.
— Ничего себе. Но вы таки разложили все по полочкам?
Гермиона вдруг обнаружила, что улыбается.
— Да.
В ответ на это Невилл изогнул бровь и Гермиона, усмехаясь, отрицательно покачала головой.
— Уймись, парень, не в том смысле. С Северусом такой номер не пройдет. Хотя, конечно, пройдет, но потом ему будет еще хуже. На глупости нам не хватило времени.
Невилл взглядом поблагодарил Гермиону за то, что обошлась без уточнений, и вернулся к своей яичнице.
— Так где он сейчас?
— Ремонтирует стену в ванной. Не спрашивай, — добавила Гермиона в ответ на вопросительный взгляд друга. Мотнув головой в сторону центра главного стола, она спросила: — Она с тобой еще не говорила?
— Я не дал ей шанса. Только потому что мне уже не так больно, как раньше, я не собираюсь быстренько ее прощать.
Гермиона согласно кивнула и откусила тост. Вдруг Невилл ткнул ее локтем в бок: в Большой зал собственной персоной вошел не кто иной, как Снейп. Твердой походкой он прошел между длинными столами факультетов прямо к Главному столу. По всей видимости, решил доказать Минерве, что не так-то просто запугать профессора Зельеварения. Наблюдая за ним, Гермиона поняла: что-то изменилось. Он двигался более решительно, явно чувствовал себя уверенней в собственной шкуре, аура его силы была почти осязаема, а хромота практически исчезла. Он напоминал профессора Снейпа из ее школьных дней: непоколебимого, сердитого и совершенно бескомпромиссного. Кажется, небольшая зажигательная речь Гермионы вкупе с тем, что Снейп увидел в ее разуме, каким-то образом пошла ему на пользу.
— У тебя слюни потекли, — усмехнулся Невилл, глядя на то, как Гермиона смотрит на зельевара.
— Вовсе нет, — горячо прошептала она, не в силах подавить улыбку.
Харизма и ореол силы, которые у нее давно ассоциировались с Северусом, стали более очевидны. И ему это ужасно шло. Снейп выглядел так, словно был всем совершенно доволен. Оглядев преподавательский стол, Гермиона поймала взгляд мадам Помфри. Прежде чем отвести взгляд, хозяйка больничного крыла улыбнулась одними уголками губ.
Лицо Минервы одеревенело.
По своему обыкновению не обращая ни на кого внимания, Северус занял место в конце стола и принялся литрами вливать в себя черный кофе. Зельевар выглядел уставшим, но заметить это мог только тот, кто знал его так же хорошо, как Гермиона. Все свое внимание профессор отдал кофейной кружке, однако, садясь, слегка сдвинул стул, и теперь его нога касалась ноги Гермионы практически от лодыжки до бедра.
На выходе из Большого зала их поджидал еще один сюрприз.
Гермиона шла с Невиллом, когда рядом возник Снейп. Лонгботтом покосился на подругу, но Гермиона в ответ только пожала плечами. Она не знала, чего хочет Северус. Обычно он избегал контактов на публике.
Все трое немного прошлись в тишине, как вдруг профессор произнес:
— Невилл.
Невилл вздрогнул.
— Да?
— Благодарю за ваши вчерашние слова.
Гермиона и Невилл уставились на зельевара. Тот отвел взгляд и свернул в боковой коридор, мгновенно исчезнув из виду.
Невилл вытаращился вслед.
— Не помню, чтобы он звал меня по имени, кроме того раза на самом первом уроке Зельеварения, когда зачитывал списки учеников, — наконец выдавил он. — Твоя работа?
— Нет, — тут же открестилась Гермиона, для пущей убедительности мотая головой. — Я показала ему воспоминания о разговорах на собрании, и все. Мы это даже не обсуждали! Я совсем не знала, что он собирается тебя поблагодарить. Вот видишь, он может быть милым!
— Я решил, что наступил конец света, — пробубнил Невилл.
Лонгботтом явно растерялся: то ли смеяться, то ли спасаться бегством. Его личная планета определенно сошла со своей оси.
— Ничего, переживешь. Ну, увидимся!
Плевать на выматывающее утро, сегодня все складывается лучше, чем вчера, думала Гермиона, направляясь в класс.
* * *
День прошел, как любой другой учебный день.
Гермиона невероятно устала и вместо обеда решила вздремнуть, в надежде, что это поможет дожить до вечера. Последний урок она вела у третьекурсников. Как только ученики покинули помещение, в кабинет сунул любопытный нос Тимоти Альтон.
— Что такое, мистер Альтон?
Тимоти уставился на профессора широко распахнутыми невинными глазами.
Наверняка влез в очередные неприятности, решила Гермиона.
— Я только поинтересоваться, все ли в порядке с профессором Снейпом…
— А с чего бы вам этим интересоваться? — невозмутимо глядя на него, уточнила Гермиона.
— Ну, у нас сегодня было Зельеварение, и профессор вел себя как-то по-другому, — искренне ответил Тимоти. — Мне показалось, один раз я даже заметил, как он улыбается. Так что, конечно же, я заволновался.
— Минус пять баллов Слизерину за дерзость, мистер Альтон, — вздохнула Гермиона, сдерживая улыбку. — Почему же вы решили выразить свое “беспокойство” мне, а не профессору Снейпу?
— Жить очень хочется, профессор Грейнджер!
Пытаясь сохранить бесстрастное выражение лица, Гермиона прикусила язык.
Она покачала головой и указала на дверь.
— Кажется, вам стоит покинуть помещение, мистер Альтон, пока вы не лишили Слизерина заработанных за день очков. Можете быть свободны!
Сказав это, Гермиона поняла, что только что неосознанно процитировала Северуса. В последнюю встречу Тимоти с деканом, последний сказал школьнику ровно то же самое, так что профессор Грейнджер не удивилась, когда Тимоти широко усмехнулся.
— Как скажете, профессор! Спасибо.
Он бодро поскакал к двери и выскочил вон. Гермиона осталась сидеть и, печально ухмыляясь, переживать, что слизеринец из нее на самом деле дерьмовый.
А Тимоти нахальное отродье! Но милое.
Гермиона отлично понимала, что весь Слизерин догадывается об их отношениях. Как минимум, после Рождества, когда Северус попросил их доверять профессору Грейнджер как себе самому. С точки зрения слизеринца, это все равно что дать объявление в “Пророке”.
Но это же Слизерин! Ученики и не думали о том, чтобы трепаться на всех углах. Отчасти из-за чувства собственного превосходства, ведь ни у кого больше не хватило мозгов догадаться, а отчасти потому, что были рады доверять кому-то кроме Снейпа. К тому же, они отлично понимали, что зельевар для них делает.
Не сумев все-таки сдержать улыбку, Гермиона встала и потянулась, глядя на часы. У нее наступил перерыв в занятиях, а у Северуса еще нет. Наверное, все же лучше отправиться к себе и немного поспать.
* * *
Вернувшись в подземелья, Гермиона застала Северуса за рабочим столом. Судя по его виду, он тоже успел подремать, чтобы оставаться работоспособным. Профессора явно посетило вдохновение: он что-то яростно строчил на пергаменте. Повсюду беспорядочно валялись листки.
Снейп едва поднял голову, когда Гермиона вошла.
— Что-то новенькое? — поинтересовалась она, бочком села на единственный свободный краешек стола и попыталась прочесть вверх ногами узкие остроконечные буквы.
— В каком-то смысле, да, — с отсутствующим видом ответил Снейп, резко вычеркивая только что написанное. — Но на сей раз не зелье. Подумываю осуществить новый проект, хотя не представляю, как найти на него время.
Гермиону охватило любопытство. Она перестала коситься на хаотические записки и посмотрела на Снейпа.
— Что за проект?
— Вчерашние события доказали, что мы не можем рассчитывать на правдивое и непредвзятое повествование о войне в стенах Хогвартса, — бормотал он, черкая так быстро, что Гермионе оставалось только гадать — как он собирается потом разбираться в записях. Снейп очевидным усилием воли прекратил писанину, откинулся на спинку кресла и настороженно взглянул на свою визави. — Минерва ведь не единственная, кто не сможет держать в узде личные чувства, рассказывая о прошлом. И, как мы заметили, когда пытались объяснить все твоим родителям, любые официальные источники тоже более чем бесполезны.
Гермиона обдумала слова зельевара, выискивая скрытый смысл, наконец удивленно моргнула и посмотрела на Северуса.
— Ты решил написать книгу? Как чудесно! Но ведь у тебя и правда совершенно нет времени...
Он слегка улыбнулся и вернулся к своим заметкам.
— Не совсем… — продолжил он, избегая смотреть ей в глаза. — Я тут призадумался о соавторстве. — Снейп неуверенно взглянул на Гермиону. — Ты никогда не рассматривала возможность потрудиться на поприще литературы?
Лишь буквально недавно она размышляла о том, какая негодная из нее вышла слизеринка. Но стоило предложению прозвучать, как Гермиону ослепил мириад открывшихся возможностей.
После вчерашней катастрофы она смогла сказать только:
— Полнейшее разоблачение тайн второй магической в интерпретации Снейпа и Грейнджер! Боже, это будет просто пощечина… всему миру!
Мягкая улыбка Северуса подозрительно смахивала на самодовольную ухмылку.
— Признаю, именно этим идея написания книги привлекает меня более всего.
— Звучит, конечно, весьма заманчиво, — задумалась Гермиона. — Твой взгляд на события... К тому же, ученики должны знать эту историю целиком. Ты расскажешь собственную версию, люди перестанут плеваться в тебя и говорить мерзости. Отличная идея. Одному богу известно, как найти на это время. Хотя жизнь у волшебников длинная! — улыбнулась Гермиона. — Может, вернемся к этому разговору на летних каникулах?
Снейп снова нерешительно кивнул.
— Кстати, насчет лета… У тебя уже есть какие-то планы?
— Нет пока. А вот у тебя, судя по всему, есть. Просветишь?
Снейп выпрямил спину, переплел пальцы и невозмутимо произнес:
— Я подумывал о Франции.
— Неужели?
— В самом деле. Говорят, в Дордони есть на что посмотреть...
Гермиона очень старалась на него не пялиться. Если она не ошибалась, Северус только что предложил встретиться с ее родителями. Она гадала, мог ли кто-то еще понять, чего ему это стоило. Сопротивляясь внезапному порыву задушить профессора поцелуями, она попыталась непринужденно ответить:
— Однажды ты устроишь сюрприз, который мне не понравится.
Снейп расслабился и ехидно ухмыльнулся.
— Вздор. В вопросах удовлетворения леди я просто эксперт.
Гермиона ни разу еще не слышала от него таких инсинуаций.
Она усмехнулась в ответ и изогнула бровь.
— Серьезно? Не замечала, что ты такой гуру. Думаю, мне требуются доказательства...
21.01.2018
Глава 31
"It may sound absurd, but don't be naive
Even heroes have the right to bleed
I may be disturbed... but won't you concede
Even heroes have the right to dream
It's not easy to be me."
— Five For Fighting,
'Superman'.
Шутку Гермионы Северус принял как вызов. От стола прямо к спальне вела дорожка беспорядочно сброшенной одежды. В самой спальне на кровати, переплетаясь телами, лежали Грейнджер и Снейп. Они нежно целовались: первый безумный порыв стих. Рука Северуса скользнула между бедер Гермионы, та изогнулась под ласковыми прикосновениями. Она запустила пальцы ему в волосы, а он прижался ртом к ее груди и тихо рассмеялся.
— Вот теперь я тебе верю, кажется, ты и правда можешь гениально удовлетворить женщину — свою женщину, я имею в виду.
Снейп обвел языком вокруг соска, вибрацией смеха щекоча кожу. Пальцы вошли глубже...
— Ужасно рад, что ты заметила. Я бы не хотел, чтобы мои усилия пропали даром.
Невольно приподнимая бедра, она лукаво ухмыльнулась.
— Неужели… это… так... тяжело? — И прижалась бедром к возбужденному члену.
Северус с упреком легонько куснул ее за грудь и тут же зализал место укуса.
— Не стоит, профессор Грейнджер. Порой ваш словарный запас так ограничен...
Она мягко потянула его за волосы, зельевар поднял голову и посмотрел на нее, черные глаза жарко сверкнули. Гермиона не спеша облизала губы, глядя, как Северус горящим взглядом следит за ее языком, и медленно дразняще улыбнулась.
— Смешно слышать, особенно от вас, профессор Снейп. Кстати, на заметку: женщин заводят грязные словечки, — пробормотала она. — Ты и в самом деле блеснул своими умениями. Чувствую себя просто обязанной в ответ продемонстрировать собственные навыки.
— Желаешь продемонстрировать собственные навыки удовлетворения женщины? Никогда не фантазировал о лесбиянках... — Снейп выгнул бровь.
— Продолжай острить, слизеринец, и эта ночь закончится не так, как ты рассчитывал, — смеясь, предостерегла Гермиона.
Она притянула его к себе и поцеловала, поглаживая грудь и спускаясь ниже. Он испустил длинный вздох и закрыл глаза. Она опрокинула его на спину и снова поцеловала. Профессор нетерпеливо ответил, его руки скользнули по ее спине и сжали ягодицы, прижимая к себе теснее.
Вдруг Гермиона нажала ему на плечи и оттолкнула, разорвав поцелуй. Она смотрела на Снейпа, волосы ее буйными кудрями завивались вокруг лица. Он открыл глаза, чтобы посмотреть на нее, но она уже опустилась вниз и взяла член в рот. В этот раз она не стала предупреждать, не стала медленно спускаться по телу, чтобы дать ему время смириться со своей затеей. Однако судя по стону профессора, это уже не имело значения. Он вцепился ей в волосы и выгнул бедра навстречу. А она улыбнулась и втянула глубже его стержень, нежно посасывая.
Северус вздрогнул, застонал и почти неразборчиво выдавил:
— Гермиона, повернись. — Она остановилась и проследила взглядом линию его тела — он смотрел на нее горящим взглядом. — Повернись! — прорычал Снейп.
Она вздрогнула и улыбнулась, догадавшись, о чем он. Встав на четвереньки, она повернулась, перекинула ногу через его плечи и снова склонилась к его чреслам.
Ласкать его таким способом стало непросто, зато угол для проникновения в горло вышел отличный. Вдруг его руки стиснули ей бедра, жадные губы припали к лону, и она застонала с членом во рту.
Секс превратился почти в соревнование. Кто первый сможет заставить партнера отключиться? Северус отрывался от нее, чтобы застонать или выкрикнуть нечто бессвязное, заставлял ее извиваться над ним и то и дело вынуждал поднять голову, чтобы глотнуть воздуха, но они вновь и вновь с удвоенной энергией принимались за дело.
Однажды показалось, что Северус проиграет — ведь Гермиона наконец обнаружила его слабое место. Он просто не имел опыта, позволяющего побороть свои ощущения. Гермиона обожала сознавать, что в чем-то она-таки способнее него... И тут же застонала вновь и прижалась промежностью к его лицу — все же он в этом ужасно хорош!
Северус начал терять контроль, бедра вздымались, дыхание становилось все тяжелее. Зельевар балансировал почти на грани, Гермиона уже чувствовала вкус его предсемени. Она запустила руку между его ног, взяла в руку яички и нежно их сжала, пробежав языком по его стволу. Тут же послышался стон, профессор содрогнулся. Он уже не мог сосредоточиться, его движения стали слабыми и не такими точными. Гермиона испытала прилив удовлетворения: все-таки удалось сбить с толку непревзойденного мастера самоконтроля!
Наконец он откинул назад голову, вцепился ей в бедра, задрожал всем телом, выдохнул ее имя, выгнулся дугой и закричал.
Гермиона высосала все досуха, медленно сглотнула и триумфально улыбнулась: этот раунд точно остался за ней. Внезапно меж своих ног она почувствовала тяжелое дыхание. Северус снова сжал ее бедра, удерживая на месте. Гермиона обрадовалась: профессор с ней явно еще не закончил. Он опять зарылся лицом у нее между ног и вернулся к своему увлекательному занятию. Он лизал и сосал, изредка прерываясь, чтобы набрать воздуха, и Гермиона отдалась на его волю, больше не в силах сдерживаться. Мгновением позже мир вспыхнул белым, Гермиона погрузилась в дымку удовольствия и игриво прикусила его бедро, блаженно застонав.
Она рухнула на него сверху, дыхание замедлилось. Северус ткнул ее носом, и она улыбнулась дрожащими губами: кажется, сей жест велел ей подвинуться и дать профессору воздуха. Гермиона медленно встала на четвереньки, отползла назад, развернулась и растянулась рядом.
Она посмотрела на Северуса и фыркнула от смеха.
— Боже, тебе надо умыться.
Тот тихонько усмехнулся в ответ — все еще никак не мог отдышаться, и стал вытирать рот и челюсть, то и дело слизывая влагу с пальцев.
— Ничего удивительного, — пробормотал профессор с полузакрытыми глазами, потянулся и устало вздохнул. — Полагаю, тебя не уговорить остаться здесь до вечера?
— Думаю, ты легко можешь меня уговорить, — хихикнула Гермиона, — но пора ужинать. Мы с Невиллом решили заставить Минерву немного подергаться.
— Достойная цель, — признал профессор. Полузакрытые глаза лениво изучали Гермиону, собирающую разбросанную одежду взмахами палочки. — Если честно, даже я удивился. Такую неподдельную враждебность Минерва обычно приберегает специально для меня, уж никак не для обожаемых героев-гриффиндорцев. Как точно подметил Лонгботтом, даже я не позволял себе пасть столь низко.
— Зачем ей это? Никогда не видела ее такой… Черт, даже не знаю, как описать.
Профессор пожал плечами, помолчал и убрал с лица руку, рассеянно облизывая губы.
— Посттравматический стресс, — спокойно прокомментировал он. — Ты же знаешь, он у всех протекает по-разному. Минерва Макгонагалл очень сильная и решительная женщина, от потрясения она легко оправилась. Но наша директриса родилась в двадцатые годы, прошла две магические войны и несколько магловских. Перед концом последней магической я стал для нее олицетворением зла. Стал, если тебе угодно, символом всего плохого, что ей пришлось вынести. Мы с ней знакомы почти сорок лет, вернее, тридцать, если не считать десять лет моих скитаний, но Минерва, глядя на меня, ничего этого не видит. Она видит лишь Пожирателя смерти.
— Тебя это ранит? — мягко спросила Гермиона, садясь на краешек кровати.
— Иногда, — тихо признался Снейп. — Но далеко не всегда. Мы никогда не дружили, да и воды с моих школьных лет утекло слишком много. К тому же, это не только ее вина. — Глаза его на секунду ожесточились. — Однако, такое отношение начинает утомлять. А ее словам про Лонгботтома и вовсе нет оправданий. То, что ей тяжело справляться с собой — не причина. — Жесткое выражение внезапно переросло в ухмылку. — Странно слышать от меня такое, правда? — сухо заметил он, заставив Грейнджер на секунду улыбнуться.
Произнеся очищающее заклинание и отыскав свежие трусики, Гермиона обернулась. Язык у нее так и чесался, но спросить она боялась…
— А ты… был там, когда это случилось? — наконец, осторожно спросила она.
Северус покачал головой.
— Это произошло после падения Темного Лорда. Пожиратели рассеялись по свету. Я не знал, что стряслось. Я бы попытался помешать, если бы был в курсе их планов — потому что сам однажды почти обезумел под Круциатусом. Такого я бы никому не пожелал.
Несмотря на тяжелую тему разговора, Северус не старался оправдываться, не разозлился и не расстроился. Видимо, понял, что она не пытается его обвинить.
Гермиона натянула джинсы. Лифчик она обнаружила не сразу, надела его и лениво прогнула спину.
— Может, ты нам что-нибудь посоветуешь? Ты намного дольше нас практиковался в умении доводить Минерву.
Снейп хмыкнул и снова потянулся.
— Лонгботтом не так уж расстроился, но директрисе не обязательно об этом знать. Уверен, он все еще прекрасно помнит, как дрожал под строгим учительским взглядом. Пусть прикинется несчастным, а не испуганным, другого не нужно.
— А мне что посоветуешь? Как дать понять Минерве, что мне не по душе то, как она обходится с моими друзьями?
Он выдал гримасу, похожую на улыбку.
— А ты просто будь собой, моя маленькая фурия, все остальное приложится.
— Ну ты зараза, — отозвалась Гермиона, улыбаясь в ответ.