– Ну, что, Вадим, нашел себе учителя сострадания?
Я неожиданно остановился. Сам не понял, зачем. Мы стояли на относительно пустынном пятачке перед входом в парк. Лина тоже остановилась и со странным вызовом поглядела на меня.
– Нет, не нашел, – сказал я твердо. – И не найду… Потому что кроме тебя больше никто не годится на роль учителя сострадания.
Лина улыбнулась и, кажется, покраснела. Теперь она смотрела не в глаза, а ниже, на мои губы. При этом ее собственные губы слегка приоткрылись. Я прекрасно понял, что всё это значило, но на меня напал паралич.
…Паралич пропал, я наклонился и поцеловал Лину в губы, которые оказались в этот холодный день удивительно теплыми и мягкими. Она ответила – довольно неловко на мой неискушенный взгляд, не так, как показывают по телику. И это меня обрадовало.
Я оторвался от нее в страхе, что выдам свое полное неумение в этом важном деле. Я даже ее не приобнял, как полагается. Лина не сразу открыла глаза, ее рука, державшая зонт, чуть отклонилась назад, рукав отодвинулся, открыв едва заметную татушку на запястье. Одно слово, перечеркнувшее весь этот прекрасный день: «Lautus»…
***
…Оглушительный лязг голема заглушил все остальные звуки. Выметнувшаяся с немыслимой скоростью рука монстра пробила Диомида насквозь. Лина отлетела в сторону, и к ней тут же подскочил отец. Несколько секунд Диомид с детским удивлением смотрел на ржавое щупальце, торчащее из груди. Потом голем с той же скоростью выдернул щупальце, и Диомид рухнул на землю, заливая мокрый асфальт двора кровью.
Я поднял лицо к черному слезящемуся небу. По моему лицу теперь тоже текли не только дождевые капли.
Медленно, с сутулившимися плечами, я пошел прочь, не оглядываясь. Позади неистовствовали Тени, железный голем с грохотом крушил всё вокруг, а дом горел, как моя жизнь. Никто меня не преследовал.
|
|
Я не знал, что буду делать дальше. Просто оставлял за спиной остывающее тело учителя, свою первую любовь и дом, который почти стал моим родным, и растворялся в ночи – ведь именно в ней место черному шаману.
Глава 1
Крупные международные аэропорты разных стран, в сущности, мало чем отличаются друг от друга: огромные терминалы, зоны беспошлинной торговли, пронумерованные «гейты», разноликая толпа, эскалаторы и многоязычный говор схожи между собой, как клоны. И всё же, когда мы с Гором и Винни, покинув самолет рейса Лондон – Москва, едва ступили на территорию аэропорта «Домодедово-2», что-то в самом воздухе подсказало, что мы наконец-то дома.
Нет, Англия мне вполне понравилась, но, как ни крути, дома лучше. Меня не было на территории Российской Федерации чуть больше месяца, и я с удивлением обнаружил, что за это короткое время отвык от русской речи.
Несколько дней назад нам позвонил Иноземцев, и мы поняли, что затяжные каникулы на Туманном Альбионе закончились. Доктор велел нам возвращаться и пообещал, что в аэропорту нас встретят. На наши вопросы о настырном ФСБ-шнике Волкове, который упорно шел по нашим следам – иногда кровавым, – Артур Григорьевич сухо ответил, что подробности сообщит по прилете.
Из всего сказанного мы поняли, что нам предстоит поторчать в Москве, с которой лично у меня возникали неприятные ассоциации. Катакомбы-то под нашей столицей никуда не делись, так же, как и запертые в них чудовищные порождения Танатофилов…
|
|
На выходе из аэропорта нас действительно встретили – пятеро мужчин в строгих костюмах, с военной выправкой.
Один из них, невысокий, лет пятидесяти, вышел к нам навстречу, на ходу вынимая «корочку».
– Станислав Сивцев, ФСБ, пройдемте.
Я узнал его: когда-то он с лакейской предупредительностью держал над Иноземцевым зонт на кладбище. Позже выяснилось, что его подослал к Иноземцеву тот самый Волков.
«Встряли», – подумал я.
Пока он говорил, остальные «люди в штатском» как бы невзначай окружили нас. В зале аэропорта толклась толпа народа, на нас никто не обращал внимания.
– В чем дело? – спокойно спросил Гор.
Я ждал, что ответа не последует. Представители власти не любят отчитываться перед простыми смертными, но Сивцев меня удивил:
– С вами хочет побеседовать мой шеф, подполковник Виктор Волков. Кстати, ваш знакомый доктор находится у него.
Что-то у меня в груди оборвалось, я оперся на трость, с которой до сих пор мне приходилось передвигаться. Коленки ослабли, и мне захотелось прилечь – прямо на пол. Кожей я ощутил, как напряглась рядом Винни. Гор нахмурился и, поправив огромный рюкзак за спиной, уставился на носки кроссовок, как нашаливший школьник.
– А у вас есть право задерживать нас? – набравшись сил, дерзко спросил я.
Сивцев подарил мне резиновую улыбку:
– Учитывая количество и особенности материала, что мы на вас собрали, у нас есть право расстрелять вас всех троих на месте. Так что не старайтесь нам помешать.
Глава 2
Мы вышли из здания аэропорта – Винни я тащили за собой чемоданы на колесиках, Гор шагал со своим рюкзаком, а вокруг нас маячило пятеро безопасников с оттопыривавшимися в области подмышек пиджаками. Электрический свет заливал всё вокруг, но небо над нами было чернильным и беззвездным.
|
|
Пока шли к парковке, я успел переглянуться с Винни и Гором. Оба были встревожены и тщетно пытались это скрыть. Собственно, у нас не оставалось выбора, кроме как идти с ними, тем более что Иноземцев был уже арестован…
Нас усадили в минивэн, марку которого я не сумел определить. Я думал, что безопасники затолкают нас в салон, уперев ладонь в темя, как это показывают в фильмах, однако с нами обошлись куда вежливее, чем можно было ожидать, принимая во внимание угрозу Сивцева расстрелять нас на месте.
– На базу, – коротко приказал Сивцев водителю. Тот молча вырулил с парковки на улицу.
Ехали в полном молчании. Через полчаса молчаливой езды я не выдержал:
– Хоть бы радио включили, что ли?
Винни и Гор кинули на меня удивленные взгляды. Сидевшие напротив нас «люди в штатском» ничем не выдали эмоций, а Сивцев, восседая рядом с водителем, повернул к нам голову, усмехнулся и слегка кивнул. Водитель послушно включил радио, и зазвучали возбужденно-веселые голоса ди-джеев радио «Евразия Плюс». Так, под болтовню ведущих и музыку мы ехали еще час.
Проплывающие за окном московские пейзажи мне ни о чем не говорили, мы много раз заворачивали то вправо, то влево, кружились по головоломным развязкам, и я окончательно потерял направление. Мне лишь казалось, что мы едем куда-то на окраину.
Наконец, минивэн затормозил перед высоким бетонным забором, за которым в свете прожектора виднелась крыша крупного особняка. Не успел я подумать, что это место мало похоже на штаб-квартиру ФСБ, как нас попросили выйти из машины.
Мы вылезли из салона вместе с багажом. Под ногами захрустел гравий. Сивцев позвонил в стальные ворота, потом что-то пробормотал в динамик. Наверное, секретный пароль.
За воротами был широкий двор, освещенный мощными лампами. По обеим сторонам от ворот росли ели. В тени одной из елей мне почудилось движение – что-то сероватое очень плавно проплыло прочь от нас и пропало из поля зрения. Может, собака? Но собаки не двигаются так плавно.
Наши конвоиры обменялись короткими фразами с ожидавшими нас за воротами людьми. Смысл фраз ускользнул от моего сознания, они говорили на каком-то специальном профжаргоне.
– Это не ФСБ, – шепнул мне Гор, воспользовавшись тем, что конвоиры отвлеклись от нас.
– А кто? С чего ты решил?
Нас повели к особняку, не дав Гору ответить. Впрочем, мне и самому было ясно, что «база» больше смахивает на обитель какого-нибудь криминального авторитета, чем на «офис» силовиков.
Если у меня и имелись сомнения в том, что Гор прав, то они развеялись, когда мы подошли ко входу. Дверь открыл человек в странном серебристом костюме, шлеме и зеркальной маске, полностью скрывающей лицо. Он молча посторонился, пропуская всю процессию в просторное помещение, залитое светом многочисленных торшеров.
В центре помещения стоял длинный стол, вокруг него на стульях расположились люди. Я узнал Иноземцева; он выглядел так, будто прибыл на светский раут. Рядом с ним сидел какой-то пожилой бурят или калмык, с лысой головой и большой родинкой посреди лба. Напротив, подперев ладонью подбородок, явно скучал от безделья парень лет двадцати пяти, худой, лохматый, с оттопыренными ушами. Когда он обернулся к нам, я увидел, что у него опущено левое веко и левый уголок рта, как у людей с параличом лицевого нерва.
«Боже мой», – мелькнуло в голове.
В противоположном конце помещения спиной к нам, а лицом к широкому дисплею, висевшему на стене, стоял высокий стройный человек с копной темных волос, в хорошем темно-синем костюме. Он повернулся к нам и улыбнулся. На вид ему было лет сорок или около того, лицо открытое, доброе, но между бровями залегла глубокая складка, да и жесткие губы выдавали в нем натуру властную и даже жестокую.
– Добрый вечер, дорогие гости! – сказал он. – Оставьте, пожалуйста, багаж в том углу и присаживайтесь. Мы вас уже заждались.
Мы поставили сумки в угол и уселись: Гор возле криволицевого парня, а мы с Винни возле Иноземцева и лысого бурята. Никто из нас не осмелился задать вопрос Иноземцеву, в чем, собственно, дело. Артур Григорьевич приветствовал нас вежливой улыбкой. Конвоиры отошли в тень и замерли, как статуи.
– Ну вот, наконец, мы все в сборе, – продолжал человек в костюме. Он не садился. – Позвольте отрекомендоваться: Виктор Волков, подполковник ФСБ. Официально, так сказать. А неофициально я – глава тайного общества Чистильщиков, коих на латыни называют Лаутусами. Наш орден существует еще с четырнадцатого века. Мой титул – Лаутус Магнус Пятьдесят Пятый.
У меня отвалилась челюсть. Я даже не счел нужным скрывать изумление. Так вот о чем говорил Пол Талбот! Но если Лаутус борется с Кукловодами, то нам по пути! Враг моего врага – мой друг. Почему тогда у меня стойкое ощущение, что мы в плену?
Заговорил Гор:
– Пятьдесят пятый? За каких-то неполных семь веков? Долго вы не живете, надо сказать.
Я мысленно поаплодировал ему, хотя и понимал, что дерзить бессмысленно и глупо.
Волков-Лаутус ничуть не смутился. Улыбка его не поблекла.
– Да, долго не живем. Наша стезя опасна и трудна. Мы ведь боремся с выродками этого мира, так называемыми «Странными». К ним принадлежат и известные вам Кукловоды. Мы боремся с теми тварями под личинами людей, что веками терзают невинных.
В голосе его явственно прозвучала гордость на грани с пафосом.
– Непонятно, при чем тут мы, потому что мы не странные, мы обычные и никого не терзаем, – сказала Винни.
Волков сладко ей улыбнулся.
– Вы трое – Винсента Энеску, Кирилл Ратников и Дмитрий Гор – возможно, и обычные – не странные. И никого не терзаете. Но вы работаете на человека, который в свое время совершил много зла и занимался гнусным искусством некромантии.
Я вздрогнул. Даже в глазах всегда спокойного Гора промелькнул испуг. Мы с Винни развернулись к Иноземцеву. Тот как ни в чем не бывало пожал плечами, сквозь очки разглядывая пальцы сцепленных на столе рук.
– Допускаю, что вы не знали, на кого работали. – Волков понимающе поджал губы. – Разрешите представить вам Кукловода Артура Георга Гринберга, соратника печально известного некроманта Себастьяна Рейна. Господин Гринберг взял себе довольно говорящий псевдоним Иноземцев. Он и правда иноземец… Пришлось нам за ним побегать!
Волков замолк, и повисла тишина. Первой не выдержала Винни:
– Это ложь! – выкрикнула она. – Артур Григорьевич, почему вы молчите? Он наговаривает на вас вранье!
Акцент Винни проступил в эту минуту сильнее обычного.
Волков потер руки. Он наслаждался моментом. Глаза его болезненно горели, улыбка превратилась в волчий оскал. Я мимолетно поразился тому, что Волков сначала показался мне приятным человеком. Это был дикий и смертельно опасный зверь, заточенный в клетку из улыбок, добрых взглядов и дорогих костюмов. Зверь, умеющий ждать своего часа…
– Это не ложь, – рыкнул он. – Я слишком долго собирал на него информацию, чтобы опускаться до голословных обвинений. Я могу доказать каждое свое слово. Но сперва продолжим знакомство… Это Этигел Дорджиев и Роман Мельников, пособники нашего Кукловода. Вы, Кирилл Валентинович, с ними не знакомы… Я попросил Артура Григорьевича позвонить им и вызвать сюда. Как и вам троим. И пособники сами приехали в ловушку…
У меня кружилась голова. Сказанное не укладывалось в мозгу.
– Артур Григорьевич много лет боролся против Кукловодов, – вдруг сказал Гор. – Мы боролись вместе с ним!
Этигел Дорджиев степенно кивнул. Кривой Роман Мельников вздохнул и спрятал лицо в ладонях.
Вместо ответа Волков взял со стола пульт и включил телевизор. Видимо, экран показывал то, что проецировалось на него с компьютера, который находился вне поля зрения.
Мы увидели на экране помещение, похожее на гибрид лаборатории и морга: кафельные стены, стеклянные шкафчики и два металлических стола с желобками-стоками, на которых обычно вскрывают трупы. Запись была, судя по качеству, старая, сделанная на видеопленку и позже оцифрованная. В помещении работали двое мужчин в халатах и клеенчатых фартуках. Один из них, собственно, и включил камеру. Когда он отошел, я узнал Иноземцева – он был моложе лет на двадцать, в волосах ни одного седого волоска, но бородка и очки уже наличествовали.
– День третий, – провозгласил Иноземцев. Мне послышалось, что говорит он с легким акцентом. – Выращивание и испытание Драйвера. Себастьян, ты готов?
Второй мужчина, который и был, конечно, Себастьяном Рейном, обернулся, отвлекшись на секунду от шкафа, из которого доставал инструменты. Внешность у него была колоритная, он одновременно напоминал Мефистофеля и Дзержинского: высокий бледный лоб, впалые щеки, острый нос и узкий подбородок, еще более удлиненный бородкой клинышком. Глаза сидели глубоко под густыми низкими бровями и смотрели пронзительно и настороженно.
Я не мог оторваться от вида этого человека, который породил Феникса. Вот он какой, Себастьян Рейн, о котором я столько слышал…
– Герман Васильев, Артур, – мягким голосом напомнил Рейн без малейшего акцента. – Да, я готов. Начинаем.
Иноземцев – тот, что на экране, – развернул камеру, и мы увидели накрытые простынями два тела. Одно было заметно больше другого.
Себастьян Рейн откинул простыню с большого тела. Оно принадлежало женщине. Сейчас оно набухло, словно его надули изнутри, голова слилась с туловищем, груди практически исчезли, зато живот – блестящий и напряженный – горой вздымался над столом.
Я подумал, что мне не хочется смотреть, что будет дальше. И не потому, что дальше будут демонстрироваться мерзости, а потому, что творить их будет Иноземцев.
Между тем нынешний Иноземцев невозмутимо смотрел на экран. Будто он и не при чем.
Рейн и ассистирующий ему Артур Гринберг ловко вскрыли живот женщине, которая была, как я понял, некромантским коконом. Из вспоротого живота на стол густым потоком полилась желтовато-зеленая жидкость. Рейн извлек обеими руками в резиновых перчатках некое существо.
Нет, это был не человеческий плод и не адское дитя. Существо было меньше новорожденного ребенка и выглядело как сплющенный короткий червь с крючками по сторонам и уродливой головкой, на которой выделялся маленький беззубый ротик и круглые, но, судя по матовой белизне, совершенно слепые глазки.
– Wunderbar! – сказал Рейн. – Bist du vertig, Arthur?
Гринберг откинул простыню со второго тела.
– Нет, – тихо простонала Винни.
Обнаженный мужчина на втором столе был еще жив и привязан к столу. Во рту торчал кляп. Он задергался и замычал. Гринберг положил червя ему на живот. Червь зашевелился, затем словно провалился сквозь живот, оставив после себя широкую рану, которая заживала на наших глазах. Минуту ничего не происходило, затем мужчина на столе снова задергался и мучительно замычал. На шее выступили напряженные вены, лицо и грудь побагровели.
– Хватит! – воскликнула Винни.
Кривой не смотрел на экран, у Гора на щеках бегали желваки. На глазах Винни, полных ужаса и отвращения, выступили слезы.
– Еще немного осталось, – заверил ее Волков. Он улыбался.
Но агония мужчины длилась куда дольше. Он мычал всё громче, пока голова его, разгрызаемая изнутри червем, не разлетелась на ошметки плоти и брызги мозга и крови, что заляпали объектив камеры.
– Теперь всё, – сообщил Волков, выключая экран.
Глава 3
Винни вскочила и отошла в угол комнаты. Она не могла больше находиться возле Иноземцева.
– Сядьте на место, – велел Волков.
– Как его звали? – крикнула Винни, обращаясь к Иноземцеву. – Как – его – звали?!!
Я не сообразил, кого она имеет ввиду, но Иноземцев, в отличие от меня, сразу ее понял.
– Я не знаю, – ровным голосом сказал он. – Не знаю ни имени этого парня, на котором мы испытывали Драйвера, ни женщины, из которой сделали кокон. Я не интересовался тогда такими вещами. Меня больше заботила наука.
– Наука? – переспросила Винни. – Боже мой!
– Да. Таких экспериментов было много. И большинство неудачные, как вот этот… Винсента, я давно отрекся от пути Кукловодов. И то, что я был одним из них, помогает мне бороться с ними…
– Не пытайтесь оправдаться! – взвизгнула Винни.
– Сядьте на место, – повторил Волков.
Один из охранников, неподвижно стоявших в сторонке, выдвинулся вперед. Я опередил его, встав и взяв Винни за плечи. Я сел рядом с Иноземцевым, на которого старался не смотреть, а Винни, помедлив, села возле меня.
Заговорил лысый Этигел:
– Он изменился, доченька, вот что главное. Главное, не то, кем ты был, а то, кем ты стал…
В ответ Винни выпалила яростную тираду на румынском. Сомневаюсь, что хоть одно слово из этой тирады можно найти в приличных словарях. Этигел сконфузился, хоть и не понял ничего, и замолк. Гор с упор смотрел на Иноземцева.
– Ну, поговорили? – спросил Волков. – Признаюсь, я ожидал более темпераментной реакции. Подмороженные вы какие-то… Ну да ладно. Это еще не все скелеты в шкафу нашего уважаемого доктора. Запись эту я изъял у господина Мельникова, известного под прозвищем Кривой. Против его воли изъял. Но мне вовсе не стыдно, потому что господин Кривой украл эту запись много лет назад, взломав электронную почту Иноземцева… Роман у нас выдающийся хакер, что ни говори. В сущности, так они и познакомились – Гринберг-Иноземцев и Кривой, который тогда еще не был кривым. Видите ли, Мельникову взбрела идея шантажировать Иноземцева, вымогая у него деньги за эту запись. Он, вероятно, вообразил, что получил доказательство незаконных медицинских опытов. О некромантии он точно не подозревал. И тогда наш Кукловод Гринберг отправил домой Мельникову одну из марионеток. Не убить, а просто попугать. Ну, она и попугала. Да так хорошо, что у Мельникова от страха произошел паралич лицевого нерва, отчего он и сделался – простите – кривым…
Роман побелел как полотно.
– А потом, – продолжал Волков, – Иноземцев пришел к Роману в больницу и предложил защиту от нежити. Не сказав при этом, что марионетку послал именно он. Иноземцев рассказал о Кукловодах, но забыл упомянуть, что он сам – Кукловод. Мельников получил версию, согласно которой наступил на мозоль Рейну, а сам Иноземцев-де работал у Рейна под прикрытием. Не знаю, как можно поверить в эту чушь, но доктор, кажется, умеет убеждать.
Волков замолк, словно бы задумавшись. Все сидели молча, как гипсовые статуи. Потом побледневший Роман внезапно покраснел.
– Так это ты послал ту хрень!!! – заорал он. – Из-за тебя я… я… С-сука!
Он вскочил и перегнулся через стол, чтобы схватить Иноземцева, но его перехватил Гор. Кривой сразу обмяк и скрючился на стуле, закрыв лицо руками.
– Артур Григорьевич, это всё правда? – холодным, звенящим голосом спросила Винни. Мне вспомнилась Энанна и то, как она реагировала на предательство Ур-Гала.
– Да, правда, – тотчас ответил Иноземцев. – Я совершил много дурного. И я не в силах исправить прошлое. Но правда и то, что я больше не Кукловод и борюсь с ними всеми силами.
Волков фыркнул:
– Бывших Кукловодов не бывает, знаете ли. Он по-прежнему манипулирует всеми вами. Кто знает, каковы его истинные намерения? Может быть, он с вашей помощью просто избавляется от конкурентов, а? Может быть, он хочет остаться единственным Кукловодом на свете? Я для этого и рассказал вам все эти подробности, чтобы открыть глаза на реальность.
Я развернулся вместе со стулом к Иноземцеву. Вспомнил кое-что.
– Артур Григорьевич, – сказал я. – У меня к вам другой вопрос. Почему вы так легко попались этому Волкову? И позволили попасться нам? Помните наш разговор после того, как мы с Винни вернулись из Катакомб? Неужели вы струсили?..
«…струсили раздавить капсулу с ядом», – договорил я про себя.
Иноземцев меня понял. Он – очень умный человек, это я знал давно.
– Еще не время, – ответил он тихо.
– А когда будет время?
– Что значит «легко попались»? – спросил Волков. – Мы за ним побегали. А вообще-то, возможно, он просто сдался, понял, что у него нет шансов. Лаутусы не теряют след. Даже Танатофилы, о Катакомбах которых вы упомянули, Кирилл, всегда боялись орден Лаутусов-Чистильщиков, основанный самим Роласом Воскрешенным!
– Так вас основал Ролас? – удивился я, проигнорировав напыщенный тон и забыв о вопросе, на который Иноземцев так и не ответил.
На лице Волкова появилось выражение вежливого любопытства.
– Вы что-то знаете про него?
– Достаточно много. Это был Иентайер из касты младших жрецов, совершивший покушение на императора Хорджахаса, и казненный на пирамиде Высшей Справедливости в Х`рокхасе, столице Дильмуна. Дух его, связанный Перстом Первых Богов, вернулся через несколько поколений в тело Зиусудры. Он собрал команду и снова попытался уничтожить Хорджахаса, но снова безуспешно, потому что истратил силу Клинка Упокоения на Энанну, приговоренную к Шиокха-Дахана-Року… Он совершил убийство, которое прощают сами боги, – убийство из сострадания…
Я выпалил все это, как хорошо выученный урок. Почему-то был уверен, что сказать это необходимо. Если Ролас основал орден лаутусов, это должно произвести на Волкова впечатление.
И впечатление было произведено.
Впервые с момента нашей встречи Волков выглядел потрясенным. За моей спиной зашевелились охранники. Они тоже были поражены. Иноземцев слегка улыбнулся, но тут же стер улыбку с лица.
– Но… но… – пробормотал Волков. – Откуда тебе это известно? Такие подробности знают только посвященные! Ролас возвращался не раз. Второй раз – в Этрурии незадолго до основания Рима, третий – при Карле Великом в Западной Империи, четвертый – в Византии за век до нашествия османов… Все его деяния остались в легендах, хоть имя его покрыто тайной… Инанна в аду у шумеров, Зиусудра как прототип Ноя…
– Он вернулся в пятый раз, – сказал я. – Его дух живет во мне.
Момент был до смешного торжественный. Стражники таращились на меня с благоговением. Волков остолбенел. Потом неуверенно улыбнулся и спросил:
– Тогда вам известно имя его возлюбленной? Никто, кроме посвященных лаутусов, не знает этого.
Я улыбнулся:
– Ее имя Лиша.
Кто-то из людей Лаутуса позади шумно выдохнул. А Волков перестал улыбаться. Он как-то неловко поклонился и произнес:
– И что приказывает Великий Жрец?
Я догадался, что с этой секунды мне не стоит бояться этих Чистильщиков. Они с меня пылинки сдувать будут. Может, на это и рассчитывал Иноземцев, когда «попался» Волкову?
– Он ничего не приказывал. Он просил найти последнего члена команды – колдуна, способного повелевать духами стихий. Понимаю, звучит, как полный бред, но именно так он и просил. Надо полагать, это единственный способ побороть Хорджахаса. Опыта-то Роласу не занимать. Хорджахас – маг, значит, и победить его можно только магией. Этот колдун – нынешнее воплощение шамана Уату, чей элементаль стер Атлантиду с лица земли. То есть с лица океана.
Я замолчал, и наступила тишина. Все пялились на меня, словно впервые видели – даже Гор с Винни, которые были в курсе относительно моих откровений с Роласом.
Единственным, кто не смотрел на меня, был Иноземцев. Он незаметно наблюдал за Волковым. И, клянусь, лицо у него было довольное, почти торжествующее.
Наконец, Волков произнес:
– Я знаю, о ком вы говорите.
Глава 4
– Его зовут Вадим Вольский, ему двадцать четыре года. – Волков зашагал туда-сюда перед столом. – Шесть лет назад мы вышли на его след, но он ушел от нас. Я повидал Странных, но такую мощь я еще не встречал. Он управляет энергоинформационными сгустками, криптоплазмой, он называет их духами или Тенями. В ту ночь он убил пятнадцать наших лучших воинов, а также своего приемного отца, тоже шамана. Он невероятно силен. Так что да, он подходит под требования Роласа, я знаю.
– Может быть, вы знаете и местоположение объекта Альфа-Зиро? – неожиданно спросил Иноземцев не в тему.
Волков зыркнул на него, но не ответил.
– С тех пор у нас с ним негласный договор, – сказал он, обращаясь ко мне. – Мы не трогаем его, а он ведет себя паинькой. Вадим сейчас тихо и мирно живет в одной из бывших союзных республик. Мы за ним присматриваем, но сильно глаза не мозолим.
Я переглянулся с Винни и Гором. Похоже, все мы думали об одном и том же. Вадим, убивший пятнадцать человек и своего приемного отца, не похож на смиренного Уату, добровольно заточившего себя в темницу…
– Если вы думаете, что это он, – сказал я, – то мы должны уговорить его примкнуть к нашему сопротивлению. Иначе наследники Первых Богов одержат верх.
– Интересно… – пробормотал Волков. – Не то, чтобы я сомневался в решениях Роласа, но мне просто интересно… Какой толк от шамана? Если он уничтожит современную цивилизацию, как его прежнее воплощение, то я пас. Не уверен, что спасение мира заключается в его уничтожении. Как думаете?
– Если это единственный способ… – сказал я. – Нет, я так не думаю, – поспешно добавил я, когда у всех присутствующих глаза полезли на лоб. – Но причин не доверять Роласу у нас нет, ведь так?
Волков колебался не дольше минуты.
– Хорошо, вы поедете уговаривать шамана присоединиться к вам. Вы, Кирилл, и эта девушка – Винсента. Вдруг сработает женское обаяние? Дмитрия не отпущу – слишком ушлый. Да и вообще, не доверяю молчунам. Никогда не знаешь, какую фигню они там думают. – Волков хихикнул. Я остался серьезным, уже привык к его странным эмоциональным зигзагам. – Он, доктор и все остальные остаются здесь, в качестве заложников.
На этом необычное собрание закончилось.
Два дня мы просидели в особняке Лаутуса. Друг с другом видеться нам не разрешали, еду приносили в комнату. При каждой комнате, как я понял, были ванная и туалет.
За тот первый вечер в обществе Лаутуса я узнал больше, чем за всю прошедшую жизнь. Однако, несмотря на вылившуюся на меня кучу информации, особого душевного волнения я не испытывал. Работа оперативником Фонда контр-Кукловодов меня определенно закалила.
Не скажу, что меня потрясла новость о Кукловоде Гринберге, которого мы знали как Иноземцева. Больше поразило осознание того факта, что я вовсе никогда не утруждался размышлениями о прошлом Иноземцева. Просто так в сопротивление не вступают. Гор и Винни, к примеру, пережили трагедию в детстве благодаря Кукловодам, я прищемил хвост Фениксу Рейну… А Иноземцев? И почему он перешел на светлую сторону? Ведь без причины не меняют знамена.
На другой день после разговора я сидел возле окна, смотрел на улицу и деревья, залитые лучами летнего солнца, и думал, что, будь даже Иноземцев на стороне Кукловодов, финал нашего противостояния так или иначе близок. Мы не можем доверять Иноземцеву, но лично я доверяю Роласу. Он не обманывал. Он советовал найти шамана, и вот мы его почти нашли. Что потом? Хорджахас будет, наконец, повержен?
А Даша? При мысли о ней болезненно сжималось сердце. Я так редко ее вспоминал. А ведь из-за меня она попала в переделку. Я – эгоист, который никогда ее по-настоящему не любил.
– Она тебя тоже не любила, так что расслабься, – сказал я своему отражению в зеркале в дверце шкафа. – Она любила только экстрим.
Слова эти прозвучали как-то неуверенно, да еще и в прошлом времени. Как вопрошал когда-то поэт, кто способен понять тайны женского сердца?
Через пару дней мы с Винни вылетели из Москвы в Алма-Ату, столицу Республики Казахстан, где жил потенциальный великий шаман Вадим Вольский.
– У нас всех неидеальное прошлое, – сказала Винни в самолете, когда мы взлетели. – Этигел прав, важно то, кто мы сейчас, сегодня. А Кривой сам виноват, что делал шантаж Иноземцеву…
– Мы до сих пор не знаем, – сказал я, не обращая внимания на ошибки в речи Винни, – на чьей стороне Иноземцев. С чего ему меняться? Отрекаться от старых идеалов? Быть Кукловодом куда проще и круче, чем борцом за справедливость, разве нет?
Винни покачала головой.
– У него есть причины. Всегда есть причины…
На этом обсуждение нашего шефа закончилось. Мы оба понимали, что не добьемся больших успехов, переливая из пустого в порожнее.
В Казахстане виза для россиян, как оказалось, не требовалась, достаточно было паспорта. Аэропорт Алма-Аты – или, по-местному, Алматы – был сравнительно небольшим, немноголюдным, каким-то тихим и чистым. Возле стойки паспортного контроля я обратил внимание на необычайно красивую и стройную девушку чуть старше меня, она летела вместе с нами на самолете и теперь стояла в очереди позади, придерживая локтем небольшую сумочку. Почти все мужчины потихоньку поглядывали на нее; Винни тоже ее приметила. А красавица смотрела куда-то поверх наших голов рассеянным взглядом.
Выйдя на улицу, мы с Винни спустились по пандусу и тут же очутились во власти таксистов.
– Медицинский центр «Асклепий», пересечение улиц Фурманова и Абая, – назвал я адрес, который мне дал Волков.
Таксист кивнул и, быстро проехав под шлагбаумом, преграждавшим путь на территорию аэропорта, вырулил на узкую улицу.
Алма-Ата, конечно, была поменьше Москвы или Лондона, но тоже производила впечатление современного города с небоскребами, парками, развязками и пробками. Тут даже метро было…
Пока ехали, Винни молчала, нахохлившись, и смотрела в окно. Хотя она и старалась оправдать Иноземцева, раскрытая тайна шефа причинила ей боль. Это было заметно невооруженным глазом. Я поерзал на месте, пытаясь придумать, что бы такое сказать в утешение, потом ограничился тем, что просто накрыл ладонью ей руку. Винни криво улыбнулась мне, слегка сжала мне пальцы, но сразу же уткнулась в окно.
Я убрал руку. Главное, она поняла меня.
– Приехали, – сообщил таксист на чистейшем русском. – Вон там «Асклепий», видите?
Мы видели. Медцентр расположился на первом этаже многоквартирного дома, полускрытого густыми кленами и карагачами.
Внутри тянулся недлинный коридор, стены которого были увешаны плакатами с указаниями, как кормить грудью, бросить курить и не заразиться ВИЧ. На обитых дерматином скамьях сидело человек десять, многие с детьми. Как я понял, очередь была к мануалу-костоправу В. Вольскому.
– А практика нашего шамана процветает, – сказал я негромко.
– Придется подождать, – отозвалась Винни, глядя на очередь.
Едва я открыл рот, чтобы поинтересоваться, кто крайний, дверь кабинета открылась, и вышел парень в белом халате. Я сразу догадался, кто это. Сердце у меня зачастило. Ну-ка, посмотрим на тебя, Уату…
Волков уже показывал мне фото Вольского, но в жизни он был другим. И совершенно не похожим на Уату. У него были густые темные волосы, по старомодному зачесанные на косой пробор, бледное узкое лицо с острым носом и тонкими губами и черные пронзительные глаза. Он вышел и сразу посмотрел на меня. Я почувствовал, что мне трудно выдерживать этот тяжелый, давящий взгляд.
При его появлении разговоры в коридоре на двух языках мгновенно прекратились. Даже дети перестали ныть. Все уважительно поглядели на шамана.
Вслед за шаманом вышла молодая девушка со спящим ребенком на руках. Она что-то лепетала по-казахски, я различил слова «Коп рахмет сизге». Он что, вылечил ее ребенка?
Вадим кивнул ей и что-то протараторил в ответ. Голос у него был высокий, с хрипотцой. Потом снова уставился на меня.
Я вспомнил, что он убийца и, возможно, психопат, обладающий мистической силой. А еще потенциальный палач цивилизации.
С трудом, но я всё же выдержал его инфернальный взгляд.
У Вадима приподнялись брови.
– Сегодня я принимать больше не буду, – сообщил он очереди. – А вы двое, зайдите, пожалуйста. Вы ведь ко мне?
Вопреки моим ожиданиям, никто не вякнул, что костоправ внезапно прекратил прием. Пациенты молча засобирались и потянулись к выходу. А мы с Винни, переглянувшись, вошли в кабинет вслед за Вадимом.
Кабинет был небольшой, в нем стоял стол с компом, за шторкой находилась койка, в углу поблескивал умывальник с флаконами дезинфицирующих средств. Коротким жестом Вадим пригласил нас присаживаться.
– Я привык доверять интуиции, – с немного виноватой улыбкой сказал он, садясь за стол. – А сейчас моя интуиция подсказывает, что мы встречались. Хотя я прекрасно помню, что прежде мы никогда не виделись.
– Мы встречались, – сказал я. – В прежней жизни.
Вадим снова приподнял брови, затем улыбнулся.
– У меня с Лаутусом договор, – проговорил он, не в силах скрыть некоторую настороженность. – Мы не лезем в дела друг друга. Я поклялся не пересекаться с Чистильщиками, ни с кем из них… А они пообещали не попадаться мне на глаза, хотя, конечно, наблюдают издали, чтобы я не натворил глупостей. Но я не делаю глупостей. Просто лечу людей, избавляю от фобий и тревожности… Местные думают, я умею изгонять злых духов…
Он продемонстрировал ряд белых зубов в широкой улыбке.
– Извините, – мягко сказала Винни, – мы здесь не из-за ваших отношений с Лаутусом.
Вадим откинулся на спинку стула в немом изумлении. Я вспомнил, что он лишь ненамного старше нас, еще пацан, на долю которого выпало слишком многое. Смерть родителей, предательство того, кого он считал новообретенным отцом… Волков рассказал мне его историю.
– Вы не от него? Но вы о нем знаете? Тогда зачем?.. – Он не договорил.
Я вздохнул, рассказывать придется долго. Но необходимо. Я ухитрился уложиться в десять минут, тем более, никто меня не перебивал, а Вадим слушал внимательно, без скептических гримас.
– Вот такая вот ситуация, – подытожил я.
После продолжительной паузы, тишину которой нарушал лишь надоедливый шум автомобильного движения, Вадим сказал:
– Вполне допускаю, что всё это правда, хоть и смахивает на бред сумасшедшего, помешанного на фэнтези и зомби-апокалипсисе. Но не преувеличивайте мои возможности. Я лишь один раз в жизни вызвал Реаниматора, который и убил множество людей. С тех пор я ничего подобного не совершал, да и не уверен уже, что смогу совершить. Мое нынешнее дело – лечить людей. Я ради этого даже медицинский ВУЗ закончил. И не думаю, что могу хоть как-то навредить вашему могущественному Хорджахасу. Я могу только вызывать «сгустки криптоплазмы», как говорят ученые из ордена Чистильщиков…
Я усмехнулся, вспомнив, как оправдывался Уату, а потом вызвал Духа Океана… Брат, ты не знаешь всей своей силы!
– Этого достаточно, – сказал я, повторив слова Эн-Эламшура.
На краткое мгновение меня охватил страх. Идет повторение пройденного, а в прошлый раз все кончилось не совсем хорошо – если не сказать: хуже некуда…
Вадим будто прочитал мои мысли:
– Вы сказали, что в далеком прошлом Уату вызвал элементаля воды, и миллионы жизней погибли.
– И некромантов тоже, – поспешила добавить Винни.
– А какова цена? Притом, что Хорджахас остался жив? Мне страшно даже представить масштабы трагедии, раз уж легенда о всемирном потопе живет до сих пор. Звучит всё это невероятно кр