Когда это было, в какой стороне – об этом сказать мудрено, и цифры, и буквы у нас на стене от времени стерлись давно. Но все‑таки попробуем пофантазировать…
Говорят, в те далекие времена, когда в славном городе Эдо правил сёгун, самураи ходили с двумя мечами, а о длинноносых варварах никто и не слыхал, в одном доме в районе Хонзо произошел престранный случай. Теплая компания собралась вокруг лакированного столика, попивала саке и обсуждала события уходящего дня. Как вдруг раздался треск черепицы, закряхтели стропила, дом застонал, закачался, и откуда‑то сверху в комнату вломилась гигантская нога. Нет, не нога, а НОГА! Прямо на лакированный столик. И чей‑то грозный голос провозвестил: «А ну, помойте меня!»
Как всегда в таких случаях, я умоляю: не спрашивайте, кто и когда это говорил. Это великая тайна! Перед нами достаточно интересный и малоизученный пример работы городского ёкая по имени Асираи Ясики. От своих собратьев по цеху данный персонаж отличается тем, что, кроме вышеупомянутой ноги, о его внешнем виде не известно совершенно ничего. Это великан, возникающий над крышами города и проламывающий их исполинской стопой? Возможно. Это карлик, чье жалкая тушка как бы является довеском к огромной ноге? Возможно. Это просто гигантская нога, невесть откуда появляющаяся над крышами домов и по совершенно неизвестным причинам сокрушающая крыши и стропила? Очень может быть.
Асиараи Ясики. Гравюра Утагава Кунитеру I. XIX в.
Что известно довольно точно? Появление Асираи Ясики сопровождается разрушениями в доме. Это не фантом, и когда гигантская нога прибывает в гости, хозяевам можно посочувствовать. На уборку придется потратить немало сил и времени. Кстати, об уборке. Точно известно, что таинственный ёкай, проломивший крышу, всегда запачкан грязью, а иногда и кровью. О происхождении последней можно сделать некие предположения, о которых позже. Как и большинство собратьев, Асираи Ясики предпочитает вламываться в дома ночью. Немало представителей ёкай‑сообщества активны по ночам, но наглое нарушение неприкосновенности жилища – достаточно необычный сценарий поведения.
Также достоверно известно, что, вломившись через крышу, наглый ёкай, чье тело, возможно, и состоит из одной немытой ножищи, требует, чтобы означенная нога была немедленно вымыта. На что не пойдешь, чтобы хозяева не скучали по ночам! Основным источником знаний о проделках этого персонажа является сборник городских легенд «Семь чудес Хонзо». Видимо, этот район старого Эдо был щедр на удивительные события и загадочных городских обитателей.
Логику в действиях Асираи Ясики найти проблематично. Известен случай, когда дом одного из самураев подвергался ночным атакам Асираи Ясики ночь за ночью. Справиться с ночным гостем не было никакой возможности. Утомленный постоянными ремонтными работами и расходами на мыло, храбрый самурай пошел на хитрость. Каким‑то образом он убедил своего товарища по службе, жившего неподалеку, поменяться домами. Разумеется, на ограниченный срок. Шутка удалась! Почуяв, что в доме сидит совершенно другой человек, зловредный ёкай раздумал крушить крышу и требовать помывки! Какие узы связывали Асираи Ясики со злополучным самураем – сказать невозможно. Возможно, какие‑то проблемы в предыдущих рождениях, возможно, таинственное проклятие… Кто знает?
Наверняка у многих родился вопрос: а не проще ли послать непрошеного гостя ко всем они, то есть чертям, со всеми его заморочками? Что мешало вышеупомянутому самураю пару раз приложить незваного ёкая катаной по пятке? Очевидно, некие причины есть. Например, размер Асираи Ясики и ограниченность пространства, где придется вести драку. Известно, что, получив, что ему было нужно, наш герой мгновенно исчезнет. Если же хозяева решат пойти на принцип и не заниматься мытьем грязной пятищи, то Асираи Ясики опять же исчезнет. Но не сразу. Если его появление сопровождается повреждениями в крыше, то уход буйствующей ноги не ограничится поврежденной черепицей. Как говорится, Бим‑бом, бим‑бом! Весь дом вверх дном! Отмечается, что своими размерами зловредный ёкай значительно превосходит человека. Если такое существо впадет в ярость и начнет топать в доме тут и там, перед тем как исчезнуть, злополучный хозяин вполне может попасть под невымытую стопу. Вот и отгадка, откуда следы крови на гигантской ноге, требующей омовения. Видимо, кто‑то из предыдущих хозяев неверно понял долг гостеприимства и поплатился за это.
Интересно, в быличках, бытовавших среди крестьян Западной Сибири, мне встретилась такая. Краткий сюжет (былички вообще довольно лаконичны): деревенская молодежь собирается вечером в избе на посиделки. Дело, кстати, происходит после Гражданской войны. Гремит гармоника, по дощатому полу стучат каблуки, веселье в самом разгаре. Неожиданно один из парней, случайно бросивший взгляд в окно, с криком откатывается прочь. На вопросы окружающих он сбивчиво отвечает, что видел за окном, недалеко от сарая, НОГУ. Именно ногу, большую ногу, ничего больше. Посиделки быстро закончились, хотя храбрецы, вышедшие позже к сараю, никакой ноги не нашли. Некий старик прояснил ситуацию, сказав, что ничего удивительного, что у сарая чудится всякое. В Гражданскую деревня побывала и под колчаковцами, и под красными. И те и другие сочли стенку сарая подходящим местом, где можно публично расправляться с врагами, заодно устрашая местное население. «Чего же вы хочите, это же кровь ходит?» – заканчивает свое пояснение старик. Мрачной жутью веет от рассказа о том, что давно пролитая кровь не растворилась в земле, а принимает формы кусков человеческих тел и топчется там, где ее когда‑то пустили… По‑моему, уж лучше будет ёкай Асираи Ясики, желающий помыться.
Завершая тему этого экзотического персонажа, надо вспомнить, что есть мнение, будто никакого Асираи Ясики не существует вовсе, а есть проделки неутомимых тануки, гораздых на фокусы и иллюзии. Известна история о том, как некий самурай спас тануки от рук мучителей и отпустил на свободу. Позже благородный воин погиб от рук подлой прислуги, польстившейся на его добро. Сын погибшего вскоре отыскал убийц и, не теряя времени, бросился в бой. Правда, он не рассчитал своих сил, и неизвестно, чем бы мог закончиться священный акт мести. Но в разгар боя в самую свалку ворвался свирепый тануки! Да‑да, тот самый! Меч, клыки и когти сделали свое дело, и подлые убийцы сложили свои нечистые головы. С тех пор возле дома, принадлежащего сыну покойного самурая, время от времени стала появляться огромная нога! Как говорят, появлялась она, предупреждая о бедах и неприятностях, грозящих обрушиться на хозяина дома, как бы давая возможность предпринять какие‑то защитные меры заранее. Сложно сказать, насколько работал этот тануки‑прогноз в плане защиты от бед, но в оригинальности ему не откажешь. В одной шотландской легенде таким вестником грядущих бед был призрачный всадник, чей топот слышали по ночам у ворот. Такой топот недвусмысленно намекал, что грядут неприятности. Но в данном случае все гораздо очевиднее и доходчивее. Никакого топота у ворот, а целая ножища у порога. Вот что значит чувство стиля!
Советы дилетанта. Если вам удивительно повезло и глухой ночью вы слышите треск ломающейся крыши и звучное ТОП где‑то в комнате, предлагаю сразу сбегать в ванну и поискать моющее средство, пару тряпок и ведро теплой воды. Вспомните пословицу о том, что плетью обуха не перешибешь. Пожалуй, проще будет выполнить просьбу Асираи Ясики и таки вымыть ужасную пятищу. Понимаю, звучит не ахти как, но в противном случае издержки могут быть значительно больше, поверьте! Если же немытое чучело вздумает повторять свои визиты, единственный совет – найдите приличного риелтора и займитесь сменой жилья. Вариант с ногой‑иллюзией, созданной доброжелательным тануки, позволим себе не рассматривать. Он слишком уникален, так что можно не принимать его всерьез.
Личное дело: Сэто Тейсо
Всем известно эпическое повествование о бунте посуды, принадлежавшей некоей Федоре. Ожившие чашки, ложки, блюдца, тарелки и прочие достойные предметы ожили, обрели способность двигаться и говорить, после чего устроили массовый побег. Наверное, мало кто задумывался, что для Федоры дело могло закончиться более чем печально. Целая куча озлобленных предметов (практически цукумогами), окровавленное тело и адский хор, гремящий в пустом доме: «Не любила нас она! Била, била нас она!»
В Стране восходящего солнца есть некий собрат нашим ожившим тарелкам. Занятнейший ёкай Сэто Тейсо представляет из себя собрание из старой посуды. Разнообразные предметы, неведомым образом соединившиеся вместе, создают антропоморфную фигуру, которая обретает собственную жизнь. Появляется этот персонаж на кухне, в посудной лавке, в любом месте, где оказываются рядом разные виды посуды. Бутылочка для саке токкури становится головой. Перевернутая миска превращается в нечто вроде юбки. Чайник становится телом, многочисленные блюдца, соединившись вместе, образуют руки, а соусницы – ноги. Довольно необычное зрелище. Керамический франкенштейн встает на ноги и первым делом начинает разыскивать хаси (палочки для еды). Они послужат ему оружием. Высшим шиком для нашего героя будет украсить наконечник своего миниатюрного копья маленьким кувшинчиком. Надо сказать, что нрав у Сэто Тейсо довольно боевой, если не сказать агрессивный. Но здесь нет ничего особо удивительного. По своей сущности этот ёкай довольно близок к отряду цукумогами, а, как известно, старые заброшенные вещи не отличаются особой любовью к человеку. Если на кухне никого нет, Сэто, скорее всего, начнет небольшой погром. Немало новеньких бутылочек, тарелок и тому подобного добра разлетятся на кусочки, лишившись, тем самым, возможности в дальнейшем стать новым керамическим ёкаем. Если рядом окажется человек, Сэто Тейсо может ринуться в атаку и на него. Размеры этого ёкая не очень велики, но задиристости и боевого духа ему не занимать. Не известно, может ли он издавать какие‑либо звуки, но неожиданным его появление в любом случае не станет. Каждый шаг будет сопровождаться звяканьем посуды, из которой он и состоит. Можно сказать, что перед нами довольно зловредный, хотя и не смертельно опасный ёкай. В данном случае размер имеет значение, и некрупный Сэто Тейсо просто не может натворить страшных бед. Конечно, вид любого ёкая оказывает шокирующее воздействие на неподготовленного человека, и здесь Сэто Тейсо не исключение.
Что служит причиной его пробуждения – не известно. Если принимать на веру родство с цукумогами, то главной причиной будет почтенный возраст посуды. Тарелкам и кувшинчикам не суждена долгая жизнь. Обитатели музеев и коллекций немногочисленны. Расставленные в витринах, они лишены возможности собраться вместе. Можно сделать вывод, что появление Сэто Тейсо – более чем редкое явление. Конечно, при условии, что его вызывает не какая‑то иная причина, не известная до сих пор. Известий о нашем герое очень немного. Источник, донесший до нас информацию об этом странном ёкае, – это «Иллюстрированное собрание 100 случайно выбранных демонов», созданное великим собирателем и изобразителем страшного и неведомого Ториямой Сэкиэном в восемнадцатом веке. Источник довольно поздний, но не подвергаемый сомнению.
Что касается имени нашего героя – его можно вывести из названия центра по производству керамики Сэто. Продукция Сэто представляла собой глазурованную глиняную посуду.
Сэто Тейсо. Гравюра Торияма Сэкиэн. XVIII в.
Вообще же в просторечии слово «сэтомоно» могло обозначать посуду вообще.
Интересно, что у нашего героя есть коллега по созданию неприятных ситуаций на кухне – Сиро Унэри. Как Сэто Тейсо самособирался из посуды, так Сиро Унэри самособирается из кухонных полотенец. Само собой, как следует послуживших и не очень свежих. Потрепанное тряпье сплетается между собой, образуя подобие маленького дракона. Как всякий дракон, это нечто умеет летать и обладает прескверным нравом. Старые полотенца не очень хорошо выглядят, да и пахнут не шикарно, а когда они сбиваются в кучу и начинают летать, то здесь можно обойтись без комментариев. Те, кто затевает уборку на ночь глядя, вызывают особое раздражение оживших полотенец (которых также можно отнести к родственникам цукумогами). Налететь, обмотаться вокруг головы, сорвав наведение порядка на кухне, вполне по силам Сиро Унэри. Вообще же все это немного напоминает представление о привидении в духе Карлсона, то есть в виде летающей простыни с глазами.
Советы дилетанта. Сэто Тейсо довольно боевит и задирист, но никаких скрытых талантов и тайного могущества у него нет. Он не вырастает до человеческих размеров, не плюется огнем и не наводит морок. Он просто бросается в бой, вооружившись палочкой для еды. Вступать в разговор с ним бесполезно, рецепт же борьбы довольно прост. Столкните его на пол. Или положите руку на край стола, а когда Сэто разбежится и наберет скорость для штыковой атаки, уберите руку, и он спикирует вниз без вашей помощи. После чего, как и всякая посуда, он расколется на кусочки. Правда, через некоторое время Сэто Тейсо может проявить свою ёкайскую сущность, постепенно собравшись вновь в единое целое. Но за это время у вас есть время покинуть место, где творится странное. Если же вам показалось интересным остаться и продолжить борьбу, можете собрать осколки в совок, вынести их и раскидать по окрестностям. Можно быть уверенным, что сборка самого себя превратится в такую проблему, что Сэто Тейсо можно будет считать выведенным из игры.
Личное дело: Хитоцумэ‑кодзо
Перед нами вполне обычный ёкай. Известен по всей Японии. Любит подкрадываться к ничего не подозревающим людям и пугать их (что более чем обычно для среднестатистического представителя этого племени). Предпочитает появляться в темноте, что вполне предсказуемо. Не очень большого роста, можно сказать, скорее субтильного телосложения, из‑за чего часто бывает принимаем за ребенка. Над переносицей нашего героя расположен единственный огромный глаз, способный светиться в темноте. Обладает неестественно длинным языком. Манерой одеваться напоминает буддистского монаха. Для большего сходства Хитоцумэ‑кодзо иногда позволяет себе надевать на голову широкополую соломенную шляпу, скрывающую лицо, и таскать четки, очевидно, считая этот элемент маскарада забавной шуткой.
Перед нами вполне обычный ёкай. Его пристрастие к устрашению людей и довольно экстравагантный облик не представляют собой ничего особенного в том мире, к которому он принадлежит. Широкую известность Хитоцумэ приобрел в период Эдо, став героем многочисленных городских легенд. О своеобразной популярности может свидетельствовать тот факт, что изображения Хитоцумэ‑кодзо украсили собой игральные карты каруто. Что касается историй с участием нашего героя, то сюжет их вполне предсказуем. Например: одна женщина шла вечером по пустой улице. За ней увязался малолетний попрошайка, занудно клянчивший денежку. Сердобольная горожанка обернулась к спутнику, желая подать милостыню, но встретилась взглядом с одноглазым коротышкой. Единственный глазище таращился прямо со лба! Монетки покатились в пыль, туда же спустя мгновение покатилась добрая женщина. Хитоцумэ исчез, а несчастную доставили домой некоторое время спустя. Или вот еще история. Некий горожанин шел поздно вечером домой. Проходя мимо пустынного переулка, он заметил, что среди сгустившихся теней что‑то светится ровным фосфоресцирующим светом. Бедняга не знал, что не стоит ждать ничего доброго от таких мест, где тени сгущаются и что‑то светится во мгле. Подобно герою фильма ужасов, который стремится исследовать в одиночку зловещий чердак, откуда только что неслось зловещее завывание, человек устремился в переулок. Свет излучал единственный глаз Хитоцумэ‑кодзо, который сидел в переулке и перебирал четки. Это зрелище так впечатлило гостя, что он застыл, не в силах ни двинуться, ни говорить. Убедившись, что ничего интересного от заглянувшего на огонек человека ждать не приходится, ёкай высунул свой длиннющий язык и облизал гостя с ног до головы. После этого мужчина вновь обрел способность двигаться и поспешил покинуть темный переулок. Говорят, что после этого он больше не заходил в переулки ни днем, ни ночью.
Хитоцумэ‑кодзо. Гравюра Китао Масаёси. XVIII в.
А бывало, что Хитоцумэ‑кодзо проникал и в дома, где также пользовался неизменным успехом. Один человек зашел по делам к знакомому. Он ожидал хозяина в комнате, когда туда же вошел какой‑то ребенок (в этот момент слушатели понимающе кивают) и принялся довольно бесцеремонно раскачивать свитки, украшавшие стены. Гость не припоминал, что у хозяина есть малолетний сынишка, но, решив не забивать себе голову, он сделал мальчишке замечание. Тот обернулся, высунул длиннющий язык, выпучил единственный глаз и весело улыбнулся! Дальше все предсказуемо. Гость тихо охнул и осел на татами без чувств, а когда пришел в себя, озорного ёкая и след простыл. Правило «мой дом – моя крепость», как выяснилось, не пользуется никаким уважением со стороны нашего одноглазого героя.
Последняя история встречается во множестве вариантов. Зловещим шутником может оказаться и нуппеппо, и проказливый тануки. Обычный сюжетный поворот заключается в том, что после жуткого инцидента появляется хозяин дома, которому гость жалуется на распустившуюся нечисть. Хозяин обязан улыбнуться и, заявив, что, дескать, пустяки, дело житейское, продемонстрировать свой собственный кошмар. Отсутствие лица, единственный глаз или, наоборот, бесчисленное множество глаз – тут дело вкуса.
Интересно, что в сельской местности, помимо традиционного устрашения местных жителей, Хитоцумэ‑кодзо исполняет обязанности по наблюдению за поведением людей. Восьмого декабря он приходит в селенья и составляет в особой учетной книге список тех, кто не очень хорошо себя вел в прошедшем году. Составленные списки должны быть переданы в вышестоящие инстанции, и тем, кто в эти списки попал, не стоит ждать удачи в новом году. Желая избежать внимания непрошеного ревизора, сельские жители принимают необходимые меры. За дверь выставляется емкость с водой, в которой промывали рис. Желательно, что бы данный рис пошел на приготовление праздничного кушанья сэкихан, представляющего собой смесь риса с красными бобами. Также годится бамбуковая корзина. Принято считать, что, увидев множество отверстий в грубовато сделанной корзине, Хитоцумэ‑кодзо примет их за множество глаз. Охваченный то ли смущением за свой единственный глаз, то ли плохо объяснимым страхом, он бросится прочь от дома, хозяева которого не вполне уверены в своем поведении и хотели бы отделаться от незваного наблюдателя. Звучит не очень убедительно, У Хитоцумэ‑кодзо всего один глаз, но наверняка не одна извилина в голове. Но тем не менее принято считать, что в данном вопросе одноглазый ёкай проявляет то ли редкостную близорукость, то ли не менее редкостную тупость. Жаль, что данное средство борьбы с нашим проказником остается секретом для горожан. Скольких малоприятных инцидентов удалось бы избежать, если бы герои вышеперечисленных историй, выходя из дома по вечерам, захватывали с собой надежную корзину!
Сделав все необходимые пометки, Хитоцумэ‑кодзо оставляет свои записи на хранение в кумирнях, что стоят на перекрестках и вдоль дорог, оберегая странников. Принято считать, что к восьмому февраля ревизор вернется за своими записями, чтобы доставить их по назначению. В некоторых местах принято проводить церемонию сожжения и немедленного восстановления придорожных святилищ. Нехитрая цель этого действа – уничтожить записи, компрометирующие местное население.
Кроме того, как бы насмехаясь над ответственной работой по учету людских дел, Хитоцумэ‑кодзо обвиняют в том, что он, проникая в дома, передвигает предметы, шумит по ночам, ворует сладости и вообще ведет себя крайне несолидно.
Интересно, что существует ёкай по имени Хитоцумэ‑нюдо, также известный своей одноглазостью. В отличие от субтильного и, в общем, безопасного Хитоцумэ‑кодзо, это существо обладает богатырским телосложением и внушительным ростом, а также отвратительным нравом, чем сильно напоминает наше родное лихо одноглазое. В отличие от своего маленького собрата Хитоцумэ‑нюдо чурается городов и путешествует по отдаленным дорогам. Путешествует он с комфортом в богатейшем паланкине, который неизменно привлёкает внимание тех прохожих, которые были настолько невезучи, что оказались поблизости от одноглазого чудища. Паланкин останавливается, Хитоцумэ‑нюдо вылезает и набрасывается на того, кто оказался поблизости. Мало того, что ростом он превосходит человека, он способен увеличиваться в размерах, делая бесполезными попытки убежать. Правда, и здесь люди не упускают возможности свалить вину на вечно виноватых тануки, способных устроить и не такое представление. Некий путешественник, идущий по пустынной лесной дороге, с удивлением заметил, что навстречу ему приближается торжественная процессия с богато украшенным паланкином. Заподозрив неладное, человек быстро забрался на дерево. Поравнявшись с деревом, процессия остановилась, из паланкина вылезло чудище с глазом посреди лба и стремительно полезло вслед за человеком. Скорее от отчаяния, чем от надежды победить чудовище, человек выхватил меч и замахнулся на нечисть. В ту же секунду и великан, и процессия исчезли. Несложно догадаться, что роль зловещего существа и всей процессии исполняли проказливые пушистые оборотни. Хотя интересно было бы знать, чем бы закончился этот эпизод, если бы у человека не оказалось при себе холодного оружия.
Возвращаясь к нашему безобидному составителю списков, можно отметить, что происхождение этого образа связывают с неким синтоистским жрецом. В «Легендах Тоно» упоминается, что в древние времена один служитель богов вырвал себе глаз, что бы не отвлекаться на мирскую суету и сосредоточиться на постижении Великого Знания. Таким образом таинственный жрец в некотором роде повторил деяния скандинавского Одина, лишившего себя глаза и повисшего на дереве ради приобретения сверхъестественной мудрости. Сложно сказать, насколько ему удалось достичь совершенства, но вряд ли именно его приметы повлияли на образ нашего героя. Одноглазый ёкай выступает в образе мальчишки, да и поведение его наводит на мысли о дуракавалянии, а не о Великой Мудрости.
Советы дилетанта. Дети и взрослые! Ведите себя хорошо, чтобы Хитоцумэ‑кодзо не пришлось находить место в своем блокноте для записи ваших проделок. Если дело идет к концу года и сомнительных дел накопилось немало, вы вполне можете поучаствовать в ритуальном сожжении архивов, накопленных этим незваным соглядатаем. Все эти пожелания имеют смысл, если вы перешли на постоянное место жительства в глухую деревушку, затерянную в горах Японии. В случае временного пребывания в каком‑нибудь городе вам не стоит волноваться. Никакого особенного вреда этот ёкай вам не причинит. Обычное ёкайское поведение состоит в том, чтобы шокировать мирно бредущего в сумерках человека. Неприятно, конечно, но не смертельно. Если же вы заранее настроены на то, что мирную вечернюю прогулку не должен омрачать никакой одноглазый коротышка, любитель дурацких розыгрышей, то можно посоветовать запастись добротной корзиной, украшенной множеством отверстий. Держите этот полезный предмет при себе и в случае подозрения, что Хитоцумэ‑кодзо неподалеку, немедленно применяйте этот полезный артефакт! Озорной ёкай не замедлит обратиться в бегство, и вашу прогулку ничто не омрачит. Конечно, человек, гуляющий с корзиной наперевес, выглядит странновато, но душевное равновесие этого стоит.
Личное дело: Тофу‑кодзо
У Хитоцумэ‑кодзо, упомянутого в предыдущей заметке, есть собрат по ночному патрулированию городских улиц. Ёкай по имени Тофу‑кодзо также невелик ростом, также носит на голове соломенную шляпу, также предпочитает появляться на улицах вечером, ближе к ночи.
Тофу‑кодзо. Гравюра Китао Масаёси. XVIII в.
Как и Хитоцумэ‑кодзо Тофу‑кодзо, чье имя можно перевести как «мальчик тофу», приобрел известность в период Эдо. Изображения этого ёкая тоже украшали игральные карты. И вообще можно сказать, что два образа несколько смешались. Существуют изображения, где Тофу‑кодзо нарисован с единственным глазом во лбу и с тарелкой в руках (о тарелке чуть позже). Можно понять, что простому человеку ни к чему производить подробную классификацию нечисти, тем более что эта нечисть уж очень похожа одна на другую. Как бы то ни было, малорослый мальчишкоподобный ёкай был широко известен во времена расцвета сёгуната Токугава и был практически забыт с наступлением эры Мэйдзи.
Можно сказать, что в сумерках нашего героя вполне можно принять за ребенка. Из образа выбиваются голова, чей размер несколько превышает стандарт, и когтистые пальцы на ногах. Но последний штрих не так уж и заметен в вечернем свете, а что касается слегка раздутой головы, то ее скрывает широченная шляпа. Таким образом, можно сказать, что перед нами ёкай, сумевший наладить очень неплохую маскировку в городских условиях. В отличие от своего одноглазого собрата, он не занимается ерундой вроде проникновения в дома, пугания людей в темных переулках и тому подобными глупостями. Наш герой занимается распространением сыра тофу. Вот так. Ни больше ни меньше. Выходя на свою позднюю прогулку, он берет с собой тарелку с увесистым куском тофу. Сыр, украшенный багровым кленовым листиком, выглядит очень аппетитно. Поведение Тофу‑кодзо может чем‑то напомнить акцию по продвижению товара, проводимую в современном супермаркете. «Примите участие в дегустации! Только сегодня вы можете совершенно бесплатно насладиться уникальным вкусом нашего сыра!» Это, конечно, фантазии чистой воды, но, видимо, что‑то в этом роде Тофу‑кодзо все же предлагает. Редкий ёкай может обойтись без делания пакостей человеку, и пакости Тофу‑кодзо напрямую связаны с этим самым продуктом. Вообще в прежние времена сыр тофу производился на небольших семейных сыродельнях. Свежепроизведенное лакомство тут же грузилось на тележку или на поднос и распространялось кем‑нибудь из участников семейного подряда. Медлить было ни к чему, так как продукт был скоропортящийся. Попробовав один раз просроченный тофу, человек мог надолго потерять желание к дальнейшему употреблению этого деликатеса.
С продуктом, который предлагает Тофу‑кодзо, дело обстоит не вполне однозначно. Вполне возможен вариант, что с человеком, отведавшим кусок сыра, ничего не произойдет. Поблагодарив странного мальчика в соломенной шляпе за угощение, он пойдет своей дорогой и вскоре забудет об этой встрече. Также возможен вариант, что, откусив кусок злополучного сыра, человек будет «вознагражден» крайне неприятным недугом. Кожа будет поражена некоей разновидностью грибка или плесени, гадкой на вид, распространяющей дурной запах. Поскольку эта болезнь будет носить не вполне естественный, а, скорее, магический характер (ведь ее источником послужили проделки ёкая!), то сложно сказать, насколько велики шансы избавиться от нее. Честно говоря, уж лучше бы чертов Тофу‑кодзо прятался по темным переулкам и наводил страх на людей или хулиганил по мелочи в доме. Всяко лучше, чем разносить заразу по улицам мирных городов!
Интересно, что в Японии есть своеобразное мрачноватое пожелание, звучащее приблизительно как: «тофу но кадо ни атама во бутсукете синдзимаэ», что с известной вольностью можно перевести как «убейся до смерти головой о тофу». Повредить голову, стукаясь о кусок сыра, проблематично, а вот подхватить неприятную болезнь, как выясняется, вполне реально. Существует мнение, что вредоносность сыра, который предлагает Тофу‑кодзо, можно определить по следующему признаку – наличию или отсутствию красного кленового листа на куске сыра. Если никакого листика нет, то сыр вполне безопасен. Если же продукт украшен ярким кленовым листом, то можно считать это намеком, что ничего хорошего от этой дегустации ожидать не стоит.
Советы дилетанта. С этим нестрашным ёкаем все достаточно просто. Увидели приближающегося ребенка в широкополой соломенной шляпе – насторожитесь. Ребенок тащит тарелку с сыром? Насторожитесь вдвойне! Ребенок предлагает поучаствовать в акции по дегустации сыра тофу? Насторожитесь втройне! Далее приступите к осмотру собеседника и его товара. Приглядитесь, нет ли у вашего собеседника когтей на ногах, не украшает ли сыр кленовый лист. Если нет ни когтей, ни красного листа, то можете насладиться незабываемым вкусом сыра тофу. В случае наличия красного кленового листа и когтей на ногах вы поступите правильно, отклонив предложенную дегустацию. Тофу‑кодзо не агрессивен. Сказав что‑нибудь вроде: «Ну, мое дело предложить, ваше дело отказаться», – он проследует мимо. Вы же можете направиться в ближайший супермаркет и приобрести сыр без всякого риска для своего здоровья.
Личное дело: Адзуки‑арай
Герой данного очерка выделяется в племени ёкай своей скромностью и застенчивостью. Что является определяющей чертой для большинства представителей ёкай‑сообщества? Ответ не сложен: желание поярче преподнести себя. Ёкай может сам искать встречи с человеком, а может и не искать, но если таковая встреча произошла, можете быть уверенным: скучно не будет. Адзуки‑арай не таков. Относясь к существам, которых скорее слышно, чем видно, он совершенно не стремится к контакту с людьми, более того, решительно уклоняется от него, из‑за чего представления о его внешности и привычках мы имеем самые приблизительные. Имя его можно перевести как «моющий красные бобы». Внешний вид этого ёкай совершенно неинтересен. Все сходятся на том, что это согбенный лысый коротышка. Если верить художнику Такэхаре Сюнсэну, изобразившего это существо, то руки и ноги Адзуки‑арай украшают по два когтистых пальца, а на лице застыла глуповатая ухмылка. Наш герой предпочитает скрываться в глухих лесах, где сложно встретить человека. Очень важно, чтобы в таком лесу протекала речка или ручей, в которых Адзуки‑арай может заняться своим основным делом, а именно – промыванием красных бобов.
Занимаясь этим полезным делом, безобиднейший ёкай мурлычет себе под нос мотивчик крайне зловещего содержания. Бормотание Адзуки‑арай довольно сложно разобрать, но свидетели сходятся на том, что напевается что‑то вроде: «Бобов ли мне сейчас помыть, иль человека проглотить?» Далее следует некий невразумительный звук, должный изображать шорох бобов, трущихся друг о друга. Услышав такое в лесной глуши, всякий почувствует нечто сродни робости, и совершенно зря. Наш герой сам весьма боязлив. Заслышав приближение постороннего, Адзуки‑арай поспешит скрыться среди лесной зелени. Застать его на месте помывки бобов крайне непросто. Многие ёкай совершенно не склонны к напеванию устрашающих песенок, но встреча с ними может иметь самые печальные последствия. Здесь же мы видим противоположную ситуацию: многообещающее предисловие и полное отсутствие продолжения темы. Вообще же есть что‑то очень мирное в промывании красных бобов, которые идут и на изготовление сладкой пасты, и на приготовление праздничного сэкихана.
Единственная неприятность, которую способен причинить Адзуки‑арай, – это странное влияние его песенки. Человек, заслышавший бормотание в чаще леса и пожелавший подойти поближе, может оказаться в дурацкой ситуации. Попытка выйти к, казалось бы, недалекому источнику звука обернется тем, что мы называем «заблудиться в трех соснах». Ноги начнут выписывать зигзаги, песенка будет казаться то ближе, то дальше, то совсем рядом, и злополучный искатель, рванувшийся наконец напролом, обнаружит себя сидящим в той самой речке, где Адзуки‑арай только что мыл свои бобы. Хитрый ёкай, конечно же, успеет скрыться, а человеку останется сушить свою одежду и ругать обманчивое лесное эхо.
Любопытно, что в мире неведомого Адзуки‑арай не одинок в своем пристрастии к красным бобам. Его незримый собрат Адзуки‑хакари, которого никто не видел и о внешности которого нельзя сказать ничего определенного, предпочитает дома и старые храмы. Ближе к полуночи люди вскакивают, поднятые от сна шумом, раздающимся где‑то то ли на крыше, то ли на чердаке, то ли под окном. Можно подумать, что кто‑то пересыпает целые горы бобов! Шорох сыплющихся бобов порой прерывают звучный топот деревянных сандалий, плеск воды и тому подобные чудесные звуки, слышать которые глухой ночью приятно всякому обывателю. Безобразия прекратить довольно просто. Достаточно распахнуть окно или дверь, не пожалев крепкого словца, и Адзуки‑хакари моментально прекратит свое выступление. Подобно своему лесному родственнику он несколько застенчив.
Существует любопытная история о неком существе в старом храме. Невидимое и неведомое, оно распевало уже знакомую нам песенку о бобах и поедании людей, а затем шуршало этими самыми бобами. Сложно сказать, кто это был. Адзуки‑арай чурается мест, где живут или жили люди, предпочитая уединение гор и лесов, а Адзуки‑хакари не склонен к распеванию песенок. В рассказе странное существо называют просто привидением, не затрудняя себя вопросами классификации, хотя очевидно, что к юрей, то есть привидениям, этот случай не имеет никакого отношения. Бойкая деревенская молодежь решила изловить ночного певуна и устроила засаду, но, когда пришло время действовать, почему‑то никто не решился сделать первый шаг. Оно и понятно. Когда в темноте кто‑то распевает и обещает поесть человечины, некоторая нерешительность вполне объяснима. Дело закончилось совершенно неожиданным образом. На землю брякнулся бочонок, набитый сладкими фасолевыми лепешками! Такого никто не ожидал! Радостные крестьяне стали приходить к зловещему храму каждую ночь, и некоторое время спустя их упорство было вознаграждено. На землю шлепнулись чайник с горячим чаем и солидная порция моченых баклажанов. Чем руководствовался Адзуки‑арай, когда взял на себя продуктовое снабжение, сказать решительно невозможно. Некоторые сюжетные повороты в таких историях надо просто принимать и не пытаться объяснить, все равно ничего не получится.
Завершая разговор о родне Адзуки‑арай, надо вспомнить о жутковатом существе по прозвищу Адзуки‑баба. Страшная карга известна на севере, в префектуре Мияги. Когда приходит время туманных осенних вечеров и ночей, Адзуки‑баба приходит к горным речкам, моет бобы и напевает ту же песенку, что и ее скромный родственник. Только у нее слова с делом не расходятся, и тот, кто был достаточно невезуч и оказался поблизости, попадёт не в реку, как в случае с Адзуки‑арай, а в брюхо страшной старухи. Очевидно, перед нами разновидность горной ведьмы, то есть Ямамбы. Те, кто видел это страшилище издалека сквозь туман, говорят о фигуре, которая выделяется среди мглы благодаря неяркому белому свечению, сродни тому, что испускают гнилушки в лесу. Ничего более конкретного не известно, так как те, кто подошел поближе и мог бы рассказать больше, не подавали о себе никаких вестей.
Советы дилетанта. Адзуки‑арай совершенно безвреден, так что, услышав в лесу его странную песенку, можно попытаться тихонько прокрасться сквозь чащу, чтобы увидеть редкого ёкай‑отшельника. Но всё же стоит помнить несколько простых правил. Если речка, возле которой вы услышали пение (а речка или ручей будут обязательно, как же без них), достаточно глубока, а вы не умеете плавать, стоит воздержаться от попыток добраться до Адзуки‑арай. Если же речка неглубока и можно не опасаться уйти на дно, все равн