Любителям фильмов о войне, фантастических боевиков и тому подобных произведений наверняка знакома сцена, где ошалевший боец поливает окрестности свинцом и вопит, выпучив глаза: «О Боже! Они повсюду! Они повсюду! Нам конец!» Вышесказанное вполне можно отнести к знаковым персонажам японского фольклора – они (то есть чертям). Большинство ёкаев можно более или менее четко разделить по зонам проживания. Например, тэнгу, конечно же, горно‑лесной ёкай, каппа – водяной, а аканамэ склонен держаться поближе к человеческому жилью. Но они безразличны к такого рода градации. Они населяют горные пещеры, темные леса, глубины вод, одинокие острова, часто захаживают в деревни и города, то есть совершенно свободны в выборе места жительства. Они действительно повсюду.
Утвердившись в Японии, буддизм принес с собой понимание, что есть рай и ад, ну а что за мучения без страшных мучителей. Они хлынули на японскую землю разноцветной рекой. В прежние времена, когда классификация потусторонних существ была не слишком развита, все призраки, чудища и прочие ёкаи проходили под обобщенным именем они. Порой этого прозвища удостаивались жестокие и злобные люди. Позднее термином они стали обозначаться именно адские существа, терзающие людей. Обычно, описывая ватагу чертей, рассказчик отмечает, что ее составляли черные, синие, красные черти. Насколько можно судить, цвет кожи у них не связан со статусом в адской иерархии, оставаясь просто личной чертой. Внешний вид среднестатистического они широко известен. Существо значительно выше человека, обладает горящими глазами, клыками и рогами (что неудивительно для черта), склонно к людоедству, обладает богатырской силой, но туповато, что часто дает человеку шанс при встрече. В отличие от большинства ёкай, они соблюдают строгую субординацию: их верховный владыка князь преисподней Эмма (Яма), а на земле каждой крупной ватагой руководит могучий черт, которого величают «предводитель» или «военачальник чертей».
Они на гравюре Катагава Утамаро. XIX в.
В аду, как несложно догадаться, черти заняты своими прямыми обязанностями, то есть истязаниями грешников, ну а что за развлечения у них на земле? Ответ довольно банален: разбой и хулиганство. Конечно, как и везде, бывают исключения. Некий чёрт, скрывая свой облик, женился на дочери кузнеца‑оружейника и сам устроился на работу оружейником. Мечи у него выходили первоклассные, так как с огнем и железом черт был на ты. Увы, после того как маскировку раскрыла любопытная жена, черт в панике (хотя, казалось бы, чего бояться такому чудищу) убежал, прихватив запас клинков. Антигерой сказки «Плотник и демон Онироку», обитающий в реке, построил прекрасный мост через бурный поток. Конечно, сделал он это с коварным умыслом заполучить глаза плотника, но результат‑то налицо! Мост стал служить людям, а глаз плотника наивный чёрт все равно не получил. И уж совершенно невероятен подвиг чёрта‑великана, дотащившего до моря две скалы и установившего их в пучине морской. Скалы прикрыли бухту Курэ от бешенства волн, сделав ее безопасным местом, а героический демон поскользнулся на морском дне и утонул, пожертвовав собой ради будущего Японии. Ныне порт Курэ может принимать любые корабли, включая авианосцы.
Большинство же они совершенно не склонны к созидательному труду, о чем нам рассказывают японские сказки, известные каждому японскому ребенку, сказки, которые можно назвать великими. Мальчик по имени Момотаро, родившийся из персика, войдя в силу, тут же отправился усмирять чертей, от проделок которых стонал целый край. В дороге к нему присоединились фазан, обезьяна и собака. Пестрая компания ввалилась в крепость чертей и устроила рукопашную. Невероятно, но великаны‑людоеды были разбиты в пух и прах, и полководец чертей, горько рыдая, принес клятву не вредить людям.
Мальчик‑с‑пальчик Исумбоси, сопровождая знатную девушку по дороге в храм, столкнулся с компанией чертей. Разноцветные они тут же начали хулиганить и приставать к благочестивой девице. Если бы не Исумбоси, вооруженный иглой, не известно, где бы закончилось это паломничество. Маленький храбрец разогнал дебоширов и завладел волшебной колотушкой, исполняющей желания. Естественно, он тут же пожелал увеличиться до нормального человеческого роста, и в тот день девица в храм так и не попала.
Иногда человеку удается подглядеть за чертями, исполняющими свои прямые обязанности. Некий паломник, заночевавший на ступенях храма, стал свидетелем, как компания чертей призвала дух дочери местного торговца, обвешивавшей клиентов. Надо сказать, делала она это без злого умысла, используя неправильные весы, подсунутые ей отцом. Какая же расплата за недовложение товара на том свете? Кипяток, огонь и побои железным прутом! Черти с удовольствием занимались этими истязаниями, и если бы не добрый паломник, убедивший отца покойной раздать рис бедным, не известно, сколько бы мог продолжаться этот кошмар.
Нет смысла пересказывать десятки легенд, где они предстают как жуткая и враждебная человеку сила. Чего стоит история, связанная со знаменитыми воротами Расёмон, неподалеку от которых объявился зеленокожий и рогатый черт Ибараки. С наступлением темноты он хватал запоздалых прохожих и поедал их, не отходя далеко от ворот. Надо помнить, что это не глухие горы и непроходимые леса, а въезд в столицу! Вот уж действительно: «Они везде!» Ибараки хулиганил, до тех пор пока не нарвался на храбреца Ватанабэ‑но Цуне. Черт схватил самурая за голову и поволок в темноту, но бравый рубака схватился с чудищем и отсек ему лапу. Ибараки удрал, прижимая к груди кровавый обрубок, дав сюжет для хокку непревзойденного Басё: «Ветка хаги коснулась меня. Или демон схватил меня за голову во мраке у ворот Расёмон».
Но, как и многих представителей мира потустороннего, их не миновало профанирование образа. Перед нами страшные чудовища‑людоеды, вхожие к владыке преисподней, но болваны по совместительству, обдурить которых самое милое дело. Да и сила их изрядно преувеличена. В сказке «Старушка‑богатырша» крепкая деревенская бабушка приструнила черта, который вздумал отнимать у крестьян лепешки‑моти. Зачем чертям моти? А это князь Эмма хотел отметить человеческий Новый год, а в аду с подвозом провизии проблемы, вот и отправили рогатых снабженцев на землю. Получается, мир чертей в некотором роде копирует нравы и обычаи нашего мира. Черти‑людоеды на заброшенном острове готовы разорвать в клочки незадачливого путешественника, некстати приставшего к берегу, но, узнав, что тот видел удивительный новогодний сон, забывают свои кровожадные намерения. Речь идет о сказке «Живая игла, мертвая игла и летающая колесница». За новогодний сон ничего не жалко, хотя, казалось бы, какое дело чертям до того, что пригрезилось несчастному грешнику. Его все равно рвать и мучить придется, не сейчас, так потом. Но нет! Черти тащат волшебные сокровища, включая летающую колесницу, и позволяют совершить полет на пробу. Человек улетает прочь, а черти начинают горько плакать, внушая к себе некоторую жалость. Впрочем, рано или поздно каждому суждено умереть, и, возможно, в дальнейшем, уже в аду, у них появится шанс рассчитаться с хитроумным сновидцем.
Что говорить о глуповатых они, которым морочат голову в нашем печальном мире. Ловкие грешники в самом аду умудряются насмехаться над бесовским племенем и даже над самим князем Эмма, выставляя его олухом. В сказке «Жрец, врач и канатный плясун в аду» троица веселых японцев попадают в ад и обрёкаются на муки, но навыки из прежней жизни позволяют им преодолевать все адские испытания. Жрец усмиряет адское пламя своими заклинаниями, канатоходец ловко увертывается от раскаленных клинков. Толпы чертей проклинают ловких гостей, бегают жаловаться князю Эмма, но в целом бессильны справиться с троицей ловкачей. Сам князь Эмма оказывается не на высоте, и грешники изгоняются из ада обратно на землю. Все это здорово напоминает наши родные сказки о ловком солдате, который так отделал буйных чертей при жизни, что, попав в ад после смерти, вызвал настоящую панику в геенне огненной. Адское воинство во главе с самим дьяволом бросилось бежать, не желая вновь встречаться со служивым (сказка «Солдат и смерть»).
При этом, если обстоятельства складываются в их пользу, они не приветствуют насмешек в свой адрес и не чужды своеобразного юмора. Рассказ с красноречивым названием «В ущелье чертей» повествует о наглом вольнодумце, который отрицал существование ада, чертей и посмертного воздаяния, ссылаясь на тексты Конфуция. В конце концов он угодил в логово они, где главный черт, прекрасно знающий классические тексты и бегло оперирующий базой источников, убедительно доказал, что черти существуют. «Здесь всюду речь идет о бесовской силе. Ты же в злобном невежестве своем уцепился за одно‑единственное изречение Конфуция: „Не говорю о чудесном и таинственном“ – и всячески унижаешь нас. Отвечай: зачем тебе это нужно?» – заявил он. Несчастный материалист не смог опровергнуть доводы оппонента и был превращен в чудище, сходное обликом с они. Таким образом он смог показать родным и соседям, что был не прав, и черти существуют в действительности.
Отдельного внимания в племени они заслуживают намахагэ, занимающиеся воспитательной работой в северных префектурах. Их имя происходит от сочетания слов «намоми» (волдыри, появившиеся от долгого сидения рядом с очагом) и «хагу» (сдирать, облезать). Их гнев касается в первую очередь тех, кто забыл о святом праве на труд и вздумал коротать время у теплого очага. «Позор тунеядцам! Кто тут вздумал лениться?!» – орут намахагэ, врываясь в деревню. Ну, может быть настоящие намахагэ кричали как‑то иначе, но кто теперь это проверит? Во всяком случае, их преемники, участники красочных фестивалей, напялившие страшные маски, вопят именно так. Получив выпивку и закуску, они удаляются, пообещав вернуться на следующий год. (А кто бы не вернулся? Работенка не пыльная и угощение на уровне!) Считается, что они уводят за собой тяготы и проблемы, накопившиеся за прошедший год. Внешний вид намахагэ не сильно отличается от пресловутых они. Скорее всего, это просто северная разновидность бесовского племени, подрядившаяся следить за трудовой дисциплиной. Те же клыки, длиннющие рога и разноцветные морды.
Они на гравюре Катагава Утамаро. XIX в.
В прежние времена намахагэ появлялись в деревне зимой. Выяснив, кто увлекся сидением перед теплым очагом, они вытаскивали из дому злополучного лентяя и с помощью своих когтей сдирали с ног волдыри. Наверное, это было очень больно. Наказав лентяев, сделав внушение маленьким детям не лениться и слушаться родителей, намахагэ удалялись. Судя по нынешним праздникам, в награду за свои труды они получали выпивку и закуску. Скупиться крестьянам не стоило. Лентяйство – понятие относительное, зависящее от того, кто оценивает. Поскупишься в этом году, а в следующем сам попадешь в список бездельников и тунеядцев со всеми вытекающими последствиями.
Интересно, что существует история, четко объясняющая происхождение намахагэ. В незапамятные времена некий китайский император посетил полуостров Ога в поисках травы, дарующей вечную молодость. Для этого он использовал пятерых они. Неизвестно, что удалось найти искателю вечной жизни (местные не догадались посоветовать ему изловить нингэ или нуппеппо), но в награду за труды он даровал брутальным бесам право творить что угодно один день в году. После чего император отбыл на родину, оставив чертей наедине с благодарным населением. Один день в году – не так уж и много, но и этого хватило, чтобы местные взвыли. В итоге между людьми и чертями был заключен контракт на постройку лестницы в тысячу ступеней в течение одной ночи, до первого крика петуха. В случае успеха черти имели право на получение юной красавицы ежегодно (неясно, одной на всех или по красавице на каждого), в случае неисполнения контракта черти получали право убраться к черту и оставить жителей окрестных деревень в покое. Когда до конца лестницы оставалась одна ступенька, хитрые селяне растолкали петуха и заставили его закричать. Черти понуро убрались в глубины гор, а радостные крестьяне решили в будущем организовать новогодний фестиваль, где обманутые они будут желанными гостями. Все‑таки с сорванным контрактом вышло не совсем честно, пусть уж чертяки выпьют и закусят как следует.
Интересно, что при такой своеобразной репутации, какой обладают они вообще и намахагэ в частности, некоторые общины в глухих уголках страны с гордостью выводят свое происхождение от этих чудищ. Проверить это невозможно. Кто знает, сколько женщин утащили к себе во время ежегодного праздника непослушания развеселившиеся намахагэ. Во всяком случае, никаких страданий по этому поводу их дальние потомки (или те, кто претендует на это звание) не испытывают.
Советы дилетанта. Будем откровенны, в наше время поголовье рогатых силачей катастрофически сократилось. Не выдержав жестокости и суеты нашего мира, они скрылись прочь. Если где‑нибудь в глуши гор вам встретится синекожий клыкастый великан с горящими глазами и острыми рогами, считайте, что вам повезло встретить гостя из далекого прошлого. Ну, или не очень повезло. Известно, что черти недолюбливают резкие запахи, например, запах чеснока или сушеной рыбы. Захватите на прогулку связку вяленой селедки и головку чесноку. Заметив черта, немедленно натритесь вышеупомянутыми продуктами и наслаждайтесь зрелищем убегающего беса. Когда‑то жители одной деревни именно так спровадили прочь черта‑людоеда, облюбовавшего окрестности их поселения. Крестьяне разложили связки ароматной рыбки около домов, и коварный черт немедленно убрался из тех краев. Если вы не захватили с собой спасительные продукты, пуститесь на хитрость. Попробуйте возбудить его любопытство, заведите речь о чудесах, которые вы недавно видели во сне, или наврите что‑нибудь в этом роде. Если встреченный вами черт не попадался раньше на подобные трюки (надейтесь, что он не из той ватаги, у которой увели летающую колесницу), у вас есть неплохие шансы на выживание. Может быть, даже получится разжиться ценными подарками, ведь черти всегда считались обладателями груд сокровищ, и вряд ли встреченный вами они представляет, как поднялась цена на золото в современном мире.
Представляя собой враждебную людям силу, незримые они продолжают вредить и пакостить исподтишка и по сей день. Особую силу они набирают на стыке сезонов во втором лунном месяце. Чтобы нейтрализовать вредоносное влияние чертей, присоединяйтесь к празднику Сэцубун, проводящемуся 3–4 февраля. Обжарьте на живом огне бобы, а затем раскидайте их по углам (незримые черти скрываются именно там). Кричите погромче: «Они ва сотто‑фуку ва утти!» или, если просто по‑нашему: «Черти, вон! Счастье в дом!». Бобы, кстати, потом можно и собрать для обеда.
Если вам повезло обосноваться где‑нибудь в глухой деревеньке в северной префектуре, будьте готовы к ИБД (имитации бурной деятельности). Как только за околицей послышатся тяжелый топот и сопение, хватайте лопату, метлу, мотыгу или что‑нибудь в этом роде и начинайте рубить снег и копать дрова. Встречайте клыкастых ревизоров радостным криком: «Нам хлеба не надо! Работу давай!» Не забывайте, что всякий ревизор (даже бесовского племени) любит хлопнуть на морозе стаканчик теплого саке, так что подготовьтесь. Как говорится, не красна изба углами, а красна пирогами! Получив благословение намахагэ на будущий год, убедитесь, что они скрылись в горах. Можете вернуться к теплому очагу и подогретому саке.
Личное дело: Цукумогами
Перед нами целый отряд из необъятного ёкай‑сообщества, объединяющий толпу страшилищ, не сходных внешне, но связанных одной судьбой. Обычно рассказ о чудище начинают с его внешнего вида, но здесь придется обойтись некоторыми общими фразами, а позднее рассмотреть одного за другим наиболее занятных представителей этого жутковатого племени.
Речь пойдет о старых вещах. Очень старых вещах, точнее, очень старые оживших вещах. Говоря о бакэнэко, упоминают, что для достижения статуса оборотня им надо протянуть тринадцать лет (хотя, рассуждая об этом существе, можно предположить, что срок несколько приуменьшен). Для неодушевленного скарба, затеявшего переход на сторону ёкай, потребуется значительно больше времени. Принято считать, что вещь, отслужившая девяносто девять лет, обретает новую природу и вступает в отряд цукумогами. Иероглифы‑кандзи, которые обозначают это понятие, могут быть переведены как «девяносто девять богов». Примем на веру волшебную цифру «девяносто девять». В конце концов ее можно понимать как условное обозначение изрядного промежутка времени. Так фраза «это же в прошлом веке было!» подразумевает условную древность обсуждаемого события.
Что же может стать из неживого живым? Да практически все, что угодно. Синтоизм, одушевляющий окружающий мир, прекрасно объясняет такое необычное явление. Если мы верим в дух старого дерева или в живой меч, готовый броситься в бой самостоятельно, то почему бы не признать возможность существования ожившей лютни, прыгающего зонтика или бегающего граммофона? Все это явления одного порядка.
Почему же прежнюю Японию не заполонили диковинные существа, очень напоминающие взбесившийся ассортимент из лавки старьевщика? Надо помнить, что основными материалами, из которых клепали ожившие вещи, были дерево, ткань, бумага и т. д. В теплом и влажном японском климате подобные творения имели немного шансов перешагнуть полувековой рубеж, что уж говорить о вековой истории. К факторам, влияющим на чудесную трансформацию, можно отнести еще и такие понятия, как обида и несправедливость. Выразить их в числовом эквиваленте, как поступают со сроком, нужным для превращения неживого в живое, невозможно, но, тем не менее, эти понятия играют большую роль в жизни цукумогами. Увы, судьба большинства вещей довольно типична. Инструменты, одежда, обувь, игрушки, всевозможные гаджеты верно служат людям (ну, если только их не сделали халтурщики на подпольной китайской фабрике). Но рано или поздно приходит момент, когда человек безжалостно избавляется от старого брахла, заменяя его новым. Никто и не задумывается, а что думает барахло по этому поводу. Японские цукумогами дают возможность разрешить эту загадку! Ничего хорошего они не думают и планируют. Интересно, что в наше время всевозможные хай‑тек‑новинки меняются с совершенно невероятной скоростью. Можно догадаться, что старые модели тех же, например, айфонов не помещаются в красный угол для вознесения перед ними извинительных молитв. Пластик и металл, из которых склепали десятки миллионов единиц техники, – довольно долгоживущие материалы, девяносто девять лет протянут без особых проблем. Так что, возможно, нашим детям и внукам предстоит стать свидетелями нашествия орды невиданных прежде цукумогами.
В сказке «Жалобы кукол» старые куклы, запрятанные в пыльный сундук, горько сетуют на людскую неблагодарность. «В былые временa не то что куклы, даже люди, проходя мимо меня, отдавали почтительный поклон, но ныне воцарились у нaс невежество и грубость нpaвов!» – сетовала кукла‑самурай. Необычное, но достаточно безобидное явление. Правда, надо помнить, что речь шла о куклах театра бунраку. Перед нами – ожившие вещи, так сказать, на творческой работе, и раздражение у них принимает форму интеллигентского брюзжания. Творения попроще проявляют свое недовольство гораздо более ярко.
На знаменитом Хякки Яко (Ночной парад ста демонов) цукумогами заняли почетное место. Вереница демонов шествовала по Киото, вселяя вполне обоснованный ужас в сердца людей. Движение проходило по улице Итидзе‑дори. Тот, кому повезло столкнуться с этой ночной компанией, не позаботившись о защитных заклинаниях и амулетах, вполне мог попрощаться с нашим миром. Среди существ совершенно чудовищных на ночном параде бодро маршировали ожившие сандалии, фонарики, зонтики и тому подобный хлам.
Цукумогами на параде призраков. Гравюра XVI в.
В более мирных обстоятельствах ожившие вещи стремятся напугать свою жертву, издавая дикие вопли, внезапно выскакивая перед ничего не подозревающим путником, устрашая его своим своеобразным внешним видом. Впрочем, иногда цукумогами совершенно не стремятся к встрече с человеком, а просто проводят время в обществе себе подобных где‑нибудь в уединенном месте, покинутом людьми. Известна история, что один храм пользовался неоднозначной репутацией, потому что странные призраки устраивали там пляски по ночам. Как всегда в подобных историях нашелся бодрый монах, решившийся на ночлег в нечистом месте. Ночью явилась пестрая компания призраков, затеявших пляски и декламацию: «Куча ветхого старья – Зонтик, плащ и таганок. Собирайтесь в круг, друзья, будет славный вечерок!» Монах присоединился к танцам, ничуть не испугавшись привидений, и вечеринка прошла благополучно. На следующую ночь догадливый монах поименно обличил призраков, называя их истинные имена. Зонтик, старый храмовый колокол, гонг, ветхая одежда и т. д. Пообещав отслужить заупокойную службу, монах разом угомонил всю компанию. Наутро он собрал вышеперечисленные вещи и сжег во дворе, очистив храм и обеспечив себя местом работы на будущее. Не вполне ясно, оживали ли забытые вещи с наступлением темноты и принимались скакать по заброшенному храму, или ими выделялась своего рода спиритическая составляющая, которую и называли привидениями. Интересно, что никакой агрессии к человеку старые вещи не испытывали и, кажется, только и ждали, когда их отправят на вечный покой.
В другом храме ночными демонами себя проявляли забытые сокровища! Ожившие монеты и слитки порождали демонов, жаждущих закусить незваным гостем. Демоны с круглой мордой (монеты) и квадратной мордой (слитки) принюхивались, пытаясь понять, не зашел ли кто на огонек. Впрочем, дальше попыток унюхать человека дело у них не продвинулось, поиски человека не начались, и демоны растворились в воздухе. Открытым остается тот же вопрос: что перед нами? Иллюзия, которую наводит старый, забытый предмет или вполне материальное перерождение, активирующееся с наступлением темноты? В данном случае человек, заночевавший в храме и оказавшийся свидетелем появления демонов, сумел захватить их подручную по имени Хосогоси, оказавшуюся духом старой колотушки. Выяснив всю подноготную, он сжег колотушку во дворе храма, а деньги… А деньги он передал в собственность местной деревни! Как говорится, вот это поворот! Все‑таки японский фольклор очень своеобразен и щедр на самые невероятные фантазии. Не так уж и трудно поверить в чертей, снежных женщин, ожившие вещи и танцующих кошек, но вышеописанный случай вызывает некоторое недоверие. Все‑таки даже самая невероятная сказка должна сохранять некоторое правдоподобие. Представляете, передал найденные деньги деревенским (которые его, кстати, не пустили переночевать, а спровадили в старый храм к демонам)! Так и хочется сказать незримому рассказчику: «Ты, это самое, того! Как говорится, ври, да не завирайся!» Ну или что‑то в этом роде.
Советы дилетанта. В случае ночной встречи с компанией цукумогами можете прислушаться к совету, который озвучивался неоднократно, совершенно неоригинальному и скучному. Сохраняйте присутствие духа и не паникуйте. Ожившие вещи устроят вокруг вас дикий хоровод, но погубить человека им не под силу. Да таких планов они не лелеют, все гораздо проще. Главная цель – напугать представителя человеческого племени, который наверняка также неаккуратно обращается со своими вещами и неблагодарно выбрасывает их почем зря! Будет знать, как выкидывать старых помощников! Что тут делать? Переждите их буйство и следуйте своей дорогой. Когда‑то знаменитый принц Гэндзи удалился из комнаты, где дух покойной дамы изливал свои жалобы. «Но Гэндзи показалось нелепым беседовать с духом». Поверьте на слово, разговор и объяснения с ожившим одеялом или лютней гораздо более нелепы, ничего интересного вы друг другу не скажете.
Конечно, подобная вольность недопустима, если речь идет о ночном параде. Сбившись в одну компанию с чудовищными представителями потустороннего мира, цукумогами представляют собой немалую угрозу. Не пренебрегайте защитными амулетами и надежными заклинаниями против нечисти, если не хотите распрощаться с жизнью раньше положенного срока.
Если же вы опасаетесь появления цукумогами среди своего собственного хозяйства, то можно посоветовать быть аккуратным со своими вещами. Как говорилось выше, обида на несправедливое пренебрежение больше способствует превращению в цукумогами, чем вековая история. Можно вспомнить о предновогодней суси‑хараи, то есть генеральной уборке. В преддверии праздника дом и все, что в нем находится, как следует вычищается и убирается. Можно быть уверенным, что предметы, заботу о которых демонстрируют хозяева, повременят с превращением в чудищ. Попробуйте взять на вооружение данный метод.
Личное дело: Каракаса
Сделав краткое обозрение цукумогами как целого отряда в ёкай‑сообществе, можно коснуться более подробно наиболее любопытных представителей этой группы. Поскольку это довольно многочисленная компания, то можно быть достаточно кратким в каждом отдельном случае.
Итак, начнем с одноглазого, одноногого ёкай по имени Каракаса, что означает «бумажный зонтик». Имя вполне отражает суть данного существа, так как именно бумажным зонтиком оно когда‑то и было. Записавшись в войско цукумогами, наш герой отрастил выпученный глаз, расположенный в центре конусообразного туловища, пасть и длинный язык. Ручка зонтика превратилась в мускулистую ногу, на которой он уверенно выпрыгивает из темноты, стремясь познакомится с одиноким прохожим. Существуют изображения Каракаса, где наш герой запечатлен без рук. Есть варианты и с руками. Последний вариант еще неприятнее. Довольно жутко, когда из темноты выпрыгивает нечто зонтикообразное и, высунув язык, скачет к вам (кстати, можно предположить, что, встав на путь ёкай, ожившие зонтики слегка увеличиваются в размерах). Но куда неприятнее, когда нечто зонтикообразное скачет к вам, раскрыв лапы для объятий. Как часто бывает в мире ёкай, за жутким внешним видом не скрывается смертельной опасности. Каракаса, или, как его порой величают, Каракаса‑обакэ, стремится выскочить перед носом у человека и как следует напугать его. Честно говоря, список легенд с участием этого ёкай очень невелик. Опираясь на некие общие знания о мире ёкай, которыми мы располагаем, можно сделать вывод, что, скорее всего, наш зонтик начинает куролесить с наступлением темноты. Возможно, он способен притворяться обычным зонтиком, так как склонность к оборотничеству присуща многим ёкай. Большой рот наводит на мысль, что Каракаса может издавать громкие крики, что не лишне, если твоя задача напугать как следует. Длинный и, наверняка, липкий язычище просто предназначен для того, чтобы с чувством лизнуть встреченного человека, вызвав у того приступ умиления!
В истории, изложенной в статье, посвященной цукумогами, Каракаса принимал участие как один из команды оживших вещей, превративших деревенский храм в место ночных плясок. Никакой тяги к преследованию людей у него не наблюдалось, что можно объяснить благотворным влиянием святого места.
Недостаток достоверных историй о нашем герое заставляет обратиться к источникам, не описывающих его прямо, но наводящих на косвенные выводы. Одна из историй о неугомонном весельчаке Хикоити (известного своими успехами в борьбе с каппами и достижениями в переговорах с тэнгу) касается живого зонта. Молва донесла до местного владыки, что Хикоити стал обладателем чудесного зонтика. Дескать, на крыше дома Хикоити был замечен бумажный зонт, способный открываться при приближении дождя и закрываться по завершении осадков. Не то чтобы речь шла о настоящем Каракаса‑обакэ, но что‑то довольно близкое! Даймэ выкупил живой зонт, но тот не спешил проявлять признаки этой самой жизни. Явившийся по вызову Хикоити, издавая вопли отчаяния, констатировал смерть чудесного зонта, ведь его не покормили вовремя! Да и винца никто не догадался плеснуть в пересохший рот местного Каракаса. На том дело и завершилось. Есть мнение, что Хикоити провернул очередную аферу, а роль живого зонта исполнял зонт совершенно не живой, а очень даже обычный.
Возвращаясь к подлинным зонтам из племени цукумогами, надо вспомнить, что одной из главных причин чудесных превращений является чувство досады и обиды у вещи, которая верно служила человеку, но была безжалостно выброшена. Кому из нас не доводилось забывать зонты? Кто посчитает, сколько зонтиков было забыто владельцами в транспорте? Сколько выброшено как мусор при самых малых повреждениях? Сколько потеряно в суете городской жизни? Можно предположить, что при подсчете получится весьма приличная цифра. Кто знает, что думают по этому поводу сами зонтики? Наверное, нам лучше этого и не знать.
Советы дилетанта. При встрече с прыгающим и вопящим Каракаса сохраняйте спокойствие и продолжайте свой путь с чувством собственного достоинства. Можно подумать, будто современного человека смутит зонтик, прыгающий на единственной ноге и пытающийся лизнуть в нос липким извивающимся языком! «Нет! – ответим мы, – нас такой ерундой не запугаешь!» В конце концов Каракаса поймет, что он выглядит довольно глупо, прыгая в темноте вокруг человека, спокойно идущего по своим делам. Поняв это, он устыдится своего шутовского поведения и исчезнет в темноте, вот и все.
Если первый вариант кажется вам слишком снобистским, можно порекомендовать стараться глядеть себе под ноги, когда вы броситесь бежать, сверкая пятками. Дело, скорее всего, будет происходить в темное время суток, и даже на ровной дороге можно споткнуться и довольно сильно расшибиться. При встрече с неведомым это было бы совершенно некстати, так что будьте внимательны!
Личное дело: Бура‑Бура
Рассказав о веселом зонтике Каракаса, было бы уместным упомянуть о его своеобразном коллеге из отряда цукумогами по имени Бура‑Бура. Круглый бумажный фонарь, превратившийся в светящуюся физиономию. Нередко внутри глазастого фонаря как бы горит яркое пламя, что совершенно противоестественно, так как фонарь‑то бумажный и плеваться огнем ему не полагается. Надо отметить, что веселый зонтик и оживший фонарь близки и по своему происхождению. В своем доёкайском бытии оба были сделаны из дерева и бумаги. Также эти два предмета быта сближает широкое распространение на Японских островах. И сегодня круглый бумажный фонарь обозначает наличие ресторанчика, бара или иного питейно‑питательного заведения. В данном случае используется термин «красный фонарь», подразумевающий совершенно другой досуг, нежели в далекой Европе.
В далекую доэлектрическую эпоху бумажный фонарь со свечой внутри мог быть единственным спутником скромного путешественника. Понятно, что никакого особого освещения от него нельзя было требовать, и можно представить, что скудный свет бумажного фонаря только подчеркивал окружающую мглу. Автору данных строк один раз пришлось пройтись в темноте по лесной тропинке, имея в руках фонарь летучая мышь с небогатым запасом масла. Качающийся островок бледного света и пляшущие тени по сторонам создавали неповторимо уютную атмосферу. Добавим, что внешний вид круглого бумажного фонаря или будущего Бура‑Бура несколько напоминает человеческую голову. Можно представить, как на далекой средневековой дороге поздний путник замечал вдали покачивающийся слабо светящийся круг и гадал: вот мы все ближе и ближе, интересно, ко мне приближается такой же припозднившийся странник, как и я сам, или вскоре мне предстоит понять, что на этой дороге я единственный человек, а навстречу мне плывет светящееся что‑то… Что‑то, что совершенно не нуждается в хозяине?
Порой этому персонажу приписывали зловредное свойство заманивать уставших людей прочь с дороги. Усталый, потерявший способность трезво соображать путник надеялся, что следует за человеком с фонарем, а уж тот‑то рано или поздно дойдет до дома или харчевни или другого приятного места. Конечно же, никакого человека там не было, а плывущий по воздуху светящийся фонарь вел путника к обрыву, или в топь, или в другое неприятное место. Правда, чаще всего такой нехороший фокус приписывали не собственно Бура‑Бура, а проказливым пушистым оборотням вроде тануки или кицунэ, мастерам в создании иллюзий, наделенным своеобразным чувством юмора.
Что касается самого Бура‑Бура, то его проделки не отличаются оригинальностью. Неожиданно возникнуть из темноты, выпучить глаза, высунуть язык и издать какое‑нибудь жутковатое подвывание – вполне подходящий стиль для этого ёкай. В прежние времена, когда бумажные фонари брали в дорогу, отправляясь в путь в позднее время суток, особым шиком было затесаться в ряды нормальных бумажных фонарей и попасть под руку человеку. Хорошо выплыть из темноты, поблескивая глазами, но еще веселее дождаться полной темноты и неожиданно развернуться к своему владельцу, который до настоящего момента принимал тебя за обычное брахло. Оно того стоит! Люди так весело расстаются с источником света и неожиданно обретают способность видеть в темноте. Иначе как объяснить то, что человек стремительно несется сквозь мрак? Ясное дело – прозрел несчастный!
Советы дилетанта. Можно посоветовать приблизительно то же, что рекомендуется при встрече с Каракаса. Сохраняйте спокойствие и достоинство. Твердо стойте на своих позициях. Беготня в темноте чревата неприятными последствиями. Ясно, что нет ничего приятного в созерцании круглого фонаря, который обзавелся ртом и глазами, светится изнутри и направляется прямо к вам. Не забывайте про неприятные звуки, которые он издает. Но, как известно, человеку все по плечу. Бумажный ёкай требует внимания к своей персоне. Несомненно, он его получит. Физического ущерба он вам не нанесет и, выполнив свою программу, исчезнет в темноте. Можете продолжать движение. Если встреченный вами персонаж не работает в паре с Каракаса, на этой дороге вас больше не побеспокоят. Четких инструкций по данному вопросу нет, но можно предположить, что лучше не рисковать и не пытаться вступить в драку с данным персонажем. Круглое, светящееся, с огоньком внутри… Не могу быть уверенным, но мне кажется, что последствия воинственности (тыканья палкой, например) могут быть довольно неприятными – от взрыва световой бомбы прямо перед носом до стремительного полета по воздуху с приземлением в ближайшей канаве. Проявите миролюбие, оно всегда в почете.
Личное дело: Бороборо‑тон
Позволю себе маленькое личное замечание. На мой взгляд, один из страшнейших цукумогами. Старое одеяло, набравшись сил, решившееся попробовать себя в самостоятельной жизни, – это и есть Бороборо‑тон. Возможно, найдутся люди, которые согласятся со мной, что один из занятнейших образов, созданных детским воображением, – это небрежно скомканное одеяло (или покрывало), расположившееся в темной комнате. Его складки и изгибы намёкают на определенную физиономию, которая скрывает… Кто знает, что оно там скрывает? Может быть, желание подняться и пройтись навстречу гостю, до того как он дотянется до выключателя?
Как и все представители отряда цукумогами, наше одеяло наверняка прожило долгую и интересную жизнь. Его бросали на пол, небрежно запихивали в ящик для белья и вообще обращались не очень‑то вежливо. Годы шли, одеяло накапливало обиды, и в конце концов случилось чудо! «После стольких лет неподвижности! Я могу ходить! Наконец‑то!» – Что‑то в этом роде могло бы сказать Бороборо, открыв в себе новые силы.
Имя данного ёкай можно перевести как «ветхий», «обветшавший». В наш