– Он мог считать, что никто не найдет ее там. Я бы ни за что не нашел, если бы не письмо.
Рэйко чувствовала, что он рассказывает ей не все.
– Если Фудзио действительно убил Глицинию, означает ли это, что он также убил и правителя Мицуёси?
– Вероятно.
– Мог кто‑то еще найти Глицинию и убить ее? – Рэйко было неприятно тянуть из Сано каждое слово, но требовалось определить, как это новое убийство повлияет на расследование дела.
– Все возможно, – неохотно проговорил Сано. – Только кто, кроме Фудзио, мог знать, что она находится в доме?
– Может, какой‑нибудь проезжий случайно на нее наткнулся? – предположила Рэйко.
– В горы в это время года мало кто ходит, хотя ее могли убить разбойники, что грабят подобные домики. Ее смерть должна быть связана с убийством правителя Мицуёси, как и ее убийца.
Рэйко надеялась, что, если они продолжат разговор, Сано откроет ей, что его беспокоит.
– Кому выгодно избавиться от Глицинии и подставить Фудзио? Это может быть человек, приславший письмо, – не дождавшись ответа, предположила она.
Сано пристроил голову на краю бочки и закрыл глаза, хрипло выдохнув.
Рэйко все больше тревожилась.
– Ты не заболел? Приготовить тебе лечебного чая?
Он сглотнул, кадык судорожно дернулся.
– Нет. Я в порядке.
– Или ты предпочитаешь побыть один? – Не желая его оставлять в таком состоянии, Рэйко неохотно поднялась.
– Не уходи. – Сано с явным усилием открыл глаза, поднял голову и посмотрел на нее. – Нам нужно поговорить.
Рэйко со страхом ждала продолжения. Мгновение прошло в зловещей тишине.
– Возможно, убитая женщина не Глициния, а труп в доме был оставлен специально, чтобы запутать меня.
– А голову могли унести, чтобы ты подумал, будто это Глициния. – Рэйко догадывалась, что не об этом Сано собирался говорить. – Но если это не Глициния, то кто?
– Надеюсь, доктор Ито сможет что‑нибудь прояснить.
– Разве это убийство не ставит под сомнение обвинение министра финансов Нитты? – спросила Рэйко.
– Если жертва – Глициния, и все произошло после ареста Нитты, то – да. Ее исчезновение из Ёсивары и смерть правителя Мицуёси взаимосвязаны, и если Нитта невиновен в одном случае, то не имеет отношения и к другому.
Эта версия, оправдывающая продолжение расследования, казалось, никак не повлияла на подавленное состояние Сано.
– Я все время чувствовал, что Глициния жива, – сказал он. Его участие явно превосходило сочувствие незнакомому человеку, явившемуся простым свидетелем убийства. Сано в сомнениях и тревоге повел плечами.
– Гадать, является ли это убийство тем, чем кажется, или нет, бессмысленно, пока мы не услышим, что может поведать о нашей находке Фудзио.
Он вылез из ванны, и Рэйко, накинув на него простыню, отбросила опасения. Они явно были порождены недоверием, посеянным в ней «Черным Лотосом». Какую бы тайну ни хранил от нее Сано, она не могла быть связана с этим расследованием.
– Пойдем в постель и попытаемся выспаться за остаток ночи, – сказал Сано. – Утром Хирата допросит Фудзио, а я поеду в морг Эдо и послушаю, что скажет доктор Ито. В любом случае этого достаточно, чтобы убедить сёгуна позволить продолжать расследование.
Его лицо осунулось от усталости.
– Или недостаточно…
Деревню Имадо, где проживали многие торговцы и служащие Ёсивары, отделяли от квартала удовольствий рисовые поля и болота. В ней было несколько улиц с домами, лавками, гостиницами и чайными домиками. Приехав с двумя детективами в Имадо, Хирата отправился к особнякам на окраине, построенным богатыми владельцами борделей.
Соломенная крыша венчала соединенные между собой деревянные строения, из которых состоял дом Фудзио; каменная стена окружала сад и двор. За стеной лежала возделанная коричневая земля, на которой тут и там торчали крестьянские домики. Легкие белые облака пятнали бледно‑голубое небо. К тому моменту, когда Хирата с детективами спешились возле ворот дома Фудзио и прошли во двор, солнце наполнило жизнью холодное, ветреное утро.
На стук в дверях появился мальчик.
– Мы к Фудзио, – сказал ему Хирата.
Вскоре вышел хокан. Его красивое лицо припухло, волосы беспорядочно торчали в разные стороны. На нем был домашний халат в сине‑красную клетку. От него несло перегаром и табаком, налитые кровью глаза озадаченно посмотрели на Хирату, однако Фудзио улыбнулся и галантно поклонился:
– Прошу простить за мой непрезентабельный вид, но прошлой ночью я вернулся домой очень поздно. Чем могу помочь, господа?
Хирата представился.
– Мне нужно с вами поговорить, – сказал он. – Можно войти?
– Если это касается убийства правителя Мицуёси, то я уже рассказал сёсакану‑саме все, что знаю. – Фудзио потер виски и поморщился. – Милостивые боги, как болит голова! Мне и в самом деле не стоит пить во время выступлений.
– Это касается вашего дома в горах, – пояснил Хирата.
Испуг стер остатки сна с лица хокана.
– А‑а… – пробормотал Фудзио, попятился и наткнулся на двух женщин, появившихся в дверях за ним. Одна была молодая, симпатичная и беременная, другая – хмурая, средних лет.
– Кто эти люди? – капризно спросила младшая. – Что им надо?
– Не твое дело, – ответил Фудзио с явным раздражением.
– Что за грубость заставлять гостей стоять перед дверями? – укорила старшая. – Пригласи их в дом.
Фудзио закатил глаза.
– Моя жена и ее мать, – объяснил он Хирате. – Давайте поговорим где‑нибудь в другом месте?
Хирата согласился. Фудзио ушел, чтобы одеться, и вернулся в кимоно и коричневом плаще поверх широких полосатых штанов. Они с Хиратой пошли по дороге в сторону деревни, а детективы двинулись следом. На обочине суетились стайки уток; вдали по унылой местности одинокий крестьянин гнал быка.
– Жена и ее родители не знают, что у меня есть дом, и мне бы не хотелось, чтобы им стало об этом известно. Я купил его несколько лет назад, чтобы было где скрыться летом. – Фудзио посмотрел на Хирату. – Вы женаты?
– Нет, – ответил тот. После вчерашнего письма правителя Ниу он вообще сомневался, что когда‑нибудь женится, если не согласится с выбором отца, однако не оставлял надежду примирить два клана, чтобы жениться на Мидори.
– Ну, когда женитесь, поймете, что жена способна связать по рукам и ногам, – вздохнул Фудзио. – Особенно если вы живете с ее родителями. Мужчине необходимо место, где он мог бы немного отдохнуть.
– И побыть в компании подружек? – добавил Хирата.
Фудзио озорно улыбнулся.
– Ну да. Тот домик очень кстати, когда нужно развлечь моих поклонниц. Но мне конец, если свекор когда‑нибудь узнает, что я неверен его дочери. Он вышвырнет меня вон. Кроме того, он владеет борделем «Великий Миура» и пользуется большим влиянием в Ёсиваре. Путь туда мне будет заказан навсегда.
Это единственная причина, по которой Фудзио хочет сохранить свой дом в тайне?
– Расскажите мне о женщине, которую держите в доме, – сказал Хирата.
– Что? – Фудзио встал как вкопанный. – Сейчас там никого нет. Я пользуюсь домом только летом. – Остатки похмелья улетучились, он выглядел по‑прежнему озадаченным, но трезвым. – Скажите, как вы вообще узнали о доме?
– Сёсакан‑сама получил письмо, – ответил Хирата. – Мы были там прошлой ночью и обнаружили в вашей постели мертвую женщину.
Фудзио выдохнул – с губ слетело белое облачко пара, – но не издал, ни звука. Его потрясение казалось искренним, хотя Хирата знал, что Фудзио отличный артист.
– Мертвая женщина?! В моем доме?! – Фудзио не сразу оправился от потрясения, чтобы спросить: – Кто она?
– Мы не знаем. Ее голова отрублена и унесена. – Хирата пристально смотрел на хокана. – Но на ней, похоже, одежда госпожи Глицинии.
– Глицинии? Милостивые боги… – Фудзио даже попятился. – Что она там делала?
– Вот вы мне и расскажите.
– Подождите. – Хокан поднял руки ладонями вверх. – Если вы считаете, что это я убил Глицинию, то все понимаете совершенно неправильно. Я не знаю, как она попала в мой…
Вдруг его глаза понимающе сузились.
– Но могу предположить. Когда мы были любовниками, я рассказал ей о доме. Видимо, она вспомнила об этом и отправилась туда, зная, что дом пуст. Она сделала это без моего ведома и разрешения. Я не имею никакого отношения к ее смерти.
«Он может говорить правду, – подумал Хирата, – или на ходу сочиняет объяснение, чтобы выгородить себя».
– Расскажите, что вы делали с того момента, как было обнаружено тело правителя Мицуёси, до прошлой ночи, – велел Хирата.
Хокан глубоко задумался, хорошо понимая, как важно доказать, что он и близко не подходил к своему тайному дому.
– Я выступал в «Оварии», когда в комнату, где была вечеринка, вбежала Момоко, крича, что правитель Мицуёси мертв. Ворота Ёсивары были заперты, и прежде чем их открыли утром, явилась полиция и всех оставили в квартале. Когда нас отпустили, я приехал домой.
– Что вы делали дальше? – спросил Хирата.
– Пообедал с семьей, – сказал Фудзио, – потом отправился спать. Всю ночь я пробыл в постели с женой, – особо подчеркнул он.
Хирата намеревался спросить об этом у жены хокана и ее родственников, хотя, выгораживая его, они могли подтвердить любые слова Фудзио.
– А утром?
– Я поехал в Ёсивару. Там было затишье, поэтому я походил по чайным домам, где выпивал и играл в карты с друзьями.
– Вы были с ними все время? – спросил Хирата.
– Не каждую минуту, но я всегда был у них на глазах и никуда не отлучался на время, за которое успел бы сходить в горы. – Фудзио запнулся, словно вспомнил о чем‑то неприятном. – В тот вечер я выступал на вечеринке. Сёсакан‑сама видел меня там. После нашего разговора я развлекал гостей до самого рассвета. Потом…
Издалека донесся звон топора – кто‑то рубил хворост.
– Что было потом? – нервно поторопил Хирата, ведь они подошли к самому важному временному отрезку. Этим утром ему сообщили, что на рассвете Фудзио удалось оторваться от детективов, которым было поручено следить за ним, и они вновь взяли его под контроль в Ёсиваре лишь после полудня.
– Я был в гостях у приятеля, – нехотя проговорил Фудзио. – И пробыл с… ним до полудня, затем вернулся в Ёсивару, где должен был выступать.
– Кто этот приятель?
– Женщина. – Несмотря на холод, лицо Фудзио покрылось потом. – Я не могу назвать ее имени. Она жена одного постоянного клиента. – Он покачал головой, кляня себя за распутство. – И почему я постоянно попадаю в такие передряги?
– Если хотите, чтобы я поверил, эта женщина должна подтвердить ваш рассказ, – сказал Хирата.
– Но я не могу этого допустить, – запротестовал Фудзио. – Ее муж – знатный самурай. У него тяжелый характер. Если он узнает о нас, то убьет меня.
Законы Токугавы позволяли самураям убивать простолюдинов, оставаясь безнаказанными. Фудзио, похоже, оказался между двумя опасностями: с одной стороны, муж любовницы, с другой – казнь за убийство. Рассказ показался Хирате правдоподобным, он начал сомневаться, что это Фудзио убил женщину. Его нельзя было назвать глупцом; если бы он совершил преступление, то наверняка позаботился бы о хорошем алиби. Кроме того, осмотр места преступления, проведенный Хиратой, подтверждал невиновность Фудзио.
Ничто не указывало, что Фудзио недавно побывал в доме. Женщина вполне могла прийти туда сама. Хирата вообще сомневался, пряталась ли она там. В плите и жаровнях не было и намека на недавний огонь, единственной едой в доме оказалась горсть сушеных фруктов, а в туалете не было запаха, говорившего, что им недавно пользовались. Женщину мог привести туда и сразу же убить… кто‑то, желающий подставить Фудзио.
Однако возможно, что ее убил Фудзио, но не позаботился об алиби, уверенный, что тело не обнаружат. Когда же его застали врасплох, придумал историю о таинственной любовнице.
– Я думаю, вы побывали вчера в своем доме, чтобы навестить Глицинию, – сказал Хирата. – Возможно, ей не нравилось сидеть там одной, в холоде, и она высказала неудовольствие. Быть может, вы отчаялись, поскольку вам больше негде было поселить ее. Возникла ссора. Ситуация вышла из‑под контроля. Вы ее убили.
– Ничего подобного! – подался к нему Фудзио.
– Или вы изначально планировали ее убить, – выдвинул еще одну версию Хирата, – поскольку она стала свидетельницей вашей расправы с правителем Мицуёси.
– Это сделал министр финансов Нитта, – торжествующе заявил Фудзио. – Я слышал сообщение.
– Вы убили Глицинию до того, как узнали, что обвинен Нитта, – предположил Хирата. – Вы боялись, что она расскажет о вас полиции, и не могли оставить ее в живых.
Фудзио понял: все именно так и должно выглядеть… и именно так судья, который будет слушать дело об убийстве, представит ситуацию.
– Я не убивал правителя Мицуёси! – крикнул хокан. – И не убивал Глицинию! Кто‑то подбросил ее тело ко мне в дом, чтобы все выглядело именно так!
Его охватила паника. Хирата рванулся, чтобы схватить Фудзио, но тот увернулся и бросился прочь через рисовые поля.
– Эй! Вернитесь! – Пустившись в погоню, Хирата крикнул своим детективам: – Держите его!
Фудзио спотыкался о комья земли, его одежда развевалась на ветру, мелькали руки и ноги. Хирата, отдуваясь, гнался за ним. Но вскоре Фудзио потерял темп, шатаясь от усталости. Хирата сократил дистанцию и прыгнул, обхватывая Фудзио поперек груди.
Хокан тяжело упал на землю. Хирата навалился сверху. Фудзио, обессилев, тяжело дышал.
– Вы арестованы, – прохрипел Хирата.
После смерти министра финансов – причем его вина или невиновность так и не были установлены – Хирата не мог рисковать, позволив скрыться одному из двух подозреваемых, имевшихся у Сано. И даже если окажется, что Фудзио не убивал наследника сёгуна, он все же остается главным подозреваемым в убийстве женщины в его доме.
– Глупая привычка убегать, когда я уверен, что меня все равно поймают, – вымучил Фудзио слабую улыбку. – Но в этот раз попытка стоила свеч.
Обычно Сано передвигался со свитой, призванной помогать ему и демонстрировать его ранг, однако тюрьма Эдо была тем местом, куда он предпочитал ездить один.
Тюрьма Эдо, укрепленное узилище, окруженное ветхими каменными стенами со сторожевыми башнями, господствовала над трущобами северо‑восточного Нихонбаси. Здесь тюремщики пытками вырывали у заключенных признания, а получившие приговор преступники ожидали казни. В тюрьме также размещался морг Эдо, куда свозились тела горожан, погибших во время природных катаклизмов и умерших насильственной смертью. Доктор Ито, смотритель морга, часто помогал Сано в расследованиях. Поскольку обследование трупов и любые другие процедуры, ассоциировавшиеся с иностранной наукой, были запрещены законом, Сано предпочитал, чтобы о его визитах в тюрьму Эдо знало как можно меньше людей.
Доктор Ито встретил его у дверей морга, низкого строения с осыпающейся штукатуркой на стенах.
– Рад вас видеть, – поклонился он.
В свои семьдесят лет доктор был совершенно сед – волосы, словно снег обрамляли его мудрое, изборожденное морщинами лицо – и постоянно носил темно‑синюю накидку медика. Много лет назад его поймали за занятиями запрещенной иностранной наукой, которую он тайком постигал через голландских торговцев. Бакуфу не стало, как обычно, приговаривать его к изгнанию, а пожизненно заключило в морге Эдо. Там доктор Ито продолжал свои научные опыты, на которые власти уже не обращали внимания.
– Жаль только, что поводом послужила очередная насильственная смерть, – сказал он.
– Это верно, – отозвался Сано. – Если бы у меня был выбор, я не стал бы просить вас немедленно заняться очередным трупом.
Катастрофа, связанная с «Черным Лотосом», не прошла незамеченной и для доктора Ито, хотя он и не был в храме в ту ночь, когда погибли больше семисот человек. Их тела сразу вывезли из города для массового погребения, но многие монахини и монахи умерли от ран или покончили с собой в тюрьме, и доктору Ито пришлось готовить их тела к кремации. Ужас устроенной «Черным Лотосом» резни заставил его отложить работу – единственное утешение, помогающее ему переносить заточение, – а духовное загрязнение от такого количества смертей ослабило здоровье.
Доктор Ито обнадеживающе улыбнулся и жестом пригласил Сано пройти внутрь.
– Дань справедливости жертве убийства превыше личных переживаний.
В морге имелась большая комната с каменными корытами для обмывания покойников, со шкафами для инструментов, возвышением, уставленным бумагами и книгами, и тремя высокими столами. На одном из них лежало тело, накрытое белой материей. Около него стоял помощник доктора Ито, Мура, мужчина лет пятидесяти с густыми седыми волосами и угловатым сообразительным лицом.
– Можно приступать, Мура‑сан, – сказал доктор Ито.
Мура был эта – представителем сословия отверженных, из которого выбирались надзиратели, заплечных дел мастера, люди для омовения трупов и палачи для тюрьмы Эдо. Потомственная связь эта с профессиями, имеющими отношение к смерти, такими как мясник и дубильщик кож, делали их духовно грязными. Большинство горожан сторонилось их, но доктор Ито сдружился с Мурой, который выполнял всю физическую работу в ходе его опытов.
Сано, превозмогая тошноту, подошел к столу. Он еще не оправился от ужаса, испытанного при обнаружении тела, и страшился осматривать труп женщины, которую некогда близко знал.
Мура снял белую материю с трупа. Трупное окоченение прошло, и женщина ровно лежала на спине с вытянутыми руками и ногами. Кожа на босых ступнях была синевато‑белой; грязь и царапины покрывали подошвы. Когда стала видна ее одежда, Сано заметил красно‑коричневые пятна на фиолетово‑зеленом орнаменте кимоно. Ногти на руках женщины были обломаны и покрыты коркой засохшей крови. Мура открыл верхнюю часть тела, выставив напоказ жуткий обрубок на том месте, где должна быть голова. Сладковатый запах гнили ударил Сано в нос, и тут же желудок подпрыгнул к горлу.
– Где вы ее нашли? – спросил доктор Ито.
Сано рассказал о расследовании убийства, о том, как было обнаружено тело, и описал место.
– Вокруг тела была кровь? – поинтересовался доктор Ито.
Страшная картина места преступления возникла перед глазами Сано.
– Немного. Брызги на полу, на стене, на матрасе и на москитной сетке.
Он понимал, что Рэйко тревожится за него, и хотел держаться с ней прошлой ночью как обычно, но все силы ушли на подавление тошноты и эмоций. Отчужденность разведет их с Рэйко еще дальше, но он не мог объяснить жуткий эффект, произведенный на него убийством, не рассказав ей то, что лишь ухудшит ситуацию.
– Чтобы определить, что именно произошло, нам необходимо осмотреть ее всю. – Доктор Ито подал Муре знак.
Эта взял нож и срезал с женщины кимоно, обнажив тело. Они увидели жуткую россыпь громадных красных и лиловых кровоподтеков, проступавших под бледной кожей на животе, груди и боках. Меньшие по размерам синяки пятнали ее шею, руки и бедра. Сано резко втянул воздух через сжатые зубы; доктор Ито что‑то ошеломленно пробормотал, и даже выдержанный Мура казался потрясенным до глубины души.
– Пожалуйста, переверни ее на бок, Мура‑сан, – обратился к эта доктор Ито.
Мура повиновался, и они в полной тишине осмотрели покрытые синяками спину и ягодицы. Потом доктор Ито обошел вокруг стола, с жалостью глядя на обезображенное тело.
– Жестокость, с которой с ней обошлись, указывает скорее на нападающего‑мужчину, чем на женщину, поскольку для этого требуется значительная сила. Это кровоподтеки от ударов кулаками. Маленькие синяки на руках и шее – от пальцев.
– Она сопротивлялась, – кивнул Сано на руки женщины. – Ногти обломаны и покрыты кровью, так она царапалась.
Он мысленно представил себе кровавые следы на полу и стенах, оставленные двумя парами рук и ног, – одни большие, другие маленькие – жертвы и убийцы. Если это Глициния, то насколько он ответствен за ее смерть?
– Обратите внимание на эти темные глубокие кровоподтеки вдоль спины. Когда она упала, он бил и топтал ее ногами, – сказал доктор Ито. – Вероятно, она умерла от разрыва внутренних органов.
– Значит, он забил ее насмерть.
Сано горько сожалел, что не удосужился поинтересоваться судьбой Глицинии после окончания их связи, и не только потому, что мог спасти ей жизнь. Он отвечал и за ее поступки, и за то, что могли сделать с ней.
– Голову отрубили уже после смерти, – заметил доктор Ито, – в противном случае все в комнате было бы залито кровью.
– У мертвых кровь не идет, – согласился Сано, стараясь сохранить деловой тон, хотя перед внутренним взором стояли капли запекшейся крови на москитной сетке. – Убив, он положил ее на матрас, затем обезглавил.
– И посмотрите, как изрублена шея, какие у раны неровные края. – Доктор Ито внимательно взглянул на Сано, понимая: его что‑то тревожит. – Кто бы это ни сделал, он пребывал в дикой ярости.
Из тюрьмы доносился вой заключенных. Сано представил, как Глициния – прекрасное лицо искажено страхом – пытается оттолкнуть неясную фигуру нападающего. Он слышал ее крики, видел, как она цепляется за стену, сползая на пол под градом ударов и пинков.
– Теперь, когда известно, как она умерла, – с трудом проговорил Сано, – следует установить, действительно ли это госпожа Глициния и является ли убийцей Фудзио.
– Давайте сначала определим, подходит ли эта женщина под описание исчезнувшей проститутки. – Доктор Ито помедлил, колеблясь, не спросить ли Сано, в чем дело; однако либо выражение лица ёрики, либо собственная вежливость помешали проявлению любопытства. – Сколько лет Глицинии?
– Двадцать четыре года. – Возраст, как он полагал, единственное из всего, что она ему рассказывала, можно не подвергать сомнению.
– Эта женщина была молода, – сказал доктор Ито, рассматривая труп. – У нее гладкое и упругое тело. Ей вполне можно дать двадцать четыре года.
«Это может быть совпадением», – подумал Сано, но растущая в душе пустота говорила другое.
– Каковы физические параметры Глицинии и какая у нее фигура? – спросил доктор Ито.
– Она маленькая. – Сано вдруг живо вспомнил, как обнимал Глицинию, и поднял руку на уровень плеча. Он пытался сопоставить свои воспоминания об обнаженном теле Глицинии с этой мертвой женщиной, но отсутствие лица, синяки и мертвенная бледность делали узнавание невозможным. Он проглотил вставший в горле ком. – Она стройна, с узкими бедрами и маленькой грудью.
– Как и у жертвы. – Доктор Ито взглянул на ту часть тела женщины, куда не мог посмотреть Сано. – Лобок выбрит. Она была проституткой.
Такое сходство – хотя и не являясь окончательным доказательством – указывало, что мертвая женщина была госпожой Глицинией. Сано почувствовал, как надежда, что Глициния еще жива, уступает место безысходности, и отвернулся от тела.
– Накройте ее, Мура‑сан, – тихо попросил доктор Ито.
Как бы Глициния ни лгала, какие бы гадости ни сотворила, она была гордой и смелой женщиной. Сано вспомнил, с какой отчужденностью она держалась в их последнюю встречу. Могла она тогда предчувствовать, что ей осталось совсем немного?
– Вы считаете, что хокан убил ее? – спросил доктор Ито.
– Трудно представить, что Фудзио способен на такую жестокость. Хирата утром поехал допросить его. Подождем, что он скажет.
Сано мрачно смотрел в окно, размышляя о последствиях, которые повлечет за собой это второе убийство. Его расследование теперь продолжится – ведь даже если сёгун поверит, что убийца его кузена уже наказан, он будет ждать от Сано завершения дела об обезглавленной женщине. Новые сведения могут выявить новые доказательства того, что правителя Мицуёси убил не Нитта. Эта перспектива вызывала у Сано и ужас, и удовлетворение.
– Мура‑сан, пожалуйста, оставьте нас, – велел доктор Ито, и когда эта вышел, приблизился к Сано и мягко спросил: – Могу я еще чем‑нибудь вам помочь?
Потребность выговориться победила сдержанность.
– Я знал ее, – выдавил он и поведал доктору Ито свою тайну. – Трудно быть объективным, если убитая некогда была твоей любовницей. Но, продолжив это расследование, я должен быть готов к тому, что госпожа Глициния является не только убитой, но и убийцей.
Доктор Ито нахмурился и понимающе кивнул.
– Если министр финансов невиновен, на подозрении останутся Глициния, Фудзио и Момоко. Глициния вполне могла заколоть правителя Мицуёси.
– Другими словами, моя бывшая любовница убила наследника моего господина.
Сано было тошно, как никогда.
– Есть и другая проблема. Моя жена ничего об этом не знает. Я никогда не рассказывал ей о Глицинии. Зачем? Но Рэйко, продолжив расследование, может узнать, что это я освободил Глицинию. И если не рассказал ей об этом, значит, мне есть что скрывать.
Исполненный тревоги, Сано вцепился в решетку окна. Разве он мог ожидать, что маленькая ошибка способна вырасти в большую угрозу для его и без того пошатнувшегося брака?
– Надо было рассказать ей в самом начале. Что теперь делать?
– Крошечный камешек, катящийся вниз по склону, способен вызвать обвал, – напомнил доктор Ито. – Я бы посоветовал вам как можно скорее рассказать все жене, потому что чем дольше вы будете молчать, тем хуже может обернуться дело.
Паланкин вывез Рэйко за ворота чиновничьего квартала замка Эдо, направляясь вдоль огороженного каменными стенами перехода, ведущего к дворцу. Она съежилась под одеялом, охваченная невеселыми мыслями.
Поведение Сано прошлой ночью встревожило ее, и утром он уехал из дома до того, как она проснулась. Может, это последнее убийство так его подкосило? Она опасалась за его душевное состояние. К тому же сёгун в любой момент может обвинить его во вмешательстве в процесс над министром финансов Ниттой и в неспособности раскрыть дело об убийстве.
Еще Рэйко беспокоилась за Мидори, которая рано утром пришла к ней и сообщила, что получила письмо от правителя Ниу с приказом немедленно к нему явиться. Мидори отправилась в имение Ниу, а Рэйко в женскую половину дворца, где ее двоюродная сестра Эри была чиновницей. Эри – главной сплетнице в замке Эдо, – возможно, удастся узнать, что за самурай освободил госпожу Глицинию. Найти его Рэйко сейчас казалось самым важным. Если Глициния еще жива, тот может знать, где она находится. Если это ее труп обнаружен в летнем доме, самурай может обладать информацией о ее убийстве.
Мысль о Глицинии заставила Рэйко еще сильнее волноваться за Сано. Он явно не хотел, чтобы она выясняла подноготную проститутки. Может, он что‑то скрывает?
Рэйко услышала приближающийся стук копыт и топот ног. Ее стража, носильщики и служанки остановились – паланкин дернулся и застыл. Рэйко высунулась из окна, чтобы взглянуть, кто преградил им путь, и увидела большой отряд солдат и слуг, сопровождавших огромный черный паланкин. Из его окна смотрели госпожа Янагисава и ее дочь Кикуко.
Девочка улыбнулась и помахала рукой. Когда Рэйко помахала в ответ и поклонилась, госпожа Янагисава что‑то тихо сказала сопровождающим. Начальник ее стражи обратился к начальнику стражи Рэйко:
– Жена досточтимого канцлера желает нанести визит жене сёсакана‑самы.
Рэйко удивилась, что госпожа Янагисава так скоро вознамерилась увидеть ее снова. Ей очень не хотелось откладывать свои дела, но выбора не было.
– Отвезите меня домой, – приказана она слугам.
В гостиной имения Сано госпожа Янагисава и Кикуко сели напротив Рэйко. Жена канцлера вежливо отказалась от предложенных угощений.
– Мы ненадолго. – Она едва могла усидеть на месте от сдерживаемых эмоций, на ее плоских щеках проступил румянец. Руки нервно сжимали небольшой сверток, обернутый в лоскут темно‑синего шелка с отпечатанными белыми листьями. – Простите, что помешала вашей поездке.
– О, что вы, – отозвалась Рэйко. – Я рада снова вас видеть.
Между тем она боялась, что их знакомство станет обременительным, если новая подруга потребует больше внимания, чем ей бы этого хотелось. Странный блеск в узких глазах госпожи Янагисава насторожил Рэйко.
– Пожалуйста, поверьте, я не стала бы отрывать вас от дел, если бы… если бы не чрезвычайно важная причина. – Госпожа Янагисава понизила голос и помедлила, теребя концы узелка. – Когда мы виделись в прошлый раз, – наконец продолжила она, – я обещала помочь вам в делах, которыми занят ваш муж. Поэтому и приехала сегодня.
Кикуко мычала какой‑то монотонный мотив, вертя головой из стороны в сторону. Рэйко удивленно смотрела на госпожу Янагисава.
– Вы раздобыли информацию, которая поможет в расследовании убийства? – недоверчиво спросила она, с надеждой поглядывая на узелок на коленях женщины.
Легкая тень пробежала по лицу гостьи.
– Мне хотелось бы сказать, что моя находка принесет пользу вашему мужу… но, боюсь, скорее наоборот. Можно я объясню?
Рэйко кивнула.
– Вчера это принесли моему мужу…
Госпожа Янагисава развязала узелок, открыв плоский прямоугольный предмет, завернутый в жесткую коричневую бумагу и обвязанный грубой бечевкой Рэйко увидела снова «Для досточтимого канцлера Янагисавы. Лично и конфиденциально», написанные простыми черными иероглифами.
– Мужа не было дома, – пояснила госпожа Янагисава. – Я подслушала, как его секретари говорили, что не знают, кто прислал сверток, и спорили, вскрывать его или нет. В конечном счете, они просто оставили сверток у мужа на столе. Это возбудило мое любопытство. Я прошла в кабинет, незаметно спрятала сверток в рукав и принесла его в свою комнату.