* * *
Даймё содержали крупные, укрепленные имения к востоку и югу от замка Эдо. Здесь провинциальные правители проживали в течение четырех месяцев, которые они каждый год проводили в столице. Законы Токугавы предписывали им при возвращении в свои провинции оставлять семьи в качестве заложников, чтобы предупредить мятежи. Мидори ехала в паланкине вниз по широкой улице, заполненной конными самураями.
Ряды казарм, белые оштукатуренные стены которых украшали геометрические узоры из черной плитки, окружали каждое имение и вмещали тысячи вассалов, служивших даймё. Искусно выполненные ворота красовались многочисленными колоннами и многоярусными крышами, караульные помещения занимала охрана. Когда паланкин остановился возле ворот с гербом Ниу в виде стрекозы, подбородок Мидори задрожал от нехороших предчувствий.
Это место, некогда бывшее ее домом, рождало неприятные напоминания, и она не приезжала сюда без особой необходимое. Если бы не приказ отца и не надежда получить согласие на свадьбу с Хиратой, она бы ни за что не поехала в имение.
Множество самураев патрулировали громадный двор или сидели по караулкам. Казармы для офицеров служили внутренней стеной вокруг особняка даймё – большого комплекса деревянных зданий на гранитных фундаментах, соединенных крышами переходами и наползающими друг на друга черепичными крышами. У двери в личные апартаменты правителя Ниу Мидори встретила Окиту, главного вассала ее отца.
– Он ждет вас, – поклонился Окита.
Его суровое лицо и безучастный тон не сказали Мидори, чего ей следует ожидать.
– Как он? – спросила она.
– Немного лучше. – Это означало, что правитель Ниу утихомирился. – Советую вам не огорчать его.
– Зачем он хочет меня видеть?
Окита молча открыл дверь, и Мидори нехотя вошла в комнату. Окита шагнул следом.
Комната могла принадлежать любому представителю благородного сословия, если бы не детали, известные только посвященным. Мидори знала, что в шкафах, сундуках и тайниках в стенах и в полу спрятано оружие. На стенах виднелись следы и пятна от предметов, которые ее отец швырял в приступах гнева. Два стражника у двери были выставлены специально, чтобы защищать правителя Ниу от самого себя, а всех остальных от его вспышек безумия. В комнате стоял особый сладковатый запах, словно испускаемый растворенным в его крови ядом.
Правитель Ниу восседал на возвышении и точил кинжал. Клинок, скользя по точильному камню, издавал механический скрежет. Он не сразу заметил Мидори. Опускаясь на колени перед возвышением, она подумала, что сегодня отец выглядит совершенно нормальным человеком, как любой другой самурай, в свободное время ухаживающий за своим оружием. Правитель Ниу поднял свое асимметричное лицо и увидел ее.
Мидори вздрогнула от страха и, поспешно потупив глаза, поклонилась.
– Маленькая шлюшка. Маленькая предательница. – Правитель Ниу произносил оскорбления спокойным тоном, от которого на Мидори веяло особым холодом. Его рука продолжала водить кинжал по точильному камню. – Как ты могла предать собственного отца ради того, чтобы шляться с сыном его врага?
Испуганная Мидори сжала губы, пытаясь унять их дрожь. Надежда, что он согласится на свадьбу, теперь казалась нелепой.
– Мне следует убить тебя за измену, – сказал правитель Ниу.
Скрежет кинжала усилился, стук сердца Мидори – тоже. Бросив взгляд на Окиту и двух стражников, она увидела, что те немного приблизились к возвышению. Правитель Ниу еще никогда не убивал члена семьи, но вполне мог это сделать.
– Но ты моя плоть и кровь, что бы ни натворила, – продолжал он. – Я дам тебе шанс искупить совершенное тобой зло. – Его левый глаз сверкнул на Мидори. Правый дремал. – Расскажи мне все, что тебе известно о происках клана Хираты, нацеленных на меня.
Мидори хотелось убежать, но ее удерживали на месте воля отца и горячее желание защитить Хирату.
– Но я не… они не… я не могу…
– Не притворяйся, что ничего не знаешь! – Скрежет прекратился: правитель Ниу перестал точить кинжал. Его руки были черны от наждачной пыли, лицо пылало презрением к Мидори. – Ты и этот парень любовники. Какие секреты он нашептывает тебе, когда вы лежите в постели?
Мидори надеялась, что на самом деле отец не подозревает о ее беременности.
– Говори! – приказал Ниу.
Отчаяние развязало Мидори язык.
– Мне нечего рассказывать. Хирата‑сан и его отец не собираются воевать с вами.
Правитель с отвращением хмыкнул.
– Они пытаются внушить мне, что я в безопасности. И используют мою собственную дочь, чтобы лгать мне.
– Я говорю правду! – крикнула Мидори. – Они добрые честные люди и приходили к вам с миром!
Точильный камень с размаху врезался в стену. Мидори взвизгнула. Окита и стражники вздрогнули.
– Ты считаешь меня идиотом?! – заорал правитель Ниу. – Мой враг хочет внедрить сына в мой клан, чтобы сеять раздоры в наших рядах и ослаблять нас; чтобы сделать нас уязвимыми. Мне следует отрубить тебе голову и отправить ему в качестве доказательства, что я его раскусил!
Мидори ойкнула, когда он взмахнул кинжалом. Ниу подполз к краю возвышения, наклонил голову и пристально посмотрел на нее. Она в ужасе отшатнулась от его свирепого взгляда. Потом левая часть его губ поползла вверх в виноватой улыбке.
– А‑а, понимаю! Ты действительно ничего не знаешь. Ты слишком невинна, чтобы увидеть моих врагов такими, какие они есть.
От злобы его лицо покрылось багровым румянцем.
– Этот парень обманом заставил тебя поверить, что любит тебя, и все это время использовал для своих целей. Грязный злобный мерзавец!
Правитель Ниу вскочил и закружил по возвышению, рассекая кинжалом воздух.
– Сын змеи! Демон из ада! Скоро я увижу его поверженным!
Мидори, съежившись, закрыла уши ладонями, чтобы не слышать вопли отца, но правитель Ниу продолжал осыпать Хирату проклятиями.
– Прекратите! – в ужасе закричала она.
Правитель Ниу вдруг затих, рука с кинжалом повисла; его люди удивленно вытаращились на нее: она осмелилась им командовать! Мидори испугалась, однако любовь к Хирате и необходимость выйти за него замуж подпитывали ее храбрость. Она сказала то единственное, что, как предполагала Рэйко, могло склонить Ниу к согласию:
– Вы хотите, чтобы вам не угрожали никакие враги?
Застигнутый врасплох и настолько удивленный, что позабыл о злости, правитель Ниу пробормотал:
– Да…
– Вы хотите, чтобы клан Хираты никогда не нападал на наш клан? – Голос Мидори дрожал, она изо всех сил сжала ноги, чтобы не обмочиться от страха.
Правитель Ниу смотрел подозрительно, но кивнул.
– Значит, нужно связать два наших клана, заключив брак между Хиратой‑сан и мной! – выпалила она. – Свадьба означает мир. Мы станем союзниками, а не врагами.
Правитель Ниу задумался.
Мидори воспрянула духом, потому что, несмотря на все свои особенности, правитель Ниу был способен мыслить логически. Она вспомнила, что еще Рэйко посоветовала ей сказать сегодня утром: «Этот союз защитит вас от Токугавы. Они не станут угрожать правителю, дочь, которой замужем за старшим вассалом сёсакана‑самы сёгуна».
Правитель Ниу думал – что‑то пробудилось в его дремлющем глазу. Мидори понимала, что о реальной ситуации он не имеет ни малейшего представления. Даже не осознавая, что Токугава не начнут войну и не нарушат перемирия, которое поддерживают почти столетие, он оценит возможность выдать дочь замуж за того, кто связан с правящим кланом. Подсознательная мудрость не позволит ему упустить собственную выгоду. Казалось, прошла целая вечность. Мидори затаила дыхание. Правитель Ниу сполз с возвышения и опустился на корточки перед ней.
– Ты так сильно хочешь замуж? – спросил он.
Оказывается, он заботится о ней! Сердце Мидори подпрыгнуло.
– Да, – выдохнула она.
– Что ж, думаю, это можно устроить. – Поднявшись, правитель Ниу жестом подозвал своего старшего вассала и зашептал ему на ухо. Окита выслушал, кивнул и вышел из комнаты. Мидори было страшно интересно, что происходит. Она молилась, чтобы отец изменил свое мнение о Хирате.
– Ты любишь этого парня? – спросил правитель Ниу.
Мидори подумала, что ее отец смягчился. Может быть, он отправил Окиту к отцу Хираты с извинениями и просьбой о новом миаи, чтобы заново начать брачные переговоры?
– Да! – Душа Мидори замирала от страха и радости.
Правитель Ниу нахмурился:
– Я разрешу тебе выйти замуж и подыщу выгодную пару. Но я запрещаю выходить замуж за этого парня.
Мидори в изумлении открыла рот.
– Какие бы у него ни были высокие связи, я не верю ни ему, ни его отцу, – сказал правитель Ниу. – Брак не является гарантией их хорошего отношения ко мне. Сразу после свадьбы они перережут мне горло и захватят мою провинцию. Ты выйдешь замуж за союзника, которому я доверяю. Я немедленно приступлю к поискам достойного жениха.
Мидори не хотела родить ребенка вне брака, но и не желала, чтобы дитя Хираты родилось в браке с совершенно чужим ей человеком.
– Прошу вас, досточтимый отец, я не хочу выходить замуж ни за кого, кроме Хираты‑сан. – В отчаянии она упала к ногам правителя Ниу. – Он любит меня так же сильно, как и я его. Мы должны быть вместе!
– Замолчи! – разъярился Ниу. – Ты сделаешь так, как я скажу!
– Если я не смогу выйти замуж за Хирату‑сан, то умру! – разрыдалась Мидори.
– Я приказываю тебе отказаться от него.
– Нет. Прошу вас!
– Откажешься, или я тебя убью!
Правитель Ниу схватил ее за волосы, отвел голову назад и приставил кинжал к горлу. Мидори всхлипнула от ужаса. Она не хотела сдаваться, однако, ощутив холодную сталь у себя на коже, поняла, что отец не шутит. Мидори предпочла бы скорее умереть, чем отказаться от Хираты, но она обязана защитить своего неродившегося младенца.
– Хорошо! – крикнула она. – Я отказываюсь от Хирата‑сан. Только не делайте мне больно!
– Так‑то лучше. – Правитель Ниу улыбнулся, отпустил ее и поднялся на ноги. Мидори упала и лежала на полу жалким комочком. – Теперь ты пообещаешь, что примешь того жениха, какого я выберу, или выйдешь замуж за первого, кого Окита увидит у наших ворот.
– Нет! – Новая волна ужаса разбудила в Мидори волю к сопротивлению.
Правитель Ниу вскинул голову, прислушавшись к звуку шагов, доносившемуся из коридора.
– Ага. Вот и он.
Окита вошел в комнату, ведя за собой беззубого мужчину с всклокоченными волосами и в грязном рубище. В руках у него была миска для милостыни, в которой лежало несколько монет. Окита заставил его упасть на пол лицом вниз перед правителем Ниу.
– Приветствую вас, – сказал Ниу так, словно попрошайка был высокопоставленным гостем. – Очень благодарен за визит.
– Это большая честь, – заикаясь, пробормотал попрошайка, явно напуганный и озадаченный тем, что его вызвали к даймё.
Правитель Ниу подтащил Мидори к нему поближе. От нищего воняло так, что ее замутило.
– Это моя дочь, – пояснил Ниу. – Ты бы хотел на ней жениться?
Попрошайка был ошарашен столь невообразимым подарком судьбы.
– Я бы очень хотел этого, господин, если вы пожелаете.
Правитель Ниу посмотрел на Мидори.
– Обещаешь?
Надежда умерла, а вместе с ней и воля к сопротивлению.
– Обещаю, – прошептала она.