ЛЕГЕНДЫ МАЛЬТИЙСКОГО РЫЦАРЯ 5 глава

Раздел четвертый. Незримое и посох видимости.

Если мы указывали тебе на связь всех излучений в мире, то слово, как высшее орудие, наиболее связывает всех и все своей силой; если бы люди знали тайну этой связи, они обращались бы более бережно с этим даром. Познай: если слово отзвучало, то это не значит, что оно замерло, и действие его прекратилось. Сильное слово еще продолжает звучать в тонких сферах и влиять на них.

Что есть тишина? Это замена грубых звучаний более высокими. Низшие звуки замолкают, отходят — выступа­ют более сильные, неслышные, вернее, не воспринимае­мые организмом.

Но особенно действует дыхание. Последнему мы при­даем большое значение, ибо дыхание есть жизнь, вбирание из мира жизненного начала, и как ладья быстро дви­жется под напором ветра — так усиливается жизнь от равномерного, целесообразного дыхания.

Незримое — начало видимого; мы должны опираться на посох видимости, так как мы облачены телами. Те же, что отрицают необходимость изучения Тонкого, еще не подошли к своему часу; рано или поздно они коснутся небесных откровений.

Тело есть камень, ибо земное тело грубо и лишилось многих красот вследствие своей греховности — загрязнения. Но мы знаем многие просветленные тела. Тогда тело — не грубая глиняная плошка, непроницаемая для сияния огня, а подобно воде или драгоценному камню, пропускающему лучи.

Наиболее важной частью человеческого организма яв­ляется тело мысли, представляющее собой тончайшую оболочку Духа. Мы изображаем тело мысли в виде пти­цы или птицы с человеческой головой. Когда Дух осво­бождается от своих переживаний и устремляется в чи­стую область возвышенных мыслей — этой основы миро­здания, — он становится как бы воздушной легкой пти­цей, приобщающейся к божественному взлету.

Раздел пятый. Солнечный лотос.

Весь мировой порядок основан на выполнении зако­нов, на повиновении им. Когда законы выполняются — выявляются равновесие и гармония. Откуда же наш грех слабостей, болезней и всякой нечистоты? Истоки его в том, что мы легко, беззаботно, бессознательно или упор­но-злостно нарушаем законы.

Люди, закрытые в сознании, живущие мирскими удо­вольствиями, не останавливаются на значимости зако­нов и не уясняют себе, откуда происходит Рок, накапли­вается черное облако дурных влияний. Этой тучей иска­женных человеческих деяний и закрывается Истина; че­ловек как бы теряет ее; это облако злых деяний сковыва­ет человека, и он становится несвободным.

Когда ученик заглядывает в себя, то ужасается, по­стигая свою слабость и свою закрытую мощь.

Зло не создано, не выявлено свыше, оно не существу­ет как некое самодовлеющее царство, оно всецело бази­руется на человечестве, утопающем в грехах, на против­никах Света и Закона, отвергающих руководство, настав­ничество. Таким образом, зло не существует как нечто изначально рожденное, оно есть извращение Добра че­рез свободную волю и человечества, и потусторонних духов. Эти духи, не могущие ничего делать, насаждают зло через совращенных ими людей, проводя через них свои мысли, извращенные переживания, бранные слова и пр. Совращение всегда идет через незнание: люди не желают и не умеют внимать Голосу Жизни, они также ленятся делать усилие, ибо добро требует усилий, а зло легко творить. Потому зовем мы зло «незнанием», а также — «бессилием».

Знай, ученик мой, что каково око земное, такова жизнь для видящего. Каким оком взглянешь — таким по­лучаешь: гордое око ищет себе восхваления, оно пройдет мимо того, что просто, тайно и скромно; нечистый видит всюду лишь нечистое, ему скучно и тяжело среди высше­го; недовольный всегда создает себе мучения. Незнающий осуждает мир, отделяя себя от мира, все ему нехорошо, все препятствует ему, он не видит в себе главной причины.

А мир идет во славе своей. Познай красоту сияния этого мира, и ты оправдаешь мир.

Многие, узнав в храмах, что они бессмертны, более не задумываются над этим. Они считают, что подобное от­кровение более ни в чем не нуждается. Нет, мысль о бес­смертии должна пронизать все существо человека, и жизнь его должна отвечать бессмертию, тогда последнее будет действенно. Но если человек будет вести ничтож­ную жизнь и окутывать себя тучей всяких излишеств и злостных дел, то это открытое ему бессмертие еще не явит свою жизненность. Оно должно, как зерно, как дре­во, пустить свои глубокие корни и оправдать свое тайное существование. Оттого и звучат такие слова нашего Учи­теля Тота:

«Кто постоянно думает о бессмертии — тот утверж­дает и укрепляет его, и кто поступается всем ради бес­смертия — тот заслуживает его, ибо в воле каждого вос­креснуть или оставаться мертвенным».

И говорит Учитель ученику своему:

«Расти, ученик мой, чтобы непрерывно входили в тебя излучения тайн — божественные откровения, ибо этим ты связываешь себя с Небом. Раскрывай истинный лик мира и человека. Так Лотос поднимается из хаоса и в цветке его покоится Солнце».

 

ЗНАКИ ХРИСТА

 

«Иисус, исполненный Духа Святого, возвратился от Иордана[3], и поведен был Духом в пустыню. Там сорок дней Он был искушаем от диавола и ничего не ел в эти дни, а по прошествии их, напоследок взалкал» (Евангелие от Луки, гл. 4).

 

— Рассказ об искушении, — говорила Надежда Ми­хайловна, — является как бы прологом ко всему Еван­гелию. Во всяком случае, именно в этот момент завязы­вается тот драматический узел, который приведет впо­следствии Христа к Голгофе, Распятию и Воскресению.

Что значит «был в пустыне»? Пустыня — это зем­ля, лишенная воды, то есть жизненной силы, опаляемая солнцем, все сжигающим. Солнце — источник жизни, но в пустыне солнце не созидает жизнь, а разрушает ее ог­нем своих лучей. Пустыня — образ омертвевшей пла­неты. Человек пал, и, вместо того чтобы нести свет, быть помощником и другом своим братьям, Ангелом, ведаю­щим всей растительной, животной, материальной жизнью на планете, человек своим грехом омертвил не только себя, но и природу. Пустыня — это результат искаже­ний, внесенный в жизнь планеты человечеством, подпав­шим под власть Люцифера — ангела, превратившегося в сатану. Поэтому нет ничего для человека мучитель­ней, чем пребывание в пустыне.

Апостол Марк в рассказ об искушении Христа добав­ляет выразительную деталь. Он пишет: «И был Он там в пустыне сорок дней, искушаем сатаною, и был со зве­рями».

Не с животными, а со зверями. В слово «зверь» включено понятие жестокости, враждебности животного к человеку. Это опять-таки один из результатов искаженности человеком всей природы. Мы знаем из описа­ний святых, как любовно относятся к ним животные,как в их присутствии между различными породами живот­ных, обычно между собой враждующими, восстанавли­вается мир. Поэтому словами «был со зверями» апостол Марк подчеркивает исключительную искаженность и за­грязненность того места, куда удалился Христос.

Сорок дней! Почему именно сорок? Это период, име­ющий особое значение, — период окончательного по­гружения родившегося человека в вихри материи фи­зического плана, а в период после смерти — окончатель­ного освобождения от этих вихрей.

При рождении — первые сорок дней — человек больше пребывает в астральном мире, а на физическом плане живет, тесно связанный с флюидами матери, он связан с нею невидимой пуповиной в астрале; их ауры слиты воедино, и только через сорок дней они разъединяются, и по правилам церкви ребенок должен быть принят в лоно церкви; мать приносит его в церковь теперь уже как индивидуальное существо и получает особую молит­ву, освобождающую ее от этого слияния.

После смерти сорок дней человек читает записи сво­ей Книги Жизни, особенно те страницы, которые отно­сятся к данному воплощению, и с помощью вы­сочайших Учителей кармы познает свои неправды и уз­нает возможности их исправления в следующих вопло­щениях.

Какую же Книгу читал Христос? Он читал Книгу Жизни всего человечества, выявляя основные пути, на которых Люцифер овладевал и овладевает душами людей.

Первое искушение Христа связано с физическим планом бытия. Оно стало возможным благодаря элементарному голоду. «И постившись сорок дней и сорок ночей напоследок взалкал» (Евангелиеот Матфея, гл., 4, ст. 2).

На первых ступенях своего развития человек на­столько не отделяет себя от тела, что считает его своим подлинным «я», а удовлетворение его потребностей, в первую очередь насыщение, делает основной задачей своей жизни.

Воплощение на физическом плане требует питания, и Христос не раз в притчах указывал на святость пита­ния, которое жертвенно дарует нам Ангельский Космос. В молитве, данной Христом, мы просим о насыщении — «хлеб наш насущный даждь нам днесь», — утверждая этим значимость физической жизни, значимость воплощения. И если люди не нарушают законов Бытия, не I искажают природу, они получают необходимое насы­щение.

Голод физический — мучительное переживание, но оно активизирует деятельность человека: чтобы утолить голод, человек трудится, совершенствует и себя, и окру­жающую природу. Но страдания голода, если у человека нет терпения и внутренней связи с Отцом Небесным, если потеряно чувство сыновства и вместо молитвы к Отцу о помощи возникает чувство протеста, возмущения и т. д., является благоприятной средой для соблазна со стороны темных. Мучения голода всегда были тем со­стоянием, когда темные легче всего овладевали волей человека и направляли ее на нарушение заповедей, рас­крытых человечеству высокими Водителями Света.

Поэтому, когда Христос соприкоснулся с клише, за­фиксировавшим падение человечества (а оно соверши­лось из-за потребностей плоти, и в частности — голода), и сам пережил мучения голода, Люцифер и предложил Ему использовать Свою Божественную Силу, чтобы на­сытиться, но нарушая при этом Божественные законы. «И сказал Ему диавол: если ты Сын Божий, то вели это­му камню сделаться хлебом» (Евангелие от Луки, гл. 4, ст. 3).

Ответ Иисуса ныне общеизвестен: «написано, что не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом Божиим» (Евангелие от Луки, гл. 4, ст. 4).

Если человек в воплощении не забывает свое истинное «я», духовное свое сыновство, если он всегда обра­щается за помощью к Отцу Небесному, ему всегда дает­ся духовное и даже физическое насыщение по Воле От­ца но сам он не имеет права использовать свои дары, свое могущество, знания для удовлетворения личных по­требностей, нарушая тем самым законы. Конечно, Хри­стос легко мог бы утолить свой голод, претворив камни у хлеба, но Он пришел утвердить закон, а не нарушить его. Своим ответом Христос как бы объясняет людям, что всем раскрыта возможность преодолевать страдания фи­зической плоти, не отрываясь от мира духовного и все время обращаясь за помощью к Отцу Небесному, кото­рая не замедлит прийти в час назначенный.

Второе искушение Христа связано с астральным пла­ном. Этот план, более высокий, чем предыдущий, как вы знаете, ткут наши чувства, симпатии и антипатии, эмоциональные взлеты и падения. Если, поддавшись пер­вому искушению, человек становится рабом плоти, то, поддавшись второму искушению, он становится рабом низменных чувств и неукрощенных эмоций.

На физическом плане дьявол обязательно должен искать себе проводников, дабы через их посредство воз­действовать на людей и втягивать их в порочный круг соблазнов. Дело в том, что после падения Люцифер по­терял право физического воплощения. А вот в астраль­ном мире, пластичном, изменчивом и крайне неоднознач­ном, он чувствует себя хозяином. Особенно свободно он действует там, где грехом разрушена Божественная за­щита. Он может внушать искаженные мысли, чувства, взращивать гордость, жестокость, честолюбие и власто­любие. В этот иссушающий астральный вихрь он и пы­тался вовлечь Иисуса.

«И возведши Его на высокую гору, диавол показал ему все царства вселенной во мгновение времени. И сказал ему диавол: Тебе дам власть над всеми симицарствами и славу их; ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее. Итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое» (Евангелие от Луки, гл. 4,ст. 5—7).

Темнота воздействует насилием, подавлением воли другого. Та власть, которую знает человечество и олицетворением которой является Люцифер, всегда, увы, связана с насилием и возвеличиванием себя. собственно, это самое глубокое падение человечества, самое страшное его разъединение с Богом.

Христос сочувствовал стремлению человека быть первым, но интерпретировал его по-иному, давая ему высокое духовное наполнение. Он говорил: «Кто хочет быть первым, будь слугою всем». Слуга же отдает своя силы ради помощи другим, ничего не отнимая.

Истинное служение складывается из исполнения двух законов: первый — служение Богу, второй — служение ближнему во имя Бога. Ничего другого этими ясными, как первозданный свет, законами не предусматривается.

Отсюда — ответ Иисуса: «отойди от Меня, сатана; написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одно­му служи».

Третье искушение Христа связано с ментальным пла­ном, то есть миром, который творят наши мысли и наши духовные устремления.

«И повел Его в Иерусалим, и поставил Его на кры­ле храма, и сказал Ему: если Ты Сын Божий; бросься отсюда вниз. Ибо написано: Ангелам Своим заповедует о Тебе со­хранить тебя; И на руках понесут Тебя, да не преткнешься о ка­мень ногою Твоею» (Евангелие от Луки, гл. 4, ст. 9—11).

Здесь как бы высвечен тот опасный момент, который ожидает посвященных и священнослужителей, словом, тех, кто получил знания и силы для управления приро­дой и кто познал уже в себе Божественное духовное «я».

Апостол Павел в одном из своих посланий предуп­реждает: «не говори — я стою, так как можешь упасть». Чем больше могущественных духовных сил раскрывает­ся в человеке, тем опаснее для него самого использова­ние этих сил, иногда лишь для проверки их наличия и своих возможностей. Не надо также забывать, что желание феноменов характерно для падшего человека, который хочет увидеть все физическими очами, а не духовными. Поэтому потакание такому желанию в сущности своей антидуховно.

Вот почему именно на этой ступени раскрытия пси­хических даров особенно должна быть утверждена лю­бовь и непосредственная связь с Богом и единство с ближними своими. Когда же человек начинает чувство­вать себя могущественным вне единства со всеми, когда его захватывает волна самоутверждения, тогда может приступить к нему сатана Люцифер и соблазнить пред­ложением продемонстрировать свои силы. Ведь действи­тельно в Божественном псалме запечатлено обещание Ангельской помощи духовно посвященным: «И на руках понесут Тебя, да не преткнешьсяо камень ногоюТвоею».

Иисус отвечает: «сказано: не искушай Господа Твоего».

Впервые звучат слова, выявляющие в Сыне Челове­ческом Сына Божьего. «Не искушай Господа Твоего» — то есть не стремись своей волей, своими желаниями воз­действовать на Божественное творчество, которое прояв­ляется (если суждено ему проявиться) вне зависимости от твоей воли и твоих желаний. Думать и поступать по-другому — значит противопоставить себя Богу, значит восстать против законов жизни и законов мироздания.

«И окончив все искушение, диавол отошел от Него до времени», — сообщает апостол Лука. До времени. Ибо впереди еще Голгофа и муки распятия, когда у дьявола появятся новые возможности для последнего решающего натиска на свободную волю Сына Человеческого.

Автор книги «Жизнь Иисуса Христа в оккультном освещении» (книги, по мнению Надежды Михайловны, несколько поверхностной и неровной, но содержащей по­рой глубокие мысли и верные догадки) Рамачарака назвал второе искушение Христа (в Евангелии от Матфея оно идет по счету третьим) «снами власти». Картины, проплывающие перед внутренним взором Иисуса в кульминационный момент искушения («вибрации их были подавляющи, — пишет Рамачарака, — никогда еще не собиралось столько темных сил для нападения на разум смертного»), как бы сконцентрировали психическую волю и затаенные желания того народа, которому Иисус принадлежал по крови.

«Он увидел себя, — продолжает Рамачарака, — спу­скающимся с горы и объявляющим, что Он — Мессия Царь евреев. Он увидел, как народ восторженно приветствовал в нем долгожданного спасителя Израиля и окружал его знамена. Видел себя во главе войска, наступающего на Иерусалим; видел себя, пользующегося высокими ок­культными познаниями, дающими ему возможность пред­видеть каждый шаг и намерение противника... Видел се­бя, чудотворно вооружающим и кормящим армию. Видел себя покоряющим врага при помощи своих оккультных дарований. Видел, как сбрасывалось иго римлян. Видел себя вступающим на престол своего предка Давида, вод­воряющим образцовое правление, которое превратило бы Израиль в самое передовое государство. Видел, как сфе­ра влияния Израиля распространялась во все направле­ния. Видел себя подъезжающим победоносно на колесни­це, волоча за собой самого Цезаря, раба израильского ца­ря. Видел Иерусалим столицей мира и себя правителем его, полубогом.

И дальше он видел, как религия евреев под его ру­ководством превратилась в мировую религию. Он видел себя, осуществившим все мечты иудейских отцов, Месси­ей Нового Израиля, со столицей Иерусалимом, царицей всего света. И все это зависело лишь от его оккультной власти, управляемой его волей».

Когда читаешь описание этого великолепного, но не­состоявшегося триумфа, начинаешь понимать, какое раз­очарование должны были испытать иудейские лидеры, каким отступником должен был показаться им Иисус. Тем более что он уже выявил перед людьми такую пси­хическую и духовную мощь, приковав к себе всеобщее внимание и вызвав великие надежды.

В этой связи можно допустить и иную версию преда­тельства Иуды. Не из-за тридцати сребреников (от кото­рых, как известно, он потом и отказался) отдал он сво­его Учителя на мучения и позорную казнь, а по другим мотивам, так сказать, идейно-психологического свойства: из-за того, что потерпели крушение его честолюбивые упования на возвышение Израиля во главе с Иисусом, а значит, и на собственное возвышение (ведь он находился я числе ближайших соратников Иисуса). Тот, кого Иуда и иже с ним готовы были считать Мессией, да уже считали, в одно мгновение, как некий сон, развеял мечты об избранничестве еврейского народа, ибо возвестил, что принадлежит не Иудее исключительно, а всему миру.

«Принять эту мысль как истину было смерти подобно. И может быть, самоубийство Иуды следует объяснить де только угрызениями совести, но и причиной опять-таки идейного характера: невозможностью примириться с мыслью, разрушающей для правоверного иудея саму основу его бытия.

Надежда Михайловна неоднократно напоминала о том, что в индийской религиозной и духовной традиции отсутствует аспект грехопадения человечества. Поэтому, говорила она, дьявол у них не является олицетворением силы, изначально враждебной человеку, а лишь симво­лом его низшей природы, которая нуждается в укроще­нии, воспитании и постепенной трансформации. Поэтому искривления путей человеческих они объясняют лишь результатом незнания и невежества. Поэтому Закон Кармы не перерастает у них в Закон Искупления, с осо­бой силой выявляющий приоритетную роль преображе­ния духовного, которое может сжечь Карму, так ска­зать, в одно мгновение — в течение одного воплощения, а не унылой череды однообразных человеческих жизней. Отсюда — непонимание величия жертвы Христа и ис­тинного масштаба миссии Христа, восстановившего разо­рванные связи между человеком и Божественным на­чалом.

Возможно, для победы над дьяволом, символизирую­щим низшую природу человека, достаточно сил самого человека. Но для победы над дьяволом, увлекшим все человечество в бездну падения, одних человеческих сил мало! Тут требуется прямое вмешательство Бога.

Не будь Люцифера, не подпади мы под его власть — не было б необходимости и в искупительной жертве Христа, продиктованной Божественной любовью к нам, людям.

Духовно-космогоническая концепция Надежды Михайловны, таинственная и возвышенная (как и все, с чем она меня знакомила), сводилась к следующему.

Когда были созданы человеческие монады. Ангел ближайший к Господу Богу, Люцифер (что значит «светоносный») получил задание: облечь эти возникшие из небытия монады в оболочки чистой материи.

Надо сказать, что материя, с которой мы привыкла иметь дело, — это нечто уплотненно тяжелое, даже загряз­ненное. Подлинная, первозданная Материя — другая: легкая, прозрачная, подвижная; она сверкает, как радуга на снегу. Ее называют Тканью Матери Мира, и она является идеальным материалом для праздничных и ра­достных одежд, предназначенных душам человеческим.

Следует заметить, что данная задача должна была стать первым уроком самостоятельной работы Люцифера. Творческой работы. Ослепленный важностью пору­ченного дела, он вообразил себя творцом, равным Богу, И вместо того чтоб утверждать высшее «я» человеческой монады, целью которой является самопознание, то есть раскрытие в себе искры Бога Единого, он занялся самоутверждением, направляя человеческую монаду (и се­бя) на обособление от Абсолюта, от Единого. Таким об­разом, путь человеческий уже в самом начале — из-за гордыни, обуявшей Люцифера, — был искривлен.

Человеческая история, согласно древнеиндийским и теософским источникам, разбивается на периоды от од­ной планетарно-космической катастрофы до другой. Они называются манвантарами. Не думайте, однако, что это знание является привилегией древней мудрости Индии; в Евангелии манвантаре соответствует понятие «век» (грубейшая ошибка, когда евангельский «век» пытаются приравнивать к привычному столетию).

В первой манвантаре — гиперборейской — материя была светящейся и разреженной (это была материя ментального мира). Во второй — лемурийской — она несколько уплотнилась, но не потеряла своей прозрачности (это была материя астрального мира). Плотные физиче­ские формы, которые мы видим и в которые мы обла­чены, появились в третьей манвантаре, протекающей в основном на материке Атлантиды. Но в отличие от нашей — четвертой — манвантары, для людей тогда не были закрыты тонкие сферы бытия. Присущий нам страх смерти отсутствовал, поскольку общение с человеком могло быть продолжено и во время его посмертного су­ществования.

Как известно, борьба между светлыми и темными в Атлантиде закончилась победой темных. После этого и в связи с этим планы бытия были напрочь отгорожены друг от друга. Двери в астральный и ментальный миры закрылись наглухо. Только при помощи особых магиче­ских приемов отныне можно было туда проникнуть.

Лишь воплощение Христа, Его Голгофа, Распятие и Воскресение ликвидировали эти перегородки. Говорят, что перед приходом Христа материя уплотнилась до чрезвычайности, испуская мертвящие излучения. Появ­ление Христа как бы взрывной волной встряхнуло кос­ную материю, и Христос принял на себя мертвые лучи этой материи и погасил их, спасая человечество: смертию смерть поправ. Самый опасный момент погружения духа человеческого в бездну был пройден, и началось его не­уклонное восхождение из склепа инертной материи к исходной точке своей.

Воскресение трансформировало плотную материю, ко­торая обрела присущую ей подвижность и прозрачность (потому так изменчивы были облики Христа после Во­скресения). Верующие, произнося «Христос воскресе!», не до конца понимают космический характер происшедше­го. А суть происшедшего в том, что сила, преобразую­щая материю, внедрилась на физический план и теперь бесповоротно действует здесь. Суть происшедшего в том, что Христос отдал тело свое, сотканное из чистейшей ма­терии, нашей Вселенной и это тело растворилось в ней.

Во время обряда евхаристии, совершаемого в церковном храме, соответствующие токи притягивают частицы тела Христова в чашу с вином, в хлеб освященный. И значит, не только символический, но и абсолютно ре­альный смысл приобретают слова Иисуса Христа. По­мните, когда, преломив хлеб, Он говорит: «ядите; сие есть тело Мое». А взяв чашу с вином, призывает: «пейте из нее все; сие есть кровь Моя нового завета».

В трактовке Апокалипсиса Надежда Михайловна ре­шительно расходилась с общепринятой догматической точкой зрения.

— Здесь много путаницы и непонимания, — утверж­дала она. — В церкви вы можете видеть, например, изоб­ражение Страшного Суда, ада, людей, лижущих раска­ленные сковородки, и т. п. В педагогических целях эти устрашающие картины, возможно, и играют свою поло­жительную роль, но разве соответствуют они реальности на самом деле? Было бы ошибкой так же прямолинейно воспринимать и Апокалипсис. Считать, что гибель Зем­ли неизбежна — значит опустить руки и ничего не де­лать, Мысль о неизбежности гибели Земли — тонкая уловка темных, и эту мысль они очень бы хотели вну­шить всем людям, чтоб подтолкнутьих к катастрофе, а по возможности заставить пойти на самый страшный грех — самоубийство рода человеческого.

Темным выгоднее разрушение планеты, нежели ее со­хранение: гибель физического мира планеты не означает гибели ее астрального мира, он останется, а значит, и останутся у темных надежды на успех. А вот если уце­леет физический мир планеты с накопившимся и вопло­щенным в плотные формы потенциалом добра и духов­ности, то, значит, силы света утвердятся здесь оконча­тельно и темным придется покинуть планету.

Поэтому, во-первых, пророчество следует восприни­мать не как фатальную неизбежность, а как предупреж­дение. Свободная же воля человека, вняв предупрежде­нию, может изменить многое, если не все. Об этом надо помнить особенно сейчас, когда внешние признаки Апо­калипсиса выявились столь резко и зримо и могут сму­тить и замутить наше сознание.

А во-вторых, следует уяснить, что Откровение Иоан­на Богослова имеет в виду не время как таковое, асо­стояние духа человеческого. Именно этим состоянием определяется, в каком космическом отрезке времени дей­ствует человек как носитель искры Божественной. Есть люди, находящиеся еще на уровне первой манвантары, той самой, когда сознательность еще не пробудилась или была в зачаточном состоянии. Но есть люди, находящиеся уже на уровне последней — седьмой — манвантары, той самой, когда светящейся сознательности будут соответ­ствовать светящиеся прозрачные тела. Мы не отдаем се­бе до конца отчета, насколько пестра и узорчата мозаика земной жизни: ведь здесь будущее тесно соприкасается с прошедшим — не в воображении, не в мечтах и фан­тазии, — а совершенно реально. И люди будущего были и есть среди нас. Это — святые. Все, кто встречался с Серафимом Саровским — а он, как известно, жил, цели­ком погруженный в тайну Воскресения, и каждого при­ходящего в любое время дня и ночи приветствовал воз­гласом: «Христос воскресе!» — отмечают одно и то же: прозрачность его тела и физически ощутимые излуче­ния, исходящие от него.

Не календарные, а космические сроки, неподвластные обычному исчислению, подразумевает Откровение Иоан­на, и потому нужно делать акцент, так сказать, на вре­мени психологическом, строго индивидуальном для каж­дого из нас.

— Пути человеческие искривились, — продолжала Надежда Михайловна, — однако не все монады подпа­ли под власть Люцифера. Некоторые из них — их было немного — нашли в себе силы противостоять его иска­женной воле. Были также духи, которые с течением вре­мени сумели вырваться из-под власти Люцифера. Все они имели возможность уйти в иные сферы, но в подав­ляющем большинстве своем остались вместе с падшим человечеством, дабы помогать заблудшим душам, дабы бороться с Люцифером.

На Востоке их называют Махатмами, или Учителя­ми, я же, как вы знаете, считаю их нашими старшими братьями. Они и составляют то самое Белое Братство, существование которого на протяжении веков ставилось под сомнение и подвергалось язвительным нападкам. До­ходило до того, что понятие Белого Братства в его истин­ной духовной наполненности начисто исчезало из памяти людской. Почему? Да потому, что признание существова­ния Белого Братства незамедлительно влекло за собой вопрос об установлении контактов с Ним, а такие кон­такты как раз и являются обязательным условием и гарантией победы над темными силами. Отсюда — отрица­ние, играющее на струнах гордыни и невежества нашего.

Величайшая заслуга Блаватской состояла в том, что она возвратила людям утраченное знание о Белом Братстве. Собственно, она была вестником, посланным чело­вечеству Белым Братством. Но, увы, искривленное созна­ние всегда ведет к искривленным действиям. И как все­гда случается с вестниками и пророками, ее встретили злобной руганью и клеветой.

Белое Братство можно разделить на две части. Пер­вая — те, которые не воплощены физически. Они обра­зуют небесную Шамбалу. Вторая — те, что физически воплощены. Они образуют земную Шамбалу.

Шамбала, как известно, священное буддийское поня­тие, но Шамбала как реальное место на реальной зем­ле не является монопольным владением последователей буддийской религии. По сведениям людей, побывавших в Шамбале непосредственно, а также людей, побывав­ших в Шамбале опосредствованно при помощи астраль­ного и ментального плана, на ее территории находятся храмы всех религий, как существовавших, так и суще­ствующих. Тем самым как бы подчеркивается одинаково уважительное отношение к духовному поиску всех лю­дей. Кстати, именно отсюда, именно из Шамбалы и при­шел к теософам их знаменитый лозунг: «Нет религии вы­ше истины».

— О, как мы высмеивали, — восклицала Надежда Михайловна, — наивную космогонию древних за то, что она ставила в центр Вселенной нашу грешную Землю! И зря высмеивали! Дело в том, что древняя космогония имела в виду не географический, а духовный Космос. А центром этого Космоса действительно является Зем­ля, ибо здесь физически воплощался Христос. Поэтому именно здесь, как ни в каком другом месте Вселенной, и концентрируются силы света и тьмы. Земля — исключи­тельное место Вселенной, и не только потому, что отсю­да должно начаться возвращение падшего человечества к Отцу Небесному, но и потому, что отсюда должно на­чатьсявозвращение Ангела падшего.