Итак, ваша честь, я представляю то, что выражение мнения со стороны генерала Гамелена по сути само по себе слишком отдаленное от вопросов в этом суде, чтобы иметь какую-либо допустимость или доказательственную ценность.
Затем, помимо его сущностного характера, положение в том, что это был документ, который как я понимаю из удостоверения доктора Зимерса на странице 158, взят из «Белой книги немецкого министерства иностранных дел[1825]«, из секретных документов французского генерального штаба, которые не могли быть захавачены ранее июня 1940. Следовательно, как вторая причина, у него нет допустимости к формированию мнения Рёдера в сентябре 1939.
Ваша честь, второй документ, как я сказал Трибуналу, письмо генералу Гамелену от генерала Вейгана, который тогда был главнокомандующим французской армией в Леванте[1826]. Оно описывает план который продумывал генерал Вейган в отношении возможных операций в Греции. Никакие из этих операций до июня 1940, когда было заключено перемирие[1827] маршалом Петэном[1828] от имени части французского народа — хотя нет, конечно, от всего — и у него нет допустимости к октябрю 1940, когда в Грецию вторглась Италия[1829], или к состоянию конца 1940 и началу 1941, когда началось вторжение в Грецию предусмотренное немецкими директивами и оперативными приказами, которые были представлены Трибуналу.
Это первый пункт. И тоже относится ко второму пункту, это также захваченный документ, который не был захвачен до июня 1940; следовательно, он не относится к соображениям подсудимого в августе или сентябре 1939.
Ваша честь, как вопрос удобства, я только, что составил список документов по которым были заявлены возражения, мой лорд, есть одно или два дополнения, которые мои французский и советский коллеги попросили сказать, и я займусь с ними, когда они возникнут.
Ваша честь, я лишь хочу, чтобы Трибунал учёл, что есть четыре географические группы документов, противопоставленные тем группам для которых они готовились, которые рассмотрит Трибунал. Одну формируют документы относящиеся к Малым странам[1830]; вторая, которая группа G на в списке, который я только что представил Трибуналу, касается Норвегии; третья касается Греции, о чём к примеру документ Рёдер-29; и четвертая группа Е в списке, который я только, что представил, касается предварительных предложений и соображений сделанных различными военными фигурами в отношении нефтяных месторождений Кавказа или операций на Дунае.
Ваша честь, такие же возражения заявленные мной в особенности в отношении документов Рёдер-28 и 29 в целом применимы к этим группам, и я думал, что я сам обращу внимание Трибунала на этот факт. Дополнительно, мой друг полковник Покровский[1831] намекнул мне о некоторых особых возражениях, которые у нас есть по определенным документам, в которых он может сам помочь Трибуналу при необходимости.
Но, ваша честь, я возьму отдельные случаи, 28 и 29, как сами по себе недопустимые, и я обращаю внимание Трибунала на факт, что они типично недопустимы как относящиеся к определенным группам.
Решение Трибунала, ваша светлость, давалось на утреннем заседании 2 мая 1946. Ваша светлость сказал: «Вопрос их допустимости будет разрешен после их перевода».
Дюбост [1832]: С позволения Трибунала, я прошу у Трибунала публичной возможности присоединиться к заявлениям сделанным сэром Дэвидом и привести несколько примеров, которые показывают степень важности которую следует придавать спорным документам.
Защита просила, чтобы Трибунал учитывал документ опубликованный в немецкой «Белой книге» номер 5, под номером 8. Этот документ доклад о заявлениях французского военнопленного, который предположительно сказал, что он был в Бельгии с 15 апреля. Однако, немецкая «Белая книга» ни приводит, ни имени этого пленного, ни какого-либо указания на подразделение. У нас нет информации, которая требуется, чтобы судить допустимо ли это заявление. Поэтому мы столкнулись с документом, который не аутентичен и который не имеет ценности в качестве доказательства.
Защита просит, чтобы документ Рёдер-102 в той же документальной книге был допущен Трибуналом. Я прошу Трибунал позволить мне высказать несколько наблюдений демонстрирующих односторонний характер этих документов собранных немецкими властями в «Белой книге».
Я скажу, прежде всего, что этот документ Рёдер-102 не цитировался полностью. Французская делегация ссылалась на текст немецкой «Белой книги». Мы внимательно его читали. Этот документ лишь подготовительный приказ в виду оборонительных приготовлений организованных бельгийцами на франко-бельгийской границе с Францией. Мы консультировались с бельгийскими военными властями. Этот приказ был выражением определенности бельгийского правительства оборонять бельгийский нейтралитет на всех границах.
Следовательно, он противоречит правде пытающейся подтвердить посредством этого документа существование штабных контактов между Брюсслем, Лондоном и Парижем, которые, если бы существовали, противоречили политике нейтралитета.
Комментарии, сделанные немецким министром иностранных дел во введении в немецкую «Белую книгу», страница 11 французского текста, удивляют защитника, но точно не запутают адмирала Рёдера, который является военнослужащим. Фактически, такова цена лжи, той, которой официальный комментатор подтверждает, с одной стороны, что выражение «les forces amies» (дружественные силы) использованное в этом документе означает французские и британские войска, в то время как в реальности это обычное выражение, используемое в бельгийской армии для описания бельгийских подразделений в непосредственной близости от сражающихся. С другой стороны, немецкий комментатор заявляет, и я цитирую: «Главная линия Турнэ-Антуан, канал от Монса к Кондё, Сен-Гилен и Бинше, частично на бельгийской и частично на французской территории». Достаточно взглянуть на карту, чтобы увидеть, что все эти местности на бельгийской территории и они по крайней мере в дюжине километров от франко-бельгийской границы, и местами, в 60 километрах от французской границы.
Я прошу Трибунал извинить меня за это прерывание. Я думаю, оно было необходимым для их разъяснения, приводя убедительный пример о доказательственной ценности приводимого в немецкой «Белой книге».
Председательствующий: Доктор Зимерс, Трибунал думает, что наиболее подходящий способ заслушать сейчас ваши аргументы об этих документах, не только по 28 и 29, но и по остальным документам отмеченным в списке сэра Дэвида Максвелла-Файфа, и затем Трибунал рассмотрит эти документы после отложения и объявит о своём решении завтра утром.
Зимерс: С позволения Трибунала, я буду очень благодарен, если возможно продолжить в немного иной манере. Я хочу обратить внимание на факт, что достаточно долгие дебаты относительно документов уже имели место, и последовало решения суда. Я думаю, что если я прокомментирую все документы по этому положению будет потеряно много времени, поскольку группа документов сама возникнет во время моего дальнейшего представления доказательств. Если я сейчас займусь списком представленным сэром Дэвидом, я, с целью показать свои причины, сформулирую все, то, что снова возникнет в обычном порядке дачи показаний позднее. Я думал, что решение Трибунала сначала представить документы в документальной книге было, в особенности для экономии времени, и затем могли быть представлены подготовленные один за одним отдельные документы.
Председательствующий: Я знаю; но здесь очень большое количество документов. Трибунал заслушает споры о каждом документе, если сделает так как предлагаете вы, зачитывая список сэра Дэвида. Я полагаю тут от 30 до 40 документов.
Зимерс: Сэр Дэвид Максвелл-Файф уже заявлял, что он руководствовался соответственно различным географическим группам. Следовательно, не будет возражений в отношении каждого документа, но скорее в отношении каждой группы документов и каждой группы вопросов — например, возражение по делу Норвегии против всех норвежских документов или в греческом деле против всех греческих документов. Будет проще разобраться с такими вопросами таким способом, поскольку в моих показаниях я должен буду по-любому разбираться с Грецией и Норвегией, в то время как если я сделаю это сейчас я скажу одно и тоже дважды. Но я конечно должен буду руководствоваться распоряжением Уважаемого Трибунала. Я лишь опасаюсь, что таким путём будет потеряно много времени.
Максвелл-Файф: Ваша честь, я лишь хочу сказать одно слово по процедуре. Я надеюсь, что доктор Зимерс и я уже заняли достаточно времени Трибунала в споре об этом положении, поэтому аргументы о допустимости должны быть теми же самыми. Допустимы ли они, так как переведены, или они недопустимы, а любом случае у меня те же самые аргументы, и я не намерен повторять аргументы, о которых я заявил Трибуналу.
Доктор Зимерс уже помогает Трибуналу в этом положении полтора часа, что мы обсуждали ранее, и я надеялся, что если я заявил, как я сделал, что я поддерживаю пункты, которые я ранее представил Трибуналу в своем предыдущем аргументе, для того, чтобы доктор Зимерс смог бы по этому поводу сократить вопрос и сказать, что он полагается — если он сможет так сказать — на очень достаточную аргументацию, которые Трибунал получил по другому поводу. Вот почему я думал, что это может быть удобным, если мы разберемся с ними сейчас и снимем эту проблему с дальнейшего рассмотрения.
Председательствующий: Доктор Зимерс, Трибунал думает, что вы должны обсудить эти вопросы сейчас, и он надеется, что вы обсудите их кратко, так как ваши аргументы в их пользу уже заслушивались. Но мы думаем, что вы должны обсудить их сейчас, а не обсуждать каждый отдельный документ по мере поступления, и он рассмотрит вопрос. У него уже есть эти документы, но он рассмотрит вопрос снова и разрешит вопрос ночью.
Покровский: Ваша честь, постольку, поскольку Трибунал решил позволить доктору Зимерсу обсудить положение высказанное сэром Дэвидом Максвеллом-Файфом и остальными обвинителями, я думаю мой долг огласить три документа которым возражает обвинение.
Советское обвинение хочет возразить всего пяти документам. Два из них — я думаю о документах Рёдер-70 и 88 — уже включены моим другом сэром Дэвидом Максвеллом-Файфом в список переданный Трибуналу. Значит всё, что я сделаю сейчас это назову три оставшихся номера, а значит доктору Зимерсу проще ответить на всё вместе. Я называю документы Рёдер-13, 27 и 83.
Документ Рёдер-13 это протокол о докладе капитана Ломана. Здесь в этом докладе выражена идея, которую я не могу назвать иначе, чем пропагандисткой идеей типичного нациста. Идея в том, что цель Красной армии это мировая революция, и что Красная армия действительно пыталась спровоцировать мировую революцию. Я считаю, что не является подходящим, если такие кошмары и политически вредные идеи отражаются в документах допущенных Трибуналом.
Моё второе возражение в связи с документом Рёдер-27. Это протокол, который был составлен добровольным репортером, Бёмом, о послании Гитлера в Оберзальцберге. Трибунал уже отверг ходатайство доктора Зимерса о включении двух документов затрагивающих одинаковые вопросы и подчеркивающих факт, того, что Трибунал не пожелал сравнивать аутентичность различных документов относящейся или касающейся того же самого вопроса.
Я считаю, постольку поскольку Трибунал уже имеет в своём распоряжении, среди документов те которые были признаны двумя протоколами касающимися обращения Гитлера в Оберзальцберге, поэтому, здесь нет необходимости признавать третий протокол его речи, в поскольку особенности в третьей версии есть бесстыдные, клеветнические и оскорбительные замечания против вооруженных сил Советского Союза и руководителей советского правительства. Ни вооруженные силы Советского Союза ни мы как представители советского государства не согласны с включением в протокол таких замечаний.
Третий документ это документ Рёдер-83. Документ 83 это выдержка из немецкой «Белой книги». Поскольку аутентичность этой «Белой книги» уже оспаривалась доктором Дюбостом, я считаю её материалом на который нельзя полагаться, и в особенности в отношении документа Рёдер-83. Там есть несколько замечаний, вредоносных для Советского Союза, у которых абсолютно нет политической основы — то есть, отрывок посвященный отношениям между Советским Союзом и Финляндией. Значит по мотивам о таких общих политических мотивах, я попрошу Трибунал исключить доказательство документ Рёдер-83 из списка документов представленных Трибуналу защитником Зимерсом. В дальнейшем, строго говоря, совершенно ясно, что этот документ недопустим. Это всё что я хочу сказать.
Зимерс: С позволения Трибунала, я к своему сожалению заметил, что мы снова вернулись к началу наших дебатов о документах; так как мы сейчас обсуждаем документы, которые вообще не упоминались в изначальных дебатах касавшихся документов, которые проходили 1 мая. Однако, я верю, что я могу полагаться на один принцип, что по крайней мере те документы, которые тогда не получили возражений рассматриваются допущенными. Однако теперь, я обнаружил, что те документы, которые не обсуждались тогда, оспариваются. Это чрезвычайно трудно…
Председательствующий: Доктор Зимерс, Трибунал думает, что вы совершенно ошибаетесь в этом, потому что очевидно, что документ, который не переведен, не может окончательно передаваться обвинению или Трибуналу, и факт того, что обвинение не возражало им на той стадии, не отменяет возражений им на последующей стадии, когда они переведены.
Зимерс: Тут были несколько документов, о которых мне говорили, что обвинение не возражает в их отношении, и я в любом случае верил, что это было окончательным, только как ссылка на некоторые документы…
Председательствующий: Я думаю, что ясно выразился. Я сказал о том что: обвинение, возражая или не возражая документам до их перевода не обязывает себя не возражать после их перевода. Это ясно?
Зимерс: Тогда я должен взять документы один за одним. Прежде всего, я хочу начать с тех документов, о которых полковник Покровский…
Председательствующий: Нет, нет, доктор Зимерс, Трибунал не заслушает эти документы рассмотренные друг за другом. Если с ними можно обращаться, как с группами с ними следует обращаться как с группами. Сэр Дэвид обращается с ними как с группами, и я не говорю, что вы должны точно придерживаться таких же групп, а что Трибунал не предлагает заслушивать каждый документ друг за другом.
Зимерс: Я прошу прощения. Тогда это недопонимание. Я хотел вначале обсудить те документы, потому что есть некоторые вещи, которые не ясны и которым возразил полковник Покровский. Я не понял, что полковник Покровский упоминал документы в группах. Я думаю, он упоминал пять документов — три из них отдельно — и я думаю, что хотя я не понял всего, я могу разобраться по отдельности с упоминавшимися документами друг за другом. Однако, я рад начать с группы изложенной сэром Дэвидом если с ней разбираться вначале. Сначала я должен…
Председательствующий: Когда вы говорили, что вы собираетесь разобраться с документами друг за другом, вы имели в виду все документы друг за другом? Я не предлагал вам…
Зимерс: Нет, Ваша честь.
Председательствующий: Вы можете разобраться с полковником Покровским если хотите.
Зимерс: Полковник Покровский заявил своё первое возражение о документе Рёдер-13. Это касается документа датированного 1935. Определенно полковник Покровский, может представить некоторые возражения о содержании документа, но как документ может быть квалифицирован как недопустимый лишь потому, что некое предложение содержит пропаганду мне не совсем ясно. Я думаю я могу найти предложения в остальных документах, которые были приобщены в течение последних 6 месяцев, которые можно интерпретировать как пропаганду. Я не могу представить, что это возражение, и я хочу напомнить Трибуналу, что Трибунал вначале процедур, когда мы разбирались с Австрией, Трибунал отверг возражение заявленное защите в отношении письма. Защита возразила, потому что автор письма был доступен в качестве свидетеля. Соответственно, Трибунал, и оправданно, решил, что это письмо было доказательством. Единственный вопрос для дебатов это доказательственная ценность. Трибунал допустил этот документ. И в связи с этим хочу упомянуть, эта лекция в университете, которая записана в документе. Лекция касалась морского соглашения, и я думаю, что соответственно допустимость…
Председательствующий: Доктор Зимерс, вы заявили о своей позиции в отношении номера 13? Вы сказали, что большинство вещи четко допустимо, хотя есть одно предложение, которые может предполагаться как пропаганда, и, следовательно, сам документ не был исключен. Это ваша позиция?
Зимерс: Нет, я говорю, что этот документ который содержит доказательства используемые в этом суде, и советское обвинение не может оспаривать его, потому что это была лекция, прочитанная в 1935. Я вообще не смог понять использование слова «пропаганда» полковником Покровским в связи с этим документом.
Председательствующий: Что же, я не понял, что вы сказали. Я думал, что указал вам, что вы должны сделать. Я думал вы разъяснили, что сам документ допустим и не может быть отклонен, потому что он содержит одно предложение, которые предположительно пропагандистское. Такова ваша позиция, и я хочу заявления о нём в одном или двух предложениях, и Трибунал его рассмотрит. Я не понимаю, почему Трибунал должен занимать своё время длинным спором о чем-то ещё.
Зимерс: Полковник Покровский во-вторых, если я понял переводчика, возразил документу номер Рёдер-27. В этом примере мы касались речи Гитлера в Оберзальцберге от 22 августа 1939. Это экземпляр Рёдер-27. Мне очень трудно прокомментировать этот документ, поскольку мне не понятны возражения полковника Покровского. Он касался…
Председательствующий: Возражение было в том, что нет необходимости в третьем протоколе о речи. Есть два протокола, которым вы возражали, и он сказал, что нет необходимости в третьем.
Зимерс: Ваша честь я хочу добавить, что тогда, советская делегация не согласна с делегацией Соединенных Штатов. В протоколе того времени представитель американской делегации сказал, что если у кого-нибудь есть более лучшая версия этой речи, он должен её представить. Поэтому, я согласен, с мнением американского обвинения и думаю, помимо этого, что нет ни слова о допустимости речи, которая была произнесена незадолго до войны.
Документ Рёдер-83 это третий документ с возражениями полковника Покровского. Он содержит шестое заседание верховного совета от 28 марта 1940, подготовленное с резолюцией озаглавленной «Строго секретно». В этом документе верховный совет — то есть, совет союзного руководства — согласовал, что французское и британское правительства к понедельнику 1 апреля, обменяются нотами с норвежским и шведским правительствами. Затем приводиться содержание этой ноты, и есть ссылка на точку зрения о жизненно важных интересах и она говорит, затем о положении нейтралов рассматриваемом союзниками как противоречащее их жизненно важным интересам, и что оно вызовет соответствующую реакцию.
Под цифрой 1с этого документа, говорится:
«Любая попытка Советского Союза, которая направлена на получение от Норвегии положения на Атлантическом побережье противоречит жизненно важным интересам союзников и вызовёт соответствующую реакцию».
Председательствующий: Вам нет необходимости зачитывать документ, не так ли? Я имею в виду, вы можете рассказать нам о его сущности. Кажется это возражение какой-либо дальнейшей атаке на Финляндию, которое бы рассматривалось союзниками противоречащим их жизненно важным интересам. Это всё.
Зимерс: Господин Председательствующий, решающее только это выражение «жизненно важные интересы». Я не желаю, как кажется всегда думает обвинение, заявлять некого рода возражения с точки зрения tu quoque[1833]. Я хочу показать только, что ситуация соответствовала международному праву, и что в то же время, когда адмирал Рёдер был занят определенными мыслями относительно Норвегии, Греции и тому подобному, союзные службы думали о том же и основывали свои замыслы на той же самой концепции международного права, которая как я недавно говорил, поддерживалась Келлогом — а именно, что право на самосохранение всё ещё существует. Сейчас я могу подтвердить своё положение этими документами.
Председательствующий: Положение, выдвинутое против вас сэром Дэвидом было в том, что документ не попадал в руки немецких властей до падения Франции.
Зимерс: Теперь я должен разобраться с группировками обозначенными сэром Дэвидом.
Сэр Дэвид сделал некоторые фундаментальные заявления. Относительно документов номер Рёдер-28 и 29, он указал особо, что в одном случае они являлись замыслами генерала Гамелена, а другом случае генерала Вейгана, и что эти идеи не были известны немцам в то время, поскольку эти документы ещё не были в наших руках. Последнее положение верно. Концепция и план оккупации Греции, уничтожение румынских нефтяных скважин, эти замыслы были известны немцам — а именно, от разведывательной службы. Обвинение не представило дату, в которую немецкому высшему командованию показали эти доклады. Поскольку у меня нет этих документов, я думаю, будет справедливо, если мне предоставят возможность представить действительные факты, которые были известны Германии и таким образом подтвердить их. У меня нет других подтверждений. То, что обвинение устраивает лишение меня моих документов, которые необходимы мне для защиты, я могу понять; но обвинение должно также понимать, факт, что я считаю важным, чтобы те документы, которые являются четким подтверждением определенных планов оставались в моём распоряжении.
Адмиралу Рёдеру предъявлено обвинение в агрессивной войне — в преступной агрессивной войне — в формулировании планов по оккупации Греции. Документ Рёдер-29 показывает, что генерал Вейган и генерал Гамелен 9 сентября 1939 занимались планированием оккупации нейтральных Салоник. А значит в таком случае, я не могу понять, как можно показывать пальцем на адмирала Рёдера на немецкой стороне, самому занимаясь такими планами полутора годами ранее. Поэтому, я думаю, что эти и похожие документы должны быть мне разрешены, так как только из них можно понять военное планирование и значимость военного планирования, или спорную сторону — то есть, преступную сторону планирования. Стратегическое мышление подсудимого может быть понято, только если можно приблизительно знать какое стратегическое мышление доминировало в то же самое время у противника. Стратегические причины адмирала Рёдера были ограничены узкой сферой, но зависели от докладов, получавшихся о стратегическом планировании противоположной стороны. Это деятельность от противного. Эта деятельность от противного необходима для понимания. Поэтому, в виду этого очень существенного положения, я прошу разрешить такого рода документ, поскольку как я недавно заявил, мне не известно как я смогу вообще проводить свою защиту перед лицом таких тяжких обвинений относительно Греции и Норвегии если исключить вообще все мои документы. Я думаю, что я правильно понял, когда я не утверждал, что мы правильно понимали эти документы. Но Германия знала о содержании этих документов, и я думаю это существенно.
С позволения Трибунала, мы снова с документом Рёдер-66 в группе А. Этот документ Рёдер-66 это мнение доктора Мозлера, эксперта в международном праве, о норвежской операции, если судить о ней с точки зрения международного права.
Поскольку мы всегда говорим в этом зале суда об экономии времени, я подумываю об отказе от этой статьи, так как отказ вынудит меня к подобной линии подробного обдумывания пункта за пунктом, и я думаю, что это гораздо проще для Трибунала, для обвинения и для меня, если я в этой связи приобщу главные правовые документы.
Максвелл-Файф: Ваша честь, этот документ вопрос правового спора. Если Трибунал думает, что будет какое-либо содействие при наличии спора в документальной форме, я намерен отозвать своё возражение этому. То есть как совершенно иная предмет, чем ещё один документ, и я хочу помочь в этом каким-либо способом.
Пока я у микрофона: я упомяну, что было два документа попавшие в ту же самую группу. Документ Рёдер-34 попадает в группу Б, и документ Рёдер-48 в группу Е.
Мой лорд, я упоминал 28, когда я обращался к Трибуналу.
Зимерс: С позволения Трибунала, я не желаю оспаривать документ Рёдер-66, я сделал это упростив для каждого ситуацию. Дополнительными документами в этой группе являются Рёдер с 101 до 107. Я не могу сказать, что это однородная группа. Один документ касается Норвегии, другой касается Бельгии, третий касается Дуная. Единство этой группы от меня ускользнуло. В основном эти документы имею общее в том, что, как я уже заявлял, также как и в немецком, в союзническом генеральном штабе существовал план, и все они основывались на регулировании международного права относительно права на самосохранение жизненно важных интересов.
С целью быть кратким с этим положением я хочу особо сослаться на документ Рёдер-66, и экономя время я прошу, чтобы цитаты из этого документа рассматривались с учетом моих сегодняшних замечаний о праве на самосохранение. Я ссылаюсь на страницу 3 и страницу 4 экспертного мнения. Правовая ситуация соответственно станет очень ясной, и это экспертное мнение о том, что, в отношении вопроса оккупации Норвегии, мы не касаемся того действительно ли союзники высадились в Норвегии, но только того, существовал ли такой план, и мы не касаемся факта согласилась ли Норвегия на это или нет. Угроза смены нейтралитета в соответствии с международным правом даёт одному право использовать некие компенсирующие меры или атаковать по своему усмотрению; и эта основная доктрина поддержана во всей литературе, которая процитирована в документе, и на которую я сошлюсь позднее в своей защитной речи.
Вне группы от 101 по 107, в особенности я упомяну документ Рёдер-107. Документ Рёдер-107 вообще не касается «Белых книг» как остальные документы здесь. 107 это письменные показания Шрайбера. Шрайбер был морским атташе в Осло с октября 1939 и далее. Вначале я говорил, что Шрайбер мне необходим в качестве свидетеля. Между тем, я исключил Шрайбера потому что даже при наших недельных попытках, мы не смогли его найти. Я обсуждал этот вопрос с сэром Дэвидом и полковником Филлимором. Мне сказали, что не будет возражения с формальной позиции поскольку Шрайбер внезапно и по своему усмотрению объявился снова.
Если, как желает обвинение, исключить эту улику полученную мной — а именно, письменные показания Шрайбера о докладах которые адмирал Рёдер получал из Осло и в дополнение к этому, документы аутентичность которых можно продемонстрировать — тогда у меня вообще нет доказательств по всему вопросу. Кроме того, Шрайбер был в Осло во время оккупации и он прокомментировал в своих письменных показаниях поведение флота и усилия адмирала Рёдера в связи с печальной гражданской администрацией Тербовена[1834]. Следовательно, я прошу Высокий Трибунал допустить эти письменные показания мне или допустить Шрайбера в качестве свидетеля для того, чтобы он мог свидетельствовать лично. Однако это конечно запоздало и займет много времени. Я ограничил свои доказательства свидетелями только в такой степени, что я думаю, в виду всего промежутка в 15-ть лет с которым мы разбираемся, в случае подсудимого Рёдера по крайней мере, такие письменные показания должны быть мне допущены.
В отношении группы Б, я хочу сослаться на замечания, которые я уже сделал. Насколько я могу понять, группа выглядит неоднородной, но я думаю, что вся она из документов взятых их «Белой книги». Такая же самая идея должна быть применена к ним, которая выражалась мной недавно Трибуналу.
Председательствующий: Сэр Дэвид признаёт, что была определенная степень нехватки идентичности в этих группах, но он предположил, что все они подпадают под географические группы: одна группа, Малые Страны; одна группа Норвегия; одна группа Греция; и одна группа, Кавказ и Дунай — которые согласуются с «Е». Так было сказано. Вы можете разобраться с ними по этим географическим группам?
Зимерс: Очень хорошо.
Я уже говорил о Норвегии и в этой связи сошлюсь на уже сделанные мной замечания. Я уже кратко упоминал Грецию. Я хочу сказать, что тут сделано двойное обвинение: одно, о том, что топились нейтральные суда —а именно греческие корабли, и во-вторых, обвинение в агрессивной войне против Греции — то есть, оккупации всей Греции.