Переводчики: Алёна Рутова, Саша Тарасова, Наталья Ерина, Алианна Диккерсон, Ирина Бейн, Аллочка Потанина, Анна Емелькина 15 глава




 

Глава 33, часть 2


— То, что случилось с тобой в Морате, не твоя вина.
— Да, это не так, — согласилась она, по ее лицу пробежала тень. — Но я сделала выбор самостоятельно, отправившись в Рафтхол прошлой осенью, преследуя свои желания о тебе — твоей короне. Я сожалею о некоторых из них.
Его взгляд скользнул к ее обнаженному предплечью, к шраму, который остался даже после смерти.
— Ты спасла моих друзей, — сказал он и опустился на колени перед нею. — Ты бросила все, чтобы спасти их, и спасти Ключ от Эравана. — он поступил бы так же, если бы пережил ужасы Мората. — Я в долгу перед тобой.
Кальтэна смотрела вниз, когда он опустился на колени.
— У меня никогда не было друзей. Не таких, как надо. Я всегда завидовала тебе. Тебе и Аэлине.
Он поднял голову.
— Ты знаешь, кто она?
Намек на улыбку.
— У Смерти есть свои преимущества.
Он не мог остановить свой следующий вопрос.
— Разве так лучше? Ты теперь получила покой?
— Мне не разрешают говорить, — мягко ответила Кальтэна, ее глаза сияли от понимания. — И мне не разрешают говорить, кто здесь, со мной.
Он кивнул, пробиваясь сквозь разочарование в груди. Но он склонил голову в сторону.
— Кто запрещает тебе это делать? — если двенадцать богов этой земли оказались в Эрилее, они же не властвовали над другими мирами.
Губы Кальтэны изогнулись вверх.
— Мне тоже не разрешают это говорить. — когда он открыл рот, чтобы узнать больше, она перебила его. — На мертвых действуют другие силы. Помимо того, что ощутимо и что известно.
Он взглянул на Дамарис.
— Другие боги?
Недовольства Кальтэны было достаточно. В другой раз. Он спросит об этом в другой раз.
— Я никогда не думал призывать тебя, — признался он. — Ты знала истинные ужасы Мората. Я не понимал… — он позволил словам уйти, когда он поднялся на ноги.
— Осталось ли что-нибудь от меня, чтобы вызвать? — закончила она. Он поморщился. — Ключи есть, но не все.
— Значит, третий в Морате?
Она тяжело кивнула. Ее тело мерцало, быстро исчезая.
— Хотя я не знаю, где он его держал. Я не была... готова принять второй, прежде чем я взяла дело в свои руки. — она провела тонкими пальцами по черному шраму на ее руке.
Он никогда не разговаривал с ней — не совсем. Едва давал ей больше, чем мимолетный взгляд или вежливый разговор.
И все же здесь она стояла, женщина, которая разрушила треть Мората, которая победила принца Валгов по чистой воле.
— Как ты это сделала? — прошептал он. — Как ты освободилась от его контроля?
Он должен был знать. Если он сам шел в ад, это было более, чем вероятно, что он окажется с новым ошейником вокруг горла, и он должен был знать.
Кальтэна изучала его шею, прежде чем подняла свой взгляд.
— Потому что я не восставала против него. Потому что я не чувствовала ошейник.
Истина ее слов оказалась в нем так же точно, как будто она засунула ее ему в грудь.
Кальтэна только спросила:
— Ты нарисовал призывные знаки по какой-то причине. Что ты хочешь знать?
Дорин спрятал правду, которую она бросила на него, зеркало, которое она держала, до того, что он когда-то был и стал. Он не был настоящим принцем — не по духу и не по делам. Он пытался быть, но слишком поздно. Он действовал слишком поздно. Он сомневался, что он сделает гораздо больше как король. Конечно нет, когда он разрушил Адарлан из своей собственной вины и гнева, поставив вопрос, следует ли его спасать.
Как будто когда-либо была причина, по которой жители этого не заслуживали.
Наконец он спросил:
— Я готов пойти в Морат?
Только она знала. Была свидетелем того, что было намного хуже, чем Манона и Элида могли видеть.
Кальтэна снова взглянула на Дамарис.
— Ты знаешь ответ.
— Ты не будешь пытаться убеждать меня не идти?
Губы Кальтэны сжались, когда ее ониксовое платье начало сливаться с ночью.
— Ты знаешь, с чем ты столкнешься. Я не могу сказать тебе, готов ли ты.
Его рот стал сухим.
Кальтэна сказала:
— Все, что ты слышал о Морате, верно. И всё же есть еще хуже, чем ты можешь себе представить. Это крепость Эравана, и вероятно единственное место, где он в достаточной безопасности, чтобы спрятать ключ.
Дорин кивнул, его сердце билось.
— Я смогу.
Она сделала шаг навстречу, но остановилась, когда ее края снова расплылись.
— Не задерживайся слишком долго и не привлекай внимания. Он высокомерный и полностью поглощен собой, и не будет слишком внимательно смотреть на то, что может ходить через его залы. Быстро, Дорин.
Дрожь прошла через его руки, но он сжал их в кулаки.
— Если я смогу убить его, я должен рискнуть?
— Нет. — она покачала головой. — Ты бы не ушел от него. У него есть камера в глубине, где он хранит ошейники. Он приведет тебя туда, если поймает.
Он выпрямился.
— Я…
— Иди в Морат, как ты планировал. Найди Ключ, и ничего больше. Или ты снова окажешься с ошейником на шее.
Он сглотнул.
— Я едва смогу превратиться.
Кальтэна улыбнулась, когда растворилась в лунном свете.
— Разве ты не сможешь?
А потом она исчезла.
Дорин уставился на место, где она стояла, знаки судьбы уже исчезли. Только Дамарис оставался там, свидетель истины, которую он каким-то образом услышал.
Поэтому Дорин чувствовал, что его магия скручивается в клубок, превращаясь в то, чего он хотел.
Пусть идет — команда изменяющей магии. Он отпустит все. Отпустит эту стену, которую он построил вокруг себя, когда принц Валгов вторгся в него и заглянул внутрь. Возможно, это то, что меч попросил его сделать, вызвав Кальтэну.
Кем бы ты хотел стать?
— Кем-то, достойным моих друзей, — сказал он в тихую ночь. — Королем, достойным своего королевства. — на мгновение в голове мелькнули белоснежные волосы и золотые глаза. — Счастливым, — прошептал он и провел рукой по рукоятке Дамариса. Отпустил этот клочок ужаса.
Древний меч нагрелся в его руке, дружелюбное и быстрое тепло.
Оно текло через его пальцы, про его запястью. В то место, в котором находились все эти истины, где он стал теплом, охваченным острой болью.
Мир рос и расширялся, деревья увеличивались, земля отдалялась.
Он прикоснулся к лицу, но обнаружил что у него нет рук. Только черные крылья. Только черный клюв, который не издавал никаких слов.
Ворон.
Мягкий вдох воздуха заставил его вертеть шеей, что гораздо легче в этой форме — он повернулся к деревьям. Навстречу Маноне, стоявшей в тени дуба, ее кровавая грязная рука лежала на стволе, когда она смотрела на него. На трансформацию.
Дорин потянулся за нитью власти, которая держала его в этой странной, светлой форме. Мир покачивался пока он рос и рос, возвращаясь в свое человеческое тело, холодный Дамарис все еще стоял у его ног. Его одежда как-то не повредилась. Возможно, она прошла через изменения его магии и оборотня.
Клыки Маноны сверкнули. Ее золотые глаза светились, как угли.
— Когда именно ты собирался сообщить мне, что ты собираешься вернуть третий Ключ?

 

Глава 34


— Нам нужно отступать, — задыхался Галан Ашерир, обращаясь к Эдиону, когда они стояли у подножия холма в рядах своих армий, наследный принц был забрызган кровью, красной и черной.
Три дня боев в холодном ветре и снегу, три дня отодвинули север на милю. У Эдиона были солдаты на повороте на линии фронта, и те, кто сумел уловить несколько минут сна, вернулись к бою с более тяжелыми ногами.
Несколько минут назад принц покинул линию фронта, после того как Киллиан приказал ему идти до Эдиона позади него, Беспощадные пробежали мимо него, пока он не обнаружил наследного принц Вендалина, глотающего воду в пределах своих сил. Оливковая кожа принца была пепельной, его глаза Ашериров потускнели, когда он следил за солдатами, мчащимися или проезжающими мимо.
— Мы отступаем и стоим, вместо того чтобы пройти весь путь до Оринфа. — сухое горло Эдиона болело с каждым словом.
Он никогда не видел такой большой армии. Даже в Фералисе, годы назад.
Галан вручил Эдиону свою флягу, и он глубоко глотнул.
— Я пойду за тобой кузен, но это может закончиться плохо, если мы не справимся. Не продержимся до конца ночи.
Эдион это знал. Понял это после того, как боевые действия продолжились под покровом темноты.
Когда мужчины начали спрашивать, почему Аэлина Лесной пожар не сожгла своих врагов. Почему не может по крайней мере дать им свет, с которым можно сражаться.
Почему она снова исчезла.
Лисандра превратилась в виверну, чтобы сражаться с Илькенами, но она была вынуждена уступить и вернуться на свои линии. Хорошо для убийства илькенов, да, но также и большая цель для лучников Мората и метателей копьев.
Впереди, слишком близко к ним, крики и грохот оружия поднялись к небу. Даже магия фэ начинала колебаться, и их солдаты с ними. Там, где это не удавалось, Молчаливые Ассасины наступали, изнуряя Валгов и илькенов быстрой эффективностью. Но их было слишком много. И никаких признаков дополнительной армии Ансель Бриарклиф.
Красноволосая королева пообещала несколько часов назад, и легион с ней уже быстро ушел. «Остальная часть моей армии скоро будет здесь».
Рядом раздался рык, прорезавший шум битвы. Призрачный леопард не дрогнул, едва остановившись, чтобы отдохнуть.
Он должен был вернуться. Съесть что-нибудь и вернуться. Киллиан мог хорошо поддерживать порядок, но Эдион был их принцем. И с Аэлиной, которую нигде не было видно... ему нужно было держать солдат в строю.
Хотя эти линии были изгибами, как утечки в плотине.
— Река Ланис от Перранта, — пробормотал Эдион, когда Илиас и Молчаливые Ассасины выстрелили в небо, их стрелы легко находили свои цели. Сначала Крылья, они усердно учились. Спустить их с воздуха. Затем ножи в голову, чтобы полностью обезглавить.
Или они снова встанут. Это помнят те, кто пытался их убить.
— Если мы отступим на север, — продолжал Эдион, — доберемся до Перранта и пересечем реку, мы заставим их совершить переправу. Убить их таким образом.
— Есть ли там мост? — лицо Галана вытянулось, когда один из двух оставшихся князей Валгов послал волну темной силы для группы их солдат. Мужчины погибали, как цветы в мороз.
Взрыв ветра и льда ответил ему — Селина или Эндимион. Может быть, один из их двоюродных братьев.
— Никакой мост не может быть достаточно большим. Но если река замерзла, мы могли бы пересечь ее, а затем расплавить. С Аэлиной. — сомнительный, осторожный вопрос.
Эдион указал на источник тех, кто владел магией и теперь воевал с магией князей Валгов.
— Если семья фэ может сделать лед, тогда они могут разморозить его. Прямо под ногами Моратских войск.
Бирюзовые глаза Галана мерцали из-за того факта, что Аэлина не будет принимать участие.
— Морат может видеть сквозь нас. Есть еще другие варианты? — из Перранта у них будет доступ к большему количеству оружия, возможно, к новым рядам, которые собираются к ним из самого города. Отступить...
Эдион обследовал линии, увядающие один за другим, солдаты на последних силах.
Отступай и живи. Или борись и умри.
Ибо это сопротивление будет началом конца, если они будут придерживаться этого. Здесь, на южных равнинах, они погибнут.
Не было никакой гарантии, что Рован и другие найдут Аэлину. Что Дорин и Манона смогут найти третий Ключ, а затем отдать их королеве, если она освободится, если она найдет их в этом беспорядке мира. Не гарантированно, что Манона сможет собрать армию Крошанок, если таковые имеются.
Их армада вдоль побережья Террасена слишком мала, чтобы использовать ее, только некоторые из оставшихся сил Ансель смогут оказать некоторое облегчение. К тому времени от них останутся очищенные кости. Нет выбора, кроме как держаться, пока они не прибудут. Их последние союзники.
Потому что Рольф и микены... не было никакой гарантии, что они придут.
— Начните отступление, — сказал Эдион принцу. — И скажите Эндимиону и Селине, что нам понадобится их сила, как только мы начнем бежать.
Собрать всю магию в могучий щит чтобы охранять их спины, в то время как они попытаются оставить как можно больше миль между ними и Моратской армией.
Галан кивнул, надел свой кровавый шлем на темные волосы и пронесся сквозь хаотичную массу солдат.
Отступление. Это будет быстро. После всех его тренировок, жестоких лет обучения, борьбы и лидерства, это было то, к чему они пришли.
Они даже доберутся до Перранта? Приказ, по которому армия шла на юг, полностью рухнул при полете назад на север. Войска Фэ оставались на заднем плане, магические щиты изгибались, но держались. Удерживая силы Мората в предгорьях, когда они отступали к Перранту.

...


Ворчание среди хромых, измученных солдат оставалось мимо Лисандры, когда она шла между ними, в форме лошади. Она позволила молодому человеку сесть на ее спину, когда она увидела кишки, почти висящие из его доспехов.
В течение долгих миль его текущая кровь согревала ее бока, когда он лежал, растянувшись на ней.
Теплая струйка давно остановилась. Замерзла. Так сделал и он.
У нее не было сил, чтобы сбросить его со спины, оставить мертвое тело на поле, чтобы его растоптали. Его кровь все равно уже застыла.
Каждый шаг был силой воли, ее собственные раны заживали быстрее, чем умирали солдаты вокруг нее. Многие падали во время отступления в сторону Перранта. Некоторые были схвачены.
Некоторые не поднимались снова.
Сопротивление не должно было так быстро пропасть.
Ругань ухудшала приближение к Перранту, которое они делали, несмотря на быстрые несколько часов отдыха в эту первую ночь. Где королева? Где ее огонь?
Она не могла сражаться как Аэлина — не так убедительно, и недостаточно хорошо, чтобы остаться в живых. И когда Огненное Сердце сражалось без огня... они могли понять.
Она убежала. Снова.
Два молчаливых ассасина заметили второй ночью, что мертвый солдат все еще лежит на спине Лисандры.
Они ничего не сказали, когда набрали теплой воды, чтобы растопить кровь, которая осталась от него на ней. Затем вымыть ее.
У нее не было слов, чтобы поблагодарить их, она не могла спросить, знают ли они, кто она. Тем не менее они относились к ней с добротой.
Никому не было дела до одинокой лошади, бродящей по ветхому лагерю. Некоторые солдаты ставили палатки. Многие просто спали рядом с огнем, под плащами и куртками.
Ее уши звенели. С первого столкновения битвы.
Она не знала, как она нашла палатку, но вот она пошла туда в ночь, увидев что он стоит с Галаном, Ансель и Реном.
Взгляд Рена поднялся, когда она вошла, ее голова почти упиралась по потолку.
Лошадь. Она все еще была лошадью.
Рен бросился к ней, несмотря на то, что усталость наверняка была во всем его теле.
Лисандра дернула за нить внутри нее, возвращаясь к ее человеческому телу, мерцающему свету.
Четверо из них только узнали ее, они сражались с ней. На магию ушли ее последние силы. К тому времени, когда она снова оказалась в своей коже, она уже падала на пол, покрытый снегом.
Она не чувствовала холода на ее обнаженной коже, ей было все равно, когда она упала на колени.
Ансель уже был здесь, накинув на нее плащ.
— Где, черт возьми, ты была?
Даже Королева Пустоши была бледной, ее красные волосы исчезли под грязью и кровью.
У Лисандры не осталось слов. Она смогла только встать на колени, сжимая плащ.
— Мы выдвигаемся за час до рассвета, — сказал Эдион, приказ — явный намек на расход.
Ансель и Галан кивнули, выходя из палатки. Рен только пробормотал:
— Я найду вам еду, леди, — прежде чем он вышел из палатки.
Сапоги хрустели по снегу, а затем он опустился на колени перед ней. Эдион.
На его лице ничего не было. Никакой жалости или тепла.
В течение долгой минуты они только смотрели друг на друга.
Затем принц тихо проворчал:
— Твой план был дерьмом.
Она ничего не сказала и не могла остановить ее плечи от дрожи.
— Твой план был дерьмом, — выдохнул он, его глаза вспыхнули. — Как ты могла быть ею, носить ее кожу и думать, как избежать этого? Как ты могла подумать, что обойдешься тем фактом, что наши армии рассчитывают, что ты сожжешь врага дотла, а все что ты можешь сделать, это убегать и появляться каким-то зверем?
— Ты не можешь обвинять меня, — прохрипела она. Первые слова, которые она произнесла за несколько дней.
— Ты согласилась позволить Аэлине пойти на ее смерть и оставить нас здесь, чтобы нас разрезали на кровавые ленты. Вы двое не сказали ничего о своем плана, не сказали никому из нас, кто мог бы объяснить реальность этой войны, что нам понадобится проклятое Огненное Сердце, а не неподготовленный бесполезный оборотень, против Мората.
Удар за ударом, слова приземлялись на ее усталое сердце.
— Мы…
— Если ты так охотно позволила Аэлине умереть, тогда ты должна была позволить ей сделать это после того, как она сожгла бы врагов.
— Это не остановило бы Маэву от желания захватить ее.
— Если бы вы сказали нам, мы могли бы спланировать все по-другому, действовали бы по-другому, и нас здесь не было бы черт возьми!
Она уставилась на грязный снег.
— Тогда выкинь меня из своей армии.
— Ты все испортила. — его слова были холоднее, чем ветер снаружи. — Ты и она.
Лисандра закрыла глаза.
Снег шуршал, и она знала, что он поднялся на ноги, знал, что его слова пронзили ее.
— Убирайся из моей палатки.
Она не была уверена, что может двигаться достаточно, чтобы повиноваться ему, хотя она хотела.
Сражаться. Она должна сражаться. Поднималась ярость на него из-за того что он набросился на нее, нуждаясь в выходе своего страха и отчаяния.
Лисандра открыла глаза и посмотрела на него. С яростью на лице и ненавистью.
Ей удалось встать, ее тело шатало от боли. Ей удалось взглянуть ему в глаза, даже когда Эдион снова сказал тихим голосом:
— Убирайся.
Босиком по снегу, обнаженная под плащом. Эдион взглянул на ее голые ноги, словно понимая это. И не заботясь.
Лисандра кивнула, сжимая плащ Ансель, и шагнула в холодную ночь.

...


— Где она? — спросил Рен, неся кружку того, что пахло как водянистый суп в одной руке, и кусок хлеба в другой. Лорд осмотрел палатку, как будто он нашел бы ее под койкой и сеном.
Эдион уставился на драгоценные несколько бревен, горящих в жаровне, и ничего не сказал.
— Что ты наделал? — выдохнул Рен.
Все скоро закончиться. Все было обречено, так как Маэва украла Аэлину. С тех пор, как его королева и оборотень сговорились.
Так что это не имело значения, что он сказал. Он не заботился, было ли это несправедливостью, неправдой.
Ему было все равно, он так устал, что не мог стыдиться, обвиняя ее в том, что они наверняка потерпят поражение за несколько дней до стен Перранта.
Ему хотелось, чтобы она ударила его, кричала на него.
Но она просто посмотрела на него. И вышла в снег, босиком.
Он обещал спасти Террасен, чтобы держать линии. Он делал это в течение многих лет.
И все же этот бой против Мората, когда... он потерпел неудачу.
Он собрал силы, чтобы сражаться снова. Его людей. Он просто... ему нужно было спать.
Эдион не заметил, когда Рен ушел, несомненно, искать оборотня, в которого он был настолько проклято влюблен.
Он должен вызвать своих командиров Беспощадных. Посмотреть, как они думают управлять этой битвой.
Но он не мог. Не мог ничего не делать, кроме как смотреть на огонь, пока шла долгая ночь.

 

Глава 35, часть 1


Она не доверяла этому миру, этой мечте. Друзьям, которые шли с ней, привели ее сюда. Воину-принцу с сосновыми глазами и пахнувшему Террасеном.
Она вообще не осмелилась поверить словам, которые он говорил, но факт, что он был там... Она не верила, что он снял маску, оковы. Они тоже исчезли в других снах, мечтах, которые оказались ложными.
Но Маленький народец сказал ей, что это правда. Всё это. Они сказали, что все безопасно, и она должна отдохнуть, пока они будут присматривать за ней.
И это страшное, неустанное давление в ее венах облегчилось. Достаточно, чтобы думать, дышать и действовать вне чистого инстинкта.
Она устала так сильно, как могла, но не как все. Конечно, не как все.
Поэтому она спала. Она тоже это делала в других мечтах. Проходила через дни и недели рассказов, которые затем смывались, как следы на песке.
Но когда она открыла глаза, пещера осталась. Тяжелая сила была более глубокой, дремлющей. Боль в ее ребрах исчезла, порез на ее предплечье исцелился, но корка осталась.
Единственный шрам на ней.
Аэлина подтолкнула его пальцем. Глубокая боль отразилась в ответ.
Гладкая — не корка, а ее палец. Гладкий, как стекло, когда она потерла большой и указательный палец вместе.
Нет мозолей. Ни на пальцах, ни на ладонях. Совершенно пустой, вытертый след годов обучения, и года в Эндовьере.
Но эта новая корка, это слабое пульсирование под ней, по крайней мере, осталось.
Встав на скалистый пол, она пошла в пещеру.
Белый волк лежал на спине, тихо храпя. Ее сфера прозрачного пламени все еще горела вокруг них. Но не полностью.
Аэлина сглотнула, вызывая пепел. Ее магия открыла глаза в ответ.
Аэлину вздохнула. Не здесь, пока нет.
Она прошептала это огню. Еще нет.
Но пламя вокруг нее и волка вспыхнуло и сгустилось, осветив пещеру. Она сжала челюсть.
Еще нет. Пока это не будет безопасно. Вдали от них.
Ее магия напрягла ее кости, но она проигнорировала это. Пузырь пламени сжался, протестуя, снова стал прозрачным. Через него она могла разглядеть озеро, дремлющие формы других ее спутников.
Воин-принц спал всего в нескольких футах от края огня, лежа в нише в стене пещеры. Магия была истощена, хотя он еще не разоружился.
На его поясе висел меч, рубин светился от огня. Она знала этот меч. Древний меч, выкованный в этих землях для смертельной войны.
Это был ее меч. Те исчезнувшие мозоли прекрасно вписывались в его рукоятку. И воин-принц, несущий его, нашел для нее меч. В такой пещере, как эта, полной реликвий героев, давно отправленных в Потусторонний мир.
Она изучала татуировку, покрывающую его лицо и шею, исчезающую в темной одежде. Я твой мэйт.
Она хотела поверить ему, но этот сон, эта иллюзия, которая ее обманывала...
Не иллюзия. Он пришел за ней. Рован. Рован Уайтхорн. Теперь Рован Уайтхорн Галантий, ее муж и король. Ее мэйт.
Она произнесла его имя. Он пришел за ней.
Рован. Бесшумно, гладко, что даже белый волк не проснулся, он сел, сжав плащ, пахнущий сосной и снегом. Его плащ, его запах, соткан сквозь волокна.
Она поднялась на ноги, они стали более крепкими, чем были. Щит пламени расширился, когда она сделала несколько шагов по направлению к принцу.
Она посмотрела ему в лицо, красивое и все же неуступчивое.
Его глаза открылись, встретившись с ее, как будто он знал где найти ее, даже во сне.
В этих зеленых глазах возник невысказанный вопрос. Аэлина?
Она проигнорировала молчаливый вопрос, не в силах не раз открывать этот тихий канал между ними и изучала мощные линии его тела, его мускулы. Нежный ветер со льдом прижался к ее стене пламени, эхо ее молчаливого исследования.
Ее магия вспыхнула в ответ, пульсирующая сила, танцующая через нее.
Как будто он нашел отражение в ее мире, мелодию своей песни.
Ни разу в ее иллюзиях или мечтах не было этого. Ее собственное пламя вспыхнуло от его близости, его силы.
Он был здесь. Это он, и он пришел за ней.
Пламя растворилось в прохладном пещерном воздухе. Не растаяло, а скорее ушло внутрь, великий зверь напрягся на поводке.
Рован. Принц Рован. Он медленно сел, успокоившись.
Он знал. Он сказал это ей раньше, прежде чем она позволила себе забвение. Я твой мэйт.
Должно быть, они сказали ему. Их спутники. Элида, Лоркан и Гавриэль. Они все были на том пляже, где все покатилось в ад.
Ее магия вздымалась, и она передернула плечами, желая подождать еще немного.
Она была здесь. Они оба были здесь.
Что она могла ему сказать, чтобы объяснить это, чтобы все исправить? То, что ему было так плохо, что он так сильно страдал из-за нее?
На нем была кровь. Столько крови, что она впиталась в его темную одежду. На шее были разводы, кровь забилась под ногтями, — казалось, он пытался вымыть ее. Но запах остался.
Она знала этот запах — кому он принадлежал.
Ее позвоночник сжался, ее конечности напрягались. Ее сжатая челюсть протестовала, когда она выдохнула через зубы. Принуждая себя к дыханию с запахом крови Каирна. Что он с ней сделал. Ее магия извивалась, завывая.
И она заставила себя сказать ему, своему принцу, который пахнул домом:
— Он жив?
Холодная ярость мерцала в глазах Рована.
— Нет.
Мертв. Каирн был мертв. Напряжение в ее теле слегка ослабло. Ее пламя тоже.
— Как?
Никакое раскаяние не промелькнуло на его лице.
— Ты когда-то сказала мне в Крепости Тумана, что если я когда-нибудь подниму на тебя кнут, ты не оставишь меня в живых. — его глаза не перестали смотреть на нее, когда он сказал со смертельным спокойствием:
— Я взял на себя ответственность решить судьбу Каирна от твоего имени. И когда я закончил, я позволил себе отрубить его голову и сжечь то, что осталось. — пауза, волна сомнения. — Прости, что я не дал тебе возможности сделать это самой.
Она не почувствовала искры удивления, не поразилась жестокостью мести, которую он совершил. Не тогда, когда слова ушли. Не тогда, когда ее легкие снова могли вдыхать воздух.
— Я не мог рисковать, ведя его сюда, чтобы ты убила его, — продолжал Рован, рассматривая ее лицо. — Или рискнуть оставить его живым.
Она подняла ладони, изучая нетатуированную, пустую кожу.
Каирн это сделал. Так сильно испортил ее, что им нужно было снова вернуть ее обратно. Убрать все следы того, кем и чем она была, что она видела и терпела.
Она опустила руки к бокам.
— Я рада, — сказала она, и слова были правдой.
Дрожь прошла через Рована, и его голова слегка опустилась.
— Ты... — он, казалось, нашел правильное слово. — Я могу обнять тебя?
Резкая потребность в его голосе ударила ее, но она отступила.
— Я... — она оглядела пещеру, игнорируя то, как его глаза отреагировали на ее отступление. Внутри пещеры большое озеро текло, плавное и плоское, как черное зеркало. — Мне нужно помыться, — сказала она низким голосом. Даже если на ней не было грязи, кроме грязных ног. — Мне нужно смыть его запах, — снова сказала она.
Понимание смягчило его глаза. Он указал татуированной рукой на корыто рядом. «
— Есть несколько дополнительных полотенец, чтобы ты могла помыться. — проведя рукой по серебряным волосам, которые были длиннее, чем в последний раз, когда она их видела в этом мире, — это правда, по крайней мере, — добавил он, — я не знаю как, но они нашли некоторую старую одежду из Крепости Тумана и принесли ее сюда.
Но слова снова стали далекими, растворяясь на ее языке. Ее магия громыхала, разгоняя ее кровь, сжимая ее кости. Она сдержала стон. Изнутри.
Уже скоро, пообещала она.
Сейчас. Это тряхнуло ее. Руки дрожали, сжимаясь, как будто она могла удержать магию.
Поэтому она отвернулась, не к корыту, а к озеру. Подул воздух, и она почувствовала, как он идет. Когда Рован понял, где она собиралась искупаться, он предупредил:
— Теплота этой воды чуть выше нуля, Аэлина.
Она просто уронила плащ на черные камни и вошла в воду.
Пар шипел, вздымаясь вокруг нее в облака. Она продолжала идти, принимая укусы воды с каждым шагом, даже если той не удавалось пробить ее жар.
Вода была прозрачной, хотя темнота замаскировала дно, которое уклонялось, когда она нырнула под холодную поверхность.
Вода молчала. Прохладная, приветливая и спокойная. Аэлина ослабила поводок — только часть.
Пламя выскользнуло, съедаемое холодной водой. Потребляясь ею. Оно убрало это давление, этот бесконечный туман жары. Утомляя и охлаждая ее, пока мысли не сформировались.
С каждым вздохом над поверхностью, в темноте, она чувствовала это снова. Саму себя. Или что осталось от ее.

 

 

Глава 35, часть 2


Аэлина. Она — Аэлина Ашерир Уайтхорн Галантия, и она королева Террасена.
Больше магии вырывалось, но она держала ее в руках. Не всё — пока нет.
Она была схвачена Маэвой, замучена ею. Замучена Каирном, ее стражем. Но она убежала, и ее мэйт пришел за ней. Нашел ее, точно так же как они нашли друг друга, несмотря на века кровопролитий, потерь и войн.
Аэлина. Она была Аэлиной, и это не какая-то иллюзия, а реальный мир.
Аэлина.
Она выплыла в середину озера, и Рован наблюдал за ней с выступающих камней вдоль берега.
Она опустилась ниже поверхности, позволяя себе тонуть и подниматься, пальцы рук хватали открытую, прохладную воду, ища дно, которого не было. В темноте, холоде.
Древняя ледяная вода отталкивала пламя, нагревалась и напрягалась. Вытаскивала его и отмахивалась.
Охлаждало это горящее ядро, пока оно не приняло форму, лезвие раскаленное от огня, погрузилось в воду. Аэлина. Это она.
Эта озерная вода никогда не видела солнечного света, протекая в темном, холодном сердца самих гор. Она убила бы даже самых жестоких воинов Фэ в течение нескольких минут.
Тем не менее, Аэлина плавала в ней, словно это был солнечный бассейн.
Она плескалась в воде, время от времени окуная голову, чтобы промыть волосы.
Она не понимала, что горела, пока не вошла в холодное озеро и пар поднялся.
Она тихонько опускалась ниже, плавая под поверхностью воды настолько прозрачной, что он мог видеть каждое движение ее слабо светящегося тела. Как будто вода очистила ее кожу и раскрыла пылающую душу внутри.
Но это свечение исчезало с каждым вдохом, тускнело каждый раз, когда она погружалась под поверхность.
Она хотела, чтобы он не трогал ее из-за этого внутреннего огня или потому, что она сначала хотела смыть следы Каирна? Возможно, по обеим причинам. По крайней мере, она начала говорить, ее глаза немного прояснились.
Они оставались ясными, когда она плескалась в воде, свечение едва оставалось, пока она вглядывалась в то место, где он стоял на черных камнях, выступающих из озера.
— Ты можешь присоединиться ко мне, — сказала она наконец.
В ее словах не было тепла, но он почувствовал приглашение. Не почувствовать ее тело так как он хотел, чтобы знать что она здесь с ним, а скорее быть с ней.
— В отличие от тебя, — сказал он, пытаясь укрепить свой голос, когда признание на ее лице грозило подогнуть колени. — Я не думаю, что моя магия согреет меня так хорошо, если я присоединюсь.
Он хотел, однако. Боги, он хотел к ней. Но он добавил:
— Это озеро древнее. Ты должна выйти. Прежде чем что-то произойдет.
Но она этого не делала, ее руки пускали круги по воде. Аэлина только пристально смотрела на него в этой пещере.
— Я не сломалась, — тихо сказала она. Его сердце треснуло от слов. — Я ничего им не сказала.
Она говорила это, не чтобы похвалиться. Скорее сказать ему, ее супругу о том, где они были в этой войне. Что могут знать их враги.
— Я знал, что ты этого не сделаешь, — сказал он.
— Она... она пыталась убедить меня, что это был плохой сон. Когда Каирн был со мной или во время этого, я не знаю, она пыталась проникнуть в мой мозг. — она взглянула на пещеру, как будто могла увидеть мир за ее пределами. — Она создавала иллюзии, которые казались такими настоящими... — она дернулась под поверхностью. Возможно, ей нужна была охлаждающая вода озера, чтобы снова услышать ее собственный голос; возможно, ей нужно расстояние между ними, чтобы она могла произнести эти слова. Она откинула волосы рукой. — Они чувствовали это.
Часть его не хотела знать, но он спросил:
— Какие иллюзии?
Длинная пауза.
— Теперь это не имеет значения.
Слишком рано подталкивать ее.
Затем она тихо спросила:
— Как долго?
Ему потребовалось все три столетия обучения, чтобы удержаться от страха, агонии для нее.
— Два месяца, три дня и семь часов.
Ее рот скривился, либо из-за такого продолжительного времени, либо из-за того факта, что он считал каждый из этих часов.
Она провела пальцами по волосам, они плавали вокруг нее в воде. Слишком долго продолжались два месяца.
— Они исцеляли меня после каждой... пытки. Так что я перестала понимать, что было сделано, что было в моем сознании и где была правда. — убирали ее шрамы, Маэва убеждала ее в их отсутствии. — Но целители не могли помнить, какой длины были мои волосы, и Маэва хотела еще больше смутить меня, поэтому они выросли. — ее глаза потемнели от воспоминаний о том, почему ей нужно было восстановить волосы первым делом.
— Ты хочешь, чтобы я отрезал их до такой длины, когда я в последний раз видел тебя? — его слова были почти гортанными.
— Нет. — волны дрожали вокруг нее. — Я хочу, чтобы я помнила.
Что с ней было сделано, что она выжила и что она защитила тайну. Даже со всем, что он сделал с Каирном, с тем, что тот оставался в живых и кричал достаточно долго, Рован хотел, чтобы фэ все еще дышал, хотя бы потому, что он мог больше пытать его.
И когда он найдет Маэву...
Это не его убийство. Он убил Каирна и не пожалел об этом. Но Аэлина... Маэва была ее.
Даже если женщина, плескавшаяся в воде перед ним, не могла отомстить ей. Ни намека на горящую ярость, которая подпитывала ее.
Он не винил ее. Знал, что потребуется время, время и расстояние, чтобы исцелить внутренние раны. Если они действительно могли исцелиться вообще.
Но он будет работать с ней, помогать каким бы то ни было образом. И если она никогда не вернется к той, кем была до этого, он не будет любить ее меньше.
Аэлина опустила голову, и сказала:
— Маэва собиралась надеть ошейник Валга на мою шею. Она ушла, чтобы получить его. — запах ее страха приблизился к нему, и Рован подошел к краю воды. — Вот почему я... почему я сбежала. Она заставила меня переместиться в военный лагерь и я... — ее голос захрипел и она встретила его взгляд. Пусть он прочитает слова, которые она не могла сказать таким способом, каким они общались. — Побег не был моим намерением.
— Нет, Огненное Сердце, — выдохнул он, покачав головой, и ужас содрогнул его. — Там... не было ошейника.
Она моргнула.
— Это тоже был сон?
Его сердце треснуло, когда он подбирал слова.
— Нет, это было реально. Или Маэва подумала так. Но ошейники, присутствие Валга... Это была ложь, которую мы создали. Чтобы вытащить Маэву от тебя, из Доранеллы.
Звучало только слабое бульканье воды.
— У ворот не было ошейника?
Рован опустился на колени и покачал головой.
— Аэлина, если бы я знал, что она решит сделать с этими сведениями, что решит сделать с тобой...
Возможно, он потерял ее. Не из-за Маэвы, не из-за богов, а из-за его собственного проклятого плана. Лжи, которую он придумал.
Аэлина снова нырнула под поверхность. Так глубоко, что когда вспышка случилась, эона было немногим больше, чем трепетание.
Свет вспыхнул от нее, рябь прошла по озеру, освещая камни, гладкий потолок. Тихое извержение.
Его дыхание оборвалось. Но она снова поплыла к поверхности, и свет струился от ее тела, как от облаков. Когда она появилась, оно почти исчезло.
— Прости, — сказал он.
Опять этот наклон головы:
— Тебе не о чем жалеть.
Он сделал это. Он добавил ей ужас, отчаяние. Он.
— Если бы ты не пустил слух до Маэвы, если бы она не сказала мне, я не думаю, что мы были здесь прямо сейчас, — сказала она.
Он попытался обуздать вину, стремление добраться до нее, просить о ее прощении. Пробовал и пытался.
Она только спросила:
— Что о других?
Она не знала — не могла понять, как, почему и где все они расстались. Так Рован сказал ей, лаконично и спокойно, как мог только он.
Когда он закончил, Аэлина долго молчала.
Она уставилась в темноту, текущая вода была единственным звуком. Ее тело чуть не потеряло свечение.
Затем она повернулась к нему.
— Маэва сказала, что ты и остальные были на Севере. То, что тебя заметили ее шпионы. Ты тоже ее обманул?
Он покачал головой.
— Кажется, Лисандра была убедительной.
Горло Аэлины захрипело.
— Я ей поверила.
Это звучало как признание.
Рован обнаружил, что он говорит:
— Однажды я тебе сказал, что даже если смерть разлучит нас, я разрушу каждое правило мира, пока не найду тебя. — он улыбнулся ей. — Ты действительно считала, что это остановит меня?
Она поджала губы, и, наконец эмоции начали появляться в ее глазах.
— Ты должен был спасти Террасен.
— Учитывая, что солнце еще светит, я бы сказал, что Эраван еще не выиграл. Поэтому мы сделаем это вместе.
Он не позволял себе думать об окончательной стоимости уничтожения Эравана. И Аэлина, казалось, тоже не торопилась обсуждать это, когда она сказала:
— Ты должен был отправиться в Террасен. Он нуждается в тебе.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-04-30 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: