Глава 62
Крошанки не разбежались, кто куда. Вместе с отрядом Тринадцать они полетели на юго-запад, к внешней стороне Клыков. Там находился еще один секретный лагерь. В этом оставаться больше не возможно — он скомпрометирован. Теперь они будут находится дальше от Террасена, но зато ближе к Морату.
Дорин подумал, что утешение это небольшое.
Вечером Крошанки отыскали место для ночлега. Виверны могли и дольше летать, а вот ведьмы на метлах — уставали. Из последних сил они летели, пока темнота не ослепила их. К этому моменту разведчики Теней и Крошанок указали на безопасное место.
На земле и в небе установили часовых. Ночью следовало быть особенно бдительными — если две оставшиеся в живых Матроны захотят отомстить, то более удобного случая не найти. И с целью запутывания Астерина и несколько Крошанок целый день прокладывали ложные следы.
Ночь оказалась слишком холодной, настолько, что отряд не торопился разбивать лагерь. Все понимали, что огонь разводить слишком опасно. Но и не развести его — опасно, так как отряд находился на грани замерзания. Поэтому Гленнис вырвала священное пламя из стеклянного шара, в который поместила его на время путешествия, и зажгла очаг. Другие последовали ее примеру. После этого пришлось разбивать лагерь, чтобы скрыть от посторонних глаз. И все же Дорин не мог отделаться от мысли, что Железнозубые ведьмы нашли их не благодаря огню.
В отряде не обсуждали, куда держат путь, и не говорили о своих целях. Не поднимали вопрос: надо ли им теперь держаться вместе или стоит разойтись.
Манона не подталкивала никого на союз, понимая, что предложить она может лишь участие в войне. Возможно, поэтому она не потребовала отчета об их утренней отлучке.
«Уже завтра», — подумал Дорин, ныряя в свою постель и согревая ее внутренним огнем. Завтра им придется нелегко. Безумно уставший, и не смотря на внутреннюю магию, продрогший, Дорин с наслаждением опустил голову на припасы, используемые им в качестве подушки.
Он уже почти заснул, когда почувствовал дуновение ветерка, залетевшего в палатку под распахнутый полог. Он знал, кто это был, даже не открывая глаз. Девушка села рядом с его постелью, и когда он все-таки открыл глаза, то увидел, что Манона села, подняв колени. Скрестив руки, она вглядывалась в темный угол палатки. От короны со звездами исходило легкое сияние, освещая пространство вокруг девушки.
— Ты не обязана носить ее все время, — подсказал он. — Нам разрешено их снимать.
Золотого цвета глаза скользнули по его лицу.
— Я никогда не видела на тебе корону.
— Ну, последние несколько месяцев королевские украшения для меня недоступны, — молодой человек сел. — Впрочем, я их не люблю. Слишком уж давят на голову.
Манона слегка улыбнулась:
— Это не так уж и тяжело.
— Трудно поверить, видя эти живые звезды на твоей голове, — хотя истинный вес этой короны определяется совестью людей, носящих ее.
— Так ты теперь говоришь со мной? — она приблизилась к королю совсем не изящно.
— Я говорил с тобой и раньше.
— Это потому, что я теперь королева?
— Ты и раньше была королевой.
Золотые глаза сузились, выискивая в его лице нужные ей ответы. Дорин молчал, спокойно ожидая. Манона расслабилась, ее дыхание стало ровным, а поза — вольной.
— Я надеялась почувствовать удовлетворение, когда бабушка убежала… — она взяла секундную паузу, сообщившую Дорину больше, чем слова. — Когда ты убил отца, что почувствовал?
— Ярость и ненависть, — как бы не ужасно звучали слова, но Дорин не собирался отказываться от этой правды.
В задумчивости Манона прикусила нижнюю губу. Из под красивой губы проглядывали ровные белые зубки.
— Как ты думаешь, я должна была ее убить?
— Кто-то скажет да. Но ты ее унизила, — размышляя, сказал он. — А это может сильно ослабить Железнозубых. В то время, как ее смерть могла бы их сплотить.
— Но ведь я убила Матрону Желтоногую.
— Ты убила ее, взамен пощадив ведьму Синекровных, да еще и бабушка твоя сбежала. Это должно деморализовать противников. Только представь, если бы ты убила их всех… да даже если только свою бабушку и Матрону Желтоногую, все равно их смерти можно было бы выставить благородными жертвами.
Манона согласно кивнула. Ее глаза остановились на нем, поражая его своей кристальной прозрачностью и неподвижностью.
— Прости. За слова, что сказала тебе, когда узнала о твоих планах пойти в Морат.
Дорин ошеломленно моргнул. Теперь он сам оказался деморализован, и все что ему пришло в голову, это нелепо пошутить:
— Похоже, что поведение Крошанки-добродетеля стирает тебя, Манона.
В ответ она усмехнулась.
— Помоги мне, Матерь, если я стану такой скучной!
Он вернул их к серьезному тону:
— Твои извинения приняты.
Дорин не прятал взгляд, позволяя Маноне смотреть в его глаза, и знать, что он не врет.
Казалось, этого ответа для нее достаточно. Может, это и было то что она искала? Она посмотрела вниз, скрывая блеск своих глаз:
— Ты уходишь, — прошептала она. — Завтра.
— Да, — он не стал лгать.
Пришло время. Манона столкнулась с бабушкой, бросив вызов ее планам. Пора и ему сделать тоже самое. И в отличие от нее, ему не требовались духи за спиной, чтобы понимать это.
— Как?..
— У вас — ведьм, метлы и виверны. Я же научился делать крылья.
Несколько секунд она молчала, затем опустила колени и развернулась к нему лицом.
— Морат — это смертельная ловушка.
— Это…
— Я… мы не можем пойти вместе.
— Я знаю.
В глазах Маноны Дорин увидел страх. Не злость, а страх за него.
— Ты не боишься идти один?
— Конечно, боюсь. Любой здравомыслящий был бы напуган. Но моя задача важнее страха.
На мгновение на ее лице вспыхнул гнев. Плечи напряглись. Но гнев быстро исчез, уступив место грусти и мудрости. Именно таким и должно быть выражение на лице истинной королевы. Ее глаза опустились, и тут же смело встретились с его взглядом:
— А если бы я попросила тебя остаться?
Вопрос застал его врасплох. Он тщательно обдумал ответ.
— Полагаю, для этого у меня должна быть очень веская причина.
Она положила пальцы на свою пряжку, расслабляя ее. Следом за пряжкой расстегнула пуговицы.
— Я не хочу, чтобы ты уходил, — сказала она.
Он слышал оглушительный стук своего сердца, наблюдая, как она открывала дюйм за дюймом шелковистой кожи. Это не было эротичным соблазнением, но это было откровенным предложением.
Ее пальцы дрогнули, и Дорин подвинулся, помогая снять ботинки, а затем и пояс с мечом. Он оставил ее куртку расстегнутой, ее груди были видны между лацканами. Они поднимались и падали в неравном ритме. Манона потянулась к Дорину и стала стягивать с него куртку.
Он позволил ей. Пусть она снимет куртку, а затем рубашку.
Там, за палаткой, завывал ветер. Но здесь их частое дыхание перекрывало внешний шум.
Обнаженные до пояса, они встали друг перед другом на колени. В ее волосах сияли звезды, освещая их тела.
— Мы могли бы заключить союз. Между Адарланом и Крошанками. И всеми теми Железнозубыми, что согласятся последовать за мной, — прошептала Манона.
Она предлагала ему убедительную причину — как он и просил.
Она взяла его за руку и переплела их пальцы.
Этот жест оказался более интимным, чем все то, чем они делились друг с другом. Этот жест означал доверие и делал ее уязвимой.
— Альянс, — закончила она. — Между тобой и мной.
Ее золотые глаза поднялись навстречу его взгляду. В этих прекрасных глазах он видел ожидание.
Жениться. Объединить надежды и силу.
— Ты не хочешь этого, — помолчав, ответил он. — Никогда ты не захочешь соединить судьбу с таким человеком.
Он ясно видел ответ на ее лице. Она была с ним согласна. Но все же покачала головой, отчего блики звездного света рассыпались по пологу палатки.
— Крошанки еще не предлагали лететь с ними на войну. Я пока не спрашивала их. Но будь у меня поддержка Адарлана, возможно, не пришлось бы спрашивать.
Если уж сегодняшний триумф их не убедил, то вряд ли что-то другое могло бы заставить. Даже их королева, что мечтала о свободе.
Манона не успела толком об подумать — Дорин намотал на палец прядь серебристых волос. Всего на мгновение он представил, что она станет его женой. Его женой и его королевой. Она уже была равной ему, его отражением, его мотивацией во многих делах. Союз только сообщил бы это окружающим.
Но он понимал, что узы для нее — это клетка. Эта клетка могла сломать ее, либо превратить в нечто чужое и незнакомое им обоим.
— Ты хочешь выйти за меня замуж, чтобы помочь Террасену в войне?
— Аэлина готова умереть, лишь бы положить конец этой войне. Но разве это только ее ноша?
Отдавала она себе отчет или нет, но этот ответ показал истинные мотивы. Жениться, чтобы выиграть войну. Жениться — принести себя в жертву.
Свободной рукой Дорин потянулся к пуговице ее штанов и расстегнул их. Оголил длинный шрам на животе.
Смог бы он быть столь сдержанным, как Манона, когда столкнулась с бабушкой? Однозначно, нет.
Он медленно провел пальцем по шраму. Поднялся выше; под его пальцем ее мышцы сокращались. Он остановился прямо над сердцем. Он положил на ее грудь ладонь, ощущая, как его рука наполняется плотью с каждым ее вздохом.
— Ты прав, — прошептала она. — Я боюсь.
Манона положила руку ему на грудь.
— Я боюсь, что пойдя в Морат, ты превратишься в нечто, чего я не знаю. Как что-то, что мне придется убить.
— Я знаю, — знал, потому что тоже боялся.
Она сжала пальцы на его коже. Как будто надеялась оставить след на его сердце, неистово стучащим под ее ладонью.
— Если мы заключим союз, ты останешься?
В этом вопросе он услышал все, что осталось между ними невысказанным.
Дорин коснулся губами ее губ. Манона издала тихий стон. Дорин снова поцеловал ее; ее язык радостно устремился ему навстречу. Она подняла руки, запуская пальцы в его волосы.
Манона застонала, ее руки соскользнули вниз по волосам, по груди и остановились у пояса штанов. Спустя долгую секунду она погладила его сквозь одежду, отчего Дорин простонал ей в рот.
Спустя немного времени в его руках Манона была обнаженной. Их одежда перепуталась на земле, и Дорин уложил девушку на свою постель.
Манона отвела от него руки, собираясь снять с себя корону, но он остановил ее легким прикосновением.
— Не надо, — его голос охрип. — Оставь это.
Прикрыв глаза, она отклонила голову назад.
У него пересохло во рту от красоты, угрожающей его уничтожить. То был соблазн, преодолеть который невозможно.
Он почти сказал: «да».
В эту минуту он так сильно хотел ее, не только тело, но всю ее — что почти произнес: «да». Да, он примет ее как свою королеву. И ему никогда не придется прощаться с ней, эта великолепная, свирепая ведьма будет с ним все его дни.
Манона потянулась к нему, впиваясь пальцами в его плечи. Дорин приподнялся, касаясь губами ее губ с силой, с нажимом.
Она повела бедрами, сводя его с ума. Ее обнаженное тело заставляло его позабыть обо всем. О лагере вокруг и даже о королевстве, оставшемся на время без защиты.
Ему хотелось прикасаться к ее коже. Не нежных ласк, а уверенных прикосновений.
На каждый его толчок Манона отвечала встречным движением. В каждом ее вздохе звучало: «останься».
Дорин взял ее ногу и поднял выше, делая зазор между их телами меньше. Он застонал, осознавая, насколько идеально их тела подходят друг к другу. Манона поглотила его стон, рукой сжала его спину, задавая более быстрый темп.
Дорин дал Маноне то, что она хотела. Взял то, что хотел. Снова и снова.
Когда они разъединились, у обоих было прерывистое дыхание. Манона едва могла пошевелиться. Она легла на спину, бессмысленно глядя на потолок палатки. Уставший Дорин тоже молчал.
Нужно ли было еще что-то говорить?
Она сказала все то, что хотела. Открылась настолько, насколько могла.
Он ясно видел свой путь. И знал, что такую девушку, как Манона, он не встретит больше никогда.
Его сапфировые глаза задержались на ее лице. Манона повернулась к нему. Медленно он снял звездную корону и отложил в сторону.
Она натянула на них одеяло. Он слегка вздрогнул, когда она придвинулась ближе. Дорин крепко прижал девушку к себе.
Она быстро уснула, а он еще долго лежал без сна, вслушиваясь в ее ровное дыхание.
На рассвете она проснулась в промерзшей постели.
Манона посмотрела по сторонам; заметила отсутствие вещей Дорина и части припасов. Посмотрела на простынь, где ночью лежал король.
Что ж, Дорин отправился в Морат.
И взял с собой оба ключа.
Глава 63
Всю дорогу до берега Флорин Эдион и Киллиан сдерживали панику в войсках, удерживая солдат в строю. Бежать на север — бесполезно, особенно после того, как они услышали бой в костяные барабаны. А больше бежать отсюда и некуда.
Заслышав барабаны, Эдион отдал приказ легиону. Сформироваться.
Эдион шел к линии фронта. Его броня была столь тяжелой, что казалась каменной. Отсутствие меча воспринималось телом, как фантомная боль. Подойдя к Рену, Эдион сказал:
— Сделай одолжение.
Рен был полностью сконцентрирован на застегивании колчана.
— Только не говори, что пора бежать.
— Никогда.
Они находились очень близко к Тералису. Умереть на поле, где десять лет назад пал Таррасен было бы очень уместно. Оросить кровью землю его предков, кости его родственников и придворных.
— Мне нужно, чтобы ты позвал на помощь.
Рен поднял взволнованный взгляд. Его изуродованное шрамами лицо сильно исхудало за последнее время. Когда они последний раз нормально ели? Или получали полноценный отдых? Так давно, что и вспомнить трудно!
Еще один вопрос, волновавший Эдиона: где находилась Лисандра? Та, которую он знал. Прошлой ночью он не искал ее, а она держалась от него подальше.
— Я теперь никто, — грустно усмехнулся Эдион. — Но ты — лорд Альсбрук! Разошли гонцов, отправь Нокса Оуэна. Нам нужна помощь. Разошли гонцов во все стороны, пусть призывают всех, с кем смогут встретиться. Пусть делают что угодно, хоть умоляют, но добудут помощь.
Для подобного приказа полномочия были лишь у Аэлины. А также у Дєрроу и его совета. Но Эдиону было все равно.
Рен остановился; рядом встал Эдион. Оба они прислушались к редким разговорам солдат, что повторялись не раз. Фейри, например, слышали одержимых. А уставшие Эндимион и Селина выступили к линии фронта с левого фланга. Оба они потеряла свой дом. Возможно, кто-то из них переживет это. Чтобы сделал его отец, если бы сын сражался вместе со своим народом?
— Придет ли кто-то? — с сомнением тихо спросил Рен. Он знал, что солдаты тоже прислушиваются. Рен кинул беглый взгляд на мрачные лица, что составляли их армию.
Эдион надел на голову холодный металлический шлем.
— Что ж, десять лет назад никто не пришел. Но возможно, в этот раз они беспокоятся, ведь сейчас война гораздо серьезнее.
Рен схватил его за руку и притянул к себе.
— Там может быть нечего защищать, Эдион!
— Зови на помощь в любом случае, — он указал подбородком на линии, через которые они прошли. Его взгляд наткнулся на Илиаса, полировавшего клинки. Внимание солдата было сосредоточено на враге впереди. Он готовился сделать, возможно, последний шаг на этой снежной равнине. Вдали от теплой родной пустыни. — Я все еще твой генерал? Тогда слушай мой приказ. Зови на помощь!
Рен упрямо сжал челюсти. Но сказал:
— Считай, уже сделано, — и тут же растворился в толпе.
Как знать, может больше они не увидятся. Но они не стали прощаться.
Теперь к линии фронта Эдион шел один. Два солдата Беспощадных потеснились, освобождая место генералу. Эдион поднял свой щит, встроив его в единую линию с остальными щитами. Металлическая стена, что примет на себя самый первый удар.
Снег кружился, покрывая равнину белом покрывалом, словно саваном.
Костяные барабаны стучали все отчетливей. А скоро земля задрожала под ногами врагов.
Что строить иллюзии? Скорее всего здесь, на безымянном поле перед Флориной будет их последняя битва. Как до этого дошло?
Эдион вытащил меч, и остальные тут же последовали его примеру. Ветер разнес звон металла по равнине.
Солдаты Мората показались сплошной черной массой. Черное на белом снегу. С каждым шагом враг становился все больше. Как далеко находилась башня ведьм? И как скоро освободится ее сила?
Ради своих людей он молился, чтобы это произошло безболезненно. Что его солдаты не познают страх прежде, чем их испепелят.
На этот раз Беспощадные не били мечами о щиты.
Над равниной разносились лишь звуки, издаваемые солдатами Мората: стройный топот и барабанная дробь.
С сожалением Эдион подумал, что следовало пойти в Оринф, как настаивал Дэрроу, тогда они успели бы пересечь мост или захватить северный маршрут.
Будущее поражение и все будущие смерти на этом поле ложились — лишь его вина.
Некое движение в конце ряда привлекло его внимание. Там пушистая массивная голова ткнулась между принцем Галаном и одним из его солдат. Призрачный леопард. Злые зеленые глаза скользнули в его сторону. Задержались на нем.
Эдион отвел взгляд. Он не мог думать о том, что она здесь. Что тоже примет этот бой и умрет. Он не хотел это видеть и трусливо надеялся, что умрет первым.
Когда солдаты Мората подошли достаточно близко, Рен отдал приказ лучникам. Полетели первые стрелы. Морат послал стрелы в ответ. Их было так много, что скудный свет не пробивался сквозь них.
Низко присев, Эдион выставил щит. От каждой попавшей стрелы щит дергался, ударяя его самого. Крики и стоны раздались с их стороны поля. Когда Эдион встал, выяснилось, что их ряды поредели.
Он с ужасом увидел, что под ногами валяются не только стрелы, но и головы. Человеческие головы, какие-то даже в шлемах. На ближайшем шлеме он увидел эмблему — ревущий волк Бриарклайф.
Обещанная часть армии, которую они так долго ждали!
Похоже, Морат перехватил их по дороге!
Ошеломленные возгласы пронеслись по полю, когда люди осознали, что валяется у них под ногами.
Одинокий женский крик раздался рядом. На отрезанной голове, приземлившейся рядом с его сапогами, молочные, большие глаза равнодушно смотрели в небо. Рот был открыт в последнем смертельном крике.
Сколько людей среди убитых знала Ансель? Сколько там было ее друзей?
Времени на поиски молодой королевы не было. Не было времени выражать ей соболезнования. Не сейчас, когда они приняли свой последний бой. И уж точно не теперь, когда среди этих голов могут оказаться головы его солдат, запущенных в стены Оринфа.
Рен приказал выпустить еще залп стрел. Но у его армии было слишком мало стрел, значительно меньше, чем у противника. Капли дождя по сравнению с ливнем. И все же, умелые лучники стреляли так, что солдаты в темных доспехах падали рядами. Другое дело, что их тут же заменял другой ряд — солдаты Мората расходный материал, и материала этого много.
— Мы сражаемся, как один! — сказал Эдион вдоль по линии, стараясь не смотреть на разбросанные головы. — И умираем, как один.
Из глубин вражеской армии донесся звук Рога. Так Морат обозначал начало зачистки первых рядов врага.
Под тяжестью щита сапоги Эдиона погрузились в грязь. Как будто это могло сдержать волну вражеских солдат, что заполнили равнину.
Он отсчитывал каждый вздох. Сбоку раздалось рычание леопарда — то был вызов Морату.
Пятьдесят фунтов. Лучники Рена стреляли все меньше.
Сорок фунтов.
Тридцать.
Меч, что он сжимал в руке, был не столь хорош, чем древний клинок, который он носил с гордостью. Но это не повод падать духом.
Двадцать.
Десять.
Эдион подавил тяжелый вдох. Теперь под шлемами врагов стали ясно видны черные бездонные глаза.
Первая линия Мората выставила мечи и копья.
Ревущий огонь бушевал с левого фланга. Его фланга! Усилием воли Эдион концентрировался на врагах. А вот солдаты Мората не удержались поглазеть на огонь, за что и поплатились. Следом за одним взрывом раздался второй, подействовавший на врагов не менее ошеломляюще.
Аэлина. Аэлина!
Позади него солдаты выражали криком облегчение и триумф.
— Закройте брешь! — прорычал Эдион воинам по бокам от него, улучая возможность отступить, чтобы понять кто пришел на помощь.
Но не Аэлина открыла огонь на левом фланге. Не она пробралась по заснеженной реке.
Флорину заполнили корабли, похожие на призраков в кружащемся снеге. Некоторые шли под знаменами Объединенного флота. Остальные — так много, что невозможно сосчитать — несли кобальтовый флаг, украшенный зеленым морским драконом.
Флот Рольфа. Микены.
Но нигде не было и признака древних морских драконов, что когда-то сражались с ними. По снегу маршировали лишь солдаты — люди, каждый с торчащим знакомым приспособлением и шарфами на губах.
Огненные копья.
Посреди реки раздался звук Рога. В тот же момент огненные копья обрушили на Морат пламя, словно то были адские перья. Все драконы извергают на своих врагов огонь. Пламя плавило броню и плоть. И радостно сжигало демонов, что боялись света и тепла.
Словно фермеры, сжигающие на зиму свои поля, Микены Рольфа продвигались вперед, изрыгая пламя, пока они собой не заполнили пропасть между армией Эдиона и Моратом.
Морат повернулся и побежал. Испуганные солдаты врага кричали задним рядам: «Огнедышащая вооружила их! Ее сила снова с ней!»
Дураки и не догадывались, что это вовсе была не магия, а чистая удача и правильно подобранное время.
Знакомый голос отдал приказ:
— Быстро! Все на борт! — Рольф.
Корабли в реке подтянулись, сходни опустились, а лодки уже ждали у берега.
Эдион не стал терять время:
— К реке! К флоту!
Солдаты, не колеблясь, бросились к ожидающей армаде. На любой корабль, до которого могли добраться; запрыгивали в баркасы.
Вокруг стоял хаос, но главное Морат отступал. И лишь боги догадывались, как долго враг будет обманываться.
Эдион удерживал свою позицию на линии фронта, прикрывая отход солдат. Принц Галан и пушистая пятнистая зверюга делали тоже самое. Рядом с ними держала строй Ансель Бриарклайф, держа меч наготове. Рыжие волосы развевались на ветру, а по щекам девушки текли слезы. Головы ее людей валялись на снегу вокруг них.
Микены Рольфа отстреливались огнем, давая им время к отступлению. Секунды казались минутами, но лодки заполнялись людьми. Армия медленно отходила от берега и на смену заполненным лодкам у берега вставали пустые. Многие Фэйри переместились. Над рекой парили хищные птицы, закрывая своими телами серое небо.
Когда осталось лишь несколько пустых лодок, да еще у берега стоял прекрасный корабль с мачтой, вырезанной после нападения морского дракона, Рольф взревел:
— Все, отступаем!
Микены начали быстро отступать, заполняя баркасы, ожидающие их у берега. За ними побежали Лисандра и Ансель. Замыкал этот строй Эдион. Этот забег был самым длинным во всей его жизни.
Он был у трапа корабля; река была достаточна глубока, чтобы корабль находился у берега. Лисандра, Галан и Ансель уже проскочили по трапу, он же едва успел залезть на палубу, как трап подняли. Ниже Микены сиганули в свои баркасы и начали с рвением грести.
На поле остались лишь мертвые.
Вспышка света привлекла внимание Эдиона. Рядом со штурвалом Лисандра принимала очертания женщины — обнаженной женщины!
Рольф выглядел удивленным, когда она обхватила его за шею. К его чести, пиратский лорд завернул девушку в плащ, прежде чем обнять ее.
Эдион добрался до них, тяжело дыша. Он был таким радостным, что того и гляди, стошнит на доски.
Рольф отпустил Лисандру, и оборотень смог полностью завернуться в плащ.
— Я так понимаю, я прибыл вовремя и по назначению? — спросил он полуутвердительно.
Мужчины обнялись, затем Эдион указал на перчатку Рольфа, что он всегда носил на своей руке.
— Полагаю, мы должны сказать «спасибо» твоей карте.
— Представь себе, оказалось, она пригодна не только для разбоя! — Рольф улыбнулся. — Рави и Сол из Сурии перехватили нас у северной границы. Они решили, что у вас неприятности, и вот мы тут. — капитан провел рукой по волосам. — Они стерегут с остатками флота наши побережья. Так что, если Морат нападет с моря, они не смогут устоять. Я объяснял им это, но они все равно слишком волновались за вас.
Эдион и не заметил, как корабль пересек реку к противоположному берегу.
— Спасибо, — выдохнул он, мысленно поблагодарив еще и богов за Рави и Сола.
Рольф покачал головой, глядя на толпу солдат Мората, что все еще суетливо метались по равнине.
— Мы смогли их удивить. Но думаю, они скоро очухаются.
К ним подошла Лисандра. Эдион старался не съеживаться при виде ее босых ног, голых плеч, предоставленных холодному ветру.
— Нам гужно всего лишь добраться до Оринфа. Мы сможем перегруппироваться за его стенами.
— Я не могу всю свою армию отправить к Оринфу, — Рольф указал на солдат, томящихся на дальнем берегу. — Но я могу перенести вас туда, если вы хотите приехать заранее, чтобы подготовиться.
Пиратский лорд всмотрелся в берег, словно искал там кого-то.
— Ее здесь нет, не так ли?
Лисандра покачала головой.
— Нет.
— Тогда мы сделаем это, — решил Рольф. На миг его зеленые глаза цвета моря скользнули к Ансель Бриарклайф. Невидящим взором девушка смотрела на поле, прощаясь со своими людьми. Молодая королева опустилась на колени и склонила голову, отдавая последнюю дань павшим.
Эдион пробормотал:
— Позвольте мне отдать команду войскам отправляться в Оринф. После мы вместе поплывем в город.
— Я сделаю это, — сказала Лисандра. Плащ упал на доски, явив миру сокола. Птица направилась к выезжающему из баркаса Киллиану.
Они обменялись несколькими словами, после Киллиан поднял руку в прощальном жесте. Эдион поднял ладонь в ответ.
Лисандра взяла обратный курс. Она вернулась на корабль, превратилась в человека, укрывшись плащом, и подошла к Ансель. Не говоря ни слова, оборотень положила руку на плечо королевы. Ансель даже не подняла глаз.
Эдион поинтересовался у Рольфа:
— Сколько копий у вас есть?
Пиратский лорд перевел взгляд с Ансель на черную массу, исчезающую позади. Поджал губы.
— Недостаточно, чтобы пережить осаду.
Оба они не сказали, но подумали, что сколько бы не было копий, явись к Оринфу башни ведьм — им всем конец.
Глава 64
Несколько часов спустя Ирэн продолжала дрожать.
Из-за бедствия, которого они едва избежали, смертельного исхода, который она представила для всех тех людей на равнине, когда та ужасная волна поднялась... и встретила силу королевы. Силу принца, который побеспокоился о том, чтобы мир вокруг не закипел живьём.
С тех пор Ирэн вернулась к исцелению посреди хаоса. Оставила предводителей наблюдать дальше за последствиями, и вернулась в Большой Зал. Целители уже спешили на поле битвы в поисках тех, кто нуждался в помощи.
Все они, каждый человек в крепости, посреди неба или на поле битвы, продолжали смотреть на пустоту между двумя горными вершинами. На затопленный, разрушенный город и переломную линию между жизнью и смертью. Вода и обломки разрушили большую часть Аньеля, а теперь все остатки стихии утекали к Серебряному озеру.
Продолжали смотреть на то, что осталось бы от них, если бы не Аэлина Галантия.
Ирэн опустилась на колени перед наездником ракина, — на груди женщины была рана от удара мечом. Она протянула к ней свои окровавленные светящиеся руки.
Магия, чистая и светлая, шла от неё к женщине, восстанавливая разорванную кожу и мышцы. Из-за потери крови ей потребуется немного времени, чтобы вновь воевать, но женщина не потеряла так уж много, чтобы Ирэн нужно было тратить магию на пополнение.
Скоро ей нужно будет отдохнуть. Пару часов.
Её попросили осмотреть королеву, когда принц Рован принёс её в их комнату: их обоих увёз ракин Несрин. Ирэн не могла заставить свои руки не дрожать, когда держала их над бессознательным телом Аэлины.
Не было никаких признаков повреждений, если не считать пару уже заживающих порезов и трофеев от самой битвы. Всего лишь спящая, уставшая женщина.
Которая удерживала силу бога в своих костях.
Затем Ирэн осмотрела принца Рована, который был в намного худшем состоянии: сильная рана рассекла его бедро. Но он отмахнулся от её помощи, утверждая, что слишком близко подошёл к выгоранию сил, и ему необходим только отдых.
Поэтому Ирэн оставила их, уделяя время остальным.
Лоркану. Чьи раны... Ирэн пришлось вызвать Хафизу, чтобы она помогла ей. Чтобы дала достаточно магии, так как Ирэн была слишком истощена.
Воин был без сознания, и, видимо, упал прямо с Фараши, когда он и Элида прошли через ворота, и даже не пошевелился, пока они исцеляли его.
Это было несколько часов назад, но чувствовалось так, будто это было несколько дней назад.
Да, ей нужно отдохнуть.
Ирэн направилась к воде в задней части зала, во рту пересохло. Немного воды, еды и, возможно, сна. Тогда она будет готова идти вновь работать.
Но рог, громкий и чистый, прозвучал снаружи.
Все замерли, а потом бросились к окнам. Улыбка Ирэн расширилась, когда она нашла место, откуда он прозвучал.
Место, где появилась остальная часть армии кагана во главе с принцем Кашином.
Слава богам. Все в зале бормотали такие же слова.
С крепости отвечал приветственный рог.
Ирэн поняла, что сегодня здесь бы не осталось никакой армии, когда повернулась к воде. Если бы эта волна достигла и Кашина...
Счастливцы. Всем им сегодня улыбнулась огромная удача.
И всё же Ирэн задавалась вопросом, насколько долго продлится это везение.
Как будто она уже видела их жестокий поход на север и к стенам Оринфа.
...
Лоркан тихо застонал, когда покинул тёплые, тяжёлые объятия тьмы.
— Ты чертовски везучий ублюдок.
Слишком быстро. Слишком быстро после смерти он услышал рёв Фенриса.
Лоркан открыл глаза и понял, что лежит на кровати в узкой комнатке. Одинокое пламя свечи освещало пространство, танцуя в золотых волосах воина Фэ, который сидел на деревянном стуле у подножия его кровати.
Зубы Фенриса мелькнули в ухмылке.
— Ты был без сознания целый день. Я вытащил короткую палочку и должен был присматривать за тобой.
Ложь. Почему-то Фенрис решил быть здесь.
Лоркан чуть подвинулся.
Не было никакого намёка на боль, за исключением тупого пульсирующего напоминания о ране и сильной натяжки живота. Ему удалось поднять голову настолько, что он откинул тяжёлое шерстяное одеяло, обнажая рану. Там, где он уже мог проглядеть свои внутренности, остался только толстый красный шрам.
Лоркан откинул голову на подушку.
— Элида.
Её имя было таким скрипучим на его языке.
Последнее, что он помнил, — как они проехали через ворота, благодаря тому, что Аэлина Галантия украла для них время у самой смерти своей невероятной силой. А потом забвение.
— Тебе помогли целители в Большом Зале, — сказал Фенрис, вытянув перед собой ноги.
Лоркан закрыл глаза, что-то сжало его сердце.
— Ну, раз ты не умер... — начал Фенрис, но Лоркан уже заснул.