Глава 66, часть 3
Сартак прочистил горло.
— Если вы и ваши спутники уже в порядке, то мы как можно быстрее двинемся на север. — никаких возражений со стороны Хасар.
— И пойдем по горам? — спросил Рован, просматривая карту. Аэлина проследила маршрут, по которому они пойдут. — Мы должны будем пройти прямо перед Ферианской впадиной. Мы едва очистили конец этого озера, прежде чем начнем новую битву.
— Мы их вытянем, — сказала Хасар. — Обманем их, чтобы они опустошили все силы, ожидающие в Ферианской впадине, а затем подкрадемся к ним сзади.
— Адарлан контролирует всю Айвери, — сказал Шаол, проводя невидимую линию вглубь от Рафтхола. — Чтобы пройти на север, мы всё равно должны пересечь эту реку. Выбирая Ферианскую впадину в качестве поля битвы, мы избежим беспорядка, который придет с боем посреди Задубелого леса. По крайней мере, ракины смогут обеспечить воздушное покрытие. С пехотой все не так.
Рован кивнул.
— Тогда нам нужно будет отвести большую часть армии в горы, чтобы прибыть в Ферианскую впадину, где они меньше всего этого ожидают. Хотя это неровная местность. Нам нужно тщательно выбирать наш маршрут.
Отец Шаола заворчал. Аэлина подняла брови, но его сын ответил:
— Я послал эмиссаров на следующий день после битвы в Белоклычьи горы. Чтобы связаться с дикими людьми, которые там живут, если они могут знать о секретных путях через горы к Ферианской впадине.
Древние враги этого города.
— И?
— Они сделают это. Но большой ценой.
— Той ценой, которую мы не можем заплатить, — отрезал владыка Аньеля.
— Дай угадаю: территория, — сказала Аэлина.
Шаол кивнул. Отсюда и напряженность в этой комнате.
Она постучала ногой, осматривая лорда Аньеля.
— И вы не дадите им ни одного клочка земли?
Он просто посмотрел на неё.
— Очевидно, нет, — пробормотал Фенрис.
Аэлина пожала плечами и повернулась к Шаолу.
— Ну, тогда все решено.
— Что решено? — спросил его отец.
Аэлина проигнорировала его и подмигнула своему другу.
— Ты — Правая Рука Короля Адарлана. Ты выше его. Ты уполномочен действовать от имени Дорина. — она указала на карту. — Земля может быть частью Aньеля, но она принадлежит Aдарлану. Иди и обменяй это.
Его отец начал.
— Вы...
— Мы идем на север, — сказала Аэлина. — Вы не будете стоять у нас на пути. — она снова позволила части своего огня зажечь ее глаза, зажечь в них золото. — Я остановила эту волну. Считай этот союз с дикими людьми способом отплатить за услугу.
— Эта волна разрушила половину моего города, — прорычал мужчина.
Фенрис нерешительно рассмеялся. Рован тихо зарычал.
Шаол зарычал на отца:
— Ты ублюдок.
— Следи за своим языком, мальчик.
Аэлина сочувственно кивнула Шаолу:
— Я понимаю, почему ты ушел.
Шаол, к его чести, только поморщился и вернулся к карте:
— Если мы сможем преодолеть Ферианскую впадину, то мы продолжим путь на север.
Через Эндовьер. Этот путь пройдет прямо через Эндовьер. Желудок Аэлины сжался. Рука Рована коснулась ее собственной.
— Мы должны принять решение в ближайшее время, — заявил Сартак. — Прямо сейчас мы между Ферианской впадиной и Moратом. Эравану было бы очень легко послать войско, чтобы раздавить нас между ними.
Хасар повернулась к Шаолу:
— Ирэн готова?
Он оперся локтем на подлокотник своего инвалидного кресла:
— Даже с немногими выжившими, их слишком много. Мы будем здесь неделями.
— Сколько раненых? — спросил Рован.
Шаол покачал головой:
— Не раненые, — его челюсть сжалась. — Валги.
Аэлина нахмурилась:
— Ирэн исцеляет Валгов?
Хасар улыбнулась:
— Так сказать.
Аэлина отмахнулась от нее:
— Можно посмотреть?
Они нашли Ирэн не в крепости, а в палатке на оставшемся поле битвы, склонившейся над человеком, бьющимся на койке. Мужчина был прикован к цепям в полу за запястья и лодыжки.
Аэлина взглянула на эти цепи и сглотнула.
Рован положил руку ей на поясницу, и Фенрис подошел ближе к ней.
Ирэн сделала паузу, ее руки покрылись белым светом. Борте, с мечом, задержалась рядом.
— Что-то не так? — спросила Ирэн, свет ее рук угас. Мужчина прогнулся, потеряв сознание, когда нападение целителя на демона внутри него прекратилось.
Шаол пододвинул свой стул ближе к ней, колеса были приспособлены для неровной местности:
— Аэлина и ее спутники хотят демонстрации. Если ты готова к этому.
Ирэн разгладила волосы, которые растрепались с ее косы:
— Это не совсем то, что вы можете видеть. То, что происходит, под кожей — разум к разуму.
— Вы идете против демонов Валгов напрямую, — сказал Фенрис с небольшим страхом.
— Они ненавистные, трусливые негодяи. — Ирэн скрестила руки и нахмурилась на человека, привязанного к кровати. — Совершенно жалкие, — плюнула она ему — демону внутри него.
Мужчина зашипел. Ирэн только улыбнулась. Человек — демон — захныкал.
Аэлина моргнула, не зная, смеяться или падать на колени.
— Покажи мне. Делай, что делаешь, но покажи мне.
Так и сделала целительница. Создав сияние вокруг рук, она положила их на грудь мужчины. Он кричал, и кричал, и кричал.
Ирэн задыхалась, брови сдвинулись. Долгие минуты крик продолжался.
Борте сказала:
— Не очень интересно, когда они связаны, не так ли?
Сартак бросил на нее раздраженный взгляд. Как будто это был разговор, который у них уже был много раз.
— Ты можешь быть на дежурстве, если хочешь.
Борте закатила глаза, но повернулась к Аэлине, глядя на нее с откровенностью, которую Аэлина могла только оценить.
— Какие-нибудь другие миссии есть для меня?
Аэлина усмехнулась.
— Еще нет. Возможно, скоро.
Борте улыбнулась прямо в ответ.
— Пожалуйста. Пожалуйста, избавь меня от этой скуки.
Аэлина посмотрела на целительницу, сияющую светом.
— Со сколькими она делает это сегодня?
— Десятью, — проворчала Борте.
Аэлина спросила Шаола:
— А сколько она может исцелить каждый день?
— Пятнадцать, максимум. Некоторым требуется больше энергии, чем другим, чтобы изгнать их, поэтому в наши дни это меньше.
Аэлина попыталась подсчитать, сколько зараженных солдат осталось на поле.
— А когда они вылечились? Что ты тогда с ними делаешь?
— Мы их допрашиваем, — сказал Шаол, нахмурившись. — Смотрим, каковы их истории, как они попали в плен. Где их преданность.
— И ты им веришь? — спросил Фенрис.
Хасар погладила рукоять своего прекрасного меча.
— Наши следователи умеют искать правду.
Аэлина проигнорировала волнение в животе.
— Значит, вы их освобождаете, — сказал Гавриэль, молча несколько минут, — а потом пытаете их?
— Это война, — просто сказала Хасар. — Мы оставляем их в состоянии жить. Но мы не рискуем пощадить их жизнь только ради того, чтобы найти новую армию за нашими спинами.
— Некоторые охотно присоединились к Эравану, — тихо сказал Шаол. — Некоторые охотно взяли кольцо. Ирэн может сказать когда она там, кто хотел этого или нет. Она не пытается спасти тех, кто с удовольствием опустился на колени. Поэтому большинство из тех, кого она спасает, были либо дураками, либо насильно взяты.
— Некоторые хотят сражаться за нас, — сказал Сартак. — Те, кто прошли нашу проверку, могут начать обучение с пехотинцами. Не многие из них, но несколько.
Хорошо. Хорошо.
Ирэн ахнула, ее свет вспыхнул настолько ярко, что Аэлина прищурилась.
Человек, привязанный к койке, кашлянул, изгибаясь.
Черная, ядовитая рвота вырвалась из него, распыляясь вокруг.
Борте поморщилась, отмахиваясь от запаха. Затем черный дым заструился из его рта.
Ирэн отодвинулась назад, Шаол вытянул руку, чтобы схватить ее. Целительница только присела на подлокотник его кресла, а рука лежала на ее вздымающейся груди.
Аэлина дала ей момент, чтобы отдышаться. Управлять таким подвигом было замечательно. Делать это во время беременности... Аэлина удивленно покачала головой.
Ирэн никому конкретно не сказала:
— Этот демон не хотел уходить.
— Но это ушло сейчас? — спросила Аэлина.
Ирэн указала на мужчину на койке, теперь открывающего глаза. Коричневые, а не черные, смотрели вверх.
— Спасибо, — было все, что сказал мужчина, его голос звучал грубо.
И по-человечески. Совершенно по-человечески.
Глава 67
Рован последовал за Аэлиной, когда она блуждала по полю битвы, к краю Серебряного озера. Она останавливалась только время от времени, чтобы взять любое стоящее вражеское оружие. Такого было мало.
Остальные разошлись, Гавриэль задержался, чтобы узнать, как Ирэн исцелила человека от Валга, а Фенрис отправился с Шаолом встретиться с посланниками диких людей, и королевскими каганами, которые следили за своими войсками.
Они уходили через два дня, если продержится погода. Два дня, а потом они начнут путь на север.
Слава богам. Несмотря на то, что они были последними существами, которых Рован хотел поблагодарить.
Аэлина остановилась у скалистого берега, всматриваясь в зеркально-плоские просторы, теперь полные мусора. Она положила руку на рукоять Златинца, пламя плясало у нее на пальцах, словно в самом красном камне.
— Потребуются годы, — заметила она, — чтобы излечить всех зараженных валгами.
— У каждого из этих солдат есть семья, друзья, которые хотят, чтобы мы попробовали.
— Я знаю. — холодный ветер хлестал ее волосами по лицу, дуя на север.
— Тогда зачем здесь гулять? — она внимательно наблюдала, когда они встретились в палатке. Сейчас при воспоминании ее брови нахмурились.
— Может ли Ирэн излечить их? Эравана и Маэву? Я не знаю, почему я об этом не подумала.
— Тело Эравана создано им или украдено? Маэвы? — Рован покачал головой. — Они могут быть совершенно другими.
— Я не понимаю, как я смогу попросить Ирэн сделать это. Как спросить у Шаола. — Аэлина сглотнула. — Даже представить Ирэн рядом с Эраваном или Маэвой… я не могу этого сделать.
Рован тоже не может. По тысяче разных причин.
— Но будет ли ошибкой ставить безопасность Ирэн выше безопасности всего этого мира? — размышляла Аэлина, осматривая один из вражеских кинжалов, который она украла. Необычайно тонкий клинок, вероятно, украденный у кого-т раннее. — Она лучшее оружие, которое у нас есть, если Ключи не в игре. Разве мы настолько глупы, чтобы не использовать его?
Это был не его выбор. Но он мог предложить ей другое.
— Сможешь ли ты жить спокойно, если что-то случится с Ирэн, с ее нерожденным ребенком?
— Нет. Но остальной мир будет жить, по крайней мере. Моя вина будет вторичной по отношению к этому.
— А если ты не уговоришь Ирэн, чтобы она попыталась исцелить их, и Эраван или Маэва победят — что тогда?
— Замок все еще есть. И все еще есть я.
Рован сглотнул. Услышал причину, по которой ей нужно было быть далеко от других, нужно было гулять вот так.
— Ирэн — это луч надежды для тебя. Для нас. Тебе, возможно, не нужно создавать Замок вообще. Тебе или Дорину.
— Боги требуют этого.
— Боги могут катиться в ад.
Аэлина отбросила кинжал.
— Я ненавижу это. Всем своим сердцем.
Он обнял ее за плечи. Это было все, что он мог ей предложить.
Закончилось — она сказала, что хочет, чтобы все закончилось. Он сделает все возможное, чтобы это случилось.
Аэлина прислонилась головой к его груди, и они молча смотрели на холодное озеро.
— Ты бы позволил мне сделать это, если бы я была на месте Ирэн? Если бы я носила нашего ребенка?
Ему не удалось скрыть образ этой мечты — об Аэлине, беременной в тяжелом состоянии, их детей вокруг нее.
— Я не позволю тебе ничего делать вообще.
Она махнула рукой.
— Ты понимаешь, о чем я.
Ему потребовалось время, чтобы ответить.
— Нет. Даже если мир умрет из-за этого, я не смог бы этого вынести.
И с этим Замком ему, вероятно, тоже придется принять это решение.
Рован провел пальцами по его отметинам на ее шее.
— Я говорил тебе, что любовь — это слабость. Было бы намного проще, если бы мы все ненавидели друг друга.
Она фыркнула.
— Дай нам пережить несколько недель в дороге с этой армией, в этих горах, и мы, возможно, уже не будем такими приятными союзниками.
Рован поцеловал ее в макушку.
— Боги помогут нам.
Но Аэлина отстранилась от слов, которые упали с его языка. Она нахмурилась в сторону лагеря.
— Что? — спросил он.
— Я хочу увидеть те книги о Знаках Судьбы, которые Шаол и Ирэн привезли с собой.
...
— Что это значит? — спросила Аэлина Борте, постукивая пальцем по нацарапанной строке текста на языке халху, языке южного континента.
Сидящая рядом с ней за столом в военной палатке принца Сартака, наездница ракинов вытянула шею, чтобы изучить написанную от руки записку рядом с длинной строкой знаков.
— Хорошее заклинание для поощрения роста ваших травяных грядок.
Через стол Рован фыркнул. Перед ним лежала книга, его чтение проходило гораздо медленнее, чем у Аэлины.
Большинство томов были полностью написаны знаками Вэрда, но пометки, набросанные на полях, заставили ее искать молодую наездницу. Борте, скучно помогавшая Ирэн, ухватилась за возможность помочь им, передав долг присмотра за Валгами на ее нахмуренного будущего жениха.
Но в течение двух часов, которые Аэлина и Рован просматривали коллекцию, которую Шаол и Ирэн принесли из запрещенной библиотеки Хафизы в Торре, ничто не оказалось полезным.
Аэлина вздохнула и посмотрела на потолок большой палатки принца. К счастью, Сартак привез эти сундуки с собой, вместо того, чтобы оставить их с армадой, но… истощение обрушилось на нее, когда она увидела запутанную сетку символов на пожелтевших страницах.
Рован выпрямился.
— Этот что-то открывает, — сказал он, переворачивая книгу к ней. — Я не знаю других символов, но этот говорит «открыто ».
Даже с часами инструкций во время возвращения на этот континент, Рован и другие не полностью овладели языком полузабытых знаков. Но ее мэйт запомнил больше всего — как будто они были заложены в его уме.
Аэлина тщательно изучила линию символов на странице. Прочитав их во второй раз.
— Это не то, что мы ищем. — она закусила нижнюю губу. — Это заклинание для открытия портала между локациями — только в этом мире.
— Как то, что может делать Маэва? — спросила Борте.
Аэлина пожала плечами.
— Да, но это для близких путешествий. Больше похоже на то, что может сделать Фенрис. Или однажды мог делать, прежде чем Маэва отобрала у него брата.
Губы Борте скривились.
— Тогда какой в этом смысл?
— Развлекать людей на вечеринках? — Аэлина вернула книгу Ровану.
Борте усмехнулась и откинулась на спинку сиденья, играя с длинным шнурком.
— Как вы думаете, заклинание существует — найти альтернативный способ запечатать Замок?
Вопрос был всего лишь шепотом, и все же Рован бросил на девушку предупреждающий взгляд. Борте только помахала ему.
Элена сказала бы ей или Брэннону, если бы такая вещь существовала.
Аэлина провела рукой по сухой древней странице с размытыми символами.
— Это стоит узнать, не так ли?
Рован действительно возобновил тщательный просмотр и расшифровку. Он знал, что он будет сидеть здесь часами. И если они ничего не найдут, она знала, что он сядет здесь и перечитает их все просто для уверенности.
Выход — альтернативный путь. Для нее, для Дорина. Кто бы из них ни заплатил, чтобы выковать замок и запечатать ворота. Отчаянная, глупая надежда.
Шли часы, стопки книг истощались. Фенрис присоединился к ним через некоторое время, необычайно торжественно, когда они искали и искали. И ничего не нашли.
Когда в сундуке не осталось книг, Борте кивнула, а Рован ходил по палатке, Аэлина сделала им одолжение и приказала вернуться в крепость.
Это стоило посмотреть, сказала она себе. Даже если свинцовый вес у нее в кишечнике говорит иначе.
...
Шаол нашел своего отца там, где оставил его, кипящего от злости в своем кабинете.
— Ты не можешь отдать ни одного куска этой территории диким людям, — прошипел его отец, когда Шаол зашел в комнату и закрыл дверь.
Шаол скрестил руки, не удосужившись выглядеть успокаивающе.
— Я могу и я сделаю.
Его отец вскочил на ноги и положил руки на стол.
— Ты бы плюнул на жизнь всех людей Аньеля, которые сражались и погибли, чтобы удержать эту территорию от их грязных рук?
— Если предложение им небольшого клочка земли будет означать, что будущим поколениям мужчин и женщин Аньеля не придется сражаться или умирать, тогда я думаю, что наши предки будут довольны.
— Они звери, едва способные стать хозяевами.
Шаол вздохнул, откинувшись на спинку стула. Целая жизнь этого — это то, что Дорин возложил на него. Как Правая Рука, он должен был иметь дело с лордами и правителями такими же, как его отец.
Если они выживут. Если Дорин тоже выживет. Этой мысли было достаточно, чтобы Шаол сказал:
— Все в этой войне приносят жертвы. Наиболее далекие, намного большие, чем несколько миль земли. Будь благодарен, что это все, о чем мы тебя просим.
Мужчина усмехнулся.
— А что, если бы я заключил с тобой сделку?
Шаол закатил глаза и потянулся, чтобы развернуть стул к двери.
Его отец поднял лист бумаги.
— Разве ты не хочешь знать, что твой брат написал мне?
— Недостаточно сильно, чтобы остановить этот союз, — сказал Шаол, отодвигая свой стул.
Его отец все равно развернул письмо и прочитал:
— Надеюсь, Аньель сгорит дотла. И ты вместе с ним. — маленькая, ненавистная улыбка. — Это все, что сказал твой брат. Мой наследник — вот как он относится к этому месту. Если он не защитит Аньель, что будет с ним без тебя?
Другой подход, чтобы заставить его смягчиться. Шаол сказал:
— Держу пари, что уважение Террина к Аньелю связано с его чувствами к тебе.
Стареющий лорд снова опустился на свое место.
— Я хочу, чтобы ты знал, с чем столкнется Аньель, если ты не защитишь его. Я готов торговаться, мальчик. — он усмехнулся. — Хотя я знаю, как хорошо ты держишь обещания.
Шаол принял удар.
— Я богатый человек, и мне не нужно ничего, что ты мог бы мне предложить.
— Ничего? — его отец указал на сундук у окна. — Как насчет чего-то более бесценного, чем золото?
Когда Шаол ничего не ответил, его отец подошел к сундуку, открыл его ключом из кармана и откинул тяжелую крышку. Подойдя поближе, Шаол посмотрел на его содержимое.
Письма. Весь сундук был заполнен письмами с его именем в элегантном почерке.
— Она обнаружила сундук. Прямо перед тем, как мы узнали, что Морат идет на нас, — сказал его отец, его улыбка насмешливая и холодная. — Я должен был сжечь их, конечно, но что-то побудило меня вместо этого сохранить их. Для данного момента, я думаю.
Сундук был завален буквами. Все написано его матерью. Для него.
— Как долго? — сказал он слишком тихо.
— С того дня, как ты ушел. — насмешка его отца задержалась.
Годы. Годы писем от матери, от которой он не слышал ни слова, считал, что не хотела с ним разговаривать, уступив желаниям его отца.
— Ты позволил ей поверить, что я не отвечал, — сказал Шаол, удивленный тем, что его голос все еще спокоен. — Ты никогда не отправлял их чтобы она поверила, что я не отвечал.
Его отец закрыл сундук и снова запер его.
— Казалось бы, так.
— Почему? — это был единственный вопрос, который имел значение.
Его отец нахмурился.
— Я не мог позволить тебе уйти от первородства, от Аньеля, без последствий, не так ли?
Шаол прижал руки к подлокотникам своего кресла, чтобы не обхватить руками его горло.
— Ты думаешь, что показ мне этого сундука с ее письмами заставит меня хотеть торговаться с тобой?
Его отец фыркнул.
— Ты сентиментальный человек. Наблюдение за тобой с твоей женой только доказывает это. Я думаю, что ты мог бы поторговаться, чтобы прочитать эти письма.
Шаол только уставился на него. Один раз моргнул, как будто это подавит рев в его голове, его сердце.
Его мать никогда не забывала его. Никогда не переставала писать ему.
Шаол слегка улыбнулся.
— Оставь письма, — сказал он, пододвигая стул к дверям. — Теперь, когда она ушла от тебя, это, может быть, твой единственный способ вспомнить ее.
Он открыл дверь кабинета и посмотрел через плечо.
Его отец остался рядом с сундуком, жесткий, как меч.
— Я не заключаю сделок с ублюдками, — сказал Шаол, снова улыбаясь, входя в холл. — Я, конечно, не собираюсь начинать с тебя.
...
Шаол отдал диким людям Клыков небольшой участок территории в Южном Аньеле. Его отец был в ярости, отказываясь признать торговлю, но никто не обращал на него внимания, к вечному развлечению Аэлины.
Два дня спустя небольшая группа этих людей прибыла на самый западный край города, около зияющей дыры, где была плотина, и показала путь.
Каждый из бородатых мужчин ехал на мохнатом горном пони, и хотя их тяжелые меха скрывали большую часть их громоздких тел, их оружие было наглядно показано: топоры, мечи, ножи, всё блестело в сером свете.
Люди Кэйна — или они были таковыми. Аэлина решила не упоминать его во время их краткого представления. И Шаол мудро воздержался от признания, что он убил этого человека.
Еще одна жизнь. Другой мир.
Сидевшая на вершине прекрасной муникской лошади, которую ей одолжила Хасар, Аэлина ехала впереди армии, когда она ехала от Аньеля, Шаол на Фараше слева от нее, Рован на своем собственном коне Муники справа от нее. Их спутники были сзади, Лоркан исцелился достаточно, чтобы ехать, Элида рядом с ним.
И позади них, змея вдали, двинулась армия кагана.
Часть ее, по крайней мере. Половина ракинов и дарганских всадников шли под знаменем Кашина по восточной стороне гор, чтобы вывести силы из Ферианской впадины в открытую битву в долине. Пока они крались, прямо через заднюю дверь.
Снег лежал на Белоклычьих горах, серое небо угрожало подарить им еще больше, но разведчики-ракины и дикие люди оценили, что плохая погода пока не ударит их, по крайней мере, пока они не достигнут Ферианской впадины.
Пять дней пути с армией по горам. Это будет три дня для армии, которая шла вдоль края озера и реки.
Аэлина подняла лицо к этому холодному небу, когда они начали бесконечный поход в горы. Слава богам, ракины могли нести большую часть более тяжелого снаряжения, но первое испытание — подъем в горы.
Однако армии кагана пересекли всю местность. Горы, пустыни и моря. Они не отказывались сейчас.
Аэлина предположила, что тоже не будет. На какое бы время она не ушла, пока все не закончилось.
Этот последний толчок на север, домой... Она мрачно улыбнулась надвигающимся горам, армии, растянувшейся позади них.
И только потому, что она могла, только потому, что они, наконец, направлялись в Террасен, Аэлина высвободила каплю своей силы. Некоторые знаменосцы позади них пробормотали от удивления, но Рован только улыбнулся. Улыбнулся этой жестокой надежде, этой жестокой решимости, которая вспыхнула в ее собственном сердце, когда она начала гореть.
Она позволила пламени охватить ее, золотое сияние, которое, как она знала, можно было разглядеть даже в самых отдаленных рядах армии, в городе оставленном ими позади.
Маяком, ярко светящимся в тени гор, в тени ожидающих их сил, Аэлина осветила путь на север.
Глава 68
Черные башни Мората возвышались над дымящимися кузницами и кострами внизу долины, словно скопление темных мечей, поднятых в небо.
Они выступали сквозь низкие облака, некоторые из них были сломаны и сколоты, некоторые все еще гордо стояли. Повсюду были следы гнева и последних действий Кальтэны Ромпир.
Расправив крылья цвета сажи, Дорин подхватил ветер, пахнущий железом и падалью, и сделал вираж вокруг крепости. Он научился использовать ветер в течение долгих дней путешествия, и хотя большую часть пути он преодолел в виде краснохвостого ястреба, сегодня утром он превратился в обычную ворону.
Их стая кружила над Моратом, их карканье было столь же многочисленно, как звон молотов по наковальням по всей долине. Даже несмотря на ад, развязанный на севере, здесь все еще было много разбитых лагерей. Много войск, много ведьм.
Дорин последовал примеру других ворон и держался подальше от скопления виверн, летевших низко, в то время, как ковен за ковеном занимались разведкой, донесениями или тренировались. Так много Железнозубых. Ожидающих.
Он облетел самые верхние башни Мората, осмотрел крепость, армию в долине, виверн в их высоких гнездах. С каждым взмахом крыльев вес того, что он спрятал в скалистом выступе в десяти милях к северу, становился все тяжелее.
Было бы безумием принести два ключа сюда. Поэтому он спрятал их в сланцевом камне, даже не решившись отметить это место. Он мог только молиться, чтобы оно было достаточно далеко, чтобы Эраван не обнаружил их.
Со стороны башни из небольшой двери вышли двое слуг, несущих мешки белья, они поднимались по внешней лестнице, склонив головы, словно пытаясь игнорировать армию, которая двигалась далеко внизу. Или виверн, чьи крики эхом отражались от черной скалы.
Там. Эта дверь.
Дорин взмахнул рукой, желая, чтобы его сердце успокоилось, его запах — единственное, что может его выдать, — остался незамеченным. Но никто из Железнозубых летающих сверху не заметил ворону, которая пахла не так, как ворона. И две прачки, поднимающиеся по лестнице башни, не закричали, когда он приземлился на маленькие каменные перила и аккуратно сложил крылья.
Секунда, и он был на камнях.
Смещение, жжение в мышцах и костях, и мир стал меньше, гораздо опаснее.
И гораздо менее осведомлен о его присутствии.
Усы Дорина дернулись, как и его огромные уши. Рев виверн пронзил его маленькое меховое тело, и он стиснул зубы — большие, почти слишком большие для его маленького рта. Вонь стала почти тошнотворной.
Он мог чувствовать запах... всего. Сохранившее свежесть белье, пронесенное мимо. Дразнящий аромат какого-то бульона шел от пообедавших прачек. Он никогда не думал, что мыши какие-то особенные, но даже летая как ястреб, он не чувствовал такой настороженности, этого уровня бодрствования.
Он полагал, что в мире, предназначенном для их убийства, мышам нужны такие острые чувства, чтобы выжить.
Дорин позволил себе один долгий вздох, прежде чем он нырнул под закрытую дверь. И дальше, в Морат.
...
Его чувства, возможно, были острее, но он никогда не понимал, насколько пугающим может быть лестница без ступающих по ней человеческих ног.
Он держался в тени, погружаясь в пыль и мрак с каждой парой ступней, которые проходили мимо. Где-то были доспехи, где-то сапоги, где-то изношенные ботинки. Все владельцы бледны и несчастны.
Слава Богам не было ведьм. И никаких принцев Валгов или их ворчания.
Конечно, никаких признаков Эравана.
Башня, в которую он вошел, была лестницей для прислуги, которую Манона упоминала в ее объяснениях Аэлине. Именно благодаря ей он следовал ментальной карте, подтвержденной его облетами в течение последних нескольких часов.
Башня Эравана — именно там все и началось. И если бы там был король Валгов... он бы понял это. Сможет ли он отплатить Эравану за все, что он сделал, независимо от предупреждения Кальтэны.
Его дыхание было прерывистым, когда Дорин достиг нижней части извилистых ступеней, обвив длинный хвост вокруг себя. Он вгляделся в тусклый коридор впереди.
Отсюда ему нужно будет пересечь весь уровень, подняться по другой лестнице, по другому коридору, а затем, если ему повезет, там будет башня Эравана.
Манона никогда не имела доступ к этому коридору. Не знала, что там ждет. Только то, что все время его охраняли Валги. Достаточно хорошее место, чтобы начать охоту.
Его уши дернулись. Нет приближающихся шагов. Никаких кошек, к счастью.
Дорин повернул за угол, его серовато-коричневый мех смешался с камнем и побежал по канавке, где стена встречалась с полом. Охранник стоял на страже в конце коридора, уставившись ни на что. Но по мере приближения Дорина, он стал размером с гору.
Дорин почти добрался до охранника и перекрестка, за которым он наблюдал, когда почувствовал это — движение, а затем тишина.
Даже охранник выпрямился, взглянув на щель окна позади него.
Дорин остановился, укрывшись в тенях.
Ничего такого. Никаких криков или стонов, пока...
Охранник вернулся на свой пост, но осмотрел зал.
Дорин молчал и ждал. Они обнаружили его присутствие? Отправили предупреждение?
Не могло все быть так просто, как казалось. Без сомнения, у Эравана были ловушки, чтобы предупредить его о любом присутствии врага…
За углом раздались легкие шаги, и стражник повернулся на них.
— Кто здесь? — потребовал мужчина.
Приближающийся слуга не увеличил темп.
— Кто знает в эти дни, что у нас за компания здесь? Я не буду задерживаться, чтобы выяснить это. — затем мужчина поспешил, пробежав мимо Дорина.
Не спеша к чему-то, а убираясь прочь.
Усы Дорина дрогнули, когда он почувствовал запах в воздухе. Ничего такого.
Ожидание в коридоре ничего не даст. Но бросаться вперед, ища то, что могло произойти... Тоже не мудрое решение.
Было одно место, где он мог что-то услышать. Где люди всегда сплетничали, даже в Морате.
Итак, Дорин рискнул вернуться по коридору. Спустился по другой лестнице, его маленькие ножки едва могли двигаться достаточно быстро. В кухню, горячую и яркую от света огромного очага.
Леди Элида работала здесь — знала этих людей. Не Валгов, а людей, призванных на службу. Людей, которые, несомненно, будут говорить о тех, кто приходит или уходит. Так же, как они делали это во дворце в Рафтхоле.
Различные слуги и повара действительно ждали. Глядя на лестницу на противоположной стороне пещерной кухни. Как и худой, зеленоглазый полосатый кот в конце комнаты.
Дорин сделал себя как можно меньше. Но зверь не обращал на него внимания, его внимание было приковано к лестнице. Как будто он тоже знал.
И затем шаги — быстрые и беззвучные. Вошли две женщины с пустыми подносами в руках. И бледные, и дрожащие.
Мужчина, который должен был быть шеф-поваром, спросил женщин:
— Вы видели что-нибудь?
Одна из женщин покачала головой.
— Они еще не были в зале заседаний. Слава богам.
Руки ее коллеги задрожали, когда она опустила поднос.
— Они скоро будут там.
— К счастью, что вы ушли до того, как они пришли, — сказал кто-то. — Или вы могли бы оказаться частью обеда тоже.
К счастью, действительно. Дорин задержался, но кухня возобновила свои ритмы, довольная тем, что двое из них вернулись в целости и сохранности.
Зал заседаний — возможно, тот же, что описывала Манона. Где Эраван предпочитал проводить свои встречи. И если сам Эраван направлялся туда...
Дорин выбежал, прислушиваясь к той ментальной карте, которую создала Манона. Дурак — только дурак охотно пойдет на встречу с Эраваном. Это рискованно.
Возможно, он желал смерти. Возможно, он действительно был дураком. Но он хотел увидеть его. Должен был увидеть его, это существо, которое разрушило так много вещей. Кто был готов поглотить весь мир.
Он должен был посмотреть на него, на ту тварь, которая приказала его поработить и убить Соршу. И если ему повезет, может, он убьет его.
Он мог остаться в таком виде и нанести удар. Но было бы гораздо приятнее вернуться в его собственное тело, достать Дамарис и покончить с ним. Позволить Эравану увидеть бледную полосу вокруг его горла и узнать, кто его убил, что он еще не сломал его.
И тогда Дорин найдет этот Ключ.
Тишина показала ему путь, возможно, даже больше, чем ментальная карта, которую он запомнил.
Залы опустели. Воздух стал густым, холодным. Как будто силы Эравана окружили всё вокруг.
Там не было ни охранников, ни людей, ни Валгов, стоящих на страже перед открытыми дверями.
Никто не мог заметить фигуру в капюшоне, в развевающемся черном плаще, идущую широкими шагами. Дорин поспешил, побежал за этой фигурой, когда двери закрылись. Его магия вспыхнула в ответ на это, и он пожелал, чтобы она успокоилась, свернулась, была готова нанести удар.
Один удар, чтобы сбить Эравана, затем он превратится и вытащит Дамарис.
Фигура остановилась, плащ покачивался, и Дорин помчался к ближайшей тени — щелью между дверью и полом.
Комната была обычной, за исключением стола из черного стекла в центре. Седовласый человек с золотыми глазами сидел за ним.
Манона не лгала: Эраван действительно сбросил кожу Перрингтона ради чего-то более достойного.
Хотя Дорин все еще был крысой, он понял, насколько возвышался король Валгов, его серый пиджак и брюки были безупречно сшиты. На его боку не было оружия. Ни намека на Ключ Вэрда.
Но он мог чувствовать силу Эравана, пульсирующую вокруг него, неправильную и чужую. Мог это почувствовать и вспомнить, как эта сила ощущалась в нем, сжимала его душу.
Лед треснул в его жилах. Быстро — он должен был быть быстрым. Броситься сейчас.
— Это неожиданное наслаждение, — сказал Эраван, его голос был молодым и в то же время — нет. Он указал на стоящую еду — фрукты и вяленое мясо. — Может быть позволишь увидеть тебя?
Магия Дорина дрогнула, когда две бледные, тонкие руки поднялись из складок черного плаща и оттолкнули капюшон.
Женщина под ним не была красивой в нормальном понимании. И все же с ее темно-черными волосами, ее темными глазами, ее красными губами... Она была поразительна. Завораживала.
Эти красные губы изогнулись, обнажив белоснежные зубы.
Холодок пробежал по позвоночнику Дорина, когда он увидел заостренные тонкие уши, выглядывавшие из-под завесы темных волос. Фэ. Женщина была Фэ.
Она сняла плащ, открыв струящееся платье глубокого пурпурного цвета, прежде чем сесть за стол напротив Эравана. Ни грамма нерешительности или страха не сквозили в ее изящных движениях.
— Ты знаешь, почему я пришла.
Эраван улыбнулся, налил бокал вина для женщины, а затем для себя. И все мысли об убийстве исчезли из головы Дорина, когда Король Валгов спросил:
— Есть ли какая-то другая причина, по которой ты бы пришла в Морат, Маэва?