— Обременяя? Это сущий эгоизм! А ты думаешь, твоя смерть обременила бы всех меньше?
— По крайней мере, я бы ушел с честью, сохранив человеческий облик, а, не превратившись в лежащее и стонущее ничтожество.
— Человек никогда не перестает быть человеком!
— Да, но нередко теряется достоинство, не гордость, а именно достоинство. Думаю, разницу ты и сама понимаешь.
— Ты мыслишь варварскими понятиями давно минувших веков!
— А разве не в прошлом мы должны искать образцы? Со временем человек становится звероподобной тварью, и лишь в прошлом мы можем найти хорошие примеры нормального человека.
— Сейчас тоже много хороших людей! — возмутилась она.
— Этот спор бессмыслен, мне не донести до тебя своих понятий, а силы мои тают, как каминный дым, улетающий в морозное Нордмарское небо. Давай лу...
— Ты вновь плохо себя чувствуешь? — обеспокоено перебила она меня.
— Это не имеет значения, пожалуй, перейдем, наконец, к демонам.
— Подождут эти твари, что с тобой?
— Все прекрасно.
— Не нужно демонстрировать передо мной свое «достоинство»! — вкрадчиво улыбнувшись, проговорила она.
— Поговорим, наконец, о демонах.
Она недовольно насупилась.
— Ладно, не хочешь говорить — дело твое.
— Демоны, в отличие, от мнения многих — не просто воплощения силы, как прочая нежить, но личности, подталкивающие людей к тому или иному греху. А высшие демоны, носящие титул лордов, правят низшими, направляя их к тому, или иному человеку, помимо этого они несут служение генералов в армиях мрака, которые хлынут на землю в последние дни. Есть несколько версий об их происхождении, но точно никто не знает. Одни поговаривают, что это падшие ангелы, но я в этом сильно сомневаюсь: ангел — существо божественное по своей природе, и, в принципе, не может пасть, так, как создан был Божественным светом. Более логичной смотрится теория о сотворении демонов Белиаром, ведь он всегда старался поглумиться над творениями своего старшего брата и ангелами, в частности.
|
|
— Абсурд! — возмутилась Анна, — Я слышала, что Белиар не может творить, а значит он, в принципе не мог создать демонов, как и прочую нечисть.
— Не все так просто... меня тоже учили, что Белиар не способен творить, однако тут есть оговорочка... Почему, как ты думаешь, князь тьмы не мог чего-либо создать?
— Не знаю, так говорили маги из моего клана... думаю, потому что он не способен любить.
— А ты все-таки что-то понимаешь... не смей более пытаться убедить меня, что не разбираешься в философии!
— Но я действительно плохо в ней разбираюсь.
— «Плохо разбираюсь» и «ничего не понимаю» — совершенно разные вещи. Ты, верно подметила, что любовь — очень сильный источник, без нее невозможно ничего сотворить. Белиар не способен любить, и, следовательно, как может показаться, творить. Но не все так просто... Многие маги ломали голову над тем, откуда у Белиара творческий потенциал, но так и не находили вразумительного ответа...
— А ты нашел? — не без интереса спросила Анна.
— Разумеется, это лишь мое предположение, которое не может считаться абсолютной истиной...
— Да, ладно тебе скромничать и прибедняться, — усмехнулась она, — в твоей мудрости я не сомневаюсь.
— В таком случае, считай подобную «скромность» — проявлением мудрости.
— Ложной благостности? — а ей палец в рот не клади...
|
|
— Я никогда не считал себя «благостным» и уж тем более не пытался показаться таковым, лицемерие — одна из наибольших глупостей, выдуманных человечеством.
— А каковым ты себя считаешь?
— Велик будет человек способный ответить на этот, казалось бы, простой вопрос. Начиная с рождения, человек не представляет себе, каков он, с течением жизни, познает, что у него две руки и две ноги. Потом он познает мир вокруг, который отвлекает его от самого себя, и вот, оглядевшись, вновь начинает заглядывать в себя. И тут-то его ждет сюрприз, оказывается в нем самом намного больше, чем он видел вокруг. Частенько приходится слышать, что мир невозможно познать, но, поверь, по сравнению с человеком мир плосок и скучен, ибо в человеке есть непостижимая часть. То, что в принципе нашим разумом постигнуто быть не может... — я выжидающе посмотрел на нее
— Душа?
— Душа человека — потемки, но даже она открывается в общении, а я говорю о свете, без которого душа жить не может. Это Дух, ниспосланный Господом на человека, частичка Божия в каждом из нас. Добиться общения Его уже непросто, а постичь вовсе невозможно. Именно узнавая себя, свой внутренний мир, мы узнаем Его, а когда будем готовы, Он откроется нам для общения, тогда и молитва станет чище, праведней и искренней.
— То есть всем повально нужно отказаться от мира, и уйти в себя?
— Этот путь самый простой, короткий и прямой, но, безусловно, он подходит не для каждого.
— Я бы сказала, что он лишь единицам подходит!
— С тобой трудно поспорить. Однако и находясь в мире, можно обрести эту высоту, правда, среди людей это сделать намного сложнее. Всегда нужно искать время, чтобы побыть наедине с самим собой, заглянуть внутрь себя, в суетной жизни это не так уж просто, а в затворе только и делаешь, что смотришь в себя.
|
|
— В какой-то степени, могу с тобой согласиться, суета действительно засасывает.
— Но мы совсем ушли от темы.
— Демоны.
— Никто не знает, откуда они взялись, это ты должна запомнить, ведь происхождение создания, дает ни мало информации о нем.
— Разве?
— Что ты имеешь в виду? — такой тон оскорбил меня, будто бы я ничего не понимаю в магии, а она испытывает меня. Да если б знала она, как непросто мне все это дается, во что обходиться... конечно, меня никто не заставляет помогать ей. Но все же... мой возраст и здоровье, порой, играют злые шутки. Я же, невзирая ни на что, всей душой хочу помочь ей, воспринимаю это, как служение, возможно, последнее в этом мире. Порой мне кажется, что я мерно становлюсь ненужным. Безусловно, общество построено на взаимной выгоде, но наше общение — исключение, подтверждающее правило. Мы не ищем выгоды друг в друге, и именно потому я могу с ней нормально общаться. Однако порой, она слишком погружена в суету, суета захватывает и уносит ее, подобно урагану, и я не могу противостоять этому. Для того, чтобы помочь ей, как-то облегчить суету, я был бы готов избавиться от черной мантии... но это бессмысленно и невозможно. Легкая черная ткань, будто бы вместо кожи приросла к старому протухшему мясу. Да и что толку в том, что я вернусь в мир, стану «таким как все»... что за бредовые идеи приходят в седую голову? Я рожден был отмеченным тьмой, путь черного мага, путь избранника был предначертан мне, и никто и ничто не сможет изменить этого. Порой, окунаясь в пучину рассуждений, блуждая разумом по безднам мироздания, где сумрачные тени, безумной чередой призраков прошлого и будущего проносятся сквозь существо, я все равно думаю лишь о том, как могу быть полезен ей... странно, для проклятого некроманта, порождения ада, нацепившего тело старика, подобно ветхой тряпке... почему я так вцепился в это? Почему не слушаю зова волков, подгоняющего меня в леса, на верную погибель? Я уже принял решение, что умру, как друид, посреди леса, чтобы никто не знал и не мучался, пытаясь разделить страдания никчемного старца. Эта смерть поистине красива, уж я, как маг стихии страдания и смерти, знаю в этом толк. Хруст снега, погребальный звон обледеневших елей и протяжный реквием, в котором переплетаются тысячи голосов снежных волков, именно так они провожают своего кровника, да обжигающий холодом тусклый свет луны, которая выбелила мои волосы и глаза... красивая смерть, достойная заклинателя демонов, мага стихии смерти. Что же заставляет меня оттягивать блаженное забвение? Ведь уже грядущей ночью, я мог бы покинуть черную башню... не знаю... или не хочу знать? Внутренний голос зловредно хохотал, действительно забавное зрелище — мудрец, познавший мироздание и тайные знания древних в растерянности. Что я прячу от самого себя, во что не хочу или не могу поверить? Что не хочу почувствовать? «Древние говорили...» — зазвучал в голове мой же голос, — нет... «Древние говорили, что жить — значит быть кому-то нужным»... эти слова из ветхой книги прозвучали ударом грома. Неужели я все еще хочу жить? Неужели мне так и не удалось побороть инстинкт, заставляющий человека бороться за жизнь? Действительно, рядом с ней я чувствую себя живым, я хочу быть нужным. Глупо это все, наверняка, ответ кроется не в этом, скорее всего, я просто ответственно отношусь к служению. Все, помысленое мной глупо: мир никогда не примет отверженного, а я, одев мантию темных наук, похоронил себя, обратного пути нет... а если я мертв, то не могу желать жизни и испытывать каких-либо эмоций и чувств, в частности, не могу ощущать себя «нужным» или «ненужным», «живым» или «мертвым». Последней надеждой стали Забытые земли, возможно, там хоть что-то изменится, хотя уже сейчас меня терзают предчувствия, что и этот «райский уголок» может обернуться кромешным адом... Вопрос о том, почему я привязался к ней, так и остается открытым, и лишь пески времени помогут старцу прозреть
— Что с тобой? Ты вновь задумался? — обеспокоено проговорила она.
— Да, волна размышлений накрыла меня и унесла далеко отсюда. Но, время вернуться к нашей беседе, о чем мы говорили?
— Ты сказал, что знания о происхождении существа, могут сказать многое о самом существе. Сказал, что о происхождении демонов ничего неизвестно. Но я не понимаю, мы же знаем, что они порождения мрака...
— И что с того? Это равносильно тому, что ты знаешь, что человек родился на земле, разве это говорит тебе хоть что-то о нем, его сущности и слабых местах?
— Нет... — задумчиво протянула она.
— Демоны — самые загадочные создания, и отчасти именно потому, что никто не знает, откуда они появились. Но, казалось бы, нам-то, призывателям, какое до этого дело?
— Не знаю, но если ты говоришь, что это так важно, то так и есть...
— Пошевели мозгами, я не хочу выступать в роли жестокого ментора, который только и может, что умничать... я стремлюсь к тому, чтобы ты сама развивала дар, а я только лишь наблюдатель, который изредка может что-то подсказать, или задать тему для беседы. Я не стремлюсь читать тебе нравоучения, но хочу, чтобы ты сама доходила до всего. Подумай, почему призывателю важно знать происхождение существа?
— Ну... — она напряглась, хотя, на мой взгляд, все было очевидно, — ведь для призыва существо необходимо уговорить... а если ты ничего о нем не знаешь, то...
— то просто невозможно, чем-либо завлечь его в этот мир. Есть одна вещь, на которую купится любой демон, но за всю историю человечества лишь два человека рискнули предложить такое, и, поверь мне, конец их пути был действительно ужасен... они предложили демонам душу...
— Какой ужас! Да лучше умереть, чем вот так отдаться тьме!
— Они и были на краю смерти. Я их не осуждаю, черный маг по любому не пройдет в Небесную страну, а оттянуть вечные мучения — слишком заманчиво для обреченного.
— Что?! То есть ты хочешь сказать, что всякий, кто хоть раз прибегал к помощи темной стороны — обречен на вечные муки?!
Конечно, я сразу понял, что она намекает на себя.
— Ну, это от мага зависит... Если он силу тьмы использовал против нее же самой, то нет, а вот если всю жизнь свою вредил людям — несомненно. Сила сама по себе ни черная и ни белая, мы предаем ей цвет деяниями, для которых ее используем.
— Хорошо. Складывается впечатление, что без пожертвования души, демона призвать невозможно.
— Однако это многим удавалось, — усмехнулся я, — здесь ведь дело совершенно другое, нежели со скелетами, у тех мозгов нет, а демон по умнее любого из нас, потому и говорить с ним надо на равных. Не пытайся выторговать у него помощь — проиграешь в любом случае, либо обречешь себя на вечные муки, либо не достигнешь желаемого.
— Но если торговаться бесполезно, то, как тогда подчинить демона своей воли?
— Подумай. Я удивляюсь: ты выросла среди людей, созданий, которые временами, пострашнее демонов, знаешь тонкости общения, и не можешь догадаться, на чем здесь можно сыграть?
— Я ведь с людьми общалась, а не с демонами... — возмущенно проговорила воительница.
— Я бы еще поспорил, что лучше... — саркастическая ухмылка вывела ее из себя, сдерживаться ей становилось все труднее.
— Не равняй людей с демонами, сколько бы зла они не причинили, добро, сотворенное ими, покроет это.
— Ох, и сомневаюсь... демоны, по сути своей, не творят зла, но склоняют к этому людей. Однако свобода выбора всегда остается за человеком, мы сами творим зло и виноваты в этом только мы. Это сложно объяснить, но со временем тебе станет понятнее.
— У тебя демоны, прямо ангелами получаются...
— Они испытывают людей. А вот то, что люди предпочитают зло добру — это уже выбор людей.
— Но зачем склонять к дурному?
— Такого их служение, и, кстати, когда призываешь демона нужно следить за своими словами, он может прицепиться к чему угодно, да так, что потом не отвертишься. Будь осторожна, стой на том, что служишь и потому демон тебе обязан. От этого им не уйти, хотя, безусловно, они будут пытаться сменить тему. Поразмысли над всем этим, а в следующий раз мы продолжим разговор, — сказав это, я направился в свою комнату, на верхнем этаже.
Да, непростой случай попался мне... хотя, на моей памяти, это вообще единственный случай, когда демонологии кто-то учит, обычно черной магией человек занимается по древним фолиантам, написанным величайшими некромантами. И тут нет какого-то глубокого смысла, сакраментальных материй, все просто: черные маги редко проживают долго, и потому просто не успевают передать свои знания ученику, для этого они используют книги. Разница в том, что при обучении личном, требуется свой, уникальный подход к каждому человеку, учащий под учащегося вынужден подстраиваться, а в случае с книгами происходит обратное. Там уже читатель вынужден подстраиваться под автора, если, конечно, ему нужно это знание... у меня была шальная идея обложить ее фолиантами, а самому предаться размышлениям, но это не выход: многое, описанное там, отпугнет ее. Дело в том, что большинство авторов склонны преувеличивать кровавость ритуалов и жестокость обрядов, они тем самым пытаются подчеркнуть, что имеют в своих руках страшную силу. Также и с призывом, помнится, что в главе, посвященной вызову демонов, описывается, как кровожадно будет расправляться демон с магом, который призвал его без крайне необходимости, а на самом деле, создание мрака просто-напросто свернет шею нерадивому некроманту. Многое, очень многое не соответствует истине. И я не могу подвергнуть разум юного создания подобной пытке. Даже мне, при каменном сердце было непросто читать некоторые вещи, хотя, с точки зрения эпической литературы — образы гениальные. Подчинить демона — задача непростая, я помню, как впервые призвал порождение мрак, от послушнической кельи камня на камне не осталось, все разнес. Признаться, если бы тогда не подоспел Корристо с магами огня, я бы, наверное, уже не смог сейчас вспоминать об этом моменте.
Демоны — воплощения хитрости, по большому счету они не имеют права сделать что-либо, пока человек не признает, что действительно призвал порождение тьмы от скуки. Но слово таит в себе великую силу, множество чувств, эмоций, переживаний, да, все, что есть в мирах, может выражено словом. Лишь только Бог неописуем, и все слова падут перед величием Всевышнего, ведь всякий дар снисходит от Него, Творца Света Первозданного, и, как дар меньше, Породившего его и не может иметь той же полноты, так и слово ничтожно перед величием Господа. Демоны пользуются двусмысленностью в словах, потому особенно опасны, ведь если хотя бы одну фразу призывателя можно будет истолковать так, как удобно демону, то вряд ли человек проживет еще хотя бы несколько минут... Если демон смог извратить слова и вывести из них, что его вызвал для развлечения — все, верная смерть. Хотя, ей уже приходилось справляться с демонами... впрочем, не стоит искушать судьбу дважды... даже у опытнейших воинов и магов бывают осечки. Вообще говоря, воин живет от битвы до битвы, прекрасно понимает, что, играя со смертью, однажды он не выйдет победителем. Однако это не убавляет его решимости и напористости, но, как не парадоксально, напротив, усиливает. Он скачет навстречу смерти и даже не думает тормозить, или же сворачивать на окольную дорожку, только вперед, в неизвестность. Став вечным странником, человеком, причастным к свершению судеб мира, я долго думал об этом, и понял, что по большому счету мы постоянно живем от одной возможности умереть, до другой, а кончается путь в тот момент, когда возможность становится реальностью. Вернее, жизнь начинается с этого момента, жизнь настоящая, вечная. Человеку трудно представить себе, что это такое, а, возможно, просто нереально. Ведь человек — ограниченное существо, мы живем в рамках времени, на замкнутой территории, и потому все, что не имеет границ — непредставимо для нас, мы скудоумны, какими бы гениальными не казались себе. В чем главное превосходство демонов? В разуме? Навряд ли... скорее, единственным их преимуществом и одновременно недостатком является отсутствие плоти. С одной стороны, это дает им возможность понимать надмирные бесконечности, с другой — лишает их возможности действовать в этом мире. Хм, я всегда поражался мировому дуализму, но, похоже, ему подвержено все мироздание, обитатели всех миров испытывают его, демоны, ангелы, все... и начало этому положено в первые мгновения вечности, при зарождении бытия, когда появился мой Бог, и таинственный оппонент, в существовании которого я уже не сомневаюсь. Все началось с существования и непрерывной борьбы Света и Тени, именно из-за этой борьбы в бытие вошла двойственность, а поскольку по масштабам своим борьба эта захватывает все мироздание, то и двойственность проникает во все сферы бытия, охватывает все миры и всякое создание, независимо от того, в каком из миров оно находится. Выглядит достаточно логично, получается, что и ангелы и демоны страдают от этого не меньше людей. Хм, возможно, борьба нынешних богов — образ, преуменьшенная копия того, что происходит на самом деле. Однако, если мой Бог — Бог любви, то, как Он может вести войну? Вот задачка... В том, что Он являет собой абсолютную любовь, сомнения быть не может. То, что я видел в мире нельзя и близко назвать любовью, ведь истинная любовь думает о другом, не устаревает, не исчезает, но дремлет, взывает, но не оглушает, таится, не говорит, но являет себя в делах, не пугает, но временами, дабы не быть забытой и выброшенной, напоминает о себе. Зовет, но не навязывает себя, предлагает, но не насилует, завоевывает, но не калечит, убивает, чтобы обновить и воскресить, светит и греет, не ослепляя и не обжигая. Терпеливо ждет в безропотности и мечтании, жестока в сражении за любимого, но снисходительна к поверженному. Если все это сложить вместе, то становится понятно, как Бог любви может воевать. Воюет Он не за Себя, но за нас, Своих непутевых, заблудших чад, которые в мировом дуализме, уже не могут свет отличить от тьмы. Действительно, что бы сделал отец, увидев, как его детей некто стравил между собой, да так, что не разнять уже, что брат убивает брата и кровь окропляет землю, вместо утренней росы? Жаль мне того человека, который затеял ссору между детьми. Есть такое понятие, как праведный гнев, и в данном случае, гнев отца будет праведным. Если истинный Бог, открывшийся мне в храмах Аданоса, сотворил всю вселенную, то и относиться он к ней как отец, из любви к своим чадам ведет за них войну, за каждого из нас... а мы не ценим этого, каждый из нас, я не исключение, ведь, как и прочие, окутан тиной грехов, возможно, даже сотворил побольше всякого живущего на земле. Но, если бы мы отчаивались после каждого грехопадения, то вряд ли человечество просуществовало долго. Любовь умеет прощать, как бывает, что девушка серьезно обидит юношу и даже того не понимает, а он сказать не может... но, услышав ласковое слово, пусть даже не извинение в прямую, он готов простить и забыть все. Так и Бог Любви готов бесконечно миловать и прощать, лишь бы мы знали о грехе и каялись, хотя бы хотели измениться. Бывает, что человек не может на данном этапе отказаться от страсти, но Господь ждет столько, сколько необходимо человеку, лишь бы успел исправиться до кончины.
В воздухе заметались вспышки алого света, очерчивая демоническую фигуру моего единственного друга, порождения ада с человеческим сердцем. Наконец, он окончательно материализовался в этом мире. Огромная когтистая лапа сжимала странный сверток, из которого виднелся край темной материи, что это он притащил?
— Не ожидал увидеть тебя, — искренне удивился я.
— Вновь отлыниваю от служения, — усмехнулся демон.
— Чем обязан такой чести?
— Ты ведешь очень опасную игру, двое богов ополчились на тебя, и вскоре направят сюда своих служителей, армии... все подняли воинственный флаг, ассасины, орки, паладины — все.
— Да, моя персона в последнее время вызывает слишком много интереса...
— Намного больше, чем должна бы... впрочем, я и не сомневался, что ты уйдешь с шумом, учитывая то, что ты уже натворил, и, тем боле то, что планируешь натворить... когда власть богов будет окончательно свергнута лишь ты и эта девчонка, да орочьи шаманы колдовать смогут, остальные. Уже сейчас каждая из сторон подготовила отряд специально обученных убийц, и скоро эти отряды направятся сюда.
— Да я понимаю, что местонахождение соей башни, в общем-то, никогда и не было тайной, у мохнатых тварей безумно длинный язык, невзирая даже на то, что по-человечески они едва говорят.
— Ты и сам понимаешь, что сказал орку — сказал всему миру. Но это, видимо, не очень тебя заботило...
— После нашего разговора о Забытых землях я решил, что не задержусь здесь надолго.
— Ты слишком самоуверен, — тяжело вздохнул демон, — и сам знаешь, насколько это опасно...
— А я не себе верю... знаешь, друг это тот, кому можно доверить все, включая свою жизнь...
Демон оскалился и опустил желтые глаза, с вертикальными, как у кошки, зрачками. Мой друг был смущен, сомневаюсь, что демонам говорят о доверии, однако, при этом, они, как никто другой, знают цену доверия. И это несложно понять, ведь если, к примеру, человек получает что-то всю жизнь, то он привыкает к этому, и, как следствие, перестает ценить. Вспомним королей, как они пресыщены золотом, все вокруг золотое, но благословенный металл теряет свою ценность, в то же время для нищего крестьянина, который с утра до ночи пашет и сеет, золотой 0 великая ценность. Так же и с доверием: существо, которому отродясь не верили, за одно теплое слово, слово доверия, готов вечность служить верой и правдой. Впрочем, я не ставил своей целью привязать к себе друга, подчинить его, ведь он и так будет верен мне до моей смерти, а возможно и намного дольше...
— Я... — наконец заговорил демон, потерявший дар речи, — я не знаю, что сказать...
— Глаза говорят намного больше, чем слова. Ничего не говори, я сам все вижу. Как ты узнал о планах всех гильдий?
— У нас, демонов, есть свои особые способности, среди которых есть одна, позволяющая нам преодолевать огромные расстояния в мгновение ока. За время, пока ты садишься — я несколько раз успею облететь весь мир, еще и в ад заскочить...
— Но как?.. — только и ахнул я
— Даже не пытайся понять этого. Ты, если уж и не человек, то все же создание этого мира. И, несмотря на все твое рвение к надмирным понятием, руководствуешься мирскими представлениями, в частности о времени и скорости. В земных понятиях я делаю невозможное, нов понятиях вечности — самые обычные вещи, ведь скорость становится немыслимой, если нет времени... ее ничто не ограничивает.
Я тряхнул головой.
— Если попытаться представить это — то можно и рассудка лишится...
— Потому и говорю — не пытайся!
— Ладно, и каков расклад?
— Дерьмовый расклад, — вздохнул он, — ассасины с отравленными кинжалами и ловкостью, которая обитателям земли снится не может. Орки в элитных доспехах с тяжелыми двуручниками и арбалетами, куча шаманов. Паладины с освященными и благословленными клинками, и несколько восточных магов, получивших силу Белиара, точнее открывших его силу в себе.
— Везет мне... ну, с ассасинами и орками проблем не будет, у них никудышная защита от магии, стоит мне руками взмахнуть и... сам понимаешь. А вот паладины и восточные маги... подожди, как они могли получить силу Белиара, если я изгнал магию из этого мира?
— Они стали хранителями силы, продав душу Белиару. Темный бог передал им часть своей древней силы, той, что была до сотворения магии и потому, она действует независимо от магии.
— Прекрасно... а поподробнее? В щедрости темного бога я не сомневаюсь, он, в отличие от людей, знает ценность души, и самоубийцу, который душу продаст, вознаградит щедро, мне даже не представить насколько...
— На самом деле, по силе они могут сравниться с тобой прежним.
— Прежним? — не понял я.
— До того, как ты получил силу дракона-нежити.
— Нда... неплохо, уже тогда я не жаловался... постой, ты хочешь сказать, что им доступны силы всех заклинаний, которые другие маги могли использовать лишь с помощью рун?
— Именно! Вся некромантия и вообще темная магия, магия воды. Одна радость, что магия огня осталась для них недоступной... они ж отвергли Инноса.
— Да и та невеликая, как раз с огнем я бы справился шутя.
— В темной магии тебе тоже нет равных...с ними не будет особых проблем, если ты, наконец, окончательно разберешься со своими новыми силами. Я прекрасно понимаю твои взгляды, что, мол, всему свое время, что дар сам открываться должен... но, пойми, что сейчас времени нет...
— И что ты предлагаешь? Ты хоть представляешь, с чем мы дело имеем? Лично я свои силы не очень-то представить могу, а случай с барьером навсегда отбил у меня желание экспериментировать с силами, о которых имею весьма смутное представление...
— Все ты правильно говоришь, но время не то, нет возможности ждать того светлого мига, когда твои силы раскроются во всей красе... пойми, что в ближайшем времени здесь окажутся три армии, с которыми тебе неизбежно придется столкнуться, а если твой безымянный друг не поторопится, то они нагрянут прямо сюда. Помнишь оборону башни в орочьих землях, посреди Менинталя?
— Такое не забывается...
— По сравнению с тем, что ждет тебя, если не поторопишься, то, что было там — легкая, едва заметная заворушка.
— Умеешь ты обнадежить...
— Не полагайся на случай! Да, шаманы в той деревеньке достаточно быстро обратились прахом, стоило тебе лишь пожелать. Однако не стоит рассчитывать на то, что так будет всегда. Подумай и о том, что когда ты познаешь силу, она перестанет быть угрозой всему мироздании.
— Однако дракон говорил, что знания откроются мне постепенно.
— Хм, в чем-то он прав... Сложная ситуация: с одной стороны тебе необходимо открыть, познать свою силу, с другой — это может оказаться неподъемным грузом, который просто раздавит твой бедный разум...
— Покорнейше благодарю...
— Готов поспорить, столь изящного метода самоубийства ты и помыслить не мог... — засмеялся он.
— Ты прав. Ладно, возможно я попрактикуюсь, совсем немного... как-нибудь.
— Только от башни отойди подальше, когда решишься... — сверкнул он клыками.
— Его башня волнует, а то, что я себя угробить могу, или небо на землю обрушить — это уже ерунда.
— Ну, себя ты явно не убьешь: сила никогда не подействует против своего хозяина, а вот мир уничтожить... да тоже вряд ли, думаю, максимум пару контенентов начисто выжжешь, хотя... кто знает?
— Ты когда-нибудь издеваться перестанешь? — устало вздохнул я.
— А я разве могу? Я ж демон, все-таки...
— Временами это кажется весьма прискорбным...
— Ты полегче, друг... ладно, пошутили и будет. На самом деле, все будет нормально, Бог не даст уничтожить Творение Его рук.
— Набожный демон?
— Среди нас сомневающихся нет...
— Чего только не увидишь, — поразился я, — так значит, ты считаешь, опасаться не стоит?
— Если Бог тебе силу дал, значит, знает, что ты с ней справишься... Максимум, пару лесов выжжешь, и то, если Ему это угодно будет.
— А как насчет абсолютной свободы?
— И кого ты обмануть пытаешься? Сам Анне объяснял, что свобода — весьма относительное понятие. Если ты даже захочешь мир уничтожить, Он не позволит, ведь творил его не только для тебя. Вот разрушать себя, уничтожать внутренний свой мир — сколько угодно, тут ты сам хозяин, и навредишь только лишь себе самому... а в таких масштабах...
— То есть в принципе, я силу по своему усмотрению использовать не могу... хотя, Он остановит на самом краю, в остальном...
— Полная свобода...
— Хорошо, считай, что убедил меня, возможно, поупражняюсь пару раз.
— На иной ответ я и не рассчитывал, — улыбнулся лукавый.
— Когда приступим? — вздохнул я.
— В каком смысле? — не понял он.
— Когда ты меня обучать начнешь?
Демон расхохотался.
— Я? Обучать? Ты сам подумай, что сказал. Во-первых, я — демон, а не высокопарный ментор, облаченный в почет и светлое одеяние, наподобие того, что носят твои бывшие собратья по ордену, а, во-вторых, эти знания намного древнее меня, и потому недосягаемы.
— А кто ж, если не ты?
— Самому придется разбираться... тебе ж ведь не привыкать...
— Что верно, то верно, с детства так и было. Но я даже не знаю, с чего начать...
— Какие ж вы, люди, смешные... беспомощные и, в какой-то степени, глупые. Вот ты человек учишь, а как самому освоить что-либо...