Целая «струя европейских идей» была внесена в Россию реформами Петра, которые воплощались в жизнь в последующие эпохи развития российского общества, — писал Кавелин. Это относится, прежде всего, к идеям социальной свободы и равенства, осуществлением которых стала отмена в 1861 г. крепостного права.
В отличие от других западников К.Д. Кавелин более терпимо относился к славянофилам. Он понимал их стремление осмыслить особенности исторического развития русского народа, его национального самосознания и культуры. Однако, считал он, не стоит при этом игнорировать опыт культурного и политического развития стран Запада, усвоение которого в России стало фактом. Он писал, что «идеалы и славянофилов, и западников были одинаково чисты, возвышенны и безукоризненны». Примером этому, по его словам, служат труды не только его сторонников, но и оппонентов, в том числе А.С. Хомякова, которого он называл «замечательным диалектиком», а также И.В. Киреевского и Ю.Ф. Самарина, о которых он отзывался как о широкообразованных и благородных людях. Столь же объективно старался оценить роль славянофилов и западников в развитии русской общественно-политической мысли А.И. Герцен. Он остроумно заметил, что у славянофилов и западников была одна любовь, но неодинаковая. Те и другие испытывали чувство безграничной любви к России и ее народу. Однако, продолжал Герцен, — «мы, как Янус, смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно».
Политические взгляды русских революционных демократов
Это направление русской общественно-политической мысли представлено не только именами А.И. Герцена и В.Г. Белинского, но и Н.П. Огарева, Н.Г. Чернышевского и Н.А. Добролюбова.
|
|
Социально-политическая направленность взглядов А.И. Герцена и Н.П. Огарева (1813—1877) выражена в их многочисленных высказываниях о необходимости демократического переустройства российского общественного и государственного строя революционным путем. В этом заключается суть их революционного демократизма. Если до отмены крепостного права у А.И. Герцена и Н.П. Огарева еще были серьезные колебания между либерализмом и революционным демократизмом, то после этого они все более склонялись к идее революционного преобразования общества. Правда, в революции, происходящие в странах Западной Европы в 40-х годах XIX столетия, они верили все меньше, однако рассчитывали на возможность иных, более подходящих для России путей демократического преобразования общества.
Они были убеждены в неизбежности прогрессивного развития общества, в ходе которого устаревшие его формы будут заменены новыми, отвечающими интересам широких народных масс. «Отрицание — мой Бог. В истории мои герои — разрушители старого», — заявлял Белинский. По его мнению, неизбежно должны быть разрушены патриархальный уклад российской жизни и сохраняющееся пока самодержавие. Ему вторили Герцен и Огарев. Они отмечали, что крепостное право было отменено лишь формально, что «личных прав для крестьян, вышедших из крепостной зависимости, не существует».
Между тем, писал Огарев, из уничтожения крепостного права должен был последовать целый ряд преобразований, прежде всего: освобождение крестьян и приобретение ими реального права на землю; уничтожение помещичьего владычества и разного рода «народоедных учреждений»; преобразования в области судоустройства; всесословная выборность суда и управления. Ничего этого осуществлено не было. Вопрос о демократизации социально-экономического и политического строя России по-прежнему стоял очень остро.
|
|
Герцен указывал на более прогрессивный характер капиталистического строя по сравнению с феодальным, однако не считал его идеалом. Он отмечал, что, кроме известных достижений в экономической и политической области, у нового общественного строя было слишком много негативных сторон и основная — эксплуатация новыми хозяевами наемных работников, что роднит новое общество со старым, феодальным. Помещик, который берет страшный процент с земли, и фабрикант, который богатеет за счет своего работника, составляют только видоизменения одного и того же социального паразитизма, писал Герцен. Все говорит о том, что в буржуазном обществе нет социального равенства. Его нет, прежде всего, в отношениях между буржуазией и наемными работниками, «хозяином и рабочим». Нет его и в политических отношениях между ними. По словам Герцена, буржуазия — это «единственное сословие, имеющее все политические права...». Утвердившееся же формальное равенство перед законом при капитализме он характеризовал как «оптический обман», скрывающий фактическое неравенство различных слоев населения.
А.И. Герцен указывал, в частности, на следующие основные «элементы» преобразования российского общества, большинство которого составляло крестьянское население: «Право каждого на землю. Общинное владение ею. Мирское управление. На этих началах и только на них может развиваться будущая Русь». И далее: «в мирском начале наших коммун лежит великая основа самоуправления».
|
|
К указанным преобразованиям, по мнению Герцена и Огарева, следует добавить такие, как ликвидация сословий, отмена института назначаемого чиновничества и «организация управления выборными лицами». Все это отвечало их представлениям о принципах подлинной демократии, реализуемых в области государственной жизни.
Дальнейшее развитие их взгляды получили в работах Николая Гавриловича Чернышевского (1828—1889) и Николая Александровича Добролюбова (1836—1861). Как и их предшественники, они решали проблемы политической жизни российского общества, опираясь на опыт не только России, но и стран Западной Европы. Например, Чернышевский положительно оценил требования, выдвинутые демократическими силами Англии в середине XIX в. в так называемой «Народной хартии». Требования касались демократизации выборов в английский парламент и его деятельности и сводились к всеобщему избирательному праву; ежегодным парламентским выбором; выплачиванию жалованья членам палаты общин, «чтобы люди без состояния могли принимать на себя звание депутатов»; выборам посредством тайного голосования, чтобы обеспечить независимость избирателей; перераспределению избирательных округов, чтобы число депутатов от каждого округа было соразмерно его населению; отмене имущественного ценза для кандидатов в депутаты парламента, «чтобы нация могла избирать своих депутатов без различия между богатыми и бедными». По мнению Чернышевского, осуществление подобных требований при известных условиях могло бы стать частью демократических преобразований политической жизни российского общества.
Все российские революционные демократы исходили из того, что демократизация политической жизни общества должна вести к социальному и политическому освобождению личности, расширению ее гражданских прав и свобод, созданию условий для ее духовного развития. В связи с этим представляет интерес высказывание Герцена о том, что «нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены внутри». Речь идет о внешней и внутренней свободе личности. Ее внутренняя свобода связана с ее духовным развитием, прежде всего с ее способностями разбираться в той или иной системе духовных ценностей и действовать в соответствии с ними, в конечном счете с ее свободомыслием и готовностью брать на себя ответственность за свои действия. Обладая такого рода внутренней свободой, личность сможет более целесообразно пользоваться внешней свободой, идущей от внешних обстоятельств ее жизнедеятельности, в том числе ее политической и правовой свободой. Разумеется, дело не в неограниченной свободе. Такое анархическое понимание свободы они отрицали. Имеется в виду свобода личности в рамках существующих социальных норм, прежде всего политических и правовых, создание условий для ее всестороннего развития и свободного проявления ее творческих способностей.
Важное место в учении революционных демократов отводится проблемам деления общества на различные социальные слои и классы и социально-классовой борьбы. Как заявлял ранее В.Г. Белинский, буржуазия в начале своего социального восхождения не отделяла своих интересов от интересов народа. Когда же она превратилась «из борющейся в торжествующую», она забыла о народе и его интересах. Для защиты собственных интересов она использует силу государства вплоть до насильственного подавления народа. И Белинский делает вывод: «Не годится государству быть в руках капиталистов. Это люди без патриотизма, без всякой возвышенности в чувствах. Для них война или мир значат только возвышение или упадок фондов — далее этого они ничего не видят».
Н.Г. Чернышевский указывал на экономическое основание социальной расчлененности общества. Таковым он считал способы получения доходов и их источники. «По выгодам все европейское общество разделилось на две половины: одна живет чужим трудом, другая своим собственным». Отсюда и противоположность их социальных интересов. Одна из них заинтересована в сохранении существующих отношений, при которых она может присваивать чужой труд, интересы другой — изменить существующее положение так, чтобы «трудящийся человек пользовался всеми плодами своего труда». «Это разделение общества, основанное на материальных интересах, отражается и в политической деятельности».
Резкой критике Чернышевский подверг реформистскую тактику либералов, прикрывавших, по его мнению, свое стремление к сохранению старого режима фальшивой декламацией о «прогрессе», «свободе», «благе народа». Он признавал только такие реформы, которые «основываются на расширении свободы или ведут к ней». Речь идет прежде всего о политических свободах и правах людей, касающихся избирательного права, свободы их политической деятельности, а также свободы получения образования, благодаря которой расширяются возможности социальной жизнедеятельности личности во всех сферах жизни общества, в том числе политической. В любом случае, считал Чернышевский, реформы имеют «характер паллиативного (половинчатого)средства, и рекомендовать их принятие надобно только в тех случаях, когда нет надежды на проведение мер более широких».
Не лучшего мнения о либеральных реформах был Н.А. Добролюбов. Он писал: «...наши либералы и реформаторы отправляются в своих проектах от юридических тонкостей, а не от стона и вопля несчастных братьев».
Однако он был преисполнен исторического оптимизма и верил в то, что «в лучшей части» российского общества все более вызревают «любовь к страждущим и притесненным, желание деятельного добра». Грядет время осуществления великих идей: «...теперь в нашем обществе есть уже место великим идеям и сочувствиям, и недалеко то время, когда этим идеям можно будет проявиться, на деле».
Речь идет об идеях революционного преобразования общества на основе принципов демократии. Для этого, по словам Добролюбова, необходимо, кроме прочего, широкое просвещение народа, его воспитание на прогрессивных моральных и политических ценностях и объединение на базе общих интересов. В статье под примечательным названием «Народное дело» Добролюбов выражает тревогу по поводу того, что «народ наш живет так разрозненно, так мало проникнут сознанием общих интересов». Не меньше его тревожило то, что российский народ был «мало образован», а «всеми средствами образованности» и их плодами владели «неработающие классы общества, которым нет никакой выгоды передавать оружие против себя тем, чьим трудом они до сих пор пользовались даром».
Революционные демократы исходили из того, что преобразование общественного и государственного строя России может произойти в результате революционных действий широких народных масс. А это не исключает применения революционного насилия. Чернышевский выдвинул идею народной революции, которая может произойти «из существующих общественных отношений» и будет направлена на изменение государственного строя в интересах трудящихся масс.
Основная цель народной революции — социализм. Путь к социализму многим революционным демократам виделся через общину. Эта идея нашла всестороннее обоснование в учении А.И. Герцена о русском социализме. Община представлялась ему экономической и социальной основой социалистического образа жизни людей, коллективного решения ими «общих вопросов», касающихся всех и каждого, а также основой развития самоуправления. В то же время предполагалось, что каждый член общины должен обладать определенной самостоятельностью и свободой в решении своих семейных и личных проблем. Экономически такая самостоятельность закреплялась в, праве каждого крестьянина на свой надел земли. По мнению Герцена, это право, накрепко связывающее крестьянина с землей, должно гарантировать ему надежный источник существования и экономическую независимость. В итоге община могла бы стать такой формой социального общежития, в рамках которой наилучшим образом взаимодействовали бы личные и коллективные (общинные) интересы людей.
При этом Герцен постоянно подчеркивал, что национальные особенности развития русского народа не должны изолировать его от процесса развития мировой цивилизации. Он указывал на необходимость творческого использования опыта Западной Европы и современной науки.
Задача новой эпохи, в которую мы входим, состоит в том, чтобы на основаниях науки сознательно развить элементы нашего общинного самоуправления до полной свободы лица, — писал Герцен. Как видим, свобода личности выступает в качестве главной цели общинного социализма, а наука и общинное самоуправление — в качестве важнейших средств ее достижения. Таким образом, в учении Герцена о русском социализме органически соединились национальные особенности развития России и ценности мировой цивилизации.
Более радикальных взглядов придерживался Н.Г. Чернышевский. Он призывал к установлению в России республиканского строя, хотя в отдельных высказываниях соглашался с возможностью установления конституционной монархии. При этом он полагал, что царь должен учитывать интересы народа, исходить из них, а народ должен иметь право смещать неугодного царя и избирать другого. Расставшись со временем с подобными взглядами, Чернышевский пришел к мысли, что народная революция, к которой он призывал, должна привести к «народному правлению». Наиболее прогрессивным обществом он считал социалистическое, а наилучшей формой государственного устройства — демократическую республику, при которой, по его мнению, могла быть обеспечена вся полнота гражданских и политических прав и свобод для каждого человека.
Н.Г. Чернышевский ближе, чем другие революционные демократы, подошел к идеям народничества и отчасти марксизма. Его называют непосредственным предшественником русского революционного народничества.
Политические воззрения представителей русского революционного народничества
Революционное народничество как бы завершает течение русской политической мысли, идущее от революционных демократов Герцена, Белинского, Чернышевского, Добролюбова. В новых исторических условиях 70—90-х годов XIX в. его представители по-своему обосновывали необходимость изменения общественного строя России. Однако народничество не представляло собой единого общественно-политического течения, в нем выделяют различные направления, представленные, прежде всего П.Л. Лавровым и Н.К. Михайловским, а также М.А. Бакуниным, П..Н. Ткачевым.
Петр Лаврович Лавров (1823—1900) в своих работах «Исторические письма», «Государственный элемент в будущем обществе», «История социализма и русское движение», «Задачи понимания истории» и других пытался обосновать свое понимание исторического процесса, эволюцию человеческой мысли, в том числе политической. В анализе общественных явлений, в центре которого мыслится человек с его сознанием и волей, он применял так называемый субъективный метод. Внешний общественный мир, в том числе разного рода политические явления, рассматривается как результат деятельности «критически мыслящих личностей» в соответствии с их потребностями, интересами, целями и идеалами. Ко всем общественным явлениям, по словам Лаврова, «приходится прилагать субъективную оценку», чтобы выяснить, насколько они соответствуют тем или иным интересам и идеалам людей, и исходя из этого определять их историческую значимость. В осуществлении соответствующих нравственных идеалов он видел «единственный смысл истории».
В изучении политической и других сфер жизни общества особое внимание П.Л. Лавров уделал побудительным мотивам деятельности личностей, обусловленным потребностями, интересами и идеалами. Первостепенное значение он придавал «солидарным» действиям людей, направляемым их общими интересами. Отсюда задача: понять формы солидарности, а также условия ее упрочения и ослабления при разном уровне развития людей и форм общежития. Солидарные политические действия людей — основной способ достижения ими политической свободы. Об этом часто говорил Лавров, указывая на то, что солидарность формируется на основе общих политических интересов и целей, в которых живет «неуничтожимое сознание свободы».
Исходным принципом взаимоотношений людей Лавров называл справедливость, поясняя, что она проявляется в «равном праве на достоинство всех людей», в их равноправии. Однако в прежнем и современном обществе много несправедливости. Существует эксплуатация одних классов другими, угнетение слабых в экономическом и политическом отношениях наций более сильными, социальное неравенство и неравноправие различных групп людей и отдельных личностей. Говоря об экономической основе классовой борьбы пролетариата и буржуазии, Лавров подчеркивает, что она неизбежно ведет к борьбе за политическую власть, а цель пролетариата в этой борьбе — «передать все орудия труда в руки коллективности рабочих и прекратить в корне всякий незаработанный доход». В этом, по его мнению, заключается реализация важнейших элементов «идеала справедливого общежития».
Такому идеалу более всего соответствует общество, основанное на коллективном труде, социальном равенстве, политической и нравственной солидарности, — социалистическое общество. На пути к нему, заявлял Лавров, необходимо свергнуть эксплуататорские классы и уничтожить буржуазное государство. Сделать это должны поднявшиеся на революционную борьбу народные массы. Но для этого их надо просветить относительно сущности общественного строя России, развернувшейся в ней классовой борьбы, а также основных политических институтов, прежде всего государства. А это уже — задача интеллигенции.
В работе «Исторические письма» Лавров обосновал концепцию государства как института социально-политического и правового насилия. Согласно этой концепции, государство возникает в результате договора между собой меньшинства наиболее влиятельных членов общества, которое заставляет всех остальных членов общества исполнять данный договор. Государственные требования могут исходить от отдельного лица, государственного учреждения или выборного совета. Если эти требования не выполняются добровольно, их выполнение обеспечивается принудительной силой государственных органов.
Лавров показывает, что государственное принуждение, основанное на договоре меньшей части общества и направленное против большей его части, заведомо несправедливо и, следовательно, «противоречит понятию о прогрессе».
Однако теоретически можно представить ситуацию, в которой «государство все более принимает характер союза лиц, заключающих свободный договор и свободно его изменяющих». В этом случае принудительность государственного договора уменьшается, а государственный союз, основанный на нем, все более «приближается к общественному». Но это лишь в идеале, и скорее всего утопическом. В действительности же, по словам Лаврова, «нельзя ничего ожидать иного от современного строя, кроме обязательного подчинения большинства условиям, установленным меньшинством». Поэтому остается один выход — борьба против государственного деспотизма за демократизацию всей общественно-политической жизни общества, расширение политических прав и свобод каждого человека, создание условий, «допускающих действительное участие в политической деятельности почти всех взрослых личностей». Необходимо также добиваться смягчения принудительности закона, ибо от пресса этой принудительности страдает народ, и более всего представители интеллигенции, критически мыслящие личности.
П.Л. Лавров писал также о необходимости повышения «научности общегосударственных законов», которые должны быть направлены главным образом на осуществление жизненных интересов общества и каждой личности. Все это привело бы к тому, что государственный договор «сделался бы, с одной стороны, свободным договором личностей, с другой — результатом науки. Государственная связь перешла бы почти вполне в связь свободного общества».
В работе «Государственный элемент в будущем обществе», вышедшей через несколько лет после «Исторических писем» и, судя по всему, написанной под определенным влиянием марксизма, Лавров в какой-то мере отошел от прежних умозрительных формулировок относительно сущности государства и высказывается об этом более определенно. Он прямо заявляет, что буржуазное государство враждебно народу, служит эксплуататорам, сохранению буржуазного экономического и политического строя. Поэтому трудящиеся массы, борясь за социализм, должны «разрушить современное государство и создать нечто новое». В этих высказываниях революционного народника П.Л. Лаврова заключалось как важное для народных масс разъяснение сущности буржуазного государства, так и один из главных пунктов программы их революционной борьбы.
Также важным было разъяснение Лавровым характера перехода России к социалистическому общественному строю. Он подвергал критике идеологов русского либерализма, которые, по его мнению, не шли дальше провозглашения лозунгов свободы и демократии, были очень непоследовательны в практической борьбе за осуществление этих лозунгов. По словам Лаврова, либерализм «оказался ниже своей задачи» во многих отношениях, прежде всего в своем доктринерстве и соглашательской политической тактике. В отличие от либералов он считал, что «история в своем многовековом течении выдвинула социализм как современный способ решения задач прогрессивного человечества».
Будучи в эмиграции, Лавров в своем ответе группе офицеров из России писал: «Я надеюсь, удастся приблизить час победы социализма и час политического переворота в России». В статье «Русской социально-революционной молодежи» он высказался столь же определенно: «Единственный путь спасения нашей Родины — путь народной социальной революции».
Как подчеркивал Лавров, народная социальная революция не ограничивается захватом власти и устранением старого правительства, т. е. решением чисто политических задач. Она означает изменение всего общественного строя, и, прежде всего его экономических основ, ликвидацию эксплуатации человека человеком и установление социального равенства. И как вывод: «...революция есть один из необходимых элементов прогресса». По мнению Лаврова, движущими силами народной социальной революции должны быть крестьяне, составляющие большинство народных масс России, революционная интеллигенция и нарождающийся «рабочий пролетариат». Руководящая роль в ней должна принадлежать революционной интеллигенции, основная задача которой — просвещение народных масс и организация их на борьбу за свои права и политическую власть.
Настоящая революция наступает тогда, когда в среде масс вырабатывается интеллигенция, способная дать народному движению организацию, которая могла бы устоять против организации их притеснителей.
Он считал, что для лучшей организации революционного движения народных масс необходимо создание революционной партии, выражающей их экономические, политические и духовные интересы.
Политические взгляды П.Л. Лаврова разделял Николай Константинович Михайловский (1842—1904). В анализе политических и других общественных явлений он также придерживался субъективного метода, обосновывая и творчески развивая его. Он не отрицал влияния объективных экономических, политических и других условий жизни людей на их деятельность и поведение. Более того, Михайловский пытался выяснить взаимодействие самих этих условий. Он считал, что на развитие экономических процессов оказывают существенное влияние политические, нравственные и другие явления общественной жизни, что «совершенно немыслимо понять и объяснить экономическое положение общества, не принимая в соображение других социальных факторов». Особенно подчеркивал он роль государства, которое «никогда вполне не отказывалось от роли экономического регулятора» и «в принципе всегда считало вмешательство в хозяйственную жизнь своим правом». Сегодня это звучит весьма актуально. Однако в центре анализа Михайловским любых явлений общественной жизни, в том числе политических, остается человек, выражающий свое активное отношение к этим явлениям исходя из своих интересов.
Подобный подход логически подвел Михайловского к выводу о существовании «двуединой правды», а именно правды-истины и правды-справедливости. При этом правда-истина выражает объективное положение вещей, а правда-справедливость заключает в себе их оценку с позиций интересов того или иного субъекта.
Безбоязненно глядеть в глаза действительности и ее отражению — правде-истине, правде объективной, и в то же время сохранять и правду-справедливость, правду субъективную — такова задача всей моей жизни.
Идея взаимосвязи в общественной жизни истины и справедливости легла в основу формулы прогресса Н.К. Михайловского, согласно которой прогресс общества заключается в создании условий для всестороннего развития и свободной жизнедеятельности каждой личности. В этом, по мнению Михайловского, состоит высшая социальная справедливость, которая может быть достигнута путем совершенствования всех сторон жизни общества на основе развития науки. Данная формула в основном совпадает с пониманием общественного прогресса Лавровым, который указывал на то, что за незначительными исключениями истина распространяется и укрепляется мирным путем, а справедливость воплощается путем революции.
Н.К. Михайловский, хотя и не всегда последовательно, придерживался революционных идей. Он писал о том, что существующее в России социальное неравенство между богатыми (помещиками и буржуазией) и бедными (широкими народными массами), экономическое и политическое притеснение бедных, полное отсутствие свободы личности противоречат элементарным требованиям общественного прогресса. По его словам, эксплуататорский характер общественного строя России проявляется в том, что одни обладают богатством и властью, свободой и всеми политическими и гражданскими правами, другие же влачат бедное, бесправное, рабское существование. К тому же существующий экономический механизм производства и распределения постоянно воспроизводит «элементы богатства и нищеты, свободы и рабства». «Губительная сила» этого экономического механизма дополняется «политическими и юридическими придатками», т. е. деятельностью государственных и правовых органов, защищающих существующий экономический и политический строй общества.
Михайловский указывал на то, что российская монархия во всем поддерживает буржуазию, прячущуюся «в складках царской порфиры», и что самой буржуазии «так удобнее расхищать народное достояние и присваивать народный труд». Даже конституционная монархия не сможет решить проблем борьбы труда и капитала, не устранит эксплуатации человека человеком и «не принесет разрешения социального вопроса». Поэтому, считал Михайловский, неизбежна политическая борьба народа против существующего общественного строя, за введение и укрепление представительной, избираемой народом власти, за расширение гражданских и политических прав граждан. Один из основных девизов политической борьбы революционных масс, по Михайловскому, — «земля и воля».
Путь к будущему обществу, по его мнению, может быть проложен через крестьянскую общину. В этом он был солидарен с многими революционными демократами и народниками. Он считал, что община могла бы стать социально-экономической и нравственной основой крестьянского социализма. При этом он утверждал, что община вовсе не становится поперек дороги промышленному прогрессу, однако ограждает крестьян «от бурь промышленной конкуренции»1.
С позиций крестьянского социализма Михайловский отрицал какое-либо значение марксизма для России. По его мнению, марксизм остается чисто западным явлением и не отражает происходящих в России экономических, политических и идеологических процессов. «Идеи и интересы, с которыми он (марксизм)борется, слишком еще слабы у нас», — писал Михайловский. В то же время он, как и Лавров, критически относился к русским либералам, считая, что их деятельность во многом направлена на то, чтобы «наложить новое ярмо на народ».
Другое направление русского революционного народничества представлено Михаилом Александровичем Бакуниным (1814—1876). Он призывал «перестроить весь мир на новых, анархических началах». Термин «анархия» означает безначалие, безвластие. По словам Бакунина, «старый мир должен пойти на слом, а новый выстроен на началах безгосударственности». Суть анархии им была выражена так: «предоставьте вещи их естественному течению». Отсюда вывод: свобода личности как ее естественное состояние не должна нарушаться никакими государственными институтами. Тем самым рисовался «новый анархический строй, в котором не будет ни притеснителей, ни притесняемых, ни государства, ни собственности, ни обязательного труда, ни дисциплины». Бакунин исходил из того, что свобода личности может проявляться только в обществе через различные формы ее свободной творческой деятельности. Отсюда требования к обществу: создание условий, в которых такая деятельность была бы возможна для всех, людей. Однако могут быть и другие проявления свободы человека, а именно «бунт против всякой власти — божеской и человеческой, — если эта власть порабощает личность».