Международное сотрудничество в области культуры в межвоенный период сыграло положительную общественную роль. В политическом плане оно содействовало формированию антимилитаристских настроений мировой интеллектуальной элиты. Однако выдвинутая ею идея «морального разоружения» не смогла приобрести решающего значения в сфере межгосударственных отношений, ибо в своей основе не затрагивала истинных причин возникновения мировых войн. К тому же сторонники «морального разоружения» не были способны без материальной и организационной поддержки государств и Лиги Наций оказать действенное влияние на настроения политических деятелей. Однако провозглашенный ими
351 идеал - мир без войн - и сегодня является плодотворной основой антивоенного движения.
Во второй половине 30-х годов политикам удалось разобщить интеллектуальную элиту, использовать часть её для обоснования и пропаганды собственных идей. Концепция общеевропейской культурной традиции была применена при разработке бесперспективной политики «умиротворения». Мысль о том, что лучше договориться с "европейским политиком Гитлером", чем сближаться с "непредсказуемым кремлевским сидельцем", привела к соглашению с агрессором за счет других народов. Утвердившиеся в международном праве "двойной стандарт", право "сильного" диктовать свою волю "слабому" в международных отношениях ничего, кроме разочарования и пессимизма в интеллектуальной среде, не дали. В конечном итоге надежда на возможность предотвращения войны уступила место вполне понятному, но иллюзорному представлению о том, что можно будет каким-либо образом избежать втягивания собственной страны в европейский военный конфликт. Такая позиция вела к утрате политической воли и инициативы в борьбе за мир. На этом фоне выросли настроения автаркии, ослаб интерес к международному сотрудничеству. Вновь как и накануне Первой мировой войны распространились экзистенционалистские представления о принципиальной непознаваемости мира и человеческой души, о мифологизированности сознания. Философия абсурда, возникающая во второй половине 30-х годов, провозглашала бессмысленность человеческого бытия. Интеллектуальные круги не смогли найти духовной опоры, которая позволила бы им выработать позитивную программу выхода из тупиковой ситуации. Мир стремительно скатывался к новой
352 мировой войне. Так, европейским политикам «не хватило ума» использовать мощное движение творческой общественности с целью предотвращения новой мировой войны. Искреннее и благородное стремление интеллигенции внести свой вклад в позитивное развитие международной обстановки оказалось не востребованным на политическом уровне. Существенным оказался и фактор времени. Политики быстрее реагировали на изменяющуюся политическую ситуацию, чем деятели культуры. Последние оказывали влияние на политическое развитие опосредовано через общественное мнение. Инерция массового общественного сознания проявлялась в том, что новые идеи внедрялись в него постепенно, воспринимались первоначально с недоверием, усваивались фрагментарно, на эмоционально-чувственном уровне. Общество, с точки зрения развития общей культуры, оказывалось оторванным от своей интеллектуальной элиты. Тем не менее, иногда международное сотрудничество позволяло в этой сфере преодолеть национальную замкнутость, привлечь внимание общества и авторитетно поддержать гуманистические новеллы.
Глубокое влияние на общественное мнение того времени оказали идеи антифашизма, которые формировались и активно пропагандировались в рамках международного культурного сотрудничества в 30-е годы. Деятели культуры раньше политиков осознали степень опасности фашизма для человеческой цивилизации. Их активность в борьбе с «чумой XX века» в решающей мере способствовала формированию антифашистского сознания в широких слоях населения. Благодаря этому уже в начале 30-х годов фашизм так и не смог осуществить значительной духовной экспансии за пределы консервативно настроенных кругов. В сфере
353 его влияния оказалось ограниченное число стран и достаточно узкие слои населения. Именно в недрах международного культурного обмена сформировалась та духовная основа, вокруг которой в годы Второй мировой войны сплотились народы широкой антигитлеровской коалиции.
Международный культурный обмен между двумя мировыми войнами способствовал прогрессу человеческой цивилизации в интеллектуальной сфере. Особенно зримо это влияние проявилось в естествознании и технике. В научной сфере были заложены основы для решения энергетической, сырьевой и продовольственной проблем человечества на длительную перспективу. Международное сотрудничество обеспечило формирование единой системы понятий и терминов, что давало возможность национальным научным школам и отдельным ученым из разных стран осуществлять научный поиск в рамках общемировых усилий. Обмен научной информацией был упрощен, результаты исследований оказались легко сравнимы, что позволило быстро определять наиболее перспективные направления исследований, выявлять нерешенные проблемы, устанавливать междисциплинарные связи. В период 20 - 30-х годов быстро развивается процесс преодоления отраслевой замкнутости в науке. Появляется значительное число научных исследований и целые научные направления "на стыке наук". Масштабы и глубина научных исследований вновь требуют от ученых воссоздания общей картины мира, возрастает значение, еще не до конца осознанное современниками, общей научной теории.
В фундаментальных исследованиях первой половине XX в., как и в XIX в., гениальные одиночки, «ученые-затворники» были в состоянии, подобно А. Эйнштейну, создавать теории, опреде
354 лявшие развитие отдельных наук на многие годы вперед. Но и они не могли в своем творчестве не опираться на широкий поток научной информации, основанный на результатах разнообразных исследований ученых многих стран. Научное творчество, оторванное от широкого международного научного сообщества, стало невозможным. Характер индивидуального творчества все чаще стал определяться доступностью самих результатов исследований, полученных учеными разных стран. Международные конгрессы, конференции, другие формы обмена информацией приобрели систематический характер. В это время координация усилий на мировом уровне в научной деятельности стала регулярной практикой.
Международное сотрудничество способствовало ускорению внедрения достижений фундаментальных наук в жизнь. С ростом требований к практической значимости результатов исследований активизировались международные формы сотрудничества в области опытно-конструкторских, медицинских и других прикладных отраслей знаний. В межвоенный период характерным становится систематическое проведение международных форумов для обмена информацией в промышленно значимых сферах научных исследований. Распространенной практикой становится организация на коммерческой основе передачи передового научно-технического и производственного опыта, приглашение для работы иностранных специалистов. Милитаризация такого рода деятельности в предвоенные годы существенно ограничила возможности международного сотрудничества. Но в целом оно обеспечило значительное ускорение научно-технического прогресса в индустриальном развитии, во многом определив высокий уровень вовлечения в хо
355 зяйственный оборот ресурсов планеты и обеспечив массовое производство сложной техники повышенной единичной мощности и высокой надежности. Характер и темпы индустриального развития стран во многом стали зависеть от сознательно проводимой научно-технической политики. Опытно-конструкторская деятельность и научно-технические исследования стали составной частью современного производства. Но достижения в этой области, способствуя ускорению темпов совершенствования образа жизни, повышения качества ее комфортности и уровня благосостояния населения, одновременно порождали технократические иллюзии о возможности с помощью только научно-технических достижений решить все проблемы человечества.
Международный культурный обмен способствовал плодотворному сотрудничеству в области гуманитарных знаний. Его содержание определялось стремлением выработать светское понимание гуманизма, которое, опираясь на новое философское понимание человека и мира, было бы свободно от разделяющих человечество национальных и конфессиональных рамок. В центре внимания оказалась природа человека, ее соотнесение с социальным бытием, культурным развитием и основными институтами общества, разработка рационально сформулированной на этой основе системы морально-этических ценностей, научно обоснованного способа организации общества. Были предложены идеи, заложившие основы развития гуманитарных знаний во второй половине XX века. Однако сформулировать общезначимую гуманистическую концепцию не удалось. Противоречивость межвоенного периода оказалась столь глубокой, что распространились представления о неизбежности дегуманизации общества, о непреодолимой разделенности челове
356 чества на цивилизации и о закономерном характере, присущем человеческой природе, военных конфликтов. Решение основных проблем человеческого бытия виделось в национальных рамках или в границах одного типа цивилизации. Представление о государстве, принадлежащем другому культурно-историческому типу, являлось достаточным основанием для отказа от активного сотрудничества в разрешении конфликтных ситуаций на международной арене. Представители политической и интеллектуальной элиты демонстрировали ложно понимаемую солидарность, боялись преодолеть "цивилизационный конформизм". Возникавшее отчуждение в духовной сфере приводило к разобщению сил в преодолении назревавших проблем. На этой почве еще до начала Второй мировой войны милитаризм одержал свою первую победу в духовной сфере. В целом в первой половине XX века еще более усугубился дисбаланс научно-технического и гуманитарного аспектов прогресса человеческой цивилизации. Потребительское отношение к науке и технике укрепило позиции принципа целесообразности в представлениях об обществе и человеке. Ради ложно понятой пользы считалось возможным пренебречь человеческой жизнью. Рационалистический подход отчасти подменил собою морально-этические и нравственные критерии в гуманитарной области. Прикладные науки и техника развивались быстрее, чем представления о цивилизованном использовании их достижений в человеческом обществе. Процесс формирования морально-этических норм отставал от быстро меняющегося образа жизни человека и возникающих на его основе форм организации общества, реализации новых политических доктрин.
В исследуемый период представители нашей страны приняли
357 активное участие в международном сотрудничестве в области культуры. Организации международных культурных связей СССР был придан статус государственной политики, что определялось необходимостью обеспечить благоприятные условия для ускоренного экономического и культурного развития страны. Участие в международном культурном обмене СССР рассматривалось и как средство реализации внешней политики государства, которое позволяло оказывать влияние на формирование мирового общественного мнения в интересах внешней политики страны. Однако деятельность в этом направлении не сводилась только к политической экспансии. Культура России не ограничивалась господствовавшей в обществе идеологией, которая к тому же переживала в 20 - 30-е гг. достаточно динамичные трансформации. А именно содержание отечественной культуры определяло и содержание международных культурных связей нашей страны. Разумеется, Сталин был не прочь использовать возможности, предоставляемые международным общением, для укрепления собственного авторитета, но задачи государства были столь масштабны, что не позволяли использовать это действенное средство модернизации страны исключительно в целях заурядной политической пропаганды. Безусловно, внешняя политика СССР не замыкалась в рамках межгосударственных отношений. Инструментом её были связи с международной общественностью на различных уровнях, включая и связи по линии Коминтерна. Означало ли это борьбу двух тенденций во внешней политике СССР: государственной, направленной на стабилизацию международного положения страны и включение её в цивилизованную систему международных отношений, и коминтерновской, которая стремилась к развязыванию мировой
358 коммунистической революции. Сегодня в отечественной историографии, на наш взгляд, убедительно доказано, что с иллюзиями мировой революции советское руководство рассталось уже в первой половине 2 0-х годов. В официальных документах и пропаганде все чаще стало присутствовать представление о международном коммунистическом движении как силе противостоящей угрозе новой антисоветской интервенции. Международные контакты с представителями "левой" интеллигенции рассматривались в качестве сферы, способствующей укреплению позиций коммунистов в рабочих организациях, вытеснению влияния социал-демократов. В международных культурных связях СССР на протяжении 30-х годов прослеживается тенденция борьбы против троцкизма. С одной стороны это была борьба Сталина со своим политическим конкурентом, но с другой - это была борьба и против идеи перманентной мировой революции. Конечно, как показала практика деятели культуры, ориентировавшиеся на близкие к Коминтерну международные творческие организации, не были исключительно послушным орудием в руках Сталина. Так, ряд известных деятелей мировой культуры активно поддержали критику Л.Д. Троцким сталинского режима. Для многих представителей "левой" интеллигенции и по политическим, и по творческим мотивам оказалось невозможным участие в провозглашенной VII Конгрессом Коминтерна политике создания широкого антифашистского фронта. Речь шла не только об отказе от радикальных политических настроений, но и о трансформации художественно-эстетических убеждений, составлявших сущность их творческого метода. Для сознания многих из них эти две стороны общественной и творческой практики казались неразрывными. Ни сами эти деятели культуры
359 не считали возможным сотрудничать с представителями иных художественно-эстетических направлений или политических взглядов, ни их организации не были готовы к такому сотрудничеству. Попытки Москвы через Коминтерн трансформировать международные революционные творческие объединения в широкие общественные объединения не увенчались успехом. Укрепить влияние советской внешней политики на международной арене эти организации не смогли, что предопределило утрату ими доверия Москвы. Она предпочла активно поддержать Международную ассоциацию писателей в защиту культуры и мира, которая обладала более широкими взглядами на культуру и политику, большим влиянием в среде зарубежной творческой интеллигенции. Таким образом, Сталин стремился пользоваться разнообразными каналами и инструментами политического воздействия на общественное мнение зарубежных стран, но общая линия внешней политики СССР жестко определялась им, и в этом смысле была единой. Следовательно, выработка внешнеполитического курса СССР, включая сферу международных контактов в области культуры, не могла представлять собой борьбу различных течений в советском политическом руководстве, существование которых в 30-е годы представляется маловероятным. Наличие различных каналов воздействия на мировое общественное мнение: государственных и коминтерновских -свидетельствует лишь о стремлении использовать различные методы воздействия на мировое общественное мнение. Особенности информационного содержания этих каналов определялось стремлением эффективно реализовать обращение к различным социальным и политическим группам. Все это позволяет утверждать, что в главном политика развития международных связей СССР в области
360 культуры носила целостный, а не противоречивый характер. Она были направлены на обеспечение прогресса страны и усиление ее международного авторитета для обеспечения условий мирного развития. В период 2 0-х годов международные связи в области культуры использовались советским государством с целью преодоления политической изоляции страны и укрепления ее международного положения. Этим же целям, по мнению советского руководства, способствовало развитие сотрудничества в рамках "левых" творческих организаций. На рубеже 2 0 - 30-х гг. главное значение стали придавать развитию международных научно-технических связей для обеспечения индустриализации страны. Особое внимание политического руководства СССР было сосредоточено на развитие отношений в этой области с США. Это определялось тем, что Соединенные Штаты обладали передовым научно-техническим и производственным потенциалом, использование опыта которого позволяло в короткие сроки преодолеть отставание от индустриально развитых стран. Одновременно решалась и внешнеполитическая задача: расширение связей с представителями творческой элиты США для создания благоприятных условий установления дипломатических отношений. В середине 30-х годов приоритетным становится стремление СССР заручиться поддержкой (мировой интеллектуальной элиты в деле предотвращения большой европейской войны. Усилия были сосредоточены на формировании широкого антивоенного и антифашистского фронта. Однако, примерно с 1937 г., интенсивность международных контактов СССР в области культуры начинает ослабевать. Некоторые исследователи международных культурных связей СССР на этом основании пришли к выводу о том, что в конце 30-х годов Сталин сознательно по
361 шел на свертывание международных связей в области культуры, окончательно "опустил над страной железный занавес". Однако с точки зрения внутриполитических условий он мог не опасаться критики своего режима извне. В стране уже не было ни организованной оппозиции, ни тех, кто мог поддержать эту критику, разрушительные социально-экономические последствия коллективизации в основном удалось преодолеть. Свертыванию международных связей скорее способствовала обстановка подготовки к войне, которая по соображениям секретности заставила многие европейские государства сворачивать связи в области науки и техники. Еще в большей степени на масштабы международных связей СССР оказал влияние полный разрыв связей в области культуры с нацистской Германией, усилившаяся переориентация этих связей на США требовала времени и несколько больших средств по понятным географическим причинам. Безусловное влияние на свертывание культурных контактов СССР с зарубежной общественностью оказало усиление сталинских репрессий. Их размах, отсутствие разумного объяснения и жестокость потрясли общественное мнение на Западе. Репрессии в ВОКС после ареста и расстрела А.Я. Аросева не могли не сказаться на организации международных связей. Вместе с тем нельзя преувеличивать последствия "разгрома ВОКС". К тому времени многие международные связи СССР в области культуры осуществлялись непосредственно общесоюзными творческими организациями, Академией Наук СССР, Комитетом по заведованию научными и учебными заведениями ЦИК СССР и отраслевыми ведомствами. В течение 20 - 30-х годов политика советского государства в области международного культурного сотрудничества была также сосредоточена на том, чтобы
362 способствовать развитию собственного научно-технического потенциала СССР, достижению в этой области мирового уровня. В русле этой политики государства представители отечественной науки, литературы, искусства плодотворно сотрудничали с деятелями мировой интеллектуальной и художественной элиты, внесли свой вклад в развитие мировой культуры, в международное антивоенное и антифашистское движение. Вместе с тем, по мере нарастания симптомов приближения новой военной катастрофы в Европе и негативной реакции мирового общественного мнения на внутриполитические репрессии усиливалось и разочарование Сталина в возможностях общественного влияния на развитие международной обстановки. Подписание пакта Риббентропа-Молотова свидетельствует о полном пренебрежении "вождя народов" мнением европейской демократической общественности.
Подписание пакта явилось потрясением и для общественного сознания в нашей стране. В советском обществе представления о внешнем мире складывались также на основе нескольких информационных блоков. Один из них - "историософский" - предполагал наличие сведений по истории и культуре народов зарубежных стран. Классическая культура Запада, например, в 2 0-е, и особенно 30-е годы была одним из основных источников информации о внешнем мире в советском обществе. Она активно пропагандировалась, хотя и с некоторыми изъятиями из полного списка, была представлена в музейных экспозициях, библиотечных собраниях, довольно широко издавались произведения классической и современной художественной литературы. Советское общество, переживавшее период культурной революции, активно впитывало богатства мировой культуры. В границах этого блока ос
363 тавались живучими и традиционные представления россиян о Западе, утвердившиеся еще в XIX столетии. Второй важнейший блок - "политико-информационный" - составляли сведения о политической и социальной жизни современного общества. В этой сфере информационные потоки практически были монополизированы государством. Для интеллектуальных кругов СССР эта монополия не носила все же абсолютного характера. Информация средств массовой коммуникации дополнялась личными впечатлениями во время заграничных командировок, возможностью знакомиться с некоторыми иностранными изданиями. И личный опыт, и привычка к рациональному осмыслению информации, стремлению получить ее, что называется из первых рук и из разных источников, вели к тому, официальная пропаганда оказывала относительно значительное влияние на данную социальную группу. Так, в 20-е годы в этой среде существовало достаточно скептическое отношение к перспективам мировой революции. В рамках получаемой информации возникали основные представления о жизни в СССР и за рубежом. В интеллектуальной среде высоко оценивали уровень развития культуры и благосостояние западного общества, иронически воспринимали попытки пропаганды представить его как раздираемую внутренними противоречиями, зону сплошного социального бедствия. Несмотря на существовавшие расхождения в ряде позиций политической и интеллектуальной элит СССР, было бы упрощением жестко противопоставлять их политические взгляды на внешний мир. В вопросах касавшихся национальных интересов государства позиции элит совпадали. Так, общим было представление о необходимости быстрыми темпами преодолеть экономическую и культурную отсталость страны, обеспечить ее научно
364 техническую самостоятельность и экономическую независимость. Во многом совпадали представления о возможных угрозах национальной безопасности СССР вплоть до августа 193 9 г. Лишь после заключения пакта о ненападении с Германией советское руководство столкнулось с настроениями в интеллектуальной среде, которые резко расходились с внешнеполитическим курсом страны.
В общественном сознании большинства европейских и североамериканских государств внешнеполитический образ СССР формировался под влиянием впечатлений от русской культуры и отношения к советскому эксперименту. В сознании интеллектуальной элиты российская культура являлась совокупностью культур народов, населявших СССР. Считалось, что в силу этого она занимает пограничное положение между Востоком и Западом, динамично развивается, и ее тип окончательно не утвердился. Русская культура в этой системе отношений рассматривалась как культура-посредник в общении народов внутри страны и на международной арене. В послеоктябрьский период в мировом общественном мнении первоначально сложилось настороженное отношение к политике советского государства в области культурного строительства. Но по мере прогресса страны возникло довольно широко распространенное убеждение, что в ходе советского эксперимента культура нашей страны продвигается по пути сближения с европейским рационализмом. Лозунг культурного строительства - воспитание нового человека - воспринимался в интеллектуальной среде на Западе как попытка избавить человека от разгильдяйства и необразованности, привить ему дисциплинированность, организованность и предприимчивость. Масштабные и
365 довольно жесткие меры в этой области государства рассматривались не как ограничения демократии, а как средства, хотя и административные, развития российской цивилизации.
В ходе международного сотрудничества в сознании мировой интеллектуальной и художественной элиты сложилось представление об СССР как динамично развивающемся государстве, без участия которого невозможно разрешение основных проблем развития человечества, предотвращения новой мировой войны, обуздания фашистской агрессии. Формирование в СССР мобилизационной экономической модели рассматривалось как одно из проявлений общей тенденции экономической жизни: усиление участия государства в управлении экономическими процессами. Осмысление последствий мирового экономического кризиса конца 2 0 - начала 30-х годов, казалось бы, убеждало в обоснованности командно-административных методов управления на макроэкономическом уровне. Структуралистские экономические модели вошли в моду и поддерживались либеральными кругами. Во второй половине 30-х годов утверждается кейнсианское направление в экономической науке. Развернутая критика на Западе огосударствления экономики была дана лишь в середине 4 0-х годов. В межвоенный период в мировом общественном мнении проблемы методов экономического управления не выдвигались в сферу ценностных характеристик. Общественность демонстрировала высокую степень терпимости в этой области, ожидая не теоретизирования, а практического результата в применении различных экономических моделей. Экономический строй не рассматривался в качестве цивили-зационного признака. Основными критериями считались - высокий уровень индустриального развития и социальная стабилизация.
Высокие темпы индустриального развития СССР, выдвижение его в число высокоразвитых государств в экономической области рассматривалось как приобщение России к индустриальной цивилизации.
Отношение к политическому строю советского государства в либеральных кругах интеллигенции определялось представлением о революционном процессе в СССР как необходимом периоде социальной перестройки общества, преодолевавшем социально-экономические уклады феодального и даже первобытного содержания. Отсутствие в российском обществе демократических традиций и поддержка населением советского правительства считались достаточным основанием для оправдания авторитарного режима. К тому же в интеллектуальных кругах на Западе было немало критиков формализма существовавших тогда демократических институтов. Применение методов государственного насилия в этих условиях рассматривалось как неизбежная плата за быстрый социальный прогресс. Многие социальные достижения советского общества 20 - 30-х годов представлялись общественному мнению как эталонные для индустриального общества XX века. Социальные программы, осуществленные в нашей стране в эти годы, во многом послужили толчком к началу разработки собственной социальной политики в большинстве индустриально развитых стран Европы. С насилием в определенной мере считали возможным мириться в надежде на то, что советский строй, решив социальные проблемы ускоренного индустриального роста, пойдет по пути постепенной гуманизации и демократизации режима. Критика JI. Троцким сталинской политической модели рассматривалась как проявление политической борьбы с более удачливым соперником.
Критика репрессивной политики не носила принципиального характера. Сторонники Троцкого и те, кто находился под его влиянием в данном вопросе, критиковали не репрессии как таковые, а Сталина за репрессии против своих сторонников. Целая серия репрессивных актов, затрагивавших политически неангажи-рованных лиц, не была удостоена внимания общественности на Западе. Нельзя забывать, что и нацистский режим, как социально ориентированный, первоначально был воспринят позитивно. Даже агрессивные акции фашизма в Европе были встречены более чем сдержанно. Только антикультурная и антисемитская практика германского нацизма затем вызвали жесткие оценки в мировом общественном мнении.
В общественном сознании 20 - 30-х годов еще не сложилось деление государств на тоталитарные и демократические. Критическое отношение к советскому строю в мировом общественном мнении было высказано в связи с социальными последствиями политики «сплошной коллективизации» в начале 30-х годов и политическими репрессиями второй половины этого десятилетия. Эти проявления диктатуры Сталина существенно подорвали международный престиж СССР. Однако внешние условия существенно ослабили неблагоприятное впечатление от этой критики для нашей страны. В первом случае, трагические социальные последствия мирового экономического кризиса отвлекли внимание мирового сообщества от социальной катастрофы в СССР, а во втором - мировое общественное мнение вынуждено было выбирать между отказом от сотрудничества с СССР и отказом от эффективного сопротивления фашистской экспансии. В результате в мировом общественном мнении возобладали представления о том, что советский
368 эксперимент не носит общезначимого, универсального цивилиза-ционного значения, но в какой-то степени целесообразен для конкретно-исторических условий советского общества. Провозглашенный советской конституцией 1936 г. поворот к демократизации и либерализации политического строя вызвал определенные надежды в общественном сознании мировой общественности. Но он оказался не подкрепленным реальными делами. Трагическая судьба Н.И. Бухарина, имя которого связывали в среде мировой интеллектуальной элиты с перспективой гуманизации нравов советского руководства, вызвала смятение в демократических общественных кругах. Сознание того, что советское общество находится вне рамок европейской цивилизации, мотивировалось отсутствием разумного объяснения новому потоку насилия во внутриполитической жизни СССР. В этих условиях непредсказуемость советского государства усиливала позиции тех, кто был настроен против сотрудничества с СССР, считал предпочтительным добиться соглашения с Гитлером. Антигуманизм Сталина был очевиден. В пылу полемики с Г. Уэллсом в 1934 г. он откровенно признавался: "Вы, г-н Уэллс, исходите, как видно, из предпосылки, что все люди добры. А я не забываю, что имеется много злых людей."1 Международную общественность конечно шокировала жестокость сталинских репрессий по отношению к своим бывшим соратникам. Но и в своих устремлениях многие интеллектуалы, вслед за 3. Фрейдом, исходили из антигуманной сущности человеческой природы, отказывали в гуманизме культуре народов, которые они относили к неевропейской цивилизации. Поэтому в