А. Регулирование экономического процесса

1. Склонность к образованию монополий

Экономическая политика laissez-faire первоначально базирова­лась на том убеждении, что в процессе ее проведения повсеместно возникает конкуренция, в рамках же последней рабочая сила и то­варные потоки рационально распределяются между предприятиями и домашними хозяйствами, а потребности будут оптимально удов­летворены.

Однако оказалось, что неоднократно реализовывались и другие формы рынка, тем более что данная экономическая политика предо­ставляла также свободу для того, чтобы объединяться, а тем самым и устранять конкуренцию. Возникли монополии работодателей на мно­гих локальных рынках труда, монополии или олигополии на много­численных местных товарных рынках и картели с обширной сферой господства. Деятели либеральной экономической политики возража­ют на это, утверждая, что монополии возникли лишь в конце 70-х го­дов, когда политика laissez-faire уже теряла силу и стала распростра­няться политика интервенционизма, возникли монополии, например картели, в результате проведения протекционистской политики. Но они не правы. Конечно, соответствует действительности то, что по­литика интервенционизма, например таможенная политика, в вы­сшей степени способствовала образованию монополий или олигопо­лии. Но ведь и прежде были картели, а железные дороги, цементные заводы, машиностроительные фабрики или металлургические заво­ды, обслуживавшие местные рынки, занимали монополистические или олигополистические позиции. И в других отраслях, к примеру в угледобывающей промышленности Германии, с конца прошлого века начали возникать крепкие картели, хотя сама отрасль не была защи­щена соответствующими пошлинами. А монополии продавцов на рынках рабочей силы во многом способствовали возникновению со­циальной проблемы.

Продавцы и покупатели постоянно пытаются, где только возможно, избегать конкуренции, захватить в свои руки монопольные пози­ции или утвердиться на них. Глубоко укоренившееся стремление к устранению конкуренции и установлению монопольного положения существовало повсеместно и во все времена. Каждый выискивает возможность стать монополистом. Почему три пекаря городка XIII в. должны конкурировать между собой? Они договариваются, образуют монополию и, кроме того, пытаются оградить себя от конкуренции со стороны. Примерно так дело обстояло прежде, так оно обстоит се­годня и будет обстоять в будущем. Работодатели на рынке труда, по­купатели и продавцы на товарных рынках или рабочие — все они стремятся занять монопольное положение. Повсеместно существу­ет «склонность к созданию монополий» — факт, с которым долж­на считаться любая экономическая политика. Так обстояло дело и во времена либеральной экономической политики.

Итак, тогдашняя действительность позволяет познать, как воз­действует реализация иных форм рынка на экономический процесс.

2. Монополии и частичные монополии. — Критерии

а) Протест одного из самых первых критиков либеральной экономической политики Шарля Фурье был обусловлен помимо прочего и тем, что ему как служащему торговой фирмы в период массового голода было поручено затопить рис в море. Подобного рода уничтожение запасов нередко встречается там, где на рынке господствуют монополии или частичные монополии. Так уничто­жались пряности, пшеница и кофе, если называть только отдель­ные случаи данного явления. Разумеется, подобное случалось не только в эпоху либеральной экономической политики. Оно имело место и в эпоху меркантилизма, когда, например, Ост-Индская компания частенько отдавала распоряжения уничтожать имеющи­еся запасы.

Как к этому приходят, можно проиллюстрировать простым при­мером. Администрация монополии располагает запасами кофе в ко­личестве двух миллионов мешков, которые она намеревается про­дать до начала уборки следующего урожая кофе, При изучении возможностей рынка выясняется, что администрация может рассчи­тывать в первом приближении на сбыт кофе в следующих количест­вах по различным ценам:

Итак, самый высокий уровень чистой выручки достигается при цене, равной 70 маркам за мешок, и при объеме сбыта в 1,9 миллио­на мешков кофе. В силу этого монополистам выгоднее уничтожить 100 тысяч мешков, как это нередко происходило в подобных случа­ях. Произойдет подобное уничтожение или нет, зависит, как видно из примера, от величины урожая и от эластичности спроса.

Можно возразить, что администрация монополии не обязана действовать таким образом. Она могла бы, скажем, установить цену на уровне 60 марок за мешок, тем самым избежать уничтожения за­пасов и оптимально насытить рынок. Возражение вполне справед­ливо. Ведь если администрация станет действовать по «принципу наилучшего обеспечения», то она снизит цену до 60 марок. Но она придет к решению уничтожить запасы, если будет стремиться до­стичь «по возможности самой высокой чистой выручки». Админист­рация может также выбрать цену на уровне между 60 и 70 марками за мешок. В этом случае была бы уничтожена меньшая часть запа­сов кофе. Или же она может при смещении спроса удержать цену, то есть не приноравливаться к изменившемуся спросу. Итак, мы ви­дим, что цена и реализованное количество кофе определены недо­статочно твердо и в известных пределах зависят от произвола моно­полиста. В то же время становится ясно, каким образом дело дохо­дит до уничтожения запасов.

Этого весьма простого примера, оставляющего в стороне все воз­можные осложнения, например дифференцирование цен, достаточ­ного для того, чтобы обсуждать то, каким образом использование данного запаса осуществляется продавцом-монополистом.

Результат важен для экономической политики. За исключением того крайнего случая, когда монополист фиксирует цену на уровне 60 марок за мешок, цены неточно показывают ограниченность благ. Наоборот, цены вынуждают ограниченность казаться больше, чем она есть на самом деле. Тем самым уничтожаются блага, которые могли бы удовлетворять потребности, в то время как в условиях всеобщей конкуренции они целиком пошли бы на обеспечение насе­ления потребительскими товарами. Однако если экономическая политика дает отдельно взятым предприятиям и домашним хозяйст­вам свободу планирования и действий, то она делает это, исходя из предположения, что планы и действия отдельно взятых предприя­тий и домашних хозяйств будут посредством цен рационально коор­динироваться между собой и все вместе взятые станут служить обеспечению потребителей благами. Отдельно взятое предприятие должно стремиться к рентабельности. То, что оно при этом служит общим интересам, не располагая возможностью иметь собственное представление об этом, является делом механизма цен, на который ориентируется экономический расчет предприятия. Сами по себе руководители отдельно взятых предприятий не могут знать, какие блага приносят потребителям больше пользы по сравнению с другие. Например, руководитель обувной фабрики не знает, будет ли таким благом мужская, женская или детская обувь. Механизм цен должен побуждать каждое отдельно взятое предприятие своевременно поставлять нужные продукты. В механизме цен в то же время должна проявляться вся хитрость идеи. В такой системе регулирования прибыли и убытки также имеют свои функции. Но в случае монопольного предложения из данного запаса, как показывает пример кофейной монополии, может возникнуть раз­рыв между расчетом рентабельности и интересами других индиви­дуальных хозяйств. В этом случае система общехозяйственного ре­гулирования дает сбой. Расчет рентабельности монополиста не обя­зательно приводит к тому, чтобы наилучшим образом содействовать снабжению рынка. Следовательно, механизм регулирования в этом отношении имеет изъяны. И второе: не потребители являются здесь главными диригентами экономического процесса, как это мыслилось в рамках либеральной экономической политики. Скорее, монопо­лист может лишить потребителя части имеющегося запаса благ.

Уже из этого примера видно: монополист знает, что может опре­делять цены или что от его предложения зависит ценообразование на рынке. Монополист по продаже кофе знает, что цена на кофе снизится, если он предложит больше товара. Отсюда вытекает ры­ночная стратегия монополиста. Совсем по-другому обстоит дело, ес­ли на рынке кофе товар предлагают сразу много торговцев кофе, если каждый из них удовлетворяет лишь небольшую часть спроса и если каждая фирма рассматривает цену на кофе как заданную вели­чину, не зависящую от его предложения. В этом случае возникает конкуренция предложения, которая создаст предпосылки для того, чтобы каждый в обязательном порядке продавал кофе по 60 марок за мешок и не остался непроданным ни один мешок кофе, который можно было бы сбросить в море.

б) Данное различие имеет значение и для понимания второго случая, а именно если монополист поставляет товар не из данного запаса, а в рамках текущего производства изготовляет товары, ис­пользуя имеющийся производственный аппарат, то есть предлагает продукцию «текущего производства». Это может быть газовый за­вод города, железная дорога, химический завод, на котором произ­водятся лекарства, позволяющие занимать монопольное положе­ние, или чугунолитейный синдикат, который представляет собой монополию картельного типа и в котором объединились несколько доменных заводов.

Здесь для планов и действий монополистов решающее значение приобретают издержки производства. Последнее известно каждому Руководителю предприятия. В связи с этим весьма важно отдавать себе отчет в том, какую функцию выполняет расчет издержек в регулировании совокупного процесса1.

Каким же образом монополия продавцов влияет на регулирова­ние экономического процесса в том случае, если существует определенный производственный аппарат?2 Проблема может быть представлена по-разному, в зависимости от того, идет ли речь об инди­видуальном монополисте или коллективной монополии, например о монополистической железной дороге или картеле фарфоровой про­мышленности.

Индивидуальная монополия, анализом деятельности которой предпочитает заниматься наука, достигает максимального уровня чистой выручки в том случае, если издержки покрываются предель­ной выручкой (предельным доходом), следовательно, в сфере, в которой предельные издержки оказываются ниже цены. Монополи­стическая фабрика по производству сахарина выпускает не так мно­го конечного продукта для того, чтобы издержки последних партий товара были равны цене на сахарин. Ведь она — в отличие от про­давцов в условиях конкуренции — как монополист учитывает реак­цию спроса на ее предложение. Следовательно, не имеет смысла увеличивать предложение до такой степени, чтобы цена на сахарин достигла предельных издержек.

Имеют обыкновение утверждать, что на рынке продавцов-моно­полистов существует равновесие. Это справедливо лишь с извест­ными оговорками. Железная дорога, газовый завод, фабрика по производству сахарина и т.д. предлагают ровно столько, сколько нужно для того, чтобы каждый покупатель, который может и хочет платить монопольную цену, был в состоянии перевозить свои това­ры по железной дороге или покупать газ и сахарин. В этом смысле существует «монополистическое равновесие», или «квазиравнове­сие». Однако при этом следует отметить два момента. Данное моно­польное квазиравновесие, бесспорно, не однозначно. Монополист может снизить цену и тем самым способствовать лучшему обеспечению населения благами. Тогда разрыв между предельными издерж­ками и ценой сокращается до тех пор, пока он совсем не исчезнет при достижении точки наилучшего обеспечения. Итак, нет ясности в том, на каком уровне устанавливается квазиравновесие и насколь­ко велико обеспечение населения газом, сахарином и т.п. Важнее второй момент. До тех пор пока между ценой и предельными издер­жками существует разрыв, общее равновесие народного хозяйства оказывается нарушенным. Производственный аппарат страны не используется наилучшим образом на тех предприятиях, которые входят в состав монополии продавцов. Туда не направляется такое количество рабочей силы и сырья, и там не производится такое ко­личество товаров, которые необходимы для возможно полно­го преодоления ограниченности благ. Согласование между собой деятельности различных отраслей производства не осуществляется там в достаточной мере. Как раз неполная реализация принципа предельных издержек указывает на то, что данная монополия пре­пятствует формированию тенденции экономического процесса к об­щему равновесию. Экономический расчет фирм также не выполня­ет той общехозяйственной функции, о которой мы говорили.

Иным является влияние, которое оказывает на регулирование экономического процесса коллективная монополия. Вот пример. В одной из стран 70 фабрик по производству лезвий для бритья, меж­ду которыми до сих пор существовала конкуренция, заключают простое картельное соглашение о ценах и поднимают цену лезвий на 10%. Но поскольку отдельно взятые фабрики, как и прежде, действуют по принципу предельных издержек, они расширяют про­изводство своей продукции. Но возросшая цена создает видимость того, что ограниченность наличия лезвий больше, чем она есть на самом деле. Индекс значимости цен в данном случае не работает. Второго условия, которое должно быть выполнено для «полной» реализации принципа предельных издержек, нет. Рынок вышел из состояния равновесия, стало производиться относительно много лезвий.

Такого рода коллективная монополия тысячекратно создавалась, начиная с середины XIX в. Это простые картельные соглашения о Ценах. Отсутствие равновесия, свойственное им, объясняет их даль­нейшую судьбу: они либо распадались, либо принимали другие формы картелей. И только в редких случаях они удерживались на плаву и оставались способными функционировать и дальше. Часто фирмы сбывают свою продукцию по заниженным ценам, нарушая тем самым картельный договор. Или они освобождаются от обяза­тельств, заявляя о расторжении договора с тем, чтобы иметь возможность продавать свои запасы. Развитие пошло в противоположном направлении, когда предпринимались попытки ограничить производство отдельных фирм, то есть адаптироваться к повышенной цене. Тогда картели, создававшиеся на основе заключения со­глашений о ценах, трансформировались в картели, деятельность которых ограничена строго определенной территорией, в контигентированные картели или в синдикаты. Возникновение так называе­мых более высоких форм картелей препятствовало тому, чтобы фирмы производили продукцию по принципу предельных издержек. Синдикат должен вынуждать входящих в него членов вести себя таким образом, как если бы существовала индивидуальная мо­нополия. Стоит вспомнить хотя бы синдикаты угледобывающей промышленности и черной металлургии в Германии. Хотя при этом и достигается частичное монополистическое равновесие, общее рав­новесие, однако, остается на длительный срок нарушенным.

в) На каждом предприятии приходится решать три взаимопе­реплетающихся вопроса. Как я распоряжусь имеющимися запасами пшеницы, гороха, ячменя, урожай которых я собрал? Что, какие плоды и сколько я произведу в этом году? Такие вопросы задает се­бе управляющий поместьем и пытается дать ответ, составляя свои хозяйственные планы и проводя их в жизнь. Но вот и третий воп­рос: следует ли менять производственный аппарат, скотные дворы, конюшни, амбары и т.д.? Это проблема инвестирования. Ткацкой фабрике или машиностроительному заводу, равно как и поместью, необходимо постоянно решать, как использовать товары, которые были произведены раньше и сейчас имеются в запасе, что произво­дить в текущем году и, наконец, нужно ли им менять, расширять или сокращать свой производственный аппарат. То, что все реше­ния, в том числе по капиталовложениям, правильно взаимоувязываются между собой, имеет решающее значение для обеспечения то­варами.

Как было уже показано, оба вопроса — относительно того, как «распорядиться имеющимися запасами», и о «текущем производст­ве» — решаются по-разному в рамках различных форм рынка. Сказанное распространяется также на третий вопрос. Как же фор­мы рынка влияют на капиталовложения и их взаимоувязку? Теперь мы не спрашиваем, почему эта угольная шахта распоряжается свои­ми «имеющимися запасами» так или иначе либо почему она еже­дневно добывает определенное количество угля в рамках «текущего производства». Мы спрашиваем, почему она заложила новую шах­ту или приступила к строительству коксовального завода. Всесто­ронний анализ мог бы показать, что угольная шахта ведет себя по-разному в зависимости от того, находится ли она в состоянии кон­куренции со многими другими шахтами, или олигополистической борьбы, или олигополистического неустойчивого равновесия, или обладает частичной монополией, или является членом синдиката. И здесь мы остановимся на вопросе о том, как в условиях конкурен­ции ведет себя монополист в сравнении с продавцом.

Известно много случаев, когда монополист не осуществляет капиталовложения, поскольку отсутствие конкуренции не вынуждает его рационализировать производство: железная дорога с полностью устаревшим вагонным парком, химическая фабрика с оборудовани­ем из добрых старых времен, которое давным-давно было бы обнов­лено, если бы существовало давление конкуренции. В таких случа­ях инвестируется относительно мало, а комбинация средств произ­водства не является оптимальной и не соответствует достигнутому уровню технических знаний. Это означает, что монополия порож­дает частичное недоинвестирование.

Однако монополист не должен действовать именно так. Он мо­жет делать прямо противоположное. Вместо того чтобы выплачи­вать монопольную прибыль, он может инвестировать ее. Есть же­лезные дороги, которые, не подвергаясь опасности, осуществляют сверхинвестиции. Монополисту удается привлекать относительно большую часть капитала для инвестиционных целей. Ведь для него как монополиста риск относительно невелик. Электрификация же­лезной дороги, если она обладает монополией, проходит намного легче, чем если бы ей пришлось считаться с конкуренцией речного флота или автомобильного транспорта. Банки и другие кредиторы также предпочитают предоставлять кредиты монополиям как раз потому, что те работают с меньшим риском. В результате происхо­дит прямо противоположное: из всей общехозяйственной суммы ка­питалов слишком много инвестируется в железнодорожный по­движной состав и его оснащение, в электрификацию железной до­роги, в расширение цементных заводов и т.д., в то время как недо­стает других капиталовложений, которые могли бы пойти на удов­летворение более насущных нужд потребителей, например в жи­лищное строительство.

И в регулировании капиталовложений коллективная монополия проявляла и проявляет свои специфические черты: в борьбе между членами картеля за долю в общем сбыте, как известно, часто вкла­дывают средства не для того, чтобы производить, а для того, чтобы добиться большей доли или удерживать ее за собой. В связи с этим следует вспомнить, например, о развитии германской калийной промышленности после создания калийного синдиката. Здесь, впрочем, видно, что синдикатам, как правило, не удается длитель­ное время проводить ту же политику, какую проводят индивиду­альные монополисты.

Любая инвестиция нуждается в дополняющих инвестициях. К примеру, руководителю небольшого замкнутого собственного нату­рального хозяйства едва ли придет в голову построить более крупный скотный двор, если это не заставит его сделать намечаемое увеличение поголовья скота. Если же он, тем не менее, начнет строительство скотного двора, то ему придется одновременно позаботиться о том, чтобы пропорционально увеличить количество повозок расширить производство кормов и т.д. В противном случае инвестиции окажутся лишенными всякого экономического смысла или последний будет весьма незначительным. Уже в этом небольшом собственном натуральном хозяйстве необходимо провести ряд сложных оценок и разработать планы, которые позволили бы увеличить поголовье скота, расширить возделывание кормовых культур и осуществить строительство новых скотных дворов с таким расчетом, чтобы капиталовложения были взаимоувязаны между со­бой, т.е. не нарушалось бы равновесие между ними. В современ­ном хозяйстве правильный выбор и установление правильных про­порций между исключительно разнообразными возможными инве­стициями намного сложнее. Каждая инвестиция, например, на угольной шахте или на бумажной фабрике, требует осуществления дополняющих капитальных вложений в производство средств про­изводства и переработку продуктов. Как известно, именно меха­низм цен и процентов должен обеспечивать распределение капитала между отдельными предприятиями и отдельными инвестиционны­ми программами, иными словами — осуществлять выбор. Но если существуют монополии, то этот регулирующий механизм не может функционировать в достаточно полной мере. В рамках монополии (и олигополии) вопрос о том, следует ли инвестировать вообще и в каком объеме, в определенной степени решает случай. В монополи­зированные предприятия может быть направлено слишком мало или слишком много капитала: один монополистический газовый за­вод может продолжать использовать устаревшее оборудование, другой — осуществить радикальное обновление и вложить в это большие капиталы. Здесь в известных рамках правит случай, зави­симость от личных позиций руководителей. Когда администрация монополизированной железной дороги делает крупные займы на нужды электрификации отдельных участков дороги, то тем самым она может неправильно распорядиться капиталом. Может быть, этот капитал было бы лучше направить на дорожное строительство или вложить его в различные машиностроительные заводы или ткацкие фабрики и т.д. Но может случиться, что электрификация проводится чересчур поздно, и, учитывая возможности электро­снабжения, было бы лучше осуществить ее намного раньше. Так или это или нет, трудно определить, когда речь идет о монополии. Механизм, регулирующий потоки капитала, работает неуверенно. Он напоминает неуверенное управление автомобилем. Вопрос о том, впишется ли производственный аппарат продавца-монополи­ста в систему равновесия инвестиций, решает случай.

Монополистические предприятия часто инвестируют относи­тельно много, и они в состоянии быстро обновить производствен­ный аппарат и привести его в соответствие с современным уровнем технических знаний. Это наблюдение склонило отдельных авторов, например Шумпетера, к тому, чтобы рассматривать монополию продавцов как форму рынка, обладающую экономическим превосходством. По этой же причине и некоторые технические руководители нередко также склоняются к позитивной оценке монополии. Монополистическая фирма, производящая оборудование для обувных фабрик, может направить свою монопольную прибыль на инвестиции, использовать ее в интересах постоянного совершенствования машинного парка. В силу своего монопольного положения она в состоянии заставить обувные фабрики, а в конечном счете и покупателей обуви через монопольно завышенную цену на обувь предо­ставить в распоряжение фирмы средства, которые она использует на капиталовложения. «Принудительные накопления», или, точнее сказать, «принудительный отказ от потребления», порождаются не только современным кредитным аппаратом, но и монополиями. (При этом выясняется, что этот понуждаемый монополиями про­цесс накопления в отдельных монополистических формах рынка протекает в разнообразных формах.) Покупатель обуви, то есть по­требитель, вынужден ограничивать свое потребление, иными слова­ми, в известной степени отказываться также от потребления средств производства, с помощью которых изготавливают текстильные то­вары, строят квартиры и т.п. За счет других отраслей производства поток капитала направляется преимущественно на изготовление обувных машин. Быстрое обновление технического оборудования фирмы, выпускающей машины для обувных фабрик, может быть интересным в техническом отношении. Но с экономической точки зрения вопрос заключается в том, чтобы преодолеть ограниченность всех товаров в правильной пропорции. В силу монопольного поло­жения фирме все же удается направить больше капитала и сделать эти дополнительные инвестиции рентабельными. Не обладая моно­полией, фирма инвестировала бы меньше, машинный парк не об­новлялся бы столь быстро, зато другие отрасли производства имели бы в своем распоряжении больше средств производства и, что в ко­нечном счете имеет решающее значение, снабжение потребитель­скими товарами в целом было бы лучше. Восторженное отношение к техническому аппарату монополистов с экономической точки зре­ния, таким образом, не имеет смысла.

г) Теперь необходимо вернуться к монопольному предложению из текущего производства. Как-никак следует дополнить получен­ные до сих пор результаты. Поскольку создание производственного аппарата при наличии монополии лишено надежного регулирова­ния, то и издержки, с которыми монополисту приходится считаться в рамках текущего производства, неправильно отражают ограни­ченность средств производства. Фабрика по производству, о которой мы говорили выше, газовый завод, железная дорога и т.д. могут, будучи монополистами, нести большие издержки именно потому, что их производственный аппарат не соответствует пропорциям ограниченности или, скажем, технический аппарат чересчур примитивен или слишком расточителен.

Это обстоятельство весьма важно для объяснения действительности, а также для экономической политики. Кривые издержек при существовании монополий или при конкуренции не следует считать аналогичными. На монополистической фабрике по производству сахарина издержки складываются, по-видимому, иначе, чем на аналогичных фабриках, предлагающих свою продукцию в условиях конкуренции. Это должна была бы учитывать и экономическая теория при сопоставлении общих, предельных и средних издержек, а также предельной выручки.

В равной степени большое значение данное обстоятельство име­ет также с точки зрения экономической политики. В данном месте контроль над деятельностью монополий наталкивается на самое сложное препятствие. Он не может без лишних разговоров руко­водствоваться издержками монополиста. По всей видимости, эти издержки «неверны», то есть они не соответствуют фактическим пропорциям ограниченности. Сказанное распространяется на инди­видуальные и коллективные монополии, к примеру, на монополи­стический сталелитейный завод и на синдикат сталелитейных заво­дов, члены которого в борьбе за долю в общем сбыте понесли оши­бочные издержки.

д) Если бы мы рассматривали страну с высоты птичьего полета, мы могли бы видеть эти феномены как бы в макроэкономическом срезе, и сразу обнаружилось бы, что каждый день запасы пшени­цы, стали, кожи, хлеба и других используемых средств производст­ва и потребительских товаров партия за партией текут в отдельные предприятия и домашние хозяйства. В связи с этим на металлурги­ческих заводах и обувных фабриках, в поместьях, на хлебопекар­нях и на всех остальных предприятиях страны изо дня в день не прекращается текущее производство с использованием имеющегося производственного аппарата. Одновременно происходит медлен­ное, но при продолжительном наблюдении четко различимое изме­нение всего производственного аппарата страны: возникают метал­лургические заводы, химические фабрики, дома и т.д. На базе бес­численного множества планов и действий многих предприятий и домашних хозяйств в рамках порядков рыночного типа решаются в тесном переплетении эти тройственные задачи экономического регулирования. Каждое домашнее хозяйство и каждое предприятие решают их обособленно в интересах своей собственной сферы. Координация их деятельности является задачей механизма цен. Однако обнаружилось, что существование монополий нарушает координацию планов и действий всех этих предприятий и домашних хозяйств в единый общественный экономический процесс равновесия и что приближение к состоянию всеобщего равновесия происходит лишь по воле случая, что экономический расчет всех индивидуальных хозяйств фальсифицируется и более не включается рациональным образом в совокупный процесс, что потребители оказываются окончательно низложенными. Данный результат подтверждается и общеизвестным обстоятельством: закостенелостью монопольных цен. В современной индустриальной экономике с быстрыми изменениями характеризующих ее параметров беспрестанно меняется также степень ограниченности товаров, а для приближения к состоянию всеобщего равновесия не­обходима адаптация путем длительного изменения цен. Но монопо­листу нет необходимости приспосабливаться. Пример: какое-ни­будь техническое изобретение и его использование на монополисти­ческой электростанции делают возможным снижение тарифов, ко­торые могли бы сыграть важную роль в дальнейшем экономическом развитии данного района. Однако монополистической электростан­ции нет нужды внедрять его, она оставляет тарифы неизменными. Разумеется, конец этой закостенелости цен в известных условиях кладет борьба монополий.

3. Борьба монополий

Три нефтяных концерна или две железные дороги ведут борьбу меду собой, частично монополистический цементный синдикат побеждает аутсайдеров, которые до этого существовали в тени синдиката. Синдикат заводов по прокату алюминия препятствует появлению нового завода, оказывая влияние на поставщиков оборудования, кредитодателей и потребителей. Это лишь некоторые примеры «борьбы монополий». Борьба монополий являет собой поразительный феномен истории экономики XIX и вв. Конечно, и более ранние периоды экономической истории, например, средневековье, тоже насыщены этой борьбой. Но сегодня и даже в XIX в. она обрела более крупные масштабы вследствие протекавшей индустриализации. Одним из наиболее важных средств борьбы монополий являются всевозможные барьеры: блокады поставщиков сырья, путей снабжения и сбыта, кредитов, потребителей, покупающих у противной стороны, патентов (блокированные патенты); забастовки и локауты равным образом представляют собой их разновидности. Более мягкими формами экономических барьеров являются договоры, предоставляющие исключительные права, и скидки с цены, которые предоставляются за длительные деловые связи и которые аннулируются, если потребитель осуществляет закупки у аутсайдера. Сильным орудием в борьбе монополий является сбивание цен, так называемые боевые цены. Еще в 1912 г. Кестнер дал наглядное описание борьбы монополий в Германии, а американская литература и критика деятельности трестов полна картин аналогичных явлений в Америке1.

Раньше — во времена Сисмонди и Маркса и частично до на чала XX в. — полагали, что такая борьба является симптомом полной конкуренции. Но истина как раз в обратном. Именно тогда, когда исчезает полная конкуренция, может начаться борьба монополий. Продавцы и покупатели в условиях полной конкуренции не способны и не готовы заниматься рыночной стратегией Ведь если бы продавец высказался за блокаду покупателя, он на­нес бы ущерб только самому себе. Теперь по этому вопросу суще­ствует полная ясность. Но другой вопрос все еще недостаточно полно разъяснен наукой. Морфологический анализ конкретной борьбы монополий ведется по-разному: например, борьба несколь­ких электроконцернов между собой протекает по-иному, чем час­тично монополистическая борьба одного концерна химической промышленности против мелких аутсайдеров, и по-другому, неже­ли борьба железнодорожной компании против синдиката вагоно­строительной промышленности в рамках двусторонней монопо­лии. Налицо отсутствие морфологического анализа конкретной борьбы монополий1.

Впрочем, одно можно констатировать уже сегодня: в ходе борьбы монополий не соблюдается принцип издержек. Более то­го, его нарушают сознательно, чтобы нанести ущерб сопернику и навязать ему свою волю. Приблизительно так происходит тогда, когда частично монополистический цементный синдикат в борьбе против аутсайдеров набрасывает «боевые цены» на небольшую часть издержек или когда две борющиеся между собой судоход­ные компании снижают свои тарифы до едва ли достойной упо­минания величины.

На отдельных рынках такие сражения монополий протекают быстро. В большинстве случаев они завершаются образованием мо­нополий, или же возникает неустойчивое состояние олигополистического равновесия. Монопольная борьба цементного синдиката оканчивается вступлением аутсайдера в синдикат, либо его покупают, а судоходные компании, ведущие борьбу друг против друга, могут на время вернуться к бездоговорному устойчивому равновесию до тех пор, пока позже вновь не разгорится борьба и не возникнет картель или одна из компаний не откажется от спорных притя­заний на спорную линию и не отступит.

Хотя борьба монополий на отдельных рынках и не становится хроническим явлением, она в экономике в целом, насчитывающей десятки тысяч рынков, есть постоянное явление при условии, что там существуют монополистические или олигополистические фор­мы рынка. Всегда встречаются монополии, защищающиеся от грозяшей им конкуренции, или же существуют частичные монополии либо олигополии, внутри которых развертывается борьба. Эта борьба приводит к ценам, которые не показывают степень ограни­ченности товаров, то есть отрицательно сказывается на эффектив­ности механизма цен. И даже тогда, когда в подобных формах рын­ка наступает состояние неустойчивого равновесия, функциональная способность механизма цен нарушается. К примеру, когда олигопо­листические производители насосов удерживают определенные це­ны, поскольку любая фирма не хотела бы своим снижением цен вы­зывать принятие конкурентами ответных мер, соответствующих ры­ночной стратегии. Даже в этом случае в высшей степени мало веро­ятно, что их цены соответствуют предельным издержкам.

б) В ряде случаев — не всегда — борьба монополий имеет своей целью «закрытие» рынка. Например, оборонительная борьба алю­миниевого синдиката против попыток аутсайдера построить новый прокатный цех. Угроза блокады поставщиков оборудования, кре­дитная блокада (рестрикции) и т.п. практически упраздняют свобо­ду занятия промыслом. Устраняя многочисленные унаследованные от прошлого привилегии, права принуждения, объединения город­ских ремесленников и т.д., либеральная экономическая политика намеревалась создать открытые рынки, чтобы сделать возможными добросовестную конкуренцию достижений и отбор предпринимате­лей по результатам их деятельности. Однако «недобросовестная конкуренция» через соответствующее законодательство нередко де­лает открытие рынков неэффективным и препятствует конкуренции результатов.

в) Добросовестная конкуренция напоминает соревнования по бегу. Параллельные усилия должны способствовать росту достиже­ний каждого индивида, а на финише решающее слово должно ос­таться за потребителем. Отбор фирм, их руководителей, а также технических и коммерческих приемов работы должен происходить в рамках этой добросовестной конкуренции. Прибыли, потери и банкротства в рамках соперничества результатов должны иметь свой смысл. Решать проблему должна проверка на обеспеченность потребительскими товарами.