Б. Политика экономического порядка как социальная политика

1. Снабжение

Снабжение членов общества, а тем самым и рабочих, пенсионе­ров и прочих практически полностью зависимых в социальном от­ношении лиц, обусловливается прежде всего работоспособностью всего производственного аппарата. Самая лучшая социальная поли­тика не может дать никаких удовлетворительных результатов, если производительность труда человека невелика1. Создание функцио­нирующей системы регулирования экономического порядка, бази­рующегося на разделении труда, является в силу этого важнейшей предпосылкой решения всех социальных проблем.

В условиях конкурентной экономики это означает прежде всего реализацию ее основного принципа, а именно создание функциони­рующего механизма цен полной конкуренции. Здесь каждое домаш­нее хозяйство и каждое предприятие в состоянии проводить точный экономический расчет и, что практически важнее, действовать в собственных интересах в строгом соответствии с принципом издер­жек, то есть так, как их заставляет поступать конкуренция. Но эко­номическая производительность и снабжение людей в большой сте­пени зависят также и от реализации других конституирующих и ре­гулирующих принципов. Если нестабильная денежная система или денежная политика порождает инфляцию или дефляцию, то это не только искажает структуру цен, фальсифицирует балансы и делает невозможным правильный экономический расчет, но и парализует хозяйственную инициативу и волю к расширению масштабов хозяй­ственной деятельности. Естественно, все это вместе взятое должно отрицательно сказаться на эффективности отдельно взятых хо­зяйств и экономики в целом. Закрытые рынки уменьшают способ­ность конкуренции побуждать к активизации хозяйственной дея­тельности, ограничивают отбор наиболее способных агентов. То, как неопределенность отношений собственности отрицательно ска­зывается на регулировании экономического процесса, на осуществ­лении в нужное время и в правильных пропорциях капиталовложе­ний и на трудовом энтузиазме, наглядно показали периоды экспе­риментов с собственностью, проводившиеся во всех европейских странах после окончания обеих мировых войн. Но поскольку боль­шинство людей привыкли мыслить больше идеологическими кате­гориями, а не категориями взаимосвязей порядков и их влияния, то подобный опыт очень медленно трансформируется в научные выводы. Знание того, что присущая свободе заключения договоров сила, которая повышает производительность путем мобилизации воли каждого отдельно взятого человека заниматься производительным трудом и одновременно за счет того, что конкуренция вынуждает повышать производительность труда, должно было стать составной частью начального политического образования точно так же, как и тот факт, что та же самая свобода заключения договоров может вес­ти к уменьшению социального продукта, если она стимулирует воз­никновение монополистических властных структур.

Словно в фокусе, все мероприятия политики порядков сходятся в вопросе об их воздействии на работоспособность производствен­ного аппарата. Следовательно, если правильно то положение, со­гласно которому можно распределять только то, что было до этого произведено, то первый вопрос всех социальных реформаторов должен быть адресован экономическому порядку, имеющему наи­высший показатель экономической эффективности. Только в каче­стве дополнения к этому можно ставить другие вопросы. Если в рамках созданного того или иного порядка все люди одинаково го­лодают, то это не является решением проблемы ни справедливого распределения, ни безопасности, ни какой-либо другой формы про­явления социального вопроса. Она не будет решена и в том случае, если станут предприниматься попытки сделать это влияние плохого порядка приемлемым путем этического приукрашивания его и ши­рокой апелляции к общим интересам всех людей.

2. Социальная справедливость

1. Задачу достижения социальной справедливости нельзя вос­принимать недостаточно серьезно. В последние десятилетия она вновь обратила на себя внимание мыслящих людей, осознающих свою ответственность, и побудила их усомниться в существующем порядке. Однако надежду, овладевшую перед первой мировой вой­ной умами представителей широкой общественности, на то, что эту задачу можно решить путем введения государственного управления экономикой и обобществления собственности, разрушил накоплен­ный за это время опыт. Приходится возвращаться к более свобод­ным формам порядка. Это — поворот, совершить который, впро­чем, многие еще не решаются.

Формирование меновых процессов зависит от экономического развития в целом, в силу чего и осуществление социальной справед­ливости зависит не только от реализации основного принципа конку­рентной экономики, но и от использования всех конституирующих и регулирующих принципов. Независимо от того, будут ли вкладчики лишены собственности в результате обесценения денег, а продавцы, покупатели и рабочие в результате закрытия рынков лишатся воз­можности получать доходы или будут поставлены в одностороннюю зависимость от определенных условий, независимо от того, будет ли в результате злоупотребления свободой заключать договоры ограниче­на свобода других заключать договоры или будет ли переложен риск на одну из сторон в договоре в результате ограничения ответственно­сти, подобного рода манипуляции одновременно парализуют также и справедливый обмен результатами хозяйственной деятельности. По­этому проблему справедливого распределения следует рассматри­вать в ее интердепендентной обусловленности.

2. Разница в уровнях доходов существует во всех экономических системах. Эта разница обусловливается только тем, каким образом получены доходы. И в централизованно управляемой экономике цен­тральный аппарат руководства также бывает вынужден использовать сдельную заработную плату в качестве стимула, причем он прибегает как к сверхпропорциональному повышению или снижению заработ­ной платы, так и к особым премиям и штрафам, чтобы добиться хоро­ших результатов или избежать плохих. Это приводит к дифференци­ации в уровнях доходов работающего населения, которая намного больше, чем в странах с рыночной экономикой. Это — факт, слишком мало воспринимаемый общественным сознанием. Существование этой разницы следует объяснять функционированием системы цент­рализованных оценок, и она вряд ли соответствует реальному вкладу каждого отдельно взятого работника в социальный продукт. Однако еще большие различия должны были бы возникнуть между доходами трудящихся и доходами руководящего слоя. По общечеловеческим причинам центральное руководство вынуждено также экономически заинтересовывать руководящий слой в сохранении политической си­стемы. Вытекающие из этого различия в уровнях доходов трудящих­ся и руководящего слоя, по-видимому, ничуть не меньше, если не больше, чем в странах с экономическим порядком рыночного типа и частной собственностью. Разница в уровнях доходов в централизо­ванно управляемой экономике объясняется отчасти психологией до­стижений и отчасти тем, что руководящий слой должен быть заинте­ресован в существующей системе порядка. Это дает основание по меньшей мере предполагать наличие эксплуатации в пользу руково­дящего слоя.

Разница в уровнях доходов в рамках рыночной экономики объяс­няется частично различными результатами хозяйственной деятель­ности, идущими на удовлетворение потребностей потребителей, час­тично монополистическими или иными властными позициями на от­дельных рынках. Проблемой справедливости в экономическом смыс­ле распределение доходов в рыночном хозяйстве становится только в том случае, если уровень доходов определяется исходя не из пропорций ограниченности, а из властных позиций, занимаемых на рынке. Также и появление в последнее столетие широко известных крупных состояний объясняется не столько фактом получения доходов от вла­дения имуществом, сколько скорее теми прочными властными пози­циями, которые занимали на рынке Рокфеллер, Карнеги и другие. Нельзя также упускать из виду того, что выдающиеся и частично об­разцовые социальные достижения некоторых предприятий, такие, как, например, благотворительный Фонд Карла Цейса, стали воз­можными лишь благодаря их сильной позиции на рынке. Можно не­достаточно высоко оценивать их как доказательство социального на­строя, но их никоим образом нельзя рассматривать в качестве доказа­тельства асоциального настроя других предпринимателей, которые занимают менее сильные позиции на рынке и которые поэтому могли обеспечить более скромные социальные достижения.

Следовательно, достижение социальной справедливости следует искать на путях создания совокупного функционирующего порядка, и прежде всего на путях подчинения процесса образования доходов строгим правилам конкуренции, риска и ответственности. Не следует искать ее в ликвидации частной собственности. Нужно усвоить, что частная собственность может приводить к сбоям, коллективная соб­ственность должна приводить к ним. Все решения, нацеленные на огосударствление собственности и централизованное регулирование, уменьшают стимулы к производительному труду, ухудшают расчеты издержек и делают неизбежной бюрократизацию хозяйственного уп­равления. Снижение производительности труда, ухудшение снабже­ния и ограничение свободы — вот та цена, которую приходится пла­тить за каждую попытку отойти от конкурентной экономики, причем не остается никакой надежды на то, что будет обеспечено более спра­ведливое распределение социального продукта.

3. Социальная обеспеченность

Потребность в обеспеченности является универсальной пробле­мой. Каждая эпоха обладала своей формой необеспеченности и не­уверенности. Однако сегодня потребность в обеспеченности выросла в такой степени, какой не знала вся прежняя история человечества. И это вопрос, который касается не только того или иного социального слоя. Он затрагивает все группы населения одновременно или попе­ременно и волнует в большей или меньшей степени весь мир.

Одной из серьезных причин этой потребности в обеспеченности является нужда, естественные причины которой коренятся в огра­ниченности хозяйственных продуктов. Правда, разделение труда проявило себя как поистине замечательное средство существенного преодоления этой нужды за счет постоянного повышения в ходе исторического развития эффективности труда человека. Однако то же самое разделение труда породило и новую неуверенность. Это неу­веренность двоякого рода. Человек попадает в зависимость от чудо­вищно сложного совокупного экономического процесса, и в рамках этого процесса его существование становится зависимым от партне­ров, то есть от других людей. Здесь таятся опасности, которые как бы образуют другую причи­ну мучительной тревоги и беспокойства, в которых живут люди. В со­временном мире, покоящемся на разделении труда, отдельно взятый человек должен опасаться не только экономической нужды, но и ут­раты своих возможностей как личности. Последнее происходит двоя­ким образом. Человек вынужден считаться с тем, что по причинам, которые не обязательно следует искать в нем самом, он может быть исключен из социальной кооперации и оказаться на границе обще­ственных условий существования. Это означает не только угрозу эко­номическому существованию, но и, что также или даже более тяжело, невостребованность его сил, ограничение возможностей его развития и незаслуженное унижение чувства собственного достоинства. Дру­гая опасность состоит в потере его свободы, которой реализация вла­стных прав в состоянии нанести большой ущерб независимо от того, идет ли речь о частной власти1 или, в худшем варианте, о власти тота­литарного государства. Эта вторая опасность применительно к пер­вой опасности — массовой безработице — сегодня зачастую осознает­ся не в полном объеме, хотя именно опыт последнего времени пока­зал, что человек в определенных условиях может причинить другим людям.

Правда, коллектив может избежать безработицы, но он же одно­временно порождает гораздо более серьезную опасность личной не­обеспеченности. С другой стороны, рыночное хозяйство в состоя­нии предоставить людям экономическую обеспеченность только тог­да, когда оно функционирует без перебоев.

Хорошо функционирующий конкурентный порядок может изба­вить человека не только от одной экономической нужды. Лишь он один защитит его от угрозы тоталитаризма.