Корысть, экономический принцип и общее благо

I. Спорный вопрос

1. «И поэтому мы не одобряем мнение тех, кто делает корысть основой законов природы. Тот, кто корыстен, чтит лишь самого себя и пытается также извлечь пользу для себя, нанося ущерб другим» (Кристиан Волъфф). В эпоху меркантилизма эта идея становится одним из существенных мотивов политико-экономиче­ской деятельности. «Необходимо также, чтобы вы посвящали се­бя изучению мелких интересов торговцев, которые не обращают внимания ни на что другое, кроме как на свою частную торговлю, чтобы видеть, что хорошо и выгодно для общей торговли импе­рии». Так в 1670 г. Кольбер предостерегал интенданта города Бордо от эгоизма торговцев.

Еще до недавнего времени нечто похожее можно было услы­шать, например, от Кейнса: «Мир управляется сверху отнюдь не так, чтобы частные и общие интересы всегда совпадали. Из прин­ципов политэкономии вовсе не следует того, что просвещенный эгоизм всегда служит общему благу». И сегодня в экономической политике поступают в соответствии с этим принципом. Государст­во видит свою обязанность в том, чтобы, используя особые меры, например, осуществляя государственные капиталовложения, при­вести в соответствие между собой корысть и общее благо. Его экономическая политика в значительной мере определяется теоре­мой, согласно которой между корыстью и общим благом сущест­вует разрыв1.

2. В противоположность этому теорема Адама Смита гласит: «Каждый человек постоянно размышляет над тем, как найти на­иболее выгодное применение всему тому капиталу, которым он располагает. Он имеет в виду только свою собственную выгоду, а не выгоду нации. Но естественно, а скорее необходимо именно преследование своей собственной выгоды приводит к тому, что он избирает такое применение своего капитала, которое является одновременно наиболее выгодным и для нации». В отдельные пери­оды времени это представление также приобретало большое поли­тико-экономическое значение. Харденберг очень точно сформули­ровал для прусской политики начала XIX в. следующую идею: «Моя система покоится на том, что каждый житель государства совершенно свободен и может так же свободно использовать и развивать свои возможности, не испытывая при этом произвола со стороны другого лица; что правосудие станет свершаться стро­го и беспристрастно; что независимо от того, к какому сословию он принадлежит, заслуги позволяют ему беспрепятственно подни­маться вверх». Другими словами: государство заботится о реали­зации правового принципа и полагается на гармонию между ко­рыстью и общим благом.

3. Диаметрально противостоят друг другу два различных типа экономического мышления и экономической деятельности. Обе концепции апеллируют к опыту, и обе делают это с успе­хом. Мы остановимся на одной особенно важной проблеме, поро­дившей многочисленные дискуссии: на проблеме накопления. По мнению меркантилистов, в том числе и современных, при накоп­лении денег отдельно взятым человеком возникает разрыв между корыстью и общим благом. Именно здесь якобы необходимо, что­бы государство принимало прямые меры для предотвращения воз­можного ущерба.

В корыстной «любви к деньгам» людей упрекали еще меркан­тилисты. У них «пристрастие к ликвидности», как сказали бы о них сегодня. Но если они накапливают деньги в копилке, то тем самым изымают их из оборота, и в результате этого их корыст­ные действия вступают в конфликт с общим благом. «Возникает пустота, прерывающая оборот, лишающая часть рабочих пропита­ния и увеличивающая вредные последствия во всей ситуации с продовольствием, так что в любом случае было бы лучше, если бы эта сумма никогда не находилась в обороте, чем если бы те­перь она вновь изымалась из него»2. Потеря спроса, порождаемая накоплением, и в наши дни является важным импульсом как конъюнктурной политики, так и политики обеспечения полной за­нятости. Мы знаем, что подобная потеря спроса (при определен­ных условиях) действительно может возникнуть.

На это другая сторона возражает: гармония между корыстью и общим благом проявляется также при накоплении и при инвестиро­вании. Накопления отдельно взятого человека, осуществляемые для обеспечения своего собственного будущего, приносят решающим образом пользу общему благу. Когда, например, крестьянин откладывает деньги, это позволяет ему улучшить свой крестьян­ский двор, повысить производительность и тем самым служить об­щему благу. Многие промышленные заводы стали крупными пред­приятиями благодаря индивидуальным накоплениям своих вла­дельцев и через это послужили общему благу.

Следовательно, опыт, как представляется, подтверждает право­ту обеих сторон, а проблема в принципе кажется разрешимой. Од­нако необходимо внести ясность в вопрос о том, права ли та или другая сторона и если да, то почему и как. И только тогда можно серьезно проводить в жизнь экономическую политику.

П. Проблемы в действительности

Как же обстоит дело с данной проблемой в экономической дей­ствительности?

1. Руководитель небольшого, полностью замкнутого домашнего хозяйства — мы еще раз в качестве примера берем простейший случай — может действовать «эгоистично». Это означает: он мо­жет печься о собственном благе лишь за счет благополучия дру­гих членов своего хозяйства. Его действия могут соответствовать кантовской дефиниции эгоиста, согласно которой эгоист «ограни­чивает все цели только самим собой» и «не видит никакой пользы в том, что не полезно ему самому». (Понятие «эгоизм» употреб­ляется здесь, таким образом, в экстремальном значении.) Разуме­ется, он может действовать и по-иному и в большей мере соответ­ствовать этическим принципам. Как обстоит дело — так или ина­че, — имеет очень большое значение для разработки хозяйствен­ного плана и тем самым регулирования повседневного экономиче­ского процесса. Товары, которые непрерывно производятся, ста­новятся отличными друг от друга, если руководитель домашнего хозяйства думает преимущественно о самом себе или если на пе­редний план он выдвигает задачу обеспечения товарами других членов своего хозяйства.

Однако, действуя эгоистично или не эгоистично, он всегда бу­дет руководствоваться экономическим принципом, то есть станет постоянно стремиться к тому, чтобы в своих планах и распоряже­ниях достичь определенной цели по возможности с минимальны­ми затратами, или, говоря иначе, на деле наиболее полно удов­летворять потребности, используя для этих целей имеющиеся ра­бочую силу и материальные средства производства. С эгоизмом или альтруизмом экономический принцип не имеет ничего общего. (В лучшем случае можно сказать, что он пренебрегает своими обязанностями, если он действует не в соответствии с экономи­ческим принципом и тем самым при определенных обстоятель­ствах создает угрозу существованию членов своего хозяйства.) Постоянное смещение понятий «эгоизм» и «экономический принцип» является основным злом всей дискуссии по данному комплексу важных проблем. Пусть руководитель этого небольшо­го сообщества обращает внимание только на то, чтобы как можно лучше организовывать снабжение товарами членов своего домаш­него хозяйства; пусть он в силу этого вовсе отодвинет в сторону удовлетворение своих потребностей, и он все же будет следовать экономическому принципу. Только так он в состоянии добиться того, что его альтруистическая цель будет достигнута, насколько это возможно. Эгоизм или альтруизм определяет цели, на кото­рые ориентированы хозяйственные планы. Действия в соответст­вии с экономическим принципом позволяют определить выбор средств для достижения этих целей. «Эгоизм» и «экономический принцип» находятся, следовательно, как бы на различных уров­нях.

2. Но как только масштабы разделения труда увеличатся и разо­рвут рамки замкнутого собственного натурального хозяйства, воз­никнет, как мы уже видели, проблема нового уровня. Теперь речь идет о том, чтобы привести экономический принцип, которому по­рознь следуют в индивидуальных хозяйствах, в соответствие с об­щим экономическим принципом. Данная проблема нередко приво­дит к конфликту. Возьмем в качестве примера предприятие перера­батывающей промышленности Германии в период между 1945 и 1948 гг. Его руководитель считал себя обязанным руководить своим предприятием таким образом, чтобы он мог и дальше предоставлять работу своим рабочим. Для этого, действуя индивидуально в соот­ветствии с экономическим принципом, он изготовлял такие изде­лия, цены на которые не зависели от государства, что давало ему возможность при благоприятной цене не останавливать работу предприятия, продолжать производить, например, пепельницы. Ес­ли бы он вместо этого выпускал кастрюли, цены на которые уста­навливало государство, то тем самым он подвергал бы опасности существование самого предприятия и дальнейшее обеспечение заня­тости рабочей силы. Конечно, в этом случае, и как раз в этом за­ключается конфликт, рабочая сила и средства производства намно­го лучше служили бы удовлетворению потребностей. Вообще гово­ря, экономический принцип требует, чтобы фирма производила ка­стрюли, а индивидуально — пепельницы. Уже данный пример по­казывает, каков тип проблемы.

3. В период между 1945 и 1948 гг. отличительным признаком германской экономики было то, что индивидуальный интерес и общий экономический интерес резко расходились. Была ли в том вина тысяч людей, совершавших длительные поездки по желез­ной дороге, чтобы обменять на картофель обувь, текстильные из­делия, утюги и т.п.? Вне сомнения, они действовали в соответст­вии с экономическим принципом. Действовали ли они «эгоистич­но», если они как отцы семейств заботились о том, чтобы заготав­ливать продовольствие для своих домашних хозяйств? Во всяком случае, их труд, рассматриваемый под углом зрения общего про­цесса, никоим образом не соответствовал экономическому принци­пу, и, кроме того, распределение таких товаров, как картофель или товары обмена, происходило абсолютно нерационально. Эко­номический принцип при заданных условиях нельзя было исполь­зовать ни индивидуально, ни в общем для удовлетворения потреб­ностей. Крупная проблема оставалась нерешенной. Ход наших размышлений показал, что эта проблема возникает в любом типе экономического порядка. Если потребность, которую должен удовлетворять общий процесс, устанавливается центральными плановыми органами, скажем потребность в пшеничном хлебе, обуви, доменных печах и т.д., которую надлежит удовлетворить в течение одного года, то вопрос состоит в том, чтобы всю рабочую силу и все материальные средства производства направить на по возможности полное достижение плановых целей. Если же суще­ствуют экономические порядки рыночного типа, то речь идет уже о том, чтобы оптимально преодолеть то напряжение между по­требностями и их удовлетворением, которое существует во всех домашних хозяйствах,

4. Противопоставление корысти и общего блага больше скрыва­ет, чем описывает проблему, которую здесь приходится решать изо дня в день. Речь идет о нескольких вопросах. Во-первых, о том, что каждый отдельно взятый человек в рамках сообщества домашнего хозяйства или предприятия, в которых он живет или находится в индивидуальных отноше­ниях, обязан действовать «неэгоистично». Это — нравствен­ный постулат, который всегда имеет силу во всех экономиче­ских порядках. Во-вторых, о том, что каждый отдельно взятый человек дей­ствует в интересах домашнего хозяйства и предприятия, как правило, в соответствии с экономическим принципом и именно так он должен поступать. В-третьих, о том, что планы и действия, вытекающие из ин­дивидуального использования экономического принципа, следует согласовать между собой с тем, чтобы и в целом все действия осуществлялись в соответствии с экономическим принципом. Это специфическая задача экономической поли­тики.