Е. Координация индивидуального и общего интересов как задача политики порядков

Обычно принято рассматривать задачу, которая возникает вме­сте с напряженностью между индивидуальным и общим интересом, исключительно как проблему нравственного воспитания. Говорят о необходимости преодолеть корысть, стремление к прибыли или «капиталистический дух» и при этом надеются на то, что теперь все люди станут служить общему интересу. Проблема, о которой фак­тически идет речь, проявится, быть может, наиболее отчетливо, ес­ли мы предпримем краткую поездку в две страны: «Утопию А» и «Утопию Б».

1. В «Утопии А» все люди действуют только потому, что их по­буждают к этому эгоизм и корысть. Следовательно, в этом случае «индивидуальный интерес» является чисто эгоистичным. Нет ника­кого внимания к другим: ни в домашних хозяйствах, ни на пред­приятиях. Поэтому никто не поднимает вопроса о том, как можно было бы служить общему интересу. Каждый отдельно взятый чело­век действует лишь в своих интересах и считает это чем-то само со­бой разумеющимся.

В экономическом порядке централизованно управляемого хозяй­ства руководящий слой в этой стране стал бы использовать свои мощные средства власти исключительно в своих интересах. В по­рядках рыночной экономики монополии спроса, например, на рын­ках рабочей силы резко понизили бы заработную плату, а монопо­лии предложения постоянно стремились бы достичь точки макси­мальной чистой выручки. Только в конкурентном порядке — в силу разного рода уловок — многочисленные эгоистичные индивидуаль­ные интересы не работали бы друг против друга, а действовали бы в гармонии между собой. Разумеется, в «Утопии А» было бы весь­ма трудно построить приемлемый порядок, поскольку никто не пре­следует общего интереса и, следовательно, никто не берет на себя решения задачи политики порядков.

2. Совершенно иное отношение людей мы встречаем в «Утопии Б», стране — антиподе «Утопии А». Здесь люди действуют либо в соответствии с категорическим императивом долга, либо в силу христианской заповеди любви. Было бы этого достаточно для того, чтобы все люди служили общему интересу? Да, если бы все они жили в замкнутых семейных хозяйствах, то есть в собственных на­туральных хозяйствах, так что отдельно взятый человек может не­посредственно определить, как надлежит действовать ему, чтобы служить общему благу. В этом случае общий интерес был бы иден­тичен благополучию семьи или благополучию собственного нату­рального хозяйства. Но «Утопия Б», равно как и «Утопия А», не просто состоит из сосуществующих собственных натуральных хо­зяйств, каждое из которых представляет собой небольшой космос. Скорее, обе «Утопии», как и современный мир, располагают бази­рующимися на разделении труда хозяйствами, в которых, тесно пе­реплетаясь между собой, функционируют миллионы домашних хо­зяйств и предприятий. И здесь ответ на поставленный вопрос зву­чит: «Нет». М. — рабочий, он действует во исполнение христиан­ской заповеди любви во благо своей семьи. Следовательно, он дей­ствует не из корысти, а ради индивидуального интереса своего до­машнего хозяйства. Сообразно с этим он ищет рабочее место и сооб­разно с этим расходует свои средства. Служит ли он в большей сте­пени общему интересу, если идет работать на фабрику или если он работает в поместье? Уже в данном примере заметен конфликт между обязанностями, а именно между обязанностями перед семьей и обязанностями по отношению к совокупности. Как ему сказать, что наиболее полезно для совокупности? Или другой пример. Руко­водитель предприятия R. принимает всерьез свои обязанности пе­ред своими рабочими и клиентами. Он всегда действует в соответст­вии с категорическим императивом. Но что он должен производить, чтобы наилучшим образом служить общему интересу? Но и этого категорический императив ему не говорит.

Если даже «Утопия Б» и является страной, которая реализует максимальную нравственность, здесь все же остается открытым вопрос, как можно гармонизировать индивидуальный и общий ин­тересы. Решить эту проблему — задача политики порядков. От­дельно взятый человек в рамках порядка должен иметь возмож­ность своими действиями, которые он, следуя моральному закону, осуществляет в своем непосредственном окружении, одновременно содействовать реализации общего интереса.

Если бы в «Утопии Б» был реализован порядок централизован­но управляемой экономики, то руководящий слой должен был бы, правда совсем по-иному, чем в «Утопии А», стремиться воплотить общий интерес. Однако он натолкнулся бы на непреодолимые пре­пятствия уже потому, что он оказался бы не в состоянии взаимоувязать между собой отдельные экономические действия, прибегая к глобальным оценкам. Кроме того, свобода домашних хозяйств и предприятий была бы сильно ограничена, и тем самым централизованное планирование вступило бы в конфликт с заповедями долга, который отдельно взятый человек имеет по отношению к своему не­посредственному окружению в домашнем хозяйстве и на предприя­тии. Конкурентный порядок мог бы быть реализован также и в •«Утопии Б». Здесь его можно было бы реализовать даже легче, чем в «Утопии А». И прежде всего потому, что есть люди, которые ду­мают об общем интересе, а следовательно, и об установлении доста­точного порядка. В «Утопии Б» монополии, которые могут возник­нуть, сами по себе стали бы предпринимать попытки добиться более полного снабжения товарами, скажем, покупателей.

Сравнение обеих «Утопий» ясно дает понять, что проблема на­пряженности между индивидуальным и общим интересами путем нравственного воспитания может быть только облегчена, но отнюдь не решена. Оно не в состоянии, например, устранить существенные недостатки централизованного регулирования экономики. И наобо­рот, решение проблемы порядка, предлагаемое здесь, облегчается с помощью нравственного воспитания, причем это воспитание одно­временно должно быть ориентировано на политику порядков.

3. Теперь вернемся из стран-утопий к реальности, в которой мы найдем элементы обеих утопий. Вспомним ту картину, которую представляла собой Западная Германия в период между концом 1945 и 1948 г., когда пайки центральных плановых органов были столь незначительны, что жить на них никто не мог; когда в магази­нах за деньги практически ничего нельзя было купить; когда горня­ки прекращали работу на несколько смен, а другие рабочие неделя­ми не появлялись на фабриках, потому что помогали крестьянам на сельских работах или были вынуждены добывать продовольствие каким-либо иным путем. Для общего интереса было бы важно, что­бы люди работали там, где существовала неотложная потребность в рабочей силе. Но индивидуальный интерес властно требовал спасти себя и семью от голодной смерти.

В простых повседневных фактах отразилось то, что на практике означает выход из строя экономического порядка. Нельзя требо­вать от людей того, что может выполнить только экономический по­рядок: создать гармоничные пропорции между индивидуальным и общим интересами.

Заключение

«Научный метод имеет гораздо большее значение, чем какое-ли­бо отдельно взятое открытие» (Кювье). Сказанное относится и к экономической науке. И в настоящей книге важнее, чем все детали, является метод, а именно мышление категориями экономической политики, в поддержку которого она выступает и которое позволя­ет сформулировать и решить проблему.

Проблема заключается, позволим себе еще раз подчеркнуть это, в построении функционирующего и достойного человека экономи­ческого и общественного порядка. Метод же состоит в том, что ре­шительное желание порядка распространяется на создание эконо­мических форм, этим и ограничивается, в то время как сам эконо­мический процесс оставляют развиваться по собственным законам. То, что конкурентный порядок не только признает объективные закономерности, находящие свое отражение в экономическом про­цессе, но и недвусмысленно намерен привести их в движение, часто приносило в его адрес упреки в том, что здесь свобода человека приносится в жертву закостеневшему механизму недостойным для него образом. Если бы эти упреки были обоснованны, то конкурен­тный порядок оказался бы в таком парадоксальном положении, когда он поступается как раз той ценностью, на которую он прежде всего ориентированна именно свободой человека.

Но ведь со свободой человека дело обстоит всегда так, что она в определенных заданных условиях наталкивается на сопротивление и находит свои границы. Ее сущность состоит именно в том, что она предоставляет право закону объективной действительности и все же утверждается в качестве того, чем она является. Как раз этим сво­бода отличается от произвола.

Но, во-вторых, регулирование этого ставшего бесконечно слож­ным современного индустриального мира является задачей такого масштаба, что она превосходила бы данные человеку силы, если бы, к счастью последнего, не существовало нечто такое, как меха­низм регулирования рыночного хозяйства, который забирает у че­ловека по меньшей мере часть этой задачи. Здесь четко разграничи­вается то, что в состоянии выполнить отдельно взятый человек, а что нет. И только благодаря этому размежеванию он становится действительно свободным для реализации своих собственных воз­можностей: свободного развития индивидуальных сил в экономиче­ском процессе, свободного создания экономических форм.

Но нет ли тем не менее насилия над самоопределением человека в том, что экономический момент столь активно выдвигается здесь на передний план? На это следует возразить: необходимо решить совершенно конкретную обязательную проблему повседневности, а именно проблему преодоления экономической ограниченности. От ее решения зависит решение многих других проблем. Реальное пре­имущество, которое конкурентный порядок предоставляет экономи­ческой необходимости, не имеет ничего общего с материалистиче­скими взглядами. Здесь нет выбора. Если экономической необходи­мостью пренебрегают как чем-то второстепенным, что равнозначно деградированию экономического мышления, то тогда люди окажутся в еще большей зависимости от экономики. Тогда свобода дейст­вительно будет под угрозой. И в конечном итоге возникает лишь другая сторона альтернативы: централизованно управляемая эконо­мика — тоталитаризм со всеми его последствиями, гибельными для свободы человека.

И наоборот, задача конкурентного порядка — решать социаль­ный вопрос в духе свободы и тем самым спасать свободу вообще. Но если право свободного порядка должно устоять перед надвигаю­щимся со всех сторон коллективизмом, то необходимо, чтобы носи­тели порядка понимали также смысл порядка. Многие сложные ве­щи втискиваются между современным человеком и теми элементар­ными фундаментальными фактами мира, в которых он живет. Поэ­тому девизом должно стать: «Против вторичности в мышлении, к сущностям!» Отказаться наконец от всякой ни к чему не обязываю­щей идеологической болтовни, которая тащится от одного письмен­ного стола к другому, в более грубой форме — от газеты к газете, и в еще более грубой форме — от одного предвыборного собрания к другому. Все это только схемы. Не реализуется то, что поставлено на карту, и не замечается, какие важные сущностные взаимосвязи следует брать в расчет.

Люди знают, что тоталитаризм имеет программу. Но они совер­шенно не знают или знают очень мало о том, что существует про­грамма свободы — конкурентный порядок. Технико-экономической проблемы, которую пытаются решить в рамках конкурентного по­рядка, не видят вообще или недооценивают ее значения для других сфер жизни. Но это только одна сторона конкурентного порядка, состоящая в том, что он требует реализации объективных эко­номических закономерностей. Его другая сторона заключается в том, что здесь должно быть претворено в жизнь социальное и этическое желание порядка. И в этой связи его особая сила. Ведь социально-экономическое желание без связи с объективной эконо­мической логикой так же бессильно, как, с другой стороны, объек­тивная экономическая логика не может дать никаких результатов, если социальное желание порядка не оказывает влияния на образо­вание форм.

Однако во всех странах нет еще слоя тех руководителей, кото­рые поняли бы, что такое конкурентный порядок: не только как сам по себе экономический порядок, но и как условие для общественно­го порядка, как та крупная противоположность, которую можно противопоставить концепции тоталитаризма.

Общее сознание должно усвоить: принимая решение в пользу централизованно управляемой экономики или конкурентного по­рядка, одновременно принимают решение (знают об этом или нет, в большинстве случаев этого не знают), затрагивающее целые круп­ные сферы жизни. Должна существовать полная ясность относительно того, какие последствия влечет за собой принятие того иного решения в пользу коллективизма. Если не хотят последствий коллективизма, то необходимо стре­миться к тому, чтобы доминировал закон конкуренции. А если дол­жен доминировать рынок, то тогда нельзя также уклоняться от приспособления к нему. Нельзя желать преодолеть одну неопределенность за счет создания новой неопределенности.

Для защиты свободного порядка мы не располагаем ни возмож­ностями тоталитаристов, ни их средствами власти, к числу которых относится и террор, ни чувством коллективного воодушевления, по­рожденного пропагандой. Поэтому некоторые считают, что мы не могли бы противопоставить им никакой другой линии поведения, кроме стоического неприятия. Но так не должна вестись та борьба за дело свободы, которая была возложена на наши плечи. Стоики были великими людьми, но им не хватало радости бытия. А без ра­дости бытия не обойтись, если людям нужно будет проявить доста­точно мужества и приложить достаточно усилий для построения свободного порядка.

Только истинная позитивность может преодолеть состояние раз­общенности и застоя. В этом отношении в силе остается сказанное Шиллером: 4Ничто не может так унизить дух, как то, что лишает его свободы, и он выказывает свое, создавая нечто бесформенное. Только там, где господствует тяжелая и бесформенная масса и где между не­определенными границами колеблются неясные очертания, есть мес­то страху. Любой кошмар... человек одолеет, как только узнает, как придать ему форму и превратить его в реальный объект».

ПРИЛОЖЕНИЕ

Основные вопросы теоретической дискуссии

I. Слово «порядок»

1. Слово «порядок» используется в двояком смысле. Под «экономическим порядком» мы понимаем конкретный, позитивно заданный факт. Он представляет собой совокупность реализован­ных форм, в которых в каждом случае in concreto протекает по­вседневный экономический процесс. Так, в Германии существовал экономический порядок 1945 или 1900 г. либо порядок какой-ли­бо другой экономической эпохи. Мы исследуем прежде всего эко­номические порядки XIX и XX вв., которые отличались своим разнообразием и которые быстро сменяли друг друга. Они были и зачастую продолжают оставаться нецелесообразными. В их рам­ках повседневный экономический процесс нередко оказывается неравновесным. Или порядки являются несправедливыми и над свободой в них нависает опасность. Анализ этих порядков — ос­нова политики порядков. Мы обязаны рассматривать их как фак­ты и вскрывать взаимосвязи этих фактов.

«Порядок» имеет еще одно значение, а именно — порядок, кото­рый соответствует существу человека и дела. Это означает порядок, в котором доминируют мера вещей и равновесие. Еще античная фи­лософия использовала такое понимание порядка. Она искала в раз­нообразии вещей скрытый план структурного формирования мира. В средние века была четко обрисована эта идея порядка, которая оказала решающее влияние на формирование всей средневековой культуры. Она означает рациональное соединение всех разнообраз­ных вещей и явлений в единое целое.

Прежде всего во времена оказавшихся несостоятельными ил: несправедливых позитивных порядков эта идея порядка бытия естественного порядка или порядка вообще (ордо) регулярно при обретает большую силу. Толчок тому дает абсурдность конкретных обязательств. Ищут такой порядок, который в отличие от заданных порядков соответствует здравому смыслу или природ! человека и вещей. В один из таких бедственных периодов, например на стыке IV и V вв., эту идею, обладавшую большим влиянием, развил Августин. В XVII и XVIII вв. естественный порядок (ordre naturel) противопоставлялся позитивному порядку (ordre positif). И вновь это оказывало сильное воздействие, например в сфере формирования права, государства и экономической полити­ки. Сегодня эта идея опять живет в силу насущной необходимо­сти найти для индустриализированной экономики недостающий функционирующий и достойный человека экономический, обще­ственный, правовой и государственный порядки. Если формули­ровки этого понятия и менялись в ходе развития европейской ис­тории, то намерение создать такое понятие остается прежним или схожим с ним.

Оба понятия, безусловно, необходимы: порядки как индивиду­альные, меняющиеся исторические факты и порядок как порядок вообще (ордо). Это различие понятий так старо потому, что оно почти неизбежно возникает в столкновении с конкретной действи­тельностью. Человек хочет знать, каковы конкретные порядки, и он ищет лучший порядок. Но оба понятия контрастируют между собой: конкретные неудовлетворяющие порядки, в условиях кото­рых фактически люди живут, и пригодный справедливый поря­док.

Мы разграничиваем эти понятия, отделяя конкретные «эконо­мические порядки» от стремления к «порядку в экономике».

2. Установленные и развившиеся порядки

Сам по себе конкурентный порядок не реализуется. В этом смысле он не является естественным порядком, ordre naturel. Недо­статочно претворить в жизнь определенные правовые принципы, а в остальном пустить развитие экономического порядка на самотек.

Однако в другом смысле он все же представляет, собой естест­венный порядок, или порядок вообще (ордо). Он приводит в дей­ствие мощные тенденции, которые в рамках индустриальной эко­номики толкают в направлении к полной конкуренции. Делая эти тенденции как формы порядка действенными, экономическая пол­итика исполняет лишь то, что соответствует природе вещей и че­ловека.

Различают два вида экономического порядка: развившийся и установленный порядок. Развившимися порядками являются те из них, которые в процессе исторического развития образуются без принятия обдуманного решения. Установленные порядки пред­ставляют собой такие порядки, которые на основе принятия обще­го политико-экономического решения выставляют в выгодном све­те принцип порядка экономического конституирования. Развив­шиеся порядки можно сравнить с городами, которые растут без общего плана застройки, в то время как установленные порядки подобны городам, строящимся на основе градостроительного пла­на. Оказывается, что политика конкурентного порядка и исходит из общего решения и осуществляет экономическое конституирование, иначе говоря, намеревается установить порядок. Но этот ус­тановленный порядок не противопоставляется историческому раз­витию. Систематически реализуя формы порядка, встречающиеся в действительности, и как бы подталкивая их к дальнейшему пре­творению в жизнь, этот порядок приближается к развившимся по­рядкам. Там, где будет реализован конкурентный порядок, спон­танные образования, например товарищества, изменения размеров предприятия и т.д. могут и должны происходить снизу. Забота проявляется лишь о том, чтобы не нарушался фундаментальный принцип порядка, скажем вследствие образования монополий. В отличие от установленного порядка, присущего централизованно управляемой экономике, подобные спонтанные образования не со­здаются по указанию сверху, а свободно реализуются отдельно взятыми людьми.

Большинство экономических порядков в истории человечества являются «развившимися» порядками. Они возникли без предвари­тельной разработки определенного плана строительства. Политика laissez-faire также предполагала обеспечить свободное развитие экономических порядков. Ею руководила вера в то, что таким обра­зом возникает достаточный, достойный человека порядок. В проти­воположность этому многие современные порядки, прежде всего порядки, присущие централизованно управляемой экономике, яв­ляются «установленными» порядками. Сравните, к примеру, эко­номический порядок в России после 1928 г. с порядком в Германии до 1914 г. Эти экономические конституирования, свойственные цен­трализованно управляемому хозяйству, скорее противостоят исто­рическому развитию и стремятся реализовать определенный разра­ботанный план строительства.

«Конкурентные порядки» занимают промежуточное положение между этими двумя крайностями. Мы не изобретаем конкурентно­го порядка, а находим его элементы в конкретной действительно­сти. Мы ни к чему не принуждаем, а способствуем раскрытию того, что наряду с другими формами имеет место в действительности. Мы пытаемся развить необычно сильные тенденции к пол ной конкуренции, которые мы находим в самой повседневно] жизни. В ограниченном количестве форм порядка мы выбирал такие из них, которые оказываются приемлемыми. Планирование порядков происходит, следовательно, не в противоположность историческому становлению. Напротив, становление порядка происходит, когда принципы порядка выводятся из имеющих место исторических тенденций.

Своей политикой конкурентного порядка государство не навязывает экономического порядка. Оно лишь подает в выгодном свете то, что в противном случае было бы оттеснено на задний план другими тенденциями.

3. «Либеральный» и «неолиберальный»

Принципы экономической политики, изложенные в настоящей книге, иногда называются «либеральными» или «неолиберальны­ми». Однако такое обозначение носит зачастую тенденциозный ха­рактер и неточно.

Тенденциозность проявляется в том случае, если противная сто­рона хочет сделать свою критику легким делом. Церковный или политический «либерализм» нажил себе немало недругов. В ряде стран этому слову придают также атеистический смысл или наве­шивают на него связи с определенными заинтересованными эконо­мическими группировками. Вообще поток критики либерализма на­правляют теперь на конкурентные порядки и их теоретическую подготовку, причем никто особо не задумывается над этим. Этот-метод критики не нов. Против него наряду с другими решительно и с полным основанием выступал Кант. После опубликования «Кри­тики чистого разума» критики утверждали, что Кант представляет якобы «систему высшего идеализма», которую разработал еще Бер­кли. Новые идеи Канта были подведены под старое сектантское понятие. Кант резко протестует против этого в своих «ПРОЛЕГО­МЕНАХ ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть в смысле науки». Он говорит о том, что всевозможные «измы» стоят наготове как «гробы для всех новых, еще не апробированных идей». Если есть желание критически разобраться с принципами конкурентного порядка, то необходимо избегать также того, чтобы укладывать эти идеи в такие гробы, чтобы без лишних рассуждений иметь возможность похоронить их. Равным образом следовало бы дать себе труд испытать собственную критику в рамках реалистиче­ского анализа экономики.

Но обозначение «либеральный» к тому же еще и неточно. Ли­бералы XIX в. в большинстве случаев были сторонниками политики laissez-faire. Правда, они опирались при этом на великую традицию, однако некоторые из них были эпигонами. В общем и целом либерализм этого времени был только ветвью громадного дерева европейской культуры, с начала своего существования ба­зирующейся на свободе, которая подвергалась опасности или де­градировала вместе с исчезновением свободы. Новая историческая ситуация обязывает — и как раз напрашивается сама собой идея — отвратить массированную угрозу свободе с помощью новых пози­тивных средств.

4. Конкурентный порядок и проблема власти

Существует «климакс» экономической власти, который нара­стает со сменой формы порядка. Он начинается с формы рынка полной конкуренции. Затем следуют ступени олигополистической, частично монополистической и монополистической форм рынка. Кроме того, для масштабов экономической власти важное значе­ние имеет эластичность предложения и спроса. Централизованно управляемая экономика с наличием частной собственности ведет к более высокой ступени концентрации экономической власти, кото­рая достигает своего максимума в централизованно управляемой экономике с коллективной собственностью. Все эти случаи оказа­лись действенными в реальности.

Политика конкурентного порядка решает эту проблему следую­щим образом. Она ограничивает экономическую власть путем раз­граничений, а именно по возможности разграничиваются, в частно­сти, сферы повседневного хозяйствования и политико-государст­венной деятельности. Это один метод. Еще один метод, также нахо­дящий применение, заключается в том, что в рамках экономической сферы с развертыванием конкуренции происходит деконцентрация, препятствующая тому, чтобы сохранялись или вновь возникали по­зиции, дающие власть.

Экономическая политика конкурентного порядка, таким обра­зом, и здесь становится полной противоположностью политике цен­трализованного регулирования экономики или корпоративному по­рядку, которые намереваются преодолеть злоупотребления частной власти путем дальнейшей концентрации власти.

Хотя в рамках конкурентного порядка экономическая власть благодаря размежеванию таким образом по возможности ограни­чивается, тем не менее для его реализации необходимы опреде­ленные властные позиции. Не только центральный банк и другие органы, ответственные за обеспечение деньгами, должны обладать экономической властью, опирающейся на привилегии. Админист­рация предприятий также должна обладать соответствующим авторитетом, чтобы, отдавая распоряжения, добиваться выполнения своих планов. Конечно, их экономическая власть в условиях кон­курентного порядка ограничивается и контролируется, как прави­ло, посредством конкуренции, а в особых случаях путем осущест­вления контроля над деятельностью монополии. Руководитель фир­мы, являясь продавцом продуктов или покупателем, в том числе и рабочей силы, не должен обладать монополистической или час­тично монополистической властью, которая нарушает функцию конкурентного порядка. Между тем как раз потому, что предпри­ятия должны подчиняться действию закона хозяйствования под давлением конкуренции, руководство не должно лишаться воз­можности разрабатывать хозяйственные планы предприятий, а также полномочий отдавать распоряжения. В противном случае пострадает четкость руководства предприятием. Предприятие те­ряет адаптационную способность, без которой конкурентный по­рядок не в состоянии функционировать. Тот, кто стремится к конкурентному порядку, не должен, следовательно, стимулиро­вать принятие законодательных мер, делающих возможным подоб­ное развитие.

Чтобы преодолеть дилемму экономической власти, необходимо совместно рассматривать и власть и порядок. Экономическая власть оправданна лишь до тех пор, пока она служит целям создания и со­хранения конкурентного порядка. В экономическом порядке, при­сущем централизованно управляемому хозяйству, это положение в корне меняется: экономический порядок становится инструментом осуществления власти. Из этого следует: никто не должен обладать большей или меньшей экономической властью, чем это необходимо для реализации конкурентного порядка.

5. Данные

Тот, кто ведет хозяйство, действует в соответствии с планом. Глава домашнего хозяйства, руководитель предприятия составляют планы на дни, недели, годы. Они разрабатывают их на основе фак­тов, которые рассматриваются ими как данность. Каждое индиви­дуальное хозяйство строит свои планы на этих «плановых дан­ных». Потребности домашнего хозяйства в продовольствии, одежде и т.д., размеры и характер оборудования предприятия, способности и знания рабочих являются такими данными. Но и цены на изде­лия, в которых нуждается предприятие, цены на сырье и полуфаб­рикаты, которые оно использует, являются для руководителя пред­приятия точно такими данными, как соответствующие цены явля­ются данными для планов домашних хозяйств. Все эти величины, на которых базируются подобные планы, являются плановыми дан­ными индивидуального хозяйства.

С точки зрения экономики в целом планы индивидуальных хо­зяйств являются всего-навсего частичными планами. Но каждый от­дельно взятый человек должен в каждом своем плане учитывать действия других. Средством, которое не только позволяет, но и за­ставляет делать это, в рыночном хозяйстве является механизм цен. С его помощью происходит координирование частичных планов в рамках единого целого.

Если теперь мы рассмотрим процесс координации индивиду­альных цен с точки зрения не индивидуального хозяйства, а эко­номики в целом, то окажется, что цены теряют свое свойство дан­ных. Их реализация как таковых представляет собой проблему, которую следует объяснять теоретически. Следовательно, необхо­димо отделять плановые данные индивидуальных хозяйств от тех данных, которые подобно потребностям и техническим знаниям являются также и общехозяйственными данными. Это отличие хо­рошо знакомо каждому руководителю предприятия, являющемуся практиком. Он усматривает, например, в технических знаниях, которые используются им на собственном предприятии, совершен­но другую заданность, чем в ценах на свои продукты или на ис­пользуемое им сырье, о которых он знает, что они отнюдь не яв­ляются абсолютно заданными.

Только шесть величин или, скорее, групп этих величин оста­ются постоянными данными в рамках общехозяйственного подхо­да, а именно потребности людей, дары природы и природные ус­ловия, рабочая сила, переходящие запасы производимых товаров, технические знания и, наконец, правовой и социальный порядок, который может задавать направление действиям хозяйственных субъектов и одновременно ставить их в определенные рамки. Эту последнюю характеристику следует понимать в широком смысле слова: в виду имеются не только законы, нравы и обычаи, но и тот духовный настрой, с которым люди живут и придерживаются определенных правил игры.

Общехозяйственные данные образуют границы экономического космоса. Они являются теми самыми величинами, к которым дол­жна пробиться экономическая теория, решая свою задачу объяс­нения хозяйственной действительности. Теоретическое политико-экономическое исследование должно работать, имея дело с грани­цей данных, если она вообще рассчитывает на успех. Но оно не видит ее четко очерченной или хотя бы слегка обозначенной дру­гими дисциплинами, например социологией или историографией. Только работа над экономической проблемой позволяет опреде­лить эту границу. Собственная постановка проблемы как таковой и направленный анализ экономически значимых фактов неизбежно подводят эту работу к условиям, от которых зависит экономи­ческий процесс. Рыночное хозяйство как единое целое словно увеличивается общехозяйственными данными, определяющими ход развития этого хозяйства. То же самое относится и к плано­вой системе централизованно управляемой экономики. «Повторяя сказанное выше, отметим, что общехозяйственными данными яв­ляются те факты, которые определяют экономический космос, причем сами они непосредственно не определяются экономически­ми фактами. На фактических общехозяйственных данных завер­шается теоретическое объяснение»1.

Эти общехозяйственные данные, которые теоретики должны воспринимать как таковые, лицо, осуществляющее экономическую политику, не обязано воспринимать как заданные значения. Более того, для него они являются скорее наиболее приемлемыми отправ­ными точками принятия им соответствующих мер. Хозяйственная политика в узком и широком смысле слова оказывает воздействие именно благодаря изменению данных. Разумеется, экономической политикой заданы границы воздействию общехозяйственных дан­ных. Но ни одно из этих данных не может быть полностью свобод­ным от влияния. Вмешательство человека в состоянии изменить да­же климат страны. В большей мере это касается других факторов, например численности населения, его знаний и способностей и т.д. Самым обширным полем деятельности для экономической полити­ки остается шестая группа данных — правовой и социальный поря­док. Важнейшее искусство экономической политики — умелое об­ращение с разработкой и оформлением данных, прежде всего дан­ных шестой группы. Основным правилом этого искусства должно стать не выделение данных индивидуальных хозяйств, а подготовка и оформление общехозяйственных условий применительно к эконо­мике в целом. Акцент следует делать на то, чтобы уделять особое внимание интердепенденции всех экономических величин. Любое пунктуальное вмешательство пагубно. Поскольку данный общий процесс неизбежно вытекает из расположения данных и поскольку мы можем оказать на него существенное влияние, то мы несем от­ветственность за конечный результат. В противоположность этому механизм регулирования рыночного хозяйства не несет такой ответ­ственности, ибо он, а точнее, механизм цен является нейтральным.

6. Окончательные выводы

Вначале мы подняли вопрос о том, возможно ли вообще в усло­виях идеологической борьбы руководящих слоев понимание достаточного порядка для индустриализированной экономики. Имеется ли возможность разработать что-то иное, чем идеология, связанная с определенными интересами? Ставя этот вопрос, мы вплотную по­дошли к нашей задаче. Мы ответили на этот вопрос не a priori и не методологически, а в ходе работы над самим объектом.

Теперь в заключение мы можем ответить на вопрос, который не нашел вначале ни положительного, ни отрицательного ответа. В ходе анализа политико-экономической действительности послед­них полутора веков сформировались следующие окончательные выводы:

1. Оказалось, что из-за ограниченного количества форм порядка возможности решения также ограниченны и для свободного па­рения духа нет необходимого пространства.

2. Последствия, вытекающие из реализации отдельных форм по­рядка, можно точно определить не только в том, что поддается точному определению, как в формах порядка протекает эконо­мический процесс или окажется ли он равновесным или нет. Кроме того, поддается определению также интердепенденция порядков. Таким образом, можно предвидеть тенденции, кото­рые возникают при реализации формы экономического порядка, необходимого для формирования общественного, государствен­ного и вообще общего человеческого порядка.

3. Тем самым при выборе форм порядка можно избавиться от субъ­ективности.

Что касается деятельности, связанной с экономической полити­кой, то выяснилось также следующее. До принятия отдельных мер экономической политики должна быть полная ясность относительно того, какое экономическое конституирование в общем необходимо осуществлять. Все акты экономической политики проводятся в жизнь с учетом общего экономического порядка. Независимо от то­го, идет ли речь о социально-политической, торгово-политической мере или иной мере политики порядков, каждый акт может совер­шаться в рамках политики, ориентированной на создание и сохра­нение определенного общего порядка.

Каким же образом должно приниматься общее решение?

Как оказывается, отнюдь не доктринерски на основе каких-ли­бо идеологий. И в этом отношении экономическая политика дол­жна обрести новый стиль. При принятии общего решения, мы по­вторяем это, следует осуществить выбор доминирующих форм по­рядка из ограниченного количества последних. Следовательно, общее решение должно приниматься не умозрительно, а реали­стично. Но как только общее решение будет принято, на его основе сле­дует действовать последовательно вплоть до учета мельчайших де­талей. Так,