Большая часть погибла, когда Регис, впав в бешенство от крупных потерь среди своих Детей, отдала приказ зачистить территорию от всего, что даже отдалённо напоминающего угрозу.
Но когда пришельцы закрепились на поверхности и начали устанавливать свой оккупационный режим, всё равно остались те, кто отказался сдаться. Один из них был молодой лётчик по имени Лансер, который только начал постигать любовь к женщине по имени Карла, когда появилась орда из Космоса.
Даже когда Инвиды развернули свою сеть предателей, осведомителей и карательных отрядов, Лансер и немногие другие составили заговор для последней попытки ударить по плацдарму Инвидов, будущему Рефлекторному Центру.
Но набег закончился провалом. Раненый, пытаясь вернуться к Карле, Лансер разбился на «ТрансТеке» при посадке, не дотянув километра до её двери. Так или иначе, Карла дотащила его туда, что осталось от её дома.
К тому времени, большая часть уцелевших людей, запуганных и потерявших надежду, уже желала подчиниться Инвидам. Некоторые даже добровольно служили им – выслеживали их врагов и отдавали триумфаторам-захватчикам.
Лансер только улёгся в кровать Карлы, когда с улицы донеслись крики и топот ног. Приклады винтовок колотили в двери, собаки захлёбывались лаем.
Облава пришла в дом Карлы.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Если Вы что-то хотите мне предъявить, что я якобы позёрски делал то, что делал, и Вы не хотите вспомнить Алого Плаща или Зорро, то будьте достаточно любезны вспомнить, чего я достиг, и пусть мои дела говорят за меня.
Если же нет, то или убирайтесь, или добейтесь большего.
Реплика, приписанная Лансеру.
«То время кажется таким далёким », – думала Карла. И всё жё оно кристально ясно отпечаталось в её памяти.
Лансер имел прекрасный послужной список как военный офицер, но он уволился из Южного Креста перед самым нападением Инвидов, потому что не смог бороться с неприятием чувства тупого исполнителя. Его мягкое, душевное исполнение песен, которое очень нравилось аудитории, было ему гораздо ближе, но в его искусстве была и другая сторона.
Ведомый интересом к театру, он изучал японские театральные традиции Но [28], Бунраку [29], Бугаку [30], и особенно Кабуки [31]. Он обнаружил, что ему больше по нраву исполнять шутовские темы Сарувака, чем героическую поступь Арагото, и пленился боевым жонглированием/акробатикой Хока.
И он увлёкся, поначалу даже против своего желания, почтенным ремеслом Онна-гата, в котором женские роли исполнялись специализирующимися на этом мужчинами-актёрами, и нежный стилем игры Вагото.
Лансер нашел странное понимание себя через Мусумэ [32], безхитростную роль, и драматические мастера поощряли его изучать искусство. На Западе ещё оставался ужас перед смешиванием разных традиций. Но в Кабуки его талант торжества над стереотипами и погружения в роли приветствовался равно мужчинами и женщинами.
Лансер возвратился на Американский континент с новыми идеями в голове. Он начал восстанавливать тот тип смешанной рок-поп музыки, который, казалось, исчез в пламени Всеобщей Гражданской Войны.
Когда он встретил Карлу, она быстро всё поняла и приняла. Карла стала его компаньоном-заговорщиком, его возлюбленной, его доверенным лицом, его невестой. Она стала оплотом его жизни, выражая расположение его Мусумэ-персоне, присоединяясь к нему в мире, где Западная закоснелость не имела опоры.
Всё шло прекрасно, пока не появились Инвиды. В то время как Земля проходила через огонь, молодой лётчик запаса по имени Лансер прислушивался к лязгающим шагам машины-Солдата, ударам прикладов и грохоту подкованных ботинок, ломавших дверь в соседний дом.
Карла была уже почти столь же искусна в некоторых аспектах его ремесла, как и он.
– Для тебя есть только один способ выжить, – прошептала она, торопливо выкладывая косметику и грим.
Когда в дом вломился карательный отряд, они обнаружили только двух перепуганных женщин. Их настойчивые поиски дали им только части бронекостюма Лансера на заднем дворе, и они ушли, ворча. Оптический датчик Солдата, обшаривающий помещение, тоже ничего не обнаружил, и громоздкая боевая машина развернулась, чтобы идти дальше.
Карла склонилась и с тоской поцеловала возлюбленного.
– Теперь ты – Жёлтая Танцовщица. Теперь ты должен быть ею всегда, или погибнешь.
Оглядываясь назад, это казалось счастливым временем, но сидящая за столом Карла знала, что оно было заполнено страхом и муками. Где пешком, где на телеге, запряжённой волом, где на украденных велосипедах, и на полудюжине других средств передвижения, которыми они пользовались, когда возникала возможность, она и Жёлтая Танцовщица двигались вперёд – в надежде на безопасность и спасение. Жёлтая Танцовщица даже начала во время ужинов петь, когда могла. Персона Жёлтой Танцовщицы мало-помалу поглощала Лансера. Жёлтая Танцовщица и Карла оттачивали свою игру в путешествии.
Настал день, когда они стояли на огромном железнодорожном вокзале, сжимая поддельные документы от Сопротивления, в ожидании поезда, который унесёт их в возможно безопасный район. Регион, в котором они находились, был отчасти нейтральным, и рядом с Карлой стоял её возлюбленный, Лансер. Казалось, как только он перевоплощался в мужчину, мрачные мысли вновь начинали одолевать его. Спокойные дни во имя спасения кончились, и пришельцы шагали по Земле, истребляя Людей, как им вздумается.
И когда пассажирский экспресс начал движение, Лансер выскочил из него на платформу. Двери автоматически закрылись и заперлись за ним. Он присел, уставившись на армопласт платформы, так как не мог встретится глазами с отчаянным взглядом Карлы. Пусть поезд унесёт Карлу в безопасное место. А он должен присоединиться к Сопротивлению в борьбе против Инвидов.
Карла вылезла из-за грустного свадебного столика ко времени, когда Жёлтая Танцовщица заканчивала выход «на бис». Танцовщица направилась во временную раздевалку в служебное помещение в подвале. И что за блажь была увидеться с Карлой наедине? Инвиды разлучили их, и они не виделись с того памятного дня на железнодорожном вокзале.
Когда Жёлтая Танцовщица открыла дверь, Карла уже сидела там, ожидая.
Жёлтая Танцовщица и Лансер восстали в борьбе за единственный мозг. Карла сидела на табурете, сложив ладони на коленях, устремив взгляд на дверь.
– Три года… – прошептала она. – Наконец, ты вернулся ко мне! – Слёзы потекли по её щекам, пока она глядела, как Жёлтая Танцовщица устраивается на стуле. – Время прекратило иметь значение для меня, ты понимаешь, каково это чувствовать? Что случилось с тобой? Я чувствовала, что моя жизнь такая пустая!
Что Танцовщица хотела ответить, так и осталось неизвестным: в этот момент дверь с хлопком открылась, и в раздевалку ворвалась Энни.
– Лансер! Ой, простите, я не хотела помешать… Но я влюбилась!
– Ничего, Энни, – ответил Лансер, не отрывая глаз от Карлы.
«Влюбилась», – повторила про себя Карла. Теперь на неё смотрел Лансер, а не Жёлтая Танцовщица. – Я… Я тоже однажды любила… – запинаясь, сказала Карла Энни, страшась, не слишком ли расстроено звучал её голос.
Энни, казалось, не замечала отчаяния Карлы:
– Тогда влюбитесь снова, хорошо? Тогда Вы будете такой же счастливой, как я!
Энни схватила Лансера за руку.
– Эдди и его люди получили карту, честно-честно, она скажет им, как пройти через горы к Раю. И они взяли с собой меня! Они собираются принять меня в семью!
До неё дошло, что ни Жёлтая Танцовщица, ни Карла не выглядели сейчас вне себя от радости от её появления. Она спрыгнула с диванчика и нацепила свою кепку «E.T.».
– Я просто не могла уехать, не попрощавшись. Гм, хм, ну, в общем, моя волшебная ладья ждёт – пока-покаааа!!!! Она выскочила из двери, напевая.
– Прощай, Энни, – мягко сказала вслед Жёлтая Танцовщица.
– Любовь, – размышляла Карла вслух, думая, что же она видела в глазах Лансера. – А наша ушла навсегда – не это ли ты хотел мне сказать?
Энни нашла Эдди около Центрального банка Дегуэлло, где он ждал своего отца. Господин Трумэн спускался по ступенькам с портфелем под мышкой, и поднял голову, когда услышал голос сына, зовущий его.
Отец Эдди отсутствовал в течение нескольких дней, поэтому Эдди сказал:
– Я хотел бы представить тебе одного моего очень особенного друга…
– Привет, мистер Трумэн! Меня зовут Энни Лабелль!
Трумэн был худым сутулым человеком с волосами и усами цвета «соль и перец», со следами многих забот на лице, и носил очень старые очки с замотанной проволокой ломаной оправой. Он выглядел утомленным, но довольным.
– Ну что ж, мисс Энни Лабелль, я очень рад с вами познакомиться.
Он догадывался, почему Эдди испытывал такую симпатию к Энни: она была очень сильно похожа на его младшую сестру, Эли-Эли, которая умерла полтора года назад, когда Белый Вирус прошёл по региону.
Сыну же Трумэн сказал:
– Эдди, мы скоро будем уезжать – сразу же, как только я завершу некоторые дела. Я нашел покупателя на магазин, и госпожа Перайо повысила её предложение за дом. Убедись, что всё собрано, поскольку как только я вернусь, мы отправимся в дорогу.
Эдди переступил с ноги на ногу, стеснительно держа руки в карманах кожаной куртки.
– Папа… Я пообещал Энни, что мы возьмём её с собой.
Трумэн позволили себе вымученную улыбку.
– Конечно, почему нет, сын. Не оставляй ничего, Энни. Мы уходим отсюда навсегда.
Когда Трумэн ушел, Эдди завопил и исполнил дикий индейский военный танец, а Энни сделала пируэт, радостно хохоча.
– Рай, мы идём к тебе!
Золотые бруски на десять унций[33] каждый, плоские и широкие, как плитки шоколада, только намного меньше, лежали рядком на поверхности стола. «На его фоне они выглядят такими незначительными», – думал мистер Трумэн. И всё же они знали время и труд, необходимые для их накопления. Солнечный свет, струящийся через высокие окна, отбрасывал от них такой сильный блеск, что ему пришлось прищуриться.
Сидя с другой стороны массивного стола, мэр Максвелл сказал:
– Вы должны гордиться, господин Трумэн. Я понимаю, через что вам пришлось пройти. Только один человек из сотни может сделать такое.
Трумэн устало кивнул. Ему давно объяснили, почему карта Максвелла стоит так дорого. Некоторые участки пути должны были постоянно меняться, отслеживая новые маршруты патрулей Инвидов и их мероприятия. Поэтому Максвелл содержал особые группы, занимающиеся разведкой маршрута, обустройством на нём мест отдыха и тайников с припасами. Стоимость содержания групп была высокой, не говоря уже о том, что немалая часть доходов отчислялась фонд Сопротивления против Инвидов.
Во всяком случае, так утверждал Максвелл. Ходили так же слухи об обратном, но так было обо всём в Дегуэлло. Надежные люди клялись, что они получали весточки от друзей и родственников, которые добрались до Рая, а Максвелл был заслуживающим доверия человеком. Трумэн был слишком утомлен, чтобы колебаться ещё, на него давила потеря дочери и зашедшая в тупик жизнь Дегуэлло. Он хотел только поскорее отправиться в дорогу, доставить свою семью в безопасный Рай.
Максвелл передал ему скатанную в трубку и упакованную в водонепроницаемый пакет карту.
– Вот. Обновлённая карта, показывающая безопасный маршрут через горы. Она была составлена моей бригадой на этой неделе. С ней вы будете в безопасности.
Трумэн принял её дрожащей рукой:
– Спасибо, сэр.
– В Раю у вас будет лучшая жизнь, – сказал Максвелл. – И я рад, что именно Вы получили карту, мистер Трумэн. Я знаю, как некоторые люди думают обо мне, требуя, чтобы эти карты были доступны всем, но движение по секретному маршруту должно оставаться минимальным, и ещё требуется финансировать Сопротивление. Однако мне спится лучше, когда я знаю, что люди, которым я помогаю, заслуживают этого.
Карла, сидевшая с другой стороны зала, смотрела сквозь большой тропический аквариум, наблюдая за завершающейся сценой, которую она видела уже множество раз. Она смотрела на карту принятую Трумэном, борясь со своими желаниями.
Трумэн поторопился прочь, с нетерпением желая начать то, что откладывал изо дня в день. Карла сидела в кресле рядом с окном, глядя на близкие горы.
Команда, минус Энни, скудно перекусила древними консервированными орехами и таким же довоенным вином за уличным столиком. Покупать местное продовольствие, пусть даже по завышенным ценам, представлялось более мудрым, чем употребление у всех на виду армейских сухпайков с маркировкой Марсианского Корпуса.
Все их расспросы ни к чему не привели. Им встречались другие люди с таинственными картами, которые, по всей видимости, были одной из главных отраслей бизнеса города. Но единственное, что они могли доподлинно выяснить, что никому нельзя доверять в этом вопросе – кроме, возможно, мэра. И цена помощи мэра, подлежащая оплате в золоте, была вне возможностей команды.
Лансер рассказал команде о своей встрече с Максвеллом. Но он ни слова не сказал им о своих старых связях с Карлой, поскольку через неё не было возможности достать карту. Максвелл сам вёл все дела.
Скотт серьезно обдумывал вариант дать знать Максвеллу, кем были бойцы отряда, но потом всё же отказался от этой мысли. Уже не раз предположительно сочувствующий Сопротивлению оказывался платным «дятлом» Инвидов.
Заодно команда тревожилась об Энни и её новой приёмной семье. Они не могли винить её в желании обрести некоторую стабильность жизни, даже при том, что её поход в Рай звучал как трубный глас мечтателя. Но Скотт волновался, что она неосторожно скажет больше, чем должна. Однако, хоть она клятвенно обещала молчать, всегда оставалась возможность, что она нечаянно проболтается о секретах отряда.
– Мы обогатим все столовые в Дегуэлло прежде, чем сможем скопить деньги на карту Максвелла! – сказал Рэнд, гоняя единственную фисташку по блюдцу. – Какие планы?
Скотт сидел, уставившись в свой кофе. У него был план вернуться к машинам, и как бы ему не нравилась эта идея, она, похоже, оставалась единственно возможной. Идея его состояла в том, чтобы появиться перед Максвеллом в полной броне, с «ТрансТеками» в конфигурации «Робовоин», и вынудить его отдать карту. Тогда бы они пересекли горы, оставив позади отрезанного от внешнего мира мэра. С надеждой, что они пройдут прежде, чем кто-нибудь успеет предупредить Инвидов.
Скотт собирался озвучить свой план, но Рук заговорила первой:
– Чёрт. Её как будто вообще ничего не безпокоит. – Под «ею» она подразумевала Ариель, которая до сих пор носила жилетку Рук и до сих пор смотрела на мир с выражением потерявшегося путешественника.
И все же Скотт решил, что Рук не была раздражена. Скорее, думал он, Рук просто волновалась. Большинство больных, страдающих травматической амнезией, приходили в себя через несколько дней, но эта женщина была «чистым листом» уже целую неделю.
– Я рад, что ты заговорила об этом, – вздохнул Скотт. – Может, пока дадим ей какое-нибудь имя?
Симагент издала короткий вопросительный звук, поняв, что говорят о ней. Рэнд усмехнулся:
– Эй, Ланк! Какие у тебя предложения?
Ланк растерялся – как всегда в тех случаях, когда кто-нибудь просил его взять лидерство.
– Я… Ээээ… Я думаю, что Скотт сможет придумать хорошее имя.
Скотт намеревался сказать ещё что-то, но вдруг у него вырвалось:
– Почему бы нам не назвать её Марлин?
Рук нахмурилась. Она знала историю гибели невесты Скотта.
– А почему бы нам просто не подождать, когда она сама скажет нам, когда она придёт в себя? – подал голос Рэнд.
Рук пожала плечами:
– До тех пор имя «Марлин» ничуть не хуже другого.
Но это не решало проблему карты. Они снова принялись обсуждать ситуацию, пока Лансер не встал из-за стола.
– Я хочу выяснить ещё несколько вещей. Я догоню вас позже.
Они глядели, как он уходит. «Почему у меня такое впечатление, что он только что принял какое-то решение?» – подумала Рук. Она услышала бормотание и увидела, как молодая женщина тихо повторяла про себя «Марлин».
Максвелл опять куда-то отбыл по своим неизвестным делам, и Карла предложила Лансеру войти, проведя его на балкон, соединяющийся с бальным залом. Она налила ему зелёного чая, который, как она знала, он любил. Чай стал в этой части мира настоящей редкостью. И уселась за рояль, который Максвелл купил ей.
Карла заиграла мягкую мелодию Минмей. Её исполнение стало намного более ловким за прошедшие два года.
Лансер вошёл в открытые двери балкона и устремил взгляд на заснеженные горы.
– Карла, скажи мне, как Дональд Максвелл делает свои деньги?
Её улыбка погасла, потом вернулась вновь.
– Ты знаешь текст этой песни, не хочешь ли ты сп…
– Дональд делает что-то, о чём ты не можешь говорить?
– Я… Я не могу сказать тебе…
Он пошел и положил свои ладони на её, музыка замерла на астоническом аккорде.
– Послушай меня: в этом бизнесе на картах есть что-то ужасно неправильное. Почему ты не хочешь сказать мне, пока никто не пострадал? И потом мы сможем покинуть это место вместе, Карла. Карла, скажи мне!
Она вздрогнула, затем потянулась к нему, глядя ему в глаза, как будто из них исходило притяжение.
– Я найду для нас место, которое будет намного лучше для нас обоих, – пообещал он.
Она встала и отвернулась, устремив глаза на противоположные окна балкона, глядя на запад.
– Лансер, давай отправимся туда! К теплым морским ветрам и солнечному свету! Я сделаю тебя счастливым там, клянусь!
– Я был там, Карла. Там не лучше, чем везде. На меня охотятся, и со мной ещё люди. И у нас есть работа, которую надо сделать. Единственный выход для нас – идти через горы.
Она опустила глаза. Очень тихим голосом она проговорила:
– Через горы нет дороги, Лансер. Инвиды контролируют всё. Каждый, кто пытается пройти, погибает. В этом я уверена.
– Вот копия карты, – сказала Энни голосом секретного агента, оглядываясь вокруг, и вложила снимок в руку Скотта. – Настоящая карта мэра!
Она подтянула розовый замшевый рюкзачок, который она носила ещё тогда, когда Скотт встретился с нею в первый раз, и в котором лежало всё, что у неё было в этом мире. Скотт поражённо уставился на неё.
– Я… Ммм… Позаимствовала её у папы Эдди и сфотографировала её! – пояснила радостно она. – Теперь я ухожу к Раю с моей новой семьёй. Мама и папа Эдди такие хорошие! Вы, ребята, убедитесь, что сможете быстро пройти, хорошо? Маршрут, вероятно, в ближайшие дни снова поменяется, потому что Инвиды постоянно меняют свои патрули. Пока, Скотт! Пока, Марлин! Пока всем!
Она, пританцовывая, убежала прочь, напевая.
Скотт, глядя ей вслед, медленно развернул карту. Рэнд и Рук и Ланк радовались, как дети. Они разошлись, чтобы позаботиться о своих машинах.
Рефлекторный Центр внезапно стал намного ближе.
Скотт рассматривал карту, водя по ней пальцем, вспоминая данные орбитальной съёмки региона из банков памяти его «Альфы». Его лицу не потребовалось много времени, чтобы сменить выражение от восторженного до гневного. Фальшивка...
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Кто поедет?
Кто падёт?
Психи на «Циклонах»!
Из песни, сложенной в Дегуэлло.
– Он продаёт поддельные карты. Это его бизнес, – сказала Карла Лансеру.
– И никто не знает, потому что никто не возвращается. И он же распустил слухи о Рае?
Она сглотнула и кивнула. Лансер повёл головой вокруг:
– И сколько же за это платят… Глухая, упрямая человеческая надежда и тоска... Максвелл должен ответить за всё.
Он замер, поскольку услышал рёв автомобильного двигателя на краю города. С балкона особняка, возвышающегося над стеной, Лансер увидел вездеход семьи Трумэнов, где на заднем сиденье сидели Энни и Эдди.
Большая часть поклажи Трумэнов была упакована под непромокаемыми брезентами. Пока вездеход удалялся, Максвелл и полудюжина его разведчиков махала вслед. Около них стояли ещё два вездехода.
– Энни!
Лансер бросился к дверям.
Облачившись в бронекостюмы, команда делала заключительные проверки, готовясь начать преследование. «Циклоны» проверялись на боеспособность, Ланк убедился, что «Жало», установленное на капоте его БТР, полностью заряжено. Марлин сидела рядом с Ланком, выглядя более озадаченной, чем раньше.
Скотт разорвал карту, предварительно скопировав проложенный для Трумэнов маршрут в память машины.
– Когда я доберусь до Максвелла…
– Нет времени разбираться с Максвеллом! – Резанул Лансер. – Мы должны перехватить Энни, пока не стало слишком поздно!
Все чётыре «Циклона» завелись и сорвались с места, стараясь не отрываться слишком далеко вперёд, чтобы БТР не отстал от них. Они понеслись к горам.
Карла смотрела с высокого балкона в особняке. Она бросилась вниз по лестнице мимо трёх неподвижных самолетов и распахнула дверь, намереваясь украсть машину или хоть что угодно, найти Лансера, пойти с ним или умереть с ним. Она чувствовала такую решительность, какую не испытывала ещё ни разу в жизни.
В дверях стоял Максвелл.
– Эй! Что ты делаешь, Карла? Куда ты?
– Я рассказала им, Дональд! Я рассказала им всё!
«Циклоны» с рёвом неслись по горной дороге со всей возможной для Роботек-машин скоростью, Ланк старался не отставать.
– Мы идём, Мятка!
Марлин внезапно вскрикнула, схватившись за голову, словно её пронзила резкая боль.
– Я… Я слышу их. Что-то… У них беда!
Трумэн остановил вездеход и, поправив очки, вгляделся в карту.
– Ничего не понимаю. Я не могу сориентироваться по этой карте, тут нет ничего похожего.
Его жена, доброжелательная женщина с открытым пухлым лицом и тёмными волосами, забранными в «булочку», с трепетом наблюдала за ним, стараясь не отвлекать.
Внезапно она с ужасом подняла глаза. Зловещие тени пересекли ветровое стекло.
В кузове минигрузовика Эдди перешучивался с Энни. Она поняла, что он относился к ней как к младшей сестре, и решила подождать, пока не доберётся до Рая, чтобы сделать следующий шаг. Если маленький макияж творил чудеса с Жёлтой Танцовщицей, то только представьте, что может сделать косметика с Энни Лабелль!
Вдруг она услышала вой реактивных двигателей, и большая машина, пройдя низко над землёй, заслонила своей тенью Солнце.
– Инвид! – Она глядела, как четыре Скаута, подвернув передние конечности, заходят на них в вираже. Мистер Трумэн тоже их увидел и ударил по газам, уходя от первого залпа аннигиляционных дисков. Вездеход, взвизгнув шинами, дёрнулся назад, потом рванулся вперёд по дороге. Инвиды, словно играя, преследовали его, пока Трумэн не врезался бортом в валун, и Энни с Эдди выбросило с кузова.
Очередь Скаута разорвала дорожное полотно пополам, и Эдди скатился в канаву с Энни в руках. Трумэн и его жена выпали из кабины сразу следом за ними, сжимая друг друга. Ведомые первого Скаута не открывали огня, когда их ведущий приблизился на добивание.
Внезапно грохнул ещё один взрыв, и люди увидели, как ведущий вздрогнул и внезапно упал подобно марионетке с обрезанными нитями. Перед тем, как удариться об утёс, он вспух облаком дыма, огня и обломков.
Энни потрясённо завертела головой. Вдруг словно по волшебству в небе возникли рыцари-«Циклоны». Инвиды получили дорогостоящий урок по тактике боя и узнали, что небо было ещё не целиком в их власти.
Лансер, всё ещё верхом на мотоцикле-«Циклоне», вместе с Ланком в БТР остановился рядом пассажирами вездехода.
– Заберите их отсюда, мы прикроем! – раздался голос Скотта по тактическому каналу.
Красно-серебристый доспех Рук был более лёгким и манёвренным, чем остальные, и был вооружён специальным длинноствольным бронебойным плазменным ружьём. Скотт, в сине-серебряной броне, имел более мощное оружие, чем прежде: переделанный модуль авиапушки, найденной на «кладбище» Экспедиционного корпуса. Он встал, расставив ноги, подпустил Инвида поближе, и нажал на спуск.
Бирюзово-серебристый бронекостюм Рэнда оказался более специализирован под разведоперации и лёгкое оружие, что его полностью устраивало. Он был вооружён более мощной, «тяжёлой», версией H-90, аналогом единого пулемёта по старой классификации баллистического оружия.
Лансер подхватил Марлин, которая вылезла из грузовика и потрясённо смотрела на происходящее, усадил её сзади себя на «Циклон» и помчался прочь. Энни и Эдди помогли старикам залезть в грузовик Ланка, и грузовик устремился следом за Лансером. Бойцы начали отходить назад в боевом порядке, ведя сдерживающий огонь, отвлекая на себя Инвидов, но потом расс ы пались, когда ответный огонь стал слишком интенсивным.
Скотт прыгнул назад, в горящие заросли, выжидая случай нанести удар. Он видел, что Рэнд и Рук сделали то же самое. Деревья и скалы разлетались на куски. Инвиды в ярости крушили всё вокруг.
Наконец группу прижали к обрыву. Оттуда они могли прыгнуть или в открытое небо, где их перестреляют, как уток, или в лес в нескольких сотнях метров внизу. Огонь Инвидов превращал ближние деревья в римские свечи.
– Надо заставить их решить, что они победили! – крикнул Скотт. Я надеюсь, Ланк, Энни и остальные ушли достаточно далеко! Он извлёк две ракеты из наплечной ПУ, подкрутил регулировочные кольца замедлителя детонации, и ждал, когда Инвиды снизятся:
– На счёт три! Раз...
Рыцари новейшего времени открыли массированный огонь, расчерчивая небо сверкающими копьями энергии, придавливая Инвидов к земле, как только Скауты оказались в пределах радиуса поражения.
Скотт проверил риски на кольцах замедлителя, потом с размаху швырнул ракеты на землю, и вскинул собственное оружие.
– Два...
Он, Рэнд и Рук стреляли и стреляли, вися пятками над краем утёса, из-под ног у них в пространство сыпалась каменная крошка и земля. Инвиды резали воздух в атакующем заходе.
– ТРИ!!!
Бойцы упали спинами назад. Мгновением спустя аннигиляционные диски Инвидов вспахали место, где они только что стояли, и сдетонировали брошенные Скоттом ракеты, подняв тучу пыли, пламени и осколков камней.
Хотя Сущности Регис не было среди тех Инвидов, они переговаривались друг с другом её голосом. Они не знали, что Марлин была среди добычи и что она была частью Великой Работы.
Вместо этого они слышали постоянные приказы Регис в их сознаниях:
УСТРАНИТЬ ВСЁ СОПРОТИВЛЕНИЕ! НЕЙТРАЛИЗОВАТЬ СИЛЫМЯТЕЖНИКОВ! НИКТО НЕ ДОЛЖЕН СБЕЖАТЬ! УБИТЬ ИХ ВСЕХ!
Обхватив бронированный живот Лансера, Марлин внезапно съёжилась:
– Голоса… Снова голоса! – Она, казалась, готова была упасть в обморок. – Рэнд и остальные – они убежали!
Лансер держал обе руки на руле мотоцикла, сосредоточившись на извилистой горной дороге. Она говорит о Скотте и ребятах? Откуда она знает?
Лансер с едущим следом Ланком выехал за угол утёса и вынужден был остановиться. Путь был перегорожен Максвеллом и несколькими вооружёнными мужчинами.
Они были отлично вооружены, и были способны справится даже с «Боевой Бронёй». Лансер опознал пару старых зенитных «Стингеров», РПГ-7, несколько «Manville» Н-18. На их джипе был установлен крупнокалиберный пулемёт. Лансер отбросил порыв отступить назад и вернуться чуть позже в «Боевой Броне». Максвелл не мог позволить им выжить, но самое главное, с мэром, стоя позади его личного автомобиля, была Карла, протягивающая к нему руки.
Трумэн встал в кузове грузовика Ланка, ухватившись за дуги для тента.
– Максвелл, ты лгал мне.
– Просто я хороший бизнесмен, а Вы – нет, так что не пытайтесь плакаться мне в жилетку. Через горы дороги нет. Поздравляю. Вы первые, кто смог вернуться. Однако…
Максвелл тонко улыбнулся:
– Теперь, когда вы знаете мою тайну, вам просто НЕЛЬЗЯ позволить вернуться. Вы всё понимаете, я знаю. Пожалуйста, будьте любезны выстроиться в линию вон там.
Люди Максвелла стояли полукругом перед ними, нацелив на них крупнокалиберные винтовки, помповые ружья и ручные пулемёты, без сомнения, снаряженные бронебойными пулями. Трумэны, Энни, Ланк, Лансер, и Марлин слезли и встали в линию, как тот сказал. Лансер считал данные с тактического нашлемного экрана и укрепился духом.
Карла поймала руку Максвелла.
– Что ты делаешь?
– Они должны быть устранены.
– НЕТ! – она боролась с ним несколько секунд. Он отбросил её назад к борту джипа, игнорируя её, как ветер, когда она простонала – Нет, Дональд...
Сине-серебристый водитель «Циклона» отвёл пленников на некоторое расстояние от грузовиков, и как заметил Максвелл, большинство из них сгрудилось за ним. Но Максвелл только улыбнулся.
– Конечная остановка, народ… – И поднял руку, готовясь дать отмашку.
– Дёрнешься – сожгу, – раскатился вокруг них усиленный голос. Максвелл развернулся кругом в тот момент, как Роботек-оружие открыло огонь. Почти все его люди побросали оружие и скорчились на земле, когда между ними прошли слепящие лучи, расплавляя скальную породу и раскаляя воздух.