Река с таким названием существовала на некоторых старых картах Сибири и Западной Монголии. Г. Н. Потанину удалось установить в результате путешествия 1876-1877 гг., что так назывался Тэльгир-морин, один из крупнейших притоков Селенги (см. Г. Н. Потанин, Очерки Северо-Западной Монголии, СПб., 1881, стр. 259). Но уже Бэддли был вынужден признать, что этот Каратал не имеет ничего общего с Караталом «Росписи» Петлина. Вот ход его рассуждений: «Селенга течет в Байкал, а Ангара, вытекая из последнего с противоположной стороны, впадает в Енисей, а не в Обь. Сведения бурята относятся, очевидно, сначала к Селенге, а затем к Амуру (Хэйлунцзяну) — реке Черного (Кара) дракона». Причем Бэддли постарался сразу же дать оценку этому сообщению. «Если этот весьма туманный отрывок действительно датируется 1620 годом и относится к Амуру, это самое первое определенное упоминание на русском языке об этой реке» (J. F. Baddeley, Russia, Mongolia, China, vol. II, pp. 81, 84).
Многое свидетельствует о том, что в данном случае речь идет именно об Амуре. Амур — единственная великая река Сибири и Дальнего Востока, название которой на языках разных народов включает понятие Черной реки. Хэйлунцзян («Река Черного дракона») она называется по-китайски, Сахалянь-ула — по-маньчжурски, Хар морон — по-монгольски (в обоих случаях «Черная река»). Так что Куштак, говоря о «Реке Черной долины», вполне мог иметь в виду Амур.
35. Улус Калга, т. е. Халха, состоял до середины XVII в. из семи княжеств, находившихся в основном в пределах современной Монгольской Народной Республики. Восточные границы Халхи весьма близки к верховьям Аргуни. На ее же территории протекает и одна из составляющих р. Шилку — река Онон. Таким образом, истоки рек, образующие Амур, были местом кочевий халхаских ханов. Восточные границы владений Алтын-хана Шолой Убаши-хунтайджи, который по словам Куштака «прикочевывает» к вершине Каратала, проходили в районе озера Сангин-Далай и реки Дэлгэр-Мурэн, к югу от озера Хубсугул (Косогол). Здесь его кочевья охватывали территории в верховьях реки Селенги. Вероятно, не имея достаточно четкого представления об истоках Амура, Куштак относит к ним и Селенгу, текущую в значительной части в том же, что и Амур, направлении с запада на восток, т. е. он отождествляет несколько рек данного района, берущих начало на западной его окраине и стремящихся далее к востоку, и, вероятно, считает их продолжением одна другой: Селенга — Онон — Шилка — Амур.
36. Поскольку здесь речь идет о том, что Каратал впал в «великую реку», у которой местные жители «не ведают вершины и устья», которая «выпала» из одного моря и «впала» в другое море, то, очевидно, данный отрывок передает нам описание не реки в нашем понимании, а иного гидрографического объекта — пролива, соединяющего какие-то моря.
«Роспись» называет одно из этих морей «Черным», а другое «Чермным». Чермный цвет означал в старом русском языке багровый, темно-красный и даже рыжий. Чжан Син-лань переводит название «Чермное море» как Хуанхай, т. е. Желтое море (Чжан Син-лань, Чжун си цзяотун шикэ хуйбянь (Сборник материалов о связях Китая с Западом, т. I, Пекин, 1930, стр. 546). Описывая Пекин, глава русской экспедиции указал: «А город китайской, где царь Тайбун живет, стоит на ровном месте, а кругом его река, имя ей Юхо, в море в Черное впала» (см. стр. 83 настоящего издания), причем в подлиннике слова «в Черное» написаны над строкой, другими чернилами. В московской редакции этот отрывок передан следующим образом: «А город Китайской стоит на ровном месте, а кругом его река имя ей Юхо, а течет в море Чермное» (см. стр. 89 настоящего издания). Таким образом, вставка неизвестного редактора является ошибкой. Петлин имел в виду именно Чермное — Желтое море, как это совершенно точно и воспроизведено в московском варианте «Росписи».
Правильно передать названия этих морей, которые в русском языке различаются лишь одной буквой, безусловно, весьма трудно, особенно для текста, датированного началом XVII в. Ошибки вкрадывались не только в документы и хронографы трехсотлетней давности, но и в современные издания (см., например: Чжан Син-лань, Чжун си цзяотун шикэ хуйбянь, стр. 549).
Итак, упоминаемые в «Росписи» Черное и Чермное моря следует, очевидно, искать у восточного побережья Азии к северу от Бохайского залива, так как южная граница района поиска весьма точно определена вышеприведенным указанием Петлина на «реку Юхо», впадающую в одно из этих морей.
Северо-восточная часть побережья Азии омывается тремя морями: Желтым, Японским и Охотским, соединяющимися между собой Корейским и Татарским проливами.
Предположение о том, что искомыми являются Желтое и Японское моря, приходится оставить сразу же, так как в Корейский пролив вообще не впадает никакой реки. А ведь нам известно, что петлинская «Обь» принимает в себя «великую реку» и соединяет два моря. Остается предположить, что под названием «Чермного» моря в документах Петлина выступают совокупно и Желтое и Японское моря. Тогда «Черным» морем должно быть названо Охотское море. Могло ли оно носить такое название?
Первые русские землепроходцы, появившиеся в 1639 и 1641 гг. на побережье Охотского моря, И. Москвитин и В. Д. Поярков называют его в своих отчетах «Лама». Это название происходит от эвенкийского слова «лам-ламу» — «море». Первые русские карты Сибири и Дальнего Востока дают нам названия Ламское, Камчатское или Пенжинское море, последнее взято от имени реки Пенжины (см. Л. С. Берг, Открытие Камчатки и экспедиции Беринга 1725-1742 гг., М.-Л., 1946, стр. 120, 152; К А. Салищев, Основы картоведения, М., 1948, стр. 151). Одна из карт конца XVII в., а именно карта Н. Г. Спафария, дает Охотскому морю название Амурского (см. А. И. Андреев, Очерки по источниковедению Сибири, вып. 1, XVII в., изд. 2-е, М.- Л., 1960, стр. 56). Это достойно внимания. В самом деле, если маньчжурское название Амура — Сахаляньула дало имя расположенному против его устья острову Сахалину, который стал таким образом «Черным» островом, то Амурское, т. е. Сахаляньуласское море также следует понимать по-русски как Черное или море Черной реки. О том, что такое представление существовало, свидетельствует и китайская карта восточного полушария из атласа «Дацин итун юйту», где по Охотскому морю выведена надпись «Сахалянь». Амур на этой карте назван Хэйлунцзян.
Допустив, что Чермное море — это вместе Желтое и Японское моря, мы с большей уверенностью можем говорить об Охотском море, как о «Черном». В таком случае под Обью в «Росписи» подразумевается не что иное, как Татарский пролив. Этот вывод совпадает и с теми сведениями о реке Каратал, которые анализировались ранее. Действительно, если Каратал — это Амур, то он должен впадать только в Татарский пролив (Обь), если Обь — Татарский пролив, то единственная великая река, впадающая в него, — Амур («Каратал»).
37. Очевидно, «брацкими» деревнями Куштак называет поселения либо эвенков, либо кого-то еще из народов Приамурья. О существовании на Амуре даурских городков известно из отчетов экспедиции В. Пояркова и Е. П. Хабарова (см. С. В. Бахрушин, Казаки на Амуре, Л., 1925; П. Т. Яковлева, Первый русско-китайский договор 1689 г., М., 1958, стр. 20-30).
38. Очевидно, речь идет не о населении Саян, ибо каким образом манцы могли доплыть от побережья Тихого океана до Бурятии и Саян? На наш взгляд, закономернее предположить, что здесь говорится об эпизодическом товарообмене китайских купцов с эвенками, населявшими побережье Охотского моря и кочевавшими в нижнем течении Амура. Если Куштак (Куштук) означает принадлежность к эвенкам куктугир, то приведенный отрывок следует читать «с нами (куктугирами) и с аяны» — т.е. эвенками, говорящими на аянском диалекте и живущими также по рекам Мае, Охоте и побережью Охотского моря.
39. 60 лет спустя эти сведения «Росписи» Петлина были блестяще подтверждены трудами другого русского посла в Китай, Н. Г. Спафария, ничего не знавшего о своем предшественнике.
В «Описании Азии» Н. Г. Спафарий прямо указал: «Другой путь морской в Китай (в отличие от южного. — В. М.) хотя еще не знатный, однако ж подлинно есть, потому что на устии реки Амура, где падает в Океанское восточное море, лес есть — великой и всякой, из которого мочно суды какие-нибудь делати и морем ходити в Китай, и от того бо места недалеко и до Китай...» Русские же казаки, которых Спафарий расспрашивал об Амуре, были живыми свидетелями, подтвердившими рассказ Куштака о крушении в устье Амура неизвестного судна. «Тут же, недалеко от устья Амуры, нашли наши казаки разбитой великой корабль немецкой, какие ходят к Архангельскому городу», — пишет Н. Г. Спафарий и делает вывод, — «и тот знак есть, что неподалеку и Китай и Аппония, понеже ходят беспрестанно с торгом португанцы в Апонию» (Н. Г. Спафарий, Описание первые части вселенных, именуемой Азии, в ней же состоит Китайское государство с прочими его городы и провинции, Казань, 1910, стр. 12-13).
Бэддли указывает, что совершенно независимое подтверждение этой истории дает также Витсен: «Татарин из страны монголов рассказал представителю Голландской Вест-Индской компании в Пекине, что в страну нивхов (niuche) на какой-то большой реке однажды приплыл очень большой корабль с высоко поднятым белым парусом; однако, благодаря несчастной случайности, он налетел на песчаную отмель и потерпел крушение. Никогда ни до, ни после этого случая в тех местах не видали такого огромного и прекрасного корабля. Но откуда пришел корабль — из Китая или из какой-либо другой страны — он не мог сказать». Витсен высказывает предположение, что река, о которой идет речь, — это Амур, а корабль — испанский или голландский, увлеченный к северу непогодой (см. J. F. Baddeley, Russia, Mongolia, China, vol. II, p. 224).
40. Ф. И. Покровский ошибочно прочел припись по склейкам и под текстом «диак Иван Булычев», тогда как следует читать «диак Иван Булыгин». Поэтому отпадает его предположение, что фамилия Булычев могла быть принята за Ялычев и отсюда путешествие Петлина было приписано Бурнашу Ялычеву (см. Ф. И. Покровский, Путешествие в Монголию и Китай сибирского казака Ивана Петлина в 1618 г., СПб., 1914, стр. 39-40).
№ 27
1619 г. июля 6. — Отписка тобольского воеводы И. С. Куракина в приказ Казанского дворца о возвращении из Китая томских служилых людей И. Петлина и А. Мадова
/ л. 1 / Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу всеа Русии холопи твои Ивашко Куракин, Ивашко Булыгин челом бьют.
В нынешнем, государь, во 127 году писали мы, холопи твои, к [91] тебе, государю, с тоболь[ским] конным казаком с Климком Бобошиным, што пришли в Тоболеск ис Китайского государства и от Алтына-царя томские служилые люди Иваинко Петлин да Ондрюшка Мадов, а с ними идут к тебе, государю, послы из Лобинского государства и от Алтына-царя и ис Киргиз з дары. И мы, холопи твои, лабинского и Алтына-царя и киргизских послов к тебе, государю, отпустили з Бурнашом Никоновым июля в 6 день. А наперед послов отпустили к тебе, государю, Ивашка Петлина да Пятуньку Кызыла 1. А с ними послали к тебе, ко государю, от китайского царя Тайбуна грамоту да от Алтына-царя с грамоты перевод и чертеж и список 2, на которые места Ивашко Петлин и Ондрюшка Мадов ис Томского города в Китайское государство шли и в которых иных государствах были (См. док. № 24, 25, 26.). А подлинную, государь, Алтына-царя грамоту повез я к тебе, государь, лаба Тархан. А китайские, государь, грамоты в Тобольску перевесть некому.
На л. 1 об. отметка о получении в царском стане в слободе Солдоге: 128-го сентября в 23 день Томского города с казаком [с Ивашком с Пет]линым 3.
На л. 1 над текстом отметка о получении в Посольском приказе: 128-го ноября в 10 день прислал ис Казанского дворца по[дьячей] Аврам Елисеев.
ЦГАДА, Монгольские дела, оп. 1, 1618 г., д. 1, л. 1. Подлинник. Опубл.: J. F. Baddeley. Russia, Mongolia, China, vol. II, London, 1919, p. 70; Чжан Син-лан, Чжун-Си цзяотун шиляо хуэбянь, Пекин, 1930, стр. 526-527 (на кит. яз.); «Материалы по истории русско-монгольских отношений. 1607-1636», М., 1959, № 35, стр. 86-87.
Комментарии
1. Когда Ив. Петлин с монгольскими послами пришел в Тобольск, И. С. Куракин отпустил сначала в Москву И. Петлина и П. Кизилова, а вслед за ними 6 июля 1619 г. отправил и монгольских послов в сопровождении пристава Бурнаша Никонова. Дорогой послы нагнали Петлина и Кизилова и в Нижний Новгород они прибыли вместе. Здесь лама Тархан с товарищами был задержан до декабря, а в Москву 13 сентября отправился только Петлин.
Ф. И. Покровский предполагает, что имя Бурнаша Ялычева, которому ошибочно приписывалось первое русское посольство в Китай, могло произойти от имени упомянутого Бурнаша Никонова, сопровождавшего в Москву и первое монгольское посольство, приехавшее с Василием Тюменцом. Этот Бурнаш Никонов погиб в 1630 г. в бою с «черными калмыками» в верховьях Оби (см. ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 71, л. 159).
Действительно, можно предположить, что по деду Бурнаш Никонов носил фамилию Ялычева. Тогда становится ясной ошибка составителей тех хронографов, в которых путешествие Ив. Петлина приписывается Бурнашу Ялычеву (см. Ф. И. Покровский, Путешествие в Монголию и Китай сибирского казака Ивана Петлина в 1618 г., СПб., 1914, стр. 39-40).
2. В отписке об отправлении в Москву калмыцких послов говорится: «А посольской, государь, список Китайскому государству и иным царствам послан к тебе, ко государю, с казаком, которой был в Китайском государстве, с-Ывашком Петлиным» (ЦГАДА, ф. Калмыцкие дела, оп. 2, 1620 г., д. № 1, л. 4/а).
3. Отписка была послана с Бурнашем Никоновым, сопровождавшим послов. Очевидно, она была передана им Петлину, которого посольство нагнало в дороге (см. Ф. И. Покровский, Путешествие в Монголию и Китай сибирского казака Ивана Петлина в 1618 г., СПб., 1914, стр. 40).
№ 28
1619 г. сентября 23. — Сказка томского казака И. Петлина на стане в слободе Солдоге 1 о его поездке в Китай
/ л. 2 / А 128 году сентября в 23 день на государеве стану на Солдоге сибирской казак Иван Петлин в роспросе сказал:
В прошлом во 126 году послал ево да товарыща ево казака Ондрюшку Мундова ис Томского города боярин и воевода князь Иван Семенович Куракин провожать послов, что присыланы ко государю от Алтына-царя, и проведать велел им про Китайское государство.
И они поехали ис Томского города о Николине дни вешнем (9 мая.), а ехали ис Томы из Киргиз, а Киргиз от Томы 10 дён ходу скорым обычаем. А в Киргизе князец Немей под государевою царскою высокою рукою корм им и подводы дал. И они шли Киргискою землею половину дни, и пришли в Мугольское государство, где царствует Алтын-царь. И у Алтына-царя были, и Алтын-царь им подводы и корм дал, и отпустил. И шли они Алтыновою землею до Широмугальские земли 2, где царствует царица Манчика, 5 недель. И у царицы Манчики были, и царица им велела дать корм и подводы. И шли они Широмугальскою [92] землею 4 дни. И пришли оне в Китайское государство, / л. 3 / словет Крым, зделана стена каменая в вышину сажень с 15. И шли они подле той стены с приходу 10 дён, а подле стены сидят села и деревни Манчики-царицы. И в те 10 дён, идучи, на стене никово не видали. И приехали в ворота, и в воротех стоят пищали велики, а ядро в них з голову человечью, и людей в воротех много, с 3000 человек. А приезжают к воротам торговать с товары Алтыновы люди, да приезжают к тем же воротам с лошедьми и торгуют с китайскими людьми, а за стену Алтыновых людей пущают немного.
И всего шли от Томи до ворот, опричь простойных дней, 12 недель. А от ворот шли по городом до большого до китайского города 10 дён. И пришли в китайской город после Семеня дни (1 сентября 1618 г.). И поставили их на большом на посольском дворе. И были они в Китае городе 4 дни. И приезжал к ним на двор дьяк, а с ним по 200 человек на ишеках, а люди нарядны. И их подчивал раманеею и всякими заморскими питьями. И говорили: прислал де к вам царь Тайбун, а велел вас спросить, для чего естя в Китайское государство пришли? И оне де ему сказали, что великий / л. 4 / государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии прислал их Китайское государство проведать и царя видеть. И он им сказал, что им царя видеть без поминков нельзя, и дал им грамоту. И они ту грамоту привезли в Тоболеск, и ис Тобольска та грамота прислана ко государю с ними.
А пошли оне ис Китайского государства после Покрова святые Богородицы (1 октября 1618 г.) 10 дней спустя, и пришли в Томской город тово ж году о Троицыне дни (16 мая 1619 г.).
ЦГАДА, ф. Монгольские дела, оп. 1, 1618 г., д. № 1, лл. 2-4. Подлинник.
Опубл.: Ф. И. Покровский, Путешествие в Монголию и Китай сибирского казака Ивана Петлина в 1618 г. — «Известия отделения русского языка и словесности ими. Академии наук 1913 г.», т. 18, кн. 4, СПб., 1914, стр. 285-286; Отдельное издание, СПб., 1914, стр. 29-30; Чжан Синь-лань, Чжун-Си цзяотун шиляо хуйбянь, Пекин, 1930, стр. 527-528; «Материалы по истории русско-монгольских отношений. 1607-1636», 1959, № 37, стр. 88.
Комментарии
1. Солдога — слобода на левом берегу Волги, недалеко от Костромы, бывший «государев стан» на пути из Москвы в Ипатьевский монастырь, куда регулярно ездил молодой царь.
2. Широмугальская земля — территория, на которой жили «желтые монголы» (см. док. № 26).
№ 29
1619 г. между сентября 29 и ноября 10 *. — Расспросные речи в приказе Казанского дворца томского казака И. Петлина с товарищами о их поездке в Китай 1
(*— Обоснование датировки см. в кн.: Н. Ф. Демидова и В. С. Мясников, Первые русские дипломаты в Китае, М., 1966, стр. 27, 38, 55)
/ л. 354 об. / А в роспросе Ивашко Петлин с товарыщи сказал:
Ехали они ис Томскаго острожку на Кирбицкую землицу степью 6 дён, а кирбицкой царь голдует государю, и приехав в Кирбицы, сказали, что они посланы от государя в Китайское государство. И кирбицкой царь тотчас дал им корм и подводы и провожатых, и отпустил их в Мугальскую землю к Алтыну-царю. [93]
И ехали они невеликими землицами кочевными до Алтына-царя 4 недели. А корм им и подводы и провожатых в тех землицах давали ж. Алтын-царь по нашему словет Золотой царь, а людьми силен. Збираютца / л. 355 / на конь со сто тысеч, опричь колмаков, а колмаки голдуют Алтыну-царю. А лошадей и коней много и всяких товаров, камок, и отласов, и бархатов, много приходит ис Китайскаго государства; а звери у них — барсы и тергизы и соболи, и скоту много. А веру взяли от Китайского государства.
И Алтын-царь, дав им провожатых и подводы и корм, и радостно отпустил их в Лабинское государство к Мачикетуте-царице. И шли они до Лабинского государства к Мачикетуте-царице и к сыну ее 2 недели. А Лабинская земля по нашему словет: молитвенные люди. А кутухты — патриархи, / л 355 об. / а то словет Широму. А земля богата и людна добре, а городов каменных много, и товаров всяких узорочных и овощей много, и хлеб родится всякой, и скота много. А товары приходят дорогие ис Китайского ж государства. А у черньцов их манати, что руские ж збором, а клобуки желтые. И храмы у них деланы на 4 угла, а в храмех деланы болваны прелестью, как есть человек, и вызолочены. А иные болваны зделаны на зверях, а иные писаны на бумагах и клеены на досках и ставлены по стенам. А свечи горят без огня углеми, / л. 356 / а молятся, припадывая к земле, и встанут, и восплещут руками, и бьются в груди, и кричат по-своему; сказывают, ужесть в те поры возьмет человека, а знать, что идолопоклонство. А грамота у них есть, по своему пишут против себя в одну строку. А Манчика-царица в Широмунгальской земле владеет всем, и в Китайское государство без ее печати никово не путают: будет от нее печать, ино пропустят, а не будет, ино не пропустят. И Манчика-царица, дав им подводы и провожатых и печать свою, и отпустила их в Китайское государство, и ехали они Лабинскою землицею / л. 356 об. / и Широмугальскою землицею до Китайского государства 7 недель, опричь простойных дней. И приехали они к стене, именем Заватай. А стена стоит каменна высока, а конца ей не видеть, а башни по ней часты; покаместа её видяли, и башен по ней сочли з 200. А сказывали провожатые, что та стена загорода Китайскому государству, ведена от Бухарские и от Казацкие земли, а конец ея до моря. А ходу тою стеною 2 месяца скорым ходом. А на той стене для въезда и выезду ис Китайского государства всего пятеры ворота, да и те уски, / л. 357 / одва мочно человеку на лошеди проехать. А у ворот стоят у всяких головы и стрельцы и многие люди, и по воротам набаты и литавры и протазаны, налаберщики. А по воротам стоят пушки большие, ядра больши человечьи головы, а ружья мелково много. А из многих государств приезжают торговать со многими со всякими товары, и из Бухары и из Железного царя земли, и они торгуют за стеною с китайскими людьми, а в Китайское государство их за стену не пущают.
А как они приехали к воротам с печатью Мачики-царицы, и их воевода встретил / л. 357 об. / честно и нарядно и людно, а перед ним несли 2 солничника, а людей было много, конных з 2000 человек. И отпустили их до перваго китайского города, до Широкалги. И шли они от стены до Широкалги 6 дней. А город стоит на ровном месте, велик и высок, каменн, на 4 углы от края до края стены не видеть. А как они приехали блиско города, и их из города встретил того города воевода. А прислан де он от царя на время, а с ним выезжало людей з 2000 человек, все в нарядном платье; а перед ним несли 2 солнични/ л. 358 /ка, а по обе стороны шли пеших 50 человек в желтом платье. А как они въехали в город, и идучи улицею по обе стороны лавки каменные, а на лавках домы, полаты украшены, подзоры писаны золотом и серебром и [94] розными красками. И лавки писаны золотом, а на лавках палаты, крыты под одну кровлю от ворот до ворот. А людей добрые множеством много. А ходу, сказывали, круг города 4 дни, а в лавках товары всякие дорогие — бархаты и отласы, камки, зендени, кушаки, золото и серебро / л. 358 об. / и каменье и жемчюг, и всяких узорочных товаров много, а сукон де видели мало. А торгуют де за денег место отсекают от прутья серебряные участки; за сколько которой товар сторгуют, столько и серебра отсекут. А винограду всякого и пряных зелей всяких — перцу, и корицы, и инбирю, и гвоздики, и кардамону, и шафрану, и мушкату, и всяких зелей много; овощ всякой на торгу — дыни и арбузы, тыквы, и капуста, и лук, и чеснок, и морковь, и репа, и огородные всякие травы. А хлеб родитца всякой. А питье замор/ л. 359 /ское всякое — мед и вино, а пиво руское, и кабаки в городе многие. А на кабакех де есть голыши и бляди. А люди в городе ходят нарядно: в отласном и в бархатном и в камчатом; а рукава у платья широки, что у летников.
И были они в Широкалге 2 дни, а из Широкалги до другова китайского города до Топы (Так в тексте.— Ingvar.) 5 дней, а ехали они дорогою все лесы и деревнями, и храмы частые устроены каменные. И им дают подводы. А Тайта-город велик добре, стоит на 4 углы. А сказывают, что ходу круг его 6 дён. / л. 359 об. / А как они приехали к городу, и их воевода встретил того города, а с ним 3000 человек потому ж в наряде, и круг воеводы шли пешие люди человек со 100 и несли солнечники. А как де выехали, и в Тайте-городе украшенья домом и лавкам по тому ж, а в лавках товаров всяких узорочных много множество, и виноградов, и пряных зелей, и овощей тож. А людей много множество, а сказывают, что люди торговые, а воинских не столько.
И жили они в Тайте-городе 2 дни. А корм им воевода посылал / л. 360 /и отпустил их до третьяго города Китайского государства — Белого города.
И шли они до Белого города Китайского государства 5 дней. И увидели его за днище. И как приехали блиско, и город стоит дел, что колп каменн, потому и Белой город словет. А ходу, сказывают, круг его 7 дён. А как приехали к городу, и из города им встреча была по тому ж, честно и людно, добре нарядно. Как въехали в город, и в городе устроенье всех городов больши и сильнее, и товары всякие, и питье и овощей множе/ л. 360 об. /ством. И жили они в Белом городе, и отпустили их в город Крым, где сам китайской царь Албул живёт. И шли они от Белого города до китайского города Крыму 5 дён.
А город де Крым добре велик, стоит блиско моря к Восточной Индеи, на 4 углы. А ходу, сказывают, круг его 10 дней. А ворота деланы по тому ж, что у первых городов, и украшение великое, писаны травы золотом, а крыты розными мраморы под одну кровлю, а все домы, а огородов нет, развее улиц. / л. 361 / И на городе народу больши того многое множество. А товаров всяких — каменья дорогово, и золота, и серебра, и бархатов золотых, и отласов, и камок, и всяких товаров много, опричь сукон, а сукон мало, а пряных зелей и питий заморских и овощей всяких много, и пива и вина много. А осереди в городе город же кремль зделан в камени магните, тут сам царь Албул живет. А город велик и высок зделан, и народу по городу много, а двор царской зделан в том же / л. 361 об. / камени магните и аспиде. И полат много множество, писаны золотом и серебром.
А сказывают, что в Китайском государстве все люди торговые, а воинских мало. А люди де добре торопливы и мухомуроваты и не чисты в лице, а женской пол чист в лице.
И царь же Албул прислал к ним дьяка своего спрашивать, что есть [95] ли к нему от государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии грамоты и поминки, а слух де у нас есть, / л. 362 / что в Подсолнечной великий государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии. И будет есть от государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии грамоты и поминки, и велит царь очи свои видети и к государю пошлет от себя против того дары и грамоты, а есть де у нашего царя ирдени, что в ночь аки от солнца светится, а другие ирдени есть, что вода отступаетца, а по руски каменье драгое; и их пожалует, отпустит. А будет от государя царя / л. 362 об. / и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии грамот и поминков нет, и им у царя не быти.
И Ивашко Петлин с товарищи сказали: посланы они из Сибирскаго государства проведывать про великое Китайское государство, и с ними грамот и поминков нет, а будет великого государства нашего государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии к вашему великому государю послы нарочно, и грамоты и дары с ними / л. 363 / будут.
А жили они в Китайском государстве 4 дни. А честь им от китайского царя была: стояли на посольском дворе, и корм им был доволе и питья много. И отпустили их тою же дорогою.
ГПБ, РО, Q — XVII, № 73, лл. 354 об. —363. Из рукописного сборника XVII в. Опубл.: Н. Ф. Демидова, В. С. Мясников, Первые русские дипломаты в Китае, М., 1966, стр. 55-58.
Комментарии
1. Расспросные речи И. Петлина в Приказе Казанского дворца сохранились только в виде списка в составе рукописного хронографа XVII в. Подлинный документ, по-видимому, погиб вместе с основными материалами Казанского дворца во время пожара в начале XVIII в.
№ 30
1619 г. * — Отписка тобольского воеводы И. С. Куракина томскому воеводе Ф. В. Боборыкину о снаряжении служилых людей В. Тюменца и А. Шарыгина для поездки в Китай 1
(*— Основанием для датировки является время воеводств, упоминаемых в тексте воевод: И. С. Куракина (1615-1620 гг.); Ф. В. Боборыкина (1617-1619 гг.); М. Г. Трубчанинова (1619-1620 гг.), что подтверждается временем основания названных там же острогов: Кузнецкого (1618) и Енисейского (1619))
/ л. 73 / Господину Федору Васильевичю Иван Куракин челом бьет.
Посланы ис Тобольска в Томской город голова Андрей Шарыгин да атаман Василей Тюменец, а ис Томского города велено им итти в Кетцкой и в Макутцкой и в новой Енисейской остроги, а из Кузнецкого острогу воденым путем проведывать Китайского государства.
И как Андрей и Василей в Томской город приедут, и тебе б, господине, велеть выбрать подьячего да плотника, кому кочевое и всякое судовое дело за обычей, и служилых и промышленных людей отпустить с ними ис Томского города до Китайского государства, дав им государево годовое жалованье. Да тебе ж бы, господине, велеть зделать судовых железных снастей, чем суды делать, 2 скобели, 2 оборотки, 2 бурова, напарью большую. Да тое судовую снасть велеть отдать Андрею ж и Василью, да с ними ж опустить толмача до Енисейского острогу. С Ондреем же и Васильем посланы ис Тобольска плотник и морской ходок Онашка до Китайского государства да в Новой / л. 73 об. / Енисейской острог для государевы пашни пашенные крестьяне Онцыферко [96] Прокопьев с товарищи, 10 человек. И как оне в Томской город приедут, и тебе б, господине, велеть дать из государевых житниц на корм морскому ходоку осьмина ржи, а крестьяном, 200 человеком, 3 чети ржи на корм же, пакаместа в Томи побудут, и в дорогу до Енисейского острогу.