Назавтра пришел к пристани – друид (оват – так правильнее, ну, да простому-то человеку без особой разницы) его уже там ждал. На, говорит, тебе, уважаемый дружище Вариск, серебряшку. Целый денарий дал!!! Просто так, ни за что подарил – старые боги, говорит, попросили. Денарий! Этакого богатства у служки отродясь не было, да и не только в деньгах дело было: «уважаемый дружище Вариск» – никто так парня не называл еще. Никто и никогда. А друид – оват – вот, пожалуйста… А потом, прощаясь, попросил кое-что. Посматривать внимательно за тем, что на гостевом дворе делается. Кто приходит, кто с хозяином уединяется, о чем разговоры ведут – ну, это уж, ежели удастся подслушать, а не удастся – так что ж, друид не настаивал. Но намекнул – за сведения эти награда будет. Может, денарий, а может, и золотой – солид!
Вариск обрадовался, эко, счастье-то посветило! Шутка ли – солид. На эти деньги много чего можно купить… даже – если хорошенько поторговаться и знать, у кого – красивую молодую рабыню, с которой потом делай что хочешь. Это Христос утверждает, что «что хочешь» – даже с рабыней нельзя, а старые-то боги – наоборот совершенно. И друид эту идею одобрил, правда, напомнил, что рабыню-то хорошо бы в жертву богам принести, а они уж всяко в долгу не останутся. Вариск и сам понимал, что не останутся… только вот на рабыню-то еще заработать надобно было.
Вот и зарабатывал, все, в гостевом доме творившееся, фиксируя, запоминая – на память, слава древним богам, от рождения не жаловался. Дело простым оказалось – ну, кто служку мелкого или раба всерьез воспримет? Для сильных мира сего не толок слуга, а и любой бедняк – не человек, а предмет мебели – сбегай, принеси, подай. Вот и не опасаются слуг – мелют языками, остается только – молчком-молчком – шастать: то пива кувшин принести, то рыбинку жареную на серебряном блюде, а то и так – застыть недвижною статуей: чего, мол, изволите?
|
|
С друидом Вариск встречался нечасто – зимой тот вообще не захаживал, а по весне был вот, раз и нынче опять явился. Сказал, мол, вдруг, да объявится у Гельвеция некая девка, Керновия именем – так чтоб про нее доложить. Что служка и собирался сделать в надежде… уж на денарий – точно, а вдруг, да и солид выгорит?!
Было, было уже, что рассказать друиду: и о пришельцах, Амбриониксом-лодочником приведенных, и о той самой девице Керновии. И о Бретоне – рыжем слуге. Слуга-то слугой, но все в гостевом доме знали – хозяин к нему благоволит, за верного человека держит. Так Бретон-то и был – верный. И давно уже искоса на Вариска поглядывал. Вот и сейчас:
– Эй! Ты что тут вынюхиваешь, парень?
– Ничего. Просто посуду принес.
– Смотри у меня! Видел я, с кем ты на пристани болтал. Смотри-и-и-и!
Вариск тут же похолодел – неужели Бретон заметил его встречу с друидом? И откуда он знает жреца? Интересно, доложил ли уже хозяину? Если не доложил, так доложит, гнусный господский пес!
Уходить… Уходить надо! Жизнь свою спасать – если что не так, Гельвеций Браниг пытать прикажет, а пытки Вариск не выдержит… да и не собирался выдерживать, запаниковал, по двору, словно пес, рыскал, оглядываясь. Сказал Бретон господину?
Эх, что ждать? Бежать надобно! С друидом на том берегу, в священной роще, встретиться – так тоже можно было, знал Вариск – где-то там, рядом, обитает Оллам Гийот, сюда, к пристани, на челноке добирается. Некогда, некогда жреца ждать! Нутром чуял парень: останется – тут ему и кранты. Дрожал… аж на лицо стал бледный. К слову сказать, храбрость – она никогда к числу Варисковых добродетелей не относилась.
|
|
Улучив момент, слуга выскользнул со двора и, оглядываясь по сторонам, со всех ног бросился к пристани. Там долго не задержался, проскользнул за городскую стену, к бревнам, что с прошлого года для ремонта причала приготовлены были, да вот, не понадобились пока, гнили. Там, в бревнах-то, тайник у Вариска был – праща лежала. Хорошая праща, боевая, а к ней – не только всякие камешки, но и металлические римские ядра – «пули». Шагов с полусотни попадешь такой пулею в голову – и наповал.
Вариск камни метать наловчился – каждый удобный момент сюда прибегал, тренировался. Меч, копье, дротик – это все не то, не для него оружие – здесь врагам в лицо смотреть надо, слишком уж он близко, враг. А ну как не сладишь? Иное дело – лук со стрелами или вот, праща – при нужде и из-за кусточков пульнуть можно. Улучить нужный момент, подгадать, да – из засады… Красота! Всех недоброжелателей своих можно извести, если действовать грамотно. И праща тут – самое оно то. Лук – хуже, громоздок слишком, заметен. Пращу же ременную – вокруг пояса обмотал, набил суму камнями… Как вот сейчас и сделал Вариск. С оружием-то оно сподручнее, не так страшно. Еще и леску из конского волоса с собой взял, и крючки, и грузила – рыбу ловить, не голодать же. И – огниво, само собой – огниво. Хорошее огниво из Норика, что не меньше норикских скакунов по всем имперским провинциям славилось. Огниво это Вариск как-то по зиме еще у одного из захожих паломников-пилигримов спер. А и поделом – не разбрасывай вещи свои где ни попадя, всякая добрая вещь пригляд любит.
|
|
Спустившись к реке, к рыбацким лодкам, лежащим на песке кверху днищами, словно какие-нибудь выползшие на берег морские звери, парень живенько выбрал ту, что покрепче, огляделся по сторонам да, крадучись, спустил челнок на воду, досточку там же, у бревнышек, вместо весла присмотрел. Украл челнок, так уж вышло. А почему б и нет? Местные-то жители Вариска за человека не держали – слуга он есть слуга, так почему он их людьми считать должен? Он для них никто, и они – для него. Каждый сейчас сам по себе, жизнь такая. Лишь бы не углядели, лишь бы не поймали, сволочи, в погоню бы не пустились.
Вариска трясло – раньше он как-то и подумать не мог, что до такой степени ненавидит всех местных. Вроде бы всю жизнь среди них… а вот, поди ж ты!
– Сволочи все кругом, гады ползучие, – так, или примерно так, шептал парень, сталкивая краденый челнок на воду.
Столкнув, забрался, заработал веслом-дощечкой, удаляясь от низкого берега все дальше и дальше.
Напрасно волновался беглец. Кругом было спокойно и тихо. За дальним лесом клонилось к закату солнце, отражаясь в реке, плыли по бледно-голубому небу розоватые облака, похожие на ягодный застывший кисель. Пахло вылезшим после недавнего теплого дождика щавелем и мятой. Неподалеку, на заливном лужку, утробно мычали коровушки, выпущенные попастись на первую травку; а вот где-то вскинулся, залаял пес. Не здесь залаял, далече.
Сколько можно Вариск держался излучины, а уж дальше погреб наобум – заметят, так заметят. Хотя – и не должны были: места здесь не рыбные, да и вечер, вот-вот тьма опустится. Оно и хорошо – не заметят.
Уже на середине реки беглец оглянулся, бросив прощальный взгляд на затаившийся в вечерней тиши городок, казавшийся отсюда маленьким, тихим и мирным. Да он и был такой, только вот Вариск сейчас не воспринимал этого. Все люди, жители Юлиодума, которых он когда-то знал, казались ему гнусными чудовищами, унижавшими его каждый день, каждый миг, всегда и повсюду. О, как он их ненавидел! Кто бы спросил – почему? Но кому какое дело, что творится в душе рабов и слуг?
– Чтобы вас гунны пожгли! – выравнивая снесенный течением челн, искренне пожелал землякам беглец и, ухмыльнувшись, зло сплюнул в воду.
Какое-то время Вариск молча греб, наконец-то полностью отрешившись от всех своих невеселых мыслей. Потом, устав, положил импровизированное весло на колени, обернулся.
– Дьявол! Этот еще откуда взялся?
Из-за излучины, со стороны городка, показалась лодка. Кто-то греб от души – лодка быстро приближалась.
Погоня!!! А что же еще-то? Заметили, гады.
Сердце беглеца ушло в пятки, и куда-то в низ живота провалилась душа. Погоня… Да-да, это за ним – куда же еще-то? Вон как разогнали лодчонку – вынеслись уже и на середину реки. А зачем? На тот берег сейчас вроде бы никому ни зачем не надо. Значит, все верно за ним. За ним погоня! Эх, суки… Врете! Не нагоните! Не возьмете!
Вложив все свое отчаянье в последний порыв, Вариск заработал веслом как проклятый. Едкий холодный пот тек по щекам, ломило мускулы и спину – парень ничего не чувствовал, а только греб, греб, греб. А в голове все стучало: быстрее, быстрее, быстрей!
Он боялся сейчас даже оглядываться – вдруг преследователи уже рядом? Вот-вот зацепят багром… или просто пустят стрелу в спину. Ах…
Машинально пригнувшись, парень стиснул зубы, моля тех, языческих, древних богов. Тараниса, Езуса, Эпону. Были ли они богами его племени, его народа? Бог весть… Но Вариск не знал других и молился этим. Молился и греб. Истово, как раб на римской либурне. И – как и раба – беглеца гнал вперед страх.
Длинная тень бежала впереди челна – за спиною садилось солнце. А впереди… Вариск поднял голову – впереди, неожиданно близко, показались вересковые кусты и заросли ивы. Берег! Неужели – доплыл?
Парень все же не выдержал, повернул голову, бросив назад быстрый подозрительный взгляд… показалось, будто преследующий его челнок чуть отклонился в сторону. Да-да… вон туда, к старым мосткам. Преследователям там гораздо удобнее высадиться.
Ладно. Попробуйте еще поймать!
Прыгнув на отмель, беглец пробежал по воде несколько шагов и скрылся в ивняке. Боги!!! Старые боги помогли! Вот он – берег. Однако не надо забывать о погоне.
Немного переведя дух, Вариск взобрался на свисавшую над самой водой кручу, осторожно подполз к краю, выглянул из ракитника. Чужая лодка уже оказалась рядом. Вон она, у мостков, только протяни руку. И в ней – один гребец. А почему один?
О, боги… Не поверив глазам своим, слуга присмотрелся.
Бретон! То-то его рыжие вихры показались такими знакомыми. Так вот оно что! Вот в чем дело-то. Бретон сам решил выследить и поймать беглого. Самолично! Схватить, притащить к хозяину, швырнуть под ноги, на пол. Господин верного Бретона похвалит, а как же, может быть, даже наградит. А беглеца… беглеца прикажет выпороть на конюшне. Выпороть? Ну, не-ет!
Больше не думая, Вариск отвязал с пояса пращу, сдернув котомку с плеча, вытащил римскую литую «пулю». Встал, раскрутил… и, уже отпуская удерживающую «пулю» веревочку, громко и насмешливо крикнул:
– Эй, Бретон! Не меня ли ищешь?
Знал, что не промажет.
Бретон удивленно обернулся…
И, получив железным шариком в лоб, беззвучно повалился в воду.
Немного выждав – а вдруг преследователь все же не один? – беглец осторожно спустился к мосткам и, воровато оглядываясь по сторонам, перевернул лежащее в воде тело. Ухмыльнулся – мертвее мертвого!
И тут же снял с пояса ножик, гребень и ложку – чего добру пропадать? А, развязав найденный в челноке мешок с едой, обрадованно расхохотался и воздел глаза к небу:
– О, великие древние боги, клянусь, я возблагодарю вас за все, дайте только срок!
Вариск сейчас чувствовал себя героем – еще бы, справиться с таким врагом, как Бретон – это многого стоило. Правда, вопрос, был ли Бретон врагом, вовсе не занимал сейчас слугу. Скорей, занимало другое – добыча! Костяной гребень, нож в широких ножнах… Пояс! Как он мог забыть про пояс? А вдруг там что-то зашито, спрятано? Услужливое воображение тут же нарисовало сверкающие золотые солиды! Много, много, много!
С трудом сняв с убитого пояс – труп-то оказался тяжел, пришлось повозиться! – Вариск жадно распотрошил его ножом, точно так же, как потрошат рыбу, какого-нибудь угря или щуку. О, разочарование слуги было велико! Никаких золотых монет в поясе, увы, не оказалось. Даже серебрях – и тех не было, даже завалящих медяшек. Только какая-то пергаментная грамотка, письмо, которое беглец с досады уже собирался швырнуть в воду – читать-то все равно не умел.
– Эй, эй, постой, уважаемый друг!
Вариск резко обернулся… и губы его расплылись в улыбке:
– О, мой друид! Ты здесь… я спасен! Помогли древние боги!
– Спасен? – рачьи глаза овата сверкнули неподдельным интересом. – Кто этот парень, которого ты так ловко угостил камнем?
– Не камнем, о, мой друид, а настоящею римскою пулей! Я вынужден был бежать, а он… Это Бретон, доверенный слуга Гельвеция Бранига.
– Ах вон что! Поистине ты заслужил поощрение, парень! Дай-ка сюда грамоту… Гм… «Матушке Арнавии от Гельвеция из Юлиодума поклон…»… Да! Поистине – заслужил!
Глава 10
Начало марта 453 г. Галлия