«И зря ты ему отказала», — сказал Зверь.
«Это еще почему?»
«Ты напряжена, расслабиться тебе бы не помешало. Парень не дурен собой».
«Зверь! — я закатила глаза. — Будь добр, дай мне самой решать вопросы, связанные с моей личной жизнью».
«Так как эта самая личная жизнь у тебя напрочь отсутствует, это показывает, что решать ты самостоятельно не умеешь», — не унимался он.
Я отмахнулась от его нравоучений, со Зверем можно спорить вечно, а мне, как я предполагала, еще предстоял разговор с Золотаревским. Однако прямолинейность Андрея позабавила, и я все еще пребывала в отличном состоянии духа.
Однако, постучав в двери кабинета Золотаревского, внезапно снова почувствовала страх. Что меня там ждет? О чем он хотел со мной поговорить? Зачем позвал к себе в кабинет? Почему сразу не забрал с собой, а оставил в конференц-зале? Он же обладает способностью видеть будущее, знал ли он, что ко мне подойдет Андрей, после чего мое настроение значительно улучшится? Подстроил ли он все это специально?
— Входи, девочка моя, — ответили на мой стук.
Девочка? Когда ко мне так обращался Зверь, я не обращала на это внимания, теперь же почувствовала себя неловко. Девочка, тоже мне. Скорее уж, тетечка.
Я осторожно потянула на себя дверь.
— Входи, входи, — «старик» снова, как и вчера, сидел за столом из красного дерева.
Я вошла, закрыв за собой дверь.
Золотаревский упорно напоминал мне старого преподавателя университета, профессора. Вот сейчас я почувствовала себя студенткой-первокурсницей, которую вызвали на ковер к декану.
— Я тобой горжусь, — начал он без предисловий, указав мне на кресло, в котором я вчера сидела. Я удивленно вскинула брови. Гордится? Чем? Тем, что я вела себя как несдержанная идиотка?
Молча села в кресло, удивленно глядя на него.
— Конечно, горжусь, — ответил он на мой невысказанный вопрос. — Я же видел твою реакцию на слова Антона. И я знаю, что человек, в котором поселяется Огненный Зверь, совершенно себя не контролирует первое время. Я ожидал чего угодно: что ты устроишь скандал, начнешь бить посуду, крушить мебель или, в конце концов, встанешь и уйдешь, — я покраснела от того, насколько близка была к всему тому, что он только что перечислил. — Но ты осталась, даже голос не повысила. Прекратила ссору, не дав ей начаться. А теперь расскажешь, как тебе это удалось? Возможно, впредь, тебе придется прибегать к этому способу.
Я вспомнила Кирилла. Ведь остановилась я только благодаря ему. Мне снова захотелось его поблагодарить. Владимир Петрович горд за меня, подумать только, и он понятия не имеет, что я на самом деле безвольная и слабая, а мое поведение не превратилось из приличного в разрушительное только благодаря его сыну.
Еще подумала о том, как Кирилл любил старика. И тогда поняла. Он помог мне, чтобы я не расстроила Золотаревского. Стало капельку грустно, но я попыталась отбросить от себя эти мысли. Мне ведь тоже почему-то очень не хотелось разочаровать этого человека.
— Не думаю, что мне удастся снова воспользовался этим способом самоконтроля, — призналась я. — Хотя мне бы очень этого хотелось, — и это была чистая правда.
Наверное, Владимир Петрович что-то заметил в моем печальном взгляде и хмыкнул, но комментировать не стал.
— Как тебе наш коллектив? — спросил он.
Как? Вопрос очень ёмкий, и от меня определенно не ждали односложного ответа. Как — хорошо. Или как — плохо. Или еще лучше: как — никак. Я вздохнула под пристальным взглядом Золотаревского, силясь подобрать нужные слова для развернутого ответа.
— Андрей очень милый, — выдала я самый вежливый вариант, при этом улыбнувшись. Да уж, этот здоровяк меня позабавил.
Владимир Петрович снова хмыкнул, затем поставил локоть на стол и подпер рукой подбородок.
— Андрей всегда нравится женщинам.
Я пожала плечами.
— Думаю, будь я мужчиной, он бы мне тоже понравился. Андрей забавный.
Теперь во взгляде Золотаревского появился интерес.
— То есть ты хочешь сказать, что он понравился тебе не как мужчина?
— О боже! — выдохнула я. — Конечно же, нет! Я видела его всего-ничего!
«Кирилла ты видела и того меньше, когда уже не могла отвести от него глаз», — злорадно напомнил Зверь.
«Заткнись!» — мысленно прорычала я.
«А чего молчать, если это правда?»
«Эта правда — только моя проблема, и я никого не собираюсь в нее посвящать».
«А что, поделилась бы со стариком своими симпатиями, глядишь, и подсобил бы с сыном».
«Заткнись!»
— Хм-хм, — вежливо покашлял Владимир Петрович, отвлекая меня от внутреннего диалога.
Я вскинула голову.
— Простите.
Ну надо же, раньше получалось общаться со Зверем незаметно, впервые меня подловили. Когда Зверь начинал рассуждать о моей симпатии к Кириллу, мне хотелось вытащить его из моей головы и задушить собственными руками.
— Расскажи мне об Огненном Звере, — попросил Владимир Петрович. — Я читал много литературы о нем, но ни одна из них не была написана носителем Зверя. Нина Акимова тоже не горела желанием делиться с нами своими ощущениями.
Я подозрительно прищурилась.
— Так зачем вы предложили мне эту так называемую работу: чтобы помочь мне или узнать побольше о Звере?
Улыбка Золотаревского превратилась в снисходительную. Он откинулся на спинку кресла, сложив пальцы домиком.
— Буду с тобой честен…
— Премного благодарна, — не вежливо выпалила я, но он простил мне и это.
— … Все люди, даже те, которые пытаются жить для других и помогать нуждающимся, ищут своей выгоды. Святых людей не бывает. И я вовсе не возомнил себя святым и бескорыстным и не пытаюсь произвести такое впечатление. Кто-то жаждет богатств, кто-то славы. У меня своя жажда — знания. Огненный Зверь — уникальное явление. У многих магов редкий дар, но он все же повторяется. Огненный Зверь один, он существует уже много веков, но о нем по-прежнему ничего не известно.
«Не то чтобы я скрывался», — скромно заметил Зверь. Рассуждение о его уникальности он воспринял как комплимент.
— Что вы хотите узнать?
— Для начала, как он с тобой общается? Мыслями, образами?
Я покачала головой.
— Я просто слышу его голос.
Владимир Петрович смотрел на меня восторженно, как будто я сказала, что слышу глас Божий.
— И какой он?
— Надоедливый, — выдала первое и ключевое определение.
— Это мужской голос? На что он похож?
Я кивнула.
— Определенно, мужской. Хорошо поставленный мужской голос. Как… — я попыталась подобрать подходящее определение. — Как у диджея по радио. Иногда кажется, что он способен болтать вечно. Но иногда обижается и может подолгу молчать.
Владимир Петрович даже раскрыл рот от удивления.
— Обижается?
Теперь уже пришла моя очередь удивиться.
— А вы что думали? Общается образами, — передразнила я. — Да, он говорит, обижается, смеется, а еще ехидничает и издевается. Он не животное, он личность!
«Спасибо», — смущенно отозвался Зверь.
— Погоди-погоди, значит, у него свой характер? — Золотаревский даже подпрыгнул на стуле.
— Разумеется, — подтвердила я. — И могу сказать, прескверный.
Владимир Петрович задумчиво покусал губу.
— Поразительно, — пробормотал он. — А еще более поразительно, что ты говоришь о нем как о своем друге.
Как о друге? Я даже не задумывалась об этом. Пожалуй, Владимир Петрович был прав, во всяком случае, я точно не воспринимала Зверя как врага. Он вторгся в мою жизнь, перевернул ее с ног на голову, и мне очень хотелось вернуть ее на место и избавиться от назойливого голоса в моей голове. Но я, действительно, воспринимала Зверя как друга, он сам попал в меня поневоле и ни разу сознательно не причинил мне вреда, забудем о моих похождениях в клубе.
— Пожалуй, да, — согласилась я. — Он мой друг. Но, будьте уверены, я не сумасшедшая, и мне бы не хотелось иметь друзей в своей голове. Как только смогу передать Зверя, я немедленно это сделаю. Надеюсь, вы поможете мне найти достойного человека, который примет его?
Золотаревский медленно кивнул.
— Конечно, это будет непросто — найти подходящего кандидата. Но, я думаю, мы его отыщем.
— Хорошо, — я немного успокоилась. Не хотелось бы передать Зверя кому-нибудь, кто с его помощью решит захватить мир.
Мы разговаривали с Владимиром Петровичем до самого вечера. В обеденный перерыв он вместе со мной спустился в кафе на первом этаже здания, и мы вместе пообедали, не прерывая разговора.
Сначала он расспрашивал меня обо всем. О характере Зверя, о том, что я чувствовала по время вживления, о том, какие изменения произошли в моем теле с его появлением, и самое главное — о моих неконтролируемых эмоциях.
Я отвечала обо всем без утайки. Во-первых, по-прежнему не могла сдерживать свою откровенность, во-вторых, я и не хотела ее сдерживать. Золотаревский казался добрым дедушкой, очень мудрым и благородным. Его желание помочь мне казалось искренним, и я ему верила.
Владимир Петрович считал, что со временем мне удастся взять Зверя под свой полный контроль, но для этого мне нужно лучше познать саму себя, свои способности. Он обещал заниматься со мной в будущем различными упражнениями для тренировки памяти и внимания, убежденный, что потом мне это поможет.
— Ты должна научиться полностью себя контролировать, — говорил Золотаревский, — полностью. Должна уметь оставаться совершенно спокойной в самый критический момент. Даже если ты будешь висеть над пропастью на одном пальце, твое сердце должно стучать размеренно. Понимаешь меня? Никакой паники. Это очень сложно, для этого нужна недюжинная сила. Но если человек хочет, он добьется. Побеждающий других — силен, побеждающий себя — могуществен. Никогда не забывай об этом, девочка.
Золотаревского было приятно слушать, он умел говорить, умел воодушевлять. Когда я разговаривала с ним, мне самой начинало казаться, что все хорошо, мне стоит только немного постараться, и все получится.
Немного отклонившись от темы Зверя, Владимир Петрович рассказал о магах, к коим относил себя и всех моих новых «коллег».
Эти люди действительно обладали способностями, которые в миру принято было называть «волшебством». Как я ни старалась, но мне так и не удалось в полной мере понять, каким образом они умеют преобразовывать энергию для сотворения своих «чудес».
Догадавшись, что так и не сможет объяснить мне процесс с технической точки зрения, Золотаревский перешел на простой и доступный мне язык.
Оказалось, что магия в том смысле, которое люди обычно вкладывают в это слово, требует просто колоссальной затраты энергии. Маги могут практически все, но это дается им нелегко. Золотаревский объяснил, что, при желании, он способен даже переместиться за один миг на другой конец страны, но потом, скорее всего, упадет без сил, и ему придется отлеживаться не меньше недели, чтобы восстановиться. Если же такой финт проделает начинающий волшебник, то, вероятнее, это превысит его допустимый расход энергии, и наступит смерть. Звучало жутко.
Из долгой речи Владимира Петровича я уяснила одно: несмотря на гипотетические способности магов, позволить они могут себе не так уж много. Только в зрелом возрасте им удается добиться полного контроля над расходом энергии и точно определять, что вынесет их организм, а что нет. Подводя итог всему вышесказанному, я поняла главное: магией как таковой, несмотря на свои способности, маги стараются не заниматься, полностью отдаваясь своему личному дару.
Такой дар индивидуален и не требует от своего обладателя совершенно никакой затраты энергии, являясь частью мага. Иногда у магов встречаются одинаковые способности, одни реже, другие чаще. Например, эмпатов, такого уровня, как Кирилл, почти не осталось, потому, что он был наделен способностью улавливать не только эмоциональные, но и физические чувства.
Я слушала Владимира Петровича с живым интересом, но, как ни старалась, к вечеру почувствовала себя переполненной информацией, как кувшин, который подставили под струю, чтобы наполнить, а потом забыли закрутить кран.
Прошел мой первый «рабочий» день. Меня отпустили ровно в шесть, как мы и договаривались.
Когда вышла в приемную, Леночка тоже уже уходила. Она как раз выключала компьютер, когда я вышла из кабинета Золотаревского. Девушка больше не выглядела расстроенной.
«Если бы Кирилл меня утешил, я бы тоже не была расстроена», — подумала я, но на этот раз с тоской, а не со злобой.
— До свидания, — вежливо кивнула мне Леночка, однако держалась настороженно.
— До свидания, — эхом повторила я и пошла к двери.
Вспомнила осуждающий взгляд Кирилла, когда я обидела эту девчонку, будем честными, ни за что. Вспомнила, как он старался ее утешить… Осуждение в его глазах вызывало у меня почти что физическую боль, а хуже всего было то, что прекрасно осознавала, что он был прав. Я просто срывалась на девчонке, невзлюбив ее еще при первой встрече, и опять-таки, если быть честной, только за то, что приревновала ее к Кириллу.
Он был прав… Прав…
Взялась за ручку входной двери и остановилась. Отпустила ручку. Повернулась.
В глазах Леночки мелькнуло удивление.
— Что-то забыли? — по-прежнему преувеличенно вежливо осведомилась она.
Мне захотелось снова нахамить ей, развернуться и уйти.
Я сжала руки в кулаки, ногти впились в ладони. Я должна была научиться контролировать себя, должна и точка. Я знала, как мне нужно поступить, я так чувствовала. Нужно было просто выбрать самое сильное из захватывающих меня чувств и отдаться ему, верному, а не десяткам ложных.
Самыми верными были желания не падать в глазах Кирилла еще ниже и поступить по совести.
Подошла к Леночке ближе. Эмоции бурлили, но я всеми силами пыталась руководствоваться правильными.
— Лен, я должна извиниться, — мне даже мой голос показался незнакомым. — Я не должна была быть с тобой так груба. Мне… — почувствовала, что меня сейчас снова понесет, и тогда извиняться придется за куда более серьезные проступки. — Короче, мне чертовски жаль! — выпалила я и стремглав выбежала из помещения, Леночка и рта не успела раскрыть.
Я позволила себе вдохнуть, только когда вошла в лифт.
— Зверь, ты веришь, что я научусь себя контролировать? — прошептала, прижавшись лбом к прохладной стене лифта.
«Лично я — верю», — отозвался он.
— Спасибо...
ГЛАВА 6. НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ
Эту ночь я впервые плохо спала. Мне снился Кирилл. Он то исчезал, то появлялся, и я не могла его догнать.
Это был ужасный сон, кошмар, наполненный черными тенями и загробными голосами. Кирилл в этом сне был как лучик света, но и он ускользнул от меня, и я проснулась совершенно разбитой.
Открыв глаза, лежала еще несколько минут, тупо глядя в потолок.
Я не могла объяснить свои чувства, свою странную реакцию по отношению к Кириллу. Я совсем не знала этого человека, но, когда видела его, то не могла не смотреть на него, не могла не пытаться угадать его реакцию, его чувства. Он был загадкой, которую мне хотелось разгадать во что бы то ни стало.
Я думала о том, как он был нежен с Леночкой, и безумно завидовала этой девчонке, мечтая оказаться на ее месте.
Ненавидела себя за то, что сначала не поверила Кириллу и приняла за одного из моих преследователей, за то, что шарахнулась тогда в офисе, когда он коснулся меня.
Прошло всего два дня, а мне казалось, что моя жизнь перевернулась вверх тормашками. На фоне всех необычных событий, которые произошли со мной в последние дни, Кирилл был самым значимым, яркой вспышкой в моем сонном сознании. Я никогда не испытывала ничего подобного ни к одному мужчине. Мне хотелось находиться рядом с ним, разговаривать, касаться…
Устав пялиться в потолок, я застонала и накрыла лицо подушкой.
«Так нельзя», — осуждающе сказал Зверь.
— Не могу, — проныла я.
«Смотри реально на вещи, — не сдавался он. — Ты совсем его не знаешь. Он просто понравился тебе внешне. И ты сама ему тогда все правильно объяснила: это был шок, ты была напугана, тебя чуть не убили, а тут примчался он и спас тебя, как принц на белом коне. Нельзя влюбиться в человека, которого не знаешь».
— Это еще почему? — возмутилась я. — А сколько существует историй о любви с первого взгляда?
Зверь фыркнул.
«Всего лишь истории».
Я насупилась. Даже Зверь против меня.
«И нечего дуться, — продолжал он. — Я просто пытаюсь до тебя донести, что твое подсознание сыграло с тобой злую шутку. Ты долго была одна, в тебе накопилась нерастраченная любовь, и она вылилась на первого встречного. Как только ты раскроешь глаза, то увидишь все таким, как есть».
Я задумалась. Доля правды в этом, конечно была. Я долго оставалась одна, но у меня на пути попадались и другие кандидаты на мое сердце. Например, мой одноклассник Дима Мартынов. Уж не знаю, почему я его вспомнила, но пример был хорош. Парень был не дурен собой, а как на меня смотрел — как кот на сметану! Но ведь во мне ничего не шевельнулось в ответ, мне было совершенно все равно. Снова подумала о Кирилле, и сердце забилось сильнее.
«Прекрати это!» — Зверь уже рычал.
— Не могу!
«А я говорю: можешь! Тебе же не нужен с ним коротенький роман, думаешь, я не вижу? Но ты должна понимать, эмпат никогда не даст тебе то, чего ты хочешь. Перестань морочить себе голову. Эмпаты всегда одиноки, их ноша и так тяжела, чтобы обременять себя отношениями. Так, как ты хочешь, он не будет с тобой никогда. Ты слышишь меня? Ни-ког-да!»
— Слышу, — огрызнулась я.
«Вот и славненько, а теперь брось забивать себе голову глупостями и вставай. Опаздывать второй день подряд — верх неприличия».
Я застонала, но послушалась, убрала подушку с лица и встала.
Однако даже холодный душ не отвлек меня от мыслей о Кирилле. Я вспоминала своих бывших парней, которых, как мне казалось, даже любила. Но теперь понимала, что любила их не больше, чем свои махровые тапочки. Если подумать, так, как их, я любила множество вещей: свою маленькую квартирку, машину, вон, даже полочки в ванной, которые мне сделал папа. Но ничего похожего на то, что происходило сейчас, со мной не случалось.
Нужно было отвлечься. Мои новые «коллеги» и так уже решили, что у меня не все дома, не хватало еще шокировать их своим поведением еще больше. Как-никак, я уже начала двигаться в правильном направлении, извинившись перед Леночкой, нужно было продолжить эту тенденцию.
Выбравшись из ванной и шаркая тапочками по полу, я споткнулась о свой телефон, валяющийся возле кровати. Помнится, я его туда бросила три дня назад после разговора с Иркой. Вставала я теперь без будильника, поэтому совершенно забыла про мобильный.
Я подняла его с пола. Ну, конечно же, зарядка села.
Покружив по комнате в поисках зарядного устройства, наконец-то, отыскала его под кроватью и включила телефон.
Пока вытиралась и сушила голову, на телефон падали СМС с информацией о пропущенных звонках. Я намеренно не стала бросаться к мобильному после первого сообщения, дав им прийти всем. Теперь можно было посмотреть, кто вспоминал про меня в эти дни.
Обнаружилось три пропущенных от Ирки. Видимо, после нашего короткого утреннего разговора три дня назад, она хотела получить от меня объяснения. Я пролистала сообщения с ее звонками и тут же без сожалений удалила. Перезванивать не хотела. Сказать было нечего.
Меня пронзил укол совести, когда обнаружила, что мама пыталась дозвониться до меня все эти дни. Пятнадцать раз. Да уж, ну и неблагодарная же я дочь. Родители, должно быть, себе места не находят.
Недолго думая, набрала мамин номер.
— Изольда! — мама так быстро схватила трубку, что во мне зародилось сомнение, что все эти дни она дежурила возле телефона.
— Да, мам, — виновато пробормотала я.
— С тобой все в порядке? — на заднем фоне услышала взволнованный голос отца, который тоже подскочил к телефону.
Мне сделалось грустно. Когда я теперь их увижу? Из-за дурацкой работы у Лосева я не была у них уже несколько месяцев, постоянно откладывая поездку, хотя пути было всего ничего — восемьдесят километров. Теперь же, даже имея свободное время, я не решусь их навестить. Не хватало еще показать Черным Капюшонам способ меня шантажировать в попытке захватить Зверя. Я ни за что не собиралась подвергать их опасности.
— В порядке, — ответила, чувствуя себя ужасно. Мне было по-настоящему стыдно, что я заставила их волноваться. — Простите меня, что вот так пропала.
— Изольда! О чем ты думала? — продолжала мама. — Мы места себе не находили. Что произошло?
Что произошло? Ну, если коротко, то во мне поселился Огненный Зверь, я потеряла работу, меня пытались убить, в результате чего это я сожгла заживо двух человек, а потом встретила парня своей мечты и получила новую работу.
«Нееееет!» — резкий окрик Зверя привел меня в чувства и не позволил моей откровенности вырваться наружу и выложить маме все то, о чем я на самом деле подумала.
«Спасибо, — мысленно поблагодарила я, на мгновение онемев от страха, представив, что только что чуть не натворила. — Я твоя должница».
«Сочтемся», — довольно мурлыкнул Зверь.
— Случились кое-какие проблемы на работе, — тщательно взвешивая слова, начала я, пытаясь сказать правду, но не вдаваться в подробности. — Мне пришлось уволиться. Это… это несколько выбило меня из колеи, и я совершенно забыла про телефон.
— Мы звонили и на домашний… — мама вдруг прервалась. — Как?! — ахнула она. — Ты уволилась? Ты же говорила, тебя ждет повышение. И что теперь? Все начинать сначала в другом месте?
— Выходит, так, — вздохнула я.
— Но что произошло? — продолжала допытываться мама, уж она-то знала, как серьезно я всегда относилась к работе.
И тут Зверь остановить меня не успел.
— Произошло то, что мой бывший начальник — чудак на букву «м», и я устала терпеть унижения от этой свиньи! — выпалила я.
Мама охнула.
«Ну, приехали», — прокомментировал Зверь.
— Мамочка, мамочка, — быстро затараторила я. — Ты не принимай все близко к сердцу. Все уже хорошо, я уже нашла себе новую работу, там замечательный директор, как раз сейчас туда собираюсь. Это очень интересная работа.
Что ж, каждое слово, сказанное мной, было чистейшей правдой.
— Новая работа, — задумчиво произнесла мама. — Ну, кто знает, может, оно и к лучшему, — и тут же перешла на свою любимую тему, значит, мне все же удалось ее успокоить. — Новая работа, новый коллектив. Неженатые парни есть? Тебе уже кто-нибудь приглянулся?
— Мама! — возмутилась я. Вышло ненатурально. Вот черт!
— Так-так-так, — мама прекрасно меня знала и тут же почувствовала неладное. — А ну признавайся. Случилось чудо, и моей девочке кто-то приглянулся?
«Колись, чего уж там», — вздохнул Зверь.
— Ну, есть там один парень, — призналась я. — И нет, он не женат.
— Ну, слава Богу! — мама обрадовалась, будто я сказала ей, что уже назначен день свадьбы. — А ты ему тоже нравишься? Ты же не будешь дурочкой и не упустишь холостого мужчину, который тебе понравился? Ты должна….
— Мама! — я не выдержала и перебила ее. — Прекрати, пожалуйста. Я сама еще ничего не знаю. Все, тема закрыта, если мы продолжим, я опоздаю на работу!
Но мой раздраженный тон не ввел маму в заблуждение, она все прочла между строк.
— Ого! Да он тебе очень нравится! — еще больше обрадовалась она.
— Мама, — настойчиво повторила я. — Мне пора.
— Хорошо-хорошо, — пропела мама, совершенно забыв и про обиды, и про беспокойство по поводу моей пропажи. — позвони, как появятся новости. Целую, дорогая, — в трубке раздались гудки.
— Черт-те что! — выругалась я. — Ее желание выдать меня замуж просто не выносимо. Как будто мне уже сорок! — Зверь захихикал. — И ничего смешного!
Он все еще хихикал, когда я пошла одеваться. Ну вот, еще одной проблемой прибавилось: теперь еще перед мамой объясняться, почему парень, от которого я без ума, не обращает на меня внимания.
«И кружит Леночек», — услужливо напомнил Зверь.
— Да иди ты! — окончательно обиделась я и от бессилия запустила тапочек в стену.
***
На этот раз пришла даже не вовремя — я пришла первой. Стоянка перед зданием и та была еще почти пуста.
Сегодня мне хотелось прийти пораньше и успеть подготовиться к встрече с остальными. Встретить всех спокойной, а не как вчера: то затравленная мышка, то дикая кошка, совершенно не контролирующая перепады своего настроения.
Двери в приемную были открыты, хотя даже Леночки еще не было на месте. Видимо, эти двери вообще не запирали.
Из интереса подергала дверь в кабинет Золотаревского — заперто. Честно говоря, я вздохнула с облегчением. Незапертые двери меня пугали. Для меня было странно, что, если маги хранят в тайне свое существование, как они позволяют себе оставлять свой офис открытым и без охраны.
Сделала несколько кругов по помещению, стараясь заставить свое сердце биться ровнее, потом села на кресло для гостей и взяла журнал со столика. Даже не посмотрела на название, просто раскрыла его и стала бездумно листать, не всматриваясь ни в заголовки, ни в картинки.
Просидела так минут десять, когда в коридоре послышались первые шаги. Легкая размеренная поступь. Мое сердце все еще стучало ровно, я чувствовала себя спокойно, и, казалось, ничто не способно вывести меня из равновесия.
Я ошиблась. Дверь скрипнула, и в приемную вошел Кирилл.
Ну почему это не была Леночка, или Петя, или Андрей? Мое сердце пропустило удар и забилось с удвоенной силой. Вот черт, все мои старания насмарку.
Еще на пороге Кирилл поморщился, как от яркого света, его рука дернулась вверх, будто он действительно хотел прикрыть глаза. Я удивленно посмотрела на улицу: солнце еще только расходилось, да и на окне были жалюзи. От понимания меня накрыла паника — ну конечно же, это мои эмоции чуть не сбили его с ног!
Я почувствовала, что краснею.
Кирилл же убрал руки в карманы джинсов, его лицо ничего не выражало, будто бы он ничего не почувствовал и не заметил, будто бы все так и должно быть: встретились утром два коллеги в офисе, поздоровались и разошлись.
— Привет, — как я и думала, вежливо поздоровался он.
— Привет, — повторила эхом, чувствуя, что в горле пересохло. Я вела себя как пятиклассница, влюбившаяся в выпускника.
Кирилл хотел было тоже сесть в кресло, но вдруг передумал, то ли из-за моего напряжения, то ли, чтобы не потакать моим желаниям, а мне чертовски хотелось, чтобы он сел рядом, развернулся и уселся на край Леночкиного стола.
Я молча следила за его передвижениями, не произнося ни слова. Мне казалось, что бы я ни сказала, это обязательно еще больше испортит его мнение обо мне.
Молчание затянулось. Он тоже смотрел на меня своим пристальным взглядом, от которого у меня голова шла кругом.
— Как первый день? — вежливо спросил Кирилл, решив первым нарушить молчание.
Я сглотнула, в горле запершило, на лицо лезла непрошеная улыбка.
— Владимир Петрович очень хороший, — сказала я. — С ним интересно, и я думаю, он многому сможет меня научить.
Краешек губ Кирилла пополз вверх. Что ж, кажется, на этот раз я не сморозила очередную глупость.
— Я же говорил, старик тебе понравится.
— И спасибо, что вчера помог мне, когда я чуть было не сорвалась, — я наконец-то использовала возможность, чтобы его поблагодарить. — Это бы очень расстроило Владимира Петровича.
Кирилл улыбнулся.
— Я всего лишь немного отвлек твое внимание, дальше ты справилась сама. Ты молодец, и старик тобой гордится.
От его похвалы мне стало тепло внутри. Да что со мной творится, черт возьми?
«Спокойно, — отозвался Зверь, — держи себя в руках, неприлично же…»
В этом он был прав. Мне, конечно, и раньше нравились мужчины, но чтобы я первая призналась в своей симпатии — да никогда! А сейчас все мои чувства были для него открытой книгой. Это было еще хуже, чем если бы я подошла и прямо сказала: «Я тебя люблю».
Я густо покраснела и закрыла лицо руками.
К черту! Он все равно все знает, все чувствует, нет никакого смысла пытаться сохранить лицо.
— Эй, — в его голосе послышалась тревога. — Не надо так.
Я замотала головой, не отнимая ладоней от лица. Чувствовала себя униженной и раздавленной.
Мгновение поколебавшись, Кирилл все же спрыгнул со стола и быстро подошел ко мне.
Мое сердце гулко стучало в ушах. Ну кто просил его приходить первым? Если бы пришел Владимир Петрович, все было бы нормально. А сейчас, оставшись с Кириллом наедине, все мои чувства совсем отбились от рук и вырвались наружу.
— Изольда, — осторожно позвал он.
— Давай, ты сходишь погуляешь, пока никого нет, а потом придешь, и все будет хорошо, — взмолилась я, все еще не убирая рук. — Это все Зверь, не могу контролировать эмоции.
— Я знаю, — в его голосе не было ни упрека, ни осуждения. Он дотронулся до моего плеча, я вздрогнула, но не отстранилась. — Со временем ты научишься себя сдерживать, и все вернется на круги своя.
Интересно, где эти самые круги мои? Если я еще верила, что мне удастся обуздать свою излишнюю откровенность и нервозность, чтобы управлять Зверем, то в то, что после этого мои чувства к Кириллу переменятся, не верила совершенно. Это уж точно никак не было связано с Огненным Зверем, просто все как всегда не вовремя.
Я опустила руки на колени и подняла на него глаза.
Его лицо было серьезным.
— Тебе лучше? — глупый вопрос для эмпата.