— Не жалей меня, — сухо улыбнувшись, бросила она. — Я слышала, он хороший человек. Его брат заверил меня, что он никогда не бил свою первую жену.
— Это все, что тебе нужно от мужа? — попыталась пошутить я, но улыбка сползла с лица Петры. — У меня не было другого выхода.
Ее искаженное горем лицо сообщило мне все, чего она не осмеливалась произнести вслух. Она была готова пойти на все, что угодно, даже вести дом кузнеца и ухаживать за его капризными детьми, лишь бы не жить рядом с Дорианом. Он продолжал флиртовать и охорашиваться перед придворными дамами, и я была убеждена, что обещание жениться было всего лишь средством, позволившим ему затащить Петру в постель. Ее, как до нее мою маму, использовали и отшвырнули в сторону.
Я стиснула ее руки.
— Я тебя понимаю.
Неужели прошло всего несколько месяцев с тех пор, как мы с Петрой хихикали, рассказывая друг другу о своих возлюбленных, купаясь в радости, которую дарила нам их любовь? Мне казалось, что прошла целая вечность. Во всяком случае этого времени оказалось вполне достаточно, чтобы превратить нас из беспечных девчонок в умудренных горьким опытом женщин.
Мы расстались в слезах, уверяя друг друга в вечной дружбе. Петра и ее супруг вскоре переехали в деревню в дальнем конце королевства, которая нуждалась в кузнеце и была готова хорошо оплачивать его работу. И хотя она обещала писать, но так ни разу и не написала. Сперва я сочла ее исчезновение предательством нашей дружбы, но со временем поняла и приняла ее решение. Как бы она ни относилась ко мне, я была частью жизни, с которой она рассталась. Любые новости из замка только причиняли бы ей боль. Той Петры, которая некогда была моей подругой, больше не существовало.
Я тоже изменилась. Вместо того чтобы с надеждой вглядываться в будущее, я научилась довольствоваться каждым прожитым днем. Утром я просыпалась с рассветом и вставала с тюфяка в нише рядом со спальней королевы Ленор. Обмакнув кусок ткани в прохладную воду, я смывала сон со своего лица, после чего помогала своей госпоже сделать то же самое. Я забирала у горничной поднос с завтраком, готовила одежду, которую предстояло надеть королеве, сопровождала ее на службу в часовню и сидела рядом с ней у камина, вышивая подушки или читая стихи. Я играла с Розой, наслаждаясь ее щебетом и заразительным смехом. Вместе с Флорой я бродила по саду и по мере того, как деревенели от возраста ее пальцы, полностью взяла на себя посадку и сбор всех лекарственных трав. Перед ужином я укладывала волосы королевы Ленор в прическу, а несколько часов спустя расчесывала их перед туалетным столиком в свете оплывающей свечи. Времена года сменяли друг друга, и я наблюдала за тем, как появляются, расцветают и поникают бутоны на розовых кустах. Буйство юношеских чувств превратилось в отдаленное воспоминание.
Я считала, что эти ничем не примечательные годы и станут окончанием моего жизненного пути. Я не знала, что мне суждено снова стать частью истории и оказаться в центре невообразимо жутких событий. И на этот раз мне была уготована ведущая роль.
Часть II
Тень смерти
Второй шанс
Возможно ли, чтобы десять лет пронеслись, как один день? У меня ушел час на то, чтобы рассказать об одном-единственном дне в обществе Маркуса: об ощущении солнечных лучей на моем лице, взглядах, которыми мы обменивались, словах, которые он мне говорил, заставляя рдеть мои щеки. Но десятилетие, пролетевшее после нашего расставания, я могу описать в нескольких словах. Моя жизнь текла без изменений. В замке один день сменялся другим, месяц шел за месяцем, а придворные ритуалы с течением времени оставались прежними. И все же за нашими стенами собирались тени. Зло, которое нам так долго удавалось удерживать на дальних подступах к замку, неумолимо затягивало свои кольца все туже, вплотную подбираясь к его стенам, сея на своем пути подозрения и панику.
Королевство стало страной, в котором уже правила не сила. Ее сменил страх. Смерть лорда Стеффона была первой в череде загадочных несчастных случаев. Их жертвами неизменно становились аристократы, путешествующие вдали от замка. Иногда целый год, а то и два проходили спокойно, но неожиданно начинали расползаться слухи об ужасном падении или другом необъяснимом несчастье, постигшем родственника королевской семьи или племянника кого-то из придворных вельмож. Было ли это делом рук Миллисент? Мы никогда не знали этого наверняка, и неопределенность вынуждала короля Ранолфа править все более жестко и беспощадно. Королевских солдат отрядили на север, где они конфисковали дома семейства де-Роли и их сторонников, а затем укрепили эти жилища, превратив их в крепости, из которых патрулировали окружающую местность. Сеть платных доносчиков изучала даже самые невинные слухи, и подземелье замка заполнялось несчастными, по неосторожности проронившими вслух предательские мысли. Королева Ленор все больше уходила в себя, посвящая долгие часы молитвам в королевской часовне. Умоляя Господа о прощении и защите, она отказалась от большинства своих нарядов и променяла их на непритязательные черные платья, сделавшись легкой добычей для странствующих монахинь и так называемых провидцев, которые продавали ей талисманы, призванные оберегать ее семью от зла.
И все же, несмотря на все эти тревожные слухи, неотлучно сопровождавшие нас все эти годы, мы считали, что в окружении громады сложенных из нетесаного камня стен нам ничто не угрожает.
До самого конца мы верили в то, что крепость нас защитит.
Я уже была не робкой деревенской девочкой, дрожавшей при виде массивных ворот замка. В возрасте двадцати восьми лет я все еще была не замужем. Возможно, кто-то считал, что я заслуживаю жалости, но только не я сама. Я была неотъемлемой частью двора и уверенно исполняла отведенную мне роль, занимая по праву принадлежащее мне место. Все, что связывало меня с прошлой жизнью, давно исчезло. Мой единственный брат, Нэрн, сообщил мне, что наш отец умер, и он отправляется искать счастья в море. Маркус с родителями давно переехали, покинув мастерскую в городе, а Флора, мой учитель и союзник, превратилась в тщедушную прикованную к постели отшельницу. Изредка я навещала по воскресеньям тетю Агну, чей дом становился все тише по мере того, как ее дети женились и покидали отчий кров. Теперь с ней жили только моя кузина Дамилла с супругом, который взял в свои руки управление семейным бизнесом, торговлей тканями, и их дочь Приэлла. Она выросла, превратившись в замкнутую, но любознательную девушку, которая напоминала мне меня в ее возрасте. Чтобы вызвать ее на разговор, я рассказывала ей о придворной жизни, и она сосредоточенно слушала мои истории.
Молчаливость Приэллы резко контрастировала с живостью тринадцатилетней Розы, которая обожала болтать и, не задумываясь, делилась с окружающими своим мнением. В те мрачные времена она была для нас единственным светом в окошке, а своим крепким здоровьем она каждый день бросала вызов ненависти Миллисент.
У нее были пышные золотисто-каштановые волосы отца и большие выразительные глаза матери, а полные красные губы напоминали бутон цветка, имя которого она носила. Такая внешность была способна вдохновить многих на предложение руки и сердца даже без ее титула и огромного состояния, но отец поспешил обезопасить ее будущее, еще в возрасте десяти лет обручив с сэром Хугиллом Уэлстигом, дальним родственником, семейству которого принадлежали огромные землевладения в западной части королевства. Девушки королевского происхождения часто шли к алтарю в четырнадцать или пятнадцать лет, но Роза умоляла не выдавать ее замуж, пока ей не исполнится восемнадцать, и король Ранолф, как всегда, уступил просьбам дочери. Он никогда и ни в чем не мог ей отказать.
Поскольку я и сама не испытывала особого желания вступать в брак, сопротивление Розы встречало с моей стороны понимание. Я могла выйти замуж за кого-то из слуг, сохранить за собой свое место и всего лишь перенести в другую комнату свою постель. Многие мужчины бросали в мою сторону восхищенные взгляды и пытались флиртовать, давая понять, что охотно связали бы со мной свою жизнь. Но ни к одному из них я не испытывала ничего похожего на то, что пережила с Маркусом. Я уже любила, и, чтобы заманить меня в брак, дружеского расположения было недостаточно.
Я была не настолько глупа, чтобы считать любовь необходимым условием успешного брака. Женщины выходят замуж, чтобы обеспечить себе крышу над головой и пишу на своем столе. Они выходят замуж, потому что нуждаются в защитнике или потому что хотят иметь детей. Все это вполне веские основания для замужества, и ни одно из них не имеет отношения к любви. Но все мои потребности в замке удовлетворялись: у меня были прекрасное жилье, прекрасный стол и прекрасная одежда. В качестве личной служанки королевы меня уважали даже без мужа. Я хорошо знала, что такое роды, и даже радовалась тому, что мне удалось избежать подобных страданий, хотя всякий раз, когда я брала на руки спеленатого младенца, у меня щемило сердце. Мне хотелось понять, что чувствует мать, связанная плотью и кровью с таким крохотным существом. Вся любовь, которую я могла бы излить на собственных детей, в их отсутствие доставалась Розе и Приэлле.
Лишь однажды за все эти годы я усомнилась в правильности моего решения не вступать в брак. Я брела по улицам Сент-Элсипа, возвращаясь от тети, как вдруг на площади перед собором знакомое лицо выдернуло меня из грез. За пять лет, минувшие после нашего расставания, Маркус утратил все свое ребячество и теперь шагал походкой солидного и уверенного в себе мужчины. Рядом с ним шли невысокая полная женщина и маленькая девочка. Он положил ладонь на спину женщины, помогая ей пробираться сквозь толпу, и я мгновенно, всем телом, вспомнила, что я ощущала, когда была предметом его осторожной заботы. Прямо передо мной возникла жизнь, которая могла быть моей. Волна тоски вскипела во мне, и я развернулась, чтобы уйти, пока он меня не увидел.
Но оказалось слишком поздно. Маркус остановился как вкопанный, не сводя с меня глаз. Он ожидал, чтобы я сама решила, что произойдет дальше.
Моим первым побуждением было сбежать. Но королева слишком хорошо меня воспитала. Я вежливо улыбнулась и шагнула вперед. Маркус поздоровался со мной, как с любой другой старой знакомой. Демонстрируя безукоризненную вежливость, он представил меня своей дочери Эвалине и жене Эстер. Присмотревшись к ней поближе, я поняла, чем объясняется ее округлость: скоро у них будет еще один ребенок. Я с мелочным злорадством отметила ее неряшливое платье и полное веснушчатое лицо. Мои волосы были заплетены по последней моде. Вьющиеся локоны обрамляли мое лицо, а кожа, защищенная от солнца стенами замка, была безупречно гладкой. И тем не менее именно ей достался приз, который я когда-то считала своим.
— У тебя все хорошо? — спросил Маркус.
В отличие от большинства задающих этот вопрос людей, Маркус, похоже, ожидал моего ответа с искренней заинтересованностью. Я что-то ответила, но я мало что могла ему рассказать. С момента нашей последней встречи его жизнь полностью преобразилась, а моя осталась прежней.
— Значит, ты не вышла замуж?
Я покачала головой. Если эта новость удивила или обрадовала Маркуса, он этого не показал.
— Жизнь при дворе достаточно богата и без мужа, — не удержавшись, добавила я.
Эстер неодобрительно нахмурилась, а Маркус безуспешно попытался скрыть улыбку. Позабавили его мои слова или реакция на них жены, сказать было трудно.
— Я рад, что твоя преданность королеве и принцессе Розе так щедро вознаграждаются, — ответил он.
Наши глаза встретились, и наша скованность несколько смягчилась. На мгновение я почувствовала себя так, как чувствовала тогда, когда Маркус был моим другом. Время ослабило боль нашего расставания, и я вспомнила, как легко и хорошо нам было вместе и как нам достаточно было переглянуться для того, чтобы понять друг друга.
— Хорошо, что мы встретились, — произнесла я, радуясь тому, что преодолела первоначальный импульс и не сбежала. — Я рада, что ты счастлив.
Он тепло улыбнулся, и я без слов поняла, о чем говорит его улыбка: Я не разбрасываюсь своей любовью, няне умею ее забирать. Что бы ни произошло между нами, я всегда буду тебя любить.
А я продолжаю любить тебя, — так же безмолвно ответила я. Эстер потянула девочку за руку, увлекая ее за собой.
— Пойдем, — скомандовала она Маркусу. — Служба скоро а начнется.
— Мы в собор, — пояснил Маркус. — Сегодня день рождения Эвалины, и мы подумали, что нужно сегодня помолиться и поблагодарить Господа.
— Да, конечно. А меня ждет королева.
И мы расстались по-доброму, простив друг друга. Мы оба были здоровы и довольны жизнью, чем могли похвастаться далеко не все. С Этого было достаточно.
Прошедшие годы стали для меня настоящим благом, потому что они притупили остроту воспоминаний о жадных поцелуях Маркуса и о его прикосновениях к моей коже. Чем больше я обходилась без мужских объятий, тем меньше я в них нуждалась. И только когда я окончательно примирилась с одинокой жизнью, в ней появился поклонник, отвергнуть которого было непросто. Поклонник, который показал мне, как плохо я понимаю свои собственные желания.
* * *
Мне сообщила о нем королева Ленор. Я только что вернулась от Флоры и при виде ее все ухудшающегося состояния совсем пала духом. Все ее снадобья были бессильны против безжалостного и разрушительного наступления старости: ноги настолько ослабели, что она уже не могла дойти до сада, зрение тоже ей изменяло, а рассудок сосредоточивался на прошлом, забывая о событиях, случившихся накануне. Теперь я приходила к ней скорее для того, чтобы поддержать ее и заверить в том, что о ней не забывают, чем для того, чтобы чему-то научиться.
— Элиза! Какие новости! — с непривычным для нее энтузиазмом воскликнула королева, когда я вошла в ее комнату. Она похлопала по покрывалу кровати рядом с собой, приглашая меня присесть. Этикет отношений между служанкой и госпожой ее не волновал, когда мы оставались одни. — Ты не поверишь своим ушам. Тебе предлагают выйти замуж.
Это сообщение так потрясло меня, что я не сразу нашлась что ответить. За прошедшие годы королева Ленор изредка интересовалась, нет ли у меня кого-то особенного, имея в виду отношения с мужчинами, и я всегда отвечала отрицательно. Постепенно она перестала спрашивать.
— Этого не может быть, — возразила я в полной уверенности, что такое предложение могло быть результатом разве что недоразумения. — У меня нет поклонников.
— Ты не могла не замечать, что некто проявляет к тебе интерес, — заявила она, широко раскрыв глаза от восторга.
— Я действительно ничего не знаю.
Мое изумление было таким неподдельным, что улыбка сползла с лица королевы Ленор и ее радость сменилась любопытством.
— Дориан ничего тебе не говорил?
Дориан? Это имя прозвучало настолько неожиданно, что окончательно убедило меня в том, что меня перепутали с какой-то другой женщиной. Талант Дориана к верховой езде и охоте позволил ему войти во внутренний круг спутников короля, и он недавно вернулся после двухлетнего отсутствия, во время которого он командовал войсками на севере королевства. Это назначение считалось признаком особого расположения к нему короля. Из того, что я заметила, следовало, что его рыцарская доблесть лишь усилила его притягательность в глазах юных аристократок замка, любая из которых вышла бы за него замуж, не колеблясь ни секунды. То, что он мог попросить моей руки, было полным абсурдом.
— За все время, что я здесь живу, мы не обменялись и парой слов, — покачала я головой. — Это точно какое-то недоразумение.
На лице королевы отразилось недоумение.
— Я пошлю за сэром Уолтуром, — произнесла она. — Это он сообщил мне о намерениях своего сына.
Визит сэра Уолтура в покои Ленор неминуемо вызвал бы шквал сплетен со мной в качестве главного действующего лица.
— Прошу вас, миледи, — возразила я, вскакивая с кровати. — Позвольте мне самой со всем этим разобраться.
Советники короля и их семьи жили в комнатах непосредственно над Залом Совещаний. Сэру Уолтуру как главному советнику короля были отведены самые просторные покои, которые также были и очень светлыми, в отличие от комнат внутренней части замка. Войдя в его гостиную, я увидела, что он сидит за большим письменным столом. Не будучи тучным, он тем не менее производил впечатление массивности, начиная от широких плеч и заканчивая толстыми щеками и крупным носом. Густые седые волосы казались шапкой, надвинутой на лоб и уши, и контрастировали с его любимыми костюмами черного цвета. Если бы не золотая цепь с королевской печатью у него на шее, его можно было бы принять за откормленного монаха. Но в нем не было и следа свойственного церковнослужителям смирения. Сэр Уолтур держался горделиво и всячески поддерживал свою репутацию человека, осмеливающегося говорить правду королю. Его серьезность особенно бросалась в глаза на фоне смешливости его сына. Я не припоминала, чтобы сэр Уолтур когда-нибудь смеялся.
Когда я вошла в комнату, он поднял голову, и в том, как его глаза скользнули по моему лицу, а затем и вниз по телу, я уловила сходство с Дорианом. Это была привычка мужчины оценивать степень привлекательности женщины или ее отсутствие.
— Сэр Уолтур, — произнесла я, приседая в реверансе, — могу ли я с вами поговорить?
Он коротко кивнул, протянув руку в сторону стульев, расположенных перед столом. На мгновение я замерла, не зная, как мне поступить. Обычно слугам не позволялось сидеть в присутствии такого высокопоставленного чиновника. Затем я осторожно присела на краешек стула, глядя на сэра Уолтура и ожидая, что он отчитает меня за подобную дерзость.
— Королева сообщила вам о нашем предложении? — спросил он.
Я чуть было не поинтересовалась, не собираются ли они с сыном вдвоем взять меня в жены.
— Я надеюсь, вы понимаете всю степень оказанной вам чести. — Благодаря рокочущему низкому голосу даже простейшие слова в его исполнении звучали как властное распоряжение. — Я не оскорблю вас, если скажу, что у Дориана были и другие, более многообещающие перспективы. Но с учетом нынешних обстоятельств мы должны довольствоваться и этим. Я надеюсь, вы окажетесь на высоте положения.
— Прошу прощения, — подала голос я.
Судя по тому, как раздраженно нахмурился сэр Уолтур, он не привык к тому, чтобы его монологи прерывали.
— Слушаю вас?
— Я умоляю вас меня простить, — заговорила я самым подобострастным тоном, на который только была способна. — Ваш сын ничего не говорил мне о намерении жениться. Более того, я не припоминаю, чтобы он со мной вообще говорил о чем бы то ни было. Кто делает мне это предложение — вы или он?
Сэр Уолтур бесстрастно смотрел на меня.
— Вам известно что-нибудь о моей семье? — так же хладнокровно поинтересовался он.
Я покачала головой.
— У меня два сына. Дориан младший, Олстон старший. Олстон — человек с крепкими нервами, но недалекий. Он не хватает звезд с неба, но управляет моим загородным поместьем и справляется с этим отлично. Несколько лет назад он женился на приличной девушке из соседней деревни. Они произвели на свет троих детей и с Божьим благословением произведут еще. Продолжению нашего рода ничто не угрожало, и Дориану можно было не спешить с женитьбой. Зачем? В его распоряжении были все девушки замка, а молодые люди с его темпераментом, прежде чем остепениться, должны перебеситься.
Мне хотелось оборвать самоуверенный поток его речи и сообщить ему, что такие богатые юноши, как Дориан, оставляют позади себя след из разбитых женских сердец. Но я держала язык за зубами и слушала его с почтительным выражением на лице.
— Времена нынче смутные, — продолжал сэр Уолтур. — Благодаря усилиям моего сына и его солдат нам пока удавалось сохранять мир. Но де-Роли — коварные черти, и они продолжают сеять раздор. Так что это только вопрос времени, когда нам придется столкнуться с открытым мятежом.
Его сообщение меня шокировало. Моя жизнь проходила исключительно в стенах замка, и я даже не догадывалась, что правление короля имеет под собой такое шаткое основание.
— Дориан достаточно юн, чтобы радоваться перспективе кровопролития. Я доверяю его умению сражаться, но не могу отогнать мысли о том, что он может не вернуться с поля боя. Мне было бы намного легче смириться с такой перспективой, если бы он оставил после себя наследника. Если произойдет самое ужасное и его убьют, он должен что-то оставить после себя. Вы меня понимаете?
Я кивнула, думая о том, что такая реакция будет самой правильной, хотя я до сих пор не поняла, каким образом вся эта история может иметь отношение ко мне.
— Я исполнил свой отцовский долг и нашел Дориану девушку, на которой он мог бы жениться. Это была дальняя родственница моей покойной супруги. Несколько лет назад они обручились, и свадьба должна была состояться этим летом, сразу после того как девушка станет совершеннолетней. Но увы, нам сообщили, что ее унесла лихорадка. Все остальные женщины, которых я рассматривал в качестве возможных невест, уже вышли замуж или обручились. Я собирался расширить поиски, как вдруг Дориан пришел ко мне с предложением. Он назвал вас.
Значит, эта идея исходила от самого Дориана. Я по-прежнему не понимала почему.
— Служанку, тем более вашего возраста, нельзя считать той женщиной, которую я хотел бы видеть женой своего сына, — продолжал сэр Уолтур. — Однако до моего сведения дошло, что ваше происхождение не такое уж низкое, как я полагал.
Сэр Уолтур наблюдал за мной своими большими, немного навыкате глазами, сверля взглядом, вынуждавшим людей уступать его требованиям. Он знал. Он знал, что я отпрыск принца Бауэна, и это было единственной причиной, по которой он дал согласие на этот союз.
— Я никогда не говорила о своем происхождении, и у меня были на то веские основания, — заторопилась я. — Я умоляю вас никому о нем не говорить, даже королю и королеве.
Если бы правда о том, что принц Бауэн приходится мне отцом, выплыла наружу, я рисковала бы потерять все, что имею. Доверие королевы Ленор, мое положение при дворе, дружбу Розы.
— Я согласен с тем, что мы не должны разглашать эту информацию. А что ответите мне вы?
Моим первым побуждением было сказать, что я недостойна такой чести. Что-что, а напускать на себя смирение я умела превосходно.
Но, глядя на высокомерное лицо сэра Уолтура, я ощутила, как мое подобострастие улетучивается, сменяясь гневом. Сэр Уолтур состряпал весь этот план, нисколько не считаясь с моими собственными предпочтениями. Он ожидал от меня безусловного согласия, рассчитывая, что я рассыплюсь в благодарностях и стану целовать ему ноги. Но я не собиралась этого делать. Я почувствовала, что все мое тело охватывает какая-то бесшабашность. Казалось, оно пытается сбросить сдержанность, которую я привычно носила как доспехи. Это было то же самое ощущение, которое я испытывала, покидая ферму, твердо вознамерившись создать для себя новую жизнь. Это же чувство посетило меня, когда я лежала на том лугу в объятиях Маркуса, готовая отбросить осторожность и благонравие. Это чувство с легкостью одолевало здравый смысл, настойчиво требуя воплощения.
Я улыбнулась сэру Уолтуру самой нежной из своих улыбок и произнесла:
— Но я не могу согласиться выйти замуж, не услышав, что думает об этом мой будущий супруг. Прежде чем я дам вам ответ, я должна поговорить с Дорианом.
Я не сомневалась в том, что моя грубость вывела его из себя, но мне было все равно. Выходя из покоев сэра Уолтура, я решила, что, перед тем как найти Дориана, я должна разыскать того единственного человека в замке, который знал правду о моих родителях. Я ведь была уверена, что этот человек никогда меня не предаст.
* * *
Я без стука ворвалась в комнату миссис Тьюкс. Она сидела у стола и писала в конторской книге, и мое неожиданное появление заставило ее вздрогнуть.
— Как вы могли? — воскликнула я.
Хотя меня распирало от ярости, мой голос походил на тоненькое поскуливание.
— Элиза, возьми себя в руки, — деловито отозвалась она.
За годы работы ей часто приходилось иметь дело с бьющимися в истерике служанками, и она отлично знала, как ей себя вести. Отложив перо, она взяла меня за плечи и решительно усадила на табурет перед камином. Сама она расположилась в кресле-качалке передо мной и наклонилась вперед, сложив ладони на коленях.
— А теперь рассказывай, что все это означает? — ласково произнесла она.
— Сэр Уолтур, — ответила я. — Он знает обо мне и принце Бауэне. Вы же сами сказали, что эту информацию необходимо сохранить в тайне.
— Да, я так говорила, когда считала, что это может представлять для тебя опасность, — кивнула миссис Тьюкс.
— Но об этом не знает даже королева! — воскликнула я. — Какое до этого дело сэру Уолтуру? И что нужно от меня Дориану?
Миссис Тьюкс откинулась на спинку кресла и сложила руки на груди. Она смотрела на меня с хорошо знакомым мне выражением на лице. Оно говорило о том, что она прекрасно знает этот мир. Таким же взглядом она заставляла умолкнуть юных служанок, осмелившихся поставить под сомнение мудрость ее приказов.
— Я понимаю, что ты шокирована, и готова сделать на это скидку, но ты должна понять, что тебе выпала невероятная удача. Я ожидала, что ты будешь меня благодарить, а не возмущаться.
Я в замешательстве смотрела на нее.
— Да, это я предложила тебя в качестве возможной жены для Дориана, и я рада, что это сделала. Ты думаешь, твоя мама хотела бы, чтобы ты осталась незамужней? Я знаю, что у тебя была несчастная любовь. Но она бывает почти у всех женщин. Тем не менее мы встаем и идем дальше. Когда тебе было лет двадцать, ты могла заполучить хорошего мужа. Но ты отгоняла от себя всех мужчин, которые проявляли к тебе интерес. Как ты думаешь, что происходит с незамужней женщиной, когда она стареет? Что будет с тобой, когда ты станешь недостаточно проворной, чтобы ухаживать за королевой? У тебя нет ни семьи, ни собственного дома. Конечно, может, тебе удастся отложить достаточно денег, чтобы поселиться в меблированных комнатах. Может, у тебя даже будет достаточно денег, чтобы есть пару раз в день. Но разве тебе не хочется лучшей участи?
Возможно, я считалась старой девой, но никто не назвал бы меня старой. Я никогда не задумывалась над тем, что будет со мной через двадцать или тридцать лет. И сейчас, задумавшись над словами миссис Тьюкс, я осознала, что в замке нет пожилых служанок. Ну конечно же. Жилье и еду предоставляли только тем, кто мог работать. Если ты начинала задыхаться, взбираясь по лестнице, а руки уже не могли крепко держать поднос, тебя прогоняли. И что тогда?
— Я расскажу тебе, как все было, а ты погоди меня судить, пока я не закончу, — снова заговорила миссис Тьюкс. — Вчера Дориан подошел ко мне в Большом Зале и с этой своей широкой улыбкой заявил: «Миссис Т., у меня есть проблема, решить которую можете только вы». — Он рассказал мне, что отец заставляет его жениться, и поинтересовался, не могу ли я подсказать ему подходящие кандидатуры. — «Вам известно обо всем, что происходит при дворе, гораздо лучше, чем моему отцу», — добавил он, и это действительно так. Я упомянула нескольких леди подходящего возраста и происхождения, и он как будто задумался, но я видела, что он уже перебрал и отверг все эти варианты. Я не знаю, что заставило меня назвать твое имя. Оно вырвалось у меня мимоходом, почти случайно, но он мгновенно оживился.
Моя напряженно выпрямленная спина постепенно расслабилась, и я слушала ее, стараясь не пропустить ни слова.
— Я совершенно точно помню, что он мне сказал: «Я давно к ней присматриваюсь». Можешь себе представить, чтобы человек, занимающий такое высокое положение, как Дориан, сказал такое о тебе! Но с мужчинами так случается довольно часто. Женщина, которая быстро сдается, теряет всю свою прелесть, в то время как та, которая сторонится мужчин, остается для них притягательной. Я допускаю, что ты самая привлекательная женщина при дворе, которую ему не удалось прибрать к рукам.
— По понятным причинам! — возмущенно вставила я.
— Он всегда был мерзавцем, — согласилась миссис Тьюкс. — Но он повзрослел и задумывается о своем будущем. Представь себе, что значит быть невесткой королевского советника!
— Так вы подсластили приманку, рассказав ему о моих родителях, — заключила я.
Миссис Тьюкс покачала головой.
— Нет, Дориан и так был готов на тебе жениться. Убеждать понадобилось его отца. Он ворвался сюда точно так же, как несколько минут назад это сделала ты, требуя от меня полный отчет о твоем происхождении и характере. Я сообщила ему о твоей преданности королю и королеве и заверила его в твоей добродетели. Но он все равно продолжал колебаться. Поэтому я выложила последний аргумент в твою пользу, и, как я и ожидала, при упоминании о твоем настоящем отце он снял все возражения.
Я сидела, ссутулившись, на табурете. Весь праведный гнев покинул мое тело, совсем недавно напоминавшее натянутую струну, и оно сразу обмякло.
— Выше нос, девушка, — подбодрила меня миссис Тьюкс. — Твое будущее обеспечено!
Самый красивый мужчина двора хотел взять меня в жены, и этот союз получил одобрение его отца, миссис Тьюкс и королевы. Какое значение имели мои собственные желания? Миссис Тьюкс ясно дала понять, что такой шанс подворачивается раз в жизни и, если я откажусь, надеяться мне будет не на что.
Я встала и поблагодарила миссис Тьюкс за стремление устроить мое будущее. Перед тем как выйти из комнаты, я остановилась в дверях.