Полезные прятки, как правило, являются следствием хорошо продуманного выбора. Но с вредными прятками дело обстоит наоборот: механизм деструктивной самозащиты срабатывает автоматически, реактивно, зачастую бессознательно. Это происходит оттого, что человек не ощущает в себе благодати. Реакция, подобная автоматическому разгибанию ноги при ударе по колену, оказывается предпочтительной: человек не может терять время, обдумывая проблему и рискуя своим ощущением укорененности в любви.
А в итоге он теряет свою драгоценную свободу.
Фей всегда была «слишком хороша», она выросла в образцовой семье, была красива, вышла замуж за дантиста, многие годы собирала у себя дома женский кружок по изучению Библии, но при этом жаловалась на депрессию, как она полагала, физиологического происхождения и надеялась излечиться таблетками.
Психиатрическое обследование исключило физические причины депрессии, и тогда Фей отважилась испробовать психотерапию. Ее родные не доверяли душепопечителям и психологам любого толка — христианского или иного: психологические проблемы наносили урон их победоносному имиджу.
На сеансах выяснилось, что Фей бессознательно, но весьма изощренными способами скрывала от мира свои изъяны. Так, ее отнюдь не устраивала пассивность мужа, она завидовала подругам, имевшим больше «семейного досуга», чем она, да и вести семинар по Библии ей надоело много лет назад. Однако никто на свете даже не догадывался об этих ее отрицательных эмоциях.
Для Фей все эти переживания были табу. Как только мы затрагивали в разговоре опасную тему, Фей как бы стряхивала с себя неприятные эмоции, тихонько посмеивалась и быстро, умело меняла предмет беседы.
Наконец я сказал ей:
— Складывается впечатление, что вы боитесь наступить на мину. Некоторых тем вы избегаете так ловко и быстро, что я замечаю это лишь постфактум.
Фей была искренне изумлена, когда я рассказал ей, как она прибегает к самозащите, меняя предмет беседы. Она не замечала этого, для нее это стало совершенно автоматической реакцией на негативные эмоции. Как только «плохая» часть пыталась принять участие в отношениях, звенел предупредительный звонок, срабатывал защитный механизм и немедленно отключал эту «плохую» часть отношений.
По мере того как Фей начала понимать, почему она испытывает чувство одиночества всякий раз, когда пробуждаются эти негативные эмоции, она стала отважнее проявлять себя в отношениях, не подавляя эти негативные аспекты, допуская их к участию в общении наряду с более «приятными». Убедившись, что ее откровенность вознаграждается пониманием и теплом, Фей стала углублять дружеские отношения. Защитный механизм в виде ухода от темы разговора перестал включаться, когда женщине удалось удовлетворить свои подлинные потребности.
Ей понадобился, однако, другой защитный механизм: надо было научиться различать, с кем можно быть самой собой, а с кем не стоит делать этого. Фей научилась признавать свои несовершенные, «плохие» аспекты и оберегать их от критически настроенных, склонных контролировать или лицемерить людей, которые загнали бы ее обратно в изоляцию. Она научилась вообще не затрагивать подобные темы в присутствии таких людей. Но она осознавала в себе эти мысли и эмоции, помнила о них и молчала в силу принятого ею решения.
Бог придает большую ценность нашей способности самостоятельно делать выбор и тем самым оберегать себя, а не реагировать автоматически с гневом и яростью: «Не соревнуй человеку, поступающему насильственно, и не избирай ни одного из путей его» (Притчи 3:31); «Изберите себе ныне, кому служить» (Иисус Навин 24:15). Выбор возможен потому, что мы привязаны к Богу и другим людям и несем ответственность за все, что вверил нам Бог. Автоматическая реакция — проявление страха, она только усугубляет изоляцию.
Мой друг Митч, бизнесмен, христианин, всегда полон новых идей. Он мечтатель, но достаточно предприимчивый, чтобы постоянно осуществлять свои проекты. Одни оказываются успешными, другие проваливаются, но в конечном счете Митч преуспевает.
Однажды он сказал мне:
— Когда у меня появляется идея, я не обращаюсь к бухгалтерам, а сразу иду на рынок.
— Почему так? — спросило я его.
— Бухгалтеры на все говорят «нет», а продавцы всегда готовы попробовать что–то новое.
Митчу надоела та автоматическая и удушающая любую инициативу реакция, которая свойственна некоторым профессиональным счетоводам. У них словно заготовлена печать со словом «нет». Их реакция препятствует праву Митча на свободный полет воображения и идеологический прорыв. Он помнит, что «день сведения счетов» придет, но сперва он попытается воплотить свою мечту.
После изоляции вторым опасным следствием вредных пряток становится отрицание. Рассмотрим действие этого защитного механизма.
Отрицание
В предыдущей главе мы показали, каким образом ребенок может счесть «плохими» свои потребности в привязанности, отделенности, прощении и авторитете. Это заблуждение приводит к полному отрицанию самих потребностей — таким образом человек пытается защитить их от новых травм.
Плоды этого мы пожинаем уже во взрослой жизни, когда дают о себе знать духовные и эмоциональные изъяны, поврежденные части души. Представьте себе, что слесарь пытается заделать протечку негодными инструментами. Так и мы, когда наши «инструменты» сломаны, мало что можем сделать для самих себя.
Эти четыре фундаментальные потребности охватывают все стороны нашей жизни: отношения, работу, служение. Когда одна из этих потребностей несколько повреждается, отщепляется и изолируется, последствия этого непременно скажутся на том или ином уровне нашей жизни. Так и должно быть: если бы травма никак не проявлялась, она бы не была травмой.
Говард считал себя хорошим членом коллектива, он всегда был готов к сотрудничеству и уважал своих начальников. На работе его любили и неоднократно пытались поощрить. Но, как только предполагалось повышение, Говард сам «выбивал из–под себя стул», снижая количественные показатели или качество своей работы.
Начав исследовать причины этого «саботажа», Говард обнаружил, что его лояльность и умение работать в команде на самом деле были защитными механизмами, скрывавшими его стремление к лидерству. Он боялся проявить свои способности и предстать перед своими начальниками карьеристом или оппозиционером. Подрывая свою карьеру, он укрывался от столь пугавшей его перспективы, а излишне угождая начальству, скрывал от себя свою подлинную потребность — потребность совершенствовать дарованное ему Богом умение руководить.
Как установить, что мы используем механизм отрицания? Один из наиболее важных симптомов — стыд. Стыд — это плохое «самочувствие», которое заставляет нас уклоняться от отношений. Стыд внушает нам ложную уверенность, что в нас есть что–то, не достойное благодати, не пригодное для отношений. Стыд — оружие, с помощью которого Сатана препятствует нам восстановить отношения с Богом и друг с другом.
Приняв на Себя наши грехи, Сам Иисус на время вышел за пределы благодати: «Ибо незнавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом» (2 Коринфянам 5:21). Он добровольно отказался от связи с Отцом, оставшись в изоляции: «Боже Мой! Боже Мой! Для чего ты Меня оставил?» (Матфея 27:46). Иисус принял на кресте не только муку, но и стыд (см. Евреям 12:2). Он знал, что это такое.
Стыд — основной мотив вредных пряток. Стыдясь своих потребностей, мы не решаемся принести их к подножию Креста или каким–либо другим образом обнаружить их. Человек, страдающий от сильного стыда, часто прибегает к весьма изощренным приемам самозащиты, лишь бы укрыться от него.
Стыд воспрепятствовал Адаму обратиться к Богу, когда он согрешил: «Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся» (Бытие 3:10). Духовная проблема (грех и вызванная им утрата отношений) порождает новую (человек прячется от стыда).
Ожидая первенца, мы с женой проверили весь дом, чтобы спрятать все предметы, угрожающие безопасности ребенка. Мы приобрели резиновые накладки, которые надеваются на острые углы мебели, чтобы ребенок не поранился, ударившись головой о журнальный столик, изголовье кровати и тому подобное.
В год Рикки научился сдирать эти накладки, они забавляли его куда больше, чем самые дорогие игрушки. Чтобы отбить у Рикки охоту к такой игре, мы каждый раз строго говорили: «Нельзя» и отбирали у него резиновые накладки. Вроде бы он признавал эту границу.
Однажды, сидя в гостиной, мы услышали за спиной голос Рикки. Он топал к нам, сжимая в каждой ручке по резиновой накладке и громко вопя: «Нельзя, нельзя, нельзя!» Отсмеявшись, мы поняли, что Рикки поступил мудрее Адама: нарушив нашу заповедь, он не бежал от отношений, а сам пришел к нам, принес свое «нельзя» к свету нашей любви. Он еще не научился стыду. Увы, веемы вырастаем из этой поры невинности.
Аннетга обратилась к психотерапевту по поводу сексуального извращения, которое страшно унижало ее. Она была верующей христианкой и каждый день терзалась страхом, что она слишком «дурная», что ни Бог, ни люди не могут любить ее.
После довольно многих сеансов терапии Аннетта сказала:
— Я заметила, что за последние месяцы во мне произошел некий сдвиг: раньше стыд во мне намного превосходил боль, а теперь все стало меняться, теперь я острее ощущаю боль, чем стыд.
Аннета начала прорабатывать те духовные и эмоциональные проблемы, которые вызвали в ней специфическую сексуальную наклонность. Вместо ложной проблемы — проблемы стыда — она занялась теперь правильным делом: исцелением и восстановлением.
Подумайте, какой части себя вы наиболее стыдитесь. Возможно, это слабость, или зависимость, или недостатки внешности, или сексуальные наклонности, или пристрастие к какой–то пище, табаку и т.д., или что–то в прошлом. В любом случае Библия дает вам один совет: отвергайте стыд. Стыд настаивает: «Скрой дурное в себе», но Бог велит: «Исповедуйтесь перед Богом и людьми» (см. Иакова 5:16,1 Иоанна 1:9).
Не надо смешивать смирение и унижение. Испытывая унижение, человек оказывается в изоляции, которую вполне можно назвать эмоциональным эквивалентом ада. Унижение возникает, когда мы видим в себе плохое, находясь вне отношений. В самых ужасных кошмарах нам видится, как какой–нибудь наш постыдный секрет становится достоянием гласности.
Смирение — это переживание дурного в себе внутри отношений. Смирение напоминает нам о потребности в Боге и Его помощи, привлекает нас к Нему. В нашей власти и нашей ответственности смирить себя, то есть открыть свои потребности Богу и Его народу. Это первый шаг на пути к святости.
Спасение невозможно, если человек не осознает смиренно, что он отчаянно нуждается в «толиком спасении» (Евреям 2:3). Вот почему Библия ни разу не возлагает на Бога ответственность за то, чтобы насадить смирение в сердце человека: это наша работа. «Смиритесь пред Господом, и вознесет вас» (Иакова 4:10).
Смирение побуждает нас исповедовать перед Богом и людьми свои грехи, свою надломленность, помогает нам жить и расти в грешном и падшем мире. Унижение, напротив, — это проявление стыда и вредных пряток.
Жизнь прошлым
Пэм, молодая девушка, заканчивавшая колледж, обратилась за психологической помощью, поскольку в ее отношениях начали происходить пугающие перемены.
— Боюсь, я «забыла свою первую любовь», — говорила она. — Раньше я много думала о Боге и других людях, а теперь внутри меня пустота. Мне обрыдли и друзья, и мой парень, и работа в церкви. Мое сердце словно превратилось в камень.
Семья Пэм идеализировала родственную близость как единственный фактор, создающий «хорошую семью». Индивидуальные различия, установление границ, разногласия угрожали царившему в доме чувству безопасности и любви. Дети заведомо знали, что, когда вырастут, должны будут поселиться в нескольких минутах езды от дома и два–три раза в неделю навещать родителей.
Любовь утверждалась за счет отделенности, а в результате Пэм научилась ценить семейную близость превыше отношений с Богом. В колледже она избрала специальность, связанную с оказанием помощи, тем самым стараясь приобрести новые навыки, способствующие сохранению тепла и близости.
Но в колледже Пэм оказалась в совершенно новой для себя среде, где ее окружали талантливые и полные любопытства молодые люди, подвергавшие сомнению все на свете. Эти перемены вызвали серьезный конфликт в душе Пэм: ее привлекало обилие новой, непривычной информации, но подспудно она чувствовала, что тем самым изменяет своей семье.
«Каменное сердце», как выразилась Пэм, было симптомом скрытого конфликта из–за подавленной потребности в отделенности. Пэм испытывала неприязнь к конкретной группе людей — к тем, кто нуждался в ней, хотел быть к ней ближе: к своему жениху, членам своей общины и друзьям, привыкшим делиться с ней своими горестями.
Пэм не понимала, что на самом деле она в такой форме протестует против пассивного контроля, который всю жизнь осуществляла над ней ее семья. Наконец она стала припоминать некоторые изречения родителей, которые прежде казались ей чуть ли не библейскими заповедями: «Сколько бы лет тебе ни было, мы остаемся твоими родителями»; «Нельзя никому доверять за пределами семьи», «Не ссорьтесь, мы все в одной лодке». На самом деле эти семейные «заповеди» означали противоречащее Библии предпочтение близости перед законной потребностью в границах. Эта идеология и сформировала девушку.
Когда Пэм поняла, что у нее не развит «мускул «нет», она осознала, что ее гнев был направлен вовсе не на тех людей, какие окружали ее в колледже. Это был подавленный гнев, в котором Пэм никогда не признавалась самой себе и уж тем более не исповедовалась, гнев, вызванный недостатком границ в ее семье. Когда кто–то обращался к Пэм за поддержкой, она испытывала то, чего не могла испытывать в детстве.
История Пэм иллюстрирует еще один аспект вредных пряток: прошлое проникает в настоящее. Смешивая прошлое с настоящим, мы позволяем деструктивным силам пробираться в самые насущные для нас отношения.
Важно точно оценивать связь прошлого и настоящего. Когда какая–то часть души получает травму, она застывает вне времени и развития в эмоциональном лимбе, остается поврежденной и незрелой. Изоляция этой части сердца может продолжаться сколько угодно долго. Только вернувшись в отношения, такой аспект личности может воссоединиться со всеми остальными.
Поскольку травмированные части остаются неподвижными и незавершенными, они могут функционировать лишь на своем уровне развития. Незрелые части личности не могут функционировать в настоящем лучше, чем они функционировали в прошлом, они еще недостаточно выросли, им требуется время. Вот почему бессмысленно советовать человеку сделать то–то и то–то с помощью этих аспектов личности. Подобный совет заведомо обречен на провал.
Когда я работал в семинаре, университетский психолог попросил меня провести занятия в студенческой «группе роста». Я немного нервничал, но принял это предложение.
После нескольких занятий я испытывал растерянность и недовольство собой: мне так и не удалось добиться близости и откровенности между участниками семинара. Мы не смогли перевести разговор с абстрактно–интеллектуального уровня на более личный. Я обратился к своему наставнику с просьбой указать мне мои ошибки. Я надеялся, что он подскажет мне «ключик», который «отопрет» эмоции, чтобы студенты смогли функционировать в качестве группы. Я никогда не забуду, что ответил мне этот опытный психолог:
— Вы кое–что недопонимаете, — сказал он. — Эти люди неспособны на откровенность — именно поэтому они пришли заниматься в группу.
Одним предложением он раскрыл передо мной обратную связь травмы и свободы выбора: мы не можем воспользоваться тем, него у нас нет. Вот почему для восстановительных работ требуется много терпения, времени и труда.
Требовать от человека проявления большей зрелости, чем в его силах, — это форма осуждения. Иисус сказал: «И вам, законники, горе, что налагаете на людей бремена неудобоносимые, а сами и одним перстом своим не дотрогиваетесь до них» (Луки 11:46). Неисполнимые предписания закона и были такими «бременами неудобоносимыми».
В Матфея 12:7 Иисус говорит о том же: «Если бы вы знали, что значит: «милости хочу, а не жертвы», то не осудили бы невиновных». Требовать от человека, чтобы он использовал на взрослом уровне те способности, которые у него пока не развиты, — это судить невиновных.
Человек, чьи личные качества, такие, как способность к суждению, принятию решения и самостоятельным поступкам, не развиты, и в тридцать, и в сорок лет остается младенцем. Психологи говорят, что эти люди зависимы. У этих взрослых независимые функции личности замерли в прошлом, а в нынешнем проявляют себя в своем травмированном состоянии.
Зависимый человек тридцати лет не сделается самостоятельным за один день. Сначала ему нужно подставить свои раненые функции свету благодати и истины, пойти на риск, узнать последствия своих поступков и упражняться, упражняться, упражняться. Со временем при достаточной поддержке и искреннем желании функции автономии «нагонят» остальные аспекты взрослой личности. Это мы называем зрелостью: согласованное функционирование всех частей души.
Однако очень часто христиане из лучших побуждений советуют друзьям попросту «забыть прошлое», ссылаясь при этом на рассказ Павла о его духовном росте:
«Братия, я не почитаю себя достигшим; а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего знания Божия во Христе Иисусе»
(Филиппийцам 3:13–14).
Совершенно неправильно интерпретировать этот текст Павла как призыв пренебречь прошлым. «Заднее» для Павла — не просто прошлое, а искупленное прошлое. Здесь речь идет о том, что действительно осталось «позади», то есть Павел проработал свое прошлое до такой степени, что оно перестало вторгаться в настоящее и как–то воздействовать на него.
Апостол приводит даже список того, что осталось у него позади. Как раз перед этим стихом он описывает свое прошлое и те его аспекты, которые были для него камнями преткновения, заставляя больше полагаться на собственную праведность, а не на искупительную смерть Христа. Всмотритесь в этот список:
«Обрезанный в восьмый день, из рода Израилева, колена Вениаминова, Еврей от Евреев, по учению фарисей, по ревности гонитель Церкви (Божией), по правде законной — непорочный. Но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетой»
(Филиппийцам 3:5–7).
Павел свидетельствует о своем прошлом, осложненном дефицитом в сфере сочетания добра и зла. Прежде чем стать христианином, он полагал, что список его «преимуществ» перевешивает любые дурные качества и гарантирует ему милость Бога. На самом деле этим списком он отгораживался от Бога.
Но разбитое, утратившее доверие сердце отнюдь нельзя назвать тем, что «осталось позади». Дефицит доверия будет отравлять все новые отношения, травма проявится болезненными симптомами, пока не вынудит нас прибегнуть к лечению.
Советуя оставить прошлое позади, мы не рекомендуем впадать в духовную амнезию. Бог часто приказывает израильтянам помнить о своем прошлом. Тайная вечеря и крещение подчеркивают ценность памяти.
Мы должны не отрицать свое прошлое, а исцелять те части души, которые оказались пленниками этого прошлого. До тех пор, пока травмированные части остаются неизлеченными, мы живем в прошлом. Когда эти аспекты личности включаются в процесс исцеления, можно оставить позади их незрелость и «устремиться к цели» — к большей зрелости в отношениях с Богом, самим собой и людьми.
Смешение прошлого и настоящего обозначается также термином «трансференция». Трансференция происходит в тех случаях, когда наши чувства по отношению к человеку из прошлого влияют на нынешние отношения. Словно у нас перед глазами помещают цветной фильтр и прежние чувства искажают реальность.
Например, в разгар семейного конфликта раздается боевой клич: «Ты в точности как моя мама/мой отец!» Даже если это правда, дело не в фактах, а в том, что отношения к родителям «подсвечивают» реальные качества супруга.
Трансференция свидетельствует о том, что травма начинает проявляться. Горести, гнев, обида, страх или любовь, застывшие в прошлом, пытаются вырваться на поверхность. Чем больше нам удается искупить в настоящем эти аспекты прошлого, тем меньше будет искажение реальности.
Библия описывает действие этого принципа в жизни верующих:
«Итак, если вы со Христом умерли для стихий мира, то для чего вы, как живущие в мире, держитесь постановлений: «не прикасайся», «не вкушай», «не дотрогивайся», — что все истлевает от употребления, — по заповедям и учению человеческому? Это имеет только вид мудрости в самовольном служении, смиренномудрии и изнурении тела, в некотором небрежении о насыщении плоти»
(Колоссянам 2:20–23).
Здесь речь идет о верующих, пытающихся примирить прежнюю систему закона и дарованный Христом закон благодати. Нелегко было стряхнуть с себя хлам этих предписаний и заботиться не о соблюдении правил, а только об отношениях. На предложенную Богом безусловную любовь верующие смотрели сквозь «фильтр» трансференции, оглядываясь на свое прежнее рабство.
Все христиане борются со своей тенденцией предпочесть старый способ общения с Богом, «жертву вместо милости», а Библия поощряет нас выйти за пределы прежних способов жизни: «Итак стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства» (Галатам 5:1).
Трансференция напоминает нам о том, что травмированная часть души все еще остается изолированной и продолжает прятаться. Она живет в прошлом. Вот некоторые примеры трансференции, влияющей на свойства нашего характера.
· Человек с нарушениями привязанности считает других зависимыми, назойливыми или излишне требовательными.
· Человек с травмой в области отделенности считает других людей недостаточно любящими, уклоняющимися от отношений или склонными контролировать.
· Человек с непреодоленным расщеплением добра и зла либо идеализирует других людей, либо постоянно в них разочаровывается.
· Человек с незрелым авторитетом считает других контролирующими или склонными играть роль родителей.
Конечно, наше восприятие других людей не является ложным. Павел советовал нам полагаться на собственный здравый смысл в общении с людьми.
Однако если мы выявляем у себя постоянно возобновляющиеся схемы отношений, их нужно проанализировать и извлечь из них урок. Супружеские отношения отличаются повышенной эмоциональной «наэлектризованностью». Если оба супруга понимают, что они переносят на своего партнера в браке травмы, полученные ими самими в прошлом, то они смогут взять на себя ответственность за те изъяны, которые вызывают искажение отношений. Они обретут свободу и будут нести ответственность только за то, как они в настоящем играют свою роль в браке, а не за компенсацию травмированных частей души своего супруга/супруги.